Текст книги "Тьма. Том 6 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Интерлюдия III

На экране показывали разгромленную Посадскую площадь. Вернее, то немногое, что от неё осталось. Правда, без звука: на сцене трактира выступала ватага музыкантов. Но бегущая строка вкупе с со страшными кадрами и так были красноречивы.

Большинство посетителей лишь мельком бросали на экран удивлённо-возмущённые взгляды. И только один, уже начавший снимать дорогое пальто, застыл на месте с затравленным видом.

Заметив его интерес, служащий трактира включил звук. К сожалению, сюжет практически закончился. Услышать удалось только последние слова диктора:

– … По предварительным данным, во время перестрелки были убиты и пострадали чины городской власти, проводившие проверку восстановительных работ. В состав проверяющих входили заместитель городского головы по вопросам культурного наследия Матвей Соломонович Перемыков, главный счетовод отдела культурных памятников города Мирон Арсеньевич Холмистов и голова Прикремлёвского угла Зофия Чтиборовна Твардовская. Мы выражаем соболезнования их родным и близким. Наше осведомители будут следить за ходом расследования. А теперь к новостям…

Сюжет закончился, и служащий вновь отключил звук. Город привык к чрезвычайным происшествиям, которые в нынешнее время шли одно за другим. И очередной вопиющий случай вызывал разве что сдержанное раздражение.

Гости трактира, пожав плечами, вернулись к своим занятиям. Кто продолжил одеваться, кто – разговаривать, кто – с аппетитом есть. И только мужчина, застывший со снятым пальто, ещё какое-то время смотрел на экран с затравленным видом.

А затем начал спешно натягивать пальто обратно.

Смотритель платяной комнаты заметил, что руки у гостя в этот момент тряслись, а лицо заметно перекосило. То ли злостью, то ли ужасом, то ли выражением мрачной решимости.

Мужчина что-то бормотал себе под нос, но смотритель платяной комнаты не расслышал, что именно. Он вообще не слишком удивился. Радом с трактиром находились головные отделы сразу трёх приказов – Полицейского, Тайного и Тёмного. И нередко после таких вот новостей гости поспешно собирались и уходили.

Но странный мужчина не работал ни в одном из силовых ведомств. Он служил головой отдела по работе с городской собственностью, и звали его Руслан Алиевич Кафаров. А увиденный на экране сюжет поверг его в состояние тихой истерики.

Всю ночь Кафаров плохо спал. Хоть его коллега Перемыков и обещал решить все вопросы с Седовым-Покровским, Кафаров был уверен, что у того ничего не получится, и в лучшем случае обнаглевшие дворяне выставят чиновника за дверь. В худшем – устроят громкую ссору, чтобы привлечь внимание общественности.

Впрочем, Кафаров не исключал и убийство. В конце концов, ему не верилось, что Перепел случайно погиб на Рождественском чествовании. Наверняка Седов-Покровский специально подвёл чиновника под растущее гнездо Тьмы. Так или иначе, Кафаров считал, что готов к любому развитию ситуации. Однако увиденное на экране повергло его в глубокий шок.

Вот так открыто, на виду у всех, убить чиновника городской власти мог, в его представлении, только пёс государев. Какой-нибудь не ведающий стыда опричник. С которыми, по имеющимся сведениям, и якшался Седов-Покровский.

Но якшанье не означает службу! По всем документам, Седов-Покровский был обычным двусердым, пусть и родовитым в далёком прошлом. Он не смог бы провернуть такое убийство без последствий. Однако же…

В голове Кафарова, истерзанной подозрениями, всё это казалось целенаправленной атакой на него и его друзей. Привыкший к собственной значимости, он и подумать не мог, что коллега мог банально попасть под раздачу чужих разборок.

И поэтому для Кафарова картина была ясной, как день.

– Вот же наглец!.. Животное!.. Мясник!.. – бормотал он, выходя из трактира, где ему как-то резко стало душно, на свежий воздух. – Извести нас решил, душегуб!.. Ну ничего!.. Я тебе так просто не дамся!..

Правда, чтобы «не даться так просто», у Кафарова было всего два варианта. Либо позвонить Толе, либо идти на поклон к одному местному бандитскому вожаку.

А на Толю чиновник был обижен за провал недавнего поручения. Они даже поругались, когда «кабан» сообщил, что визит в захолустную деревушку прошёл крайне неудачно.

Ну а идти к лихому вожаку было чревато большими долгами, которые затем придётся отдавать. И будь долги исключительно денежными, Кафаров бы не сомневался. Но лихой люд, как и проклятые аристократы, предпочитал брать услугами. А если на выполнении этих услуг поймает городской голова, мало не покажется.

Вот Кафаров и метался меж двух огней. Но всё же благоразумие возобладало, и он решил, что лучше повиниться перед Толей, чем влезать в долги. Решившись, Кафаров достал трубку и набрал давнего соратника.

– Руслан? Надеюсь, ты с извинениями! – вместо приветствия ответил хриплый голос.

– С извинениями, брат! С извинениями, дорогой! – откликнулся Кафаров. – Ты прости дурака, лишнего наговорил тебе… Неправ был!..

– Кафаров, я же тебя знаю… – в хриплом голосе зазвучали подозрительные нотки. – Ты чего звонишь, что нужно-то?

– Беда, дорогой! Совсем беда! – тяжело задышав, ответил Кафаров. – И тебе, и мне беда…

– Так объяснишь? Или подъедешь? – хмуро поинтересовался хриплый голос.

– Подъеду, брат, расскажу! – со вздохом сказал Кафаров.

Через сорок минут Толя, сидя у себя на базе, уже слушал объяснения Кафарова. А тот заливался соловьём, рассказывая и о дружных махинациях трёх чиновников, и о том, к чему это всё привело. Закончил уже привычными истерическими воплями:

– Чудовище! Просто мясник, брат! Второго чиновника прибил! Понимаешь? – вещал Кафаров, расхаживая туда-сюда по помещению внутри старого склада, который Толя снимал за мзду малую. – Он теперь точно до меня доберётся! Точно!

– Горячку не пори! – поморщился Толя, которому не слишком верилось, что дворянин нарочно убирает чиновников.

Толя хоть и имел прозвище «Твердолобый», но дураком не был. Да, порой он бывал слишком упрям и отказывался прогибаться под вождей лихого люда. Однако при этом умел делать выводы и подмечать незначительные детали.

– Какая горячка, брат⁈ Двое погибли сразу, как мы попытались на него давить! Двое! – чуть не поперхнулся возмущением Кафаров. – Перемыков тоже думал, что мальчишка не нарочно! А теперь где Перемыков? А⁈ Где⁈

– Ты, что, всерьёз решил, что ради вашей троицы этот дворянин нападёт на собственный особняк? – хмуро поинтересовался Толя. – Не он это… Может, воспользовался стечением обстоятельств, но и только.

– Мне и Перемыков говорил, что не он это! И где он теперь? А? – продолжал истерить Кафаров.

Несмотря на все доводы Руслана, Толя продолжал сомневаться. Чиновники, по его мнению, сами нарвались. Перепел зачем-то пошёл на Рождественский приём, умудрившись чудом достать приглашение. Там и погиб, хвостиком следуя за Седовым-Покровским, который как дурак полез в самое пекло.

С другой стороны, дурак не дурак… Но двусердым-то дурость обходится дешевле, чем обычным. Не секрет, что организм двусердых с годами становится выносливее, живучее и крепче. Всё-таки у них и сердца два вместо одного.

И если Седов-Покровский отделался ушибами, ссадинами и изгаженными штанишками, то чиновник встречу с тёмным и гнездом Тьмы не пережил. Но это точно было совпадение, совершенно случайное, хоть и трагическое.

С Перемыковым ситуация выглядела более подозрительной. Однако Толя сильно сомневался, что ради одного чиновника стоило уродовать особняк, о чём Руслану честно и заявил:

– Да по тому особняку из гранатомёта жарили! Стоило ради вас троих так подставляться?

– Не ради нас троих! Неэ-э-эт! Ради выгоды, брат! – сверкая чёрными очами, заявил Кафаров.

– Какая выгода в том, чтобы уничтожить здание, которое в твоей собственности? Руслан, ты совсем, что ли? – удивился Толя, изо всех сил сдерживая более обидные слова и выражения.

– Да там не особняк, а мусор! – всплеснул руками Кафаров. – Городской голова ему специально его подсунул, чтобы Дашкову посильнее насолить!

– Чего? – не поверил своим ушам Толя.

– Там здание на ладан дышит, брат! На нём обременение в тридцать тысяч рублей! Пока не отдашь деньги, ни продать, ни обменять не сможешь! – принялся объяснять чиновник. – Эту рухлядь тридцать лет толком не чинили! Легче снести и новое построить! А снести нельзя! Историческая и культурная ценность!

– А-а-а… Значит, ты думаешь, что этот Седов-Покровский сам нападение устроил, чтобы дом снести? А заодно и твоего Перемыкова укокошил? – дошло до Толи. – А может, всё же совпадение?

– Да кому на него нападать, сам посуди, а? – возмутился Кафаров. – У него врагов нет! Новый род, только появился!

– Ну, положим, враги у всех есть, даже у новых родов, – философски заметил Толя. – Там же два рода объединили, Седовых и Покровских. А у этих вторых, как я слышал, врагов хватало. Просто теперь на них нет законного повода напасть.

– И тем более! Если есть враги, всегда на них свалить можно нападение! Главное, чтобы живых свидетелей не осталось! – продолжал давить чиновник.

И Толя задумался. Какой бы истеричкой ни был Кафаров, резон в его словах имелся. Однажды Толе понадобилось одну ватагу лихих ребят запугать. Так он запросто договорился, чтобы во время разборок в лесу помаячил броневик княжеских ратников. Да, найти знакомых в дружине князя оказалось нелегко… Но нашёл же!

А что там дворянину стоит знакомых отыскать? Вот и получается, что сложного в схеме ничего не было. Сначала набрал через доверенного человечка наёмников, чтобы попугали дворянчиков. Такое среди родовитых двусердых практиковалось. Даже не нападение, а просто – налёт.

Прибежали, обстреляли, сделали вид, что на штурм пошли – и свалили. Работы и жертв почти нет, а денег – целый паровоз сразу. Толя и сам пару раз исполнял такое в юные годы. Вот и наёмники, конечно, согласились.

А Седов-Покровский нанял охрану посерьёзнее, чем была, когда наёмники срисовывали. Может, незаметно в особняк провёл, а может, прятал. Было бы желание скрыть, а способ найдётся. А потом ещё нашёл ратников через знакомых, чтобы были с бронёй поближе в условленное время. И всё это на день, когда проверка придёт. О ней же за неделю положено предупреждать.

О том, что проверка была внезапной, и предупредили о ней за сутки, Кафаров забыл сказать, жалуясь Толе. Поэтому и картина у «кабана» складывалась более достоверная.

– Так, ладно… Что ты предлагаешь?

– Что-что… Валить надо этого душегуба! – взвизгнул чиновник. – Сейчас валить, пока он силу не набрал, мясник проклятый!

– А может, его безопаснее в покое оставить? – с сомнением спросил Толя.

– Поздно в покое оставлять… Уже замазан я по самую маковку, брат!.. – буркнул чиновник.

И тем заставил Толю снова задуматься. Дело в том, что с Кафаровым он был связан тесно, плотно и серьёзно. Когда-то Руслан сильно ему помог, взамен сделав своим должником. Долги Твердолобый Толян возвращал всегда. Вот только Кафаров с ценой не спешил. Зато общался часто и приветливо.

И как-то само собой получилось, что сначала у них одно совместное дельце выгорело, затем – второе… И ведь выгодные делишки-то были! Толя стал резко подниматься по социальной лестнице, как среди лихого люда, так и среди обычных. И недалёк был тот день, когда доберётся он до «законного места».

Редко такое у лихих людей получалось. Коль пошёл по кривой дорожке, то выбраться на поле законов без отсидки было тяжело. Однако изредка такое случалось. И Толя оказался как никогда близок к этой цели.

И когда Кафаров попросил помощи, Толя побежал отдавать долг. Помог раз, другой… А потом сложилось у них какое-никакое, но сотрудничество.

И теперь если дурака-Кафарова возьмут за задницу, то и Толю заодно прихватят.

А если Руслана подвесят за яйца, и Твердолобый будет рядом висеть, грустный и мёртвый.

И если чиновник пойдёт на социальное дно, как брошенный в реку топор, то и Толю утянет вслед за ним.

Всё это «кабан» понимал прекрасно, ещё и получше, чем его недалёкий союзник. А что Кафаров влез не в своё дело и скоро отхватит по полной, Толя понял отлично, даже по скупому рассказу чиновника.

– Когда всё началось, надо было сразу мне рассказывать! – пожурил он Кафарова. – И про бабу ту, осведомительницу, и про остальное.

– Да кто же знал-то, брат⁈ Кто же знал⁈ – покаялся чиновник.

– Будешь теперь знать! – твёрдо ответил Толя.

Он ещё сомневался, что Седов-Покровский, который «тварь, мясник и душегуб», действительно всё подстроил. Хотя с нападением на особняк и впрямь что-то было нечисто… Однако же ясным казалось одно: за Кафарова всё-таки придётся вписаться.

Иначе эта история, самое малое, выльется в громкий скандал, который похоронит и чиновника, и Толю. Выход оставался один. И, как ни странно, он совпадал с чаяниями Руслана.

Надо было валить Седова-Покровского, на всякий случай вместе с женой.

– Валить его надо! Сожрёт он меня! – в унисон мыслям Толи снова заныл Кафаров.

– Завалим… И так завалим, чтобы на нас не подумали.

– Сделаешь? Правда? – Кафаров даже не сразу поверил своему счастью.

– Сделаю, – кивнул Толя. – Ты, давай, Руслан, иди выспись… А то мешки под глазами, да и руки трясутся. Завтра утром ты должен быть бодрым, свежим и удивлённым. Достоверно удивлённым, понимаешь меня?

– Понял, брат! Всё понял! – закивал чиновник.

– Ну а предмет я тебе для удивления устрою… – Толя усмехнулся.

– За мной не заржавеет, брат! – радостно принялся обещать чиновник.

«Ещё как заржавеет! Ты же жмот!» – грустно подумал Толя, но вслух сказал другое:

– Знаю, Руслан! Иди уже, отдыхай. И ни о чём не думай.

– Понял, брат! Всё понял! – закивал Руслан.

На то, чтобы выпроводить обрадованного чиновника, ушло минут пять. И только когда Кафаров сел в машину, предоставленную Твердолобым, и та покатила прочь, Толя позволил себе высказаться.

– Тупоголовые придурки! – он вернулся за стол и обхватил голову руками. – Совсем у козлов страха нет! Нашли, баламошки, на кого тявкнуть!.. Дал Бог союзничков!..

Когда эмоции улеглись, Толя взял трубку и задумчиво повертел её в руках. В жизни бы он на особняк не согласился лезть. Уж лучше каторга, чем петля. Один прокол, и смерть будет мучительной.

Однако же клад Лампы, найденный месяц назад, золотым блеском слепил лихой народ. И три ватаги уже месяц никак не могли решиться, но очень хотели напасть на особняк.

Толя, когда впервые об этом узнал, только плечами пожал. Ну хочется межеумкам лёгких денег, так будет гробовщику прибыток. Сибирскому ежу понятно, что ни одна из ватаг такое крутое дельце не потянет. Ни людей, ни оружия не хватит.

А вот у Толи оружие было. Однажды ему удалось через Кафарова прибрать к рукам склад со списанным воинским вооружением. Чего там только не было… Хватит, чтобы даже Стрелецкий угол штурмом взять. Толя думал всё это продать, да надёжного покупателя никак не находилось. И с каждым годом риски владения такой кучей оружия были всё серьёзнее…

А тут прямо сложилось. Три ватаги, общей численностью человек двести. Куча оружия, которое им можно просто подарить. Освобождённый от опасного груза склад.

И семейка дворян, от которой надо избавиться.

Осталось придумать, как заставить три ватаги объединиться, чтобы напали именно сегодня ночью. Точнее, придумать Толя и так уже придумал. Нужны были исполнители, которых с ним связать не смогут.

Впрочем, у Твердолобого и тут, если покопаться, имелись нужные связи.

Отыскав нужную запись в телефоне, он улыбнулся и нажал на вызов. Эта игра ему нравилась! Это же не лично говно в задрипанной деревне месить.

Это почти политика!

Глава 16

«Ишимский Вестник», 29 декабря 2034 года

«Отряды разведчиков выдвигаются в Серые земли»

Завтра утром в Тобол выйдут первые отряды разведчиков. Им предстоит, несмотря на тяжёлые зимние условия, разведать Серые земли для последующей зачистки силами Ишимского княжества.

Власти города заверили, что к приёму военизированных отрядов всё готово. Тёплые общежития выделены, местные проводники ожидают гостей, а на складах лежит достаточно припасов.

Как знают наши читатели, зачистка Серых земель раз в несколько лет – прямая обязанность каждого княжества восточнее Урал-камня. И наше княжество никогда не пренебрегало этой задачей. Даже сейчас, в условиях нашествия отродьев с юга, нам удалось набрать добровольцев для весеннего похода.

Когда начнётся поход? Пока что речь идёт о 15 апреля. Однако точные сроки зависят как раз от успехов разведки. И, в первую очередь, от тех сведений, которые разведчики принесут из Серых земель.

Продолжение на стр. 3

На нашей странице в сети можно увидеть документальный фильм про самые опасные походы в Серые земли.

Читайте также:

Когда исчезнет туча над кремлём? О ходе борьбы с гнездом Тьмы расскажет представитель светлейшего князя Дмитрия Дашкова. Читайте на стр. 5

Бои в сердце города! Кто и зачем атаковал особняк Седовых-Покровских средь бела дня? Читайте на стр. 7

В долгах, как в шелках? Что думают заёмщики об обязательном увеличении ссудного процента? И как это скажется на благополучии жителей Руси? Читайте на стр. 11

Если не дать человеку выспаться, он встанет с утра злым и недовольным. А если его ещё и будят посреди ночи, отрицательные чувства будут во стократ сильнее.

Когда я открыл глаза, вот честно, готов был растерзать всех.

А в итоге с удивлением понял, что жена и кот проснулись раньше. И ещё понял, что яркая вспышка за окном – это не салют. От него обычно с потолка штукатурка не сыплется, а стёкла не дрожат.

– Так… И что у нас происходит? – продирая глаза, спросил я.

– Только что защита просела… – отозвалась Авелина, глядя на меня круглыми испуганными глазами. – Долей на пятнадцать сразу!..

– Чёрт! – выругался я, слетая с кровати и подмечая, что Тёма сидит на свежевыструганном подоконнике.

И с каким-то очень нервным интересом наблюдает за улицей.

Тёма если за чем-то так наблюдает и никуда не бежит, это подозрительно. Обычно-то он сразу ломится карать и полосовать. А тут даже уши обеспокоенно прижал к голове.

В особняке уже звучали отрывистые команды Давида. Судя по грохоту ног и крикам, он, похоже, поднял всех, кто приехал вечером в особняк. И это тоже кое-что да значило.

Я натянул штаны с майкой, прихватил «пушка» и выскочил из комнаты в тапках на босу ногу.

И спустя всего десяток секунд моё любопытство, наконец, оказалось удовлетворено.

Нас обстреливали.

Сначала я почувствовал, как замедляется время… Потом краем глаза увидел в окне что-то тёмное…

А затем над забором, прямо напротив окна, расцвёл огненный цветок взрыва.

Хорошо, что я додумался прикрыть глаза, иначе мог бы слегонца и ослепнуть. Правда, наверно, не стоило бы мне с закрытыми глазами бегать… Но когда продираешься через кисель, в котором даже звуки растягиваются, как-то не до подобных нюансов. Ты просто напрягаешь все силы, чтобы бежать сквозь эту плотную тягучую массу.

Залёгший поперёк коридора боец в мой фокус внимания не попал. И, споткнувшись об него, я кувырком полетел на пол. В этот момент взрыв, наконец, передался через защиту к особняку, и дом ощутимо тряхнуло. Сверху на меня посыпались остатки штукатурки, а окна затопило ярким светом вспышки.

– Ваше благородие? Вы целы? – забеспокоился лежащий боец, об которого я споткнулся.

– Цел… Цел… – ответил я, приподнявшись и выглянув в окно.

Защита Авелины выдержала. Лишилась пятой части прочности, но мало-помалу восстанавливалась. Скорее всего, к новому выстрелу отыграет процентов пять.

Наверно.

Честно говоря, мысли со сна ворочались как-то тягуче, лениво. Соображалось очень туго. Прямо как у капитана из мультфильма «Остров сокровищ» в мире Андрея: «Пушка!.. Они заряжают пушку!.. Зачем?.. А!.. Они будут стрелять!».

И вот это мне категорически не нравилось.

Никакой артефакт от артиллерии надолго не защитит. А стреляли чем-то крупным. Не так я себе представлял жизнь в сердце Ишима, совсем не так… Здесь, в самой дорогой части города, возле кремля, должен быть вечный праздник. Балы, красавицы, прислуга и дорогие тачки.

И если красавицу я в жёны отхватил, а за дорогую тачку можно считать вчерашнюю бронемашину – ну а что, дорогая же! – то обстрел моего особняка из артиллерии в картину никак не вписывался.

– Вашбродие! – рядом со мной приземлился на колени Давид. – Сколько выдержит защита?

– И почему я пушку купить не могу, а какие-то уроды её аж сюда приволокли? – обиженно спросил я.

– Защита⁈ – взвыл Давид, принявшись трясти меня за плечи.

– Ещё выстрелов пятнадцать… – продираясь сквозь густые, тяжело ворочающиеся мысли, смог прикинуть я. – Может, повезёт, и тогда продержимся дольше.

Давид сдавил рацию на плече, заорав туда:

– У вас минута! Найдите их!

– Не заводится! – отозвалась рация.

– Заведите! – прорычал глава моей охраны.

Из рации донеслись ругательства, рявкнул старый дизель броневичка… А потом у нас под окнами всё-таки затарахтел мотор.

– Предупрежу жену! – сообщил я, поспешив обратно в комнату.

В общем и целом, мы все успели. Броневичок добрался изнутри до ворот, я сообщил Авелине, что надо будет открыть ему проход наружу в защите, а неизвестные злодеи вновь пальнули по особняку.

Будь здесь сердце рода Седовых, и сдерживать обстрел мы могли бы ещё долго. Ведь сердца усиливали друг друга.

Но артефакт лежал в ишимском кремле. А всё, что я мог – это обнять Авелину, как тогда, на воздушном шаре, и надеяться, что выйдет укрепить защиту удалённо.

И сердце не подвело.

Возникая где-то у нас под ногами, энергия хлынула в родовой артефакт Покровских.

Вот только по особняку садили по четыре выстрела в минуту. И не прекращали обстрел. Даже Тёма не рисковал рвануть в бой, предпочитая отсиживаться в спальне. Более того, от моего кота отчётливо исходил страх, чего за ним ранее не водилось. Понятно теперь, зачем он артиллеристов всегда задирает первыми.

Все коты боятся громких звуков. И Тёма, хоть и прирождённый убийца, исключением не был.

Мы с женой встали прямо у окна, глядя на то, что происходит на улице. А там броневичок уже пересёк площадь и устремился по улице туда, откуда по нам вели огонь. Из тёмного проулка между домами в него вылетел снаряд, выпущенный из гранатомёта. И хотя броня с горем пополам выдержала, но ехать дальше машина не смогла.

Впрочем, засевшие в броневичке бойцы не сдавались. Что там теперь происходит, увидеть не вышло: взрыв отключил все фонари вокруг. Но уехавшие «ирбисы», похоже, открыли огонь через узкие щели для стрельбы. А спустя несколько секунд загрохотало и орудие в башне.

В этот момент начала дрожать защита вокруг особняка. Ещё несколько попаданий – и всё. Накинув кобуру «пушка», я сунул в карманы две пачки патронов, а затем подошёл к Тёме, снял его с подоконника и, глядя в жёлтые испуганные глаза, приказал:

– Уходим! Быстро!

А удостоверившись, что кот растворился в тенях, подхватил жену на руки и вынес из комнаты.

Странный способ передвижения, не спорю… Но, чтобы получать подпитку от сердца Седовых, я почему-то должен был чувствовать сердцебиение Авелины.

– Вашбродь! – тут же подскочил к нам Давид. – Быстрее в подвал!

– Из чего…пфф…пфф… по нам стреляют? – спросил я, сдувая прядь волос Авелины, лезшую мне в нос.

Но, слава Богу, она и сама умничка была: тут же заправила непослушные волосы за ухо, чтобы мне не мешать.

– Чёрт знает… Так не определишь! – ответил, между тем, Давид. – Что-то среднее, но слишком редкие выстрелы…

– Засёк их! – азартно прошипела рация. – Старьё, годов семидесятых, ять!

– Где? – живо отозвался начальник охраны.

– Раменье в километре отсюда! – доложил боец. – Обслуга – трое, руки из жопы. Бьют прямой наводкой.

– Обслугу снять сумеешь? – уточнил Давид.

– Тридцать секунд! – откликнулась рация.

– Это Гришка. У нас на крыше с дальнобоем залёг… – пояснил мне начальник охраны.

– Защиту снять сможете? – снова зашипела рация голосом пока малознакомого мне Гришки.

– Вашбродь? – Давид вопросительно глянул на нас.

– Снимаю на секунду, – сказала Авелина, продолжая прижиматься ко мне, хоть я и поставил её на ноги во время разговора. – Считайте!..

– На секунду, на счёт три! – сообщил Давид в рацию. – Раз!.. Два!.. Три!..

Мигнула защита, на крыше хлопнула винтовка, а рация победно сообщила:

– Один есть! Осталось двое!

– Раз!.. Два!.. – начал считать Давид, но неизвестные стрелки от обиды пальнули по особняку, и всем пришлось на секунду прерваться, чтобы всё-таки устоять на ногах. – Гриша?

– Жив-цел! Готов! – отозвался тот.

– Раз!.. Два!.. Три!..

Снова хлопок выстрела, и голос в рации:

– Один остался, ещё двое прибежали!..

Дальше, к сожалению, пошло тяжелее. Вражеские стрелки сообразили, что надо бы прятаться за щитком орудия. Зато и подкрепление к ним больше не прибегало. Да и стрелять стали реже, но и Гриша уже не мог каждый раз попадать по врагам. Последнего из обслуги орудия он смог снять лишь на двадцатом выстреле.

Увы, защита к этому моменту была истощена. А неизвестные враги ударили сразу из двух гранатомётов.

А затем ещё и накрыли огнём из стрелкового оружия, полностью уничтожив щит.

– Всё, его теперь двадцать минут восстанавливать… – закусив губу, вздохнула жена.

Я просто погладил её по голове. А Давид даже не слышал, раздавая приказы: в этот момент нападающие как раз полезли со всех сторон.

Несколько десятков ворвались со стороны сада, где их встретил один из десятков «ирбисов».

Около сорока вражьих морд побежали вкруг Посадской площади, на ходу стреляя по особняку. А ещё какая-то часть этих уродов лезла со стороны узкого проулка, лежавшего между моими землями и жилыми домами.

За стенами здания разгорался полноценный бой. «Ирбисы» отстреливались аккуратными очередями, тогда как враги палили наугад – похоже, плохо видели в темноте. И это при том что я успел заметить у них на лицах какие-то устройства. Видимо, очки ночного видения.

В проулке, где подбили броневичок, тоже шла перестрелка, хоть и вялая. Наши даже своё орудие развернули к особняку. И всё-таки достали тех негодяев, кто пытался обойти со стороны площади и залезть через парадный вход.

Мы с Авелиной, проигнорировав требования Давида, укрылись не в подвале, а в покоях, временно отведённых для хранения ценностей. Тем более, я по-прежнему надеялся восстановить защиту и помочь «ирбисам».

Однако не успел.

Сначала раздался стрёкот со стороны Ишимского кремля. Это присоединились к бою три вертолёта. Они то возникали над крышами домов, поливая нападающих свинцом, то исчезали, когда их пытались достать ответным огнём.

Практически вслед за ними примчалась и первая машина с городовыми.

А потом этих машин становилось всё больше и больше… Пока улицы вокруг не превратились в один сплошной ковёр, мигающий синим и красным.

Возможно, кого-то из нападающих даже пытались взять живым. Однако те отстреливались с обречённостью приговорённых к смерти. И отстреливались они из автоматов, явно не испытывая недостатка в патронах.

Тем радостнее была новость, что один из десятков «ирбисов» всё же сумел взять живого языка. Мне очень хотелось узнать, какая сволочь опять на меня напала…

Поэтому на вопрос Давида, что делать с пленным, я ответил коротко:

– Тащите в подвал. Сам им займусь…

– Может, не надо, ваше благородие? – нахмурился глава охраны.

– Федь, не надо! – попыталась остановить меня Авелина.

Но я в ответ лишь мрачно посмотрел на обоих. И, видимо, было в моём взгляде что-то такое, что заставило их замолчать.

– Тащите в самый-самый подвал, – приказал я. – Пленного раздеть, облить водой и чуть-чуть обработать…

Вернувшись в покои, я поспешно натянул одежду, которую не жалко, а затем поспешил вниз.

Андрей служил много и долго. И за время работы многому научился. В том числе, и тем методам допроса, которые в этом мире почти не применяли. Не по причине человеколюбия, конечно, а потому что здешнее человечество больше воевало с отродьями, а не друг с другом.

Нет, войны случались, само собой. И между ведущими странами были заключены соглашения об отношении к пленным. Их не убивали, лечили, кормили… Ну и допрашивали, само собой.

Однако то, что собирался делать я, здесь либо уже забыли, либо ещё не открыли… Что такое быстрый полевой допрос, в этом мире не знали. И, возможно, к лучшему.

Пленник раскололся за минуту. Он не был борцом за идею или веру. Его не отягощали идеалы или мораль. Он был простым бандитом. И даже готов был сдохнуть во время штурма.

А вот умирать мучительно и долго готов не был.

Мне хватило полминуты, чтобы накидать ему перспективы. А заодно продемонстрировать свои методы общения, хотя они мне и самому были донельзя противны. Не буду скрывать: я бы по отношению к себе такого не хотел.

Голый, мокрый, замёрзший и предварительно избитый… Пленный бандит очень быстро узнал, что такое «чувство неуверенности, нарастающего беспокойства и страха». И практически сразу заговорил, да так быстро и честно, что я только успевал задавать вопросы, записывая всё на диктофон в трубке.

И картина, с его слов, вырисовывалась очень странная…

Этот бандит ничего не знал про тех, кто напал на меня в прошлый раз. Он был уверен лишь в одном: это был вовсе не лихой люд, а некие мутные люди, прибывшие в город откуда-то с севера и тут же поехавшие к особняку.

Сам же бандит принадлежал к ватаге Хандрыги, которая орудовала к востоку от Ишима. После удачного ограбления нескольких мелких деревушек, ребята искренне поверили в себя. Ну то есть захотели настоящего богатства, а не тех копеек, что перепадали при мелком рэкете и грабеже.

Они захотели клад Лампы.

Целый месяц банда Хандрыги сидела по кабакам и местным притонам, вызнавая про меня всё, что только можно. Даже приставили пару человек за особняком наблюдать.

Тут-то Хандрыга и столкнулся с конкурентами, которых оказалось ещё целых две банды. А поскольку клад в их глазах был сказочно огромен, то решили не жадничать. И на дело идти всем многочисленным составом.

Конечно же, Хандрыга планировал убрать конкурентов после получения клада. Я был уверен, что его подельники замышляли то же самое. Однако пока что все три банды действовали совместно.

Сдерживали их лихие порывы лишь два фактора: охрана особняка и пристальное к нему внимание властей. Что могли сделать бандиты с десятком пистолетов и шестью ружьями? На автоматную очередь с ножом и дубинкой не ходят.

Всё изменилось сегодня вечером, когда одному из главарей донесли о продаже крупной партии воинского вооружения. Я дотошно вызнал, кто, когда и при каких условиях сообщил бандитам о сделке. Униженный и замордованный, пленник, кажется, вспомнил даже то, что успел позабыть.

Для бандита всё произошедшее было, как во хмелю. Быстрый угон трёх грузовиков на загородной парковке с устранением всех свидетелей… Налёт на речной порт, где на плоскодонной барже был привезён груз… Кровавое убийство команды… Спешное вооружение и выезд на место… Устранение по пути городовых, пытавшихся их остановить…