Текст книги "Тьма. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Как ты вообще её выдерживаешь? – то ли возмутилась, то ли удивилась Авелина, когда мы вернулись в покои. – Я бы эту дуру лично придушила…

– И получила бы Антона Михайловича в личные враги, – заметил я с улыбкой, притянув жену к себе поближе. – Оно тебе надо?

– И чего он её защищает? – насупилась та. – Она же почти плёха! Свербигузка чёртова! Предаст его снова и на поминках не заплачет!

– Ну знаешь… У каждого свои недостатки! – улыбнулся я, в очередной раз увидев непривычную сторону вечно царственной и спокойной на людях Авелины. – Пусть живёт. А нам чиновников надо прижать.

– Будешь князю сообщать? – переключилась жена на деловой лад.

– Пока Бубну наберу. Заодно узнаю, что там по записям Лампы… – решил я.

Однако не успел. Явились следователи из Полицейского и Тайного Приказов. К счастью, из последнего прибыл Арсений Булатов, который по-прежнему тепло ко мне относился. А при нём полицейские хоть и возмущались моим самоуправством, но не слишком рьяно.

Пока общался с ними, пришёл посыльный с приглашением на сегодняшний вечер в кремль, где под приглядом Дашкова должен был решиться вопрос с выплатой моей награды. Ехать не хотелось, конечно, отчаянно – а можно мне эти деньги просто на счёт перевести, а? – но надо было. В случае таких приглашений отказы обычно не принимаются.

Ну а поскольку Дашков пригласил не только меня, но и Авелину, пришлось ей тоже собираться. Может, подобный приём и нельзя было сравнить с Рождественским, но платье всё равно стоило бы подобрать. И это из не слишком большого набора «приличных» туалетов, который был у жены.

Надо, кстати, будет её гардероб расширить… Красивая жена – не только радость моих глаз, но и почёт и уважение в обществе.

Шучу. Просто Авелина до сих пор радуется, как ребёнок, качественным обновкам. И вроде бы у деньги у неё и раньше были… Однако, во-первых, не так много, а во-вторых, обновки ещё надо куда-то носить. А вот с этим у моей жены раньше была проблема, да…

Провожая следователей, я «на дорожку» всучил им наших пленников, которые бледно выглядели и нездорово вздрагивали при виде меня. Возможно, оттого что я им это здоровье слегка подпортил. О чём полиция и «тайники», само собой, сразу догадались.

– Надеюсь, ваше благородие, вы у себя дома всё это творили, а не где-нибудь ещё? – пробурчал следователь от Полицейского Приказа.

– Исключительно после того, как они меня оскорбили. И даже пытались убить ядовитой слюной! – с видом очень законопослушного человека подтвердил я.

Была в царском указе, том самом, который портил жизнь двусердым, маленькая лазейка. И рода, имевшие собственные вотчины и особняки, периодически её использовали.

Та лазейка, которая не позволяла всяким «безтёмовцам» с целью погромов врываться в эти самые вотчины и особняки.

На своей земле дворянин имел право наказать врага, если уж тот имел глупость на ней оказаться. Беда в том, что обычные люди и неродовитые двусердые не имели своей земли: они её лишь арендовали у царя. Да, на огромные сроки, что-то порядка двухсот пятидесяти лет. Однако всё-таки аренда есть аренда.

И только дворянин мог, пусть и за безумные деньги, приобрести землю в собственность. Ну или получить её же в дар от царя. Что и произошло с нашим особняком. И пусть выделил мне землю Дашков, но ведь произошло это по приказу царя…

Как объяснил мне Пьер, эта земля теперь приравнивалась к родовой вотчине. Так что… Именно здесь мне сошло бы с рук что угодно, в крайнем случае – даже убийство.

Правда, пришлось бы доказывать, что это была жёсткая необходимость, и у меня не было выхода… Однако такое дело даже в суд бы не отправилось. В общем, применять телесное воздействие к захваченным бандитам я имел полное право. Хотя, конечно, представители власти смотрели на такое косо.

Однако и это сходило мне с рук, пока ещё живы были воспоминания о пушке, из которой стреляли по моему жилищу. И всё же я понимал: вскоре мне намекнут, что больше своевольничать нельзя. Есть, мол, в городе Ишим такое заведение, как Полицейский Приказ. Вот пусть его работники и отрабатывают свой хлеб, занимаясь дознаниями.

– Ну раз так, то ладно… – кивнул следователь и больше вопросов не задавал.

Бубну я всё-таки дозвонился, но уже сидя в машине, ехавшей в кремль. И не смог сдержать улыбки, услышав его вечно недовольный голос:

– Привет, Федь… Что у тебя там? Только не говори, что на тебя опять напали!

– Привет! Вовсе нет. Нападений больше не было. Зато у меня теперь есть увлекательнейшая предыстория про последнее нападение. И, возможно, скоро она станет ещё увлекательнее…

– Ага… Ну вот как станет, так и расскажешь! – отозвался опричник.

– Бубен, а тебе нужны чиновники, которые воруют, нанимают лихих людей и похищают несчастных осведомителей?

– А… А зачем мне такие чиновники, Федя? – удивился тот.

– Ну, я образно говоря… Просто я тут подбираюсь к одному такому… Высокое положение в городе занимает, между прочим! – сообщил я.

– А-а-а… Не, чиновников ты лучше Дашкову сдай: это по его части! – удивил меня Бубен своей непривычно-похвальной выдержкой и милосердием. – А вот если усмотришь злоумышление против царя или Руси, тогда меня сразу зови. Я вмиг примчу, так и знай!.. Ну а воровство, к сожалению, не считается злоумышлением против царя и Руси. Просто неизбежным злом.

– И вправду, какая жалость! – снова улыбнулся я. – Ладно, так и сделаю… Сдам всех Дашкову. Как раз к нему еду. А что с теми записями, которые я тебе передал?

– Есть кое-что… Значит, ты сейчас в кремль едешь? – кажется, обрадовался Бубен, во всяком случае, голос стал менее недовольным, чем обычно. – Тогда напиши мне, когда его светлость лично будет на месте. Я тоже подъеду. Есть разговор.

– Договорились! – отозвался я.

– Ну тогда бывай! Жду сообщения! – буркнул Бубен и отключился.

Дашков был на месте. Встретил меня с Авелиной у входа, причём ждал нас не один, а вместе с женой и цесаревной. С его разрешения я подтвердил Бубну встречу, а затем мы неспешно отправились в зал, где нас ждали представители родов, задолжавших награду.

По просьбе князя я старался молчать, делая каменное лицо. Свистоплясов, подписывавший бумаги, тяжело вздыхал, почему-то тёр лицо, а иногда с обожанием поглядывал на князя. Представители родов и вовсе хранили молчание. Однако было видно, что ситуация им не нравится.

Мне тоже всё это не нравилось. Лучше не стало, даже когда я увидел письменные заверения от главы каждого рода, что награда причитается именно мне. Злобу на меня они затаят с гарантией. Это я понимал. Однако с проблемами лучше разбираться по мере поступления. Иначе можно в этом море потонуть, задохнувшись от отчаяния.

Когда подписание бумаг завершилось, Свистоплясов и главы родов отбыли восвояси. А князь пригласил меня и Авелину в другую комнату, где нас, по его словам, уже ждали Бубен и цесаревна Саша.

И по пути я не уставал гадать, что же раскопал неугомонный опричник.

Глава 3

Отрывок из книги Иоганна Лоурэнца «Международная торговля в мире, изменённом Тьмой»

К XIX столетию между Востоком и Западом были известны три торговых пути.

1. Великий Шёлковый Путь

Cамый древний из известных человечеству. Эта караванная дорога связывала Восточную Азию со Средиземноморьем ещё во времена легендарных Египта, Эллады и Рима. Именно так на Запад доставляли бесценный шёлк и другие восточные товары.

В древности этот путь проходил севернее, через предгорья, пустыни и равнины, ныне занятые Тьмой, и был значительно удобнее.

Увы, появление Монгольской Тьмы сдвинуло караванную дорогу на юг. И это сделало её чрезвычайно неудобной из-за двух горных участков, которые приходилось обходить или пересекать.

А ведь первый из них пролегает через Тибет и Гималаи, высочайшие горы Евразии!

Попробуйте обойти Сагарматху или, как её ещё называют, Джомолунгму, высочайший пик в мире. В итоге, приходится сильно забирать на юг, чтобы пересечь мелкие государства, во множестве расплодившиеся между Чжунго и Бхаратом. А затем – снова двигаться на север по засушливым землям Аравии и Эрана. И ведь количество границ и поборов ужаснёт даже бывалых путешественников.

В результате, уже к 15-му веку Великий Шёлковый Путь начал хиреть. Всё меньше торговцев решалось отправиться с Востока на Запад и обратно. И всё слабее становился взаимный поток товаров.

Впрочем, к тому времени международная торговля уже приходила в упадок. Крупные государства предпочитали копить ресурсы, концентрируя их для борьбы с Тьмой.

2. Морской Торговый Путь

Обрыв связей между Востоком и Западом больно ударил прежде всего по Западу. Лишившись доступа к множеству невиданных товаров, не только франки, саксы, италийцы и иберийцы, но и даже Ромейская империя ощутили холодное дыхание бедности.

В западных хрониках встречаются упоминания, что Господь в те горестные дни сжалился над людьми и указал выход из бедственного положения. И, хотя современные исследователи не отрицают Божественного промысла, считается, что действовал Господь всё-таки руками людей.

Борьба с Тьмой в Северной Африке не утихала ни на минуту с того дня, как Африканская Тьма надвинулась на север. Отдавать эту землю Европа не желала. Даже в суровые годы, когда люди и летом мёрзли в своих домах, там, на севере Африки, всегда были отличные урожаи.

Одна из битв случилась к востоку от реки Нил, когда орды отродьев прорвались на север вдоль берега Чермного моря. В 1781 году, на узком перешейке между Чермным и Средиземным морем, орду встретили объединённые силы Запада и Юга. Кто в итоге победил в той страшной битве, точно неизвестно.

Зато доподлинно известно, что с тех пор перешейка не существует, а воды Средиземного моря смешиваются с водами Чермного. Однако и это принесло нашему миру большую пользу. В новый пролив устремились мореплаватели, жаждавшие найти торговый путь в Азию.

А в 1789 году первые исследователи, сумев прорваться через проливы островной Азии, всё-таки достигли берегов Чжунго и Чосона.

3. Сибирский Торговый Путь

Далеко на востоке, среди густых лесов и снежных просторов, в землях русских царей, произошло событие, которое сами русские называют Блистательный Поход. Русские витязи прошли далеко на восток, оттеснив чудовищ и установив границу, которая отсекла север Евразии от сил Тьмы.

В итоге, они первыми достигли берегов Великого океана и границ Мангоу-Го. Произошло это чуть раньше, чем в том же самом деле преуспели западные мореплаватели. В итоге, долгое время торговля шла только между Русью и Чжунго, не достигая границ Европы.

Отчасти этому способствовало беснование Тьмы на берегах Греческого моря и в землях Балкан, отчасти – столкновения между русами и саксами. Однако время шло, русские продолжали теснить Тьму, и вскоре между Русью и Ромейской империей не осталось захваченных Тьмой земель.

И тогда в землях Сибири, по царскому тракту, по Чрезсибирской железной дороге, протянулся третий и последний торговый путь между Востоком и Западом.

Сибирский Торговый Путь. Не самый короткий, не самый удобный, зато один из самых безопасных. Лишь на коротком отрезке маршрута, между Портом Тихим и Портом Аян, кораблям приходится плыть вдоль захваченных Тьмой земель.

Все мы понимаем, что обладание столь удобным торговым путём одной-единственной державой – это великая несправедливость. Однако Русь пока не изъявила желания допустить к этой всемирной торговой артерии ещё кого бы то ни было.

Это краткие сведения о трёх торговых путях, связавших Восточную Азию с Западной Европой. А теперь рассмотрим подробнее каждый из них…

– Во Владимире смогли разобрать только часть записей, – признался Бубен, когда увидел, что все готовы его слушать.

Он выложил на стол пачку листов, на которых я узнал текст, скопированный из дневника Лампы. Видимо, оригинальный дневник уже уехал в царские архивы, и теперь его оттуда никому никогда не вытащить.

И это к лучшему, честно говоря…

– Что там сложного-то? – между тем, удивился Дашков.

– Сложное там, ваша светлость, в сокращениях! – пояснил Бубен. – Лампа занимался не самыми честными сделками. И с лихими людьми был тесно повязан. Поэтому настоящих имён в своём дневнике он, естественно, не упоминал.

– И как же тогда вашим людям удалось что-то разобрать? – совершенно не по-княжески присвистнув, оценил Дашков.

– Головой, ваша светлость, головой! – ответил Бубен, заставив князя раздражённо нахмуриться. – Светлые головы там, в нашем престольном граде Владимире, сидят. Ещё и не такое раскапывают. К тому же, всё становится чуть-чуть проще, если знать, где искать.

С этими словами он вытащил один из листов и, указав на подчёркнутый фрагмент текста, сообщил:

– Основным подельником Лампы был Улус.

– А это имя я, кажется, помню… – ещё больше, но уже по делу нахмурился Дашков.

– Спросите у отца. Скорее всего, он про него многое сможет рассказать… – криво усмехнулся Бубен. – Улус был грозой среди лихих людей Ишима в конце девятнадцатого и начале двадцатого века. Его настоящее имя Монголов Савелий Фёдорович.

– Монголовы… – закивал князь. – А вот Монголовых я помню. Но они же все мертвы!.. Отец лично нашёл и вырезал последних негодяев.

– Всё так, – кивнул Бубен.

– Простите… А можно нам, молодым, рассказать, что там за история? – не став стесняться, решил я уточнить.

– И я тоже, между прочим, не знаю! – присоединилась Александра, да и Авелина закивала.

– Тобольский заговор, – напомнил нам троим Дашков. – В 1953 году несколько десятков родов попытались отделиться от Руси. Сердцем заговора были рода из Тобола. Хотели основать свою Вечевую землю. Корни заговора тянулись аж сюда, к нам в Ишим. И мне с этим пришлось разбираться. В итоге удалось вычислить, что главой заговорщиков был тот самый Савелий Монголов, глава этого старого рода. И он же, получается, был Улусом?

– Пару раз союзники называли его именно так. Однако в те времена следователи не придали этому значения, – кивнул Бубен. – Хотя всё старательно записали. Улуса упоминает и наш Лампа. Называет его «молодым да наглым». Часто на него ругается нехорошими словами. И это единственное имя в дневнике, которое написано полностью.

– Потому что не имя, а прозвище, которое знали только «свои»… – кивнул я. – Получается, Монголов ещё задолго до того, как устроить заговор, крутил всякие дела с лихими людьми?

– Монголовы сильно пострадали в усобице в середине девятнадцатого века, – пояснил Дашков. – У них род насчитывал почти сотню членов, а осталось всего десять. И половина из них – старики, пусть и сильные двусердые. Савва рано стал главой рода. Где-то столько же ему было, что и вам с Авелиной. Вот и искал, как бы восстановить богатство.

– Ну это не повод лобызаться с лихим людом… – усмехнулся я.

– Ты-то, Фёдор, конечно, объявил им Священную Войну… Вот только не все же такие чистоплюи, как ты! – проворчал Дашков, недовольно зыркнув уже на меня.

Вот и давно ожидаемый намёк, что я себе многовато позволяю. Пока ещё, можно сказать, мягенько пожурили. Но это пока. Если продолжу в том же духе, пожурят чуть серьёзнее.

Так что я сделал виноватое лицо, застенчиво улыбнулся и даже кивнул. Мол, вроде как и сам не рад, да и ваши намёки ловлю на лету…

– Многие рода так или иначе работают с лихими людьми. Это неизбежно, – вроде бы удовлетворился моей физиономией Дашков.

– А вот Улус влез в это дело с головой! – усмехнулся Бубен. – Судя по записям Лампы, именно Улус стоял за пожаром в Ишимском порту, за бойней в деревне Колодезной, за убийством отряда ратников вашего рода… И это я пока только за девятнадцатый век перечисляю. Долгим путём этот поганец шёл к заговору в середине двадцатого…

– Вот же урод!.. – удивлённо покачал головой Дашков.

– Если потрясти ваши архивы, наверняка обнаружим кучу нераскрытых случаев, – покивал Бубен. – И готов рискнуть одним из зубов, что энная часть окажется на его совести.

– Вы мне всё, что с этим Улусом связано, пришлите! – морщась, попросил Дашков. – Хоть поймём, что там и как было…

– Само собой, – не стал отказываться Бубен. – В общем, с Улусом понятно. А вот дальше нашим умникам пришлось разбираться в условных сокращениях. Если Лампа писал об обычных людях, то ставил только первую букву имени. Скорее всего, речь шла о его подручных. А вот если букв было две, значит, разговор шёл о купцах и мастеровых, с которыми он сотрудничал.

– В торговых делах? – уточнил я.

– Тех, с кем имел дело в обычной торговле, мы всех вычислили, и они, понятное дело, нас не волнуют! – отмахнулся Бубен. – Остался только некто А. Г. Вот его нам тоже надо будет вычислить.

– А. Г.? – Дашков задумался. – А что там имя, что фамилия?

– А что отчество, да? – Бубен засмеялся. – Лампа сокращал, как ему было удобно. Где-то первым шло имя, где-то фамилия, а где-то имя с отчеством. В отличие от нас, он всех этих людей знал, общался с ними регулярно. А когда делал себе пометки, боялся не имя забыть, а события и планы, о которых писал. Так что «А» и «Г» могут обозначать что угодно. Однако кое-какие имена мне всё-таки накидали в список.

– И какие? Хватит уже томить! – поморщился Дашков, которому явно было неприятно, что опричнина откопала в его княжестве старую, зато зловонную кучу.

– Александр Григорьевич Лесоимов, Алатырьев Георгий Борисович, Глазов Александр Трифонович, Арапшев Геннадий и Гога Аспид, – отыскав нужный список, перечислил Бубен. – Все эти люди в равной мере могли быть подельниками Лампы и Улуса.

– Мне эти имена ни о чём не говорят. Надо архивы поднимать… – покачал головой Дашков.

– Скорее всего, речь о каком-то купце или известном производственнике, – отозвался Бубен. – Однако А. Г. должен был общаться с теми дворянами, которых Лампа указал в дневнике. А значит, вычислить его нам всё-таки следует.

– И как Лампа помечал дворян? – я понимающе улыбнулся.

– Буквой, подчёркнутой снизу, – кивнул Бубен. – И вот тут начинается самое увлекательное… Потому что мы в опричнине предположили, что это может быть как имя, так и фамилия. И тогда выбор получается очень широким. По тёмным делишкам у Лампы чаще всего мелькают три буквы: «Б», «Ж» и «Ш». И это открывает нам огромный простор для поисков.

– Ну, положим, фамилии на «Ж» и «Ш» встречаются реже, чем на «Б»… – задумался Дашков. – Значит, этих мы быстро вычислим.

– Если бы всё было так просто… – широко улыбнулся Бубен, который, вопреки обычному настроению, сегодня аж светился.

Видимо, тот редкий случай, когда человек действительно увлечён работой.

– … Тогда бы наши умники во Владимире всё сами вычислили, – продолжил, между тем, опричник. – Вот, например… На «Ш» вам, ваша светлость, кто больше нравится: Шероховатые или Шапошниковы?

– Да ты издеваешься⁈ – взревел Дашков, привстав и грохнув кулаком по столу, а потом нахмурился и, тяжело вздохнув, плюхнулся обратно. – А других-то нет… В самом деле…

– А может, всё не так плохо, и это имена? – растянул губы в улыбке Бубен. – А может, и вовсе прозвища. В любом случае, раз буква подчёркнута, значит, Лампа вёл речь о дворянах.

– Речь он вёл не просто о дворянах, а моих подчинённых родах!.. – буркнул Дашков, объясняя недавнюю вспышку гнева. – Это, знаете ли, ещё хуже.

– Шероховатые – это производственники… – припомнила цесаревна. – Их товары даже во Владимире продаются. Ткани, если не ошибаюсь.

– Да, у них суконные производства в княжестве… – вздохнул Дашков. – Сырьё сами выращивают к востоку от Хвалыни. А ещё везут по торговому пути из Чжунго и Бхарата. А ведь и вправду… Могут они быть с контрабандой-то связаны, могут… Правда, зачем им это? Они люди известные, богатые…

– Жадность – эта такая лютая хворь, которая и с богатыми случается! – хмыкнул Бубен. – А может вообще оказаться так, что всё их производство на одной только контрабанде держится.

– Плохо, если так… – горестно вздохнул Дашков.

– А Шапошниковы? – спросил я.

– Эти везде мелькают, но по чуть-чуть, – нехотя признался Дашков. – Они богаты, но больше получают за службу, а не за торговлю или производство. Шапошниковы, в отличие от большинства, всегда принимают участие в походах в Серые земли.

Расстройство сиятельного князя было понятно. Что верные бойцы, что богатые промышленники – далеко не те подчинённые рода, которые хотелось бы потерять. Выбирать из них? Врагу не пожелаешь.

– Царь открыл дело о контрабанде, а значит, придётся искать! – отрезал пути к отступлению Бубен. – Это дрянь уже полтора столетия процветает, а перекрыть её никак не удаётся.

– А сейчас вы точки на контрабандном пути вычислили? – нахмурился Дашков.

– Вычислили… Но если порвём ниточку, контрабандисты найдут другие захоронки, – объяснил Бубен. – Нет, сразу накрывать вычисленные места нельзя. Нужно готовиться, нужно следить, нужно наблюдать… А самое главное, надо не только цепочку оборвать, но и вычислить всех причастных людей тут, в Ишиме. Это будет долгая и кропотливая работа.

– Ладно, кто там на «Ж»? – вздохнув, нахмурился Дашков. – Железняковы и Желтогоновы?

– Из подозреваемых – да, они. И больше подозрений вызывают Железняковы, – заметил Бубен.

– Ну ещё бы… Те ещё прохвосты! – поморщился Дашков. – За ними грехов много водится. Значит, их тоже будем проверять. А что с «Б»?

– А вот с «Б» самое неприятное, – усмехнулся Бубен. – Вам, ваша светлость, надо будет проверить одного человека с именем на «Б»…

В кабинете воцарилось тяжёлое молчание. Дмитрий Богомилович вращал глазами, медленно переваривая слова опричника…

А затем снова грохнул кулаком по столу, но уже с какой-то усталостью. И даже, можно сказать, обречённостью. Энтузиазма у него явно стало меньше, а смирения перед лицом псов государевых – больше.

– Да что вы мне предлагаете, а? – возмутился, наконец, он. – Отца родного подозревать⁈

– Хотелось бы точно исключить его из числа подозреваемых! – дипломатично заметил Бубен.

И тут же всё испортил со свойственной ему прямотой:

– Дела у вас в княжестве тогда были так себе… Плохие дела, скажем прямо… Вдруг ваш многоуважаемый батюшка захотел поправить положение…

– Заткнись! – не выдержав, рявкнул Дашков, и, к моему удивлению, Бубен действительно закрыл рот. – Просто молчи, прошу тебя… Сам с ним поговорю.

В кабинете вновь повисла тишина, которую нарушало только рассерженное сопение князя. Понять его чувства было можно, но… Лучше уж сразу смириться с таким положением дел, чем откладывать разговор в долгий ящик.

– Булатовы, Беловороновы и Беспалые, так? – наконец, вновь подняв взгляд на Бубна, хмуро спросил Дашков.

А я, приметив знакомую фамилию, сделал в памяти зарубку. Надо быть осторожнее с Арсением и Василисой. Во всяком случае, пока их род не будет исключён из числа подозреваемых.

– Из тех, кто хоть как-то касался вопроса торговли – они, ваша светлость, – кивнул Бубен, старательно, но не очень умело делая извиняющийся вид. – Их рода тогда уже существовали, они могли как-то помочь…

– Дрянь какая… – Дашков вновь запыхтел, как разгоняющийся паровоз. – Булатовы нам четыре поколения служат верой и правдой. Беспалые – боевики до мозга костей. Беловороновы – честные торговцы. Состояние своё нажили ещё до того, как появился Сибирский Торговый Путь.

– Хочу вам напомнить, ваша светлость, что кто-то из этих замечательных людей давеча получил сигнал от дневника Лампы. И не постеснялся отправить своих людей, чтоб напали на особняк Фёдора! – парировал Бубен. – А значит, кто-то из них до сих пор промышляет контрабандой, ввозя не только товары без пошлин, но и запрещённую продукцию. Тот же опиум наверняка. В Ниппон на север его так много кто-то ввозит, что их власти не знают, как с этим бороться. Что сильно портит и торговлю, и наши отношения.

– Эту дрянь из Эрана везут, – припомнил Дашков. – Её и во Владимире хватает.

– И откуда она в Ниппоне появилась, ваша светлость? – спросил Бубен. – Её везут через Ишим, всё тем же Теневым Торговым Путём.

– Пока рано что-то утверждать, судари!.. – хлопнув ладошкой по столу, вмешалась цесаревна. – Я, конечно, хотела бы сейчас огнём и мечом пройтись по всем подозреваемым… Однако сначала надо досконально разобраться, виноваты ли они. Если будем рубить с плеча, высказывая подозрения налево и направо, обидим уважаемые семьи. Выходит, надо копать с другой стороны…

На этих словах Саша замолчала, и на гладком белом лобике прорезалась вертикальная складка. Прямо как у её венценосного отца, когда он о чём-то сосредоточенно думал.

– Ваше высочество? – с интересом уточнил Бубен, прерывая возникшую паузу.

– Ищите через лихих людей! – вынырнув из мыслей, посоветовала Саша. – У них точно должны были сохраниться имена и прозвища. Вдруг все эти буквы – только прозвища? Вдруг ни одной настоящей фамилии в записях нет?

– Тем более, если по лихому люду пройти огнём и мечом, никто не обидится… – тихонько заметил я. – И последствий меньше…

– Обидятся они, и ещё как!.. – буркнул Дашков. – Их таких в княжестве хватает. И больно нам всем сделать они вполне могут. Нападение на твой особняк, между прочим, это подтвердило.

– А раньше вы что, о такой возможности не знали? – удивился я.

– Подозревали. Но чтобы душегубы с воинским вооружением бегали… Такой наглости даже предположить не могли!.. – покаялся Дашков. – Полицейский Приказ этот ещё… Ведут себя, как…

Князь в сердцах махнул рукой, так и не найдя подходящего сравнения.

– Как предатели они себя ведут! – продолжила за него Саша. – И заметь, дядюшка, не только в твоём княжестве.

– Да плевать мне, как оно там в других княжествах! – расстроенно отозвался Дашков. – Мне стыдно, что у меня они такие…

– Значит, с них и надо начинать! – деловито заметил Бубен. – И с городских чиновников. Кстати… Фёдор говорит, что накопал что-то интересное. Вот пусть и расскажет.

– Что это ты там накопал? – нахмурился Дашков.

А я раздосадованно посмотрел на Бубна: сам ведь рассчитывал рассказать, без понуканий. Однако чего уж там, пришлось выкладывать всю историю. Впрочем, рассказал я её довольно быстро, сообщив напоследок, что расследование с моей стороны ещё идёт.

– Ты, Фёдор, продолжай его… – удивил меня Дашков, когда я закончил. – На городовых и полицейских сейчас надежды мало. Они, подлецы такие, не шевелятся. Раскопай всё, что сможешь. Если какие-то вопросы у властей к тебе будут, отсылай их всех ко мне.

– Спасибо! – поблагодарил я, всё ещё удивляясь тому, куда повернул разговор.

Впрочем, в свете только что услышанного… Зря я удивлялся, в общем.

И зря переживал, что мне дадут по лбу за самоуправство.

– И ещё… Если возможность будет, бери тех лихих людей, что повыше положением, живыми. И в как можно большем количестве! – побарабанив пальцами по столешнице, насоветовал Дашков. – А потом вызывай меня, и мои люди их всех заберут. Полиции их больше не оставляй, эти ведь невзначай и отпустить могут… Ну и собирай на этих чиновников всё, что сможешь.

– Всенепременно! – заверил я князя.

– А ещё, думаю, нужно проверить все городские архивы… – заметила Авелина, впервые за весь разговор вставив слово. – Записи допросов, торговые записи, задержания… Нужно искать тех, кто тогда был ключевыми фигурами. Может, и получится выйти на их современных последователей.

– Для проверки всех архивов нужны сотни, если не тысячи людей… – покачал головой Дашков. – И где их искать? Если найдёте, скажите мне. Я их к делу приставлю.

– Учащиеся пандидактионов и училищ? – предположил я.

– Эти разве что летом помогут! – отмахнулся Дашков. – Хотя думаешь ты, Фёдор, в верном направлении.

– С нашей стороны мы тоже будем искать, – кивнул Бубен и хлопнул по стопке листов. – Здесь всё, что удалось найти. Используйте записи, ваша светлость. Если будет что-то неясно, я всегда на связи.

– Да… Ладно, время позднее! – решил Дашков, грузно вставая. – Я вас всех услышал, и вы меня, надеюсь, тоже. Значит, надо делать дело. Увы, её высочество нам не поможет, ей скоро отбывать во Владимир… А мы с вами попробуем распутать этот клубок.

– Я вернусь к началу похода в Серые земли, – кивнула Саша. – Надо повышать доброе имя этих чисток… Нельзя оставлять Серые земли без пригляда. Надеюсь, к моему возвращению и это дело сдвинется с мёртвой точки.

Так, собственно, совещание и закончилось. Мы с Авелиной отправились домой, и по пути я раздумывал над тем, что услышал в кремле.

Странно, что меня настолько активно привлекают к этому делу… С другой стороны, вряд ли Дашков не знает, что я «неудержимый». Наверняка ему давным-давно рассказали.

Вероятно, поэтому он вовлекает меня в дела княжества. Там, где я появляюсь, всё начинает закручиваться в тугую спираль событий. Я бы на его месте и сам пользовался таким полезным человеком-магнитом.

Впрочем… Возможно, свою роль сыграло то, что я и так уже влез в это дело, раскопав тайник Лампы. Не знаю… Всё может быть.

До дома мы с Авелиной доехали молча, погрузившись в мысли. А стоило нам войти внутрь, как навстречу из подвала вышел Давид, сияющий, как медный пятак.

– Ваши благородия, этого Злыдня мы взяли! – радостно заявил глава нашей охраны. – Надо бы теперь узнать у него, куда Облом запропастился.

Я переглянулся с женой и тихо вздохнул. Очень хотелось бы поужинать, да и поспать… Но если Облом «запропастился», то может так случиться, что ловить его надо срочно. Или даже прямо сейчас.