Текст книги "Пятая стихия (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Глава 20
– Рэмхэстам хочет увидеться с тобой, придурок. Желательно, чтобы ты дал согласие, в противном случае мы с удовольствием доставим тебя к нему грубой силой. Не зли его больше, чем он уже на тебя сердит, – предупреждающе протянул ему один из них. – Садись в машину и без глупостей.
Ной и не собирался сопротивляться, любой всплеск событий, касающийся Ланы вызывал в нём жадный интерес. Он впервые вошел в дом Мэнхэсов. Молодой вождь ждал его в вигваме своего отца, сидя на полу в задумчивой позе.
– Присаживайся, Ной Менфри, – тихо заговорил Рэм, поднимая голову, – Разговор у нас с тобой будет долгим, а может быть и коротким – решать тебе.
– Если выберу короткий – это значит я не жилец? – предположил Ной. – Нет уж, я хочу тебя послушать и пожить.
– Мудрое решение. Ты на редкость проницательный парень. Мне придётся тебе кое-что разъяснить. А потом ты или поклянёшься мне молчать, или я тебя убью. Эта комната звукоизолирована, ничего из сказанного здесь не покинет её пределы…Так вот о Лане. Я слышал, что как друг ты слишком переживаешь о ней. … Начну с того, что я на самом деле влюблён в эту девушку, особенно сейчас. Я обратил на неё внимание, когда им было по пятнадцать: ей, моему брату и этому бледнолицему парнишке Дереку. Её нельзя было не заметить: гибкая, как кошка, длинноногая, дерзкая, с этими большими затягивающими в свою глубину тёплыми чайными глазами. Её сердце билось так по-особенному невпопад. Шон и Дерек становились мужчинами, вовсю подбивая к ней клинья. Мы контролируем людей, знающих о кугуару слишком много, поэтому мы достали каплю её крови и провели ритуал. Тогда-то шаман и раскрыл уникальность Ланы Сайлас – девушку с душой кугуару, девушку из пророчеств эри. Вряд ли ты знаешь во всех подробностях о вере моего племени, об идолах, которым мы поклоняемся, в особенности об идоле пятой стихии. Ну, вода, земля, воздух и огонь – это понятно. А вот пятая стихия – это всё, что сверх естественного. Всплески эмоций, иные, способности необъяснимые в этом мире, даже любовь относится к пятой стихии. Кугуару например – двуликие воины пятой стихии. Мы связаны с некой силой, проникающей из другого мира в этот, наши души были сотворены под другими звёздами. Душа Ланы тоже, поэтому-то она так связана с этой стихией и этой местностью. … Какое-то время я наблюдал. За их выходками, за их страстями и ошибками. Мой отец пытался влиять на Шона, пытался вернуть его в племя, но норов моего брата слишком сложный, этот кугуару почти не поддаётся укрощению. Ко всему, эту неразлучную троицу угораздило попасть в воронку стихий и тогда все их чувства, все связи усилились. Поэтому все их ссоры и примирения достигали грани допустимого предела. Боль, особенно душевная тоже подскакивала до предела человеческого терпения, а мой брат умел причинять ей боль, не хотел, но почему-то делал. Я больше не мог оставаться в стороне, не мог не думать о ней. …. За свои поступки и желания я уже раскаялся, пройдя ритуал Очищения на Ладони Титана. Там же я поклялся, что раскрою всю правду лишь одной живой душе. Вот уж не мог подумать, что это окажешься ты! – Рэм на секунду замолчал, словно ещё раз прислушиваясь к своему внутреннему чутью. – При правильной аргументации, сила, создавшая кугуару может способствовать некоторым нашим желаниям. Я понимал, что моя связь с Ланой принесёт больше пользы моему племени, чем её качели с Шоном. Поэтому я пожелал её. … Сначала обезумевший Шон чуть до смерти не задрал Дерека, из-за этого Лана окончательно порвала с моим братом. Покидая Честервиль, Шон потребовал провести обряд, защищающий её от смерти, но в обмен на это – он отдал мне титул альфы, отрёкшись от преемственности. Так я стал набирать силу и стал вождём, и вожаком стаи, хотя до этого был шаманом. Альфой прочили быть Шону, он был одним из сильнейших среди рожденных за последние триста лет, но этот дурак повелся на эмоции. Затем Лана узнала о своей беременности и первым делом она побежала к Зойле. Зойла призналась мне в тот же день, и я велел ей убедить Лану избавиться от плода…
– Какая же ты мразь!!! – дёрнулся Ной, борясь с желанием кинуться в драку.
– Нет, я вождь, – ухмыльнулся Рэм, сохраняя ледяное спокойствие. – Я умею выстраивать приоритеты, выбирая то, что будет лучше для моего народа. Мне был не нужен ещё один неуправляемый кугуару, а их ребёнок получился бы именно таким. Таких нам хватает, тех, кого шаманы вынуждены умерщвлять, тех в ком иная суть поглощает человеческую. Я вынужден принимать тяжелые решения, вынужден скрывать и даже врать. Это не делает мне чести, но как говорят люди «в любви, как и на войне – все средства хороши». Я кугуару, я хищник, я привык охотиться и брать то, что сопротивляется, это моя природа. Я не оправдываюсь – говорю по факту. Так вот продолжим мою исповедь. … Лана и сама не хотела так рано становиться матерью, она чувствовала, она боялась. Зойла помогла ей избавиться от нежелательной беременности, а духи гор забрали себе Дерека. Мне больно было видеть Лану такой, я не желал ей страданий. Я терпеливо ждал, в надежде, что в скором времени в ней проявится желание жить и связь с эри, ведь за эти годы она впитала в себя многие наши традиции и легенды, наш дух. Она отлично знала об Искуплении, много лет назад именно я, ученик шамана, рассказывал ей об этом. … Когда Лана пришла – я понял, что теперь всё наконец будет, по-моему. Но случилось нечто большее. Закончу с чего начал – я полюбил её. Я хочу заботиться о ней, хочу, чтобы она стала моей женой, хочу получать от неё в ответ то же тепло. Я никогда не обреку её на боль и страдания, потому что я всегда буду помнить о том, что совершил, – Рэм посмотрел Ною прямо в глаза, слегка ухмыльнувшись. И в этом оскале Ной заметил клыки пумы, а глаза вождя постепенно заполнились кроваво-красным оттенком. – Итак Ной, ты знаешь правду. Что скажешь? Даю тебе десять секунд подумать над ответом.
– Я тебя ненавижу! – выпалил Ной.
– Плевать мне на это. Мне важно знать, насколько дорога тебе Лана, и сможешь ли ты молчать? – в голос Рэма вплелось рычание пумы.
Закрыв глаза, Ной покачал головой:
– Потерянного всё равно не вернуть и не исправить, – заговорил он. – Если я ей расскажу – это окончательно разобьёт ей сердце. Она и вправду дорога мне, поэтому я клянусь молчать. Но теперь я ненавижу тебя ещё больше Рэмхэстам, за то, что ты взвалил на меня эту ношу правды!
– А кто сказал, что жить легко? – усмехнулся Рэм, пряча клыки. – Ты свободен. Приходи на праздник, мне будет интересно понаблюдать за вами. Обещаю, этот край ещё удивит тебя мальчик-мутант.
– Иди ты к чёрту! – огрызнулся Ной, уходя.
Не спеша выйдя из дома, Рэм жестом подозвал к себе одного из маячившего поблизости кугуару.
– Приведи ко мне Шилу. Живо!
Он размеренно попивал чай, когда она неслышно поднялась на веранду.
– Ты звал меня, мой вождь? – миловидная девушка, со струящимися по пояс, блестящими, чёрными как смоль волосами в почтении склонила перед ним голову.
– На празднике ты подойдёшь к чужаку мутанту и предложишь ему себя, – тоном, требующим беспрекословного подчинения, произнёс Рэмхэстам.
Девушка сжалась, но покорно кивнула.
– Мне нужно контролировать этого парня. Что там мой брат?
– Мы его усмирили, – не поднимая глаз, произнесла она.
– Хорошо. Его и близко не должно быть на празднике. Ты высушила тот табак для моего отца, который я тебе принёс?
– Да, мой вождь, я всё сделала, как ты велел.
– Замечательно, улётный покой важен для старика, заморачиваться проблемами ему уже ни к чему, – Рэм напустил на себя довольный вид. – Шила, я чувствую, что ты не до конца смирилась с тем, что я больше не прихожу к тебе по ночам? Так не годится.
– Я понимаю, – Шила склонила голову ещё ниже. – Ты любишь другую и почти женат. Моё равновесие стихий нарушено, но я приведу себя в порядок, я отправлюсь в пещеру Идолов и буду петь там до тех пор, пока моё сердце не очистится.
– Сделай это до Улан-гура! – поднявшись на ноги, Рэм дал ей понять, что их разговор окончен.
Встретив Лану на пол пути домой, Рэм молча сгреб её в охапку, целуя везде, чего только касались губы: её глаза, волосы, плечи, подбородок, ухо, шею.
– Что-то случилось? – засмеялась Лана, пытаясь заглянуть ему в лицо.
– Ты случилась со мной, – прошептал он. – И я многое готов отдать, лишь бы мы были вместе.
– А что, много желающих помешать? – интуитивно она попала именно в цель, но Рэм не подал и виду.
– Всем в душу не заглянешь, – ловко ушел он от разговора, – Скажем твоим родителям о помолвке?
– Ой, нет, лучше позже, – замахала руками Лана, пытаясь обратить всё в шутку. – После праздника, а то вдруг ты в последнюю минуту дашь мне от ворот поворот. Они у меня люди мнительные, пусть спят спокойно. Какие планы на вечер?
– О, все архиважные дела отставлены, встречи отменены, кроме одной, – удивительно как мужские улыбки могут плавить девичьи сердца. – Я хочу просто и по-человечески провести время с тобой вдвоём. Хочешь, будем гулять до рассвета или выберемся в соседний Мэнфис. А хочешь, запрёмся в доме, усядемся перед теликом и посмотрим душещипательный фильм. Девчонки ведь любят мыло? Где много розовых соплей, признаний и слёз. Прикинемся нормальными, и посмотрим на свою сверхъестественность со стороны. Мне это нужно, – добавил Рэм, посерьёзнев.
Он не сказал, а она конечно же почувствовала. Скрытое переживание, едва ощутимое напряжение.
– Видеть тебя перед телевизором – это ещё более странно, чем видеть, как ты обращаешься, – уловив, что ему больше всего хочется остаться с ней наедине, она выбрала именно этот вариант. – Поэтому я за мелодраму! А лучше комедию, мне нравится твой смех.
Он действительно закрыл все двери и окна, немало удивив этим Лану. В доме Джефа, где они спрятались было так пусто и тихо, что в каком бы ты углу не находился – ты чувствовал, как тебя за руку трогает грусть. Рэм включил телевизор, выбрав канал наугад. Он тоже остро улавливал атмосферу, но казалось, здесь ему лучше, чем где бы то ни было.
– Покажешь, что ты сегодня сплела?
– Всего три, – Лана извлекла из сумки ловцов сна. – Я, конечно, не мастер.
– Я возьму себе вот этот! – Рэм безошибочно указал на «нулевого пациента».
– Из жалости? Это потому, что он самый уродливый? – по-детски нахмурилась Лана.
– Глупости какие, он какой угодно только не уродливый! – словно защищая оберег, Рэм прижал его к своей груди. – Ты ведь вложила в него весь свой пыл. Пыла правда хватило лишь на один, но в нём столько тебя, что я не расстанусь с ним ни за какие деньги!
– Ну и пожалуйста. … Подхалим, – лучистость её глаз сказала ему о большем, от чего сердце Рэма сжалось со сладким томлением.
В происходящее на экране они всматривались минут пять, не больше.
– Неужели ты и вправду ни разу не влюблялся? – первой подала голос Лана. – Девушки ведь тебя интересовали?
– Они у меня были, – осторожно произнёс Рэм, навострившись. – Как у всех нормальных парней, однажды у меня возникла тяга к сексу. И ради интереса, а потом и удовлетворения я пробовал то с одной, то с другой. … Но не влюблялся. Здесь, – Рэм прикоснулся к груди. – Оставалось ровно и пусто. Меня не трогали их улыбки, слова и взгляды. Ласки, что они дарили мне в постели. Я уходил и зачастую больше не возвращался. Но вот когда я увидел тебя – моя кардиограмма вдруг изменилась. Здесь, – Рэм снова приложил руку к своей груди. – Появились холмы, солнце, бабочки и осадки. Как я мог в кого-то по-настоящему втрескаться, когда мне не давала покоя одна злая девчонка?
Но казалось, Лана собралась всерьёз допросить своего жениха, который уже был и не рад этому уединению.
– Никогда не пойму, как вы мужчины так можете, спать с кем попало, без любви. А у тебя была подружка кугуару? И вообще, почему я никогда не слышала, чтобы кугуару паровались?
– Много лет назад, ещё до того, как Колумб открыл Америку, кугуару создавали пары, но теперь с нашими разбалансированными эмоциями из-за смешанной крови и ещё кучи факторов – это практически нереально. Они бы перегрызлись на второй день. Ты же хотела посмотреть фильм, смотри, кажется это даже чёрный юмор.
– Я просто хочу поговорить, мне интересно, я ведь не дура, я не собираюсь тебя ревновать, – хмыкнула Лана, укладываясь рядом с ним, так, чтобы ей было хорошо видно его лицо. – Что-то мне подсказывает, что девушки-то как раз в тебя влюблялись и ты разбивал им сердца. Негодяй, – ласково улыбнулась она. – И как же зовут эту кугуару, о которой ты так глупо и упрямо молчишь?
– Помнишь, прежде чем ты ступила на пусть Искупления, я спросил тебя «насколько ты сможешь быть покорной»? – тон Рэма изменился и это прозвучало для неё тревожным звоночком. – В супружеской жизни, особенно когда муж ещё и кугуару так же. Насколько мирная и слаженная будет их совместная жизнь зависит от женщины, от её чуткости, покорности, нежности и мудрости. Мне почему-то кажется, что тебе хватит мудрости держать меня на привязи, но не ссориться со мной.
Лана понимающе улыбнулась:
– И чего же хочет от жизни этот самоуверенный, смелый и сильный двуликий вождь?
– Удовлетворения во всём, – без раздумий ответил он, словно этот ответ был уже подготовлен заранее. – Я не раз и сам задавался этим вопросом, – Рэм будто бы слышал её мысли. – Удовлетворения и чувства верного выбора. Очень важно не сомневаться. Я хочу быть доволен тем, чем я занимаюсь, теми, кто рядом со мной, и тем, что оставлю после себя. Мы долго ещё будем играть в допрос? Теперь мой ход? – покосились на неё чёрные угли глаз.
– Классный ответ, – восторженно протянула Лана, тем не менее не скрывая во взгляде пляшущие лукавые искорки. – Лучше на самом деле и не скажешь.
– Так, я хочу помочь тебе заткнуться, – проворчал Рэм, хватая девушку для поцелуев.
Было всё-таки в этом что-то волшебное – просыпаться рядом с ним, варить себе утренний кофе, а ему заваривать чай, получать от него нежный и благодарный поцелуй в шею, а затем видеть его улыбку и читать в ней: «Привет, как ты?». За такие моменты Лана тоже бы многим пожертвовала. Именно в такие моменты она чувствовала себя по-настоящему счастливой, а ассоциация Рэма с первым солнечным лучом только добавляла его значимость для неё. Хотелось улыбаться, делиться своим теплом с окружающими, умиляться всему, даже пасмурной погоде за окном, и кружиться на цыпочках под музыку, всё равно какую.
С этими мыслями Лана продолжала плести свои обереги, протирать через сито обед миссис Эрли и слушать её очередную историю, теперь уже о ночном ограблении на автозаправке. Зато из рассказов Джины Лана узнавала интересные и немаловажные факты о многих знакомых семьях в Честервиле.
Не увидев соседского мальчугана, возвращаясь домой, Лана испытала непреодолимое желание узнать, как у него дела и решила довериться интуиции.
Дверь ей открыл сам Робби, но в этот раз на правой щеке мальчика «красовалась» яркая пятерня.
– Кого там принесло? – донёсшийся голос из гостиной постарался перекричать включённый телевизор.
– Послушай меня. Робби, верно? – быстро заговорила Лана, поймав затравленный взгляд мальчика. – Ты не должен терпеть побои. Есть много способов поставить твоего отца на место. Нельзя молчать, я могу тебе помочь…
– Уходите, мисс, – попятился мальчик, пытаясь закрыть обратно дверь. – Не лезьте не в своё дело!
Домой Лана вернулась в совершенно расстроенных чувствах, и чтобы хоть как-то вернуть себе душевное равновесие, весь остаток дня она провела с Кирасом и заметно приободрившейся Китаной, примеряющей на себя образ матери. Весь вечер и ночь Рэмхэстам был чем-то занят, и Лана еле дождалась утра, чтобы рассказать ему об избитом мальчике.
– Может и правда не стоит вмешиваться? – внимательно выслушав её, предположил Рэм. – Нельзя же навязывать человеку добро, когда он этого не желает. Он ведь не попросил у тебя помощи.
– Господи, да ему на вид лет шесть, он просто-напросто боится! – воскликнула Лана. – А может, он и не представляет, что возможно другое отношение. Видел бы ты этого папашу.
– Не бери всё так близко к сердцу, – привлекая её к себе, проворковал соскучившийся парень. – Нужно понаблюдать и разобраться.
***
Неделя пролетела так быстро, что Лана немного растерялась, когда увидела на календаре первое июня. Рэм так ждал этого дня, что обвел эту дату красным маркером во всех попадающихся ей на глаза календарях. Это значило, что сегодня ей не придётся варить какао и распускать старые свитера с миссис Эрли. Что сегодня отменяется волшебный завтрак с Рэмом и её уже вошедшая в привычку вечерняя прогулка. Вместо этого сегодня ей предстояло … сделать предложение своему парню, а она так и не удосужилась уточнить, как сделать это по всем правилам эри.
Поэтому для начала …Лана снова забралась в постель, укрывшись с головой.
Глубокое дыхание помогало успокаиваться. В этом случае она не могла спрашивать у Рэма. Требовался совет женщины, не имея других вариантов Лана отправилась к Китане, тем более в последнее время они очень сблизились друг с дружкой.
Та, услышав её просьбу, понимающе заулыбалась:
– О, это такой волнующий и трогательный обряд. Мой самый любимый, – Кирас возился рядом с целым отрядом игрушечных зайцев, поэтому девушки могли спокойно разговаривать. – После ритуального танца Поклонения, все неженатые парни, достигшие восемнадцати, становятся в круг. Даже если они не собираются жениться в этом году. Таков обычай. В это время года цветёт пустынный ирис. Если ты хочешь сказать парню о своей любви и желании взять его себе в мужья – ты предлагаешь ему красный цветок; если сердишься на него – желтый ирис; если испытываешь дружбу и симпатию – белый. Это делается для того, чтобы ни один парень не почувствовал себя не нужным. Даже если незамужние девушки ещё не присмотрели себе пару – они просто дарят белые цветы всем парням в круге. В итоге каждый остаётся с целой охапкой и только у некоторых в этом букете виднеется алый цветок. Затем эти цветы преподносят в виде благодарности одному из идолов.
– То есть, мне срочно нужно раздобыть цветы, – сделала вывод Лана.
Но дальше она столкнулась с почти мистической загвоздкой – красных цветов нигде не было. Ни на склонах, ни на соседских клумбах, ни в городском парке, ни в цветочном магазине, даже в похоронном бюро пропали все красные пластиковые цветы. Ни роз, ни ирисов, ни тюльпанов, ни орхидей, ни фиалок – ничего и близко к красному! И можно было поверить в знаки, будто высшие духи указывают ей, что не стоит признаваться Рэму в любви, предлагая ему своё сердце – если бы не одно «но». Все красные цветы были кем-то наспех умышленно уничтожены, об этом говорили вырванные с корнями растения и валявшиеся рядом увядшие красные лепестки, кое-где бедные ирисы были просто безнадёжно сломаны и втоптаны в грязь. С какой целью и кем это было сделано, стоило только догадываться, а времени у Ланы уже не было.
Сегодня она надела то самое бельё и платье, купленное на все деньги по совету Стелы. По иронии – кружевной бюстгальтер и трусики были красного цвета, а «умопомрачительно идущее ей платье» по словам разбирающейся в этом Стелы – цвета фуксии. В руках явившейся на праздник Ланы был только букет белых цветов.
В этнические наряды эри облачались только для танцев, ещё правда шаманы, но на них ко всему были надеты ещё и маски. А так в основном все мужчины, женщины и дети были одеты кто во что посчитал нужным, и почему-то только Лана выделялась на общем фоне ярким заметным для всех пятном. Оказалось, что Ной пришёл раньше, и он же первым её и встретил:
– О, шикарно выглядишь, – совершенно искренне выдохнул он, окинув девушку восхищённым взглядом. – Я толкусь здесь уже битый час, но скажу я тебе, что провёл я его весьма познавательно. Мне нравятся их чисто индейские музыкальные инструменты – кена, чаранго, антара, большой барабан. Ты, кстати, знаешь, что твой суженый умеет играть на киркинчо?
– Ты видел Рэма? – вспыхнула Лана. – У меня такое ощущение, что он от меня прячется.
– Видел пару раз. Страшно деловой. Я так понимаю он тут как вождь и организатор. Пробегая в одну сторону Рэм, пощипал струны, пробегая в обратную – пообщался с ребятнёй. О тебе он не спрашивал, – с сарказмом добавил Ной. – Сегодня они как нарочно все общаются на своём наречии, ни хрена не разобрать.
– Это же их праздник, чего ты хотел. … Я нервничаю, – пробормотала Лана, тщетно высматривая Рэма.
Она частично перевела для Ноя речь шамана, об их прекрасной земле, овеянной легендами и таинственной первозданностью, о духе гор и стихиях, и их связи с каждым из живущих здесь эри. Танец девушек, в отличие от Ноя, Лана смотрела уже не очень внимательно, Рэма всё ещё нигде не было видно, а изображение совиной охоты её не очень привлекало.
Барабан бил всё громче, антара то надрывалась в плаче, то исходила страстью. Ритм музыки проникал в самое сердце, раскачивая душу, заряжая загадочной энергией – это означало, что танец, исполняемый только мужчинами, танец Поклонения стихиям начался. Завораживала необычность и одновременная синхронность движений – плавность, переходящая в резкость, напор, сила, лёгкость, кипящая лава обтекаемых тебя страстей. Уже сам по себе этот танец являлся магическим ритуалом, позволяющим чувствовать слияние с тонким миром. Лана слышала, что во время танца Поклонения многие эри могут увидеть видения наяву, получить ответы от высших духов или повидать давно умерших. Она ничего такого не увидела, зато почувствовала, что кто-то незримый будто бы обнял её за плечи, и среди всех этих звуков Лана ясно услышала шепот на ирокезском наречии:
«Не бойся. Вершины гор ближе всего к солнцу, но и их иногда застилают тучи. Он дал тебе свой луч, дал опору. Тебе всего лишь нужно удержать в ладонях этот огонь. Ты наконец-то отыскала путь и пришла домой. Твое место в сердце этого племени, Альпуна».
И как только наваждение развеялось – на месте танцоров начинался образовываться круг из парней эри, и каким-то образом среди них оказался и Ной, незаметно ускользнувший у неё из-под носа. Вот теперь она увидела Рэма. Широкоплечего, улыбающегося, в сшитой вручную рубашке с этническим рисунком, в брендовых джинсах и кожаных мокасинах. Его чёрные сколотые сзади волосы блестели на солнце, движения были грациозные и самоуверенные, такой себе альфа-хищник в человеческом обличье. Девушки, как слетающиеся на огонь мотыльки, порхая с охапками цветов, стали одаривать парней одного за другим. В основном дарили белые пустынные ирисы. Вот уже и у Ноя собрался целый букет, и у тех, кто стоял рядом с ним, и даже у Рэма, хотя в его букете виднелись и жёлтые цветы, а Лана даже не успела заметить кто ему их вручил. Но она не увидела ни одного вручённого красного цветка.
– Гм, гм, – раздалось у неё почти над ухом. – Ты тут до второго пришествия собралась торчать? – узнала она ворчливый тон Тита. – Двигай уже куда-нибудь.
– Мне нужно что-то острое, – резко обернулась она к нему. – Быстро!
– Зачем? – подозрительно протянул Тит, щёлкнув перед ней раскладным ножом.
Она чиркнула лезвием себе по руке быстрее, чем он успел сообразить, сжала кровоточащий кулак, и пошла прямиком к Рэму. Уронив свою охапку белых цветов, она оставила в руке всего один:
– Привет, – улыбнулась она ему. – Кто-то спёр все красные цветы. Представляешь?! Я не решилась соорудить тебе тюльпан из своего нового красного лифчика, но мы лёгких путей не ищем, я выйду из положения по-своему, – обмакнув белый цветок в свою алую кровь, Лана протянула его Рэму. – Пусть это зачтётся, как мой выбор. Я хочу стать твоей женой Рэмхэстам Мэнхес, потому что моя жизнь полна лишь рядом с тобой.
– А я твоим мужем, – беря цветок, проговорил Рэм, ноздри которого тут же раздулись при запахе крови. – Ты превзошла все мои ожидания, – голос Рэма едва заметно дрогнул. – Я люблю тебя, – коснулся он её губ. Их поцелуй и кровавый цветок означал лишь одно – эта пара собралась создать семью.
Её подсознательный жест оказывается имел отношение к одному из древних обрядом эри, который в настоящее время не поддерживался из-за остающихся шрамов на ладонях. Обычно на кугуару бесследно заживали все раны, но вот оставленный шрам от этого обряда так и оставался напоминанием на всю жизнь, напоминанием о слиянии двух в одно целое. Поэтому не задумываясь, Рэм рассёк себе ладонь, приложив свою рану к порезу Ланы, чтобы к соединенным сердцам и душам добавилась ещё и смешанная кровь.
– Согретые одним солнцем, мы дышим одним воздухом и идём по одному и тому же пути, где наши тени слились в одну отныне и пока не погаснут звёзды, – заговорил Рэм, как бывший ученик шамана, он кое-что знал об этом обряде. Для обычных людей это было сравнимо разве что с венчанием. И тут важен был момент и звучащие словно заклинание слова, которые Рэм немного переделал на свой лад. – Моя кровь – твоя кровь, моя душа – твоя душа. Сплетены лучами и ветром, мыслью, словом и чувством, живыми и мёртвыми, духами, что хранят нас и теми, кто по ту сторону Великих. Эту связь не разбить, не развеять. Ни словам ураганам, ни холодной тьме, ни чужой тени. В слиянии родится сила, и единство это вовек не ослабеет, ведь искры в очаге никогда не угаснут, а пламя в груди не остынет. Ты моя – я твой, а вместе мы благословение пяти стихий. Пока я стою на этой земле – я буду любить тебя, и поэтому я беру в свидетели стихию земли. Пока это солнце всходит и заходит – я буду любить тебя, поэтому я призываю в свидетели и силу огня, – замолчав, Рэм выразительно посмотрел на слегка потрясённую происходящим Лану, словно подталкивая её. «Это вовсе не пафос и не дань пережиткам, именно в этот момент слова имеют особое таинственное значение», – говорил его взгляд.
– Пока я дышу – я … буду любить тебя, – неуверенно заговорила Лана, немного сомневаясь, что она должна говорить именно это. – Поэтому я беру себе в свидетели стихию воздуха. Пока по моим венам разгоняется кровь, пока из моих глаз могут капать слёзы, пока всё живое может утолять жажду – я буду любить тебя, поэтому стихия воды так же станет мне свидетелем.
Два шамана в жутких масках чёрных пум встали за спиной Рэма, двое встали позади неё. Пятый, подойдя к молодой паре также заговорил на языке своего племени, что придавало обряду ещё больший колорит:
– Свидетели призваны и единение признано, так как из него исходит свет пятой стихии, завершающий целостность символа – звезды стихий, силы многие века, оберегающей наш народ. Духи благословляют вас, мы ясно слышим их голоса, но путь девушки должен быть пройден до конца, Искупление ещё не завершено. Как только она преодолеет последнее испытание – она по праву вольётся в наше племя и эри назовут её своей дочерью, своей сестрой и женой. А до тех пор, Рэмхэстам и Лана, помните, что пока ваши сердца будут наполнены искренним чувством – до тех пор вы будете хранимы и неуязвимы.
