Текст книги "Обретая тебя (ЛП)"

Автор книги: Лена Хендрикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 30

Джоанна

Тлеющие угли никак не согревали холод в моих костях. Поздний день переходил в ранний вечер. Из окна виднелись облака, окрашенные оранжево-фиолетовым цветом. Я не видела Линкольна с тех пор, как он выбежал из своего кабинета.

Внутри я чувствовала опустошение. Было унизительно рассказывать Декеру о том, что парни говорили и делали в лесу. Он настоял на том, чтобы сфотографировать синяк на моей руке. Его непоколебимый профессионализм мало утешал меня, но, когда он закончил принимать мои показания, он убрал прядь волос с моих глаз и нежно сжал руку. Дек был добрым человеком и хорошим другом, который выполнял свой долг. Мое унижение продолжалось, пока Финн следовал за мной, как клон Бада, настаивая на том, чтобы оставаться в пределах трех футов от меня в моем коттедже.

– Чай или кофе? – Финн поднял облупившуюся цветочную кружку и ложку из кухни коттеджа. Его глаза не отрывались от меня с тех пор, как я рассыпалась в его объятиях в дверях его кабинета.

– Не отказалась бы от кофе, – лёгкая улыбка тронула уголки моего рта, – со сливками и без сахара, пожалуйста.

Я пригладила каштановую шерсть вдоль шеи Бада. Мой пушистый компаньон тоже не отходил от меня. Несмотря на любовь, излучаемую двумя этими очаровательными мужчинами, единственного мужчины, которого я хотела и в котором нуждалась, рядом не было.

– Есть новости от Линкольна? – спросила я Финна.

Он неторопливо подошел к дивану, поставил мою дымящуюся кружку на столик и провел широкой ладонью по моему плечу, приглаживая большим пальцем небольшую складку на одежде.

– Ни слова пока, – его типичная широкая ухмылка превратилась в жесткую линию. – Однако я получил известие от Декера, – продолжил он. – Я все еще думаю, что тебе следует выдвинуть обвинения.

Я уставилась в глубины своего кофе цвета шоколадного бисквита. Мои веки отяжелели, а мысли рассеялись. Мне хотелось свернуться клубочком под одеялом, желательно под надежной защитой сильных рук Линкольна, а затем спать и спать. Слабое пожатие плечами – это все, на что я была способна.

Финн сидел на диване напротив меня, но его длинные ноги занимали бóльшую часть пространства между нами. Он потеребил воображаемую ворсинку на своих джинсах и сказал:

– Декер также сказал, что Линкольн столкнулся со Стэном и Тоддом. Они подрались в баре. Я не получил всех подробностей, но он сказал, что это было довольно жестоко.

– Жестоко? – я села. – Линкольн ранен? – взволнованная нотка в моем голосе усилилась.

Он покачал головой.

– Линкольн может постоять за себя. Я просто хочу, чтобы он ответил на чертов звонок, – он снова постучал по экрану, нахмурившись из-за отсутствия сообщений.

Бад посмотрел на меня своими глазами теплого оттенка с медовыми крапинками и тихонько заскулил. Я наклонилась ближе к нему, ощущая мягкую шерсть его ушек на своей щеке.

– Я знаю, приятель. Я тоже беспокоюсь о нем.

При звуке двигателя внедорожника и знакомом хрусте гравия, вой Бада превратился в мягкий скулёж. Мое сердце забилось, а дыхание сбилось. Я уставилась на дверь.

Линкольн не вошел в мой коттедж со своим знакомым запахом соснового дыма, согревавшим мои чувства, как много ночей назад. Вместо этого я услышала визг тормозов и глушение двигатель, но затем наступила тишина.

Финн вбежал на кухню и выглянул из-за тонких занавесок в окно над раковиной. Он подошел к двери и высунул голову наружу.

– Эй, мужик, – позвал он. – Она внут… о, черт.

При его словах я вскочила на ноги, чувствуя, как по спине пробегает дрожь беспокойства. Финн отступил назад, давая Линкольну место пройти через маленькую входную дверь.

Голова опущена, плечи поникли, но ему все же удалось занять значительную часть входа. Мои глаза скользнули по его телу, вглядываясь в хаос его внешности.

Его рубашка была окровавлена и порвана у воротника. Темно-бордовые пятна усеивали его предплечья, когда выступающие мышцы подергивались при каждом сгибании рук. Сердитое и точеное лицо Линкольна было опухшим над бровью, а на одной стороне челюсти красовался круглый синяк цвета баклажана.

– С тобой все в порядке? – голос Линкольна казался холодным и далеким.

– Я должна спросить тебя о том же. Линкольн, что случилось?

– Это не имеет значения, – сказал он, качая головой.

– Окей, – растянула я слово, пока мой разум пытался собрать воедино то, что происходило. – Хорошо, иди сюда. Ты истекаешь кровью. Давай я тебе помогу.

Я снова начала шагать вперед, когда он поднял на меня свои голубые глаза. Что-то появилось в них, отчего крошечные волоски на моей руке стали дыбом. Он еще немного посмотрел на меня, но затем слегка кивнул головой. Я приняла приглашение и нарушила его пространство. Я обвила руками его подтянутый торс и притянула к себе. Меня не волновало, что он был окровавлен и вонял потом. Мне нужно было почувствовать, как он обнимает меня и говорит, что все будет хорошо.

Вместо этого он стоял как скала: твердый и неподвижный. Я провела рукой по центру, в нижней части его спины. Мой разум кричал, чтобы он обнял меня, когда слезы наворачивались. Его сердце колотилось у моего уха.

– Я вернулся туда, где вы были. Думаю, мне удалось забрать все твое снаряжение, но тебе придется проверить самой, – он стоял непоколебимо, но я прижалась к нему, впиваясь кончиками пальцев в его спину.

Финн прочистил горло:

– Я могу отнести все это обратно в магазин. Вам двоим следует отдохнуть сегодня вечером.

Он двинулся позади меня, обвив руками нас обоих в неуклюжем объятии, отчего я была зажата между двумя мужчинами. Финн положил ладонь мне на затылок и нежно сжал.

Глаза Финна и Линкольна встретились, и они коротко кивнули друг другу. Не говоря больше ни слова, Финн оставил нас в тусклом свете кухни коттеджа.

Мои руки скользнули вверх по твердым линиям пресса Линкольна, паря над испачканной тканью, не зная, где коснуться. Я деликатно провела руками по сторонам его покрытого синяками лица. Глаза Линкольна были прикованы к полу.

– Эй, – мягко сказал я. – Пожалуйста, посмотри на меня.

Он вздохнул, закрыв глаза. Линкольн пошевелил челюстью, но ничего не сказал. Я почувствовала, как между нами разверзлась пропасть, и меня охватила тревожный приступ паники.

Наклонив голову, Линкольн наконец-то – наконец-то – опустил голову и прижался ко мне. Дыхание, которое я не осознавала, что сдерживала, со свистом вырвалось из моих легких, когда я еще крепче зажмурила глаза. Горячая слеза скользнула из-под ресницы и скатилась по щеке.

Подняв голову, я увидела, что его правый глаз почти закрыт из-за гематомы. Я осторожно коснулась кончиком пальца внешнего края этого повреждения. Мягкое ворчание было единственной реакцией на мое прикосновение.

– О, Линкольн… – прошептала я.

– Мне нужно привести себя в порядок, – он пошевелился, но я удержала его на месте. Внимание Линкольна переключилось на мое плечо. Пурпурно-черные следы от пальцев окрасили тонкую кожу внутренней стороны моей руки. Я увидела, как его ноздри раздулись.

Моя рука инстинктивно дернулась, чтобы прикрыть синяк.

– Клянусь, все в порядке.

– Нет, – я не узнала твердости в его голосе, поскольку он был направлен на меня.

– Правда. Я в порядке. Я позаботилась о себе, – мне нужно было, чтобы он понял, что я напугана, но в целом невредима.

– Позаботилась о себе? – возмутился Линкольн.

Моргая, я изо всех сил пыталась понять мрачные нотки, пронзившие его голос.

– Думаешь, ты позаботилась о себе? – Линкольн сделал шаг назад и высвободился из моих объятий. – Джоанна, я не думаю, что ты понимаешь, что сделала сегодня.

Во мне вспыхнула горячая искра гнева.

– Что я сделала? Что, по-твоему, я сделала? – Линкольн встал, выдыхая в тишине. – Ну? – я положила руки на бедра. – Помимо того, что я выполняла твои услуги гида вместо моих собственных? Помимо того, что я ударила коленом какого-то придурка по яйцам, потому что он перешел границы дозволенного? Что именно, по-твоему, я сегодня сделала не так?

– Слушай, я не говорю, что ты сама навлекла это на себя, но…

– Прости?! – я недоверчиво вздохнула, и по моему телу потекла энергия с новой силой. Злость на мужчин, которые лапали меня, я предвидела, но это?

– Нет. Джоанна. Это не то, что я… к черту. Хорошо, смотри. Ты – девушка, одна, с незнакомцами.

Я повела бровью. В ответ на мое молчание Линкольн продолжил:

– Ты думаешь, что можешь просто пойти куда-нибудь одна и все сделать сама. Ты не похожа на других женщин, и я не могу находиться рядом и ждать, чтобы прийти тебе на помощь.

Ты не похожа на других девушек.

Знакомые слова пронзили меня, когда они вырвались из уст Линкольна. Сколько других мужчин говорили мне это? Что я была слишком независимая, слишком сильная или слишком другая. Я никогда не была той, кого он выбрал бы в конце.

– Я никогда не просила тебя спасать меня, – я изо всех сил старалась сохранить остатки своего достоинства. – Что, черт возьми, с тобой происходит? – я искала в его глазах что-то, что-нибудь, что могло бы подсказать мне, почему разговор выходит из-под контроля.

– Я не могу этого сделать, – тело Линкольна напряглось, его плечи распрямились, и он смотрел сквозь меня.

– Линкольн, что ты говоришь? – мои холодные руки дрожали.

– Я говорю, что все кончено, – его глаза так и не встретились с моими. Линкольн действовал с военной точностью, когда вырывал мое сердце из груди.

Отчаявшись, чтобы он понял, что я чувствую, я умоляла:

– Я беспокоюсь о тебе. Поговори со мной, – мой голос сорвался, и я была в секундах от полной истерики.

Он хочет настоящую девушку. Мягкую, милую и нормальную, которая не поставит себя в такое положение, как ты сегодня.

Унижение горело на моих щеках. Я чувствовала себя подавленной и опустошенной. Возвести стену было единственным известным мне способом защитить свое сердце.

Глаза Линкольна наполнились льдом, но я вызывающе вздернула подбородок. Он пронзил меня своим взглядом, прежде чем повернуться ко мне спиной.

– Я думала, ты хороший мужчина, – бросила я слова ему в спину и прокляла слезы, катившиеся по моим щекам.

Линкольн распахнул входную дверь и обернулся через плечо.

– Ты ошибалась.

Глава 31

Линкольн

Я заслужил глухой щелчок двери коттеджа Джоанны, когда она закрыла ее за мной. Тяжесть на моих плечах и жжение в челюсти были ничем по сравнению с чувством опустошенности, поселившимся в моей груди.

Я был в ярости. В ярости от того, что я так долго тосковал по этой девушке. В ярости от того, что она была больше, чем я когда-либо ожидал, больше, чем я заслуживал. В ярости от того, что она проникла мне под кожу и заставила меня представить возможность разделить с ней жизнь.

Пятнадцать метров между ее коттеджем и моим было недостаточно. Я хлопнул входной дверью так сильно, что трещина расколола маленькое окно.

Чертовски здорово.

Я прижал тыльные стороны своих избитых ладоней к векам, морщась от острой боли в распухшей брови. Я пытался забыть боль, которая отразилась на лице Джоанны, когда я отстранился от нее. Боль, которую я причинил, будучи бесчестным и гребаным трусом.

Когда я выплюнул ей свои слова, она с такой готовностью поверила им. Но когда-нибудь она поймет, что я сделал ей одолжение. Я дал ей шанс на жизнь, которую она заслуживала. Появится какой-нибудь новый засранец и будет боготворить её. Он будет добрым и стабильным. Этот мужчина подарит ей дом с рыжеволосыми младенцами, выросшими на реках Монтаны. Ему не придется сражаться ни с какими демонами или оправдывать проступки, совершенные во имя долга. Этот мужчина будет любить ее телом и душой, а я буду ненавидеть его всеми фибрами своего существа.

· · • • ✶ • • • · ·

Облегчение разлилось по моим венам, когда спустя три дня Джоанна так и не выехала из соседнего коттеджа. Это был особый вид пыток – знать, что она так близко, думать, все ли с ней в порядке, но не иметь возможности убедиться. Способность Джоанны избегать меня была шокирующе впечатляющей.

Без каких-либо свидетелей, желающих выступить против, Дек сказал, что мне повезло, и я избежал каких-либо обвинений, но не должен лезть в неприятности и какое-то время залечь на дно. Когда я шел по Мэйн-стрит к офису, мне несколько раз понимающе кивнули, и, несмотря на их благие намерения, реакция нашего общества, принявшее мою ярость без последствий, оставила у меня ощущение коррумпированности.

Стыд захлестывал меня каждый раз, когда кто-то сжимал мою руку и жадно выпытывал информацию. Жители нашего маленького городка заботились о своих, а Джоанну считали за свою. В их глазах я защищал ее от нападавшего, но я знал правду. Я потерял контроль. Сталкиваться с их добрыми словами было невыносимо, поэтому я погрузился в работу на ферме. Я починил провисшие ступени крыльца и задраил разбитые окна, которые требовали замены.

Поскольку я был гребаным трусом, я позволил Финну взять на себя все дела и вообще избегал всех. На ферме я надрывал свою спину, коля дрова в течение часа. Я уложил поленья плотно, достаточно близко к черному входу в Большой дом, чтобы у старика Бейли было много дров и ему не приходилось таскать их слишком далеко. Я бы принес их прямо в его дом, но он чертовски упрям и только бы поспорил со мной по этому поводу. Я мог понять его потребность быть самодостаточным, поэтому оставил их на заднем крыльце, где он мог нести их сам.

– Ты уже закончил с этим? – задняя дверь со скрипом открылась, и сквозь москитную дверь показалось суровое лицо старика.

– Да, сэр, – я со стуком поставил еще один кусок.

– Я не говорил о дровах, сынок, – он прислонился к двери.

Я посмотрел на него. Старик был местной легендой. Он тоже был ветераном, с честью и удовольствием служил своей стране. На улицах магазинов в городе другие мужчины вспоминали его храбрость и истории его участия в активных боевых действиях. Несмотря на его репутацию вспыльчивого человека, все уважали его как старейшину в нашей общине.

Он по-прежнему шел с высоко поднятой головой, лишь слегка сгорбив плечи, когда направлялся к стулу на крыльце. Годы были к нему благосклонны, и, несмотря на боль в коленях и потерю слуха из-за работы танковым механиком в морской пехоте, он за словом в карман не лез. Он также мог бы постоять за себя, если нужно. «Старик сильный», – однажды сказал Финн. Я полагал, что годы активного образа жизни, работы на ферме и того, что он не позволял себе быть слишком мягким, сработали в его пользу.

Я продолжал атаковать бревна, но мистер Бейли пригвоздил меня взглядом.

– Господи, парень. Сделай перерыв, прежде чем убить себя.

Он сунул руку в карман и поднес к губам маленькую фляжку, а затем, предлагая, протянул её мне, и я сделал большой глоток. Бурбон. Бурбон в одиннадцать утра.

Я почувствовал острый ожог спиртного, но вскоре он сменился пустотой. Я понял, что это была пустота от тоски по Джоанне, и она разъедает мои кости, после чего останется со мной навсегда.

Я ненавидел себя за то, что сделал с ней. Я украдкой взглянул на ее коттедж, довольный аккуратно сложенной кучей дров, которую оставил у входа. Она могла быть чертовски сильно зла на меня, но, по крайней мере, я знал, что она не замерзнет до смерти.

– Это то, о чем я думал, – мистер Бейли ухмыльнулся, когда заметил, что я смотрю на второй коттедж.

– Хм-м.

– Я ходил той дорогой, по которой ты идешь, сынок, и она трудна, – он посмотрел на воду, окружающую участок, покачал головой и сделал еще один большой глоток из фляги.

– Когда Лотти умерла, – продолжил он, – я облажался. Я вырыл себе сердитый маленький окоп и отказывался подняться глотнуть воздуха.

Пошатнувшись от его слов, я приложил остриё рубящего орудия к своим ботинкам.

– Вы были женаты?

– Ах, да. И она определенно была чем-то. Она сидела на скамейке в парке и ждала своего друга, когда я проехал мимо нее на своем старом уличном мотоцикле «Хонда 125». Развернул эту штуку прямо около неё и спросил, не хочет ли она прокатиться, – его улыбка, которая почти никогда не появлялась, достигла его сморщенных глаз. Он слегка кивнул, вспоминая.

– И она сказала да, я так понимаю? – мне было любопытно узнать больше о человеке, который принял меня, но никогда не рассказывал о себе.

– Нет, черт возьми, – он усмехнулся. – Она только переехала в город, ей было всего пятнадцать лет, а мне семнадцать, и я уже имел репутацию. Мне потребовалось пять месяцев, чтобы убедить ее отца, что я достоин свидания. Мы поехали кататься, я купил ей рожок мороженого и отвёз домой. Хотя я упустил ту часть, где пытался сломать свой мотоцикл по дороге к дому, – он подмигнул мне и снова засмеялся.

Я был ошеломлен. Старик Бэйли был известен своей суровостью и пугал достаточное количество маленьких детей, когда отправлялся в город.

– После этого мы с Лотти были неразлучны. Она осталась со мной, когда я поступил на военную службу. Черт, я женился на ней, когда ей было шестнадцать, чтобы она могла поехать со мной в Калифорнию. Её отец был зол из-за это, но они знали, что она всё равно сбежит, если они скажут ей «нет», – он рассмеялся при воспоминании о своей покойной жене.

Мистер Бейли снова повернулся ко мне и похлопал себя по колену.

– Ну, это не мое дело, парень, но я видел, как вы двое здесь хихикаете. Она хороша для тебя, приносит ту легкость, которая тебе нужна.

– Да, что ж, мы не вместе. Больше нет, – стыд, пронзивший меня насквозь, заставил опустить глаза к своим ботинкам.

– Я слышал, что ты сделал для неё. Эти двое получили по заслугам.

– Это ерунда, – мои руки задрожали. Мне нужно было поговорить о чем-нибудь – о чем угодно.

– Ну, если ты думаешь о ней, но не можешь понять, как говорить о ней, это не ерунда.

Я провел рукой по коротким волосам на затылке и выдохнул.

– Да, хорошо. Все кончено.

Мистер Бейли поднялся со стула, расправив плечи. Его холодные глаза встретились с моими.

– Хм, – проворчал он, – никогда не знал, что ты такой трус.

Не дожидаясь ответа, он отвернулся от меня и пошел обратно в дом, хлопнув москитной дверью за собой.

· · • • ✶ • • • · ·

– Ну привет, милый мальчик! Чем я обязана такому удовольствию? – я должен был предположить, что моя мать заметит, как мой внедорожник поворачивает к ее подъездной дорожке.

– Мама, я взрослый мужчина, – проворчал я, схватив с переднего сиденья небольшой букет цветов, прежде чем закрыть дверь.

– О, тише, – она бросилась вниз по ступенькам своего крыльца и ударила меня по руке кухонным полотенцем, висевшим у нее на плече. Стоя на цыпочках, она все еще достигала середины моей груди. Я наклонился, чтобы обнять ее хрупкое тело, и она поцеловала меня в щеку.

Все в городе могли назвать ее птичкой, но личность моей матери заполняла собой любое пространство, в которое она входила. Родившаяся и выросшая в маленьком городке на востоке Техаса, Птичка оправдала свою репутацию благородной южанки, хотя со временем ее акцент сошел на нет, и она привыкла к жизни западной женщины.

Я бесцеремонно преподнес ей увядающие цветы.

– Для тебя.

– И поэтому, – улыбнулась она, – именно поэтому ты всегда будешь моим милым мальчиком. А теперь заходи внутрь, но не смей оставлять грязь на моих чистых полах.

– Да, мэм, – я не мог не покачать головой, глядя ей в спину.

Мама по-прежнему жила в доме нашего детства, где она целыми днями занималась садоводством, выпечкой и волонтерством в женском клубе Чикалу, где, собственно, и узнавала обо всех сплетнях этого города. Так что я понимал, что рано или поздно мне придется встретиться с ней лицом к лицу из-за того, что произошло в баре Колина.

Она налила домашний лимонад в два стакана, сделала глоток из одного и поставила передо мной другой.

– Итак… о тебе говорили во всем городе.

Тогда, полагаю, мы, черт возьми, приступаем к этому прямо сейчас.

Я прочистил горло.

– Похоже на то.

Подняв бровь – эта женщина могла согреть сердце объятиями или охладить ад взглядом – она сказала:

– А что случилось с этой милой девушкой Джо?

Сидя у нее на кухне, я снова почувствовал себя шестнадцатилетним.

– Я действительно не хочу об этом говорить.

– Ну, я не спрашивала, хочешь ли ты говорить об этом, не так ли?

Я выдохнул и допил лимонад одним глотком. Я уставился на свои руки, потирая ткань между большим и указательным пальцами.

Я мог представить, как легко Джоанна вписалась бы в мою жизнь, если бы я позволил ей. Я мог представить, как она напевает под радио на этой кухне, пока мама учит ее готовить настоящих жареных цыплят, а потом смеется с Финном за кружкой пива на задней террасе. Я был так близок к тому, чтобы получить все это, но это не изменило того факта, что я никогда не смогу стать тем мужчиной, которого она заслуживает.

– Линкольн, – голос моей матери стал тише, – ты несешь тяжесть всего мира на своих больших плечах. Я думаю, что иногда ты забываешь, что тебе разрешено освобождаться от груза, – её темные глаза были мягкими, а маленькая рука покоилась на моем плече.

У меня стал ком в горле, и я мог только кивнуть. Я пришел сюда, потому что чувствовал себя потерянным. Судя по всему, будучи успешным взрослым мужчиной, ты не стал меньше нуждаться в матери. Она подошла, чтобы поставить цветы в воду, и я не мог не думать о Джоанне и о том, как она превратила свой грязный и заброшенный коттедж во что-то манящее и очаровательное. Маленькие баночки и кувшины с полевыми цветами стояли на всех столах и столешницах. Они проникли и в мой коттедж, и у меня все еще не хватило духу выбросить их.

Я злился на себя за то, что скучал по ней. Я принял решение отпустить ее. Я должен был чувствовать себя лучше, потому что она больше не была привязана к мужчине, который будет только тянуть ее вниз, но все, что я чувствовал, была пустота.

Мама пока оставила эту тему в покое, а я до конца дня помогал ей в саду: соорудил три новые высокие грядки и заполнил их землей и компостом. Физический труд помогал разогреть и растянуть мышцы, но не уменьшал боль в груди.

По дороге домой я сказал себе, что не буду сбавлять скорость, когда буду проезжать мимо офиса, просто чтобы посмотреть, там ли она. И я определенно не сделал второго круга вокруг квартала, когда увидел ее пикап, припаркованный у городского кафе.