Текст книги "Рассказ о шпионе"

Автор книги: Лен Дейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Расширение морга. Звучит как название фильма Хаммера. Как тебе может нравиться работать в патологии?

– Пэт, я тысячу раз тебе говорила, мне противно там работать. Но это единственное отделение, куда я смогла попасть и где есть нормальный рабочий день с девяти до пяти. Ведь ты терпеть не можешь, когда я работаю по скользящему графику.

– Ах этот Толивер, – воскликнул я. – Везде успевает, всегда на подхвате, правда, получается не так хорошо, как когда-то во Франции.

– Он выглядит больным. – В Мэрджори победил профессионализм.

– Конечно. Я понимаю, почему он ходит в патологическую лабораторию. Вот чего не могу понять, так это как его оттуда выпускают.

– На прошлой неделе я слышала, как он сильно ссорился с нашим профессором.

– Нынешним профессором, да? Я думал, это тот, кого ты называла Джеком Великолепным. О чем была ссора?

– Свидетельство о смерти или что-то в этом роде.

– Старина Толивер.

– Они закрылись в кабинете, но все равно было слышно. Толивер кричал, что он важная персона и вынесет вопрос на совет. Я слышала, как он сказал, что работает на «определенное министерство, которое не будет называть». Помпезный старый дурак. Пытается делать вид, что работает на Сикрет Сервис или что-то вроде того.

– Насмотрелся телепередач о шпионах, – сказал я.

– Он смотрит на мир через дно стакана. В этом его проблема.

– Ты права. Но так, из вульгарного любопытства, ты можешь узнать, что точно хотел Толивер?

– Зачем?

– Мне просто любопытно. Он хочет, чтобы Ферди участвовал с ним в деле – новая клиника или что-то еще, – я желаю знать, к чему ему это. – Хилая импровизация, но Мэрджори обещала помочь. Я думаю, ей самой было интересно.

– Дорогой, ты не забыл, что завтра мы вместе обедаем.

– Как я могу, если ты напоминаешь каждый час.

– Бедняжка. Мы не будем разговаривать – будем просто есть. – Она обняла меня. – Ты заставляешь меня чувствовать себя ужасно сварливой, Патрик, а я не такая. Правда, не такая. Я должна чувствовать, что ты принадлежишь мне. Я люблю тебя.

– Мы будем разговаривать, – сказал я.

Глава 9

«Шахматисты. Уничижительный термин, которым называют неопытных участников военных игр, считающих, что обе стороны при наличии всей информации принимают рациональные решения. Любая книга по истории доказывает, что это заблуждение, и военные игры существуют только благодаря этому заблуждению».

Словарь терминов. «Примечания для участников военных игр». Центр стратегических исследований. Лондон.

Если телефон звонит посреди ночи, то это всегда за Мэрджори. Поэтому мы ставим аппарат с ее стороны кровати. В эту ночь, наполненную вином, коньяком и Доулишем, когда зазвонил телефон, я только фыркнул и перевернулся на другой бок.

– Это тебя, – сказала Мэрджори.

– Это я – Ферди. Я в своей машине.

– А у меня телефон рядом с кроватью – дикость, да?

– Да, я понимаю. Я очень извиняюсь, но мне надо поговорить с тобой. Ты не спустишься, чтобы открыть мне?

– А до утра твое дело не может подождать?

– Не будь свиньей, – вмешалась Мэрджори. – Иди и впусти его. – Она зевнула и с головой укрылась одеялом. Я не мог винить ее, она очень редко имела удовольствие видеть меня бодрствующим посреди ночи.

– Это вопрос жизни и смерти.

– Хорошо бы так. – Я повесил трубку.

– Ты разговаривал с ним как с ребенком, – упрекнула Мэрджори. – А он много старше тебя.

– Он старше, богаче и лучше выглядит. И он курит.

– А ты опять не начал? Я горжусь тобой, дорогой. Держишься уже почти два месяца, да?

– Шестьдесят один день, пять часов, тридцать две минуты.

– Еще и пятидесяти дней нет.

– Что, обязательно меня в лучших намерениях пресекать? – Я потряс спичечный коробок, взятый с прикроватного столика, и положил его обратно, не воспользовавшись. В доме не было ни одного коробка, иначе я бы дрогнул. Я отказался даже от сигар у Ферди. Иногда нельзя было не испытывать чувство большой гордости за себя. Я натянул пижамные брюки и свитер под горло.

– Я поговорю с ним в гостиной, – сказал я, выключая свет.

Ответа не последовало. Мэрджори обладала способностью засыпать мгновенно. Я зевнул.

Я впустил Ферди и проводил его в гостиную. В кастрюле с вечера осталось какао. Я поставил кастрюлю на плиту и принес из кухни чашки, таким образом у меня была уважительная причина просыпаться постепенно. Ферди мерил шагами ковер в гостиной в таком волнении, что руки его дрожали, когда он прикуривал сигару.

– Только мне не предлагай, – предупредил я.

Он послушно взял какао, но даже не пригубил.

– Сейчас, может быть, ты мне поверишь. – Он внимательно посмотрел на меня, но больше ничего сказать не мог. – Не знаю с чего начать.

– Ради бога, Ферди, сядь.

На нем было пальто импрессарио: черного цвета с барашковым воротником. Еще десять лет назад оно вышло из моды. Он сел и сбросил пальто с плеч величественным жестом.

– Странный район.

– Да, вшивенький, – согласился я.

Он оглядел запыленную комнату, пачку бумаги, подложенную под часы, пятна на диване, прожженный ковер, книги, на форзацах которых карандашом была указана цена.

– Ты бы жил лучше, если бы слушался меня.

– Я думал об этом, Ферди. Почему бы тебе меня не усыновить?

– Ты еще не знаешь, что случилось сегодня ночью.

– Шлегель ударил Бодина?

– Что? Ах да. – Ферди нахмурился, а затем небрежная улыбка подтвердила, что он понял шутку. – Они напали на бедного старого Толли.

– На кого?

– На Толивера, Бен Толивер – член Парламента. Ты провел в его обществе вчерашний вечер.

– Кто на него напал?

– Эта долгая история, Патрик.

– У нас впереди целая ночь, – зевнул я.

– Проклятые русские напали на него. Вот кто.

– Лучше давай все по порядку.

– Как раз перед тем как мы уехали, Толивер позвонил по телефону. За ним следили. У него в машине есть телефон, и он позвонил сказать, что возвращается. Когда ты ушел, я взял машину и поехал ему навстречу.

– Ты говоришь об этом на удивление спокойно. Почему не позвонил в полицию?

– Да, я не с того начал. Я должен был предупредить тебя, что Толивер работает на Сикрет Сервис… теперь, не удивляйся. Я говорю тебе чистую правду, любого можешь спросить…

– Что ты имеешь в виду: я могу спросить любого? Откуда, черт возьми, все знают?

– Любого из тех, кто знает, – чопорно произнес Ферди.

– О’кей, Ферди, теперь понятно. Но меня это не убедило.

– На минуту забудь свою ненависть к Толиверу…

– У меня нет к нему ненависти… Так, только зуб на него имею.

– Да, и я знаю почему, но, если бы ты по-настоящему узнал Толивера, он бы тебе понравился.

– С учетом того, что он работает на Сикрет Сервис.

– Ты хочешь, чтобы я продолжал рассказывать?

– У меня нет жгучего нетерпения, Ферди. Я спал, когда ты позвонил мне из машины.

– Забудь о телефонных звонках. Я знаю, тебя это тоже раздражает.

– Ради бога, продолжай. – Из соседней комнаты Мэрджори крикнула, чтобы мы не очень шумели. Я зашептал: – Толивер работает на Сикрет Сервис и за ним следили, когда он позвонил тебе из своего «бентли». Давай перейдем к тому моменту, когда ты с ним встретился. Что за машина преследовала его?

– Это был не легковой автомобиль. Восьмиколесный грузовик, – с сомнением сказал Фреди. – Я знаю, ты мне не поверишь, но я сам его видел.

– А Толивер был в «бентли»? Он мог запросто уйти от преследования.

– Вначале за ним следовал старый «хамбер истэйт». Толивер понял, что это слежка и притормозил, пропуская «хамбер». И в этот момент большой десятитонный грузовик обогнал их обоих. Толивер оказался в «коробочке». Грузовик шел со скоростью миль пятьдесят в час; «хамбер» подпирал сзади, а водитель грузовика не давал себя обогнать.

– Лихие парни.

– «Хамбер» ударил по заднему бамперу. Толли был крепко напуган.

– Ты мог говорить с ним по телефону?

– Да, он положил трубку на сиденье рядом с собой и кричал. Затем резко затормозил грузовик. Удивительно, как они не угробили Толли.

– Они не пытались это сделать.

– Почему ты так уверен?

– Я не уверен, Ферди, но люди, которые идут на такой риск и такие расходы… Понимаешь, в этом случае проще сделать столкновение летальным, а не наоборот.

– Толли всегда пристегивается.

– Где был ты, когда все происходило?

– В самом конце я пристроился за «хамбером». Они были слишком увлечены и не заметили меня.

– Что произошло, когда они остановились?

– Я тоже остановился, но на достаточном расстоянии впереди. Затем побежал назад к ним. Они так и не обратили на меня внимание. Открыли дверцы машины Толли и попытались вытащить его.

– Он сопротивлялся?

– Толли был без сознания. Он и сейчас еще не пришел в себя. Вот почему я приехал к тебе. Если бы Толли был в норме, я бы спросил его, что делать. Они говорили по-русски. Ты подумаешь, что я шучу, но они говорили на хорошем русском, был лишь очень слабый акцент какой-то местности. Они горожане – проскакивали польские гласные, – если бы мне надо было угадать, я бы предположил, что они из Львова.

– Не изображай профессора Хиггинса, Ферди. Что было потом?

– Да, я должен был рассказать до конца. Грузовик прижал «бентли», когда тот тронулся. Снес «бентли» крыло… Думаю, Толли хорошенько тряхнуло.

– Кто-нибудь обратил внимание на инцидент?

– Полицейская машина подъехала сразу же, как только мы все остановились. Полицейские посчитали, что это обычная авария. Бок у «бентли» был продавлен и разорван… крыло отогнулось назад. Не заметить этого было нельзя.

– И что сделали русские, когда приехала полиция?

– Так, ты начинаешь признавать, что это были русские, – хорошо.

– Что они сделали?

– Ты же знаешь, что бывает в таких случаях – проверка прав, страховки, тест на алкоголь.

– Но Толивер был без сознания.

– Мне позволили увезти его домой. Все были заняты с полицией, когда я уехал. Я сделал вид, что приехал одновременно с полицией. Никто из них не заподозрил, что я знаю, как все было на самом деле.

– Пей какао.

Знаю, вы подумаете, что я плохо обращался с Ферди, но я слишком давно знаю Фоксуэлла. Говорю вам, речь вполне могла идти об обычной дорожной аварии: два водителя, говорящие с сильным акцентом, ругались с пьяным Толивером, который чуть не убил их, выехав на красный свет.

– Я записал регистрационные номера и грузовика, и «хамбера». Ты не выяснишь, кому они принадлежат? И узнай, что полиция сделала с русскими.

– Сделаю, что смогу.

– Завтра?

– Хорошо.

– И, Патрик, ты должен помнить, что Толивер действительно работает на британскую Сикрет Сервис.

– А какая разница?

– Я имею в виду… не позволяй предрассудкам увести тебя в сторону.

– Послушай, Ферди. Толивер пьяница. Его выкинули с кабинетной работы, потому что он пьяница. В прошлом очень сурово обходились с пьяницами.

– Он по-прежнему член Парламента, – возразил Ферди.

– У него очень мало шансов быть переизбранным на следующих выборах. Но я хочу остановиться на том факте, что Толивер был членом коммунистической партии в сорок пятом и в сорок шестом годах. Его кандидатура никогда не будет рассматриваться для работы в спецслужбах, я уж не говорю о Сикрет Сервис.

– Откуда ты знаешь? Я имею в виду, что он был коммунистом.

Много лет назад я читал досье на Толивера, но не мог же я об этом сказать Ферди: «Это не секрет. Спроси любого».

Он улыбнулся:

– Толивер учился в Оксфорде на курс старше меня, в другом колледже, но наши дороги постоянно пересекались. Ему было тяжко. Отец едва помогал Толли. У нас у всех были машины, карманные деньги, а он, бедняжка, по вечерам выполнял всякую вшивую работу, чтобы свести концы с концами. Никогда не бывал на вечеринках. Беда была еще и в том, что он особо не блистал в учебе. Конечно, это не преступление быть средним, совсем не преступление, но вследствие этого он должен был сидеть за учебниками всегда и везде, когда не занимался мытьем посуды или какой-нибудь другой работой. Этого достаточно для кого угодно, чтобы присоединиться к коммунистам, разве не так?

– Ты разбиваешь мое сердце. А как насчет тех бедных ублюдков, которые даже не продвинулись дальше средней школы. Многие из них умнее Толивера и более здравомыслящие.

– Ты не любишь его, я знаю. Трудно оценить ситуацию, когда преобладают личные чувства.

– Ферди, ты не в том положении, когда можно судить людей отнюдь не блещущих. Или тех, кто позволяет личным чувствам воздействовать на их оценки других людей. Толивер не сотрудник разведывательной службы, я готов биться об заклад.

– Ты все еще хочешь получить регистрационные номера?

– Давай. Но уясни, Толивер не имеет ничего общего с британской Сикрет Сервис, а те люди не русские. Или, по крайней мере, не русские шпионы.

– Тогда кто они?

– Я не знаю, кто они, Ферди. Может быть, продавцы красного вина или делегация из журнала «Вкусная и здоровая пища». Но они не русские шпионы. А сейчас сделай мне одолжение, иди домой и забудь обо всем.

– Но ты проверишь номера?

– Проверю.

– Я бы пошел, но с этой игрой Шлегель…

– …убьет тебя голыми руками. Ты прав.

– Ты считаешь это смешным, а не приходило тебе в голову, что все это может быть делом рук Шлегеля?

– Потому, что он скрестил шпаги с Толивером на вечеринке? Если этого достаточно, то почему я не могу стоять за этим?

– Я должен был к кому-то обратиться, – сказал Ферди, и я понял, что он хорошо продумал мое предположение.

– Я пошлю Шлегелю записку, что опоздаю.

– Ему это не понравится, – Ферди прикусил губу.

– Мне не придется выслушивать его недовольство. Ты выслушаешь.

На светофоре вспыхнул зеленый свет; спортивный автомобиль с разбитым глушителем обогнал молоковоз, громыхавший так, будто переезжал свежезаделанную яму на дороге.

– Никогда не привыкну к этому продолжающемуся всю ночь движению, – сказал Ферди.

– Мы не можем все жить на двух акрах в Кэмпден Хилл, Ферди, – возразил я. – Будет ужасное перенаселение.

– О, дорогой, я не хотел тебя обидеть. Просто хотел сказать, что не представляю, как здесь можно уснуть.

– Не представляешь? Перестань болтать и я тебе покажу.

– Да, ты прав. У тебя еще что-нибудь есть?

Это мне нравилось в Фоксуэллах – «у тебя еще что-нибудь есть», как будто это он делает мне одолжение.

Глава 10

«Действия гражданского правительства не включаются в военные игры».

Правила ведения военных игр. Центр стратегических исследований. Лондон.

Новые значки службы безопасности, которые установил для нас Шлегель, казались подходящей штукой, чтобы произвести впечатление на полицейских детективов-сержантов. Я подтолкнул свой значок через заваленный всякой всячиной стол сержанта Дэвиса. Он очень медленно прочитал мои данные, словно искал орфографические ошибки, попытался надломить пластиковую основу, попробовал застежку с обратной стороны значка, согнул значок между пальцами. После этих всех испытаний значок был небрежным жестом возвращен мне: Дэвис просто перебросил его через стол. Значок упал между папками, озаглавленными «Предотвращенная гибель людей (курсанты)» и «Связь с общественностью». Сержант наблюдал, как я вылавливал кусочек пластика из бумаг и клал в карман.

– Ну и? – спросил он.

«Ну и?» – как будто он нашел какое-то нарушение на значке: оскорбительную анаграмму или усмешку на фотографии.

– Ну и ничего, – ответил я, но он не успокоился. Отодвинул в сторону бумаги, с которыми работал, даже не заметив, что перемешал их.

– «Бентли», – прочитал он на найденном листке. – Два сорок пять утра. – Это был классический полицейский. Об этом свидетельствовало не только «два сорок пять утра», но и короткая прическа, и до блеска начищенные туфли.

– Да, именно так.

– И вы выступаете от имени…

– Водителя, Толивера.

– Был без сознания.

– Да.

Он внимательно прочитал бумаги и поднял глаза.

– Все эти… – Лицо стало задумчивым: он искал подходящие слова. – Все эти «шпионь сейчас – заплатим позже», кредитные карточки… – Он указал на карман, в который я положил значок: – Это на меня не действует. И «бентли» тоже. – Дэвис махнул рукой, показывая, что еще не закончил. – Я расскажу вам столько, сколько рассказал бы парню из местной газетенки. Ни больше, ни меньше.

В кабинет вошла женщина в форме полицейского. Она принесла две кружки теплого чая. На кружке сержанта была цветная фотография королевы, на моей – Питера Рэббита.

– Спасибо, Мэри. – Он опять перетасовал бумаги, застенчиво прячась за ними, как флиртующий любитель оперы времен короля Эдуарда. – Грузовик столкнулся с зеленым «бентли»… – Он прервался и посмотрел на меня. – Ничего загадочного. Несоблюдение сигналов светофора, гидравлические тормоза, машины двигались слишком близко друг к другу – десятки подобных случаев каждый день.

– Вы считаете, что данный случай не для полиции?

Он посмотрел на часы.

– А вы, ребята, действительно отрабатываете свои деньги. Сейчас только десять минут девятого. Я думал, что только полицейские и грабители встают так рано.

– Вы считаете, что полиции здесь делать нечего?

Его голос поднялся на один тон:

– Дело полиции? А почему мы должны этим заниматься? Тест на алкоголь ничего не показал, права, страховка, путевка – все в порядке. Грузовик остановился на красный свет, у «бентли» повреждено переднее крыло. Такое повреждение говорит само за себя, согласны? Если ваш босс, Толивер, послал вас сюда, чтобы спасти свою незапятнанную репутацию, ему не повезло, ничего поделать нельзя.

– Толивер без сознания.

– Точно, я забыл. Тем не менее мой ответ остается прежним. – Он еще немного почитал бумаги, а потом начался детский лепет: – Констебль записал имена водителей грузовика, но вы можете сказать своему боссу, что он напрасно теряет время. Суд в подобных случаях всегда принимает во внимание свидетельство полицейских, а полицейские скажут, что ваш парень не соблюдал дистанцию. Если он хочет, чтобы его обвинили в неосторожном вождении, он получит свое.

– Возможно, это более серьезное преступление, чем простое дорожно-транспортное происшествие, – сказал я.

Дэвис слегка присвистнул – изобразил удивление.

– Вы что, пытаетесь на что-то намекнуть нам, мистер Армстронг? – Он произнес слово «нам» так, будто подразумевал под этим всю полицию Западного мира.

– Я пытаюсь вас кое о чем попросить.

– А я не понимаю вашу просьбу. Да, я очень глуп в это раннее утро четверга.

– Но сегодня вторник.

– Нет, сегодня… а, я думал, вы окажетесь комедиантом.

– Сержант, десятитонный грузовик, резко затормозивший перед другим автомобилем, – неплохой способ убить человека, разве нет?

– Это рискованный способ убийства, мистер Армстронг, по ряду причин. Для начала: смерть в подобном случае привлекает внимание газет, и умысел может быть установлен. Черт, у нас в подобных случаях достаточно свидетельств прохожих. – Он загнул палец, показывая, что это первая причина. – Я не повторяюсь насчет светофора, но хочу напомнить, что ваш босс не погиб…

– Он не мой босс.

– Кто бы он ни был, он жив. И это доказывает, что никакой маниакальной попытки убить его не было. Они затормозили достаточно осторожно, иначе он был бы похоронен в обломках, где-нибудь в дифференциале грузовика. Поэтому не говорите мне об убийстве.

Дэвис обнаружил в заявлении Ферди те же изъяны, что и я. С этим не поспоришь. Попытка убийства возможна, но вероятность ее очень мала: «Прямо за ним стоял „хамбер истэйт“».

– Да, целая процессия машин в обе стороны… Половина этого проклятого мира ездит по Лондону всю ночь, разве вы не знаете? Меня бесит, почему они не направляются домой спать, но это происходит каждый день. В любом случае, другие машины подъехали слишком поздно, чтобы что-то видеть.

– В самом деле?

– Что я должен был делать, пытать их водой?

– Но если появится что-нибудь новое, вы мне позвоните?

– Хорошо, оставьте свою фамилию и номер телефона у дежурного сержанта.

– Вы хотите отнести этот случай в статистику обычных ДТП. Почему?

Он обыскал все свои карманы в поисках сигареты, но я ничем не мог ему помочь. В конце концов Дэвису пришлось пересечь кабинет и взять пачку сигарет из кармана плаща. Мне сигарету сержант не предложил. Он взял одну сигарету, осторожно прикурил и закрыл пачку золотого «Данхилла». Потом сел и на лице его появилось подобие улыбки:

– У нас есть свидетель, вот почему, мистер Армстронг. Достаточно честно? Могу я теперь вернуться к своей работе?

– Какой свидетель?

– В машине с Толивером была женщина. Перед тем как доктор дал ей успокоительное, она подписала для нас заявление. Это была авария – ни паники, ни убийства, просто одно из тех статистических ДТП, о которых вы упомянули.

– Кто она?

Он взял маленькую черную книгу:

– Мисс Сейра Шоу, «Тэррин дю Шеф» – похоже на французский ресторан, да? Вы навестите ее, но смотрите, чтобы она не вызвала полицию. – Он улыбнулся: – Войдите к ней, но сделайте это осторожно, если понимаете, что я имею в виду.

Я встал и кивнул на прощание.

– Вы не допили чай, – сказал он.

Дэвис вытащил этого чертового свидетеля, как фокусник сюрприз из рукава, и сейчас был очень собой доволен.

– Могу я получить имена и адреса водителей грузовика? – спросил я.

– Вы ведь знаете, что я не имею права этого делать. – Но начал листать страницы. Потом перевернул один из листков так, чтобы я мог прочитать, встал и отошел.

– Они опаздывали на теплоход, – раздался позади меня его голос. – Вы посчитаете ненормальным, что польская фирма по производству мясных консервов послала грузовик и водителей сюда, чтобы они вернулись порожняком, но, мне кажется, парни знают, что делают.

– Может быть, эта индустрия у них национализирована, – предположил я. Фамилия была польская, длинная, адрес в Лондон-Уолл.

– Вы не допили чай, – опять напомнил сержант.

– Пытаюсь бросить, – пошутил я.

– Не надо бросать пить чай, – посоветовал Дэвис. – Бросьте играть в полицейского.