Текст книги "Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ)"
Автор книги: Лена Полярная
Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– А?! – вскинуть голову. Кирк делает ему отмашку.
– Будешь за главу инженерного отсека, у тебя выходит.
– Спок, должно быть другое решение проблемы, – Боунс смотрит на коммандера недоверчиво и возмущённо. – Перегрузка нервной системы ещё никому ничего хорошего не приносила. В конце концов, отводят же в сторону от обитаемых планет летящие метеориты!
– Астероиды, – невозмутимо поправил Спок. – Метеориты – это тела космического происхождения, уже упавшие…
– Один хрен! – рявкнул МакКой под попискивание трибблов. – Хочешь подохнуть, чтобы Джим потом с тоски загнулся?!
– Вторая директива, офицер, – Спок слегка повысил голос, чуть прикрыв веки. – Планета живая, как жив обитающий на ней разум, он заботится о своей планете и не убивает без нужды. У него есть на то причина. Значит, мы не имеем права применять в отношении него насилие.
– Чехов! – Кирк почти что взревел, и Павел вздрогнул, уставившись на него испуганно. – Есть у нас на Энтерпрайз что-нибудь, что может связаться с планетой?!
– А ну не ори на него! – МакКой стянул со своих колен переползшего триббла и стал трясти им в аккомпанемент своим словам. Трибблов, к слову, за последние пару минут стало больше, и они медленно расползались под кресла. – Вы, кучка чёртовых космических самоубийц! Наверняка есть другой способ. Спок не единственный вулканец в этой вселенной. Не поверю, что у вас, зеленоухих, нет никакой коллективной телепатии.
– Вулкан отсюда ещё дальше Земли, а наш путь до этого сектора галактики занял восемнадцать суток, – ответил Спок. – Вентус окажется на пути дрейфующей планеты уже через три дня семнадцать часов и приблизительно восемь минут.
– К тому же, как показывают наши эксперименты, – Паша решил вклиниться в обсуждение, раз он тут за Скотти, – дезинтерграции подлежит любое технологическое воздействие на планету. – Акцент здорово мешал. – К живым организмам планета относится нейтрально, значит, должна пойти на контакт с живым разумом. Капитан, мне жаль, но…
– Заткнись!
Чехов замолкает – со взбешённым капитаном он дела ни разу не имел. А Кирк резко усаживается перед Споком на корточки, берёт его руки в свои и смотрит в глаза.
– Спок, пожалуйста. Думай. Я не хочу… без тебя, понимаешь? Я же… я же уже разобрался, как распознавать твоё настроение. Думай, Спок.
Чехов смотрит на них, широко раскрыв глаза. Он раньше как-то не задумывался об отношениях капитана и коммандера – есть и есть. А тут такое, оказывается.
– Сыворотки на всех не напасёшься, возвращать вас из мёртвых, – совсем уж тихо говорит МакКой. На этих двоих не смотрит, руки в кулаки сжал.
Спок отрицательно качает головой:
– Я не вижу других логически обоснованных выходов.
Кирк прижимается губами к его пальцам. Потом и вовсе прижимается лбом к переплетению рук. Молчит. Его дыхание становится рваным, плечи слегка трясутся.
Все молчат. Потом, через почти минуту, Кирк резко поднимается, садится на своё место, шумно вытирает нос.
У него глаза красные
Чехов кусает губы. Ему сейчас очень хочется найти решение – искусственный разум, контакт с планетой на расстоянии, что угодно. Но решения нет.
За капитана страшно и больно.
– Долетим до корабля, – голос у Кирка хриплый, он сидит, опираясь локтями на колени и горбится. – Зафиксируем результаты наблюдений за планетой, раздадим распоряжения, соберём и изолируем всех трибблов, иначе они корабль захватят. Для контакта на планету вылетят Спок, я и Боунс. Боунс, – Не сразу понятно, что это обращение, голос не меняется, голова опущена, – шаттл вести сможешь?
– Да ты издеваешься, – отвечает МакКой тем же тоном, который даже на тень огрызательства не похож. Вид у него подавленный. – Я тебе на том свете это «можешь вести шаттл» припомню…
– Тогда… короче, на тебе выбор пары, которая будет вести.
Спок, пока компьютер обрабатывает данные с трикодеров и вносит их в общекорабельную базу данных, смотрит на Кирка. На то, как он на мостике раздаёт указания сменам, связывается со службами. Его состояние не прочитаешь по выражению лица, но вулканец чувствует через ментальную связь. Боль, отчаяние, нежелание отпускать и слабую, угасающую веру в чудо. Множество нелогичных чувств, которые не должен испытывать капитан звездолёта. Кто же знал, что из всех далёких звёзд и планет именно на Земле и именно Джеймс Т. Кирк станет его ментальной парой.
Связь между ними только-только начала устанавливаться, Спок не говорил о ней вообще, чтобы раньше времени не пугать будущего супруга, а теперь, кажется, говорить уже не придётся. Если оставить всё как есть, попытка контакта с Разумом через связь может убить Джима.
В последний раз пройдясь восприятием по ментальному полю Кирка, Спок прикрыл глаза и начал разрывать связь, выставляя со своей стороны плотные ментальные щиты.
====== Что делать когда ты чёртов доктор, а не поэт ======
Боунс три раза проверил походный набор гипо. Отдельно в узкий кармашек сумки – крошечный контейнер, поддерживающий стабильную температуру для охлаждения сыворотки. Долго сомневался, стоя в лаборатории у холодильника, но всё-таки взял.
Ещё надо решить вопрос с шаттлом, а для этого нужен Павел, или, как его Сулу называет, Паш-ка. Паша.
– Паша, – пробормотал себе под нос, привыкая к произношению.
Боунс мотнул головой и застегнул кармашек с контейнером. С собой только трикодер, падд и комм оставить. Он вернулся на мостик, где Кирк раздавал указания.
– Паша, – осторожно тронул за плечо вытянувшегося Чехова. И так уже раз напугал на планете его с радости, старый дурень. – Я не смогу вести этот чёртов шаттл. Разве что прямиком в ад. Поможешь?
– А… – парнишка отвлёкся от созерцания и слушания капитана, повернулся к нему. Улыбнулся как-то неуверенно. – Да, конечно. А в смысле – помочь? Вы навигатором будете?
– Я буду трястись и пытаться не заблевать наших героев, – мрачно кивнуть в сторону капитана и коммандера. – В общем, управление на тебе. Справишься, или ещё кто-то нужен в помощь?
– Одному на шаттл… – Чехов чешет нос, морщится. – Стопроцентной гарантии не дам. Но восемьдесят пять дам, если никто отвлекать не будет. Достаточно?
– Сойдёт. Со мной и пятнадцати не будет.
Соорудив некую улыбку, Боунс махнул ему и направился к Кирку. Тот как раз поднялся с кресла, но смотреть продолжал на зеленоухого. Пришлось несколько секунд маячить у него на периферии зрения, прежде чем тот обратил на Боунса внимание. Кивнул.
– Затягивать нельзя, запасов собирать не надо. Ты готов?
– Насколько аэрофоб вообще может быть готов лететь, – хлопнуть его по плечу. Душу раздирает таким Джима видеть, но ничего не поделаешь. – Идём.
Когда закрывается дверь шаттла, и их выплёвывает в открытое пространство космоса, Кирк с тоской провожает удаляющийся металлический бок красавицы Энтерпрайз. Он сделал что мог, оставил вместо себя человека, наиболее подходящего на должность капитана – Хикару Сулу, поставил лимит ожидания их группы в сутки. После этого, если не будет никаких вестей, Хикару отлетит на безопасное расстояние, свяжется со Звёздным флотом и отчитается о результатах.
Спасение Вентуса будет на них.
Кирк передал Сулу запечатанный конверт с капитанским кодом доступа к информации, в том числе и дневнику капитана. Кирк дал Скотти распоряжение поддерживать щиты Энтерпрайз на шестидесяти процентах постоянно – запас кристаллов позволял.
Кирк целовал пальцы любимого вулканца, когда улучил минуту в отсеке транспортаторных шаттлов. Спок сейчас был абсолютно нечитаем, неподвижная мимика, спокойные глаза. Раньше за этим чувствовалось его состояние, теперь – нет. Разве что не оттолкнул его, приникшего к его рукам (мог, они остались наедине на считанные секунды), а стоял и смотрел.
А сейчас Кирк сидит, провожает взглядом Энтерпрайз и не может смотреть на сидящего напротив старпома. Слишком тяжело видеть его, осознавая, что им, возможно, вместе осталось – сколько? Час? Полтора?
Они долетают до планеты в молчании.
Разноцветные венчики трав распространяли сладковатый аромат. Спок сказал остальным оставаться у шаттла. Лучше, если контакт их сознаний никак не зацепит.
У самых ног, шурша травой, прополз триббл. Жемчужное небо сияло над головой. Стрекотали местные насекомые, шуршали капли воды, падающие с листьев. Споку было холодно здесь в привычной форме, температура воздуха слишком низкая для вулканца, хотя растениям при ней было явно комфортно.
Он опустился на колени в мокрую траву, закрыл глаза, как при медитации, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Потянулся к неведомому разуму, нащупывая его в сияющей ментальной пустоте. Без Кирка в ней было по-настоящему пусто, зато ничего не мешало сосредоточиться.
Странно, но не было никаких ориентиров. Он ощущал слабое и неупорядоченное биение жизни в траве, в насекомых, сильнее – в стоящих позади людях. В них цвета мыслей и ощущений мешались в хаотичных, неописуемых формах. Но нигде не было разума, оберегающего планету. Стоило ощутить его отголосок и прислушаться, как ярче проступали ментальные поля наполняющей планету жизни – свечение стеблей и корней, слабые всполохи насекомых и мелких животных. Пробираться сквозь них было всё равно что проталкиваться сквозь огромную толпу кричащих на разные голоса людей, в то время как единственный нужный тебе постоянно в ней прячется.
Боль, пока ещё слабая, начала нарастать в физическом теле и накапливаться по ту сторону сознания.
Он расширял границу, толкая радиус восприятия всё дальше и дальше, захватывая всё больше ментального пространства вокруг.
И снова ощущение необходимого, чёткого, могущественного разума ускользало от него. Не сопротивлялось, не выставляло телепатических блоков, а просто утекало песком сквозь пальцы, распадалось на отдельные песчинки, ветки, листья, организмы, капли воды, воздух, свет… А их было всё больше. Животные, грызуны, птицы, множество деревьев, крупные животные, хищники.
Через границу восприятия начала просачиваться боль. Он отстранённо ощутил, как собственное тело согнулось к земле, обхватывая горящую голову, даже воспринял на доли секунды влагу от листьев, касающуюся лба, и холод.
В очередной раз рванулся сквозь мерцание слабеньких разумов за одним, до предела растягивая восприятие, и вдруг мерцающий хаос тысяч крошечных разумов сложился для него в один. Разум Хранителя планеты не ускользал от него, не пытался скрыться. Хранитель не был «сущностью без физической формы», которая управляла планетой. Всё это время он был рядом и в нём самом. Хранитель был планетой, а планета – им, каждой травинкой, камнем, каплей воды. Он всё это время пытался поговорить с самой планетой. Сияющий калейдоскоп складывался в чёткую, упорядоченную картину жизни.
Настолько, что он не мог это до конца осознать, захлёбывался памятью чужого мира, почти что в ней растворившись, пока за тысячи световых лет не услышал чей-то громкий вопль.
Кирку наблюдать за Споком было физически больно. Жадно всматриваться в каждое движение, мучительно гадать о его состоянии по малейшим жестам, по подёргиванию век, нахмуренным бровям. Кирк весь был – там, рядом со Споком, стараясь укрыть его, обнять, провести пальцами по идеально лежащим чёрным волосам. Будто кожей чувствовал. Не существует шаттла, Боунса и Чехова, есть только Спок – его запах, остро-свежий, немного терпкий, его прохладная светлая кожа, отсветы на волосах, ощущение шершавой ткани форменки на пальцах. Поэтому капитан сразу заметил, когда у вулканца надломились брови и сжались зубы.
Внутри капало на мозг мантрой: «Стой на месте, стой на месте, стой на месте». Сначала помогало.
Потом согнулась в муке обтянутая синим спина – Кирк помнил каждый выступающий позвонок – вцепились в траву пальцы.
Было сложно дышать, грудь сдавило. Джим наблюдал, держась за прохладный металл шаттла – так было проще не сорваться с места, и всё равно тело уже стояло в готовой для бега позе.
Когда Спок начал кричать, Кирк не выдержал. Подлетел, обнимая, укутывая собой, в лихорадочных попытках сделать хоть что-то оторвал его от земли, прижал. Спок выгнулся как в припадке, хрипел, когтил воздух, а Джим задыхался от боли, горечи и бессилия. От отчаяния.
– Боунс!!! – Обнимать его, выгнутого, прижимать разлохматившуюся голову, – Боунс, сделай что-нибудь!!! Пожалуйста, Боунс!!!
– Не ори, – грубо и как-то спокойно рявкнули рядом. Пискнул трикодер, зашуршала сумка. – Пашка, держи. Вот так, ко мне экраном, чтобы видно.
Блеснул в тусклом свете гипо. Боунс вытаскивал их из сумки один за другим, вводя Споку дозы каких-то препаратов и кидая взгляд на удерживаемый Чеховым прибор. Кирк уже еле мог держать вулканца. В какой-то момент МакКой грязно выругался и поспешно достал из кармашка сумки длинный маленький контейнер. Оттуда появилась совсем небольшая стеклянная ампула с шприцевой насадкой.
– Твою мать, хоть бы сработало, – сквозь зубы выдавил Боунс, вгоняя этот последний в шею Спока.
Секунд десять ничего не происходило. Доктор неотрывно смотрел на показания трикодера.
Конвульсии начали стихать, пока Спок совсем не обмяк в руках Кирка.
– Что с ним? – Кирк говорить не может, хрипит только, а щёки мокрые. Глаза пелена застилает. К херам пелену. – Что?
– Пятнадцать секунд назад умирал. – Боунс забрал у Павла приборчик и запихал обратно в сумку. – Теперь спит. Давай в шаттл отнесём, не на мокрую же траву укладывать.
Зеленоухий дышал спокойно. Все показатели были в норме – где-то на границе между сном и бессознательным состоянием. Уложили его на трансформированные сидения, Кирк остался рядом, греть. Его тоже отпускать не хотел, но сидеть час в шаттле, пока сыворотка продолжает действовать, и смотреть на траурную киркову морду сил не было. Поэтому МакКой настроил трикодер и отдал его капитану.
– Как запищит, значит, всё хреново и надо звать меня. Пока не пищит, жизненные показатели в норме. Буду рядом.
Выйдя, вдохнул влажный прохладный воздух планеты. Сейчас она продолжала на всей скорости нестись на Вентус, связаться с кораблём они не могли, а без штатного телепата потеряли последнюю надежду со всем этим дерьмом что-либо сделать.
Боунс сел на порог шаттла, вытянул ноги в примятую траву. Высоко в жемчужном небе пронеслась большая птица, вдалеке спикировала прямиком в заросли. Назад не появилась. А потом из шаттла прошуршали осторожные шаги и рядом с порогом, прислонившись спиной к металлической стенке, встал Павел. Паша, то есть. Стоит рядом, смотрит себе в ноги и молчит.
– Ты же понял, что я сделал? – обратился к нему Боунс, чтобы не молчать. Молчать было тяжело.
– Понял. Об этом не говорить никому, да?
У него голос тихий. Убитый. Парнишка должен был здорово перепугаться из-за всего этого.
– Лучше не надо. Я себя… – Неожиданно заинтересовала примятая трава под ногами, примятые цветочки, – Асклепием ощущаю. Знаешь такой миф?
– Нет. Я в детстве только русские сказки читал. Ну там про Кощея или всемогущего Сталина.
– Асклепий получил кровь из тела страшного монстра, гидры. – Боунс сцепил пальцы. – Из этой крови сумел приготовить лекарство, возвращающее мёртвых к жизни. За это на него прогневались боги. В общем, хреновая судьба. И думаю вот, – Теперь зачем-то глянул на светящееся небо, щурясь, – как бы мне её не повторить. Боунс-Воскрешающий-из-Мёртвых. Звучит?
– Кощей Бессмертный, точно… – Паша ковыряет землю носком ботинка. – Он был скелетом в царской одежде и короне. Я никому не расскажу. Никто не расскажет.
– Спасибо. – Боунс кивнул. Было сильно не по себе, да он задницей чуял, что приключения только начинаются. – Пашка, сядь рядом. В траве стоишь, ядовитые змеи, пауки, радиоактивные муравьеды… ещё какая местная дрянь, мало ли. А я почти весь запас препаратов увёл на зеленоухого.
Чехов мнётся. Да, тупая просьба, форменка у них плотная, не прокусишь. Ботинки тоже хорошие.
– Ты меня не проси о таком, – потом говорит тихо, – потому что я и сам хочу. Не надо.
– Да… чёрт с ним. Ты… в общем… – слова как-то разом застряли. Когда ты сидишь на чёртовой непонятной планете с каким-то там мегаразумом, который угробил Спока и чуть не довёл до инфаркта Т. Кирка, и пытаешься объяснить своему недавнему любовнику то… чего толком сам не понимаешь. – Я не против, – уже помогая себе жестами, и тон откровенно дурацкий, – отношений или там… на этой летучей тарелке и без того хреново живётся, в смысле… лучше, чтобы кто-то был. Рядом.
Он посмотрел на Пашку в надежде, что тот поймёт. А Чехов таращится на него во все глаза, только хрен разбери, радостный ли, возмущённый, испуганный. А потом носом шмыгает странно и в шаттл уходит.
– Да подожди… В смысле…
МакКой подскочил со своего места и засунулся в шаттл, где на него зашипел Кирк. Боунс не обратил на него внимания.
Что делать когда ты чёртов доктор, а не поэт
– Пашка! Я тебя не хотел обидеть! Я…
Он осёкся. Странное сияние, источник которого явно находился за спиной, высветило внутренности летающей скорлупки. Кирк поднял голову. Боунс медленно развернулся.
Прямо перед ним висел небольшой серебристый шар идеальной формы. Просто так висел в воздухе. Сиял тоже он, но сейчас постепенно свет затухал.
– Джим, – МакКой не узнал свой севший голос. – У нас тут… какая-то хрень нарисовалась.
– Блять? – У капитана даже выругаться получилось как-то вопросительно. Он сейчас вовсю гипнотизировал шар. – А делать-то с ней чё?
– Мне откуда знать?! Я доктор, а не Спок! Тьфу, – МакКой протянул ладонь к Кирку. – Дай трикодер, что ли. Оно вроде не атакует.
Шар не атаковал. А на его серебристое свечение высунулся Пашка.
– А если это то, с чем коммандер связаться пытался? – Как всегда в минуты сильных волнений лейтенанта было тяжело понять из-за акцента.
– Думаешь, это оно нашему зелёному сломало мозги? – спросил МакКой, водя полученным трикодером перед шаром. – А датчики по нулям, ничего не улавливают. Прямо как при уничтожении «Колумбии». То есть, мы эту штуку видим, а для прибора она не существует.
– Ух ты-ы…
Чехов вылез из-за широкой спины замершего капитана (он будто не мог решить, закрывать собой проход к Споку или нет) и подошёл к шару ближе. Улыбается.
МакКой перестал махать перед «НЛО» бесполезным датчиком, когда лейтенант делает совсем уж сумасшедшую штуку: закатывает до локтей рукава форменки и погружает голые руки в шар.
– Паша, ты чего это? – Боунс силится заглянуть ему в глаза, но мешает чёртов серебристый свет и ещё напрягает улыбка эта. Счастливая. От неё жуть берёт. – У меня больше сыворотки нет на вас!
– Ну а хрен ли стоишь, тяни его! – рёв Кирка. Капитан подскакивает, и вместе они оттаскивают Пашку от шара. Хотя смотрит он на них как на идиотов.
Руки блять
Серебристым светятся
– Вы можете мне не мешать? – Чехов перестаёт улыбаться.
– Не мешать?! – взрывается Боунс. – Ты засунулся в какую-то непонятную инопланетную херь, теперь светишься серебристым, а нам не мешать?! А если это местный переносчик какого-нибудь вируса?!
– Доктор… МакКой, – тихое со стороны сидений. – Я прошу вас… не казаться ещё невежественней, чем вы уже есть, и не оскорблять планету. Это… её посланник.
Кирк предсказуемо меняется в лице и из доблестного бойца превращается в заботливую сиделку – рывком вбегает в шаттл, шуршит там чем-то, шепчет, ругается и выносит на руках еле живого старпома.
– Заставил, – объясняет доктору несчастно. – Видишь…
Паша снова стоит с руками в шаре, но уже не улыбается – хмурится, взгляд светлый, сквозь. Потом вытаскивает руки.
– Тяжело, – признаётся. – Они меня изучают, чтобы получить моё знание. Коммандер Спок, есть что-то, чего я не знаю, а им нужно?
– Есть, – Спок через силу кивает. – Он пришёл из другой… галактики. Ему тяжело общаться чем-то, кроме визуальных образов. Но он уловил моё желание… о просьбе. И сделал так, чтобы нам не пришлось снова вступать в контакт со всей планетой. Я тебе помогу. Джим, поближе… пожалуйста.
Кирк подтаскивает зелёного (который теперь очень бледно-зелёный) к Павлу.
– Мне придётся говорить через ваше сознание, лейтенант, так как сам я сейчас не в состоянии буду передать полноценное сообщение. – Спок протягивает руки к голове Пашки, кладёт тонкие пальцы на виски. Слегка гладит. Выглядит это до того интимно, что МакКой таращится на сие непотребство во все глаза. Джиму хоть бы что, а Чехов не сопротивляется, только веки прикрывает.
– Я буду описывать вам то, что нужно представить, и направлять мысли посланцу, – продолжил Спок. – Ваша задача – как можно ярче визуально представить то, что я опишу. Сможете?
– Я буду стараться.
Чехов погружает руки в «посланника», расслабляет плечи, и… кроме как «отдаётся», не опишешь.
МакКой отходит в сторону. У них там… и без него всё нормально.
====== Логично искать подтверждения своим догадкам ======
Кирк сидит в привычном капитанском кресле – Сулу сиял, когда освобождал его. Смотрит на экран, который поделён на секторы по количеству членов Совета Звёздного флота.
Правое плечо греет присутствие живого и относительно здорового Спока.
– Докладывает Джеймс Т. Кирк, капитан звездолёта «Энтерпрайз», – начинает он свой отчёт. – В ходе исследовательской миссии было выяснено следующее…
Рассказывает о том, что после контакта услышал от Спока – ему перепала часть воспоминаний «посланца». Эта планета прибыла из соседней умирающей галактики, и давным-давно на ней существовала высокоразвитая цивилизация. Когда планета начала умирать из-за истощения ресурсов, загрязнения атмосферы, всей цивилизацией было принято решение перейти к «чистой» жизни без благ прогресса. Для этого все жители отказались от тел, а их сознания были слиты с планетой. Они утратили себя, но приобрели бессмертие и возможность контролировать течение жизни на планете, атмосферу, другие процессы. Главным их приоритетом стало отсутствие контактов с другими существами, ориентированными на технологии – поэтому они уничтожали всё, что пыталось передать сигнал рядом с ними. Не всегда успевали, конечно, но не стали же они богами. И вот теперь сбежали от медленного угасания сюда.
– Коммандер Спок и лейтенант Чехов установили контакт с некой формой существования, посланной планетой для разрешения конфликта. – Кирк сплетает пальцы. – Более подробные отчёты о том, каких усилий им это стоило, вам уже высланы. Планета согласна с тем, что ей нужно найти новую орбиту, потому что на поддержание атмосферы в её нынешнем состоянии уходит слишком много энергии. Нами было принято следующее соглашение: Федерация со своей стороны обязуется оказать помощь с поиском орбиты и обеспечить планете отсутствие контактов с цивилизацией. Планета в свою очередь обязуется оставаться на подобранной для неё орбите и позволять себя осматривать зондам федерации. Сейчас мы договариваемся о непосредственном исследовании поверхности. Количество дозволенных осмотров пока уточняется.
Совет флота, конечно, не смог так сразу принять выведенное каким-то там Кирком решение проблемы, но Кирк и не надеялся. И так понятно, что никуда не денутся. Он сидел в капитанском кресле, отчитываясь перед дядями и тётями, пальцем не пошевелившими бы для спасения «Энтерпрайз», отвечал на вопросы и нагло ухмылялся при просьбе предоставить доказательства. Какие доказательства? Придите да посмотрите, можем помочь вам войти в контакт самостоятельно.
Рядом стоял Спок, осуждение которого за не регламентированное поведение Кирк чуял кожей. Опять чуял.
Когда экран погас, а Ухура отрубила принимающую частоту, Кирк поднялся с кресла и повернулся к составам всех трёх смен, наблюдавшим за отчётом (созвал, чтоб сто раз одно и то же не рассказывать).
– Экипаж звездолёта «Энтерпрайз», пока не могу поздравить вас с официальным окончанием миссии, потому что распоряжения Флота у меня нет. Но мы все большие молодцы. И на Колумбии были молодцы, просто им почему-то не повезло, как нам. Давайте помолчим в память о наших погибших товарищах.
– Да ты совсем сбрендил, мудак зеленоухий! – долго ещё разносилось по всему медотсеку негодование МакКоя. – Даже не думай, понял, не заговаривай о таком, а то я тебе нетрудоспособность выпишу!
Пашка со своей кушетки взирал на него, на хмурого Спока и на капитана.
А дело было в том, что утром пришёл приказ от Звёздного флота: начать поиск орбиты для говорящей планеты. Предлагалось даже назвать планету Диктум-I, но пока это название не прижилось. Спок только что узнал об этом и высказал пожелание участвовать в разработке орбиты для планеты, то есть перетруждать и без того настрадавшееся сознание.
После того, как доктор проорался, Кирк сплёл свои пальцы с пальцами коммандера в замок, поцеловал их переплетение и спокойно сказал, что не дозволяет коммандеру возвращаться к полному объёму обязанностей первого помощника и заместителя по науке без разрешения офицера медицинской службы МакКоя. Это было последнее слово в споре. Единственное, что Споку было позволено Боунсом – контакты с посланником планеты в медотсеке под наблюдением приборов.
Потом была очередь Чехова на осмотр – его смотрели последнего, как наименее пострадавшего. И когда МакКой подошёл с трикодером…
Паша не смотрел на него. Периферией зрения следил за трикодером, летающим у головы и рук. Благодарил высшие силы, что не надо, как на полном осмотре, раздеваться. Смотрел на то, как Кирк гладит бледные пальцы старшего помощника. Думал, что любить взаимно – это ещё и страшно, оказывается. Особенно на их корабле, когда каждый день – это прыжок в пасть неизвестности.
О чём думал МакКой, тогда, на ступенях шаттла? О том, что находиться в космосе одному ещё страшнее? О том, что влюблённому Пашке будет легче, если они будут вместе? То ли правда злиться на него, то ли задуматься о целесообразности.
Они пробыли на орбите говорящей планеты недолго, после чего взяли курс на Вентус.
Утром следующего дня, на подходе к орбите Вентуса, когда Чехов уже настроился на спокойную смену на мостике, его вызвал к себе капитан Кирк. Обрадовал, что командование флота собирается привлечь и лейтенанта к расчёту потенциально подходящей орбиты для планеты.
Спокойные смены перед увольнительной на Вентусе накрылись медным тазом. Его, Скотти, Лоренса и ещё пару парней из научного отдела бессрочно определили в зал А-1 для работы с разработчиками командования по видеоконференции.
Высиживать там, в перманентном мозговом штурме, по пять-шесть часов в день с перерывом на обед оказалось намного труднее, чем смены на мостике.
С Сулу Паша почти не виделся – у них смены перестали совпадать. После конференций Чехов шёл к себе в каюту, обсуждая характеристики очередной звезды с Кельвином, доктором астрофизики из их команды. Они как-то сдружились на фоне совместной деятельности. Переписывались по падду, связывались по коммуникатору, проснувшись из-за пришедшей в голову идеи. Кельвин рассказывал о лаборатории, об экспериментах с антигравитацией и обещал показать, когда закончится свистопляска. А пока она продолжалась – ни Сулу, ни лабораторий, ни даже мыслей о Боунсе. Чехов засыпал, как только заканчивал ежедневный мини-отчёт для коммандера, и голова касалась подушки.
По прибытии на Вентус остальному экипажу сразу дали увольнительную, Энтерпрайз поставили на диагностику и профилактику, а группу разработчиков только через пять дней перевели в зал при Вентусской базе Звёздного флота.
Спок был вынужден больше отдыхать. Доктор МакКой в своей обычной чересчур эмоциональной манере предписал ему неделю покоя. Спок настоял на том, что может выполнять свои должностные обязанности, и после непродолжительного спора с привлечением нелогичных аргументов вроде «я на тебя капитану нажалуюсь», «ты совсем мозгом повредился, а я-то думал, частично» и прочих в этом духе доктор согласился, что нагрузка в половину смены всё же является приемлемой. В итоге он, оставаясь на Энтерпрайз, следил за диагностикой систем корабля и сводил воедино отчёты группы, ищущей орбиту для говорящей планеты.
Спок не мог не признать, что отчасти доктор прав. После контакта с разумом планеты даже погружение в медитацию вызывало терпимую, но отвлекающую головную боль. Посланец планеты в виде серебристого шара постоянно находился рядом с ним, и Спок ощущал слабые ментальные волны, схожие с дельта-волнами мозга человека, посылая в ответ образы на такой же “частоте”. То есть они с послом общались образами, похожими на человеческие сны; планета не желала больше доставлять телепату боль, и в подобном отношении к живым существам, пришедшим с миром, Спок видел высшее проявление гуманизма и разумности. Планета была раем, но именно потому, что ни у одной травинки на её поверхности не было своей воли. Над этим парадоксом он собирался поразмыслить позже, когда будет такая возможность.
Пока же думал о том, что у лейтенанта Чехова есть скрытые телепатические способности. Это кроме очень высокого для человека уровня интеллекта, выше даже, чем у Джима.
При некоторой помощи Чехов мог сам общаться с шаром. Спок и теперь иногда прибегал к его помощи во время переговоров, когда головная боль мешала сосредоточиться на контакте, а нужно было быстро передавать посланцу слова капитана.
Сейчас даже такой контакт отнимал силы. Приходилось большую часть дня лежать и стараться не совершать чрезмерных ментальных усилий. Зато можно было снять щиты. Разорванная связь с Кирком постепенно восстанавливалась, а это значило, что можно поставить его в известность о её наличии.
Поэтому, когда Джим вернулся с тренировки, позитивно взбудораженный, Спок попросил его присесть рядом с собой.
– Я должен предупредить тебя о наличии между нами ментальной связи, – заговорил, когда Кирк устроился на стуле, явно стараясь не обращать внимания на светящегося посланца. – Она является достаточно тесной для двух людей, не связанных кровными узами, однако с годами будет ещё укрепляться. Это может повлечь за собой такие побочные эффекты, как переживание эмоциональных состояний друг друга со сложностью их точной дифференциации.
Капитан, обычно не склонный к отсроченным реакциям, на новость отреагировал странно – заморгал, зажмурился, потряс головой, а потом расплылся в широкой улыбке.
– Связь, да? А я то, дурак, думал, что начал тебя понимать! Гордился даже!
– Но ты действительно начал понимать моё состояние, – Спок смотрел на его широкую улыбку. – И определение «дурак» в данном случае составляет противоречие в твоём высказывании.
– Гоблин ты зеленоухий.
Кирк прижимает его к себе, целует висок, упирается лбом чуть выше уха.
– Я сегодня смотрел с мостика на космос. Огромный, холодный, почти бесконечный. Наши планеты так далеко, Спок, я только сегодня понял, что мы могли никогда не встретиться.
Спок невесомо касается его лица. Для полноценного телепатического контакта скоро будет достаточно и этого. Он позволяет себе едва заметную эмоцию радости.
