Текст книги "Пятая стихия (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
Глава 7
Её руки тут же задрожали, на экране под потрясающую композицию, гимн всех влюблённых, она танцевала на выпускной свой танец с Шоном. … А Дерек снимал. Сглотнув давящий ком в горле, моргая мокрыми ресницами, она продолжала всматриваться в прошлое, в свои парящие движения и улыбающиеся лица, затем видео прервалось и уже под другую музыку на том же балу – её кружит … Дерек. Коротко всхлипнув, Лана закрыла глаза.
– Ты должна мне кое-что рассказать, – произнёс Шон, не сводя с неё цепкого взгляда, изменившимся жёстким тоном. – А я расскажу тебе, как провёл этот сраный год.
– Я … ещё не готова, – выдохнула Лана.
– Но я не хочу собирать сплетни, я хочу узнать это от тебя лично. Я имею право знать, как он погиб! – настаивал Шон, режа её по живому, отлично осознавая, как ей тяжело говорить на эту тему, но в этом и заключалось его удовлетворение расплатой. Шон хотел видеть, что ей так же плохо, как было плохо ему.
– Не будь таким козлом, она едва жива от боли! – гаркнул Ной. – Ты нарочно издеваешься над ней?
– Почему я должен его терпеть? – густые чёрные брови Шона изобразили пренебрежение и недовольство. Он специально проигнорировал Ноя, обратившись к Лане. – Наверное, потому что стараюсь показать тебе своё новое взращённое самообладание, что я больше не ломаю людям конечности даже когда жутко злюсь на них. Лана посмотри на меня!!! – крикнул Шон. – Ты прекрасно знаешь, что тебе придётся сесть напротив меня и глядя мне в глаза рассказать подробности того вечера.
– Да знаю. Позже. … А теперь пойдёмте отсюда, – решительно вскинула голову Лана, вытерев слёзы. – У нас есть ещё одно место.
– Если честно, мне уже разонравилась прогулка, – спрыгнув с забора заявил Ной. – Я здесь лишний. Не хочу участвовать в ваших играх. Или ты тоже мазохистка? – так же обратился он исключительно к Лане.
– Нет, прошу тебя Ной! – Лана умоляюще схватила его за руку. – Не оставляй нас вдвоём.
– Может, вам всё-таки поговорить наедине? – Ной не мог понять почему она с таким отчаяньем в него вцепилась. – Вам ведь явно есть что сказать и ваши безумные взгляды меня уже утомили.
– Ты не понимаешь, – быстро заговорила Лана. – Если нас оставить наедине – я не выдержу и сойду с ума, но только уже на самом деле и окончательно. Я буду страдать если он не прикоснётся ко мне и если прикоснётся тоже. Я выскажу ему, как он выпотрошил мою душу, что рана от потери Зойлы никогда не заживёт, а он в свою очередь станет упрекать меня во всех грехах и винить в своём разбитом сердце. В итоге мы разругаемся в смерть и Шон выкинет очередную глупость. … При тебе мы хотя бы стараемся делать вид.
– Класс! То есть я всего лишь буфер между вами! – воскликнул Ной, разочарованно качая головой. – Лана, даже я не считаю эту ненормальность приемлемой. Ты изводишь себя!
– Прошу тебя, – прошептала Лана, не отпуская его руки. И под этим взглядом Ной сдался.
– Она умеет уговаривать, – как бы между прочим заметил Шон, всё слыша.
Прохожие, встречающиеся им по пути, смотрели им вслед недоумёнными взглядами, а некоторые так вообще переходили на противоположную сторону. И ни одной приветливой улыбки, никто не попытался заговорить, люди скорее опускали глаза, в которых сквозил страх, и ускоряли шаг.
– А вы не очень-то популярны в своём городе. Люди прям шарахаются от вас. Что вы такого натворили?
– Много чего, – лениво протянул Шон, жмурясь от солнца. – Сжёг церковь, например, потому что там говорили будто мы одержимые дьяволом. Отлупил парочку местных любителей охоты. Теперь охота в этих краях мало популярна. В основном переключились на рыбалку.
– Подсыпал в школе на родительском дне кое-чего в сахарную пудру и некоторые добропорядочные граждане, раздевшись до гола носились по школьному двору гикая и хохоча, – продолжила Лана, горько усмехнувшись.
– А она подсыпала снотворное в сок дочери мэра, а потом обрила её наголо, и брови тоже.
– Потому что Кэрол была жуткой ябедой и сплетницей.
– Но по какой-то причине брови у неё так и не отросли, – ухмыльнулся Шон.
– Мы были ещё теми засранцами, – вздохнула Лана, – Иногда меня мучает совесть, потому что таких шалостей у нас было не счесть, и некоторые из них нельзя назвать безвредными. Удивительно как нам всё сходило с рук, даже поджёг. Может, мы и правда одержимые … или проклятые. Может, настало время за всё отвечать. Ты ведь не будешь утверждать Шон, что в свои почти двадцать один мы счастливы?
– Не думаю, что в моём случае покаяние что-нибудь изменит. Я живу по своим законам, и, если я в ладу со своей внутренней сутью – мне решать, когда быть счастливым. Да я иной, и вижу этот мир в преломлённом свете, есть вещи, которые вы люди объяснить не можете и поэтому окружаете себя сводом лишних правил. Ведь именно к этой мысли тебя тогда начал склонять Дерек – провести между нами черту, что мы разные?! – в ответе Шона ощущалась смесь обиды и злости.
– А я полагал вы были неразлучными друзьями, – мрачно заметил Ной, о чём-то усиленно размышляя и время от времени поглядывая на Лану.
– Да были, и я любил его, как брата! – завёлся Шон. – Дерек был единственный, кому я прощал и смотрел сквозь пальцы на многие вещи. Мы были свиты этой дружбой, словно святостью … пока я не понял, … что не способен делить сердце любимой девушки с кем-то ещё. У меня сорвало крышу, когда стало ясно, что мой друг вовсе мне и не друг, душка Дерек мягко оттёр её у меня, предложив ей променять меня на американскую мечту: учёба, карьера, стабильность, дом, дети, путешествия, никаких тебе оборотней и обкуренных индейцев. Да, у нас с Ланой не всегда всё шло гладко, да у меня дурацкий характер, но она была моим смыслом жизни! С тех пор как она свалилась со своего велосипеда – единственной моей мечтой было разделить с ней свою жизнь! Конечно, мне не понравилось, что они стали встречаться и собрались свалить из города. Возможно, сначала стоило поговорить, прежде чем пытаться выпустить ему кишки, я признаюсь, что перегнул палку. Но то … что она тогда кричала мне в лицо… – тяжело дыша, Шон потряс головой, будто отгоняя кошмар того дня. – Я пытался сбежать от этих слов, пытался заглянуть за горизонт и наконец почувствовать свободу от этой шарахнутой любви. … Но куда бы я ни направлялся – она гналась за мной и душила каждую ночь. Дошло до того, что я выключил телефон и принципиально не связывался со своей семьёй целый год, чтобы не дать этой зависимости сломать меня окончательно. Я исколесил пятнадцать штатов, повстречал кучу странного народа, пока однажды меня не занесло в одно богом забытое захолустье, где меня угораздило проиграть в карты абсолютно всё. … Но один из игроков, старый и сморщенный азиат, сказал, что самое ценное я припрятал на себе. А на мне оставался только амулет с нанизанным ковачи, в который я давным-давно вложил … засохшую кровь Ланы. Сжав в руке мой амулет, старик вдруг закатил глаза и прокаркал – «Ты мог бы стать другом, но ты им не стал, ты мог бы стать мужем, но сам же от этого отказался, а она отказалась от вашего ребёнка, умертвив в своей утробе двуликого». Почему я ему сразу поверил? Потому что по взгляду этого старика и по его бешенному сердцебиению, я понял, что он увидел даже то, кем я обращаюсь. Не было времени выяснить дар у него такой или ведьмовская наследственность, мне пришлось его придушить, чтобы защитить племя. Вскочив на свой байк, я примчался домой и первым делом потребовал подтверждения у нашего потомственного шамана. Тхачкарну тужился целые сутки пока не увидел знаки, и они так же указывали на то, что моя любимая вместе с моей тёткой избавились от моего ребёнка! Для меня это всё равно что тупой нож в сердце. И вот теперь, когда Лана смотрит на меня – этот нож каждый раз проворачивается.
Опустив голову, Лана не проронила ни звука. Продолжая идти, она задыхалась от собственной разъедающей её боли. Ей тоже было что предъявить ему в обвинение, она могла ударить его словами, снова унизить. Но в этот раз сцепив зубы она молчала. Потому что уже не представляла этот мир без него, потому что против этого чувства она была бессильна. Любовь всякий раз укладывала её на лопатки, как только она начинала злиться на Шона.
– И всё-таки ты здесь, идёшь рядом, смотришь на неё, потому что, как тебе кажется, любишь её, но не понимаешь за что она так с тобой, – озвучил очевидное Ной. – Я скажу то, что думаю, ты ведь всё равно считаешь меня сволочью. Так вот. Может, это не такая уж и трагедия? Может, эта беременность была слишком ранней и не к месту? Может, Лана ещё не готова становиться матерью, взваливать на себя бремя ответственности? Ей же не тридцать лет, а всего лишь двадцать! У неё ещё будут дети, но позже. На тебе лежит такая же вина – нужно было позаботиться о контрацепции. Люди так делают, чтобы не залететь.
– Мне не кажется, я действительно люблю её придурок! – красивое лицо Шона искривилось от возмущения. – Для кого-то это может быть и не трагедия, но для эри каждый ребёнок – это дар. Наш народ не делает абортов и не пользуется презервативами если только это не секс на одну ночь. Даже если среди моего поколения уже нет чистокровных эри, мы всё равно признаём только наши традиции.
– Вот мне любопытно, а ты … пробовал других девушек? – с любопытством посмотрел на него Ной.
– Трахался ли я на стороне? – фыркнул Шон. – Да. И Лана знает об этом.
– О, тогда да, тогда это самая светлая и чистая любовь, о которой я только слышал, – съязвил Ной, выразительно хмыкнув. – Не знаю, что сказать! Сказать, что вы странные – ничего не сказать.
– Всё сложно, – подала голос Лана в повисшей паузе. – Поэтому-то мне и нужен ритуал Искупления, чтобы распутать этот клубок. Нужна сторонняя помощь.
– Из Рэма помощник скажем прямо – никудышный! Он чуть с табурета не навернулся, когда я ему сказал, – засопел Шон. – И рожа стала такая довольная, будто он этого всю жизнь ждал. Можешь не сомневаться – он оторвётся по полной программе.
– Конечно, вы же всё-таки родные братья, похожи как никто, – подкусив его, Лана нервно засмеялась. – Никогда бы раньше не подумала, что моей жизнью будет распоряжаться Лунный Колокольчик.
Она смеялась до тех пор, пока у неё не заболели мышцы живота и Шон терпеливо сносил эту истерику, в большей степени из-за того, что ему нравился её смех.
– То есть их имена всё-таки переводятся, – протянул Ной. – Интересно…
– Не дождёшься, – буркнул ему Шон. – А ты не смей ему говорить! – пригрозил он Лане.
– Мы пришли, – толкнув кованые ворона, ведущие на территорию кладбища, Лана прошла первой.
– И что может быть здесь такого интересного, кроме эксклюзивных надгробий и древних склепов? У вас прямо помешательство на гиблых местах, – проворчал Ной. – Почему бы не исследовать что-нибудь более жизнеутверждающее?
– Потому что такого ты нигде не увидишь, эта тайна никогда не покинет пределов Честервиля, необъяснимое явление напрямую связанное с эри, – прекрасно ориентируясь в проходах между склепами, что свидетельствовало о её частых посещениях этого места, Лана юркнула в одну из самых мрачных усыпальниц и на ощупь зажгла свечи. – Я расскажу или ты? – метнула она свой взгляд на Шона и тут же отвела глаза.
– Ты, а я если что дополню.
– Если ты знаешь, – начала свой рассказ девушка, обращаясь к Ною, – в прошлом было очень престижно покоиться в склепе, само место и строительство, а также уход стоило больших денег. Поэтому бедняков зарывали как попало, а богачей торжественно складывали на подобные полки глубоко под землёй, чтобы их родственники могли навещать сразу несколько усопших поколений. Одна из сдвинутых матрон, державшая в то время бордель, решила, что она не хуже всякой там знати и что её девочки заслуживают хотя бы после смерти покоиться с пафосом. Она оплатила строительство этого склепа «любовью», деньгами, полученными за секс. И стала складывать сюда своих лучших шлюх, которые «сгорали на работе». В притоне матроны жила одна девушка сирота, вынужденная зарабатывать себе на жизнь проституцией. Она была так нежна и красива, что невзирая на то, что она была падшей женщиной – её полюбил индеец из племени эри, сын шамана Апотантаса. Их любовь была такой сильной и взаимной, что они решили убежать из города. Но люди матроны настигли их и убили девушку, тем не менее пощадив юношу, опасаясь гнева шамана. В память о своей любви юноша сотворил со своей любимой чудо. … Иди сюда, помоги мне поднять крышку, – Лана поманила к себе Ноя, поднося свет поближе.
Когда Ной поднял тяжеленную крышку, приготовившись увидеть там иссохшую мумию – к своему огромному удивлению, он увидел там красивую бледную девушку, которая казалось просто спала. От неожиданности он даже выронил край крышки, и та хлопнулась вниз, задув свечу. В полнейшей темноте … светились только глаза Шона.
– Ну да, ты же кошка, – вслух произнёс Ной, всё ещё ошарашенный после увиденного в гробу.
– Нужно снова зажечь свечу, – Лана стала пробираться к спичкам. Вдруг её порывисто обняли руки Шона, он поцеловав её в шею и тут же быстро отпустил, вернувшись на своё место и снова открыв глаза. Поэтому, когда в склепе стало опять светло, взволнованное лицо Ланы Ной воспринял никак иначе как трепет перед этим местом.
– Разве такое возможно? – недоуменно покачало он головой. – Жаль профессор не видит этого феномена. Почему она не разлагается? Её мумифицировали особым раствором?
– Это любовь, – протянул Шон и усмехнулся.
– У тебя есть что ещё добавить? – уставился на него Ной.
– Мы с Ланой здесь несколько раз занимались любовью, это место здорово будоражит фантазию.
– Чёрт тебя подери, Шон! – сердито хмурясь, Лана выбралась наружу, направившись наискосок, чтобы срезать дорогу. Но не заметила, как ноги сами принесли её … к могиле Дерека.
Ни Шона, ни Ноя по близости было не видать, видимо они отстали, потеряв её из виду. Рухнув на колени, Лана потянулась к тёплому, нагревшемуся на солнце надгробию, с выбитыми на нём именем и цифрами.
– Я не знаю, что делать, – разрыдалась она, прижавшись щекой к граниту. – У меня так мало надежды. Боюсь, что у меня больше не хватит сил. Ведь я борюсь за то, что в конечном итоге меня убьёт. … Дерек … ты не должен был…
– Лана, – осторожно позвал её Ной.
Поднявшись, заправив за уши привычным движением волосы, Лана поискала глазами Шона.
– Он ушел. Увидел издали как ты плачешь и, кажется, разозлился.
– Он ещё вернется. У нас есть ещё пара часов, перед тем как ты проводишь меня домой.
– Тогда сделай мне одолжение – пообедай со мной. И мы больше не будем говорить о прошлом, об этом городе с его тайнами. Просто прикинемся нормальными и поболтаем. Идёт? – улыбнулся Ной.
– Спасибо, – признательно взглянула на него Лана. – Как же тебе идёт улыбка. И у тебя такие завораживающие глаза…
– Ты мне что, комплименты делаешь? – рассмеялся Ной, беря её за руку.
– Ну должен же тебе это кто-то сказать, – улыбнулась она в ответ, очаровательно поведя плечом.
В кафе молоденькая официантка заулыбалась Ною и покрылась румянцем, когда он заявил, что голодный как зверь.
– Что будешь заказывать? Не стесняйся. За мой счёт. Я хочу угостить тебя чем пожелаешь.
– О, – Лана демонстративно развернула меню. – Гулять так гулять! Хочу цыплёнка в соусе, овощи в сырном кляре, пить белое вино, а на десерт ореховое мороженое.
– Я обещал развлекать тебя глупой болтовнёй, – ожидая свой заказ, Ной сделал несколько глотков воды. – Расскажу тебе о своём опыте знакомства с девчонками.
– А он у тебя был? – развеселилась Лана.
– Обижаешь. Конечно. … По скайпу. Тесс как-то сказала, что мне не хватает навыков очарования и что такому прямолинейному чурбану как я будет трудно общаться с людьми. Вот я и зарегистрировался на нескольких сайтах. Когда началась переписка – я так увлёкся. Девушкам нравилось моё фото, и они хотели увидеть меня, чтобы убедиться, что под моим ником не зарегистрирован какой-нибудь старый пердун из Колорадо. Мы стали связываться по скайпу и «любоваться» друг другом по веб камере. Причём каждой девушке я сочинял новую историю о себе, – продолжал рассказывать Ной, наслаждаясь милозвучным смехом Ланы. – Я представал страстным поклонником рока, любителем вышивать крестиком, заводчиком лысых крыс и почитателем нудизма. Сначала получалось не очень, так как врать я не умел. Но со временем я уже не сползал под стул задыхаясь от смеха, прям как ты сейчас, а с совершенно серьёзным лицом безбожно сочинял и заставлял их верить. Одним плёл, что оба моих родителя геи или что мой отец крысолов, а мама стриптизёрша. Другим рассказывал грустную историю о том, как я попал в психиатрическую лечебницу из-за разбитого сердца.
– Ничего себе вот это отжёг, Ной, так ты оказывается опасный тип, тебе совершенно нельзя верить, – Лана закусила губу, чтобы перестать смеяться.
– Но тебе я врать не стал, – в его дымчатые глаза закралась грусть. – Я хочу, чтобы ты видела во мне друга.
И в этом искреннем взгляде Лана разглядела такое тоскливое одиночество, что им обоим было только впору выть на луну, и меньше всего ей сейчас хотелось втягивать его в свои проблемы.
– Тебе бы бежать без оглядки от такой подруги как я Ной. Со мной дружить опасно, хотя я и не против делиться человеческим теплом. … Давай поедим!
В силу своей противоречивой личности и многолетнего общения с Шоном, которое не прошло бесследно, Лана иногда позволяла себе забывать нормы общепринятого приличия или правила поведения за столом. Проголодавшись, девушка стала разбирать и есть цыплёнка прямо руками, макая мясо в соус, пока Ной аккуратно ел с помощью вилки.
– Так вкуснее, – пожала плечами Лана, облизывая пальцы. – Когда ешь руками совершенно другие ощущения. Попробуй как-нибудь. Однажды я даже торт слопала руками, но…
Глаза Ноя встревожено вскинулись, а на плечо Ланы легла чья-то тяжёлая рука и девушка замерла, не ожидая ничего хорошего от этих покалывающих ощущений.
– Приятного аппетита, козюля, – провокационно растягивая слова, заговорил Рэм, наклонившись к ней, чтобы встретиться взглядом. – Ой, да мы замарались. … Не надо я сам, – небрежно остановил он потянувшуюся за салфеткой Лану. И шокируя Ноя и девушку, Рэм вдруг с силой сжал её запястья, а после беспардонно и смачно поцеловал в губы, слизывая каплю злополучного соуса. – Недостаточно острый, – чуть отодвинувшись, но не отпуская её рук, заносчиво произнёс он. – Не дёргайся, парень! Вмешаешься – сделаешь ей только хуже! – гаркнул Рэм на привставшего Ноя. – Я хочу дать этой девушке шанс отступить. Лана, – заглянул он в распахнутые от недоумения глаза Ланы, – У тебя есть возможность прямо сейчас отказаться от ритуала Искупления.
– Нет! … Даже если ты зацелуешь меня до смерти, – выдавила она, с ужасом глядя с каким вызовом Рэм по очереди облизывает её испачканные жиром пальцы, – да это было неслыханным оскорблением, но Лану не покидала мысль, что подобным унижением вожак кугуару просто испытывает её.
– Просто я уже не уверен в этой затее. Результат будет зависеть оттого насколько покорной ты будешь. Так насколько … ты будешь покорной? – двусмысленным шепотом поинтересовался он.
– Полностью, – нервно сглотнула Лана. Тонкая вена на её шее бешено пульсировала, привлекая пристальное внимание Рэма, взгляд его тёмно-карих глаз заскользил по её горлу. – Если только в качестве доказательства ты не потребуешь от меня чьи-то жизни. Я иду на это чтобы заслужить прощения за убитую душу, поэтому мой лозунг в этом Искуплении «не навреди».
– Хорошо, – после некоторых раздумий, Рэм отпустил её руки и выпрямился, тронув её волосы с кривой ухмылкой. – Но красотой ты всё-таки не пожертвовала. Классная причёска, тебе идёт. … Завтра. До восхода. В нашей деревне.
Рэм ушёл, а Лана всё ещё не шевелилась.
– Это значит, что Шона поблизости не было и близко, и что Рэм с превеликим удовольствием снял со стены топор войны, – ответила она на вопросительно-встревоженный взгляд Ноя. – Пойдёшь со мной туда?
– Безусловно.
Встреча с Рэмом снова спугнула жизнерадостную улыбчивую Лану, на её место вернулась задумчивая, глубоко ушедшая в свои мысли девушка.
Ной попытался заговорить с ней снова, только когда они остановились напротив её дома.
– Они ведь дадут тебе высказаться?
Лана кивнула.
– Почему Рэм за главного? Ну какой из него вождь?!
– Вожак кугуару – вождь племени. Они признают сильнейшего, – при воспоминании о Рэме Лана снова тяжело вздохнула.
– И сколько ему?
– Двадцать шесть. До недавнего времени вождём был их отец, пока его не подстрелили охотники, приняв за обычную пуму. Он выжил, но остался хромым. … Я понятия не имею, что для меня придумает Рэм, Мэнхесы любят спонтанность, ты же его видел. И это был не просто поцелуй. Эри считают, что через поцелуй можно высосать душу, поэтому иногда индейцы припадали губами к умирающему врагу, чтобы вобрать в себя силу его души. Этим Рэм словно хотело сказать – я тебя уничтожу.
– Господи, Лана, на кой чёрт ты во всё это ввязываешься?!
– Ничего, справлюсь, – попыталась она улыбнуться. – Давненько у меня не было таких насыщенных дней. Но благодаря тебе я всё вынесла и даже посмеялась, – неожиданно, на пару секунд Лана крепко обняла Ноя. – Заедешь за мной.
Развернувшись, она поспешила к крыльцу.
– Ты как раз к ужину, – натянуто произнёс Уильям, встретив дочь.
– Я не голодна. Мы с Ноем перекусили, – мотнула она головой, попытавшись поскорее скрыться в своей комнате. Но не тут-то было.
– Пойдём. Поговорим, – развернул её отец.
– Привет, мам, – Лана посмотрела на мать виноватым взглядом. – Со мной всё в порядке.
– Где твои волосы? – удивлённо воскликнул Брайан, единственный кто улыбался.
– Сменила имидж, – буркнула Лана.
– А мы-то думали, что всё наконец закончилось, – с горечью вырвалось у Мелиссы. – Что всё изменится, что ты перестанешь мучиться и перестанешь терзать нас.
– Всё скоро действительно измениться, мама! Простите, что не оправдала ваших ожиданий. Но жизнь у каждого складывается по-своему, у меня вот так… по краю … спотыкаясь. …На рассвете мне нужно будет уехать, решить кое-какое дело.
И не дожидаясь реакции родителей, Лана бросилась наверх и закрылась на замок.
Выйдя из душа, она обнаружила на своей постели Шона, лежащего поверх покрывала.
