Текст книги "Пятая стихия (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Глава 16
– Если у меня есть выбор, тогда я бы предпочла пока не возвращаться к тому дню. … Это песнь чествования стихий? Ведь эри вводят себя в медитативное состояние иначе эффект от Очищения будет плачевным, мне перебрать все пять стихий или остановиться на одной? – деловито поинтересовалась Лана, специально сосредоточив своё внимание на маленьком Кирасе. Она очень надеялась, что после ритуала ей станет понятнее, как она относится к Рэму, что чувствует и стоит ли развивать их отношения после.
– Сойдут любые напевы, наш язык ты знаешь хорошо, главное замечай знаки, тебе будут указывать на паузы, не забреди в своём духовном странствии слишком далеко. Ладонь Титана – это место перед Вратами, дальше простирается территория духов. Когда ритуал начнётся – врата распахнуться и духи из высшего мира обратят на тебя своё внимание. Ты не будешь одна, вокруг тебя их будут тысячи. Вот им и отдай свои мысли и воспоминания. Лана ты нервничаешь или у тебя очередное завихрение? – не выдержал и спросил напрямую Рэм.
– Я в порядке Рэм, если обо мне можно так сказать. Вот, перебрала в голове все известные мне законы племени и сделала соответствующие выводы.
– Как любопытно, – с вызовом улыбнулся он. – И к чему же мне готовиться?
– Если я пройду Очищение – ритуал Искупления будет близиться к концу, для меня это так же будет означать, что отныне я часть народа эри, а ваши девушки и женщины сами выбирают себе мужей. Поэтому, когда я спущусь с гор – я буду сама решать, кого хочу поцеловать, и к кому прикоснуться и уж тем более кого мне стоит назвать своим мужем. Хоть в этом мне повезло. И ты никак не сможешь оспорить моё решение, если случится так, что моим избранником будет не кугуару, – Лана всего лишь слегка намекнула, но глаза вожака кугуару тут же налились красным, зверю не нравилась её строптивость.
– Интересно будет посмотреть на того, кто согласится принять тебя в жёны. Твоего желания будет мало, ему ещё придётся сталкиваться со мной и смотреть мне в глаза, – резко бросил он, вскочив на ноги. – Ни один эри не станет противостоять моему мнению! Закон сейчас это я!
– Хотелось бы мне посмотреть на того, кто бросит вызов самим духам, – усмехнулся Джеф, послав ему свой многозначительный взгляд. – Меня учили, что закон – это наследие, пропитанное учением отцов, и воля высших, которую умеют считывать эри. А вождь – всего лишь защитник своего народа. Поэтому мне не совсем понятны твои ультиматумы Рэмхестам, – Джеф, как всегда, оставался спокойным, но тон его голоса давал понять, что он не боится отстаивать своё мнение. – Никогда ещё эри не принуждали очищенных женщин. Ты должен заверить её, что традиции племени не будут нарушены, что ты дашь ей законное право выбора. Я бесконечно уважаю тебя Рэмхестам, но ты ведь понимаешь, что эри будут наблюдать за тобой, если вдруг её выбор окажется не в твою пользу.
– Зайду на рассвете, – негодующе процедил Рэм, опаляя Лану своим взглядом. И не дождавшись от неё никакой реакции, мудро решил пока оставить её в покое.
Какое-то время она сидела молча, будто всё её внимание было сосредоточено на рассматривании своих ладоней. Она не стала ничего говорить Джефу, но чувство благодарности отозвалось в её душе тотчас же, как только он выступил перед Рэмом в её защиту. Лана начинала понимать, что слов будет недостаточно и по большому счёту они ему и не нужны. Просто находясь рядом, играя на полу с Кирасом, Джеф внушал ей уверенность. И как у него это получалось она даже не бралась предполагать. Но именно в этой незатейливой обстановке она как никогда ощущала поддержку, причём фактически от малознакомого ей человека, но в том, что Джеф был самобытен и искренен – её сердце ни капли не сомневалось. Лана не пожалела, что перед грядущим испытанием выбрала именно их компанию.
– Это моя последняя надежда, – прошептала она. – Я очень хочу … наконец избавиться от бремени невыносимой вины и скорби, хочу, чтобы с меня сняли этот каменный панцирь, вынули с осторожностью все загнанные в душу крюки. Хочу исцелиться и заслужить право на счастье.
Прежде чем что-то сказать, Джеф смерил её долгим внимательным взглядом:
– Не хочу, чтобы ты обманывалась Лана, – бережно подбирая слова, проговорил он. – Не думай, что, пройдя Очищение проблемы автоматически отключатся и твоя судьба сменит пластинку, нет. Не станет мгновенно легко и радостно, а к твоему лицу не приклеится беззаботная улыбка. Всё немного не так, хотя для многих эри Очищение действительно последняя надежда.
– А как же тогда, в чём его суть?
Сев рядом, Джеф по-дружески сжал её ладонь, будто чувствуя её душевные шквалы:
– Наполненность твоей жизни останется прежней, просто изменится твоё видение и отношение ко многим ситуациям. Появится ясность, спокойствие, терпение и особая вера. Ты сможешь различать истинное от второстепенного, поймешь в чём смысл и какова цель твоей жизни. Очищение избавит тебя от отчаянья и слабости, и все последующие проблемы ты уже сможешь решать трезвым разумом взрослого человека.
– Но ведь известны случаи, когда оттуда не возвращались. Получается, что те люди были слишком слабы и безнадёжны? – Лана не скрывала от него своего страха. – Почему-то именно сейчас я боюсь умереть, – покачала она головой.
Джеф ещё сильнее сжал её ладонь:
– Посмотри на меня Лана! Если не взглянешь, я попрошу Рэма присоединиться к нашей группе поддержки.
– Пожалуйста, не нужно, – Лана послушно посмотрела ему в глаза.
– Мне пришлось повидать, в каких состояниях другие отправлялись на Ладонь Титана, у всех были разные причины, и скажу тебе – ты не безнадежна и не слаба. Даю двести процентов. Бояться это нормально Лана.
– Я вряд ли сегодня усну, – с шумом выдохнула она, всё-таки немного успокоившись.
– Но тебе необходимо поспать, – возразил Джеф. – Мы с Кирасом готовы прийти тебе на помощь даже здесь. Пойдём, ему тоже пора в кровать! – решительно скомандовал он, подхватив малыша на руки.
Она не хотела оставаться одна, поэтому и повиновалась, безропотно забираясь в постель, хотя понятия не имела что может заставить её отключиться в таком состоянии. Джеф уложил Кираса рядом с ней, и Лана с удовольствием обняла это потешное сокровище, прижимая его к себе.
Сев в изголовье, и приложив к её лбу указательный и средний пальцы, Джеф тихо запел на языке своего племени. Старую-старую песню о ветре. Не то колыбельная, не то молитва. У него был приятный тембр голоса, и он умел им пользоваться, поэтому брало за душу, ласкало слух и увлекало. Где-то с четвёртого куплета слова для Ланы стали растягиваться, а звуки кружиться в неким магическом танце, унося её за некую грань. Веки тяжелели, Кирас тоже затих. И Лана не заметила, как уснула. Спокойным сном без сновидений.
А часов через шесть, рука Джефа снова осторожно прикоснулась к ней, давая понять, что рассвет совсем близко.
– За тобой пришли, – шепнул он, выходя из спальни, давая ей минутку, чтобы настроиться.
На пороге уже виднелась плечистая фигура Рэма, загородившая предрассветную серость. От нервного возбуждения её слегка лихорадило и сосало под ложечкой. Лана ещё не решилась, какое дать определение своему поступку, то ли смелый шаг, то ли сумасшедшая выходка. Проходя в коридоре мимо Джефа, Лана кивнула ему на прощание, а затем не сдержалась и обняла, тихо шепнув – «Спасибо».
Правда Лана немного опешила, когда увидела у крыльца оседланную лошадь.
– Сейчас я не сын и не брат, не друг и не враг – я вождь, я вожак кугуару, – сдержано произнёс Рэм, старательно исполняя свою роль. – Я доставлю тебя, Лана Сайлас, к вратам, где передам тебя суду высших духов. По правилам, прежде чем отправиться – ты можешь ещё раз подумать и отказаться. Если же ты вдруг передумаешь уже на самой Ладони Титана – это будет означать, что обратно к живым пути тебе уже нет.
– Я готова Рэмхэстам! – её голос и правда прозвучал уверенно. Забравшись на лошадь позади Рэма, крепко обхватив его двумя руками, она помчалась по своему пути Искупления, стремясь отыскать тот жизнеутверждающий первый луч.
Рэм проводил её до самого выступа. Сегодня молодой вождь был мрачен как никогда и поэтому молчалив, но Лана нарочно не стала его расспрашивать, стараясь уравновесить свои собственные мысли, внутренне обратившись к себе самой. Раздевшись догола, она с достоинством уселась на ещё холодный камень, подняв глаза к восходящему солнцу.
– Пусть солнце, что дарит жизнь – питает тебя, а ветер уносит дурные мысли. Пусть духи гор будут твоими свидетелями, а суд духов будет для тебя справедливым, – изрёк напоследок Рэм от лица вождя эри. – Удачи Лана, – добавил он уже от себя чуть мягче. – Прислушивайся к внутреннему голосу, но никак не к шепоту, что будет слышен из-за грани. Будет тяжело или страшно – начинай петь, в этих звуках особая сила.
Лана кивнула и закрыла глаза.
Сначала она просто слушала звуки – крики птиц, шорох осыпающихся камней, доносящийся издалека рёв гризли. Индейцы утверждали, что горы могут дышать – пожалуй, Лана могла с ними согласиться. Её мысли стали течь плавно, дыхание выровнялось, под жаркими лучами тело наконец перестало дрогнуть. Затем она долго смотрела с высоты уступа на раскинувшиеся перед ней виды удивительной первозданной красоты и незаметно для себя начала напевать один из шаманских напевов. Она и без Рэма знала, что в этих звуках заложена необъяснимая вибрация, способная переносить сознание в иной тонкий мир. Неожиданно перед ней стали всплывать картинки из детства.
«Сколько бы она не пыталась обогнать быстроногого мальчугана – у неё никогда не получалось. Шон всегда приходил к финишу первым, оборачивался, расплываясь самодовольной улыбкой на перепачканном лице. А Дерек часто отставал нарочно, не хотел её огорчать. Чёрные как угли глаза перемежались с нежно-голубыми, в их взглядах неведомая ей сила, их детские голоса звучат всё громче и настойчивее. Вот они втроём кружатся в воронке смерча, но это не обычный смерч, он не коснулся их тел, но их души свились как звенья цепи» …. Картины первых обращений Шона сменяются одна за другой. «Шон падает на четвереньки, скребёт пальцами землю и стонет. Его муки – это и её боль тоже. Словно это над её телом, изгибая каждую косточки и вытягивая мышцы, измывается жуткое проклятье. Она не выдерживает, подползает к нему, неумело обнимая. Вспотевший и охрипший Шон утыкается лицом в её колени, и вот уже под её пальцами появляется чёрная лоснящаяся шкура зверя. Но этот хищник ласков с ней. Каждый раз они с Дереком терпеливо ждут пока иная суть их друга не вернётся с охоты».
Пока не село солнце она видела отрывки их детства, наполненные светлыми чувствами дружбы, чудом, смехом, приключениями, чем-то нерушимым и добрым. Лана не испытывала ни чувства голода, ни даже жажды, как ни странно. Но стоило солнцу скатиться за горизонт, как дрожь и затёкшее от постоянного сидения тело начали терзать её сознание. Она продолжала напевать, но постоянно сбивалась. Характер видений кардинально изменился, будто кто-то специально ждал этого часа, чтобы открыть для них дверь. Каждый поступок, который совершала она лично, который прямо или косвенно приносил вред или боль другим людям – стучался в её подсознание. Она и не задумывалась, сколько глупых шалостей совершила, ещё будучи ребёнком, скольких людей обидела. Что характерно, глядя на себя как бы со стороны – Лана ощущала все те чувства, которые при этом испытывали другие. И теперь ей становилось стыдно. Даже за мелкие кражи в магазине, под спор с Шоном, и за то, что приклеивала обувь в раздевалке, за то, что дразнила толстую рыжую девчонку, и за многое другое, над чем тогда они даже не задумывались. Она видела, как плакала её мама, как хмурился отец Шона и как хватался за сердце отец Дерека. И за каждый увиденный отрывок из той жизни – Лана испытывала раскаянье, пусть и запоздалое.
Первая ночь основательно вымотала её. Появилось мучительное чувство жажды. Окоченевшими руками она пыталась нажимать на точки, которые ей показывал Джеф. Помогало слабо, но на какой-то момент Лана просто отключилась.
Её разбудила резкая боль – клюнувший в руку стервятник, решивший, что добыча слишком слаба, чтобы отбиваться. Лана сердито крикнула, взмахнув руками, и птица тут же лениво полетела прочь. Теперь он и его сородичи будут ждать поблизости. Она слизывала сочащуюся кровь, пока кровотечение не остановилось, оставшаяся рана тупо ныла. Голод давал о себе знать головокружением. Лана снова помассировала запястья и за ушами. Чтобы не думать о физических потребностях она снова тихо запела. Звуковая вибрация словно поворачивала ключ в замочной скважине. Воспоминания обрушились на неё целым потоком из уже более взрослого возраста, начиная с подросткового периода и до последних трагических событий. Пока солнце катилось по небосклону, её видения носили приятный характер. Это опять же таки касалось их неразлучной дружбы, первых трепетных прикосновений, первого поцелуя, всевозможных курьёзов, учёбы в старшей школе, попытки хороших поступков. Будто кто-то мотал перед ней киноленту её прошлой жизни, собрав коллаж из самых ценных моментов.
Но вечером картинки снова поменялись, уступив место кошмарам.
Ссоры с родителями, выходки Шона, его ревность и агрессивность, эти постоянные изматывающие скачки эмоций «на грани». Лана снова пережила одно из побоищ в кафе, где Шон опрокинул все столики и разогнал людей, избил парня, рискнувшего подмигнуть Лане и заодно официанта, а потом в ответ на её попытки его образумить – он насквозь проткнул себе кисть ножом. А ещё перед ней пролетели все его мимолётные измены и горящая церковь. Она как соучастница чувствовала вину за многие проступки Шона. Как и за ту ночь, когда он пришёл к ней во время ливня, дрожащий, но не от холода. Шон признался, что во время охоты, будучи обращённым, в шкуре кугуару он убил браконьера. И это не был несчастный случай, и может быть, браконьер даже заслужил наказание, но не лишать же из-за этого человека жизни. Из-за страха потерять Шона она помогла ему спрятать и позднее похоронить тело. Нессер узнал правду и тоже попытался замять это дело, ведь кугуару никогда не бросали своих в тюрьмы. Нессер уже тогда не мог справиться со своим младшим сыном, и в этом Лана тоже видела свою вину. А затем она увидела ту чудовищную охоту, которую Шон устроил на Дерека, просто взбесившись от новостей. Пятеро из его стаи еле-еле сберегли Дереку жизнь, … чтобы после он разбился в горах. Она снова пережила и это, во всех мельчайших подробностях, будто снов в течение года было недостаточно. Когда Дерек полетел вниз, вконец измученная жесткостью этих явственных видений, Лана услышала настойчивый шепот, он раздавался отовсюду, шепот убедительно подталкивал её прыгнуть вниз.
«Не будет больше боли, вины и неопределённости. Разве можно нести этот груз? Освободись разом от всего. Что держит тебя здесь? Что мешает встретиться с ним на том берегу? Где больше не существует тяжести и сомнений, где лишь лёгкость и успокоение в вечности. Прыгай, всего лишь пара шагов, ты даже не почувствуешь конца. Ну же Лана!»
«Неужели ты думаешь, что духи пошлют тебе прощение за содеянное? За убийство нерождённого? За столькие огрехи и никчёмность?» – вторил ему другой шепот. Затем раздался ещё один и ещё. Будто целый рой бестелесных существ с помощью угроз и уговоров собрался сбросить её с уступа.
… Что-то внутри неё упиралось и боролось, цепляясь за жизнь. А затем произошло невероятное – её внутренняя суть ощетинилась, выгнула спину и каменный панцирь, в котором она до сих скрывалась – треснул, разлетевшись на мелкие осколки. Это они полетели с обрыва. Лана осталась сидеть нерушимо, чувствуя облегчение. Покаяние и осознание придало силы отпустить прошлое и простить себе все ошибки. И вместе с этим Лана почувствовала, что по ту сторону грани довольны тем, как она прошла испытание, что ей прощается и даётся ещё один шанс. И в этот момент, открыв глаза, при свете луны, Лана увидела свою тень, по форме напоминающую очертания пумы. Она смотрела на свою тень, а тень смотрела на неё, как будто видя себя одновременно изнутри и снаружи. И то, что она рассмотрела в себе – подарило ей успокоение. Рассвет Лана встретила уже с улыбкой.
Пусть и ослабленным голосом, но она опять запела. Сначала, она видела лишь залитые солнцем горы, потом ощутила будто идёт по знакомой тенистой тропинке в лесу, ведущей к домику Зойлы. Он стоял нетронутым, и на встречу ей как обычно выглянула улыбчивая хозяйка. Зойла душевно обняла её и Лана ощущала каждое прикосновение, запахи, звуки.
– В этом мире я могу выбирать декорации своей вечности, – проговорила Зойла, погладив её по щеке. – А я нигде не была так счастлива как в своей хижине. Я так горжусь тобой, моя девочка. Ты всё пройдёшь и сможешь, ведь впереди тебя ждёт ещё столько интересного, захватывающая наполненность и настоящая любовь. Поверь, всё пройденное стоит грядущего.
– А ты знала, когда называла меня ланью, что во мне живёт вовсе не лань? Я ощутила внутри себя пуму. Моё сознание, моя внутренняя суть – это кугуару, но это и есть я! – воскликнула Лана. – Как такое возможно Зойла?
– Ох, знала, но сказать не смела, не время тогда было лани превращаться в кошку, – от Зойлы пахло тимьяном, она любила добавлять его в свой табак, а её глаза, как всегда, светились блаженной любовью. – Такова судьба. Тебе изначально было уготовано место среди эри и не беда, что ты рождена не от нашей крови. При рождении души избирают себе сосуд, твоя душа, вечно живущая кугуару, через тебя она пришла защищать племя.
– Рэм тоже в курсе, и конечно же не он один, но все эти факты от меня умышленно скрываются, – Лана наконец хоть кому-то высказала свою удрученность по этому поводу. – Шон поступил честнее…
– Ты уже пустила эту лодку по воде, – перебила её Зойла, по привычке хмурясь, когда речь заходила о Шоне. – Вашей связи больше нет, станцию «прошлое» ты уже проехала. Сама ведь догадываешься, что твой бывший парень манипулировал тобой с помощью этой правды, уж больно не по нраву ему твои отношения с его братом. А Рэм умный мальчик. Он знает, что каждому слову своё время и это не значит, что вождь намеревался тебя обмануть.
– В тебе нет ни капли обиды, – пораженно прошептала Лана, уже сейчас чувствуя в душе, что будет сильно тосковать по этой удивительной женщине.
– Я не мучилась и не страдала, если ты об этом, – Зойла и правда выглядела довольной. – Просто перешла из одного состояния в другое, но уже с очищенной кармой. Не стоит обвинять эри, моя красавица, и на Рэма сердиться тоже лишнее, молодой кугуару и так проявил к тебе небывалую благосклонность. Его помощь на твоём пути Искупления этим не ограничится. Ты ещё влюбишься в это племя и отыщешь среди них своё место. А за меня не переживай – я там, где должна была оказаться, и скажу тебе, что пребываю я в полной гармонии, чего пока ещё не скажешь о тебе. У каждого из нас свой маршрут пути, свои уроки и награды. Очищение помогло тебе заново обрести себя, но это не значит, что ты больше совсем уж не будешь совершать ошибок – это значит, что ты быстрее будешь их замечать, вовремя исправлять, не доводя до крайностей и трагедий. Вредина в тебе, пожалуй, так и останется, – засмеялась Зойла, дернув себя за косу. – Разболталась я что-то. Больше мы с тобой не увидимся, но я от чистого сердца буду радоваться вместе с тобой, и грустить. Помни о том, что любящие тебя души имеют возможность и смелость незримо присутствовать рядом, – она обняла её напоследок, и не разжимая объятий Зойла запела.
Но на этом путешествие Ланы не окончилось, в следующее мгновение она уже ощутила себя пумой, крадущейся вместе с остальной стаей. Грациозные и опасные создания скользили по лесу словно тени, наполненные живой магией и темпераментом разумного хищника. Ей нравилось бежать со всеми, прыгать на мягких лапах, слышать и видеть, как кошка. Рэма среди них не оказалось. И только Лана подумала о нём – как вот она уже взбирается на гору, где виднеется его чёрный обращённый силуэт. Кугуару сидит и смотрит в одну точку. Проследив за его взглядом, Лана увидела Ладонь Титана и свою неподвижную фигуру на уступе.
«Значит, за исполнением следит сам вожак. Любопытно, он чувствует моё присутствие?», – она обошла вокруг него всего один раз, но этого хватило, чтобы Рэм напрягся, словно прислушиваясь. Прижав уши, его кугуару тихо зарычал, медленно поворачивая голову в её сторону. Она смотрела ему прямо в глаза, даже когда он стал обращаться, принимая форму человека. Не отрывая от неё взгляда, хотя Лана была уверенна, что её тень невидима, Рэм сердито прохрипел:
– Без опыта опасно заблудиться. Вернись в себя до рассвета! Меж мирами время течёт иначе. Опоздаешь – рискуешь навеки остаться тенью, а та девчонка на уступе – трупом! У третьих суток своё коварство.
Он был достаточно красноречив и убедителен, чтобы, вздрогнув, Лана очнулась. Это утро не встретило её робкими ласкающими лучами. Кажется, небо ещё с ночи затянуло тучами, и начавшись мелкими моросящими каплями, дождь постепенно набирал силу. Приглядевшись к тому месту, где в своём видении она видела Рэма – Лана никого уже там не заметила, но она сомневалась, что это был реальный парень, а не очередной фантом из-за грани. Открыв рот и задрав голову, Лана принялась с жадностью хватать дождевые капли, и по её ощущениям – ничего вкуснее она в жизни не пила.
Подняться на ноги стоило большого труда, в глазах то темнело, то плыло радужными кругами, и тело отказывало слушаться. Дождь к этому времени стоял стеной, и Лана знала, насколько опасно в такую погоду находиться в горах. Нужно было как-то возвращаться домой, а она не то что пройти два метра – она не представляла как ей натянуть на себя свою одежду.
И тут кто-то набросил на неё плед, и чьи-то руки поддержали как раз вовремя. Натолкнувшись на взгляд Рэма, Лане почему-то захотелось, чтобы у неё появились силы идти самой.
– Я в состоянии идти, – возражение получилось тусклым, но Рэм всё равно вспылил.
– В состоянии кубарем катиться вниз! Не выделывайся Лана, никто тут не собирается посягать на твою честь, – подхватив её на руки, он понёс её как ребёнка. – И ещё, …поздравляю! Ты смогла. Об остальном поговорим позже.
Рэм прекрасно чувствовал горы, знал каждый участок тропы, где-то припадал к отвесу, продвигаясь очень осторожно, где-то прыгал, уверенно держа свою ношу. Но больше их глаза не пересекались. Как и не произнеслось ни единого слова. Лана уже была благодарна ему только за то, что вместо лошади, внизу их ждал привычный джип, как бы тоже подтверждая её возвращение в реальность и окончание ритуала.
Стащив с себя мокрую футболку, Рэм с подчёркнутой деловитостью передал ей прихваченные из дому её сухие вещи и термос:
– Полагаю, влезть в джинсы ты точно предпочтёшь сама, но, если что – я рядом, – бросил он, криво усмехнувшись. – Главное, выпей отвар, отец сам его приготовил, это поможет тебе быстрее восстановиться.
Отдыхая с небольшими паузами, Лана всё-таки оделась, после чего выпила почти половину горько-сладкого напитка. Дворники на стекле отчаянно пытались справиться с потоком воды, Рэм сосредоточился на дороге, но было что-то ещё, то, что не давало ему покоя, Лана почувствовала, чего раньше в отношении с Рэмом с ней не случалось. Нечто похожее было с Шоном, но связь с Шоном была в разы сильнее, и честно говоря, она от этого даже уставала.
– Это был ты, этой ночью? Или мне показалось…
– Как твоё самочувствие? И я не о физической слабости спрашиваю, о ней я знаю, это нормально, – с самым серьёзным видом, почти суровым, заговорил Рэм, пропустив её вопрос мимо ушей. – Я спрашиваю о твоём разуме и духе.
– Не вежливо, отвечать вопросом на вопрос. Я в порядке, неподвижность и видения ужасно изматывают, но в моральном плане мне стало легче. Ушла зацикленность и негатив. Так ты ответишь мне Рэмхэстам?
– Ты слишком рано нагружаешь себя разговорами. Я обязательно отвечу, но не сегодня. Сегодня ты можешь поесть лёгкого супчика, Джеф наверняка позаботился об этом, можешь поспать, принять ванну с тонной пены, можешь пригласить на дом массажиста, а вот много размышлять о случившемся вредно. Просто наслаждайся жизнью, наслаждаться теперь тебе разрешено, – особенно выделил Рэм, сменив тон. Он сердился, и Лана видела это всё отчётливей.
Спорить с ним и добиваться своего было без толку, поэтому она радушно обняла Джефа, когда Рэм довёл её до самого порога, потискала малыша Кираса и действительно с удовольствием похлебала овощного крем-супа.
А после уснула, но уже без видений и фантомных перемещений. Как только она снова открыла глаза – Джеф заставил её допить отвар Нессера и в который раз предложил поесть. О том, что случилось на Ладони Титана, он даже не заикнулся.
– Это что, так принято, делать вид, что ничего не произошло? – не понимая, возмутилась девушка, чувствуя, как с каждой минутой к ней возвращаются былые силы.
– Это очень личное, Лана, – словно извиняясь, произнёс Джеф. – Изнанка твоей души, которую ты очищала, моменты, о которых знаешь лишь ты и … всевидящие духи, творящая и карающая сила, с которой ты столкнулась один на один. Говорить об этом можно только с вождём или с шаманом. А можно не обсуждать вовсе, если ты так пожелаешь.
– Ясно, – вздохнула Лана, – Но мне всё-таки хочется поговорить, и поэтому придётся ждать, когда соизволит Рэм. А шаманы брррр, нет, с шаманом я бы делиться не стала.
Решив, что она уже в состоянии прогуляться, Лана вышла на улицу, где буквально недавно спустились сумерки и в домах начинали зажигаться первые лампочки. Она даже и забыла, а может и не замечала, как любит это время суток – нежную мягкость не позднего вечера, когда замедляется течение времени, когда всё заполняется неким покоем, тени стирают резкие грани и кричащие тона красок дня. Она не спеша шла вдоль улицы, кивала редким прохожим, потому что в этом районе жили лишь эри, они сдержано кивали ей в ответ и проходили мимо. Или ей снова показалось, или в их глазах действительно стало меньше осуждения?
Так она почти дошагала до перекрёстка, и у предпоследнего дома с самой забавной лужайкой, окруженной «влюблённой изгородью», где жили Тит и Китана, Лана вдруг увидела выходящего от них Рэма. Она было дёрнулась, чтобы спрятаться за ближайший куст, но скрываться от кугуару было слишком поздно – он уже её заметил.
