Текст книги "Рассказ о шпионе"

Автор книги: Лен Дейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

«Разведка и шпионаж (с их плюсами и минусами) планируются в соответствии с разделом 9 Программного руководства Центра. Командиры единолично ответственны за информацию, недостоверную или иную, собранную не в рамках ведения военных игр, т. е. во внеслужебное время».

Правила ведения военных игр. Центр стратегических исследований. Лондон.

Я почти решил не ходить к мисс Шоу, но это даст Ферди возможность потом долго еще скулить. «Тэррин дю Шеф» оказался перестроенным магазином в Мэрилбоун. «Французский ресторан» – красовалась золоченая надпись на окнах бывшего магазина, зал ресторана был скрыт за большими сетчатыми шторами.

Меню вставлено в подсвеченную рамку на входной двери. Написано оно от руки витиеватым почерком, что, по замыслу хозяина заведения, служило для англичан фирменным знаком французского ресторана. На двери висела табличка «Закрыто», но, когда я толкнул дверь, она открылась. Я потянулся, чтобы не дать колокольчику известить о моем появлении.

Место было отвратительное. Изогнутые деревянные стулья перевернуты на столы. Зал был оформлен под французское бистро тридцатых годов, с эмалированными рекламными объявлениями, мраморными крышками столов, замысловатыми зеркалами на каждой стене. Обломки пробок, бумажные салфетки и окурки были сметены в аккуратную горку в углу зала под раздаточным окошком. На стойке выстроились ножи, старые бутылки с воткнутыми в них разноцветными свечами и стопка свежевыстиранных красных скатертей. В ресторане стоял запах горелого чеснока, старинных сигар и чищенного картофеля. Я прошел на кухню. Из погруженного в сумрак двора за кухней был слышен тихо напевающий мужской голос, а также звон металлических крышек и мусорных баков.

Из кухни вниз в чулан вели две ступеньки. В чулане помещалась морозильная камера, гудевшая рядом с металлической ванной, наполненной чищенным картофелем. Тут же стоял большой пластиковый ящик с сухим льдом, пар ото льда серыми кобрами выбирался вверх. Вычищенный стол был освобожден под электрическую швейную машинку, включенную в розетку над столом. На спинке стула висел темный мужской пиджак. Но не пиджак привлек мое внимание, а шкатулка из манильской пеньки. Она была засунута под материал, но не слишком глубоко, чтобы ее нельзя было не заметить. Я вытащил шкатулку и открыл. На крышке был нарисован неуклюжий мужчина, размеры аккуратно указаны красными чернилами. Все остальное содержимое составляли фотографии.

Фотографий насчитывалось около дюжины, и они меня потрясли больше, чем те, что я обнаружил в своей бывшей квартире. На них был запечатлен все тот же мужчина, сфотографированный рядом с моей машиной, с моими родителями, но в этот раз фотографии были лучшего качества, и я мог более детально рассмотреть лицо моего двойника. Он был более чем на пять, а может быть, даже на пятнадцать лет старше меня: грудь колесом, копна волос, большие руки с короткими толстыми пальцами.

Никаких бумаг я в шкатулке не обнаружил, ничего, что могло бы рассказать о роде занятий незнакомца или его семье или о том, что он предпочитает на завтрак. Ничего, что подсказало бы мне, почему кто-то выбрал этого мужчину, чтобы усадить в мою машину, одеть в мою одежду, поставить с моими родителями рядом, поместить в рамки его фотографии и повесить их в моей бывшей квартире. Но фотографии открыли кое-что о людях, затеявших все это. В первый раз я понял, что оказался против кого-то, обладающего значительной силой и средствами. И этот некто обладал всей властью службы безопасности, например, службы безопасности русских. По причинам, которые я не мог понять, на одной из фотографий мой двойник был переодет в форму контр-адмирала советского ВМФ. На дальнем плане другой фотографии было расплывчатое, но не вызывающее сомнений изображение эсминца класса «Таллинн». Была ли эта фотография сделана в солнечный день в одном из британских портов или в Александрии, или в Большом Мальтийском заливе?

Деревянные ступени заскрипели под чьими-то шагами. Затем раздался стук двери в холодной комнате и шаги по кафелю. Я закрыл шкатулку и сунул обратно под сукно, где нашел ее. Потом быстро отступил назад и схватился за дверную раму, как, по моему мнению, должны делать моряки. Спрятался за косяк.

– Кто вы? – Она стояла в другом проеме. Позади нее находилось хранилище продуктов. Через открытую дверь я мог рассмотреть холодную комнату. Там лежала сетка с овощами, стояла мраморная плита, а на ней разложенный по тарелкам и украшенный веточками петрушки паштет. Движение воздуха включило термостат в холодной комнате и начала работать система охлаждения. Звук был громкий, вибрирующий. Девушка закрыла дверь.

– Кто вы? – спросил я. Это была мисс Шоу, хорошо одетая и без признаков приема успокоительного, и я принял правильное решение. Она оказалась классической блондинкой лет двадцати пяти. Ее длинные волосы посередине были разделены пробором и ниспадали вперед, обрамляя лицо. Кожа имела смуглый оттенок, мисс Шоу не нуждалась в косметике и знала это.

Она вошла так неожиданно, что я на мгновение растерялся, внимательно рассматривая ее.

– По поводу аварии, – вымолвил я.

– Кто вас впустил?

– Дверь была открыта, – объяснил я. Стройный мужчина в ярких хлопчатобумажных брюках поднялся по лестнице и замер. Он был вне поля ее зрения, но она знала, что он здесь:

– Это ты оставил дверь открытой, Сильвестр?

– Нет, мисс Шоу. Это парень, что принес мороженое свиное филе.

– Вот и объяснение, – сказал я. – Эти ребята с морожеными филе…

Я улыбнулся девушке улыбкой, которую уже с год не использовал.

– Авария, – она кивнула. – Пойди и посмотри, чтобы дверь была закрыта, Сильвестр. – На шее у нее висел желтый матерчатый метр, а в руке мисс Шоу держала темно-синий рукав форменной тужурки. Она скатала рукав.

– Да, мне звонил сержант из полиции, – повторила она, стройная, но не настолько, чтобы просочиться сквозь пальцы, и на ней был этот обалденный бледно-голубой свитер из кашмира, который так подчеркивал ее глаза. На ней была хорошо сидящая темная твидовая юбка и туфли на низком каблуке и с поперечным ремешком. Такие туфли очень удобны для долгих прогулок в сельской местности.

– Он разрешил выбросить вас, если будете надоедать.

Я ожидал услышать высокий голос, но он оказался мягким и нежным.

– Он подобным образом с вами разговаривал?

– Полицейские сегодня такие молодые.

– И сильные.

– У меня не было возможности в этом убедиться, – вздохнула она. Затем отложила в сторону синий рукав с большей, чем необходимо небрежностью и подняла руку, приглашая меня назад в кухню. Все это время она отвечала мне моей же суперулыбкой, сто крат отрепетированной, как учила няня. Что называется зуб за зуб.

На кухне она взяла два стула и поставила их друг против друга. Сама села на тот, что был обращен к двери. Я тоже сел. Мисс Шоу улыбнулась, положила ногу на ногу и поправила юбку так, чтобы я не увидел ее панталоны.

– Вы из страховой компании? – Она обняла себя, как будто ей внезапно стало холодно.

Я достал небольшой черный блокнот и начал большим пальцем листать страницы, как это делали, насколько я помню, агенты страховых компаний.

– И в эту маленькую книжечку вы все записываете?

– В действительности я использую ее для гербария, но я включил магнитофон, вмонтированный в наручные часы.

– Как забавно.

Блондин вернулся в кухню. С крюка за дверью он снял ярко-розовый фартук и осторожно надел его, как будто боялся испортить прическу. Потом начал раскладывать латук по деревянным чашкам.

– Оставь это пока, Сильвестр. Мы разговариваем. Принеси вино.

– Мне будет нужна теплая вода.

– Просто принеси бутылки из подвала. Мы долго не задержимся.

С видимым облегчением он покинул нас. Сзади на одежде у него были нашиты ярко-красные заплаты. Парень медленно спустился по лестнице.

– Зачем ему нужна горячая вода? Приклеивать этикетки Моутона Ротшильда на алжирское вино? – спросил я.

– Какая хорошая идея, – произнесла она голосом, рассчитанным на то, чтобы доказать, что кашмир должен подчеркнуть ее темперамент.

– Вы были с мистером Толивером, когда произошла авария?

– Да.

– И вы с ним были…?

– Друзьями.

– Да, друзьями.

– Еще одна подобная догадка, и вы уйдете. – Она одарила меня неповторимой улыбкой Снежной королевы, чтобы я продолжал гадать.

– Вы выезжали на обед?

– С друзьями – коллегами по бизнесу, я бы сказала, – мы возвращались ко мне домой. Мы ехали по Северной окружной дороге, когда произошла авария, или где-то рядом с ней, как мне потом сказали.

Я кивнул. Она была не из тех, кто опознает Северную окружную дорогу.

– Водитель грузовика затормозил слишком резко. Он не рассчитал дистанцию.

– Полиция сказала, что грузовик остановился на красный свет.

– Сегодня днем сержант Дэвис подвез меня, чтобы забрать «бентли». Там я все и уточнила. Он сказал, что это обычная вещь – займет минут тридцать или около того, а потом он отвезет меня домой.

Счастливчик сержант Дэвис. Если бы она была престарелой пенсионеркой, он, должно быть, предоставил бы ей возможность отправиться за «бентли» на автобусе.

– Какого цвета был грузовик?

– Каштановый и бежевый.

– И в нем было два водителя?

– Да, два. Хотите кофе?

– С большим удовольствием, мисс Шоу.

– Сейра все приготовит. – Она отключила кофеварку и налила нам две чашки. Затем накрыла кофейник большим стеганым чехлом. Кухня была узкая со множеством машин и механизмов. Все полотенца для посуды были украшены цветными картинками и росписью. На стене висела схема, которую я вначале принял за рисунок атома водорода, но при ближайшем рассмотрении она оказалась гербарием. Сейра поставила передо мной на стол печенье, масло и джем. Ее руки были элегантными, но ухаживала она за ними, видимо, сама. Я ел печенье, пока она подогревала молоко и проверяла насадку с чеками. Я так и не понял, носит ли она бюстгальтер.

– Вы не выглядите слишком расстроенной, – сказал я.

– Это вас обижает? Бен был другом моего отца. Мы встречаемся два-три раза в год. Он считает своим долгом пригласить меня на обед, но говорим мы мало, в основном о моих родителях. – Она смахнула со свитера крошки и раздраженно вздохнула: – Такая неуклюжая, как я, всегда должна надевать фартук. – Она повернулась ко мне и подняла руки. – Посмотрите на меня: я пробыла на кухне всего две минуты. – Я посмотрел на нее. – Так смотреть не надо, – попросила она. Раздался звонок электрической духовки и загорелась красная лампочка. – Вы ведь не совсем из страховой компании, вы мистер… – она поставила в духовку приготовленную пиццу и выставила таймер на О.

– Армстронг. Нет, я репортер, работаю на сержанта Дэвиса.

Сейра кивнула; она и этому не поверила.

– Это было дорожно-транспортное происшествие, мистер Армстронг. И, если честно, виноват Бен. Он ехал очень медленно: считал, что должен слышать работу двигателя.

– Владельцы «бентли» всегда прислушиваются к двигателю.

Она не поддержала мои обобщения о владельцах «бентли». Возможно, знала о них больше, чем я.

Сейра протянула мне еще печенье. Я смотрел на нее взглядом, который ей не понравился.

– Дорога была сухая и светофор работал исправно?

Она сделала глоток кофе, прежде чем ответить:

– Да, для обоих. – Она опять сделала паузу. – Вы всегда смотрите так обеспокоенно?

– Что меня беспокоит, мисс Шоу, так это то, как вы во всем уверены. Обычно свидетели очень неуверены в своих ответах, а вы даже в сумерках смогли рассмотреть, что машина была коричневой. Это почти телепатия.

– Я телепатка, мистер Армстронг.

– Тогда вы должны знать, что прошлой ночью я был на обеде вместе с мистером Толивером. Мне казалось, что его никто не сопровождает, если вы, конечно, не прятались в студне.

Она взяла чашку с кофе и занялась ложкой, решая, сколько сахара положить. Не поднимая глаз Сейра спросила:

– Надеюсь, вы не сказали об этом в полиции?

Я продолжил завтрак еще одним печеньем. Она продолжала:

– Это сложная ситуация – о, ничего такого. Бен подобрал меня вчера вечером у моего друга – подруги, – я не хотела впутывать во все это полицию. Я не думаю, что в этом есть какая-то надобность, согласны?

Время от времени она обнимала себя, как будто ей холодно или она нуждается в любви, или чтобы убедиться, что ее руки все еще целы. Так она сделала и сейчас.

– Возможно, нужды нет, – сказал я.

– Я знала, что вы хороший человек. – Она сняла шелковый чехол с серебряного кофейника и налила мне кофе. – Такие дела… Я знала, что меня вычислят. Даже когда я была еще ребенком, у меня не получалось безнаказанно соврать.

– Что вы делали, когда машина остановилась?

– О, стоит ли об этом говорить?

– Думаю, стоит, мисс Шоу. – В этот раз она не просила называть ее Сейрой.

– Я знала, что он в коме – он не был в полубессознательном состоянии или просто оглушен. Нас учили в школе оказывать первую помощь. Пульс почти не прощупывался и было много крови.

– Вы довольно спокойно говорите об этом.

– А вы более счастливы с девушками, которые запрыгивают на стол и задирают юбки…

– Конечно, – сказал я без всякой интонации.

– …при виде мышц.

Я надеялся, что, если она разозлится чуть сильнее, то скажет что-нибудь стоящее. Сейра опять села, сбросила туфли и подогнула ноги под стул. Она улыбнулась:

– Вы прорвались сюда при помощи какой-то чепухи о страховой компании. И вы же называете меня ни больше ни меньше как лгуньей. Вы упрекаете, что я недостаточно расстроена, а сами сорите второсортными шуточками. И все ждете, что я не попрошу вас уйти и не спрошу, кто вы, черт возьми.

– Спросите.

– Один из секретных помощников мистера Толивера. Я хорошо знаю, кто вы.

Я кивнул.

– Вы не очень хорошо справляетесь со своей ролью. Ничего удивительного, что все так смешалось.

– Что смешалось?

– Неважно, – она тяжело вздохнула.

Из чулана раздался голос блондина:

– Я не могу найти красное вино.

– Проклятые рыжие, – вымолвила она. Но потом пожалела о потере самообладания: – Я иду, Сильвестр. Только провожу своего гостя.

Я налил себе еще немного кофе.

– Ваш кофе так хорош. Не могу напиться, – похвалил я.

Она нахмурила брови. Это ужасно – быть настолько хорошо воспитанным, что не можешь выгнать посетителя из своего ресторана.

– На лавке нет? – спросила она.

– Я везде смотрел, – настаивал парень.

Девушка встала и заспешила вниз по скрипучим ступеням. Пересекая комнату, я слышал, как она разговаривала с Сильвестром. Я взял темно-синюю форменную тужурку и расстелил ее на столе. Это был рабочий офицерский китель со стоячим воротником. На груди было множество орденских планок, а на манжетах – кольца, соответствующие званию контр-адмирала советского ВМФ. Я отряхнул китель и поспешно повесил его на место. Мне понадобилось мгновение, чтобы вернуться к своему стулу, а красавица мисс Шоу была уже в дверях.

– Нашли вино? – вежливо спросил я.

– Да, – ответила Сейра. Ее глаза сверлили меня, и я вспомнил шутку о телепатии. – Я почти забыла, – начала она, – вы не купите пару билетов на наш спектакль?

– Какой спектакль?

– Мы все любители, но двое ведущих актеров очень хороши. Вам это обойдется всего в пятьдесят пенсов за билет.

– Что вы играете?

– Я не помню названия. Это о русской революции – броненосец «Потемкин», – вы, должно быть, видели фильм. Пьеса не такая политизированная, любовная история и только. – Она поднялась, давая понять, что я должен идти.

И когда эта девушка на что-то намекает, она делает это с величайшим великодушием. Она стояла подбоченясь и трясла головой, чтобы отбросить назад светлые волосы и окончательно убедить меня, что не носит бюстгальтер.

– Я знаю, вы думаете, что я неискренна, – сказала она мягким, нежным, сексуальным голосом.

– Можно так сказать, – подтвердил я.

– Вы не правы. – Она прошлась рукой по волосам так, как это скорее делают модели, а не владелицы ресторанов. Голос упал еще ниже, когда она сказала: – Я просто не привыкла, чтобы меня допрашивали. – Сейра остановилась позади меня, но я не повернулся.

– Вы неплохо играете для любителя, – сказал я, не двигаясь со стула.

Она улыбнулась и положила руку мне на плечо. Я чувствовал ее тело, когда она прижалась ко мне.

– Пожалуйста, – сказала Сейра.

Как мне передать звук ее голоса?

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– Ты хочешь, чтобы меня арестовали?

Теперь я чувствовал не только ее духи, это был набор запахов: картошка, которую она чистила, тальк, которым она пользовалась, твидовая юбка и тело под ней. В другое время и в другой обстановке я представлял бы для нее легкую добычу. Я сказал:

– Однажды я пошел на выставку мод в Париже. Нужно было протискиваться через толпу специалисток с острыми локотками, сидеть пришлось на крохотном, почти игрушечном стульчике. Из-за вельветовых кулис мы слышали крики моделей. Они ругались и дрались за зеркала, щетки для волос, застежки. Неожиданно накал ламп уменьшили до мощности свечей. Раздались легкие звуки скрипки и кто-то распрыскал в воздухе «Шанель». Старые дамы издавали шелест шелковых перчаток.

– Я тебя не понимаю. – Мисс Шоу снова придвинулась.

– О, это взаимно, – ответил я. – И никто не сожалеет об этом больше меня.

– Я имею в виду выставку мод.

– Она научила меня всему, что я знаю о женщинах.

– Чему же?

– Я не уверен.

Из чулана опять раздался голос Сильвестра:

– Сейра, «Шабле» подойдет?

– Нет, не подойдет, чертов рыжий педик, – закричала она. Сильвестр стоял на пороге, но слова были предназначены для меня.

– Боюсь, что у меня еще много вопросов, – сказал я.

– Придется подождать. Я должна готовить завтрак.

– Лучше пока отложите готовку.

Она посмотрела на часы и вздохнула:

– Вы не могли выбрать более неудачное время.

– Я могу подождать.

– О боже! Послушайте, приходите на завтрак – в зал. Потом мы обсудим ваши вопросы.

– Я уже приглашен на завтрак.

– Приводите ее с собой.

Я поднял брови.

– Я говорила вам: я телепатка. – Она заглянула в большую книгу. – Стол для двоих в час дня? У вас будет время выпить. – Сейра сняла колпачок с позолоченной ручки. – Как, вы сказали, ваше имя?

– Вам трудно отказать.

– Прекрасно, – она приготовилась записывать.

– Армстронг.

– И я дам вам билеты на спектакль. – Она подошла к двери и позвала: – Сильвестр! Какого черта ты там делаешь внизу? Нам нужно уйму дел переделать до завтрака.

Глава 12

«В целях проверки время военной игры может быть перенесено вперед, назад или остановлено, чтобы, используя скачок во времени, снова проиграть необходимую ситуацию. Никакие апелляции при этом не принимаются, за исключением того, что к началу этой проверки не было получено письменного уведомления».

Правила ведения военных игр. Центр стратегических исследований. Лондон.

Когда я вернулся, то поднялся на центральный пост. Шлегель звонил по телефону. Еще не было поздно, однако я знал, что мимо него просто так не пройдешь.

– Сукин сын! – рявкнул он и бросил телефонную трубку на рычаг. Я, правда, не испугался: это была его манера. Он расходовал слишком много энергии на все, чем бы он ни занимался; такую активность я замечал и раньше у коренастых коротышек, таких как Шлегель. Он с досадой хлопнул кулаком в открытую ладонь.

– О господи, Патрик. Ты же сказал – один час.

– Но вы же знаете, как это бывает.

– Нужно мне твои чертовы извинения! Самолеты – все это чепуха. Твой приятель послал ледоколы встречным курсом вдоль мурманского берега. Ледоколы с гидролокационными буями… Понятно? Он хочет определить положение и вычислить обе подлодки.

– Это неплохо, – восхитился я. – До этого еще никто не додумался. Может быть, именно поэтому русские и держат два атомных ледокола так далеко на западе.

У Шлегеля были проворные руки, и он вдруг вскинул их на меня так, что указательные пальцы воткнулись в мою рубашку.

– Мне дали двух адмиралов, и я собрал из Норфолка команду посредников, контролирующих действия «синих».

Он подошел к телетайпу, выдернул из него немного бумаги, оторвал ее от рулона, скомкал и швырнул комок через комнату. Я промолчал.

– А твой приятель Фоксуэлл выбрал именно этот момент для демонстрации, как коммунисты могут уделать нас по всем статьям.

Он показал на планшетный стол. Пластиковые кружки указывали те места, где Ферди стер ядерные подлодки. Две подлодки, идущие на замену со стороны Исландии и Шотландии, двигались вдоль мурманского побережья и должны были быть обнаружены буйками Ферди.

– Они обнаружат эти подлодки ближе к полюсу, – сказал Шлегель с сарказмом. Он подхватил свою куртку и встал в одной рубашке, перебросив куртку через плечо и держа ее большим пальцем за вешалку. Остальные пальцы обхватили его широкие красные подтяжки. Потом он влез в куртку и одернул рукава. У этой униформы сверху донизу был какой-то кургузый вид, однако Шлегель смотрелся в ней, как маленький Цезарь.

– Откуда нам знать, будут ли русские такими же ненормальными, как сейчас, если начнется реальная война? – сказал я.

– И оставят Карское море вообще без прикрытия? – Он затянул узел галстука.

– Все будет в порядке. – Я посмотрел на часы оперативного времени, которые ходили в зависимости от запрограммированных компьютером скачков во времени. Я взял розовые листки радиограмм, полученных от посредников «синих», и попытался вызвать на связь подводные лодки, выведенные из строя.

– Да они все равно не ответят, – сказал Шлегель. Я заметил, что на электронном табло подлодки высвечивались как действующие, а не вышедшие из строя. Я заглянул в служебные инструкции и сказал:

– Нам не мешало бы заложить в программу идеи Ферди и еще учесть все ледоколы, которые доступны русским. А потом сделать это снова, причем предусмотреть возможность поражения каждого ледокола.

– У тебя-то все на мази, – буркнул Шлегель. – Тебе-то не нужно в конце недели ехать на разбор с этими ребятами. Когда они вернутся в Норфолк, всех дерьмом измажут, попомни мое слово.

– Так что же, значит, в наших планах не предусматривалась надежная оборона русского материка, как было задумано?

– С чего ты взял? – бросил Шлегель. У него была привычка проводить указательными и большими пальцами по лицу вниз, как бы стирая с лица печать озабоченности и возраста. Сейчас он это и сделал.

– Флот приходит сюда только с одной задачей: они хотят всем показать, что они заодно с Пентагоном, и убедить, что эти дурацкие вояжи нисколько не грабят их бюджет.

– Наверное, так оно и есть, – сказал я. Шлегель презирал людей из Командования стратегической авиацией и с удовольствием пошел на союз с флотом, используя любой шанс насолить им.

– Наверное! А чем же, по-твоему, такой матерый десантник, как я, занимается здесь, в этой игральной комнате? Я был одним из первых претендентов на звание адмирала подводного флота. – Он задвигал челюстью, как будто хотел плюнуть, но не плюнул, а снова включил связь:

– Этап номер 8.

Он проследил за часами оперативного времени, на которых стрелки быстро передвинулись на 14.30.

– Ну, теперь им уж точно придется вычеркнуть эти подлодки, – сказал я.

– Они скажут себе: паковый лед повредил радио и для следующего этапа.

– Теперь одна из подлодок должна скоро готовиться к пуску ракеты, – сказал я.

– Они могут перенацелить ракеты-носители перед пуском? – спросил Шлегель.

– Нет, – сказал я, – но они могут задать другие цели для разделяемых боевых головок ракет.

– Значит, это будут разделяющиеся ракетные головные части, без автономного наведения?

– Да, их как раз так и называют: разделяющиеся РГЧ.

– Это то же самое, что слепить ракеты «Посейдон» и «Поларис» вместе.

– И не только, – сказал я.

– Да, и при этом получается побольше количества и качества, – добавил Шлегель. – И не только?! А сколько? Черт возьми, почему мне приходится из всех вас вытягивать информацию клещами?

– Таким образом, ударная мощность каждой ракеты увеличивается в несколько раз. Разделяемые РГЧ эффективнее всего использовать по разбросанным целям.

– Типа шахтных пусковых установок?

– Да, типа пусковых шахт, – ответил я.

– А как сработает компьютер? Например, для поражения десяти шахт пусковых установок?

Я ответил:

– Ну, если не будет ошибок в программе и «экстремальных погодных условий», то вероятность поражения стопроцентная.

– Прелестно, – сказал Шлегель.

Я был помощником Шлегеля, и в мои обязанности входило предоставлять ему информацию обо всем, что он хотел знать. Но я подозревал, что Шлегель негласно приложил свою руку в игре в пользу адмиралов «синих», и поэтому чувствовал, что бросил Ферди в беде.

– Разрешите мне дать Ферди информацию о воздушной разведке дрейфующих льдов и температуре воды?

Шлегель подошел ко мне вплотную.

– Патрик, послушай мой совет. Твой приятель находится под надзором.

– О чем вы говорите?

Он посмотрел через плечо, закрыта ли дверь.

– Я тебе говорю, что он под надзором органов безопасности, понятно?

– А мы все разве не под надзором? Почему вы мне это говорите?

– Для твоей пользы. Я имею в виду… Тебе не стоит тащить его в свой любимый бордель, если ты не хочешь, чтобы завтра утром на моем столе лежал рапорт. Понятно?

– Хорошо, я буду иметь это в виду.

Я взял результаты воздушной разведки и сводку погоды и спустился к Ферди.

Когда я вошел, Ферди выключил пульт. На пункте управления «красных» стало темно. Вокруг нас световые табло показывали меняющиеся серии цветных схем.

– Ну, что ты узнал? – с тревогой спросил он.

– Ничего особенного, – ответил я и рассказал ему о полицейском сержанте Дэвисе и о девушке.

Он усмехнулся.

– Разве я тебе не говорил: это дело рук Шлегеля.

– Шлегеля?!

– Он был послан сюда, чтобы все это обтяпать. Ты что, не видишь?

Я проигнорировал его вопрос, вышел в освещенный коридор и громко хлопнул дверью.

Когда вернулся на центральный пост, планшетисты наносили самолеты, производящие поиск по квадратам, вдоль всего побережья до самой норвежской границы. Исключая Архангельск, несколько из них патрулировали в узкой части Белого моря. Как таковых морей здесь нет. Линия побережья на такой карте ничего не значит в Арктике, где вы можете идти по паковому льду через весь полюс от Канады до СССР, где дрейфующие льды доходят почти до Шотландии. Здесь трудно увидеть что-либо живое – в этой пустыне белого безмолвия, где воют снежные бури и ветер превращает человека в глыбу льда, разбивает ее на куски и развеивает по равнине. Нет жизни на ней, но вот под ней… Под этим белым безмолвием война никогда не прекращалась…

– Этап номер 8, секция 1, – прошелестел динамик на пульте Шлегеля. Планшетисты повернули подлодки и ледоколы. Замигал телефон связи с «красными».

– Запрос, – сказал Ферди. Он, вероятно, ожидал, что трубку поднимет Шлегель, и переменил интонацию, когда услышал мой голос.

– Чем могу быть полезен, адмирал?

– Я насчет кромки льда из последней сводки погоды, которую ты принес. Она для более раннего сезона.

– Я не думаю, Ферди.

– Патрик, я не хочу спорить, но в это время года дрейфующий лед заполняет все устье реки и смыкает острова. Ты там был и знаешь, как это бывает.

– Они были пересняты машиной с фотографий, полученных со спутника.

– Патрик, покажи мне все сезоны, и я тебе докажу, что я прав. Они, наверное, перепутали карточки в машине.

Я был уверен, что он ошибался, но не стал спорить.

– Хорошо, сейчас принесу. – Я положил трубку. Шлегель смотрел на меня.

– Мистер Фоксуэлл запросил кромку льда, – сказал я.

– Избавь меня от него, Патрик. Это уже четвертый запрос за время игры. А вот «синие» еще ни разу ничего не запрашивали.

Я позвонил в комнату, где хранились карты ледового покрытия. Там мне сказали, что им потребуется не меньше часа, чтобы собрать вместе весь комплект по сезонам. Я позвонил дежурному оператору и позвал его на помощь. После этого позвонил Ферди и сообщил ему, что его запрос принят.

– Ты можешь спуститься сюда еще раз? – спросил Ферди.

– Я и так ношусь вверх-вниз, как черт на ниточке, – возразил я.

– Патрик, это очень важно, – сказал он.

– Ладно.

Я снова спустился вниз. Когда пришел на пульт управления, молодой подводник, избранный помощником Ферди, посторонился, пропуская меня. Мне показалось, что Ферди специально выбрал его помощником, чтобы расквитаться с ним.

– Война – сущий ад. И не говори, что это не так, – сказал парень.

Как только я вошел к Ферди, тот сразу сознался, что в моем приходе особой необходимости не было.

– Мне просто захотелось поболтать. Ты ведь тоже не можешь поболтать с этим американцем.

– Если Шлегель узнает, что мы задействовали оператора раскодировать инструкции, да еще загрузили компьютер для того, чтобы просто поболтать, он просто озвереет.

– А мне разрешено делать запросы.

– Да, но другая сторона не сделала еще ни одного.

– Новички, – сказал Ферди. – Патрик, я тут подумал над тем, что ты мне сказал… об этой девушке.

– Ну и что же? – спросил я. Но Ферди не ответил. Ему просто не нужен был ни разговор, ни слушатели.

Он наметил свои встречные удары через пролив Белого моря. На его планшетном столе он выглядел как Серпентинское озеро, но на самом деле это было более двадцати миль замерзшей воды с ледоколами, обеспечивающими всю зиму два судоходных пути.

Оператор телетайпа стал считывать информацию, подготовленную компьютером.

– Противолодочные подводные лодки ведут поиск в квадрате пятнадцать…

– Сколько из них приходится на мою долю? – спросил Ферди оператора.

– Только объединенный флот около Полярного и один – у Диксона.

– Проклятье, – сказал Ферди.

– Ты должен был знать, что может случиться, Ферди, – сказал я. – Тебе это, конечно, нравилось, но ты должен был осознать, что из этого выйдет.

– Еще есть время, – сказал Ферди.

Но времени уже не было. Ферди нужно было первым делом сделать обычный в этой ситуации ход: сначала уничтожить подлодку радиоэлектронной разведки. Эти лодки, которые используются нашими постами обнаружения, имеют решающее значение в любой игре. Ферди знал лучше любого со стороны «синих», что могут эти подлодки и почему от их действий так зависит использование американских ракет. Теперь таких подлодок было две, и они корректировали другие подлодки в наведении ракет на Москву, Ленинград и Мурманск, в то время как подводные лодки с более современными ракетами и разделяемыми РГЧ нацеливались уничтожить шахтные пусковые установки – как возмездие за наши западные города.

– Ты что, собираешься доиграться до Страшного Суда? – спросил я. Но если Ферди и задумал пойти на максимум разрушений без выигрыша в войне, он наверняка не стал бы информировать меня об этом.

– Да пошел ты… – буркнул Ферди. Если бы он мог знать, на каких подлодках есть ракеты с разделяющими РГЧ, то у него бы еще были шансы на победу. Подлодки с ракетами «Поларис», стартующими из глубины океана через ледовое покрытие, не могут достаточно точно поразить цель меньшую, чем город. Поэтому именно ракеты с разделяющимися головными частями представляли реальную угрозу для Ферди.