Текст книги "Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ)"
Автор книги: Лена Полярная
Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
– На борту «Колумбии» был человек, которого... который был мне дорог последние пять лет. – Боунс не планировал это говорить, само вырвалось. Слишком много мыслей было в последние дни. – И оказался он там… по моей вине. Если бы я не стал дурить, мы служили бы на одном корабле. А кроме того, есть ещё полтысячи погибшего экипажа.
Капитан молчит. Пинает носком начищенного ботинка бортик огороженной клумбы.
– Ты хотел бы быть на том корабле вместе с ним?
– Нет. Я всё-таки хочу жить, Джим. Лучше бы он был на этом. Лучше бы... говорить теперь бессмысленно.
МакКой изобразил улыбку и хлопнул Кирка по плечу.
– Ну уж в обиду гигантской клубничине мы своего капитана не дадим, не переживай.
– Себя не дайте, для начала, – огрызается, но без особенного энтузиазма. – Ладно. Пить мне нежелательно, какие будут предложения?
Чехов высадился на Вентус во втором составе, после капитана, но до МакКоя. Отправлять ему новых сообщений на падд не стал – у него был план. Начал зарождаться дня три назад, когда удалось заметить тоскливое выражение лица доктора в зеркале. Мельком, тогда удалось списать на дневную усталость, но всё же. А окончательно план оформился утром перед высадкой, когда по просыпании рука первым делом потянулась к падду. Сердце радостно ёкнуло при виде шести непрочитанных – но ни одного от Боунса. Пять от Сулу, одно – от Спока, общекомандная рассылка с записью в группы транспортировки на базу. Чехов специально проверил, что доктор уже записался. И его сообщения вчерашние прочитал. Не было ответа ни на одно. Усталость после совещания с капитаном? Возможно. Но тревожный звонок не первый.
Первый день пребывания на Вентусе должен был стать экспериментальным. Гипотеза – признание Боунса в своих чувствах не было искренним. Факторы подтверждения – отсутствие интереса к своему «парню» в течение первого дня пребывания на твёрдой земле в качестве отдыхающего. С учётом загруженности графика доктора, аэрофобии и частых стрессов, первый день отдыха должен был стать лакмусовой бумажкой.
Стал. В течение дня ни одного сообщения. Ни одной встречи. Коммандер Спок подтвердил, что доктор, как и было запланировано, спустился на планету в составе четвёртой транспортировочной группы и не поднялся на ночь. Служащим Звёздного флота на базе предоставлялось общежитие. Тем не менее, капитан Кирк на ночь прибыл – Чехов встретил его в коридоре.
Сообщения о том, что переночует на твёрдой земле, от МакКоя тоже не поступало.
С нехорошим чувством Чехов проверял падд на следующее утро. Так же чист. Надеяться на то, что доктор просто забыл его в каюте, не получалось. Надежда – чувство математически не выверяемое.
С Сулу в этот день встречаться не стал – проницательный азиат точно заметит его подавленность. Причин придумывать не стал, попросил о них не спрашивать, Хикару (настоящий друг) послушал.
Вечером, перед отправлением Энтерпрайз обратно в космос, Павел уже стоял перед дверью каюты Боунса.
Когда заспанный МакКой ответил «можно» и двери разъехались, сонливость как рукой сняло.
Ну конечно. Вчера, во время целого дня разговоров и прогулок с Кирком, всё время казалось, что о чём-то забыл. Не о чём-то, а о ком-то. И о своей роли. Теперь пришлось сооружать виноватое выражение лица.
– Извини, – хрипло спросонья, – вчера мы в первый раз за полгода смогли нормально поговорить с… капитаном. Хотел тебе написать и забыл.
От вранья тоскливо заныло где-то в районе совести. К тому же вид у его «личной жизни» был понурый. Ещё хреновей.
Чехов кивнул. Вроде, улыбнулся, а губы слегка сжаты. Прошёл внутрь, сел на стул – плохой знак. Обычно он радостно плюхался рядом, на кровать.
– Вот, возьми, – протянул ему свой падд с непонятными круговыми схемами и диаграммами.
Несколько секунд Боунс пытался понять, что это, мелькнула даже мысль, что Чехов хмурый из-за какой-то сложной задачки, которую решить не может, но потом увидел заголовок. А потом – название самих диаграмм.
«Соотношение свободного времени общения с док.МакКоем по часам в неделю» и приписка в скобках «с учётом того, что у нас совпадают рабочие смены и часы отдыха».
«Соотношение проявления коммуникативной инициативы в малоинформативных диалогах»
«Проценты неотвеченных сообщений» – по датам, каждый день в течение полугода. На графике явный прирост, начинающийся с дня его признания.
МакКой вернул гаджет обратно.
– Не знаю, что я могу сделать, – сказал тихо. – Попробовать… по-другому. После миссии.
– Попробуй поговорить со мной откровенно. – Павел вырубает падд. Он… спокойный, хотя губы и сжаты. – Я предположил, что ты тяготишься статусом наших отношений, но вынужден поддерживать его ради моей работоспособности.
МакКой уже открыл рот, чтобы соврать. Что угодно. Что на «Колумбии» погиб его друг, и он ни о чём больше думать не может (что почти и не враньё); что он просто до сих пор не может освободиться от инерциального «я тебе жизнь порчу своим присутствием». Но от вранья тошнило, воротило от вранья. Целовать этого мальца, а самому думать о погибшем в холодной пустоте космоса Эйвери. Синтезировать специальный препарат (потратил три дня), вроде лёгкого наркотика, отключающего большую часть рационального мышления и помогающего быстро возбудиться с пол-оборота – иначе как можно было переспать с тем, кого считаешь своим подопечным, почти младшим братишкой, да ещё и трахаться по полночи? И чтобы при этом препарат не оставлял следов в крови, распадаясь и выводясь из организма часов через шесть-восемь. Да ему премию в области фармакологии надо вручать за подобную штуку, жаль только, что сильно разрушает связи некоторых белков, и из-за этого через пару лет употребления могут отказать почки, но подумаешь, ерунда какая.
А ещё при Чехове надо было улыбаться. Заставлять себя улыбаться.
– Я просто слишком стар для всего этого дерьма.
Боунс не сразу понял, что произнёс это вслух.
– Тебе и сорока нет, а ещё в тебя по уши влюбился мальчишка-навигатор.
Чехов улыбается ему – улыбка чистейшая и горькая. Укладывает падд себе на колени.
– Прости меня. – Тихонько просит, – ты же не сам, это точно. Капитан, больше некому. Я вчера понял. А потом думаю – а какой был выход? Я же… подумать страшно, что могло произойти, пока я за панелями в бессознанке сидел. Как ребёнок избалованный. Надо было мне по ушам надавать, и всё. В следующий раз так и делайте.
– В следующий раз… Господи. Вот дерьмо.
Боунс запускает пальцы во взлохмаченные волосы. Не ясно, что хуже. Их с Кирком «спектакль» так и так бы открылся рано или поздно. Но тошно-то как, чёрт возьми. Совсем.
– Это ты прости меня, Павел. Я старался… а, – выпрямиться. – Теперь уже какая разница. Прости, если сможешь.
Чехов поднимается, неловко хлопает его по плечу.
– Я капитану сам скажу. Ты спи.
Он уходит, а Боунс думает, что после такого спать он не сможет ещё очень и очень долго.
====== Но до того мы должны убедиться, что на ней нет разумной жизни ======
Все три смены, в срочном порядке возвращённые на корабль, собрались на мостике. Час назад база приняла сигнал одного из уцелевших зондов: странная планета поменяла траекторию движения. Теперь она шла прямиком на Вентус, грозя уничтожить колонию. Об этом вернувшемуся экипажу было объявлено в первую очередь.
Дежурная гамма-смена располагалась на своих рабочих местах. Джеймс сидел в своём кресле, сам Спок остался за его левым плечом. Сначала были показаны кадры с зондов «Колумбии», после чего он мельком пробежал раскрытую страницу доклада на своём падде и заговорил:
– Итак, мной сутки назад были запущены в координаты неизвестного объекта, условно именуемого «планетой», два зонда дальней передачи. С ними произошло то же самое, что и с зондами «Колумбии». Компьютер, записи зондов.
Отозвалась голосовая команда бортовой машины, и на экране, сменив кадры с прежних зондов, появились новые, практически идентичные первым.
– Наш зонд перестал существовать спустя двадцать три часа восемнадцать минут и сорок четыре секунды после запуска. Регистраторы перед тем, как установить смену курса дрейфа планеты, никаких аномальных энергий или изучений не выявили. Однако, самые первые фотографии…
Компьютер послушно вывел на экран нужное изображение.
На мостике наступила полная тишина, не считая гудения машин и еле уловимой для слуха вулканца вибрации корабельных двигателей.
На снимке были отчётливо видны обломки, дрейфующие по близкой орбите вокруг странной планеты. Сомневаться в том, что это обломки «Колумбии», не приходилось. Люди тяжело восприняли это известие, хотя и пытались скрыть. Кирк заранее видел снимки, но краем сознания Спок уловил его боль. Иногда люди напоминали ему единый эмоциональный организм – с такой степенью желания сопереживать; однако при этом удивляло отсутствие у них телепатии и реальных эмпатических способностей.
– Нечто сделало так, что наши зонды и зонды погибшего корабля перестали существовать, но не смогло заставить исчезнуть обломки корабля. Второй зонд был мной запрограммирован исследовать обломки, если такие встретятся, и взять образец. Он был уничтожен сразу после сканирования обломка и просуществовал на две минуты четырнадцать секунд дольше первого. Теперь планета направляется в нашу сторону, по моим расчётам, в запасе есть ещё трое суток. Предположительно, заставить исчезнуть большой объект она не в состоянии, но разрушить его способна.
Спок ждал вопросов относительно ситуации, но их не последовало – он, как всегда, недооценил степень эмоционального реагирования людей.
Потом с места поднялся Джим. Ранее он уже связывался с командованием, объяснил ситуацию и получил приказ. Оставался неясным только алгоритм его выполнения.
– Наша задача – остановить эту непонятную планету. Если понадобится для спасения колонии, уничтожить. Но до того мы должны убедиться, что на ней нет разумной жизни. Это обязательное условие Звёздного флота. Мы все должны понимать, что ничего не может отменить нашей миссии. Даже если окажется, что мы идём на самоубийство. Но мы и должны понимать, что так будет все пять лет. Пока что я созову старших офицеров Энтерпрайз на совет, там мы разработаем стратегию проведения миссии. После вы все, кто находится на мостике в какую-либо из смен, будете оповещены о деталях. Я одно вам обещаю…
Плечи капитана расправились, хотя Спок чувствовал, насколько тяжело ему говорить своим людям о смерти.
– Я, Джеймс Т. Кирк, капитан Энтерпрайз, сделаю всё возможное, чтобы привести вас в целости и сохранности к окончанию этой миссии. И к окончанию нашей пятилетней экспедиции.
Он помолчал, задумчиво кивая сам себе. Продолжил:
– Если ни у кого нет вопросов и уточнений, можно расходиться. Старший офицерский состав – сбор на совещание через полчаса в зале А-3. Учитывайте, что совещание может затянуться.
На совещании утвердили алгоритм исследования планеты, опираясь на уже имеющиеся данные: фотографии, спектрограмма, некоторые образцы проб. Учитывали и то, что в любой момент их могут точно так же, как Колумбию и зонды, «распылить». Было высказано предположение, что планета на самом деле представляет собой гигантский космический корабль, использующий биотехнологии. Слишком уж разумно она себя вела. Доказать это, впрочем, было нельзя, как и опровергнуть.
Спок несколько раз (по мнению Кирка, несколько лишних раз) упомянул о необходимости протоколировать каждое своё действие.
Было решено не заходить на орбиту планеты, а дрейфовать поблизости. Чехов совместно со Скотти перепрограммировал транспортатор, благодаря чему стало возможно перенести разведгруппу на планету даже с дрейфа вне орбиты. Правда, для облегчения задачи подъёма обратно было решено Чехова отправить с ними же.
– Слишком опасно отправлять разведгруппу на эту планету, думаю, со мной не станут спорить, – высказал веский аргумент Спок. – Нам необходимо иметь человека, разбирающегося в сути процесса транспортации, и за приборами, и на самой планете. Предлагаю здесь оставить лейтенанта-коммандера Монтгомери, как более опытного.
Спорить не стал никто. Даже совсем упавший духом после просмотра фотографий Боунс.
Вместе с Чеховым должны были отправиться второй зам по науке Лоренс и медсестра Чапел. Кроме необходимого обмундирования и снаряжения Боунс предложил им взять с собой трибблов. На случай, если понадобится дать им на пробу какое-нибудь местное растение, мало ли.
Следовать предполагалось на некотором расстоянии от планеты и послать зонд для изучения атмосферы и температурного режима. Зондов несколько; хоть какой-нибудь да предоставит нужные данные. После – снаряжение разведгруппы. Время на первоначальную разведку – час.
– Лучше послать и потерять трёх человек, чем подвергнуть опасности целый корабль. – За эту фразу Спока, казалось, готовы были убить. А Кирк мог подписаться под каждым словом.
Когда Энтерпрайз стал следовать за планетой, придерживаясь траектории её движения, начались новые странности. Во-первых, их никто не старался убивать. Во-вторых, первый же запущенный зонд предоставил всю нужную информацию: планета типа Земли, значит, класса М, кислородно-азотная атмосфера, приемлемый температурный режим. Класс М, без определённой орбиты, дрейфующий (или, скорей, летающий, раз траекторию меняет) в открытом космосе, сохранивший атмосферу и стягивающий к себе весь свет, который может. В общем, пиздец.
Версия Спока о том, что на «планете» сидит некое сильное существо, казалась всё более рациональной. Хотя бы потому, что космические корабли не умеют стягивать свет.
Облачённую в защитные костюмы троицу, нёсшую клетки с трибблами, Кирк вышел провожать лично, в транспортаторную. Хлопал по спине собранного Чехова, жал руку Лоренсу, улыбался Чапел. Твердил про себя, что ему постоянно придётся отправлять группы молодых талантливых членов экипажа прямиком в неизвестность.
После того, как команда растворилась в золотом сиянии, пошёл час ожидания.
Альфа-смена наступила через полчаса после окончания совещания, так что отряд в траспортаторную Боунс провожал вместе с Кирком. А после оба сразу поднялись на мостик.
– Капитан, – Ухура развернулась к ним в кресле, придерживая ладонью наушник гарнитуры. – Группа выходила на связь, дословно передали, что, цитирую: «прибыли, всё в порядке», после чего связь прервалась. Что-то перебило сигнал.
– Пробуйте связаться ещё, – Кирк не глядя опустился в своё кресло. Его взгляд был прикован к данным, выводимым Споком на экран с передачи зондов. Сам коммандер, на секунду обернувшись, снова вернулся к работе.
– Пробую, ответа нет, – сказала Ухура. – Все каналы открыты, на случай, если кто-то сумеет перестроить коммуникатор на передачу с другой частоты.
Кирк кивнул, и лейтенант повернулась к себе.
Боунс встал у капитанского кресла.
– Чёртова планета, – прошипел тихо. Вряд ли кто-то, кроме Кирка, услышал. Ему мало что говорили диаграммы, графики, формулы, выводимые Споком на экраны (в то время как Кирк не отрывал от них сосредоточенного взгляда, а сам вулканец быстро сводил их в какие-то таблицы и ещё более сложные диаграммы; его пальцы так и метались по сенсорному датчику), зато он точно знал одно: нельзя было отправлять Чехова на этот треклятый булыжник с атмосферой.
– Боунс, рано начинаешь ныть. – Кирк задумчиво почёсывает подбородок. – У них час. Давай начнём паниковать на его исходе.
– Я сам решу, когда мне начинать паниковать, – ещё тише.
Через сорок минут ситуация была та же самая. Сенсоры, установленные Споком на минимальное расстояние, чтобы регистрировать исключительно то, что окажется близко к кораблю, ничего не показывали. Их не атаковали, не вызывали на переговоры, не пробовали на прочность, даже предупреждающих ударов не наносили.
Боунс замер за креслом Кирка со скрещенными руками. Они не говорили. Ухура один раз оживилась, рука с изящными пальцами заметалась по пульту в попытке выловить чётко нужную частоту, но быстро замерла. Развернувшись, девушка доложила, что поймала слабый сигнал с поверхности планеты, но он тут же оборвался. Вместе с этими словами внутри МакКоя тоже что-то оборвалось. Он подозревал, что за этот день поседеет наполовину. По закону подлости, скорее всего, на одну.
Через час ноль две минуты с момента исчезновения отряда Ухура сообщила, что больше никаких сигналов не было.
Спок со своего места (под тяжёлым взглядом Сулу) отрапортовал, что никаких аномалий поблизости от корабля, как и на околоорбитальной области. А вот зонд, полминуты назад вошедший в атмосферу, перестал существовать. Новых данных, могущих прояснить картину, не поступало.
– Вызывайте третий комм. Пять минут без остановки. – Кирк поднимается с места, проходит к рабочему месту Спока. Смотрит на экран. Потом переходит к Сулу, смотрит на него. Хмурится. Щёлкает по клавиатуре, выводя на экран таблицу искривлений пространства.
Ещё бы Боунс понимал в ней хоть что-то.
– Джим, сколько мы будем ждать сверх истёкшего часа? – шипением, и внутри не пойми что. И одна мысль: последнее, что Павел запомнит из событий своей жизни – это объяснение с ним.
– Не будем мы ждать. – Кирк смотрит на падд. – Так, Боунс, Спок, вам – найти себе замену. Замену хорошую, чтобы если что, вместо вас все пять лет работали. Я пошёл к транспортировочным шаттлам, туда… – щёлкает какие-то документы, – через десять минут. Либо вы, либо ваши замены. Всё, Сулу… – поднимает голову, встречает внимательный взгляд азиата, – мостик на тебе, капитанствуй.
Он энергичными шагами заходит в турболифт, достаёт комм. Последнее, что слышно – начинает разговор со Скотти.
====== Оба заткнитесь и залезайте ======
– Прибыли, всё в порядке… – начинает Чехов обязательный рапорт по комму по прибытии на новую планету, но комм как-то неловко выскальзывает из руки (вспотела от волнения), проезжается слегка вниз по склону. Первой реакцией – броситься за ним следом, но комм, всё ещё работающий на передачу, просто исчезает.
Разведгруппа смотрит на место, где он лежал секунду назад. Чарльз Лоренс замирает, не успев настроить свой комм на передачу – большой палец над кнопкой. Сжалась и обхватила себя руками Кристин.
Чехов делает шаг назад.
Когда рассеялось золотое свечение перед глазами, он решил, что попал в ботанический сад. Вокруг – идеальное растительное пространство, трава, деревья, даже небольшой ручей в пятидесяти шагах. Бабочки летают! Планета выглядела настолько мирно, уютно, несмотря на незнакомые формы листьев, цветов и крыльев бабочек, что невозможно было поверить, что что-то здесь способно на агрессивное воздействие.
– Коммы не включайте, – говорит хрипло, переводя взгляд с медсестры на Лоренса.
– А трикодеры-то можно включать? – тихо спрашивает Чапел.
– Нет. – Покачать головой.
Так и оставшийся невключенным комм Чарльза летит на траву, туда же Кристин бросает свой. Павел автоматически отмечает, что трава под её ногами приминается и расправляется по-разному, значит, находится на разных стадиях своего роста и развития.
Ну да откуда здесь времена года
Что ж за место такое
– Вы брали еду? – к обоим. Кристин тут же смущается, а Лоренс смотрит на Пашу как на идиота. Ну да, кто берёт еду на часовую высадку. Паша тоже не взял. Даже термос с протеиновым коктейлем не взял, дурная голова. Зато у каждого клетка с трибблом.
Закрадывается нехорошая мысль, что трибблы съедобны.
Рядом с носом пролетает бабочка. Стрекоза. Форма крыльев как у стрекозы, а окрас под бабочку. Стрекочет.
Они, группой, складывают всё своё оборудование в одну кучу: коммы, падды, трикодеры, спектрографы, химические анализаторы. Лоренс туда же ставит футляр с химическими реагентами. Сами усаживаются треугольником чуть поодаль.
– Выходит, связаться с кораблём мы не можем? – Лоренс кривит тонкие губы, пощёлкивает в воздухе щепотью.
– Ага, ни мы с ними, ни они с нами, – подтверждает Чехов. – Да и ещё одну группу за нами могут и не отправить.
– Это что, планета-технофоб? – Кристин нервно осматривается. Чехову по-человечески жалко её. Но мысль дельная.
– Смотрите, – усаживается по-турецки, пачкая бёдра измазанными в земле ботинками. – На нас она не реагирует. А на коммы реагирует. Причём… – оборачивается на кучу оборудования, Лоренс и Кристин дублируют жест. Куча лежит спокойно, и никто её не аннигилирует. – На работающие. На передающие. И зонды, пока не начинали передавать, спокойно летали и собирали информацию.
– Считаешь, эта дрянь, которая уничтожила Колумбию, обрубает все попытки связаться с внешним миром?
Ну всё, Лоренс заинтересовался. Чапел, судя по её лицу, мечтает проснуться в своей каюте, а Чарльз (достойный ученик старпома) уже хочет идти и изучать.
Хотя Чехову тоже интересно.
– Сколько у нас трибблов? – спрашивает у Лоренса. Тот отвечает внимательным взглядом, явно пытаясь интерпретировать посыл.
– Четыре. Комма два. Падда тоже четыре. Два трикодера.
– Значит, смотри… на одного комм, на одного падд, на одного трикодер… – Паша загибает пальцы. – Одного выложить на траву, может, она съедобная.
– Нет, один нужен на размножение…
– Вас вообще волнует, что мы тут, может, застряли? – тихий, с нажимом голос медсестры.
Парни поворачиваются к ней. Паша совсем забыл о перепуганной бедняжке, и хотел уже извиниться, но Чарльз реагирует первым.
– Кристин, не будь истеричкой. Накорми триббла, того, что покрупнее. Пусть размножается.
– Я не истеричка, – она поджимает под себя ноги, собираясь подняться. Теперь Павел видит, что у неё на глазах блестят слёзы.
– Да? – Чарльз скептически изламывает бровь. – А я считаю, что зацикленность на собственных эмоциональных реакциях…
– Лоренс, – проговорить тихо, смотря, как отворачивается девушка.
– Чего? – Поворачивается.
– Заткнись, а то нос разобью.
Через десять минут Паша с ссадинами на брови и губе и Лоренс с разбитым носом и фингалом прикручивают трикодер к одному из трибблов. Решили пойти по возрастающей степени передачи сигнала вовне – впервые оказалось, что трибблов может не хватить.
Немножко поодаль чешет наевшегося питательного корма триббла Кристин. Пригрозила, что после эксперимента обработает их ссадины, и чтобы увиливать не смели.
Примотанный к урчащему светлому трибблу трикодер вовсю считывал информацию с окружающей среды, но никакого уничтожения не происходило. Кристин сказала, что этого триббла можно назвать Счастливчик и рьяно воспротивилась тому, чтобы на него прикручивали падд.
– Нет уж. – Решительно сгребла урчалку (под ним оказался клочок выеденной травы). – Он выжил, отстаньте от него.
Теперь она сидела с двумя сытыми воркующими трибблами. Траву они поедали с удовольствием.
На триббла с паддом уничтожающее нечто тоже реагировало нормально, пока Чехов не попытался отправить отсроченное сообщение. Когда раздался звук передачи сообщения, триббла аннигилировало вместе с паддом.
Коммуникатор они привязали к последнему. Решили не рисковать, пытаясь связаться с Энтерпрайз, а послали сигнал с одного комма на второй. Передающий комм аннигилировало. До принимающего сигнал попросту не дошёл.
– Ну, понятно… – Лоренс опустился на траву, строча документ в собственном падде. – Если никуда не отправлять сигнал, можно жить долго и счастливо.
– Только тогда нас не смогут транспортировать, – логично возразил Павел. – Правда, как тогда…
– На месте старпома я убедил бы капитана оставить нас здесь и отправиться на базу для разработки дальнейшей стратегии, – Чарли пожимает плечами, не поднимая взгляда. – Трикодер, кстати, не засёк в атмосфере никаких токсинов. Даже вода чистая.
– На воде и траве мы долго не протянем, – пытается возразить Кристин, но Лоренс качает головой:
– Не только. Ещё трибблы. А ещё, если они не найдут способа остановить планету, то нас уничтожат вместе с ней. Так что вопрос о еде не особо актуален...
Боунс держал клетки с трибблами, Кирк перекинул через плечо ремень сумки.
– Капитан, – заговорил Спок. Он уже стоял готовый, конечно, с сумкой, с оборудованием. – Я подумал, что планета может уничтожать объекты, пытающиеся передать сигнал. Этим объясняется то, что зонды успевали сделать несколько снимков перед исчезновением. Информация с зондов не транслируется напрямую к приёмнику, а передаётся отдельными сериями радиоимпульсов, примерно раз в две минуты. Если после отправки первого блока информации координаты зонда устанавливались…
– Поэтому Чехов не мог до конца передать сообщение? А второе Ухура вообще принимала только секунду? – резко перебил Боунс. – Конкретнее, зеленоухий!
– Да, именно это я имел в виду, – Спок и виду не подал, что услышал последнее наименование. – Планета уничтожает всё, что посылает радиосигналы. Очевидно, на «Колумбии» после гибели зондов попытались изучить планету при помощи сенсоров, либо нечто отследило направление радиосигналов с зондов. Корабль оказался уничтожен.
Кирк смотрит на Спока хмуро. Мысль у него дельная, но что из неё следует – очень страшно.
– Спок, – тихо, – как думаешь, насколько мал радиус поражения при уничтожении устройства?
– Думаю, – отзывается незамедлительно, и Кирк ловит его взгляд, – зависит от размера объекта. Размеры коммуникатора малы, поэтому при дезинтеграции вполне возможно уничтожение и находящихся рядом объектов.
– Заткнись, – тихо сказал Боунс и сунул ему клетку с двумя трибблами. – Просто заткнись, хренов гоблин.
Кирк провожает взглядом его движение, потом кивает сам себе.
Хорошо, что он сразу решил не повторять ошибку с первой разведгруппой и спуститься на планету на шаттле.
– Ладно. Оба заткнитесь и залезайте. Сейчас передам сообщение Сулу, чтобы не посылали ничего, излучающего сигналы.
Боунс еле пережил полёт на чёртовом шаттле. Мотало нещадно, тошнило, трясло, поэтому он старался думать о насущном – то есть, о странной планете и её «поведении». Спок вот утверждал, что на ней обитает какой-то сверхразум.
Когда трясти перестало, он ещё некоторое время не открывал глаза.
– Приземлились, – Кирк, судя по щелчку, отстегнул ремни. – Пока живые.
Шаттл приземлился посреди большой поляны. Трава была в человеческий рост и вся цвела. Белые, сиреневые и других непонятных цветов венчики были покрыты крупными каплями росы или дождевой воды. Ветра не было, в воздухе повсюду разлит неясный и неяркий свет, очень ровный и оттого неприятный.
– Вот тебе лампочка, – голос Кирка из-за защиты звучал глухо. – Что-то реально собирает свет из космоса, освещает и обогревает им планету.
Боунс не сразу понял, что сбоку что-то зашуршало, а Спок уже отпихнул его и Кирка обратно к шаттлу и направил в сторону звука фазер.
Венчики травы заколыхались ближе.
– Н-не… не стреляйте! – Над травой показалась рука, мотающая волосатым трибблом. – Это Чехов, Чехов! Все мы! Мы увидели, как вы приземлялись!
Спок всё ещё целился подозрительно.
Боунс на секунду замер, затем ломанулся навстречу.
Трава путалась под ногами, венчики сыпали пыльцу и закрывали видимость.
На Павла он почти налетел, обхапал вместе с трибблом.
– Живой! – заорал вне себя, тряся его в объятиях. – Живой, чёрт тебя возьми!
– Оф… офицер МакКой… – Павел, задыхаясь, пытается рапортовать, – докладываю…
Вместо ответа МакКой прижал его к себе ещё сильнее. Хоть что-то чёртов космос не отнял. Хоть что-то оставил ему.
– Планета уничтожает устройства, посылающие сигнал вне её, – тот продолжает бубнить, но уже растерянно, скорее по инерции. – Офицер МакКой, мне дышать трудно.
– А, ну конечно, – пробормотал невнятно, выпуская Павла с трибблом.
Отошёл немного. И что взбрело в дурную голову? Обрадовался, блин. Павел смотрит на него внимательно и настороженно. И прижимает к себе светлого, блять, кудреватого триббла.
Где-то позади шуршат остальные члены команды. А из-за спины Боунса раздаётся невозмутимый голос гоблина.
– Офицер МакКой, ваше поведение выходит за рамки регламентированного общения с разведгруппой.
– Ты мне ещё весь устав процитируй, – огрызается МакКой по инерции. Перестать смотреть на живого Чехова выше его сил. Кажется, отвернись – и с ним точно что-нибудь случится.
====== Вторая директива, офицер ======
– Лейтенант Чехов, доложите результаты высадки, – произносит коммандер Спок, когда транспортировочный шаттл отрывается от планеты. Его ведёт капитан Кирк, штурманом посадили Чарльза. Поэтому на пассажирских сиденьях сейчас расположились офицер МакКой (Чехов до сих пор не знал, как себя с ним вести), коммандер Спок и медсестра Чапел, обложенная урчащими трибблами в количестве восемнадцати штук.
– Докладываю. – Не хватало падда, взорвавшегося во время экспериментов. – Транспортировка на планету прошла успешно. При попытке связаться с Энтерпрайз я выронил коммуникатор, который тут же оказался дезинтегрирован. После этого мы уже не решались выходить на связь с планетой самостоятельно и решили ставить эксперименты на трибблах.
Паша рассказал обо всём, что могло быть интересно старпому. Об их догадках относительно логики дезинтеграции устройств. О том, что природа на планете схожа с земной и совершенно не токсична. Что последние полчаса они с Лоренсом разведывали окружающую обстановку и не обнаружили никаких источников агрессивного воздействия, исключая невидимый, и пришли к выводу, что где-то под поверхностью скрывается разум, не желающий никаких внешних контактов. На Боунса при этом Чехов старался не смотреть – и так внутри всё горело от его объятий. Легче всего было смотреть на невозмутимого вулканца.
– Спасибо, лейтенант. – Коммандер остановил его рассказ, и, кажется, задумался. – Выходит, мы имеем дело с разумом, который агрессивен только по отношению к передающим сигналы устройствам.
– И разум этот планетарного масштаба, – сказал МакКой.
– Но оно именно что разумно, – изрёк Спок. – Не так важно, одно это существо или их целое сообщество. С любым разумом можно вступить в контакт. Попытка договориться, на мой взгляд, будет оптимальным решением проблемы, если учесть, что на нас и на трибблов, как на инородные формы жизни, не было нападений.
– Спок, ты что имеешь в виду? – Кирк совсем не по-капитански кричит со своего места. – Не смей, слышишь? Ты не выдержишь!
– А какие есть альтернативы, капитан? – Спок медленно оборачивается в его сторону. Паша готов поклясться, что невозмутимый вулканец смотрит в спину капитана Кирка грустно. – Планета до сих пор дрейфует в сторону Вентусской колонии. Сказать колонистам прекратить все виды радиопередач мы не можем.
– Должны быть альтернативы, чёрт возьми! Так, блять…
Он останавливает шаттл в космосе – скорлупка продолжает нестись по инерции, командует Лоренсу перенять управление, а Кристин – занять место штурмана. Сам перелезает в пассажирский отсек.
– Так, – садится на одно из кресел. – Щас будем совещаться. Всё равно тут все, кто нужно. Чехов…
