Текст книги "Рассказ о шпионе"

Автор книги: Лен Дейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Ты его раньше видел?

Я взял фотографию. Это был снимок, перепечатанный и увеличенный с другой фотографии, с нечетким изображением и плохого качества. Действительно я его видел раньше, но не собирался в этом признаваться.

– Нет.

– Ты очень удивишься, если я тебе скажу, что это контр-адмирал Ремозива?

– Нет.

– Ты догадываешься, к чему я веду?

– Ни в малейшей степени.

– Ремозива – начальник штаба Северного флота.

– Настоящий, живой красный адмирал.

– Да, настоящий, живой красный адмирал, – повторил Ферди. Он взглянул на меня, пытаясь узнать, как я отреагирую на его информацию. – Мурманск, – добавил он.

– Да, я знаю, Ферди, где русские держат свой Северный флот.

– Один из самых лучших специалистов-подводников, которые у них есть. Контр-адмирал Ремозива – лучшая кандидатура на пост одного из первых заместителей министра обороны в следующем году. Ты и это тоже знаешь?

Я подошел к тому месту, где стоял Ферди. Он притворялся, будто наблюдает из окна, как собака Макгрегора принюхивается к невидимым следам вокруг угольного сарая. Морозный ветер крепчал, и на ветру собака смахивала на рычащий лохматый клубок. Ферди подышал на обледенелое стекло и, прочистив небольшое окошечко, смотрел через него на улицу. Над морем хмурые облака были похожи на связку грязных канатов, но некоторые из них солнце окрасило красным и золотым цветом. Завтра, наверное, будет хороший день.

– Ты это знал? – снова спросил Ферди.

Я положил руку ему на плечо.

– Нет, Ферди, – ответил я и, повернув его лицом к себе, схватил за грудки так, что он чуть не задохнулся в своем пальто. Он был покрупнее меня. Или по крайней мере таким казался.

– Я не знал этого, Ферди, – сказал я подчеркнуто спокойно. – Но если я узнаю, что ты… – я слегка встряхнул его.

– Что?

– Что ты каким-то образом замешан в этом…

– Замешан в чем? – его голос срывался – то ли от возмущения, то ли от страха, то ли от смущения.

– В чем? – спросил он снова. – В чем? В чем? В чем? – Он уже кричал, да так громко, что я едва услышал, как хлопнула дверь и Макгрегор вошел в дом.

– Неважно! – Я в сердцах оттолкнул Ферди и отошел от него в тот момент, когда Макгрегор вошел в комнату. Ферди поправлял галстук и воротник.

– Вы что-нибудь хотите? – спросил Макгрегор.

– Ферди хотел спросить, нельзя ли организовать чай, – ответил я. Макгрегор перевел взгляд с меня на Ферди.

– Да, это можно. Я заварю чай, как только чайник вскипит. Он уже на огне. – Макгрегор все еще пристально смотрел на нас. Мы тоже взглянули друг на друга, и в глазах Ферди я заметил страх и обиду.

– Скоро новый поход, – сказал Ферди. – Хотя мы заслужили гораздо больше времени на отдых.

– Да, это верно, – ответил я. Макгрегор развернулся и снова пошел заниматься своей бензопилой.

– Итак, почему Шлегель хочет пойти в поход?

– Он хочет узнать, как действуют подводные лодки. Для него это совсем новое дело.

– Хм! Да ему наплевать на подводные лодки. Он из ЦРУ.

– Откуда ты знаешь?

– Отвяжись.

– Ты думаешь, его специально прислали мешать тебе?

– Патрик, ты – последняя скотина. – Он поправил галстук. – Ты знаешь об этом? Что ты – последняя скотина?

– Ну, не такая уж и последняя, – ответил я.

– Патрик, я скажу тебе еще кое-что. Это дело с русским – любимое детище Шлегеля. У меня ушки на макушке, и поэтому я скажу тебе: это все Шлегель придумал. – Он примирительно заулыбался, словно это была ссора между школьницами: поругались и быстро помирились.

Макгрегор крикнул из столовой:

– Машина едет! – Мы оба повернулись к окну. На дворе уже становилось темно, хотя на часах было всего лишь начало пятого.

– Шлегель, – сказал Ферди.

– На ракете? – Огромная желтая фантастическая машина заставила меня улыбнуться. Ну и модель.

– Это его новый спортивный автомобиль. Покупаешь комплект и собираешь машину. При этом экономишь кучу денег.

– В этом есть свой резон, – откликнулся я.

Шлегель поставил машину на стоянку, газанул пару раз, прежде чем выключить двигатель, как это часто делают автогонщики. Стало тихо, но всего на несколько секунд. Не успел Шлегель открыть дверь машины, как бензопила Макгрегора затарахтела и наконец заработала. Ничто здесь не хотело работать, пока не приехал Шлегель.

– Да, парень! Если уж влипнуть – так по самые уши, – сказал Шлегель.

– Что?

– Дай дух перевести.

– О чем вы говорите?

– Почему ты мне не доверился, что работаешь на этих чертовых англичан?

Я не ответил.

Шлегель вздохнул:

– Я был вынужден навести справки. Из-за тебя мне пришлось пресмыкаться. Ты слышишь, Патрик?

– Мне очень жаль.

– Конечно. Тебе очень жаль. На черта мне твои извинения! Ты годами работаешь на эту проклятую службу разведки, а мне приходится туда посылать запрос на тебя, словно на какую-нибудь мелкую пешку! А теперь тебе очень жаль.

– Вы мне не говорили, что проверяете меня.

– Не надо со мной ловчить, Патрик.

Я прикрыл ладонью глаза. Да, я виноват, и в этом нет никаких сомнений. Он еще пару месяцев будет краснеть при мысли, что связался из-за меня с нашими кадровиками. Уж они-то дали волю своей мании величия.

– Мне очень жаль, – повторил я. – Ну что мне теперь сделать? Харакири тупой отверткой?

– Не мешало бы, – ответил Шлегель. Он действительно был взбешен.

Ферди пришел в комнату. Я знал, что полковник не будет кипеть при нем. Он действительно уже успокоился, но ему все равно понадобилось еще время, чтобы снова превратиться в нашего довольного и улыбающегося начальника.

– Всего две сумки? – спросил Ферди.

– О господи, не стоит суетиться, – сказал Шлегель, а Ферди сжался, как побитая собака, и бросил мне взгляд, говорящий, что от Шлегеля ничего другого и ожидать нечего.

– Пошли-пошли, – сказал Шлегель. Он подхватил свой багаж, включая снаряжение для гольфа и тенниса, и унес в столовую.

– А туда-то зачем, полковник? – спросил Макгрегор. Шлегель оглядел его с ног до головы.

– Все-то тебе надо знать, приятель. Как вот этим двум пронырливым англичанам. Туда – потому что вещи мне пока не нужны. Понятно?

– Ладно, пойду принесу что-нибудь выпить, – сказал Макгрегор.

– Можешь сделать мартини по-американски? – спросил Шлегель.

– Это можно, – ответил Макгрегор. Но Шлегель не собирался его так легко отпускать.

– Я имею ввиду фужер, охлажденный в холодильнике, с охлажденным джином и не более чем с семью процентами вермута.

– Это можно, – повторил Макгрегор и повернулся, чтобы идти.

– И все должно быть охлажденным, – добавил вдогонку Шлегель.

– Вы даже можете сами сесть в холодильник и пить там, если вам так нравится, – бросил Макгрегор.

– Послушай, – остановил его Шлегель, – налей, пожалуй, даже двойную порцию джина. Будет меньше шансов, что ты все испортишь вермутом.

Мы уже выпили по второму бокалу, когда Макгрегор вошел в комнату и рассмеялся:

– Я только что видел занятную картину. – Мы повернулись и уставились на него: Макгрегор не был человеком, который часто удивлял сюрпризами. От него уже никто этого и не ожидал.

– Катафалк! Причем он гнал, как сумасшедший.

– Катафалк? И куда же он поехал? – спросил Ферди.

– Куда он поехал? – повторил Макгрегор. – Ха! Я бы и сам не прочь узнать. Он ехал по дороге. А в том направлении ничего нет.

– Кроме базы подводных лодок, – сказал я.

– Ах да! Кроме базы подлодок. Ему еще ехать около двадцати километров, чтобы добраться до Глена или какой-нибудь деревеньки.

– Наверное, какие-нибудь ребята угнали, чтобы добраться домой, – предположил Шлегель, даже не отрывая взгляда от своего бокала.

– В это время суток? – усмехнулся Макгрегор. – Если только они возвращались из какого-нибудь местного ночного клуба?

– Что-то вроде этого, – сказал Шлегель, не обращая внимания на сарказм Макгрегора. – А что еще может быть?

– Погребение в море, – предположил я. Макгрегор взорвался таким смехом, будто я отпустил удачную шутку.

– А внутри было тело? – спросил педантичный Ферди.

– Да, внутри был гроб, – ответил Макгрегор.

Этим вечером мы ели в столовой. Мы сидели на стульях и смотрели на Макгрегора, стоящего около лакированного буфета. Мясо было отличным – настоящая мужская стряпня: большие куски говядины, окруженные бобами и целыми картофелинами. Макгрегор выставил свое самое лучшее пиво. Когда мы закончили ужин, с неба посыпались хлопья снега, а ветер стал задувать их в окно.

Глава 18

«История не доказывает неправильности военных игр, скорее игры таким образом подтверждают историю».

Примечания для участников военных игр. Центр стратегических исследований. Лондон.

Пожалуй, в военно-морских силах всего мира обычные подводные лодки называются лодками, а атомные подлодки – кораблями. И если понаблюдать за этими монстрами длиной более ста метров, снимающихся с якоря и уходящих в море, то можно понять почему. Метр за метром мы двигались через якорную стоянку, проходили мимо бледно-серых плавучих баз, окруженных узкими обычными подводными лодками. Мы проследовали мимо боновых противолодочных заграждений, сетей и барьеров против аквалангистов, радуясь скупым лучам яркого солнца, пробивавшегося сквозь густые тучи и напоминающего всем на борту: скоро наступит долгая полярная ночь.

Американская подводная лодка «Пол Ривер» была огромным кораблем по любым меркам. Здесь места хватило и для прачечных, и для кинозала, и библиотеки, и комфортабельной каюты для отдыха. Даже поверхностный осмотр корабля занял более часа. Не успели мы переодеться в форму цвета хаки американских ВМС, как Шлегель уже умчался исследовать каждую щель и каждый закоулок. Мы только слышали, как он спешил по отсекам, шутил направо-налево, совал во все свой нос, пожимал руки и везде представлялся:

– Чак Шлегель, полковник морской пехоты. Так что, приятель, не забывай, что в вашей трубе вместе с вами плывет морпех. Ха-ха!

У этих подводных лодок разведки не было обычного боекомплекта из 16 ракет. Вместо этого средняя часть лодки была битком забита оборудованием радиоэлектронной борьбы – РЭБ, радиосредствами и записывающей аппаратурой. Перехваченная информация записывалась, направлялась в отдел обработки информации, а потом заносилась в память компьютера. Затем мы могли использовать эту информацию, производя на планшетном столе последнюю «оценку сил и средств», что является предварительным этапом любой военной игры по любому смоделированному конфликту.

В углу каюты отдыха сидел корабельный врач, раскладывая карты для сложной партии в бридж, в который, как он утверждал, мог играть в одиночку.

– Как там наверху? – спросил он. Доктор был изнуренным человечком с лысой головой и набрякшими веками.

– Пока яркое солнце, но мы входим в зону морского тумана.

– Как насчет партии в бридж?

Я отрицательно замотал головой.

– Я обещал своей мамочке, – ответил я.

Огромная подводная лодка прокладывала свой путь через Зунд. Маяк на Сил-Бич просигналил нам, и морской туман опустился на подлодку, скрывая от нас северную оконечность Ардверна и узкий остров Лум, высунувший из воды свою черную голову, словно любопытный тюлень, шею которого окутали гирлянды белых волн. Погода ухудшилась, и в таких метеорологических условиях можно было продвигаться только с помощью радиолокатора. Командир корабля спустился с ходового мостика. Шлегель был вместе с ним. Когда он вошел в кают-компанию, его лицо было синим от холода, несмотря на то, что был одет в толстый анорак американских ВМС.

Он сбросил анорак.

– Да, ребята! – воскликнул он. Доктор взглянул на него поверх своих карт. Шлегель вырядился в летную униформу морской пехоты: короткие рукава, знаки различия, летные крылышки. Он горделиво выпрямился, как доска.

Я стоял около кофеварки и налил ему немного кофе.

– Бог ты мой, жуткая вещь! – воскликнул Шлегель. – Мы прошли так близко от этого чертового рифа, что я чуть было не схватил чайку на камне. – Он повернулся и посмотрел на Ферди, который уже задремал над книжкой «Братья Карамазовы», положив ногу на столик.

– Вы, ребята, даже не представляете, что там наверху происходит. У этого капитана подводная лодка – словно рыба в воде. – Он глотнул кофе и весь скривился от ожога.

– Будьте осторожны, – сказал Ферди, – кофе очень горячий.

– Вам бы тоже не мешало время от времени подниматься наверх, – буркнул Шлегель, вытирая рот платком.

– Нет уж, – ответил Ферди, – достаточно посмотреть на вас, полковник, чтобы увидеть, чего стоит такая вылазка.

Шлегель засунул свой анорак в шкафчик и налил себе воды со льдом.

– Что это командир говорил об апельсинах, Патрик?

– Мы взяли на борт пару коробок, полковник. В походе это первая вещь, они долго не портятся. Мы просто не хотели, чтобы все считали, что трое гостей объедают экипаж.

– Тогда я вхожу в долю, – сказал Шлегель.

– Ради бога, – ответил я. Я заметил, как начальник электромеханической службы прошел по коридору в сторону центрального поста.

Дважды взревел клаксон погружения.

– Держите крепче свою воду со льдом, полковник, – посоветовал я. Пол внезапно накренился.

– Боже правый! – воскликнул Шлегель. Угол наклона пола увеличивался, и корабль ринулся вперед, разрезая носом морские глубины, которые струились за бортом и все больше наваливались на подводную лодку своей массой. Шлегель чуть было не упал и стал хвататься руками за окантовку над головой. При этом он старался улыбаться, показывая, как это его забавляет. Корабль выровнялся, как только мы погрузились на 30 метров. За письменным столом в углу кают-компании сидел доктор и, раскинув руки над картами, не давал им падать на пол.

– И часто это случается? – спросил Шлегель.

– В течение часа это повторится еще раз, – ответил я. – Когда мы пройдем Мак, Эйгг, Рум и Минкс, мы снова опустимся до глубины 150 метров. Это крейсерская глубина. И тогда делать будет нечего, если только наблюдать за Ферди, как он читает «Братьев Карамазовых», причем третий поход подряд.

– Я просто не могу запомнить эти их чертовы имена, – вздохнул Ферди.

– Вряд ли нам придется скучать, – возразил Шлегель. – В этом походе, пожалуй, работы будет побольше, чем в других.

Мы промолчали. Шлегель сказал:

– Если меня кто-нибудь захочет, я буду на центральном посту.

Когда Шлегель ушел, Ферди фыркнул и рассмеялся:

– Если его кто-нибудь захочет! Он, наверное, думает, что попал в клуб «Плэйбой»?

Я ошибся, сказав, что капитан будет ждать, пока мы пройдем Минкс. Снова проревел клаксон, и пол опять накренился. С другого конца корабля послышался вопль боли, когда Шлегель упал и покатился по полированному полу.

– Молодец командир, – ухмыльнулся Ферди.

Обычные подводные лодки развивают большую скорость на поверхности, чем на глубине, зато атомные подводные лодки под водой ходят быстрее. И теперь наш корабль водоизмещением 4000 тонн шел со скоростью более 25 узлов в Атлантическом океане, двигаясь в направлении Арктики. Там был самый настоящий край света: в это время кромка полярных льдов доходила до своих самых южных рубежей, присоединяя Россию к Северному полюсу. Чтобы дополнить эту веселую картину, можно напомнить, что зима приносит полярную ночь в это царство холода.

Кроме турниров в бридж, которые продолжились в библиотеке, и ежедневных показов фильмов в 14.00 и 21.00, в первые три дня у нас почти никаких дел не было. Даже Шлегель постепенно угомонился и стал часами читать «Биографию фон Рихтхофена».

Служебное освещение было притушено с 20.00 до 7 часов утра. В остальном было мало различий между днем и ночью, если не считать долек грейпфрута и апельсинового сока на раздаточной полке в каждый третий прием пищи. Один или два раза мы поднимались на перископную глубину и могли через шноркель вдохнуть свежего воздуха. Вообще-то очищенный воздух тоже был неплох, но все же было приятно вдохнуть пару раз запах моря.

У нас были свои операторы в отсеках с электронной аппаратурой. Когда мы поднимались на поверхность, они собирали обычные данные: операторы настраивались на частоты передатчиков Северного флота в Мурманске и Балтийского флота в Балтийске. Самый насыщенный радиообмен был у базы подводных лодок в Калининграде, то есть в Кёнигсберге, а также у главнокомандующего ВВС Балтийского флота. Когда перехват из Лондона плохой, тогда подводные лодки, идущие в надводном положении, ретранслируют перехват в Лондон. В последних полученных данных не было ничего интересного, за исключением, пожалуй, перехватов с пары подводных лодок, идущих с нами параллельным курсом на север. Они были из Восточной Германии, из школы подводников в Заснице, и держали курс на Полярный. Мы засекли их гидролокатором и определили дальность до них. Атомная подводная лодка располагает всем электронным оборудованием, которое по своим тактико-техническим данным намного лучше оборудования любой обычной подлодки. Рулевой офицер предложил провести на них учебную атаку, но капитан об этом даже и слушать не захотел. Капитаны таких подлодок наблюдения и разведки проходят в Новом Лондоне полную обработку, прежде чем получают назначение. Больше всего на свете главнокомандующий Атлантическим флотом боялся, что русские захватят одного из них. Поэтому я удивился, узнав, что была выбрана одна из таких подлодок для прогулки к месту встречи Толивера с Ремозивой.

Норвежский бассейн представляет собой глубокую впадину Норвежского моря, находящуюся между Норвегией и Гренландией. Даже на краю этого бассейна глубина доходит до двух тысяч метров. Но не успели мы дойти до северной оконечности этого бассейна, как гидролокатор засек первые дрейфующие льдины. Их называют гроулерами – эти серые плавучие ледяные горы, отколовшиеся от пакового льда. Они недолго плавают плоской стороной вверх, какими они были, являясь частью ледяного поля. Они переворачиваются подводной частью вверх и становятся в точности похожими на подводную лодку или траулер. И если они достаточно большие, их подхватывает порывами ветра и относит от ледяного поля. Они плывут, как настоящие корабли, оставляя за собой кильватер, так что при виде их поневоле начинаешь считать секунды до момента попадания в корму ракеты класса «поверхность – поверхность».

Мы завтракали, когда засекли первый гроулер. В то утро давали булочки с корицей. Из кают-компании по радио едва доносился шлягер Нэйла Даймонда «Крошка Рози».

– Капитан сказал, что гроулеры далеко от нас на юге, – сказал Шлегель.

– Северный ветер их пригонит гораздо ближе, – ответил Ферди и повернулся ко мне: – Что он будет делать, как ты думаешь?

– Кто? – спросил Шлегель. Он хотел быть в курсе всех дел.

– Капитан, – ответил я. – Он пойдет на погружение.

– Только на перископную глубину, – возразил Ферди.

– Ставлю фунт стерлингов на то, что он пойдет на большую глубину, – сказал я.

– По рукам, – ответил Ферди.

– Почему ты думаешь, что он пойдет на глубину? – вмешался Шлегель.

– Этот парень новичок. Он битком набит теоретическими знаниями, но ему нужно убедиться, что гидролокатор действительно хорошо работает, прежде чем мы надолго заберемся под лед.

– Тогда я спорю с тобой на фунт стерлингов, что ты ошибаешься, – сказал Шлегель.

Вот так я потерял два фунта стерлингов. Ферди потом уверял, что Шлегель, должно быть, слышал, какие предварительные указания давал капитан. Тем не менее Шлегель разбогател за мой счет на один фунт стерлингов.

Капитан решил идти на перископную глубину. Он был новичком (в этом я оказался прав). Но ему захотелось посмотреть, что из себя представляет Арктика. Почему я сразу не догадался об этом? Здесь могло быть только два выхода. Он должен был идти на погружение и положиться полностью на приборы, или остаться на поверхности и вести постоянное наблюдение за льдинами. Когда натыкаешься на них, льдины режут корпус, как сталь. Даже кусок льда величиной с Ферди может вывести из строя перископ.

– Нехорошее сравнение, – возразил Ферди.

– Ну хорошо. Кусок льда не больше шотландского пони, – предложил я другой вариант.

– Шотландский пони – это еще пойдет, – согласился Ферди и ухмыльнулся. – Еще хочешь булочку с корицей? – Он поднялся со своего места, чтобы принести поднос.

– И с ветчиной, – добавил я.

– Эй, ребята, – воскликнул Шлегель, – это уже третий поход за булочками. Вы же не на учениях. Зачем же так набивать брюхо?

Внезапно раздался удар. В столовой посуда разлетелась на осколки; с полки возле меня слетела дюжина пар ботинок и с грохотом упала на пол около кресла Ферди.

– Господи боже! Это еще что такое? – спросил Ферди. Пол накренился. Движение вперед прекратилось, когда гребные винты дали задний ход и сам корабль наклонился. Хватаясь за шпангоуты, я стал пробираться вперед на центральный пост. Угол крена подлодки был опасным.

– Держись! – крикнул мне Шлегель, когда я добрался до центрального поста. Капитан был около гидролокатора; он хватался за оператора, чтобы самому не упасть и не покатиться по полу.

– Контакт в носовой части прекратился, – доложил офицер боевой рубки. Он повернул подводную лодку насколько это было возможно, и теперь корабль начал постепенно выравниваться.

– Что это было? – спросил командир лодки. Он был человеком с детским лицом, в униформе цвета хаки и мягких коричневых высоких ботинках. Он потер глаза. Здесь не было тени, как и не было никаких плафонов. Никуда нельзя было скрыться от ярких флуоресцентных огней на световых табло.

– Это проклятая немецкая лодка, – ответил рулевой офицер.

– Ты уверен? – Капитан смотрел не на рулевого офицера, а на своего старшего помощника.

– Мы наблюдали за ней, – доложил старпом, – она совершала маневры, дважды проходила перед нашим носом… А потом вдруг погрузилась прямо на нашу голову.

Они оба смотрели на экран гидролокатора. Объект двигался в виде мерцающей точки. Вот он остановился, потом повернул. Напряжение стало критическим.

– У семи нянек дитя без глаза, – сказал командир. В уголках его губ играла слабая усмешка, но испарина, выступившая на лбу, все же выдавала волнение, несмотря на его самообладание. Своей фразой командир попал в самую точку. Я со страхом ждал, когда нос другой лодки продырявит нашу, и мне такая перспектива совершенно не нравилась.

Внезапно центральный пост наполнился какофонией звуков. Воздух заполнился хриплыми звуками, понижающимся и повышающимся свистом и визжанием системы ГГС – громкоговорящей связи. Я взглянул на пульт. На экране локатора бушевала снежная вьюга из вертикальных и диагональный черточек, мелькающих в бешеном ритме.

Капитан взял в руки микрофон ГГС и, стараясь перекричать помехи, приказал:

– Говорит капитан! Всем оставаться на местах! Помехи вызваны средствами радиоэлектронной борьбы.

Шум усилился до бешеной силы, когда средства РЭБ немецкой подводной лодки подействовали на электронное оборудование. Потом шум прекратился, стрелки приборов вернулись в первоначальное положение, экран потух, и средства сигнализации замолчали.

– Она быстро уходит на юг.

– Ублюдки, – процедил сквозь зубы старпом. Капитан подошел к экрану и похлопал оператора по спине: – Эл, больше, пожалуй, не надо никаких приключений.

Парень улыбнулся.

– Теперь только по нашему сценарию, сэр.

– Вот-вот. Сделай это для меня. Моя старуха-жена тебе не простит, если ты что-нибудь еще выкинешь, – сказал командир и вытер ладонью лоб.

Старший помощник капитана снова взял на себя управление. Я почувствовал легкую вибрацию, когда заработали гребные винты и потоки воды вновь побежали вдоль обшивки корабля, словно осторожные щупальцы.

– Курс ноль, три, пять.

Мы снова были в пути.

– И часто такое бывает? – спросил Шлегель.

– Иногда они нам надоедают, – признался капитан. – У нашего корабля водоизмещение 4000 тонн. А эта восточногерманская лодка – водоизмещением всего 1300 тонн, класс В… – Капитан вытер руки шелковым платком. Да, времена меняются, уступая место атомному веку. В прежние годы у капитана в руках была бы промасленная хлопчатобумажная тряпка.

– Откуда вы знаете?

– По размеру объекта на экране локатора. И кроме того, это их обычный класс. Они ее скопировали с немецкой подлодки устаревшего типа XXI времен войны. Если бы немецкая лодка обрубила нам нос, мы бы еще пол-океана кувыркались, прежде чем нам удалось бы выровняться. У нас лодка чертовски тяжелая, полковник. Да еще проблема с нашей высокой крейсерской скоростью. Вы сами видели, что произошло.

– Это всегда действует на нервы, когда маленькие обычные подлодки вытанцовывают перед носом, – признался старший помощник капитана. – Они как детки, но с противолодочным вооружением. Когда дело дойдет до боевых действий, к нам на хвост сядут не атомные подлодки красных, а целая свора этих маленьких обычных подлодок. Поэтому они их продолжают строить.

Шлегель кивнул.

– Восточные немцы переправляют свое вооружение в польские и русские порты. Северному флоту тоже что-нибудь достанется от их вооружения. Попомните мое слово.

– А им-то это зачем? – удивился капитан.

– А вы газеты не просматривали? Русские сели за стол переговоров о германском воссоединении. Вряд ли стоит сомневаться, что они позволят нам – капиталистическим реакционерам – взять все в свои руки, пока они не закончат операцию по перекачке вооружения и имущества. Не так ли?

– Какие корабли есть у Восточной Германии? Какие подразделения? – спросил капитан.

Шлегель поманил меня. Я сказал:

– Фрегаты и береговые подразделения. Понадобилось долгое время, чтобы русские разрешили ГДР строить подводные лодки. Но выслуга у специалистов Народного флота не больше десяти лет. Офицеров готовят в течение четырех лет, причем абитуриентов набирают из тех, кто уже два года тянет свою лямку на нижней палубе. Так что средний стаж у офицеров при выпуске – шесть лет.

Капитан сказал:

– Если бы у нас офицеров выпускали через шесть лет подготовки в открытое море, то из нас бы в живых остались только я да доктор Харрис. Моему старшему помощнику только в следующем году доверят выйти самостоятельно.

Старпом даже не улыбнулся.

– Шесть лет подготовки! Вы когда-нибудь видели флотилию этих ублюдков, которые пыхтя и дымя проплывают через район учений НАТО или около кораблей другого западного флота? Я дважды видел, как они проходили через самую гущу кораблей в открытом море. Ни тебе сигналов, ни огней – вообще ничего. Плывут, и никакого тебе маневра. Прямо в десяти метрах от эсминца проходят. Отлично знают, что в соответствии с нашими инструкциями по безопасности мы должны уклоняться от столкновения. От этого они себя чувствуют такими сильными и могучими… Шесть лет! Моряки называются! Ублюдки – и больше ничего!

– Они специально так делают, чтобы узнать наши частоты для радиосвязи в чрезвычайных обстоятельствах, – разъяснил капитан. – Когда они идут на такие пакости, всегда берут с собой суда с оборудованием для радиоразведки.

– Сволочи, – процедил старпом.

– Я думаю, у восточных немцев неплохие корабли, – предположил капитан.

– Первоклассные, – подтвердил я. – Действительно, огромный вклад ГДР в Восточный блок – это прежде всего строительство вспомогательных судов для военно-морского флота. У них есть еще глубоко под землей большие запасы горючего, укрытия для подводных лодок в скалах и хорошо замаскированные якорные стоянки.

– Воссоединение? Да? – задумчиво спросил капитан, словно он слышал об этом впервые. – Для нас это вроде бы даже и хорошо. Это может откинуть красных назад, к полякам, верно?

– Верно, – ответил я, – или наоборот – подвинет их к самой Голландии. Это уж кто как думает. Все зависит от того, оптимист вы или пессимист.