Текст книги "Тень и звезда"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– Моя подруга… Она спрашивала обо мне и сказала, что они возьмут ребенка… – Женщина с трудом сглотнула. – Я буду платить за его содержание, клянусь.
Инспектор хмыкнул.
– Ты сама должна содержать малыша, детка, – назидательно заметил он. – Отдать ребенка – то же, что убить его, поверь. Наверное, ты была служанкой и у тебя был молодой человек в городе…
– Я не смогла разыскать его…
– Это плохо, Окслипам твой ребенок тоже не нужен, вот в чем дело. Твоя подруга не должна была посылать тебя туда.
Роженица задышала быстрее, ее лицо исказила гримаса боли.
Леда придвинулась ближе.
– Я могу сделать что-нибудь для нее? – спросила она.
В это время заскрипела входная дверь, и незнакомый офицер быстро вошел в помещение полицейского участка. Инспектор вскочил на ноги.
– Не оставляйте меня! – закричала женщина. – Мне больно!
Леда тут же вошла в камеру.
– Я останусь с ней. – Она опустилась коленями на твердый холодный пол и взяла роженицу за руку.
– Благодарю, мисс. – Руби повернулся к офицеру: – В чем дело? Что-нибудь случилось?
Офицер откашлялся.
– Случилось? Да! Почему на вашем участке до сих пор нет телеграфа, я вас спрашиваю? За мной по пятам следует добрая дюжина репортеров, а им в спину дышит министерство внутренних дел. Итак, Руби, теперь держитесь.
– Но мой помощник…
– Макдональд? Я встретил его на улице. Бумаги, инспектор, документы! Если вы полагаете, что я позволю этой банде репортеров застать меня врасплох, то вы сильно ошибаетесь. – Офицер даже не взглянул на Леду и на распростертую на полу женщину, а инспектор Руби тем временем торопливо надевал фуражку и китель. – Бьюсь об заклад, это какое-то надувательство, но этот парень послал свое произведение в правительство и в «Таймс», так что теперь выходит, будто мы во всем этом замешаны. – Офицер поморщился. – У нас не больше четверти часа, а потом сюда явится пресса. – Он вытер лицо носовым платком. – В отеле «Александра» произошло ограбление – ограбили какую-то чертову восточную принцессу, сиамскую, кажется, но это нас не касается… Зато у нас есть идиотская записка от этого чертова парня, в которой недвусмысленно указывается на то, что драгоценную корону, которую должна надеть сама королева Сиама… Вы внимательно меня слушаете? Так вот, судя по всему, драгоценность должна находиться где-то у Окслипов, на Джейкобс-Айленд.
– У Окслипов? – Инспектор задумался.
– Нечего на меня так глазеть! Вы еще даже половины не поняли! Знаете, что этот маньяк оставил в отеле на месте преступления, украв кусок короны? Какую-то поганую маленькую статуэтку, Руби! Она действительно отвратительна! Вы можете себе представить? Министерство внутренних дел в истерике! Министерство иностранных дел обезумело, поскольку, видите ли, нежным чувствам этих восточных принцесс нанесено оскорбление. Это конфликт международного масштаба, который может сказаться на торговых и дипломатических отношениях! Руби, я не хочу выглядеть полным идиотом в глазах всей это своры дипломатов… – Повернувшись, офицер бросился на улицу, и когда дверь за ним захлопнулась, его голос тут же затих.
Руби поплелся вслед за ним, а Леда в ужасе смотрела мужчинам вслед и лишь затем перевела взгляд на испуганное лицо роженицы.
– Все в порядке. – Она старалась держаться уверенно. – Скоро придет повитуха.
– Нет, не в порядке! Со мной что-то происходит! – Женщина яростно замотала головой. – Я вся мокрая, у меня кровотечение…
Леда опустила глаза: действительно, по юбке роженицы расползалось мокрое пятно. Похоже, жидкости было очень много, потому что она тут же стала растекаться по полу.
– Нет, это, похоже, не кровь, – дрожащим голосом проговорила Леда. – У вас отходят воды. – Теперь Леда не сомневалась, что роды уже совсем близко, и это ее сильно пугало. – Успокойтесь, повитуха вам поможет…
Женщина закричала, ее тело судорожно дернулось, а ногти больно впились в руку Леды.
– Я рожаю! – закричала она. – Но я не хочу!
– Все в порядке, – спокойно проговорила Леда, стараясь унять панику. – Все хорошо. Скажите лучше, как вас зовут.
– Пэмми… Ходжкинз… Ох, мэм, вы не уйдете?
– Нет, я останусь с вами.
– А повитуха придет?
– За ней отправили сержанта Макдональда.
Голова Пэмми запрокинулась назад, и она, подняв колени, стала кататься с боку на бок.
– Мне так больно, так бо-ольно! – Она все время набирала в грудь воздух и с силой выталкивала его сквозь сжатые зубы. – Я точно убью Джейми, как только доберусь до него.
Тут дверь со скрипом распахнулась.
– Я миссис Лейтон, сестра-акушерка, – представилась вошедшая женщина, – а это миссис Фуллертон-Смит из Женской санитарной ассоциации. Как часто происходят схватки?
– Я даже не знаю, но из нее вылилось очень много воды… – беспомощно проговорила Леда.
– Поставьте чайник на плиту, – распорядилась акушерка. – Миссис Фуллертон-Смит, будьте так любезны, расстелите на полу чистую простыню.
Женщины двигались очень быстро и, к огромному облегчению Леды, действовали вполне умело. Не слушая стоны Пэмми, одна из них отрывисто скомандовала:
– Ну-ка, детка, соберись… Без глупостей, давай…
Миссис Фуллертон-Смит тем временем сунула в руки Леде стопку брошюр.
– Прошу вас запомнить следующее, – строго проговорила она. – К работе роженица сможет вернуться не раньше чем через месяц. Ребенка следует кормить грудью. Также следует исключить любые опиаты вроде сердечных капель Годфри, макового чая или успокоительных препаратов. Чистота на первом месте – всю пищу непременно следует закрывать. Где вы живете?
– Я живу у миссис Доукинс, мадам, но Пэмми…
– Мы организуем визиты патронажной сестры, – перебила ее миссис Фуллертон-Смит. – Как ее зовут?
– Пэмми Ходжкинз, но…
– Позвольте мне договорить. Женская санитарная ассоциация находится здесь, чтобы помогать и обучать.
Пэмми снова закричала, и миссис Фуллертон-Смит направилась к ней, а Леда, опустившись на скамейку, стала проглядывать брошюрки, которые ей дали.
«Как ухаживать за ребенком», «Здоровье матери», «Корь», «Как вырастить здорового ребенка». Все это очень полезно, но…
Прошло несколько часов, показавшихся Леде вечностью. Все это время Пэмми издавала громкие животные звуки, и вдруг неожиданно наступила тишина, а спустя мгновение акушерка так же неожиданно произнесла:
– Мальчик. – Ее голос прозвучал довольно равнодушно; потом она подняла вверх что-то маленькое, красное и потрясла его.
Тут же слабый крик, напоминающий крысиный писк, донесся до слуха Леды.
– Прошу вас, направьте сюда свет, – попросила сестра-акушерка.
Вскочив на ноги, Леда разожгла угольный фонарь, отворила дверь в камеру и осветила ее. Сестра протирала тряпкой крохотное существо, ее фартук был запачкан кровью. Пэмми едва шевелилась на полу и тяжело дышала.
– Ну вот, все позади, – уверенно проговорила миссис Фуллертон-Смит и подложила чистую простыню под ослабевшую роженицу.
В это время с улицы послышались мужские голоса, затем дверь распахнулась. Инспектор придержал ее перед старшим офицером полиции, который вошел в сопровождении сержанта Макдональда, держа в руке какой-то предмет размером с заварочный чайник, завернутый в шаль. И тут же помещение полицейского участка в одно мгновение оказалось заполнено людьми, которые громко говорили все разом и пытались задавать какие-то вопросы, перекрикивая вопли новорожденного. Леду совсем прижали к стене, и сержант Макдональд, пробравшись к ней сквозь толпу, помог ей встать на скамейку.
– Джентльмены! – что было сил прокричал инспектор. – Прошу вас соблюдать порядок!
Голоса замолкли, слышны были лишь крики младенца. Не обращая на них внимания, инспектор перебросился несколькими фразами со старшим офицером, а затем поднялся на возвышение.
– Мы хотим сделать заявление, – громко сообщил он. – В четверть девятого пополудни офицеры нашего подразделения проследовали в дом, известный как дом Окслипов, что на Джейкобс-Айленд. Мы обнаружили там корону иностранного производства, скорее всего сиамскую, украденную из отеля «Александра». Корона находится в надежном месте, она не повреждена и будет возвращена сиамской делегации. Это все, джентльмены.
– Кого-нибудь арестовали? – спросил кто-то.
– Мистера Эллиса Окслипа и женщину, известную как Салли Сковородка, взяли для допроса.
– Куда их повезли?
– В штаб-квартиру Скотленд-Ярда.
По комнате пронесся недовольный стон.
– Но почему именно туда? Почему вы не привели их прямо сюда?
– Как вы могли заметить, джентльмены, у нас тут сегодня не совсем обычная обстановка, – насмешливо ответил инспектор Руби.
– А записка? Прочтите нам записку, инспектор! Что в ней написано?
– Я не уполномочен читать какие бы то ни было записки, – отрезал Руби.
– Там написано, что дом Окслипов – настоящий курорт для извращенцев?
– Я не уполномочен давать какие-либо объяснения по этому поводу.
– Правда ли, что статуэтка, оставленная на месте короны, принесена из дома Окслипов?
Инспектор Руби вопросительно посмотрел на старшего офицера, и тот едва заметно кивнул:
– Мы полагаем, что это именно так.
Карандаши яростно зашуршали по блокнотам.
– Выходит, в этом доме есть комната для истязаний, так, инспектор?
– Я не уполномочен…
– Да будет вам, инспектор! – Какой-то человек, стоявший в отдалении от возвышения, повысил голос: – Дом расположен на вашей территории, а вы будто не знаете, что там происходит!
– Кто эти мальчики, которых мы там видели? – посыпались новые вопросы. – Их вы тоже подозреваете?
– Младшие обитатели дома не обвиняются в воровстве, – не спеша пояснил инспектор. – Но им, возможно, тоже что-то известно.
В этот момент миссис Фуллертон-Смит вынесла спеленатого малыша из камеры и едва Леда спустилась с деревянной скамьи, сунула крохотный сверток ей в руки.
– Вещи вам дает Дамский комитет Мэрилебон-Парка, – сообщила почтенная дама. – Вы можете оставить их у себя, но мы обращаемся к вам с просьбой простерилизовать их и передать другой женщине, находящейся в трудном положении, как только ребенок не будет в них нуждаться. Как видите, мать сейчас спокойно спит; через час-другой, когда она достаточно отдохнет, можете отдать ей ребенка. Мы с миссис Лейтон должны идти, так как этим вечером наша помощь потребуется еще нескольким пациенткам. Если начнется сильное кровотечение, немедленно пошлите за нами.
Леда хотела было возразить, сказать, что она никоим образом не связана с Пэмми, но тут она услышала, как сестра-акушерка диктует сержанту Макдональду адрес, который тот размашистым почерком записывает в регистрационную книгу:
– Дом миссис Доукинс на Джейкобс-Айленд.
– О нет! – воскликнула Леда, пытаясь спасти положение. – Сержант Макдональд, она там не живет!
Ее протест был заглушен новыми вопросами репортеров, и тут же снова заплакал ребенок.
Леда посмотрела на его зажмуренные глазки и открытый ротик.
– Ш-ш-ш, – ласково прошептала она и слегка похлопала сверток.
Между тем инспектор Руби и сержант Макдональд стали вытеснять неуемных репортеров из участка. Пока сержант Макдональд толковал с одним из наиболее настойчивых журналистов, другой присел рядом с Ледой на скамью, поближе к завернутому в шаль свертку, и быстро потянул край ткани, пытаясь приоткрыть его содержимое. Это ему удалось: восточная корона из золота с эмалью, усыпанная драгоценными камнями, выкатилась на лавку. Она представляла собой нечто похожее на маленький круглый храм; по краям храм был щедро инкрустирован бриллиантами, а в покрытом белой эмалью углублении сверкал огромный рубин.
Репортер тут же принялся делать зарисовки в своем блокноте, но его остановил возмущенный оклик сержанта Макдональда:
– Уходите отсюда все, немедленно! – Он стал выталкивать в дверь одного репортера за другим.
Не зная, что ей теперь делать, Леда вошла в камеру и опустилась на колени возле Пэмми.
– Как вы себя чувствуете? – ласково спросила она. – Хотите взглянуть на малыша?
Женщина зажмурилась – в точности так же, как младенец.
– Нет! Он мне не нужен! – прохрипела она. – Лучше унесите его куда-нибудь подальше!
– Сестра сказала, что через пару часов вы сможете взять его, – пыталась урезонить ее Леда.
– Не хочу! – Пэмми открыла глаза и устало махнула рукой. – Я его ненавижу. Уходите и его забирайте с собой!
Леда встала и вернулась к скамейке, где по-прежнему плакал новорожденный. Сев рядом с короной, она посмотрела на личико младенца. Такой уродец, подумать только, мелькнуло у нее в голове. Мокрый ротик, сморщенная кожа, и матери он не нужен.
Взяв сверток в руки, Леда слегка обняла его, отчего ребенок зашелся новой волной воплей, и, переведя взгляд на прекрасную золотую корону с драгоценными камнями, сама не зная почему, заплакала.
Глава 6
Песня
Гавайи, 1871 год
Маленькая Каи обожала плавать. Она визжала от восторга, глядя на могучие волны, перекатывающиеся над рифом в Вайкики, и колотила кулачками по плечам Сэмюела.
– Плыви дальше! – требовала Каи. – Дальше! Смотри, какая большая волна!
Сэмюел, крепко обхватив ее, послушно бросался в очередную волну, и заплывал чуть дальше, чем все остальные гавайские ребятишки. Длинные юбки купального костюма Каи то плескались в воде, то липли к его груди, когда Сэмюел поднимал руки, чтобы удержать ее над водой. Иногда он нарочно опускал ее с головой в воду, вместо того чтобы поднять над волнами, а спустя мгновение они выныривали, и соленая океанская вода стекала с их лиц, наполняя их рты соленой горечью.
– Давай! – кричала Каи. – Давай же! Ныряем!
Они набирали в грудь побольше воздуха, Каи надувала щеки и забавно сжимала губы, а Сэмюел, ныряя в чистую воду, крепко сжимал ее в руках.
Когда они выныривали, Каи громко кричала от удовольствия, пока Сэмюел стряхивал воду с ее головы.
Вдруг он услышал за спиной какие-то крики:
– Маньо! Маньо! Акула!
Сэмюел увидел акулу, точнее, ее тонкий темный плавник, молниеносно разрезающий поверхность воды, и сразу напрягся.
Впоследствии он вспоминал, что его охватило какое-то невероятное спокойствие, когда акула повернулась и стала быстро приближаться к ним.
Подняв Каи над водой, Сэмюел усадил ее себе на плечи, а она больно вцепилась ему в волосы, смеясь и колотя ножками по его груди. Каи что-то кричала, но он не слушал ее. Теперь за шумом волн, за отдаленными испуганными воплями людей он слышал свою песню – темную песню своей сестры-акулы.
На мгновение волна, скрыв плавник, приподняла Сэмюела и ласково опустила его. Он видел, как огромная тень проплыла в ярде от них.
Потом он замер как атолл, как безжизненное бревно, превратился в неодушевленное, ничего не боящееся существо.
Проскользнув мимо них, акула повернулась и снова поплыла к ним – живое воплощение смерти; и тут Сэмюел внезапно ощутил, что акуле стало любопытно. Ее влек сильный, но глупый голод, однако Сэмюел не мог утолить его – он был безжизненным существом, частью морской стихии.
Теперь Каи перестала кричать и замерла на плечах у Сэмюела. Откуда-то издалека слышались крики людей – гавайцы быстро приближались к ним на каноэ, энергично загребая воду веслами.
Едва не задев Сэмюела, акула повернулась, показав ему серый бок, острый плавник, хвост… и вдруг стремительно поплыла в открытое море.
Каноэ показалось ему просто огромным; сильные руки подхватили Сэмюела, кто-то тут же забрал визжавшую Каи с его плеч. Тогда он вырвался, повернулся и ухватился за твердую отполированную древесину.
В конце концов Сэмюела вытащили из воды, и он, уткнувшись лицом в чью-то грудь, услышал английскую речь.
Лорд Грифон крепко прижал его к себе и не хотел отпускать, тогда как Каи стала вырываться из рук гавайца и кричать:
– Папа! Папа!
Однако отец Каи не спешил расставаться с мальчиком.
– Сэмюел, спасибо тебе, возлюби тебя Господь… Ты настоящий герой, черт возьми… – Грифон говорил и говорил, а Сэмюел слушал его, пока Каи не вырвалась из рук гавайца и не забралась Сэмюелу на колени. Тогда ее отец крепко обнял их обоих. Когда каноэ приблизилось к берегу, и они вышли на пляж, леди Тесс бросилась им навстречу; ее лицо было залито слезами, темные волосы растрепались на ветру. Схватив Каи в объятия, она опустилась на колени и зарылась лицом в мокрые волосы Сэмюела.
Тут кто-то начал смеяться. Лорд Грифон поднял Сэмюела с такой же легкостью, с какой тот поднимал Каи, потом его перехватили десятки рук и стали побрасывать его в воздух, крича:
– Гип-гип-ура! Гип-гип-ура-а-а!
Наконец управляющий Доджун перехватил мальчика и понес в сторону кокосовой рощи на берегу, а гавайцы стали усаживаться в каноэ, чтобы преследовать акулу.
В это время кто-то сказал, что в своем доме в Вайкики находится гавайский король. Сэмюела тут же опустили на землю. Все притихли, а девушки, выйдя вперед, надели ему на шею гирлянды из цветов.
– Его величество оценил твою смелость. – Первая девушка поцеловала его в обе щеки, и Сэмюел, попятившись от смущения, налетел спиной на лорда Грифона. Тот наклонился к его уху и прошептал:
– Скажи им что-нибудь, чтобы они передали твои слова королю.
Сэмюел облизнул губы и вздохнул.
– Прошу вас, передайте королю, то есть… его величеству, что я не сделал ничего особенного, – запинаясь, пробормотал он. – И, пожалуйста, скажите ему, что эти цветы очень хорошо пахнут.
При этих словах все рассмеялись, а лорд Грифон обнял Сэмюела за плечи и крепко прижал к себе.
Сэмюел оглянулся назад – за спиной у него сверкали на солнце бирюзовые воды океана, по которым одна за одной бежали пенные волны; где-то вдали под водой скользила огромная черная тень акулы, которая возвращалась в темную морскую пучину.
Глава 7
– Опять он за свое! – Миссис Доукинс покраснела от удовольствия, встречая Леду на лестнице с последними новостями о странных ограблениях, которые начались на прошлой неделе. – Третий раз за неделю! Вот газета, мисс, вы только взгляните! На этот раз пострадала японская принцесса. Хитроумный взломщик, должна вам заметить. Он спер священный меч прямо из-под носа у японцев, несмотря на то что вокруг стояла стража. – Миссис Доукинс повизгивала от возбуждения, откровенно радуясь тому, что недотепы-полицейские никак не проявили себя. – Но есть и хорошее известие, мисс. Он опять что-то непристойное оставил, только, разумеется, газеты не пишут, что именно. Они никогда не делают подобных вещей, но можно ведь обо всем догадаться, не так ли? Думаю, опять какая-нибудь вещица из этого неприличного дома, куда он направил полицию за мечом.
Леде было известно и о третьем ограблении, и о том, что все кражи совершались по одной, весьма странной схеме: у кого-то из знатных лиц, прибывших на юбилей королевы, воровали какую-нибудь ценную вещь, а на ее месте оставляли нечто непристойное. Это само по себе было весьма странно, но, более того, вор, похоже, не проявлял к украденному никакого интереса. Он отправлял в полицию письмо с информацией о том, где можно найти украденное сокровище, и всякий раз это было какое-то «чудовищное жилье», как писали в газетах.
– Весьма интересно. – Леда повернулась к черному колодцу, в который уходила лестница, ведущая на чердак. Вообще-то она знала о необычных ворах куда больше, чем ее домовладелица, поскольку частенько готовила чай для инспектора Руби и порой задерживалась в полицейском участке после полуночи. Все это делалось для того, чтобы миссис Доукинс считала, будто Леда по-прежнему работает у портнихи.
Леда начала подниматься по ступенькам, но цепкая рука хозяйки удержала ее за подол.
– Сегодня пятница, мисс, – напомнила миссис Доукинс. – С вас четырнадцать шиллингов за неделю.
– Пятница началась всего полчаса назад, миссис Доукинс, – спокойно заметила Леда. – Надеюсь, вы не из-за этого ждете меня здесь ночью. Я буду счастлива расплатиться с вами утром.
Миссис Доукинс усмехнулась:
– Просто я хотела напомнить вам о деньгах, мисс. Как раз сегодня мне пришлось выгнать Хоггинсов, которые жили под вами. Отбою нет от людей, которым нужны комнаты и которые готовы платить вовремя – вот как вы. А те, кто не платит, пусть на меня не обижаются: у меня тут не дамское благотворительное общество, вот что я вам скажу. Четырнадцать шиллингов в неделю, без питания. Между прочим, у нас канализация есть, а это стоит не меньше полукроны, вот так-то.
Подобные речи Леде доводилось слышать довольно часто, и она, вздохнув и высвободившись из мертвой хватки миссис Доукинс, стала подниматься наверх.
В комнате Леда умылась и полила стоявшую на подоконнике герань. Ночная жара усиливала привычные запахи, но один листок у герани оказался отломлен, и от него исходил резкий и свежий аромат, перебивающий тяжкий запах улицы.
Взяв листок в руки, Леда растерла его между пальцев и прижала к носу, наслаждаясь приятным ароматом и думая о Пэмми. Мать отказывалась взять или хотя бы понянчить своего ребенка до тех пор, пока инспектор Руби резко не сказал ей, что ее обвинят в убийстве младенца, если она не одумается. Леда с грустью вспомнила о том, что ее собственная жизнь, должно быть, началась схожим образом. Она тоже была уродливой, жалкой и никому не нужной. Совсем не так ей хотелось бы появиться на свет.
У нее еще оставалось четыре наряда, но она решила, что обойдется хлопчатобумажной юбкой и черным шелковым платьем – юбку можно носить ежедневно, а платье сделать выходным. С некоторым сожалением она отнесла «лишние» платья на базар и продала их. Торговаться с женщиной, купившей платья, Леда не смогла – ей было слишком стыдно, но она прекрасно осознавала, что получила лишь небольшую часть истинной стоимости бежевого и серебристо-серого туалетов. Каждый день рано утром она, как обычно, надевала шляпку и, уйдя из дому, гуляла, просматривая в газетах и на окнах офисов объявления о вакансиях. Иногда ей попадались довольно интересные объявления, но стоило ей прийти по указанному адресу, как выяснялось, что на указанное место только что кого-то взяли.
Когда Леда уставала настолько, что не могла больше ходить, она присаживалась на скамейку где-нибудь в парке или отдыхала в чайном магазине, однако ее устройство на работу все никак не сдвигалось с мертвой точки.
Сейчас, прежде чем лечь в постель, Леда кое-что переставила в комнате: передвинула тяжелую швейную машину и стол в центр комнаты, а умывальник – к двери. Так куда удобнее, ведь ей больше не нужно держать машину у окна, где было больше света для шитья.
Из-за перестановки ей понадобилось передвинуть кровать, и Леда тут же решила помыть пол. Отодвинув кровать к окну, она сняла юбку, блузку, корсет и принялась за дело в одних панталонах. Вскоре все в маленьком и жарком чердачном помещении засияло с помощью ее усилий, мокрой тряпки и мыльного экстракта Хадсона – «ароматного, как розы, свежего, как морской ветер, предназначенного для всех видов домашних работ, мытья и чистки».
Оставив кровать у окна, где было прохладнее, Леда задула свечу, и в темноте переоделась в ночную сорочку.
Лежа и глядя в пустоту, она снова и снова думала о полицейских, деньгах и рекомендательных письмах, пока наконец не задремала. Однако сон ее был некрепок, и когда что-то задело ее ногу, она рывком поднялась на кровати, чувствуя, что от страха сердце готово выскочить у нее из груди.
В комнате было совершенно темно – ни лунного света, ни теней. Где-то на улице мяукала кошка. Леда судорожно вздохнула, держась рукой за горло. Кошка. Ну конечно! Кошка пробралась в комнату через открытое окно. Правда, прикосновение было тяжеловато для простой кошки…
– Кис-кис-кис, – прошептала Леда, теребя пальцами простыню. – Ты еще здесь? Кис-кис! – Она встала с кровати и тут же налетела на стол со швейной машинкой, который сама же поставила на середину комнаты.
Вскрикнув от боли, Леда схватилась за ушибленный палец ноги, опустилась на кровать…
О Боже! Теперь под ней шевелилось что-то живое…
Леда была настолько напугана, что не могла кричать. Мужчина, в ее комнате… Господи, помоги!
Она снова встала и направилась к двери, забыв о швейной машинке, которая на этот раз перевернулась с чудовищным грохотом.
И тут рядом раздался еще один звук, похожий на тихое ругательство.
Леда застыла, прислушиваясь.
Кто-то едва слышно зацарапал пол, и от этого звука все вдруг обрело реальность, от чего ей стало еще страшнее. Он и впрямь тут: она столкнула на него швейную машину, и теперь он пытается из-под нее выбраться.
Рядом снова раздался посторонний звук – тихий, но отчетливый.
От страха слезы градом покатились из глаз Леды.
– Не прикасайтесь ко мне! – Она наконец нашла в себе силы заговорить. – У меня в руках кочерга.
Ей никто не ответил. Если он и шевелился, то делал это абсолютно бесшумно. Леде пришло в голову, что незваный гость, должно быть, находится между ней и дверью, чтобы не дать ей убежать.
– Уходите, – вновь заговорила она предательски дрожащим голосом. – Я не стану поднимать шум, обещаю.
Молчание затягивалось, и Леда, медленно наклонившись, стала шарить рукой под кроватью в поисках кочерги.
Внезапно ее пальцы прикоснулись к чему-то острому. Твердый и тяжелый металлический предмет – с его помощью она без труда сможет защитить себя.
Вытащив странный предмет, Леда взяла его обеими руками и стала распрямляться…
В то же мгновение она оказалась на полу. Ощущение было такое, будто колени ее неожиданно подломились, желудок переместился в животе, в голове зашумело. Леда потеряла ощущение реальности и не понимала, что происходит. Находясь в полуобморочном состоянии, она подумала, что ее ударили, что сейчас утро и что на соседней улице гремит гром.
Затем она услышала звук шагов, но такой тихий, что даже не могла определить, с какой стороны этот звук раздается. Руки ее дрожали так сильно, что она едва могла шевелить ими.
– Отдайте это мне.
При звуке незнакомого низкого голоса Леда дернулась, как беспомощная марионетка. Он был ближе, чем она предполагала, всего в какой-нибудь паре футов от нее.
– Я не причиню вам вреда, – снова раздался голос из темноты.
Должно быть, в это мгновение с ее мозгом что-то случилось. Ее тело содрогалось от страха, а разум сфокусировался только на одном: на этом человеке, на его голосе, на жаре, исходившем от его тела. Он не англичанин: акцент слышался даже в его тихом шепоте, ударения он ставил по-своему, необычно растягивал гласные. И все же в этом голосе было что-то неуловимо знакомое.
Сердце Леды затрепетало. Она все еще дрожала, словно мерзла и никак не могла согреться.
– Мистер Джерард! – прошептала она еле слышно и тут же упала в обморок.
Когда Леда пришла в себя, кругом было темно. И в тот же момент кто-то зажег спичку, от чего на стенах заплясали причудливые тени.
На нее надвигалось что-то темное, и Леда, подняв глаза, увидела огромного человека, державшего в руках меч. Лицо его скрывала маска, на голове темнел капюшон – ни дать ни взять кошмарное видение.
Поднеся спичку к свече, человек повернулся и посмотрел на Леду, а затем стал приближаться к ней.
Съежившись от ужаса, Леда заплакала. Человек тут же остановился и поднял руку. В следующее мгновение маска упала на кровать, капюшон сполз с головы на спину.
Золотистые волосы заиграли в мерцающем свете свечи, а человек продолжал спокойно глядеть на Леду. Теперь она не могла не узнать эти серые глаза с металлическим оттенком.
– Мистер Джерард!
Леда попыталась сесть, но тело ее не слушалось.
– Не бойтесь, – мягко сказал он. – Я не причиню вам вреда.
Положив меч на пол, Сэмюел склонился над Ледой и приложил ладонь к ее щеке.
– Дышите вместе со мной, – прошептал он. – Это важно. Смотрите. Делайте вдох.
Леда стала судорожно хватать ртом воздух.
– Не так, медленно. – Он посмотрел ей в глаза. – Думайте о водопаде. Представьте, что вы взглядом следите за тем, как вода летит вниз.
Леда послушно выполнила указание, и вдруг ей стало казаться, что она скользит вниз по пологому склону. Она задышала спокойнее, глубже, а потом словно потерялась в бездне его серебристого взора.
Постепенно силы возвращались к ней; наконец разум ее прояснился настолько, что она смогла спросить:
– Что вы делаете? Что все это значит?
Джерард осторожно присел на кровать и внимательно посмотрел на Леду.
– Я испугал вас, – быстро проговорил он. – Прошу меня простить.
– Но… почему? – решилась спросить Леда.
Несколько мгновений он молча рассматривал ее, а потом объяснил:
– Я ошибся. Мне показалось, что я должен защищаться.
Леда села; она все еще никак не могла прийти в себя. И тут ее взгляд упал на меч. Это было великолепное оружие в роскошных, инкрустированных перламутром золоченых ножнах. С ножен свешивались две кисточки из бронзы. Рукоятка меча, тоже золоченая, походила на голову птицы с золотым хохолком. Нижняя часть ножен была покрыта тонким и изысканным рисунком – мелкими золотыми цветами, листьями и цветной эмалью. Все это великолепие переливалось в свете свечи, и Леда медленно поднесла руку ко рту.
– Боже правый! – ошеломленно прошептала она. – Что это?
Джерард бесстрастно посмотрел на нее.
– Думайте о водопаде, – тихо посоветовал он.
– О водопаде? Но это сущее безумие, – слабым голосом проговорила Леда. – И почему вы находитесь в моей комнате?
– Вы сломали мне ногу, мисс Этуаль.
– Сломала вам… О Господи! Этого не может быть!
– Причиной моего несчастья стала швейная машина, – спокойно заметил Джерард. – Возможно, это какой-то знак. Я смогу идти, если соберу волю в кулак, но, думаю, это глупо. Видите ли, я не хочу оставлять вас, пока вы не придете в себя окончательно, мисс Этуаль, и не сможете дышать без моей помощи. – Встретив ее изумленный взгляд, Джерард неожиданно улыбнулся чарующей улыбкой. – И я не безумец, это всем известно.
– Тогда, должно быть, безумна я, – печально сказала Леда. – Мне подобное и в голову не могло прийти, мистер Джерард! Вы и леди Кэтрин… Это просто потрясающе! Поли… – Она осеклась, едва не договорив предложение до конца: «Полиция никогда бы не заподозрила вас».
Его улыбка погасла, когда Сэмюел спокойно заметил:
– Как вы понимаете, леди Кэтрин к этому не имеет никакого отношения.
– Разумеется, нет! – Леда опустила глаза.
Вопросы одолевали ее, и первый из них: должна ли она сделать хоть что-то – закричать, забарабанить кулаками в стену? И почему никто не слышал, как упала швейная машина? Почему она не схватила кочергу и не ударила его? Как быстро он сможет ходить со сломанной ногой?
Но она не сделала ровным счетом ничего и лишь молча смотрела на Джерарда, удобно расположившегося на ее постели.
– Вам известно, кто я, – довольно равнодушно сказал он. – Если вам захочется донести на меня в полицию, вы сможете сделать это в другое время, а пока отдыхайте, вам нужно окончательно прийти в себя.
Леда закрыла глаза.
– Но это нелепо…
– И все же я вас не оставлю.
Она подняла веки.
– Ну что ж, хоть это звучит обнадеживающе!
