Текст книги "Тьма. Том 6 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Интерлюдия I

Руслан Алиевич Кафаров жестом предложил гостю присесть. А затем сделал знак поверенной, чтобы та принесла чаю. Девушка кивнула и, покачивая бёдрами, спешно скрылась за дверью.

Руслан невольно проводил её плотоядным взглядом. А затем пригладил чёрные жесткие волосы и вновь переключил внимание на гостя.

– Рад, что вы нашли время встретиться, Антон Михайлович! – сказал он. – Как я слышал, вас тоже прижали иском от этих Седовых-Покровских…

– Прижали, – кивнул собеседник. – Однако у меня есть, чем от них откупиться.

– Откупиться?.. – усмехнулся Руслан, оценивающе смерив гостя взглядом.

Этот человек, главный редактор «Ишимского вестника», никогда ему не нравился. Тучный, лет шестидесяти, за собой не следит, выглядит так, будто спит на ходу…

И всё же чувствовалась в этом реликте прошлых эпох какая-то мощь, которую Руслан опасался. А потому предпочитал действовать у газетчика за спиной.

– … Боюсь, слово – не воробей, вылетит – не поймаешь… – не дождавшись ответа, сам продолжил он.

– Слово-то уже не поймать, есть такое дело… – кивнул Антон Михайлович, шевельнув вторым подбородком, и в глубине его глаз мелькнуло что-то такое, опасное, то самое, что не нравилось Кафарову. – А вот одну молодую осведомительницу… Её, я думаю, поймать очень даже можно.

В ответ Руслан нахмурился. Ему не нравилось, куда поворачивал разговор.

Он-то рассчитывал, приглашая к себе главреда «Ишимского вестника», найти товарища по несчастью. А значит, и временного союзника.

Однако беседа определённо шла не по плану Руслана.

В этот момент в кабинет вошла его поверенная с чаем, и оба собеседника замолчали. Девушка поставила поднос на стол, взглянула на Руслана, и тот мотнул головой, показывая, что ничего больше не нужно.

Пока девушка шла к двери, Кафаров снова посмотрел ей вслед. Не мог он отказать себе в таком удовольствии… А его гость проследил за его взглядом и усмехнулся. Не дожидаясь приглашения Руслана, он потянулся к столу и сцапал одну из чашек с чаем.

И тоже посмотрел вслед поверенной Кафарова.

Руслан заметил внимание гостя к девушке, и ему оно не понравилось. На новенькую поверенную у него были большие личные планы. А чужой интерес к его объектам воздыхания раздражал Кафарова до невозможности.

Но в этот раз пришлось сдержаться. Очень уж его товарищи просили, чтобы он наладил связь с главредом «Ишимского вестника».

Один раз им уже удалось начать травлю Фёдора Седова-Покровского. Однако провернуть это во второй раз было куда сложнее.

Нужна была помощь городского головы. А тот и без того косо смотрел на подчинённых из-за судебных тяжб, возникших словно по волшебству. Пока он ещё молчал, но видно было, что терпение у него на исходе.

А значит, нужно было завершить травлю Седовых-Покровских одним стремительным ударом.

Однако сделать это без содействия СНО было проблематично.

И, как назло, Антон Михайлович Теневольский, главред «Ишимского вестника», сразу после начала судебных тяжб перестал упоминать новый род в своём издании.

Поэтому Кафаров сдержал раздражение, рвущееся наружу. И даже великодушно решил уступить старику свою новенькую поверенную:

– Понравилась вам? Хорошая девочка…

– Мне? – Антон Михайлович рассмеялся. – Поздно мне уже, Руслан Алиевич, на девушек заглядываться. Возраст, знаете ли. Был бы я двусердым, оно куда ни шло… У тех, пока жизнь теплится, есть чему твердеть. Но я-то обычный человек.

– Но… – не нашёлся с ответом Руслан.

Он же видел, как главред «Ишимского вестника» смотрел вслед девушке. Так зачем же его гость отрицает очевидное?

Ведь мужчины смотрят на женщин только потому, что хотят их. Во всяком случае, сам Руслан смотрел на них только по этой причине. Чем другие-то хуже?

– А вот ваши вкусы, Руслан Алиевич, я гляжу, не меняются, – меж тем, перехватывая инициативу в разговоре, продолжил Антон Михайлович. – Ваша поверенная очень на Ладу похожа…

– Какую такую Ладу? – удивился Руслан, не понимая, что за чушь несёт этот жирный старик.

А тот, отхлебнув чая, ещё некоторое время рассматривал орлиный профиль чиновника. И только потом произнёс, слегка наклонившись вперёд, к Кафарову:

– Девочку из нашего издания… У неё, знаете ли, такая неприятность произошла… Ей один нехороший человек много чего наобещал. Знаете же, как это бывает с молоденькими девушками, да? А едва этот нехороший человек добился своей цели, так сразу нашу Ладу и кинул…

Старый и опытный лис, он явно следил за реакцией Руслана. И наверняка заметил, как расширились его глаза, прежде чем, наконец, чиновник вернул себе самообладание.

«Вот ведь мерзкий старый жирдяй…», – мелькнуло у Кафарова в голове, пока он натягивал на лицо улыбку.

– Ах, эту Ладу… – спрятав неприязнь поглубже, качнул головой Руслан. – Милая девушка… Жаль, что уехала.

– Уехала, да… – покивал Антон Михайлович, отхлебнул чаю и тихо добавил: – А может, даже поспешно бежала…

– Бежала? От чего? – невозмутимо ответил Руслан.

Правда, на этот раз самообладание далось ему ещё сложнее. За последние годы он отвык обуздывать сильные эмоции. Это поначалу, в первые годы на службе, надо было всем улыбаться и изображать вежливость.

Однако же с тех пор утекло немало лет. И Руслан хорошо потрудился, чтобы забраться высоко, очень высоко…

Он подставлял тех, кто мог представлять для него угрозу.

Он воровал документы, соблазняя молоденьких коллег, и получал доступ туда, куда в ином случае даже смотреть не мог бы.

Он подсиживал вышестоящих, чтобы быстрее двигаться дальше.

И вот уже пять лет круг тех, с кем Кафарову надо быть вежливым, стал очень узким.

Он и Антону Михайловичу не спустил бы дерзости… Да слишком уж опасные вещи этот жирный старик говорил.

– Не от чего, а от кого… – задумчиво ответил Антон Михайлович. – От того самого подлеца, что соблазнил её, наобещал с три короба, подбил на разные глупости… А потом, когда добился цели, начал ей угрожать. Во всяком случае, именно так я думаю… Так-то Лада даже не уволилась из «Ишимского вестника», просто пропала…

– А у вас богатое воображение! – оценил Руслан, взял чашку и отсалютовал ею гостю. – Однако мы как-то с вами не о том говорим, Антон Михайлович…

– Помню-помню… Вы пригласили меня поговорить о наших общих сложностях! – качнул подбородками его собеседник. – Ну так я о них и говорю… Сбежавшая осведомительница – это сложность… Очень заметная сложность… Но мы её найдём. А когда найдём, зададим несколько вопросов. Очень уж интересно мне её ответы услышать…

– Ответы? От молоденькой девушки? – удивился Кафаров. – Что она может сказать? Кто ей вообще поверит?

– Возможно, его благородие Седов-Покровский, – улыбнулся, качнув щеками, главный редактор.

– Хотите откупиться от него молоденькой красоткой? – фыркнул Руслан.

Внешне он оставался спокойным, но внутри его аж трясло. Проклятый Теневольский буквально сыпал угрозами. А угрозы Руслан не любил. Особенно такие, на которые нельзя ответить воплем ярости и грязными ругательствами.

Ведь для старого жирдяя это будет сродни признанию вины.

– Хочу откупиться от него чем-то большим… – продолжая улыбаться Кафарову, главный редактор отхлебнул чая. – Хочу передать ему сведения, а может, и доказательства, какая именно сволочь, на самом деле, решила его оговорить. Думаю, в этом случае он отзовёт иск против «Ишимского вестника»…

Ну вот, этот старый жирдяй уже опустился до оскорблений!.. Руслан еле удержался от того, чтобы не ответить: «От сволочи слышу», но сдержался. Даже за щеку сам себя прикусил, лишь бы не начать ругаться.

Надо было продолжать гнуть свою линию. И тогда, возможно, получится продавить старика.

– А может, лучше приглядеть за Седовым-Покровским? – ненавязчиво, как ему казалось, предложил Руслан. – Отрядить за ним осведомителей… Понаблюдать… Наверняка ведь найдётся что-то, и впрямь очень грязное. Уверен, если придать огласке какую-нибудь грязь, он и думать забудет, как судиться с вами.

– Если покопаться в чужих сундуках, там можно найти немало костей… – соглашаясь, покивал Антон Михайлович, чем преждевременно обрадовал Руслана. – Но ведь это касается не только Седова-Покровского… Это касается всех в нашем большом городе.

– У дворян костей в сундуках точно больше! – ухмыльнулся Кафаров. – А вот у мальчишки нет сил и возможностей, чтобы следить за другими…

– Вы в этом так уверены? – удивился Антон Михайлович. – А я вот в последнее время замечаю чужое внимание… Такое, знаете ли, ненавязчивое… Почти незаметное… Но оно есть, да, определённо есть… А вы, Руслан Алиевич?

– Ничего не видел! – отрезал чиновник резче, чем требовалось.

– Это хорошо, – кивнул Антон Михайлович и, допив чай, поставил на поднос пустую чашку. – Но вы всё же будьте осторожнее…

С этими словами он встал и вежливо кивнул Руслану.

– Спасибо за чай! Очень вкусный был, – Антон Михайлович с усмешкой посмотрел на Кафарова, и тому стало не по себе.

Однако Руслан всё же нашёл в себе силы повторить:

– А что насчет моего предложения?

– Пожалуй… Я откажусь! – твёрдо заявил Антон Михайлович. – Мой способ выглядит надёжнее, чем ваш, Руслан Алиевич. Всего вам хорошего!

Чиновник дождался, пока гость покинет его кабинет, а потом тихо зашипел, сдерживая рвущийся наружу вопль:

– Да что ты о себе возомнил, старый пердун? Сам ты сволочь! Угрожать он мне вздумал! Нет, ну вы только послушайте этого говнюка!..

Трясущимися руками Руслан достал из кармана трубку и набрал номер.

– Привет, Руслан! Чего звонишь? – не слишком приветливо ответил ему хриплый голос.

– Здравствуй, Толя! Здравствуй, дорогой! – расплывшись в улыбке, выдал Руслан. – Помнишь, Толя, ту девку? Лиду… Лесю…

– Осведомительницу, короче? – уточнил Толя.

– Да, её, чтоб её, суку драную!.. – закивал Руслан.

Последнее он сказал несколько громче, чем планировал. И на его голос в кабинет заглянула поверенная.

– Помню… Что, уже по девахе соскучился? – Толя явно усмехнулся, но Руслан и не подумал обижаться.

Сначала он замахал на помощницу, показывая, чтобы та ушла и закрыла дверь, а только затем продолжил разговор.

– Нет, Толя! Видеть её больше не хочу! – заявил он.

– Совсем? – удивился мужчина на том конце связи.

– Совсем! – подтвердил Руслан. – И даже со вчерашнего дня!

– Ну ты… – видимо, хотел оценить Толя, но с клиентом спорить не стал. – Хорошо. Не хочешь – не увидишь. Всё на отличненько сделаем.

– Спасибо, брат! Спасибо, дорогой! – осклабился Руслан. – Выручил меня!

– Сочтёмся… – буркнул его собеседник, прерывая связь.

А Руслан усмехнулся и откинулся на спинку дорогого кресла. Как говорил один умный старик, по совместительству являвшийся его дедом: «Рустик, если кто-то не хочет договариваться, то не надо перед ним лебезить. Убей его, и дело в шляпе».

И послушный дедовой мудрости Кафаров всегда следовал этому совету.

Когда девки презрительно кривились в ответ на ухаживания, когда сослуживцы оказывались умнее и не велись на подставы, когда начальники вдруг замечали, что их подсиживают…

В этих не слишком частых случаях Руслан звонил Толе, и тот все проблемы быстро решал. Причём решал так, что ни разу больше никого не нашли. Ведь как говорил дед своему внуку: «Нет человека, Рустик, нет дела».

В ночной тишине залаяли собаки. Девушка, спавшая у старой печки, вскинулась и уставилась в прямоугольник окна, едва заметный в темноте.

Это была маленькая деревушка, где Лада когда-то родилась и жила с мамой. И в такой поздний час лаять собакам здесь было не на кого.

Конечно, есть вероятность, что в деревню пробрался дикий зверь…

Но за последний месяц девушка так намучалась, что уже не верила в хороший исход. Ей всюду мерещились те страшные люди, которые четыре недели назад вломились в её квартирку в Ишиме.

Особенно тот, со шрамом через всё лицо. Его улыбка до сих пор снилась Ладе в кошмарах.

И этот взгляд, которым он её смерил перед тем, как заговорить. Девушка знала этот взгляд… Так смотрит мясник на тушу для разделки. Так смотрят городские волчата перед тем, как накинуться всей стаей. Так смотрит мужчина, уже решивший, что возражения девушки легче пропустить мимо ушей.

В ту ночь, увидев взгляд мужчины со шрамом, Лада подумала, что сейчас он её изнасилует. Однако мужчина сдержался, хотя видно было, что хочет. Только спросил:

– Лада?

– Д-д-да… – заикаясь, пискнула она.

– Ладная… Но надо бы тебе, Лада, исчезнуть!

Девушке дали полчаса на сборы, а потом вывезли за город, оставив одну на старом Тобольском тракте.

Первые два часа Лада проревела. От обиды, от несправедливости, от того, что ею воспользовались. Там, на пустой дороге, она отчётливо поняла, чьих рук это дело.

Кафарова! Этого темноволосого красавчика, будь он неладен!

Больше-то некому было подослать к ней головорезов.

Случилось это сразу, как она сумела подправить новость про найденный клад. Новость Лада писала сама, но главный редактор бы не пропустил её в том виде, в котором просил Кафаров. А тот разливался соловьем, делая комплименты, обещал найти ей хорошую работу, обещал…

Да чего он только не обещал.

И ни одного обещания не выполнил. Когда исправленная новость вышла на сайте и в газете, Лада звонила ему, но Руслан не отвечал. Она звонила ему весь день, запершись в своем жилье в старой «петрушке», а сама на звонки с работы не отвечала, дверь никому не открывала…

А ведь её искали!

Она сразу поняла, что пощады не будет. Как услышала вопль из кабинета Теневольского: «Лада, мать твою! Где Лада⁈», так сразу и сбежала, боясь выслушать всё, что о ней думает главный редактор.

А ночью пришли они… И морозным ноябрьским утром девушка оказалась на старом Тобольском тракте… Почти без денег, без вещей, что остались в жилье, без работы, которую любила всем сердцем…

– Нужно было любить работу сильнее, чем Руслана, – проговорила она, смахивая льдинки с щёк. – Дура, ты, Лада… Влюблённая дура…

Была. От любви уже и следа не осталось. Потрясённая предательством, она как-то сразу отказалась от высоких чувств. Ну нельзя же любить такого вруна. Но и в Ишим ей теперь возвращаться было нельзя. Там либо Теневольский найдёт и всю душу вытрясет, либо те страшные головорезы.

Собравшись с силами, девушка вышла на дорогу и пошла прочь от города, который когда-то мечтала покорить. На попутках она добралась до деревни, где родилась и выросла. Где-то там до сих пор стоял старенький бабушкин дом.

Это потом бабушка купила жильё в Ишиме, чтобы внучка училась в хорошей гимназии. А здешний дом так и остался стоять, никому не нужный. Его когда-то выделила родителям её матери деревенская община. И к общине он и вернулся. Хотя ключи у Лады от него нашлись.

К вечеру добравшись до родной деревни, девушка сразу же пошла к голове. Тот её выслушал, покивал и разрешил остаться. Так Лада снова оказалась в разваливающемся домике, у маленькой печки, которая грела лишь на метр от себя…

Было тяжело. Продукты-то она накупила в автолавке, приезжавшей в деревню раз в неделю. Но колоть дрова, чистить снег – этому ей пришлось учиться. И всё было бы хорошо, если бы однажды она не заметила незнакомого человека.

Заметила и узнала – кажется, один из тех головорезов. И с тех пор спать не могла толком, забываясь на час-два тревожным сном, чтобы вскинуться от накатившего кошмара. Нервы у Лады расшатывались всё сильнее и сильнее, и теперь в каждом странном звуке, в каждой тени она видела страшных людей, что напугали её в Ишиме.

И если ночью собаки залаяли, значит, головорезы всё-таки за ней пришли.

Правда, в предыдущие четыре раза за Ладой так никто и не пришёл до самого утра… Но она продолжала бояться. И почти не удивилась, когда кто-то забарабанил в дверь.

– Да что за дыра! – в сердцах выдохнул Толя, счищая с ботинка какое-то дерьмо.

И вовсе его не интересовало, кому это дерьмо принадлежит: кошечке, собачке, козочке, овечке или пьяному селянину. Его волновало лишь одно. Чтобы этого дерьма не было на его ботинке.

– Долго ещё? – спросил он у старосты.

– Да вон, хибара старая, там оне! – ответил тот.

– Ну-ну… – буркнул Толя и, мотнув головой своим людям, двинулся дальше по хрустящему снегу.

В окне развалившейся избушки не горел свет, но из трубы вилась тонкая струйка дыма, подсказывая, что кто-то внутри живёт. Хотя на взгляд Толи, жить в этом сарае можно было только временно, и только от безысходности.

Впрочем, у девки, которую невзлюбил Кафаров, и было безвыходное положение. Вспомнив молоденькую осведомительницу, Толя ухмыльнулся. Девочка была ладная. Можно будет воспользоваться, а уже потом пристрелить.

С улыбкой он проследовал за старостой дальше. А тот всё повторял с кряхтением:

– Вот ужо… Сейчас вот… Вот-вот…

Но Толю, к которому, наконец, вернулось хорошее настроение, это не раздражало.

Пусть старик бурчит, что его душе угодно. Всё равно исчезнет вместе с девушкой. Как ненужный свидетель.

– Вот туточки! – наконец, провозгласил староста, открыв покосившуюся калитку.

А затем продолжил бурчать, поспешая по тропинке среди сугробов:

– Ну и зачем дверь-то было делать там, за углом… Ой! Кто такие⁈

Звериная чуйка, которая много-много раз спасала Толе жизнь, яростно взвыла. И он ласточкой кинулся в сугроб, на лету доставая пистолет.

Падая, он успел заметить Ладу с небольшой сумкой, двух вооружённых бойцов у двери, ещё одного, прикрывавшего товарищей за поленницей…

А потом застрекотал автомат, и мимо старосты пронеслась короткая очередь. С той стороны, где ещё мгновение назад находился Толя.

– Работаем! – рявкнул один из противников, хватая Ладу под руку и выдёргивая из-под Толиного прицела.

Толя ещё дважды выстрелил и, выматерившись, перекатился в глубоком снегу.

– Руконог, обходите дом! – рявкнул он своим.

Над головой прошелестела пуля, пронзая сугроб. Стреляли на голос. Толя снова катнулся к выходу с участка и, сплюнув снег, рявкнул:

– Лёва, вали их!

Ночь разорвали одиночные выстрелы и стрёкот автоматов. Катнувшись ещё пару раз, Толя сумел высунуться и оценить обстановку.

Неизвестные, яростно отстреливаясь, уходили в лес. Одного из своих они тащили чуть ли не волоком. Но и среди людей Толи были потери: трое «кабанов» лежали на земле, окрашивая снег красным.

Староста, подвывая от страха, ковылял по снегу в сторону калитки.

На соседнем участке скулила псина. Видно, словила пулю.

Причитала какая-то бабка.

А потом совсем рядом проскрипел старческий голос:

– Ужо я вам, лиходеи!

Толя успел скосить глаза и заметить двустволку за соседним забором. И, прикрывшись завизжавшим от ужаса старостой, молниеносно метнулся в сторону.

Старик, глядевший из-за забора, подслеповато сощурился и выстрелил. Грохнул выстрел, и староста забился в руках Толи, безвольно оседая на снег.

В ответ бандит выстрелил дважды, но старик-сосед проворно спрятался за забором, откуда донеслись ругательства, визг бабки и скулёж пса.

Деревня стремительно просыпалась. Хлопали двери, загорался свет в окнах, откуда-то со стороны доносились выстрелы…

И Толя понял, что надо уходить. О чём и крикнул своим кабанам, поспешив туда, где они оставили машины.

Обернувшись, он выпустил остаток магазина по беглецам, уводивших девушку. Вряд ли попал, скорее, просто злость спустил. А затем быстро перезарядился и, пригибаясь, рванул прочь.

Уже в машине, когда остатки его людей ехали в сторону Ишима, Толя набрал номер Кафарова.

– Да, дорогой! – ответил тот почти сразу, видно, ждал новостей.

– Ушла у нас из-под носа, – мрачно сообщил Толя. – Её прикрывали какие-то частники.

– А-а-а-а-а-а! Сука! Это всё Теневольский! Тварь! – разразился проклятьями чиновник.

– Да мне плевать, – честно признался Толя. – У меня семерых выбили. Забрать не получилось. Так что я в тень.

– Её надо найти! – возмутился Кафаров.

– Тебе надо, ты и ищи. А я в тень, – сказав это, Толя сбросил вызов, выключил устройство и бросил водителю: – Давай на свалку, там пока разместимся…

– Понял, старшой! – кивнул тот.

А где-то в Ишиме один чиновник, весь в поту и на нервах, срочно искал кого-нибудь, кто поможет ему выследить девушку, чьё имя он даже не смог запомнить…

Глава 9

«Ишимский Вестник», 26 декабря 2034 года

«Рождественское чествование в Ишимском кремле»

Приветствуем вас, наши дорогие читатели! Сегодня у нас особый Рождественский выпуск. Совсем скоро начнётся увлекательнейшее чествование в Ишимском кремле, куда приглашены самые видные жители нашего города.

Сегодня здесь собрались не только главы родов, но и храбрые воины, умные учёные, выдающие личности, да и просто ярко проявившие себя в этом году жители княжества.

Наше издание с огромным удовольствием будет транслировать для вас эти праздничные моменты. И пусть наша жизнь не всегда такая, какой бы мы хотели её видеть, и пусть не всегда нас окружает красота прекрасных дам и роскошь княжеских дворцов, но именно сегодня все ваши мысли должны быть только о хорошем.

Сегодня!

На красной дорожке!

Торжество величия и красоты!

Спешите видеть!

Кстати, сегодня на нашей странице в сети можно смотреть всё, что вы хотели, совершенно бесплатно!

Мы стояли в очень необычной пробке. Пробке из самых дорогих автомобилей нашего города. А внутри них сидели самые уважаемые люди Ишима, будущие гости княжеского приёма.

– Как страшно… Очень страшно… – тихо прошептала Авелина, когда арендованный ослоп, где мы ехали, ещё на пару метров приблизился к цели.

– Всё будет хорошо! – попытался успокоить я жену, но, конечно же, не смог.

Да когда её царь замуж выдавал, Авелина меньше нервничала, чем сейчас. Но это как раз объяснимо. Свадьба была внезапной, стремительной и неизбежной.

А к первому выходу в свет Авелина готовилась почти месяц.

Голубое платье, короткая шубка, шёлковые туфельки… А ещё дорогущее колье, серьги и ободок-кокошник на причёске, которую делали четыре часа и каждый локон в которой был уложен индивидуально.

То, какой Авелина запомнится обществу сегодня, уже завтра станет частью репутации рода Седовых-Покровских. Это я просто помылся, побрился и надел индивидуально сшитый, но вполне привычный костюм. А вот моей красавице-жене приходилось отдуваться за двоих.

– Я буду рядом, успокойся! – погладил я её по напряжённой спине. – Ты прекрасна и ослепительна.

– Да, я такая… Я смогу… Меня всему учили… – закивала Авелина, то ли соглашаясь со мной, то ли сама себя настраивая.

А вот меня ничему такому не учили. С помощью преподавателей мы, конечно, разучили три танца, обязательных на подобных приёмах, но… Честно говоря, из меня танцор, как из говна пуля. Это мне ещё Субаба говорил, когда начинал занятия по фехтованию.

Так что, по идее, нервничать должен был я… Но отчего-то не парился.

Да и не только я. Если верить воспоминаниям Андрея, тот вообще был уверен, что позориться «без урона» можно где-то раз в три месяца. Правда, затем ещё какое-то время лучше не мелькать в обществе.

А спустя три месяца никто и не вспомнит, что там было-то. И, может быть, в этом мире срок стоило бы увеличить до полугода… Всё-таки местная информационная среда менее насыщена, чем в мире Андрея…

Но я всё равно не боялся. А вот с Авелиной надо было что-то делать.

– Лина, просто забудь о том, что это приём! – попросил я, взяв руки жены в свои, и ещё добрых десять секунд ждал, пока она отведёт взгляд от бесконечности и обратит его на меня. – Это всего лишь приём. Там не будет никого, чьё мнение для нас по-настоящему важно.

– А представитель Рюриковичей, а Дашков?.. – удивлённо расширив глаза, прошептала Авелина.

– Ладно… Никого, кроме этих двух людей! – покладисто согласился я.

– Двое – это очень много! – выдохнула жена. – И вообще, ещё неизвестно, кто от Рюриковичей приедет…

Я не стал ей напоминать, что с самым «страшным» представителем династии она уже виделась. И даже жила под одной крышей несколько долгих дней.

Всё равно же бесполезно, да? Страх иррационален. Значит, надо есть слона с другого конца.

– Сомневаюсь, что мы даже поговорим с ними! – улыбнулся я. – Скорее всего, перекинемся парой слов с однокашниками и знакомыми, станцуем три танца и спокойно встанем рядом со столом с закусками. Чтобы тихонько уйти, как только нам позволят приличия. И всё.

– И всё… – как завороженная, повторила Авелина.

– Ну? Стало легче? – спросил я.

– Неа… – расстроенно призналась она.

– Тогда придётся доплатить… За раскрытие и опустошение этого шкафчика! – уверенно сказал я, раскрывая автомобильный бар.

И достал маленькую бутылочку вина, которой с трудом хватило бы на один бокал.

– Я не буду пить! – пискнула Авелина.

– Не считай это алкоголем, считай это лекарством, – предложил я, наполняя бокал и насильно вкладывая его в тонкие пальчики супруги. – От нескольких глотков ты расслабишься, но не опьянеешь. Зато перестанешь себя изводить… Пей!

Сдвинув брови, я строго уставился на жену, и Авелина неуверенно сделала глоток.

Да, я рисковал. Когда нервничаешь, и с одного бокала можно опьянеть. Но пробка была такой длинной, что если потребуется, я ещё успел бы привести жену в чувство.

До места высадки мы добирались ещё минут двадцать. Сначала автомобиль проехал крепостные ворота, где пришлось, естественно, сбросить скорость. При этом, пока мы их проезжали, я успел рассмотреть в теневом зрении стоявшие здесь защитные плетения. Их было штук десять, и каждое из них отслеживало что-то своё.

Уверен, в стену ещё и сканеры вмонтированы, чтобы просветить гостей насквозь. Но у нас не было ни оружия, ни артефактов. Единственную родовую реликвию пришлось сдать в хранилище Денежного Дома. Хранилище обошлось дорого, сто рублей за сутки. Но только на таком условии Авелина согласилась расстаться с сердцем рода хотя бы на вечер.

Проехав ворота, мы ещё какое-то время ползли по заснеженному парку. И только минут через десять, в веренице машин, неспешно подкатили к ступеням дворца.

Притормаживая, машина встала ровно перед красной ковровой дорожкой. К слову, это была не дань моде, а очень даже полезная ковровая дорожка. Ведь на бал никто в валенках не ходит. А снег в последние дни валил с неба так обильно, что как ни убирай, за пять минут ещё насыплет.

К нашей машине подступил дворецкий в ливрее. Открыв дверь, он церемонно посторонился, чтобы выпустить меня.

– Добро пожаловать в Ишимский кремль, ваше благородие боярин Федор Андреевич! – очень напыщенным тоном произнёс дворецкий.

– Благодарю вас, любезный! – с вежливым кивком ответил я, подавая руку жене.

Всё это время я старался игнорировать вспышки фотоаппаратов и шепотки людей, собравшихся за лентой. Хотя и сам был не прочь пошептаться с ними, какого лешего меня боярином назвали…

Авелина из машины не выходила. Она выплывала, с царственным видом держась за мою руку. И вот ведь удивительно. Ещё минуту назад она нервничала, переживала, а её щёки были красными от выпитого вина.

А сейчас она вновь была той «Королевой», которой её прозвали в училище.

– Добро пожаловать в Ишимский кремль, ваше благородие боярыня Авелина Павловна! – провозгласил дворецкий.

– Благодарю! – Авелина изобразила подобие книксена, как здесь было принято у дам, и лёгкий кивок головой.

При этом я отлично почувствовал, как вздрогнули её пальцы в моей руке. Дело было в том, что нас назвали не только «вашими благородиями», но и боярами. Это обращение здесь абы к кому не применяли. Конечно, любой достигший шестого и седьмого ранга двусердости, официально считался боярином… Но обращаться к нему всё равно нужно было «ваше благородие».

Мы же с Авелиной ещё нужных рангов не достигли, однако дворецкий обратился к нам именно так. И это слышали сотни людей, а трансляция и вовсе шла на целое княжество.

Однозначно, такое «ж-ж-ж» было неспроста. Ну то есть во всём этом крылся смысл, о котором, вероятно, знала Авелина – но не я. Какая-то хитрая фишечка, которую крутанул в наш адрес Дашков.

Либо публичная тонкая поддержка, либо – напротив, булавка в и без того шаткую репутацию. Скорее, конечно, первое. Ведь Авелина не выглядела расстроенной. Наоборот, аж засветилась, пусть и едва заметно, даже не выходя из образа.

Со светской неспешностью, как и полагалось, мы прошли по дорожке к лестнице, уступая место следующим гостям. По пути я всё искал удобный момент, чтобы утолить любопытство, но его никак не представилось. Осведомители то и дело просили взглянуть в камеру, чтобы сделать фото. Пару раз нам даже пришлось, широко улыбаясь, остановиться.

По ступеням нам предстояло взойти почти на полтора этажа. Мы поднимались выше и выше, а морозный ветер становился всё крепче, больно кусая за неприкрытые части тела. С неба сыпал редкий-редкий снег. По прогнозам, ночью и вовсе ожидалась жуткая метель. И я очень надеялся, что мы успеем вернуться к себе до её начала.

Войдя, наконец, в парадные двери, мы двинулись вперёд. К новой лестнице, рядом с которой стояла светлейшая чета Дашковых. Перед нами к хозяевам вечера приблизилась незнакомая мне пожилая чета. Коротко переговорив, гости прошествовали дальше, и настала наша очередь здороваться.

– А-а-а! Герои последних месяцев! – обрадовался Дашков.

Я много раз видел его на фото, но вживую ещё никогда. Однако почти сразу были заметны общие фамильные черты с Дашковскими. Видно, две эти родовые ветви разошлись не так уж давно. А вот определить возраст было сложнее: у двусердых вечно с этим проблема. Однако мне показалось, что Дашков вряд ли младше царя-батюшки.

Светлейший князь пребывал в той золотой поре, когда безрассудности и тяги к рискам уже нет, а сил, ума и опыта – с лихвой хватает. И пребывал он в ней, если не ошибаюсь, последних лет сорок-пятьдесят…

– Ваше благородие боярин Фёдор Андреевич! Ваше благородие боярыня Авелина Павловна! Добро пожаловать! – с улыбкой произнесла княгиня.

А вот она молодилась, как могла. Вероятно, изначально княгиня была младше князя. Но даже сейчас сохраняла такую свежесть, которая присуща, скорее, тридцатилетним. Возраста, когда в дворянских кругах только-только принято заводить семью.

А ещё лёгкая рыжина в светлых волосах и бесенята в глазах подсказывали, откуда Дмитрий Богомилович умудрился заполучить себе супругу. Что, к слову, даже для сиятельного князя было немалой честью. Рюриковичи своих женщин абы кому в жёны не раздают.

– Ваша светлость Дмитрий Богомилович! Ваша светлость Анна Серафимовна! Это большая честь для нас посетить ваше чествование в такой день! – как и положено, отозвался я.

– Мы несказанно благодарны вам за приглашение, ваши светлости! – подхватила Авелина.

– Проходите, не стесняйтесь! Сегодня праздник, и веселиться – самое время! – хитро усмехнувшись, произнёс сиятельный князь.

– Надеемся, вы прекрасно проведёте вечер! – поддержала его супруга.

– Да и мы сможем пообщаться с такими необычными молодыми… Боярами! – с улыбкой добавил Дашков.

От моего внимания не ускользнула пауза между «молодыми» и «боярами». Опять намёк?