Текст книги "Блистательный рыцарь (ЛП)"

Автор книги: Лео Франковски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

в стороны – подготовив ее к сражению.

Не существовало никакой возможности получить достаточное количество лошадей, чтобы тащить тысячу тележек, в которых мы нуждались, поэтому эту работу должны были

делать тридцать шесть человек, вооруженных пиками и алебардами. Пикинеры могли бы

защищать шесть пушек и их канониров в тележке, а пушки могли бы стрелять поверх их голов.

На одной стороне каждой тележки было достаточно брони, чтобы остановить стрелу, а крыша каждой тележки могла быть перекинута на шесть ярдов, чтобы использовать ее

в качестве щита, высотой в полтора ярда для мужчин, которые ее тянут. Она также была

бронирована.

149

Если бы мужчины были хорошо обучены, и мы могли бы заставить монголов нас

атаковать или мы смогли бы их окружить, то мы порубили бы их в капусту (Примечание: Буквально – "превратили в собачий фарш – "dog meat"). Но мы ничего не могли поделать

с их мобильностью. Обычный монгол имел несколько лошадей и, перемещаясь, они могли

легко нас победить.

До некоторой степени помочь восполнить скорость могла бы связь. Неважно, насколько

быстры ваши войска, поскольку прежде, чем они начнут двигаться, вы должны доставить им

приказ. Если бы у нас было радио, то наша эффективная скорость удвоилась. У меня пока что

не было радио, и я не был уверен, что я могу его сделать, поскольку наш технологический

уровень был слишком низок, но я создал команду, чтобы изучать азбуку Морзе для коротких

телеграфных линий. Если мы сможем создать радио, то к тому моменту у нас будут готовы

операторы.

Но, чтобы сделать телеграф, необходимо не так много. Электричество проходит через

проволоку, а простой моток проволоки представляет собой электромагнит, который нажимает

или звонит в колокол. У нас было волочильное оборудование для производства проволоки, а, практически любые два металла в емкости с уксусом, образовывали батарею.

Но несколько лет назад я пытался провести линию между Тремя Стенами и Окойтцем, и не сумел этого сделать. Цена меди была настолько высока, что для людей было слишком

сложно просто смотреть на то, сколько ее висит на деревьях. Воры воровали проволоку

быстрее, чем мы снова успевали ее натягивать! Мы не могли все это охранять и каждый раз, когда мы ловили вора, на его месте появлялись еще три.

Наконец, я должен был остановить проект и пан Владимир в этом меня поддержал.

Но мы протянули проволоку внутри Трех Стен, сделав это в основном для обучения

операторов, но также для внутренних коммуникаций.

Наилучшей линией обороны была река Висла. У нас были паровые двигатели, работающие на заводах и мы были в состоянии построить лопастные речные пароходы. Флот

вооруженных и бронированных пароходов мог бы остановить монголов, особенно, если бы

пароходы имели радио. Столкновение с вторжением произойдет в районе седьмого марта, а в это время река может быть, а может не быть замерзшей. Если река будет замерзшей, то лодки будут бесполезны, поэтому мы не можем рассчитывать только на них.

Но все это, по крайней мере, для меня, представляло собой легкую часть и просто

означало девять лет долгих часов тяжелой работы для меня и тысячи других мужчин и женщин.

Сложная часть заключалась в обучении армии.

В тринадцатом веке в Польше не было никаких обученных профессиональных воинов

за исключением рыцарей, чья концепция чести и честной игры сделала их практически

бесполезными

за исключением

"вежливых

конфликтов",

где они

и использовались

для сражения. По их мнению, более важно было сражаться благородно, чем победить, что хорошо для игрового поля, но не тогда, когда монголы планируют убить каждого мужчину, женщину, ребенка и домашнее животное в Восточной Европе!

Я должен был обучить современную армию с абсолютного нуля. Тут не было никаких

старых сержантов, прошедших прошлую войну.

150

Годами жизнь была довольно мирной, несмотря на то, что страна быстро распадалась

на герцогства, которые были разделены между наследниками предыдущего герцога. Войны, которые велись, больше напоминали спортивные мероприятия, нежели серьезные сражения.

И там, в любом случае, не было сержантов. В тех редких случаях, когда воевали крестьяне, им не давали никакого обучения, а, зачастую, и никакого оружия за исключением

тех сельскохозяйственных инструментов, которыми они владели.

После того, как я понял, что у меня будет промышленная возможность вооружить армию

численностью от пятидесяти до ста тысяч человек, я попросил моего сюзерена, графа Ламберта, отправить мне толпу неудачников и нарушителей из поместий других его рыцарей, поскольку мой предыдущий опыт службы говорил о том, что лучшие сержанты получаются

из неудачников в сердце.

Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что большинство из них не может

нормально жить в гражданских условиях. Чтобы нормально жить, кажется, что большинству

из них, необходима окружающая структура, которую предоставляет армия. Во всяком случае, никто не возражал против того, чтобы отдать мне своих проблемных подданных.

Мы проведем их через абсолютный ад. Программа была разработана таким образом, чтобы держать их на самом краю физического истощения и рядом с тонкой границей безумия.

И многие из них не смогут через нее пройти.

В этом первом классе я преднамеренно убил два десятка мужчин и не думаю, что моя

совесть будет когда-нибудь по-настоящему чиста. Но я должен был иметь лидеров, которые

абсолютно жестки и надежны и у меня не было двадцати лет, чтобы их лелеять и обучать.

Если они не будут достаточно хороши, то мы могли бы потерять в бою тысячи мужчин и, кроме

этого, всю страну.

Но мне было больно это чувствовать. Чертовски больно. И часто после отпевания, я плакал перед сном. И это я, зрелый мужчина, тридцати шести лет от роду.

151

ИЗ ДНЕВНИКА ПЕТРА КУЛЬЧИНСКОГО

Мы постоянно были под наблюдением и никогда, за исключением воскресений, не имели свободной минутки. Тогда можно было уйти из казармы и побыть немного времени

совсем одному, что было замечательно.

За месяц до этого у меня была возможность лично поговорить с паном Владимиром, поскольку я обнаружил его сидящим в одиночестве на бревне в лесу.

– Как дела, Петр? – сказал он так, как будто мы снова вернулись в большой зал

пана Конрада.

– Очень хорошо, господин! – сказал я, невольно вытягиваясь.

– Расслабься. Никто нас здесь не видит.

Я попытался, но мне было трудно это сделать. В течение многих лет он относился ко мне

как к младшему брату, но в течение последнего месяца он был таким же жестоким, как и другие.

– Спасибо, пан Владимир, – сказал я, садясь на бревно рядом с ним.

– Знаешь, ты нас удивил. Никто из нас не ожидал, что ты продержишься больше недели, особенно пан Конрад.

– В самом деле? Но разве ты не видишь, что я должен это сделать? Если бы яне остался

здесь, то мне больше бы некуда было идти. У меня нет больше должности, и я больше

не оруженосец.

– Может да, а может и нет. Лично я думаю, что если бы ты пошел к пану Конраду

и попросил бы их назад, то ты их получил бы. Пан Конрад был раздражен тем, что ты пошел

против его пожеланий, но он не злой человек. Я думаю, все, что тебе нужно, это принести

извинения и признать свою неудачу здесь.

– Я извинюсь перед ним, как только мне представится такая возможность. Но я

не покину эту школу. По крайней мере, не сейчас.

– Ну что ж, ты принял решение и тебе решать следовать ли ему. В конце концов, все мужчины пана Конрада будут посещать эту школу, так что думаю, для тебя будет лучше

ее закончить.

– Тогда почему пан Конрад так сердится на мое желание учиться в школе сейчас?

– Потому что это не обычный курс! Первый класс предназначен для обучения учителей.

Позднее учеба будет не такой сложной, как сейчас. Мы надеемся, что хотя бы четверть из вас

выживет в результате этого обучения. Чтобы учить остальных, нам нужны первоклассные

инструкторы. После прохождения обучения, по крайней мере, половина будет этим заниматься.

Пан Конрад сердиться из-за того, что ты тратишь свое время, рано проходя обучение.

152

– Так или иначе, ты меня немного успокоил. Как ты думаешь, скоро нас посвятят

в рыцари?

– В рыцари? Кто тебе такое сказал? Мы не планируем никого посвящать в рыцари!

Лично я думаю, что пан Конрад хотел бы уничтожить посвящение в рыцарей, если бы он знал, что ему за это ничего не будет! Я знаю, что ему не нравиться разделение на дворян

и простолюдинов и что так не принято у него на родине.

– Тогда все, что я сделал, было зря, пан Владимир. Я надеялся, что если бы меня

посвятили в рыцари, то Кристина смотрела бы на меня по-другому бы.

– Так вот в чем все дело! А я все удивлялся, что заставило тебя ослушаться желания

своего господина. Могу я говорить откровенно? Петр, ты и Кристина двое сумасшедших!

Она бы не приняла тебя, даже если бы ты был герцогом! Она хочет пана Конрада, хотя знает, что никогда его не получит. И ты продолжаешь за ней бегать после того, как получаешь от нее

отказ каждый раз, когда ей представляется такая возможность! Вокруг есть куча других

красивых девушек и у тебя есть хороший шанс с любой из сотни.

– Девушек много, но Кристина одна.

– Петр, ты копаешь для себя яму и если ты настаиваешь, чтобы тебя в ней похоронили, то я ничего не могу сделать. Время возвращаться. Иди. Я не хочу, чтобы другие думали, что я

предоставляю для тебя какие-то особые привилегии, хотя я и пытался это сделать.

Я часто думал о том, чтобы бросить школу, но я никогда не смог бы заставить себя

проиграть или публично признаться в провале. Поэтому я продолжал вкалывать.

153

ИЗ ДНЕВНИКА КОНРАДА ШВАРЦА

В армии есть нечто большее, чем оружие и обучение. Гораздо более важным является

две вещи: дух и честь мундира. Мужчины должны верить в себя и в свою организацию

и эта вера должна носить эмоциональный, а не формально-логический характер.

Как можно видеть, война является абсолютно иррациональным феноменом. Нет, и никогда не будет какой-либо разумной причины рисковать своей жизнью, атакуя кого-то

с целью получить возможную материальную и эмоциональную выгоду. Даже если бы

это просто не было абсолютно безнравственно, простой факт заключается в том, что ты

рискуешь все потерять и имеешь очень мало шансов что-то получить.

Смысл сражаться есть только тогда, когда кто-то еще нападает на вас, но даже в этом

есть большая доля иррациональности.

Любой отдельный человек, в боевой линии убежав, может повысить свои шансы

на выживание. Если он убежит, а все остальные останутся стоять и сражаться, то, вполне

вероятно, что он выживет, в то время как какая-то часть тех, кто будет сражаться умрет.

Тем не менее, если побегут все, то армия понесет гораздо более высокие потери, чем, если все

останутся стоять и сражаться. Большую часть жертв побежденная армия понесет после битвы

в процессе зачистки и уже после того, как боевая линия будет разбита.

Поэтому, как бы иррационально это не звучало, в среднем ваши шансы на выживании

выше, если ты стоишь и сражаешься, в то время как ваши индивидуальные шансы лучше, если ты убежишь.

Это иррационально. Это безумие! И поэтому, победоносная армия должна иметь

особый вид ума. Люди в ней должны быть достаточно безумны, чтобы быть готовы умереть, чтобы вся армия имела возможность победить. Этот особый вид безумия называется дух.

Можно формировать дух способами, которые многим покажутся странными или даже

иррациональными. Одним из них является устроение специальных церемоний, среди которых

самой важной была наша "Рассветная служба".

Я хотел выразить клятву верности таким образом, чтобы она оказывала эмоциональное

воздействие и была понятна для необразованных людей. Я тщательно изучил все клятвы, которые смог припомнить, но большинство из них были либо чересчур формальными, как, например, военная присяга, или ничего не говорили, как, например, клятва американскому

флагу. Лучшими из всех оказались Клятва бойскаутов и Закон бойскаутов. Я немного

их модифицировал, чтобы они соответствовали обстоятельствам, и чтобы каждый день жизни

солдата начинался с такой службы.

154

На рассвете они проснулись под звуки горна, и вышли на плац еще до того, как солнце

встало над горизонтом. С первыми лучами солнца была проведена очень короткая месса

без проповеди, которая потребовала меньше, чем восемь минуть, хотя и понадобились

определенные усилия, чтобы уговорить священника чтобы в первый раз сделать это.

Наш небольшой оркестр, с духовыми и ударными инструментами, играл копландовские

"Фанфары для простого человека".

Затем мы подняли наши правые руки к солнцу и торжественно произнесли:

– Клянусь честью, я сделаю все возможное, чтобы выполнить свой долг перед Богом

и армией. Клянусь соблюдать Кодекс Воина, поддерживать себя в хорошей физической форме, в здравом уме и нравственно чистым.

Кодекс Воина

Воин должен быть:

Надежным, Преданным и Почтительным

Вежливым, Добрым и Отеческим

Послушным, Веселым и Эффективным

Храбрым, Чистым и Смертельным

За этим последовали приказы на день, когда мужчинам было сказано, что они должны

делать в оставшуюся часть дня.

Вся церемония занимала меньше двенадцати минут, но она будет выполняться каждый

день в жизни воина. Всегда.

Другие действия выполнялись, чтобы сформировать дух. Вы носите одинаковую одежду, поэтому и выглядите одинаково с остальными и начинаете думать, что вы такие же, как остальные. Вы вместе маршируете и ходите одной и той же дорогой. Вы поете хором

и в унисон. И вы вместе делаете великие и невозможные вещи. Вы проходите сложные полосы

препятствий и, в конце концов, вы вместе побеждаете.

Но у моей армии не будет никаких шансов победить в бою до того момента, пока

не придут монголы. Все это не будет похоже на современную войну, которая может длиться

пять лет и дает возможность приучить войска к крови до момента финального конфликта.

Война с монголами будет выиграна в течение двух месяцев, если будет выиграна вообще.

Мне требовалось нечто большее, чтобы дать возможность солдатам магическое чувство

неуязвимости и у меня были на этот счет пара идей.

155

Одна из идей предполагала хождение по огню. Хождение по огню или, по крайней мере, хождение по горячим углям, практиковали в Калифорнии различные примитивные племена

и сумасшедшие. Если бы я смог показать им, что они могут ходить через огонь обнаженными, то они поверили бы, что теперь их нельзя остановить. И никто не побежит, если будет искренне

верить, что он победит.

Другой любопытный оптический феномен называется "слава". Если встать на высоком

месте ранним ясным утром, а в долине под вами будет очень много тумана, то, если все сделано

правильно, если посмотреть на свою тень, падающую на туман внизу, то вы увидите вокруг

своей головы лучи света исходящие наружу. Они будут видны вам только вокруг вашей головы, и никто другой их не увидит, по крайней мере, с вашей точки зрения. Конечно, они будут

видеть эти лучи только вокруг своих голов. Об этом я читал в журнале Scientific American, но

их объяснение данного феномена выглядело неубедительным.

Но однажды утром, пробегая с солдатами через полосу препятствий, слева внизу от себя

я увидел тот же самый феномен. Это было жутко и казалось, что я был одет в своего рода гало!

Если бы я мог показать мужчинам, что они окружены ореолом, что они лично

благословлены Богом, то они бы стали истинно верующими, абсолютными фанатиками

и своего рода сумасшедшими, выигрывающими войнами.

Я изменил маршрут утренней пробежки, оставив это место в стороне, сказав, что оно

святое. Тем не менее, я еще не раз приходил туда по утрам и в трех четвертях случаев я мог

видеть тот же самый странный эффект. Определенно, я хотел бы, чтобы он стал частью

церемонии вручения дипломов!

156

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ИЗ ДНЕВНИКА ПЕТРА КУЛЬЧИНСКОГО

Через три месяца нас осталось меньше половины. Одиннадцать мужчин погибло, еще десяток стали калеками на всю жизнь, а другие просто не выдержали напряженных

тренировок, но я все еще был здесь.

Пани Ричеза начала преподавать свой курс каждую субботу. Она учила вежливости, а также, по вечерам, танцам. Чтобы помочь пани Ричезе были привлечены девушки, и все

тщательно контролировалось. Было поразительно снова видеть женщин. Три месяца

в исключительно мужской компании делают странные вещи с мыслями молодых людей.

И, когда дамы были все же представлены нам, мы все сильно смутились, но были вынуждены

с ними общаться! Я так никогда и не понял, что я тогда испытывал.

Следующие три месяца были такими же жесткими, и мы потеряли еще почти два десятка

человек, но затем уровень отсева упал и все потери, которые мы имели, были в основном

связаны с травмами. Это не значит, что курс стал легче – это не так. Но те из нас, кто еще

остался, смогли бы могли выжить где угодно.

Взобраться по веревке на высоту большую, чем шпиль церкви не беспокоило нас

ни в малейшей степени. Мы делали это каждый день перед завтраком! Восхождение на скалу

вдвое большей высоты было детской игрой, и мы этим наслаждались. Полдня с двойным весом

оружия? Мы легко могли это сделать!

Вскоре мы получили пластинчатые доспехи, наподобие тех, что носил пан Конрад, и обучились выполнять все наши упражнения в доспехах, что, на первый взгляд, оказалось

не таким уж простым делом! Мы потеряли несколько человек в утесах, когда они недооценили

свой баланс или прочность скал, но оставшиеся получили необходимые рефлексы.

Потом мы получили наши первые пушки. Пан Конрад сказал, что пушки могут быть

любого размера, но большие полезны только при штурме городов и замков. Нашими

противниками будут всадники и поэтому наши пушки были довольно небольшими.

Он называл их поворотные пушки, так как они были установлены на шарнирах, которые

позволяли легко поворачивать их в любом направлении. Они были длинной с мой рост и имели

калибр больший, чем мой большой палец. Они могли стрелять в шесть раз дальше, чем арбалет

и одна пуля могла пробить четыре свиньи и четыре комплекта доспехов. Я это знаю, поскольку

лично сделал этот выстрел, а потом помог съесть этих свиней.

Шесть этих пушек были установлены на повозках, которые, кроме пушек и амуниции, перевозили оружие и припасы для сорока трех мужчин. Таким образом, было шесть отрядов

по шесть человек в каждом, плюс шесть командиров отрядов и командир телеги.

Телеги были большие: шесть ярдов в длину, два – в ширину и полярда в высоту.

При этом, расстояние до земли составляло полтора ярда. У каждой из телег были четыре

огромных колеса, установленных на роликах таким образом, что они могли быть

заблокированы в одной из четырех позиций. При перемещении, колеса были заблокированы

таким образом, что они были развернуты вперед и назад, а затем вытянуты в длину. В бою, ролики разворачивались в стороны, а телега вытягивалась боком и все шесть орудий

могли встретить врага. В бою, крыша телеги выдвигалась в сторону на длину трех пик

для обеспечения защиты, представляя собой большой щит для тридцати шести мужчин, которые ее тянули. Наша броня имела кольцо в спине, рядом с талией, для крепления веревки

при помощи скользящего узла. Это оставляло руки первому ряду свободными, чтобы

использовать алебарды, а следующие пять воинов могли держать свои пики.

157

Я был хорошим стрелком из лука и, так уж случилось, что я оказался одним из лучших

стрелков из поворотной пушки. Часть удовольствия быть наводчиком заключалась в том, что я

мог ехать, в то время как остальные должны были идти рядом. Ты был высоко над ними и мог

над ними насмехаться, поскольку они должны были смотреть вперед и не видели, что ты

делаешь.

По правде говоря, мой небольшой рост также сыграл роль в том, чтобы сделать меня

стрелком, так как, чем меньше вес на телеге, тем лучше. Всех самых сильных мужчин сделали

алебардщиками первой шеренги, а тех, кто умел хорошо оказывать первую помощь, поставили

в шестой ряд, где они могли видеть, когда кто-нибудь падал.

План заключался в том, чтобы иметь тысячи таких вот телег с пикинерами, которые бы

прикрывали пушки, и пушками, прикрывающими пикинеров, стреляющими во врага

над головами пехотинцев. За исключением наших смотровых щелей, наша броня защищала нас

от стрел, и сложно было себе представить, что враг может нас победить! Мне было даже

сложно представить, что кто-либо будет настолько глуп, чтобы с нами сражаться!

Самая большая проблема случилась во время девятого месяца моего военного обучения.

Мой класс уменьшился с гросса до трех десятков мужчин (Примечание: Гросс – дюжина дюжин

или 144), который был, когда мы только начинали, так как Йозеп Карпенски умер предыдущей

ночью. Это было холодное утро и на земле было небольшое количество инея, поэтому мы были

полностью обнажены во время двенадцатимильной пробежки перед завтраком, которой

руководил пан Конрад. Если после обеда будет жарко, то мы могли быть уверены, что мы

будем работать в полной зимней броне, так как он никогда не упускал возможности сделать

обучение как можно более сложным.

Мы гадали, почему все так было устроено: наши быстрые обеды и несколько кратких

моментов в день, которые мы могли посвятить себе. По крайней мере, я предполагал, в то время

как другие считали, что пан Конрад так к нам относился из чистой жестокости. Лично я не был

в этом убежден, так как только я один знал этого человека, перед тем, как началось это похожее

на ад обучение, и я знал, что он никогда не причинял боль без нужды.

За этой очевидной потерей времени скрывался определенный метод и для мужчины, вроде меня, было очевидно, что это была не та тупая жестокость, с которой безмозглый

крестьянин убивает безмозглого зверя. Это было больше похоже на очищающую боль, которая

возникает, когда белую молнию выливают на открытую рану, чтобы ее очистить, перед тем

как рваные края будут отделены, а рана зашита (Примечание: Скорее всего, здесь имеется

ввиду спирт или спиртовой раствор). То есть, если говорить точнее, это был тот вид

жестокости, когда ты всегда находишься на самом краю невыносимого, но, когда еще можно

как-то выжить.

Думаю, что знание моего сюзерена оказало мне помощь в моральном плане, а также

дало мне некоторое преимущество перед всеми остальными, тем самым помогая мне

компенсировать мои физические недостатки.

158

Утренняя пробежка была ежедневным делом и всегда выполнялась по одному и тому же

пути в обоих направлениях.

Мы бежали друг за другом по четыре в ряд, на ходу распевая одну из песен, которые

пан Конрад для нас написал, когда завернули за поворот и обнаружили, что мы окружены

людьми барона Стефана. Их было около пятидесяти человек – все на конях и вооружены, считая

рыцарей и их оруженосцев.

Барон Стефан, одетый в свою позолоченную кольчугу и шлем, и с мечом с позолоченной

рукоятью, объявил, что мы на находимся на его земле, и что все мы являемся нарушителями

и, так как пан Конрад околдовал герцога и графа Ламберта, то для него пришло время взять

закон в свои руки, и силой оружия подтвердить, что эта земля принадлежит ему.

Пан Конрад сказал, что это смешно. Сражение между двумя рыцарями одного и того же

господина нарушало все правила. Испытание боем было незаконным в этих условиях

и, конечно же, не тогда, когда он и его люди были безоружные, а люди барона – полностью

вооружены.

Барон сказал, что он не собирается сражаться с паном Конрадом, но он демонстративно

убьет одного из его крестьян, но не слишком ценного. Он сказал, что возьмет самого хилого

из всей группы и при этом указал на меня!

И пан Конрад и пан Владимир, который был с нами в то утро, попытались поговорить

и пристыдить его, но барон был похож на сумасшедшего. Он сказал, что я был отмечен

смертью!

Я было подумал о том, чтобы убежать, но пешком у меня не было шансов обогнать

отдохнувшего боевого коня. Меня поймали бы в тот момент, когда я был бы уже изнурен, и мне

пришлось бы сражаться, будучи полностью вымотанным. Кроме того, раз уж мне предстояло

умереть, то я предпочел бы это сделать как можно более почетным способом. По крайней мере, я прочитал мессу и причастился менее часа назад, так что моя душа была готова к смерти.

Я стоял по стойке смирно и ждал, пытаясь повторять про себя хорошие слова для покаяния.

Пан Конрад продолжал пытаться что-то объяснить бешеному барону, но факты

заключались в том, что люди барона могли убить бы нас всех, если бы только он им приказал.

Насмешки пана Конрада привели к тому, что барон поклялся, что он будет сражаться со мной

в одиночку, а люди барона поклялись, что они не будут вмешиваться в драку. Затем он сказал

барону, что нужно дать мне хотя бы палку, чтобы я мог себя защищать. Было выбрано дерево

и получено согласие на то, что я могу его использовать.

Пан Владимир поговорил с одним из его двоюродных братьев, который дал клятву

барону и тот дал мне на время попользоваться боевой топор. Пан Конрад посмотрел на меня

и тихо сказал: "Пика и дубинка".

Дерево было молодой сосной – высокой, прямой и толщиной с мое запястье. Я быстро

ее обработал, оставив кору для того, чтобы было удобно ее держать. Я нехотя вернул топор

и встал в центр луга. Дубинку, которую я сделал, я бросил на землю в нескольких ярдах от меня

и встал, подняв свою пику, как на параде – широко расставив ноги, заведя левую руку

за прямую спину и с вертикально поднятой пикой на расстоянии вытянутой руки от меня.

Я чувствовал себя немного глупо, стоя здесь голым, но если что-нибудь и может спасти

мою жизнь, то это обучение, полученное за последние девять месяцев. Было не время забывать

об этом! Про себя я тихо произносил все молитвы, которые я только знал.

Барон Стефан и его люди расположились на севере, а пан Конрад – на юге, так, как если бы это было законным Испытанием боем.

Пан Конрад снова выразил протест относительно незаконности процедуры, а также

поклялся отомстить, если я буду убит. Я продолжал молиться и поприветствовал его, когда

он закончил.

159

Барон подошел к краю луга, одел свой большой шлем, опустил копье и бросился в атаку.

Толпа замолчала, когда его огромная черная лошадь бросилась ко мне. Внутри я был

в ужасе, но думаю, что я не показывал этого, поскольку привычки последних месяцев были

глубоко в меня вбиты.

Доктрина гласила, что рыцарь редко сражается с пешим мужчиной и что монголы

не знают, что такое справедливая схватка. Так что пехотинец не несет никаких обязательств

дать ответ таким образом, какой всадник назвал бы честным. Когда ты остаешься один с пикой

против лошади, то сражайся с лошадью! Если ты сможешь ее убить, то будешь иметь шанс

против рыцаря. Но если он на коне, а ты внизу, то ставки будут против тебя. Вы не всегда

сможете это сделать, если вас больше, чем всадников. В этом случае, на лошадь идет только

центральный пикинер. Стоящие по сторонам атакуют всадника. Если вы нанесете удар ему, то будет еще лучше!

До самого последнего момента я высоко держал свою пику, чтобы дать барону

как можно меньше возможностей для того, чтобы понять, что я буду делать. Потом я вышел

вперед и сел на корточки с пикой, которая упиралась в землю позади меня и сделал это, как раз

вовремя, чтобы насадить его коня на пику прямо у основания горла. И она вошло прямо в цель, прямо как настоящая пика входит в настоящего дурака!

Я бросился в сторону от его копья, как будто юла. Барон и его лошадь свалились

печальной кучей справа от того места, где я стоял! Пика сдвинулась на целых два ярда, прежде чем она сломалась, а лошадь остановилась.

Доктрина говорила о том, что сбитого всадника нужно как можно быстрее добить, но он

не вставал и я не хотел, чтобы люди барона обвинили меня в нарушении правил. Я поднял

посох из того места, где я его бросил и встал, ожидая того, что будет делать барон.

Он пытался встать, но его нога чуть выше колена была сломана при падении.

Я расслабился, наивно думая, что я уже выиграл.

Барон изо всех сил пытался встать на ноги, несмотря на то, что его нога была явно

сломана.

– Пан Конрад, – крикнул я, – Нога барона сломана! Что я должен делать?

– Попроси его тебе сдаться! Если он сдался или мертв, или без сознания, то бой окончен!

Если это не так, то будь осторожен – бой все еще продолжается!

Я повернулся к своему сопернику.

– Барон Стефан, Вы мне сдаетесь?

– Статься тебе?! Грязному крестьянину?! Ты убил моего лучшего боевого коня

и он стоил пятидесяти таких как ты! За это ты должен умереть!

Потом он как-то поднялся на одной здоровой ноге, выхватил свой меч и замахнулся

на меня.

Я был настолько поражен его стойкостью, что даже перестал адекватно воспринимать

то, что вокруг происходит.

Кончик меча едва не достал до моего горла. На самом деле, я даже почувствовал, что он

достал, но не повредил кожу. Я отскочил назад и упал в процессе.

Я вскочил на ночи и увидел, что барон прыгает за мной на одной ноге! Я уронил мою

дубину на землю и отступил. Я не мог понять, как это возможно! Неужели он совсем

не чувствует боли? Или он действительно настолько сошел с ума, что приобрел невероятную

силу, которую, как я слышал, имеют берсеркеры?

Я не знал, но я продолжал отступать назад, стараясь не становиться у него на пути.

Конечно, это не могло продолжаться долго!

160

Тем не менее, он нападал на меня с поразительной скоростью, а также имел

преимущество, имея возможность видеть, куда он наступал или скорее, прыгал. Я же все время

наблюдал за сумасшедшим и, в процессе этого, споткнулся о корень дерева и снова упал.

Он на меня замахнулся и сильно рассек мне правую икру. Это было больно, но у меня было

немного времени, чтобы обращать внимание на боль. Если бы я перестал с ним бороться, то он

меня убил бы!

Я должен был отбежать назад и вокруг барона, чтобы получить свою дубину, а люди

барона издевались над тем, как я это сделал. Ну и пусть! Им никогда не приходилось сражаться

с вооруженным и бронированным сумасшедшим, в то время как они были полностью

беззащитными и голыми!

Я схватил свой посох и обернулся, обнаружив барона в нескольких ярдах позади себя.

Когда он упал с лошади, он потерял свой большой шлем, но, как и большинство

рыцарей, под ним он носил открытый шлем. Его лицо было красное, его лоб был весь покрыт

крупными каплями пота, а в его глазах не было ни капли разума!

Он замахнулся на меня, но я, своим посохом, отклонил его удар в сторону. Это было

необходимо, поскольку нельзя использовать деревянную палочку, чтобы парировать удар

стального лезвия. Лучше всего будет ударить по одной из сторон лезвия и заставить его

отклониться туда, где вы не стоите сами! Это нелегко, но от этого может зависеть ваша жизнь!

Прежде чем он успел выпрямится, я нанес ему удар в солнечное сплетение. Я нанес ему

точный и сильный удар, но он его не остановил! Я думал удар собьет ему дыхание, но он даже