Текст книги "Тьма. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Сегодня опрашивать будете, ваше благородие? – уточнил Давид.

– Завтра с утра, – решил я. – Пусть ещё понервничает. Всё меньше врать будет.

Остаток этого суетного дня мы с женой провели, разгребая документы, скопившиеся за время нашего отсутствия. Ну а потом, как нормальные уставшие люди, улеглись на кровать посмотреть фильм на цере.

Правда, мне такие развлечения уже полгода как не требовались. Жизнь была насыщенной, и впечатлений хватало с лихвой. Да и здешние фильмы уступали по зрелищности и сюжету тем, что снимали в мире Андрея.

Но Авелина просила, и отказать я не мог.

Мы, правда, фильм так и не досмотрели. И не по той причине, по которой хотелось бы мне. Нет, просто уснули. Зато провели время вместе. И вообще отдохнули.

Надо было возвращаться к делам… Навёрстывать пропущенные уроки в Васильках… А ещё готовиться к досрочной сдаче зачётов… Вести проклятое расследование… Собирать дружину…

А на это нужно очень много сил. Которые лучше всего восстанавливает здоровый сон.

А ещё людям, даже очень молодым, иногда требуются моменты покоя и уюта. В тёплой кроватке, под толстым одеялом, когда к боку прижимается жена, а ноги придавил тяжёлый кот. Ну и что, что жена – последняя в могущественном роду, а кот – убийца, выведенный Тьмой.

Об этом можно и позабыть ненадолго.

Глава 8

Отрывок из беседы на «Первой волне» с членом Боярской Думы, сиятельным князем Дмитрием Андреевичем Псковским

Ведущий (В) : Как дворянство восприняло новый закон, ваша светлость?

Псковский (П) : Дворянство служит царю. Так что, я считаю, наше мнение в этом вопросе не имеет значения.

В : Разве дворяне не имеют права на мнение, ваша светлость?

П : Дорогой мой, позвольте мне объяснить: дворянство – это не один человек, а миллионы людей по всей Руси. У кого-то из них личное дворянство, у кого-то наследственное. За кем-то стоит род, за кем-то нет. Чьё именно мнение вас интересует?

В : Если честно, то именно ваше, ваша светлость. И других членов Боярской Думы.

П : Мой род уже давно не делает каких-то больших различий между обычными и двусердыми. Мы выпускаем автомобили для самых разных слоёв населения. Да и на заводах у нас кто только не работает. И находятся под нашей защитой все они до единого. Поэтому для меня нынешний закон как бы ничего и не меняет.

В : Псковское княжество – единственное, где не было выступлений «отрицателей». Как вам удалось этого добиться, ваша светлость?

П : У нас в княжестве и впрямь нет столкновений между обычными и двусердыми. И, тем не менее, вы неправы, говоря, что выступлений совсем уж не было.

В : Но мне так сообщили, ваша светлость…

П : Давайте-ка не путать. Жители Пскова и Псковского княжества не выступали в рядах «отрицателей». Однако из других княжеств нам завозили разных кликуш. К счастью, все они давно пойманы и сосланы в Сибирь, где им самое место. И ловили их, в том числе, по сообщениям жителей княжества. Но небольшие выступления всё же были, да… Именно что небольшие.

В : А какие настроения у членов Боярской Думы?

П : Разные, как и всегда. Но куда больше положительных, чем отрицательных. Есть, конечно, и противники новых правил, куда же без них… Но, прямо скажем, они в меньшинстве. Надеюсь, со временем они тоже по достоинству оценят новый закон.

В : Вы считаете, они ошибаются, ваша светлость?

П : Они заблуждаются, так скажем. И я верю, что они перешагнут через свои заблуждения. Да, мы решились на небывалое. Установили порядки, которых никто нигде до нас не устанавливал. Мы почти уравняли в правах обычных и двусердых. При этом и я, и многие другие члены Боярской Думы считаем, что всё сделано правильно. Этот закон принёс покой и двусердым, и обычным.

В : Выступления будут?

П : Кхм!.. Откровенно вы!..

В : Работа такая, ваша светлость…

П : Ну что ж, тогда и я буду откровенен. Надеюсь, выступлений мы всё-таки избежим. Не дело это из-за закона бунты устраивать. Мы все были избраны, все советовались со своими избирателями, и ни один член Боярской Думы не пошёл против их мнения. А значит, тех, кто согласен с новым законом – большинство, даже среди дворянства.

В : А вы и ваша семья уже ощутили на себе действие нового закона?

П : Как я и говорил, мы и так не делали разницы между обычными и двусердыми. Так что… Нет, я не ощутил. И никто из старшей ветви не ощутил. И даже из тех, кто в малых ветвях и с кем я пообщался – не ощутили… Но мы же всегда были если не исключением, то находились в более защищённом положении, верно? У нас есть охрана, у нас есть дружинники. За нас всегда было кому заступиться. А вот обычные двусердые, думаю, уже ощутили изменения к лучшему.

В : В чём это выражается?

П : Это вам бы не у меня спрашивать. Я хоть и не согласен с отдельными строчками в новом законе, но… Как я и сказал, меня-то он как раз касается в меньшей степени.

В : Что ж… Спасибо за ответы, ваша светлость.

Этот понедельник стал тяжёлым. И не потому, что он понедельник. А потому что в нашем особняке устроили встречу сиятельный князь Дашков и выборный городской голова Ишима. Ну то есть как сказали бы в мире Андрея, мэр. И звали его Бортников Пётр Петрович.

Поводов для этой встречи было немало. Один из них сидел на стуле в ремонтируемой гостиной. И пялился на столешницу, сверля её таким взглядом, будто именно несчастная деревяшка когда-то завела его на преступный путь.

– Давай-ка начнём с имени… – предложил я ему, заметив, что Дашков и Бортников наконец-то закончили злобно коситься друг на друга.

И вроде бы приготовились внимательно слушать.

– Одну минуту! – тут же прервал меня Бортников. – Почему мы вообще сидим в этом особняке, а не в Полицейском Приказе?

– А чтобы ты вживую посмотрел на ту рухлядь, которую всучил Седовым-Покровским под видом «достойного жилища»! – сверкнул на него глазами из-под бровей Дашков.

– А вот не согласен, ваша светлость! Жилище было вполне достойное! Я самолично его осматривал! – замахал на князя руками городской голова.

– Это уж пусть суд решит, – вмешался я в спор высоких гостей. – Иски поданы, дело рассматривается. Что касается вашего вопроса, сударь Бортников… Здесь мы сидим, потому что перед вами сейчас ценный свидетель, которого я не решился доверить Полицейскому Приказу.

– А я что-то не пойму!.. Что вы имеете против Полицейского Приказа⁈ – снова замахав руками, будто перед ним жужжал рой комаров, всполошился Бортников.

Городской голова был сухим, седым, но очень суетным человеком, прямо вот не по возрасту. Ни минуты ровно на стуле не мог просидеть. И постоянно ёрзал, будто подрывался куда-то бежать. Может, такие «живчики» и нужны на должность головы большого города.

А вот вести с ним конструктивную беседу было, мягко скажем, сложно.

– А я им не верю! – честно ответил я на вопрос насчёт полиции.

– Ну а я требую представителя Полицейского Приказа! – сурово, как ему показалось, сдвинул брови Бортников.

И снова заёрзал на стуле, активно подёргивая ногами.

– А меня тебе уже мало, да? – мрачно спросил из угла гостиной Бубен.

– А вы, собственно, кто? – воззрился на него городской голова.

И всем своим тщедушным телом развернулся к новому действующему лицу, которое он раньше не приметил, а я не спешил представлять.

В ответ Бубен молча вытащил и продемонстрировал опричный ярлык.

– Поближе! – щурясь, потребовал Бортников.

– А ты кто такой есть, собака блохастая, чтобы я к тебе ближе подходил⁈ – не выдержал опричник, которому самоконтроль не всегда давался. – А ну-ка встань!..

То ли Бубен знал какой-то психологический секрет, позволявший командовать даже не самыми сговорчивыми людьми… То ли Бортников всё-таки рассмотрел ярлык, но упорно ломал комедию… В любом случае, со стула городской голова вскочил сразу же.

Вот только подходить к Бубну всё равно не спешил.

– Прошу представителя Тайного Приказа отметить! Ко мне в присутствии свидетелей применяются угрозы со стороны двусердого! – вновь эмоционально замахав руками, повернулся он к Арсению Булатову.

– Сударь, я, конечно, всё это занесу в доклад… Только вы сначала подойдите, посмотрите ярлык… – устало потерев лоб, попросил брат Василисы.

Градоначальник и рад был, похоже, продолжить скандал, но выхода не осталось. Да и верных заместителей, которые бы сейчас подняли вой до небес, на встречу ему протащить не удалось. Я запретил пускать их в особняк, сославшись на то, что приглашал только Бортникова.

А собственность дворянского рода – это собственность дворянского рода. Пусть и с обременением.

Пришлось градоначальнику идти на встречу в гордом одиночестве, даже без полицейской охраны. И теперь, не находя привычной поддержки, он вынужден был, растерянно оглядываясь, выполнять наши требования.

Наверное, он и вовсе бы не пошёл на эту встречу. Однако узнав, в чём суть моих обвинений к городу, Дашков надавил так, что у градоначальника не осталось вариантов.

Вот и теперь он подошёл поближе, пощурился на ярлык… И неохотно кивнул, признавая очевидное.

– Всё равно не понимаю, почему здесь нет полиции! – тут же добавил он. – Они ведь должны расследовать, а не вы!..

– Сударь Бортников, даже с учётом нового закона я как глава рода имею право на проведение собственного расследования, – улыбнулся я и кивнул на Дашкова. – С согласия его светлости, естественно!

– Да что вы там могли такого нарасследовать!.. – всплеснул руками городской голова.

– Ну хотя бы нападение на мой особняк в городе, где вы являетесь головой! С применением воинских вооружений, между прочим! – отрезал я.

– Ну так и задавали бы вопрос царскому войску! – не остался в долгу Бортников, и даже я не нашёлся, что на это заявление ответить.

Однако для того здесь и сидел Бубен, который немедленно подключился, заметив моё замешательство.

– Слушай, градоначальник… Ты себя бессмертным почувствовал, что ли? – из своего угла буркнул он, не отрывая, впрочем, взгляда от трубки, в которой с кем-то переписывался. – Ещё одно такое высказывание, и не Фёдор будет у царского войска ответа просить, а лично царь – у тебя!

– А что я такого сказал⁈ Что я сказал-то⁈ – всполошился Бортников, суетливо замахав руками, словно отбивался от роя пчёл.

– А какие ты вопросы хотел царскому войску задать? – хмуро поинтересовался Бубен.

– Никаких! – сразу же пошёл на попятную городской голова.

– Ну так и помолчи, будь добр… Не мешай слушать! – поморщился опричник.

– Да как вы, ваше благородие, смеете так со мной… – растерялся Бортников и так болезненно дёрнул лицом, будто сейчас заплачет.

– А почему нет? – Бубна подобное могло разве что разозлить.

– Можно бы и уважительней к старшим! – наконец, припомнил одну достойную причину городской голова.

– Если я выгляжу бодрячком, это ещё не означает, что ты старше!.. – Бубен даже развеселился, и его небольшое пузико заходило ходуном от смеха. – Так-то я постарше тебя буду, парень, лет эдак на пятнадцать!..

– По вам не скажешь… – тихо оправдался городской голова.

И, слегонца присмирев, сел обратно на стул. Видимо, сидя проще было переживать многостороннее фиаско.

– Ладно… Облом, давай-ка начнём с имени! – вернулся я к допросу.

Бандит оторвал взгляд от столешницы, ещё раз посмотрел на сиятельного князя, затем на городского голову… И прямо-таки на глазах приободрился. Во всяком случае, вид у него стал совсем не такой мрачный, как буквально полминуты назад:

– Толя Бере… То есть Анатолий Кириллович Бережковский. Родился в Ишиме в 1992 году. Не служил. Старшее гимназическое образование. Привлекался три раза по статье о грабеже. В 2019 получил условный. В 2020 был оправдан. В 2021 был оправдан.

– Больше не нарушал, что ли? – удивился Дашков.

– Нет, больше не попадался… – оскалившись, помотал головой Облом.

– Рассказывай дальше, – предложил я. – Чем занимался по жизни?

– Работал старшим сторожем на городском складе, – ухмыльнувшись, ответил мне Облом.

– А если на самом деле? – уточнил я, чуть дёрнув брови вверх.

На личном допросе Облом без проблем рассказывал всё, что я хотел узнать. Это сейчас он решил поерепениться. Видимо, сыграла роль близость официальной городской власти.

– Да на складе и работал, чо там… – с независимым видом пожал плечами бандит.

– Толь, давай так. Я сейчас отведу тебя в соседнюю комнату и сломаю тебе… Например, мизинец левой руки в трёх местах! – проникновенно обещал я, склонив голову набок. – И сделаю это медленно, с чувством, с толком… И так, чтобы ты хорошо расслышал хруст кости…

– Какой кошмар! – пойдя красными пятнами, начал подпрыгивать на стуле Бортников.

– В своём праве! – буркнул из своего угла Бубен, ковыряясь в телефоне. – Это его родовые земли.

– Ваша светлость! Запретите ему! – повернувшись к Дашкову, вновь замахал руками Бортников.

– Не могу… Его светлость боярин Седов-Покровский был пожалован земщиной царским велением, – с улыбкой покачал головой Дашков.

– … А потом я медленно-медленно раздавлю тебе кончик пальца… Чем-нибудь тяжёлым… – не отвлекаясь на посторонние разговоры, продолжил я душевную беседу с Обломом.

– Ладно-ладно!.. Я просто попытался! – увидев, что городской голова сдулся, Толя сразу пошёл на попятную.

– Ну и? – уточнил я, вновь переключившись на деловой тон.

– Под прикрытием охраны я сколотил ватагу лихих ребят. Промышляли мы грабежом и дорожным разбоем. В 2021 году познакомился с Кафаровым Русланом, тогда он ещё был молодым дьяком при городской управе. Он помог мне избежать наказания. С тех пор мы с ним плотно сработались.

– Боже мой! Кафаров! Он же такой милый молодой человек! – возмутился городской голова слишком наигранно, чтобы ему кто-нибудь здесь поверил.

– В чём заключалась суть сотрудничества? Что делали для Кафарова? – спросил я.

– Иногда помогали избавиться от соперников на должность повыше… Иногда девок ему подгоняли, которых он очень уж хотел. Иногда, наоборот, отгоняли… Запугивали, взламывали дома и кабинеты… Много всего разного было, в общем… – признался Облом. – А Кафаров рос в должностях и прикрывал нас.

– Что значит «отгоняли девок»? Поясни! – затребовал я для гостей детали, которые и так знал.

– Ну… Помогали им из города подальше выехать. Объясняли, что никому рассказывать об их делах с Кафаровым не надо.

– А если они всё-таки нарушали требования?

– Тогда угрожали им, их семье… Бывало, приходилось и в реке притапливать… – скучающим голосом пояснил Облом, рассматривая потолок. – Мне это всё не нравилось, но тут уж ничего не попишешь… Без Кафарова нас бы съели либо свои, либо городские власти.

– Да что же это такое⁈ – схватился за сердце в районе желудка Бортников. – Ты же нагло лжёшь, пройдоха!

– Ну да… Ну да… – покивал Облом, усмехнувшись краем губ.

– А что по нападению на мой особняк? – спросил я.

– Кафаров позвонил. Потребовал убрать тебя и жену, – не размениваясь на правила этикета, продолжил рассказ Толя. – Я на такое сам подписываться не стал. Но были лихие ребята, три ватаги, которые очень хотели сюда вломиться. Им подсунули сведения об оружии, которое на одном складе лежало. Вот они и решились.

Я не давил. Хотя уже понял, что склады, скорее всего, тоже принадлежали Облому. Можно было и эти сведения из него быстро вытянуть. Однако я решил сразу не давить.

К сожалению, мне тоже могли потребоваться люди, которые могут «взламывать чужие дома и кабинеты». А ещё умеют следить за кем-то и вынюхивать нужные сведения.

И нет, само собой, я не собирался делать из Толи главу службы безопасности. А вот использовать его таланты и связи среди лихого люда, по совету Давида, собирался по полной.

Для этого Толю надо было отпустить. С новым именем и фамилией. Чтобы жил в городе, изображая из себя беглого каторжанина.

Естественно, при таких раскладах никаких вершин в Ишимском криминальном мире ему не светило. Но сколотить крепкую ватагу, чтобы выполнять мои поручения, это не помешало бы. Точнее, не мои, а человека, которого я пророчил на должность главы СБ. И очень надеялся, что этот человек всё ещё жив.

– Значит, ты подтолкнул их к этому? – уточнил я у Облома.

– Ни я, ни мои люди их не подталкивали к этой дури. Просто слили сведения, а дальше понадеялись, что им собственной глупости хватит. Ну чё, хватило… – опять дёрнул уголком рта Облом.

– А теперь давай про последнее дело для Кафарова! – потребовал я.

– У него была девка в полюбовницах, – охотно поделился Толя. – Осведомительницей работала в «Ишимском Вестнике». Кафаров её использовать решил. Она накропала на тебя обидную статью. Когда началась вражда между городом и твоим родом, Кафаров приказал выпереть её взашей. Мы сделали. Потом, когда дело запахло жареным, Кафаров приказал её прибить. Но мы не успели. Приехали, а её прикрывала охрана. Выбили мне весь костяк ватаги. Сам еле ушёл. А потом Кафаров приказал её искать…

– А… Значит, это всё-таки не было последним делом? – уточнил Дашков.

– Да, ваша светлость, это так, больше предыстория… – уважительно повернувшись к князю, подтвердил Облом. – Нашёл я, в итоге, девку. Её вывезли обратно в Ишим охранники, нанятые Теневольским. Это главный редактор «Ишимского Вестника». Нам нужно было выбить охрану, а потом прикончить девушку. Не успели. Приехала охрана Седовых-Покровских и покрошила остатки моего костяка. Ну а потом они начали копать, вылавливать моих людей… А я собрал остатки ватаги и сбежал из города.

– Прелесть какая! – фыркнул Дашков, покосившись на белого, как мел, градоначальника.

Вот, честно, я на Бортникова даже не обижался. Будучи выборным главой города, нельзя полностью остаться в стороне от преступности. Это даже память Андрея подсказывала. В том мире было примерно так же. Чем больше город или область, тем серьёзнее бывает столкновение интересов между разными группами. И мнение криминальной среды, к сожалению, тоже иногда приходится учитывать.

Конечно, каждый руководитель вынужден делать выбор, бороться с преступностью, или поддерживать её. Но учитывать интересы мафии приходится, в любом случае. Всё же преступность – это постоянный спутник крупных поселений и густонаселённых мест. Искоренить её полностью нельзя, разве что численность и размах как-то отрегулировать.

Чего уж там… Бывало, там, где с преступностью бескомпромиссно боролись, она разрасталась сильнее, чем в тех местах, где с ней договаривались. В конце концов, кто лучше криминала способен держать в узде собратьев и конкурентов?

Бортников занимал пост главы Ишима уже лет тридцать. А значит, у него обязаны были иметься связи в преступных кругах. Иначе бы его без соли съели. Ну а судя по намёкам Облома, наш градоначальник уже давно и конкретно переступил красную черту. Ту самую, которая разделяет «договариваться» и «вовсю использовать».

Однако я не стал заострять на этом внимание. Решил дать городскому голове ещё один шанс в жизни.

– Давид, сопроводите, пожалуйста, Анатолия к нему в комнату, – попросил я. – И приведите сюда Ладу.

– Да, ваше благородие! – сделав знак подчинённым, отозвался мой начальник охраны.

Один из бойцов поднял Облома со стула и вывел в направлении подвала. И почти сразу же послышались шаги с другой стороны, на лестнице. Вскоре в гостиную завели Ладу. Девушка нервно косилась на высоких гостей, но устраивать представление не стала. И, скромно опустив голову, молча села за стол.

– А из этой милой девушки вы тоже сведения выбивали⁈ – вновь заёрзал на стуле Бортников.

– Сударь, ещё одно слово в таком ключе, и я вынужден буду подать иск лично против вас! – я всё-таки не удержался. – И, поверьте мне, я его выиграю.

Городской голова поморщился, явно не веря в такие перспективы, но замолчал. А я дождался, пока невольная гостья особняка поднимет взгляд, и обратился к ней:

– Лада, знаю, это неприятно… Но расскажи, пожалуйста, свою историю его сиятельству и сударю городскому голове.

– Да, конечно… С чего начать? – захлопала она на меня густыми ресницами.

– Представься, расскажи, где работала, как познакомилась с Кафаровым… – к счастью, эти фокусы с ресницами на меня не действовали.

– Да-да, конечно… – Лада издала тяжёлый вздох полной грудью. – Меня зовут Червонецкая Лада Ивановна. Я работала осведомителем в «Ишимском Вестнике». Этой весной я делала большую статью про ишимскую недвижимость. Тогда и познакомилась с Кафаровым Русланом Алиевичем, головой отдела по работе с городской собственностью. И мы начали встречаться…

– Сразу? – уточнил я.

– Нет… Он долго меня обхаживал. Мы обменялись номерами по работе, и он часто звонил… Разговаривал, был очень обходительным… Приглашал на свидания… Я отказывала сначала… Потом согласилась.

– Ты была в него влюблена? – спросил я, решив не стесняться.

– Наверно, была… Не знаю, – отведя взгляд, затрепетала ресницами Лада.

– Поясни, – попросил я.

– Он симпатичный, уверенный в себе мужчина… И он мне нравился, как человек. Но мне кажется, я просто не успела его полюбить. Отношения у нас сложились… Мне кажется, они сложились слишком быстро. И я не успела…

– Ладно. Извини, но я спрошу по-другому. Вы были с ним близки? – уточнил я.

Лицо я, конечно, делал заботливым и профессионально-сочувствующим. Правда, какого-то особого сочувствия к этой барышне у меня не было. Мне от неё требовалась правда, и только правда.

– Да… Он помог снять жильё, куда мог бы приходить. Мы часто с ним оставались… Ночью… – Лада очень картинно покраснела.

– Он просил тебя о какой-то помощи до статьи обо мне? – уточнил я.

– В основном, мелкие просьбы были… Ну там, чуть смягчить оттенки, помочь узнать, какие вопросы ему могут задать… Ничего такого, чего иногда не просили бы другие чиновники, – закивала девушка.

– Вот только он всё получал бесплатно, – заметил я.

– Ну… Да… Но он тоже помогал мне! – как и любая жертва подобного развода, Лада старательно не признавалась себе, что это её оставили с носом, а не она пользовалась невиданными преимуществами.

Мне не нужно было её разубеждать. Мне нужно было показать князю и городскому голове, что я знаю, что могу узнать и что могу вытащить на свет. И, судя по тому, как улыбался Дашков, и как сжал губы Бортников – они всё поняли.

– Расскажи про ту статью, – попросил я.

– Руслан позвонил и попросил помочь. Он хотел узнать, кто пишет статью про клад в вашем доме. Я призналась, что пишу её я. Он попросил сгустить краски, изобразить вас эдакими обманщиками. Но я боялась, что Теневольский не позволит. А Руслан разозлился очень. Сказал, что если не помогу ему, он будет крайне разочарован. И я согласилась. Подменила статью, когда она уже прошла через главного редактора.

– Что было потом? – уточнил я.

– Я сбежала с работы. Сидела дома и никому не открывала. Руслан сказал, что поможет мне, если я разозлю Теневольского. Я и написала ему, что разозлила… Ждала его… Но вместо Руслана пришёл его прихвостень с какими-то людьми. Они угрожали мне, вывезли за город и выкинули на тракте… Сказали, чтоб больше не появлялась в городе…

– И куда ты пошла? – подтолкнул я рассказ в верном направлении.

– Домой в деревню, жила там… А потом меня нашли прихвостни Кафарова. Деревенские не стали меня защищать. Если бы не люди Теневольского, которые меня раньше нашли… Думаю, меня бы убили… – Лада аж вздрогнула от воспоминаний, на сей раз довольно искренне. – А потом я жила там, куда меня привезли люди Теневольского. Он и сам как-то приехал. Сказал, что со мной должен пообщаться глава рода Седовых-Покровских. А когда он уехал, на то жильё напали. А потом приехал Фёдор Андреевич с охраной. Ну и меня отбили, а дальше перевезли сюда…

– Лада, ты уверена, что люди, которые за тобой охотились, работали на Кафарова? – уточнил я.

– Я видела некоторых из них, когда мне на снятое Русланом жильё помогали переезжать… – призналась девушка. – А ещё однажды вечером Руслан попросил меня не выходить из спальни. К нему пришёл гость. Но я всё равно выглянула. И запомнила лицо этого человека и его имя. Руслан называл его Толей.

– Спасибо. Можешь идти к себе, – кивнул я и, дождавшись, пока Ладу уведут, взглянул на своих гостей.

Дашков только улыбался и головой качал. А вот городской голова хмурился, но молчал, ожидая, видимо, моих слов.

– Итак, Толя по кличке Облом был в курсе всех дел Кафарова, – вдоволь налюбовавшись на эту сцену, наконец, сообщил я. – Он назвал двух крупных чиновников городского правления, которые участвовали в травле моего рода, и с которыми Кафаров крутил какие-то мутные дела с неиспользуемыми объектами недвижимости. Заместитель городского головы по вопросам культурного наследия Матвей Соломонович Перемыков. И заместитель городского головы по вопросам земельной политики Филипп Евстахиевич Перепел.

– Последний вообще-то умер! – с мрачным видом напомнил Бортников.

– Знаю… Он всё ходил за мной на Рождественском приёме и то ли вопросы пытался задавать, то ли высказать что-то, – кивнул я. – Да и Перемыков мне, честно говоря, не нужен. Это вам, сударь Бортников, с ним стоит разобраться. Мне нужен Кафаров. Он приказал подстроить нападение на мой особняк. Он угрожал моей жизни и жизни моей жены.

– Нет, я решительно не верю, что он в такой грязи замешан! – вновь заёрзал на своём стуле беспокойный Бортников. – Он, конечно, тот ещё прохиндей, но чтобы такое… Хотя, конечно, в последнее время он отчего-то дёрганый…

– А я предлагаю нам самим его навестить. Вот и будет повод лично расспросить обо всём! – с улыбкой вмешался Дашков.

– Что, прямо сейчас? – не поверил Бортников.

– А чего ждать-то? – удивился Дашков. – Рабочий день в самом разгаре. Фёдор вообще на учёбе должен бы, кстати, быть, но из-за нашей встречи отпросился. Почему бы не съездить прямо сейчас? Зачем мы будем время терять?

– И что вам, ваша светлость, делать в городском управлении? – сжал губы в куриную гузку Бортников.

Впускать в свой курятник он не хотел ни волка, ни лису. Хотя и не имел права отказать Дашкову. И князь великолепно об этом знал. Его светлость уже было нахмурился и рот открыл, но я решил смягчить акценты, обратившись к градоначальнику:

– Пётр Петрович, меня волнует безопасность рода и скорейшее завершение всех наших разбирательств. Сейчас у меня к городу хватает исков. Но если вы сами решите вопрос с Кафаровым и Перемыковым, тогда, возможно, останется только один. А возможно, и ни одного. Мы подпишем мировую, где укажем все условия. И, кстати, в этом случае вам не придётся оплачивать моих стряпчих, к слову, весьма недешёвых. Да, что-то вы, естественно, потеряете, но сможете, уверен, стрясти это с Кафарова и Перемыкова.

– Ладно… Ваше сиятельство, ваше благородие, в таком случае приглашаю вас посетить городское управление. Ну и пообщаться с Русланом Алиевичем в моём присутствии… – решился, наконец, наш городской голова.

И первым вскочил со стула, наконец-то подорвавшись вперёд.