Текст книги "Тьма. Том 6 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Тьма. Том 6

Пролог

– Начнём с вас! – царь посмотрел на Малую и Константина.

– Лично я помогала не так уж много, ваше величество… – заметила Мария Михайловна таким официальным тоном, что я как-то сразу понял: почтительность она, может, и изобразит, но исключительно чтобы не злить Рюриковича.

Видимо, плевать эта упрямая женщина хотела на царские награды.

Да и на самого царя. Слишком уж была обижена на власть за младшего брата, из-за идеальной структуры ставшего тёмным.

Даже обращение «ваше величество» Малая выговорила подчёркнуто правильно. Именно так, будто прямо сейчас обучала кого-то из студиозусов этикету.

И тем удивительнее оказалось то, что царь всё молниеносно заметил, но даже бровью не повёл. Только улыбнулся в бороду, а затем, чуть наклонившись вперёд, уставился в раскосые глаза Марии Михайловны.

– Как, бывает, хочется всех облагодетельствовать… Да, Малая? – негромко спросил он. – Вот есть у тебя сила, могущество, власть, деньги… А значит, ты можешь помочь десяткам тысяч несчастных. Спасти их от страданий, накормить, дать крышу над головой…

– И что же в этом плохого, государь? – старательно глядя мимо царя, вежливым тоном спросила проректор.

– А что в этом хорошего-то? – удивился Рюрикович, хлопнув ладонью по столу. – В мире нет ни одного человека, который осчастливил бы всех нуждающихся! За всю нашу историю был только один, кто мог это сделать. Однако даже он раздачу рыбы и вина устраивал единоразово. Ибо не ценят люди то, что им за красивые глаза, просто так досталось. За первую помощь они благодарят, за вторую – кивают, а на третьей – уже придираются, что помощь не та… Ну а если перестанешь помогать, не только обидятся, но и страшно рассердятся.

– И что, пусть умирают? Пусть страдают? – сдвинула брови Малая, но тут же, одёрнув себя, сменила выражение лица на более нейтральное.

А царь откинулся на спинку стула и, замолчав на несколько секунд, вгляделся ей в лицо.

– Вот не поверишь, Маша, но да, пусть! – наконец, продолжил он, перейдя на «ты». – С самого рождения, каждый день жизни, человек доказывает право быть человеком. Жаль, большинство не хочет ничего доказывать. Оно хочет, чтобы ему всё готовенькое в рот положили. И еду, и богатство, и уважение, и даже власть. Признаться честно, мне грустно оттого, что люди даже верить стали простенько.

– Простенько, ваше величество? – удивился Константин, явно пытаясь замять этот странный разговор с Малой и отвлечь внимание на себя.

– Ага! Простенько и упрощённо! – с усмешкой кивнул царь. – Люди вообще к этому склонны: всё и вся упрощать. Им выдашь сложное, почти всеобъемлющее учение, а они тут же его упрощают до уровня «тут нельзя, а тут – льзя». Не думают, не размышляют… Зачем? Бог ведь – это старичок на облачке, а не первопричина всего. Заповеди? Да просто правила поведения, которые иногда, если очень надо, можно нарушать. Как правила дорожного движения. Ну а человек – это, конечно же, звучит гордо. И чаще всего последнее кричат те, кто и близко до «человека» не дотягивает…

На этих словах он вздохнул и, сложив ладони домиком, переплёл массивные пальцы.

– Ну помогу я сотням тысяч, а скольким не помогу? – после короткой паузы спросил царь, тяжело глянув на Марию Михайловну. – И те, кто не получит помощь, возненавидят меня. Однако и те, кто помощь получит – закончат тем же.

– Это почему? – с тщательно завуалированным, но всё же недоверием уточнила Малая.

– Да потому что помогу я один раз, а нуждаются они по жизни, – усмехнулся Рюрикович. – Их нужда – это следствие образа жизни, который они выбирают день за днём.

– Даже у калек и увечных, ваше величество? – не удержался я от вопроса, хотя голова была занята мыслями о предстоящем вынужденном браке, а не о вселенской справедливости.

– Ну а почему нет, Седов? – переведя на меня взгляд, удивился царь.

– Даже те, кто служил и получил увечье на войне, государь? – спросил я.

– В царское войско идут не только потому, что долг велит. Сколько в служении Отечеству долга, а сколько личной выгоды? – царь покачал своей роскошной рыжей бородой. – Бывает, вои не могут больше в мирной жизни устроиться, вот и идут служить сызнова. А сколько рвётся туда, чтобы себе упростить жизнь? Там ведь, на войне, всё очевидно: тут свои, а там чужие. Своих защищай, а чужих убивай. И те, кто долго служит, нередко уже не могут иначе. А срочники… Давай-ка честно признайся: ты сам-то, Седов, служить хотел? Или пошёл, потому что призвали? И чего в твоей службе больше было?

Перед тем, как ответить, я задумался всего на пару мгновений:

– Долги я привык отдавать, ваше величество.

– А если бы выбор был? Тебе ведь сейчас пришла в голову мысль, что мог бы и в пандидактион поступить, а тогда бы и отсрочка была? А если бы степень учёную взял, то и освобождение, да? – царь усмехнулся, глядя мне в глаза, и, кажется, ответа на вопрос не требовалось. – Видишь, ты пошёл, потому что положено. Так надо, иными словами!

Он поднял палец к потолку, а затем, покачав головой, снова улыбнулся:

– Тебе сказали, что надо, ты и пошёл. Не сказали бы, и не пошёл бы. И таких ведь большинство, Седов. И это ваш выбор. Понимаешь? Если бы мог поступить в пандидактион, то поступил бы. Ты просто не мог. Ты, конечно, молодец, что от службы не бегал, как многие делают… Однако на этом твоё деятельное участие в своей судьбе и закончилось. Получил бы увечье – получил бы от государства пенсио. Может, отличись ты посерьёзнее, ещё и направление бы к лекарям было. Тогда бы не было пенсио, зато любое увечье бы исправили. Однако идти служить – это твой выбор. И последствия, Седов, тоже твои.

Вздохнув, государь всея Руси откинулся на спинку стула. И обвёл собравшихся тяжёлым взглядом:

– Всё, что происходит с человеком – последствия его выбора. Редко так бывает, что взрослый и сознательный человек ни капли не виноват в том, что с ним случилось. Но… Знаете, таким, кто не виноват, мой род всегда поможет. Могу я всем двусердым раздать наставления, как нужно портить чёрное сердце? Могу. Правда, Рюриковичам эти знания достались дорого: кровью и жизнями членов рода. А чего будет стоить бесплатное знание остальным? И как скоро они забудут о ценности этого подарка, а, Маш?

– Уверена, они не забудут вашей доброты… – Малая упрямо склонила голову, опять став похожей на маленький паровозик.

– Да не обманывай себя! Уже их внуки будут воспринимать это, как данность! – хлопнул рукой по столу царь. – Как нечто такое, что им должны! Не они должны, Маш, а им должны! И тогда все эти двусердые, которым и силы, и чёрное сердце достались лишь потому, что о них государство позаботилось, захотят большего! Захотят сами править! Захотят сам решать, кому жить, а кому умереть! За могущество они не заплатят и паршивой копейки! А такое могущество и сила развращают, запомни это!..

– Вы не можете этого точно знать, государь… – не сдавалась Малая.

– Хы… Вот я-то как раз знаю об этом! – усмехнулся в рыжую бороду царь. – Семнадцати родам мы, Рюриковичи, дали знание, как исправлять чёрное сердце… Семнадцати родам… И чем они отплатили нам? Где эти рода? Да нам своими руками пришлось их уничтожить! Под корень! Чтобы даже воспоминаний о них не осталось! Каждый этот род повторял один и тот же путь: креп, рос, а потом выступал против нас! И пяти поколений не сменялось, а они уже строили заговоры против своих благодетелей!..

– Как будто другие рода, государь, не пытались вас свергнуть… – насупилась Малая.

– Пытались, было дело… – хмыкнув, покачал бородой царь. – Их, таких, было девятнадцать штук. Вот и посчитай… Семнадцать из семнадцати, кому мы помогли. И девятнадцать из ста сорока шести других крупнейших родов Руси. Очевидная же арифметика, да?

Малая промолчала. А царь едва открыл рот, как вдруг изменился в лице.

Проследив за его взглядом, я догадался: это напомнил о себе Тёма, заскучавший, видимо, просто так лежать.

И Рюрикович признал свою ошибку. Почесал Тёму за ухом, а только потом вернулся к разговору:

– В Блистательном Походе, когда Русь росла и ширилась, все основные сражения выигрывали с помощью Рюриковичей. Каждая серьёзная победа была завязана на наш род. И потери были с нашей стороны, само собой… Однако прошло четыре столетия, и в учебниках об этом уже не пишут. Победил народ, говорят в гимназиях. И как ни тыкай историков носом, что где победа, обязательно мелькают наши имена, а где разгром и поражение, нас не было – они не верят. Не хотят признавать.

Государь сделал новую паузу, думая о чём-то о своём, а затем всё-таки продолжил:

– Вот так оно обычно и происходит, Маша. А раз русский народ решил, что Блистательный Поход был одними его силами свершён, то кто мы, Рюриковичи, такие, чтобы спорить? Пусть повторят. Вот теперь народ сам и борется с Тьмой. И сам одерживает блистательные победы… – он сделал удивлённое лицо и добавил в голос иронии: – Не одерживает, да? Осталось только понять, а почему же такое происходит!..

В этот момент его величеству вновь напомнили о себе, и Рюрикович на несколько секунд отвлёкся, чтобы умилостивить мехового нахала.

– И только когда народ это поймёт… – наконец, возобновил царь свою лекцию. – … Или когда сам придёт к моему роду и попросит защиты, только тогда мои родичи выйдут в бой. Так решил мой род. И так будет. А пока мы делаем всё, чтобы по пути к этому пониманию Русь не исчезла с лица земли.

Проронив эти слова, Рюрикович долго смотрел на молчащую Малую, а потом спросил:

– Теперь поняла, в чём дело?

– Возможно, ваше величество… – нехотя призналась та.

– Ну, значит, уже неплохо! – усмехнулся правитель. – А возвращаясь к вопросу награды, помогала ты много, Маша… И преступников с тёмными выслеживала, и детишек воспитывала, и в помощи не отказывала, едва просили. Вот и в этот раз не отказала. Много ты помогала, очень много! А значит, и награда должна быть соответствующей. Хоть ты, конечно, упрямица и грубиянка…

Малая покраснела, вспыхнула, но промолчала. Видимо, поняла, что и так наговорила лишнего.

Ну а царь открыл ящик стола и достал оттуда знакомые кожаные папки, в которых обычно хранились документы из царского архива. А затем положил их на стол и подвинул в сторону Малой.

Папки, кстати, были толстые, набитые бумагами практически до отказа.

– Здесь о том, как изменять чёрные сердца уже после Рождения или Пробуждения… – сообщил Рюрикович. – Ничего из этого ты в открытом доступе не найдёшь. Большая часть исследований проведена лично членами моего рода. Мои предки искали простые пути увеличить количество двусердых. Но, к сожалению, не нашли. Возможно, ты будешь успешнее. Есть там несколько многообещающих разработок…

Малая протянула руки и вцепилась в папки так, будто это была мечта её жизни. Хотя почему «будто»? Уверен, это и была её главная в жизни мечта.

– Благодарю, ваше величество! – стараясь, чтобы нижняя губа не дрожала, пробормотала Мария Михайловна.

– Не за что… Я не даю рыбы, Маша, я даю тебе невод, – царь усмехнулся. – А уж наловишь ли ты им рыбы, зависит только от тебя… Костя!

– Да, ваше величество? – Константин, явно радуясь за Малую, склонил голову.

– Ну хоть с тобой всё проще!.. – царь достал из стола два листа бумаги.

В мире Андрея такие назывались гербовыми. Здесь – государевыми. Именно на них обычно писали указы и государственные решения.

– Папаша твой, конечно, разобидится, но переживёт… – царь улыбнулся. – Это мой указ на создание собственной младшей ветви рода. Надеюсь, ты понимаешь, что это не только право, но и обязанности.

– Да, ваше величество! – согласно кивнул Костя, а затем покосился на Малую, которая всё ещё прижимала к груди кожаные папки, будто младенца.

И почти не скрывала, что мыслями уже далеко, вовсе не здесь и не с нами.

– И обязательно всё согласуй через мои приёмные. Спешить не нужно, но и тянуть не стоит. Второй указ тоже почитай внимательно: он на присвоение тебе нового чина.

– Служу царю и Отечеству! – Костя вскочил с места и вытянулся во фрунт.

– Садись уже! – махнул рукой царь. – Давно уже заслужил… Ну а теперь вернёмся к героям дня.

Один герой дня, то есть я, под пристальным взором царского ока сжал губы и уставился в потолок. А второй герой дня, а именно Покровская, мило покраснела и уставилась в пол.

– Нет, ну я почти поверил, но… Не поверил! – хохотнув, но не растеряв при этом серьёзности, вынес вердикт Рюрикович. – Ни хрена вам, двоим обалдуям, не стыдно! И можете даже не притворяться!

Ну а мы всё равно продолжили делать вид. А что ещё делать-то в такой ситуации? Заваливать царя-батюшку фальшивыми заверениями в своей скромности и стыдливости?

Да он же ни в жизнь не поверит. А фальшь, скорее всего, ловит буквально на лету.

– Так… Покровская! Тебе будет возвращено имение рода во Владимире! – вдоволь налюбовавшись на наши лица, подытожил Рюрикович. – Ты его, конечно, почти продала… Однако этот вопрос я решу.

– Ваше величество! Я не потяну его! – взмолилась Авелина, подавшись вперёд.

– Не ты, а вы! – заметил царь, погрозив моей внезапной невесте пальцем. – У тебя теперь с Фёдором всё пополам. Однако порадую вас сразу: вам, двум обалдуям, не придётся самим это имение тянуть. Оно будет восстановлено за счёт моих средств. И содержаться будет за счёт государства до конца твоей жизни. Кроме того, туда будет нанят дворецкий, кухарка, ключница и пятеро сенных, чтобы поддерживать всё в чистоте и порядке. А охрану будут нести пятеро царских ратников.

– Спасибо, ваше величество! – закивала Покровская.

– Остальную прислугу наймёте, если захотите, уже за свой счёт. Как и дополнительную охрану. Но это уж как доберётесь до Владимира. А доберётесь вы туда нескоро! – отрезал царь и наставительно поднял палец. – Потому что… Права и обязанности! Вашим родам была доверена граница с Тьмой. И ваши рода с этой задачей не справились. А значит, теперь придётся отдуваться вам лично.

– Отвоевать назад… Покровск-на-Карамысе и окрестности… Правильно я понимаю, ваше величество? – подняв бровь, с недоверием уточнил я.

– Ну да, придётся постараться, Седов!.. – легко, будто речь шла о сущей безделице, кивнул царь. – Земли почти потеряны. Царские войска удерживают линию соприкосновения. Но это лишь отсрочит неизбежное. И пока земли назад не вернёте – западнее Урал-камня лишний раз не появляйтесь.

Моя правая бровь взлетела ещё выше, но я проглотил рвущееся наружу удивление. Не стоило следовать примеру Малой. Если государь позволил ей так разговаривать, ещё не факт, что мне по ушам не прилетит.

И хорошо, если только по ушам.

– Однако совсем без помощи я вас, конечно, не оставлю, – продолжил Рюрикович, с удовлетворением глядя на наши вытянувшиеся лица. – Во-первых, будем считать, что Покровск у вас в найм взяло государство, поэтому выплаты на счёт будут идти ежемесячно. Во-вторых, на вас двоих я выделил сумму в пятьдесят миллионов рублей. Это, можно сказать, награда за возвращение тамги…

А тут, конечно же, мы с Покровской искренне поблагодарили:

– Спасибо, государь!

– Спасибо, ваше величество!

– Но!.. – царь усмехнулся. – Люди вы молодые. Глупые. Рисковые. Если вам деньги сразу выдать, всё до копеечки растратите, и пользы никакой не будет. Поэтому награда будет храниться на особом счету в Денежном Доме. И получать вы эти деньги будете, как вложение в ваши личные производства и предприятия.

– А если их нет ещё, ваше величество? – пользуясь паузой, тихонько уточнила Покровская.

– Значит, надо завести, – пожал широченными плечищами государь. – Но вообще-то мне ПУП докладывал, что твой будущий муж без дела не сидит… Вот уже второе предприятие задумал делать… Вот ты у него сама и поинтересуйся, что там и как.

– Ваше величество, а что нужно будет, чтобы вы вложились в предприятие? – сразу же уточнил я. – И какой будет ваша доля?

Я не расстроился. И не обиделся. Хотя, будь я обычным девятнадцатилетним мальчиком, должен был и обидеться, и расстроиться.

Просто, не будь у меня памяти Андрея, я бы, наверно, действительно спустил всю награду. Прямо как того и опасался государь. Чего уж самому себе врать-то? Мало кому в таком возрасте хватает навыков и мозгов, чтобы успешно вести собственное дело.

Так что решение царя я прекрасно понимал. Опять-таки явно сработал всё тот же принцип, что нужна не рыба, а удочка. Мало выдать капиталы, надо заставить людей эти капиталы преумножать.

А ещё неплохо бы прикрыть новые предприятия от посягательств.

В общем, царь банально перестраховывался. Чтобы богатые не стали ещё богаче, а бедные, вроде меня, не остались бы такими же бедными.

– Верно мыслишь, Седов!.. – одобрительно кивнул Рюрикович, отвечая на мой предыдущий вопрос. – Как только у вас появится что-то стоящее, распишите в прошении, сколько хотите денег для развития, и что предполагаете делать дальше. Прошение я рассмотрю лично, и если увижу, что дело того стоит, выделю под него деньги. А взамен хочу получить от вас долю участия в размере одного процента. Вам это не в убыток, а всем вокруг – знак, что я бдю! И пусть только попробуют учудить чего!..

На этих словах царь погрозил кулаком в воздух. Видимо, тем самым неизвестным, которые могут «попробовать учудить».

– А как ты, Седов, получишь старшего кмета, так и свой надел получишь! – вернулся ко мне взглядом государь. – Там будете собирать своё войско, там построите своё имение… Пока же выделю вам особняк в Ишиме, чтобы не очень накладно было содержать. Попрошу Дашкова, пусть подыщет… Считайте это тоже частью награды.

Я хотел сказать, что особняк у меня уже есть. Но царь только головой качнул, заметив, что я рот открываю:

– Да знаю я, что тебе Волковы подарили! Однако там пусть твоя семья живёт. К слову, если кто из твоих родственников станет двусердым – тоже войдёт в род Седовых-Покровских. Пока же пусть живут, как живут… И надо бы, чтобы за вами кто присмотрел…

– Государь, так Бубенцов же есть! – напомнил со своего места Иванов.

– Бубенцов пусть как опричник присматривает. Если справится, так и быть, пущу его назад во Владимир… В общем, пусть старается: прикрывает, помогает… Ну и местным служакам по рукам даёт. Нет, надо, чтобы кто-то… А, я знаю!

Лицо Рюриковича неожиданно приняло выражение заправского хулигана. Ну а царственные губы сами собой растянулись в каверзной улыбке:

– Я знаю, кто за ними присмотрит! – с какой-то подозрительной радостью объявил государь.

– И кто, ваше величество? – не удержавшись от любопытства, тихонько уточнила Покровская.

– А это пусть будет неожиданным подарком! – по-мужицки огладив рукой бороду, хохотнул царь. – Хочу на ваши лица посмотреть, когда узнаете, кто за вами приглядывает…

– Я кажется, понял о ком вы, государь… – с улыбкой кивнул Иванов. – А ему самому?..

– А он тоже в новый род войдёт! – отмахнулся Рюрикович. – К нему разве что закадычные наши друзья привязались бы… Да время-то уже, почитай, давно ушло!

А затем вновь посмотрел на меня и Авелину и сообщил:

– Вам может показаться, что вы к браку не готовы, молодые люди… Но брак – это дело такое… К нему подготовиться не получится. Недаром Церковь определила семейную жизнь в подвиг, равный монашескому. Я тоже не был готов, когда мне жену в тридцать пять лет нашли. Так что… Зато и вопросов к вам у родов, которые враждовали с Покровскими, не останется. Новый род – значит, новые связи.

В ответ я постарался взглянуть на царя не только с вопросом, но и почтением. Получилось так себе, но… Государю, видимо, на почтение было слегонца наплевать. Он продолжал с энтузиазмом объяснять, одновременно начёсывая Тёме шерсть на загривке:

– Новый род, Федя, он старые связи рубит! Что там было у Покровских, что там было у Седовых… Да уже неважно!.. Вы – чистый лист. Вы наследуете только друг другу и своим детям. Ну и твоим родственникам, но только если я дозволю. А я не дозволю, если хоть на секунду усомнюсь в том, что они не помогли тебе, Покровской или вашим детям случайно исчезнуть. К тому же, ваш новый род я могу прикрыть. А даже если решите разойтись, всё равно останетесь основателями рода. Хотя, скажу честно, ни я, ни патриарх вам развод не одобрим, если у вас наследников не будет. Так что… Как хотите, но для начала наследников заделайте! Это ваша пока главная обязанность!

– Ваше величество! – возмутилась Малая, снова вернувшись к привычной задаче грудью защищать учеников.

– Что? Наследовать этой парочке смогут только совместные дети, а не те, которые от других браков. Так что пусть уж постараются как-нибудь… Дело-то вроде нехитрое… – пожал плечищами царь. – К тому же, я всего лишь делаю то, что их предки собирались сделать.

– Простите, государь? – я вскинул брови, уже немного устав удивляться.

– Тогда в Ишиме к твоему роду приехали сваты от Покровских. Твоя мать должна была выйти замуж за отца Авелины. Твой дядя должен был жениться на её двоюродной тёте. Род Покровских перестал бы существовать, передав своё наследие двум родам: Седовым-Покровским и Покровским-Седовым. Я им сам, между прочим, насоветовал с подачи этого вот… – царь кивнул на Иванова. – … Старого плута!.. Но кое-кому это не понравилось, вот и случилась та резня. Так что я просто сделал то, что и так собирались сделать ваши предки. А один род всё-таки лучше, чем три.

– Прошу заметить, государь, тогда я был слегка моложе… И больше верил в людей, – как бы в сторону, бесстрастно заметил Иванов.

– И мои… Наши враги действительно отстанут после объединения родов, ваше величество? – уточнила Авелина.

– Ну, конечно, нет!.. – царь хохотнул. – Вы столько крови пролили за последние сто лет, что они и тебя, и Седова ещё лет двести-триста будут ненавидеть. Но тот, кто попытается на вас напасть, будет иметь дело с моим родом. И нашими ратниками. И прибудут они быстро. И вот тогда я не пожалею никого! Выкорчую саму память об этих родах. Так что, поверь, они захотят, но не решатся.

Мы снова поблагодарили государя. Тем более, ему, похоже, это очень нравилось. И лишний раз порадовать венценосную особу было нелишним.

– Всё-всё! Помните! Границу надо бы отвоевать! – выслушав слова благодарности, напомнил Рюрикович, наконец. – Получится – сделаю светлейшими князьями и выделю княжество. Нет… На «нет» и княжеского титула нет. И напоминаю: западнее Урал-камня я вас тогда особо не жду.

И вновь погладил Тёму, уже разомлевшего на царственных коленях.

– А тебе… – обратился он к моему коту, причём у меня создалось такое чувство, что Тёма здесь единственный, ну, кроме, может, Иванова, кого государь считает равным по опыту и интеллекту. – … Тебе я ещё не придумал, что дарить. Но право сидеть у меня на коленях, конечно же, у тебя есть. Хотя в ближайшее время мы вряд ли с тобой, дружок, встретимся… Если, понятное дело, твой хозяин не постарается и не вернёт Руси граничные земли.

С этими словами Рюрикович ещё раз почесал кота за ухом и, дождавшись, пока тот лениво спрыгнет, встал со стула.

Видимо, наша и без того затянувшаяся аудиенция была окончена:

– Будьте гостями в Скифском дворце. Не забудьте искупаться, вода в море – градусов девятнадцать. Однако на такой жаре это даже хорошо… В общем, отдыхайте. А как понадобитесь, я вас вызову.

Вслед за государём поднялся Иванов, поклонившись царю, следом – и все остальные. Я подхватил Тёму на руки, и мы потянулись к выходу, где нас, как выяснилось, ждали слуги. А царь остался сидеть в зале, перед дверьми которого уже скопилась целая очередь из людей с очень серьёзными лицами.

Так закончилась странная погоня за греческим шпионом. А моя жизнь сделала очередной резкий поворот. К добру ли, к худу ли? Этого я не знал.