Текст книги "Тень и звезда"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Леда по-прежнему не сводила с него глаз, как будто сама эта новость была для нее шокирующей.
– Я обещал, что буду поддерживать тебя. Если хочешь уехать, можешь сделать это. В Лондоне на твое имя открыт счет, и ты это знаешь.
Шляпка выпала из рук Леды.
– Ты хочешь, чтобы я уехала? – спросила она, с трудом прервав молчание.
– Нет. Я ничего не хочу. – Подойдя к двери, Сэмюел настежь распахнул ее. – Если ты предпочитаешь остаться и поселиться в этом доме, то я не буду ничего требовать от тебя. – Его рот скривился. – Я давно пытался сказать тебе это, но…
– Не надо объяснять, – еле слышно проговорила Леда и, сделав пару шагов к центру комнаты, остановилась. – Так ты говоришь, это мое решение? – спросила она, едва сдерживая слезы.
Сэмюел ощутил жар, остановить который было не в его силах.
– Разумеется.
– В таком случае я остаюсь здесь, – Леда вскинула подбородок, – буду жить в этом доме, и пусть все думают, что у нас все хорошо.
Глава 32
Когда кланяешься, учил его Доджун, не делай это небрежно. Красота поклона должна быть полной: грациозно и медленно сложи руки ладонь к ладони, так чтобы пальцы совпадали. Тело должно склониться в талии, но при этом демонстрировать силу и мощь. Спина при поклоне прямая, ты твердо стоишь на ногах, равномерно распределив свой вес. А потом выпрямись, держа руки перед собой, и прими естественную позу.
В три часа ночи в слабом свете единственной масляной лампы Сэмюел кланялся Доджуну в своем кабинете. Он встал так, чтобы его тень не падала на гостя. Время и место для встречи были весьма необычны: ни разу до сих пор Доджун не искал встречи с Сэмюелом и не назначал встречу на его территории.
Доджун был одет в жалкие лохмотья – так обычно одевались работники плантаторов. Неопытный наблюдатель мог подумать, что на нем, кроме одежды, ничего нет, хотя Доджун никогда не выходил из дома без разных мелочей, которые в нужный момент могли прийти ему на выручку. Ответив поклоном на поклон, Доджун уверенно произнес:
– Ты был с женщиной.
Сэмюела словно холодом обдало; запираться было бесполезно.
– Я женат, – сообщил он.
Наступило долгое молчание, нарушаемое лишь отдаленным шумом волн, бьющихся о рифы.
– Стало быть, леди Каи заполучила тебя?
Сэмюел покраснел.
Разумеется, Доджун догадался о том, что задумал его ученик, уже много лет назад, и вряд ли его это порадовало.
– Я не просил Каи выходить за меня замуж. – Джерард вдруг почувствовал себя совершенно беззащитным, он не мог сосредоточиться. – Моя жена – англичанка, но не знатная особа. – Желая сменить тему разговора, Сэмюел кивнул на котелок, стоявший на плите и источавший приятный аромат: – Я разогрел для вас саке. Надеюсь, вы попробуете его. – Джерард всем своим видом демонстрировал учителю высшую степень уважения, и они оба понимали это.
– Спасибо. – Доджун взял из рук Сэмюела теплый напиток, и они, усевшись на пол, стали пить саке маленькими глотками.
– Тебе должно быть известно, что о тебе наводили справки, – негромко сказал Доджун.
– Да. – Сэмюел кивнул. – Такие разговоры действительно шли в китайском квартале. – Однако я не знаю, кто именно мной интересуется.
– Это люди из Японии, – сообщил Доджун, задумчиво наблюдая за ароматным паром, поднимавшимся над чашкой.
Японцы… Сэмюел тут же подумал о мече и ножнах, спрятанных им под плитой.
– Чего они хотят, Самуа-сан? – Доджун поднял взгляд на хозяина и прищурился. – Скажи, почему эти люди тебя ищут.
– Я кое-что украл из японского посольства в Лондоне. – Сэмюел сел на пол и скрестил ноги. – Возможно, они ищут именно это.
Доджун продолжал неподвижно смотреть на Сэмюела.
– Я позабочусь о том, чтобы вернуть вещь.
Лицо Доджуна чуть изменилось, но что оно выражает теперь, Сэмюел так и не мог понять.
– Что ты украл, маленький дурачок? – наконец спросил Доджун, прожигая своего ученика неистовым взглядом своих черных глаз.
Сэмюел постарался сделать вид, что слово «дурачок» его ничуть не задело.
– Казаритачи.
Доджун издал какой-то невнятный звук.
– И где же он теперь?
Сэмюелу достаточно было лишь подумать о тайнике, а Доджун уже устремил взор туда, где под плитой и попоной из конского волоса лежал меч.
– Ну и натворил ты дел. – Доджун покачал головой и как-то странно улыбнулся. – Ты даже представить себе не можешь, во что ввязался.
Сэмюел ждал. Доджун продолжит, только если сам захочет этого.
– Назови мне имена пяти великих мечей, – потребовал Доджун.
– Джуцу-мару, Доджигири, убивший Доджи, Миказуки, полумесяц, О-Тента, шедевр Мицуо, и Ичиго Хитофури, который называют Целой жизнью.
– Верно, в соответствии с традицией обычно называют пять имен, – вздохнув, сказал Доджун, – каталог «Мейбуцучо» сообщает, что, кроме этих пяти мечей, есть еще один.
– Такого не может быть. – Сэмюел пожал плечами. – Пять мечей, пять клинков.
– Ну да, ты тоже об этом читал, не так ли? Среди меито есть пять великих мечей, а среди пяти – еще один меч.
– Да, но я не понял, о чем речь, и не стал доискиваться до истины.
По лицу Доджуна пробежала легкая улыбка.
– На самом деле это всего лишь глупая загадка, – равнодушно заметил он. – Вероятно, монахи пытались придумать какое-то философское изречение, однако правда заключается в том, что шестой великий меч действительно существует. Тот, кто писал «Мейбуцучо», боялся называть его имя, и было бы лучше, если бы он вообще не упоминал о нем.
Сэмюел медленно приблизил к губам чашку и, сделав глоток, стал ждать. Его уже охватило знакомое чувство спокойствия, возникавшего у него всякий раз, когда он слушал своего учителя, причем это спокойствие ему внушали не его слова, а его уверенность. Сэмюел ощущал себя в такие моменты важной, значимой фигурой и понимал, что Доджун никогда не говорит ничего просто так.
– Гокуакума – вот как должен называться шестой меч, если только он существует, – негромко произнес Доджун. – Верховный демон. Кто-то рассказывал мне, что ходил в христианскую школу и слышал там об ангеле, который стал дьяволом. Это и есть дух меча Гокуакума.
– Если он существует.
– Клинок составляет два шаку и пять сунов в длину – на шесть дюймов короче ярда. Клинок широкий, и на обратной стороне изгиба с обеих сторон желобки. На мече выгравирован демон, которого называют тенгу, – у него длинные когти, крылья и ужасный клюв. Надписи на клинке нет, лишь иероглифы – Гоку, аку, ма. В истории Японии не было мастера по изготовлению мечей с таким именем.
Все верно. Именно такими словами описывалось оружие в каталоге самых известных мечей «Мейбуцучо», подумал Сэмюел. В описание всегда добавляли информацию о владельце меча и о его деяниях – тогда оно считалось полным. Однако в данном случае в каталоге не было ни слова ни о хозяине, ни о мече.
– Меч утерян?
– Нет, не утерян… И он еще себя покажет.
В свете лампы лицо Доджуна казалось лишенным возраста – он был не старше и не моложе, чем его привык видеть Сэмюел. Лишь его волосы изменились – много лет назад Доджун подстриг их на западный манер.
Вытянув вперед руку, Доджун сжал ее в кулак.
– Без рукоятки хороший клинок очень опасен, – резко произнес он. – Можно порезать руку, если взять его неосторожно. Однако если удача улыбнется тебе, даже без рукоятки клинком можно кого-нибудь убить или с такой же легкостью покончить с собой. Но с рукояткой, рассчитанной на сильную мужскую руку, рядом с человеком, который будет беречь его, меч превращается в грозное оружие, а дух клинка становится духом его обладателя.
Сэмюел подумал о церемониальном мече, который он украл, – по сути, простой кусок металла в роскошных ножнах. Только сейчас он начал понимать, что происходит.
– Гокуакума – вещь одновременно чудесная и ужасная, – продолжал Доджун. – Он гораздо старше, чем всем кажется. Первое упоминание о нем было сделано семьсот лет назад, когда меч с золотым эфесом появился в руках Минамото Йоритомо. Тогда он изгнал из столицы клан Таира и уничтожил мальчика-императора. Но одного могущества для меча мало – Гокуакума требует большего. Йоритомо избавился от собственного брата, а потом перерезал тех членов семьи, которые стояли на его пути. Когда Йоритомо умер, меч перешел к семейству его жены Хо-джо, и живущий в мече демон овладел ими. Они убили не только наследников Йоритомо, но и весь его клан до последнего колена и стали властвовать самостоятельно. Однако они так и не поняли, что меч таит в себе опасность, и видели в нем лишь мощь. Один самурай, не имевший учителя, составил план похищения меча – он украл клинок и заменил его в ножнах другим. Сначала этому глупцу, чье имя не сохранилось в истории, даже сопутствовала удача, и он взял в компанию другого глупца, после чего подчинил себе вассалов Хо-джо. Но когда он попытался воспользоваться мечом в битве, клинок ему изменил: он вывалился из эфеса, когда его хозяин взмахнул своим грозным оружием. Глупец упал с лошади и напоролся на клинок.
Доджун замолчал, однако Сэмюел продолжал внимательно наблюдать за ним.
– Гокуакума подходит только к одним ножнам, только к одному эфесу. Лишь истинный клинок свободно войдет в золотую рукоятку. – Голос Доджуна неожиданно зазвенел. – Ашикага Такаюджи воссоединил настоящий клинок с ножнами, напал на Хо-джо и заставил их сделать харакири. После этого началась война, которая длилась шестьдесят лет – до тех пор, пока Гокуакума и его сила не попали в руки внука Такаюджи. Но он был мудр и снова разделил клинок с эфесом. Ножны он положил в Золотом павильоне, где все могли любоваться их красотой и восхищаться умением мастера, сделавшего эту красоту своими руками, а клинок поручил заботам монахов, живших в горах Ига. Пока сохранялась такая ситуация, страна наслаждалась миром, это был золотой век Ашикаги, но у Гокуакумы свои правила. Меч хотел воссоединиться с эфесом, и его громкие призывы были лучше всех слышны тем, кто находился не на самом пике власти. Брат Ашикаги Йошимаса сжег монастырь, чтобы забрать клинок, соединил его с эфесом и устроил гражданскую войну. Так меч переходил из одних рук в другие, и повсюду его появление сопровождалось войнами и хаосом – до тех пор, пока он не оказался в руках Иеасу. Но Иеасу был осторожен и, помнив о судьбе наследников Нобунаги, дал проникновенную клятву вновь разъединить клинок Гокуакумы с его эфесом. Он попросил богоподобного императора благословить одну семью на защиту Гокуакумы. Эта семья должна была прятать и защищать меч. Двести семьдесят три года клинок Гокуакумы был разделен с ножнами.
– Теперь ножны Гокуакумы у меня, – бестрепетно заявил Сэмюел. Он знал об этом, даже не имея описания меча или хоть каких-то догадок о том, как это стало возможным.
– Я в этом не сомневался. – Доджун опустил голову и ссутулился. – А у меня клинок.
Прошло несколько мгновений, прежде чем Сэмюел осознал всю трагичность ситуации.
– Клинок… у вас?
– Да. Я хранил его двадцать один год. Когда моя жизнь подойдет к концу, доверенным хранителем станешь ты.
Сэмюел все еще не мог понять, как это случилось.
– Именно ради этого я занимался с тобой. Знание течет, как река – от сердца к сердцу. Эта обязанность перешла ко мне от членов нашего родового клана, и ребенком меня учили тому же искусству, которому я научил тебя, а потом мне пришлось скрыться с Гокуакумой, затаиться и ждать. В те годы Япония находилась в изоляции, уехать из страны без разрешения было равносильно смерти; те, кто искал Гокуакуму, люто ненавидели западных варваров. Я был одним из тех, кто во время гражданских беспорядков смог попасть на судно, подписав контракт простого рабочего. Мы были уже на борту судна, когда правительство сдалось повстанцам, и те взяли страну под свой контроль. Наши паспорта уничтожили, но, к счастью, американцы сохранили контракты, поскольку им было абсолютно наплевать на императоров, шогунов и на мечи с демонами. – В этом месте своего повествования Доджун неожиданно улыбнулся. – Они заплатили хорошие деньги за судно и за рабочих и потом перед рассветом вывели судно без огней, под парусами из Йокогамской гавани.
Сэмюел не двигался: у него было такое чувство, будто из-под стула, на котором он сидит, выбили все ножки.
– Так вы научили меня всему только ради этого меча?
Доджун молча кивнул.
– В моем клане человека, который делает то, что сделал я, называют катсура-мэном, и я тоже как дерево катсура, посаженное на луне, отрезан от тех, кто послал меня сюда. Здесь я должен посадить собственное семя и заботиться, чтобы оно взошло и продолжало расти, даже когда меня не будет. Первым, кого я выбрал, стал ты. Шоджи – мальчишка, который подметает, вторым.
Это откровение еще больше шокировало Сэмюела. Оказывается, его место возле Доджуна занял кто-то другой, с кем теперь занимается его учитель, а он даже не знал об этом. Ни разу, глядя на Шоджи, он не заметил в его глазах ничего, кроме робости.
После непродолжительной паузы Доджун сказал:
– Не так давно я получил известие о том, что ножны отправили британской королеве, – это была попытка навсегда сделать их недосягаемыми для тех, кто пытается милитаризовать Японию в угоду собственным амбициям. – Глаза учителя встретились с глазами Сэмюела. – Но тут сама судьба вмешалась в это дело, и затея провалилась.
Сэмюел вздохнул, затем встал и налил себе еще вина. Он надеялся, что с помощью привычного ритуала обретет душевное равновесие.
Доджун спокойно ждал.
– Возможно, я глупец, Доджун-сан, – наконец заговорил Сэмюел, поворачиваясь к Доджуну, – но я не японец и не верю в демонов.
– Не веришь?
– Нет.
– Тогда, вероятно, тебя преследуют ангелы. Ангелы заставили тебя проводить всю жизнь в попытках стать сильным, быстрым, умным…
Сэмюел опустил глаза.
– Отчего же ты в таком случае прячешься, Самуа-сан, если не веришь в демонов? – Поскольку ответа не последовало, он не торопясь продолжил: – Было время, когда я задавал себе вопросы о Гокуакуме и сомневался. Я спрашивал себя: зачем мне проводить жизнь в изгнании? Ради чего? Так можно думать, пока у тебя мозги не свернутся, но так и не найти ответа. Возможно, в том и состоит натура демонов, что они спят в умах мужчин до тех пор, пока клинок меча не отразит свет, который их разбудит.
Сэмюел пожал плечами.
– Тогда уничтожьте этот меч, – промолвил он.
Доджун медленно поставил свою чашку на пол.
– А ты знаешь о морских звездах, которые уничтожают устричные рифы? Когда-то давно один рыбак поймал морскую звезду, разрезал ее пополам и выбросил назад в море. Но на морском дне, возле рифа, там, где этого никто не увидел, две половинки возродились в две морские звезды.
Сэмюел встал, скулы его напряглись.
– Скажите, почему вы не рассказали мне этого раньше?
В руке Доджуна показался и тут же полетел в сторону Сэмюела клинок толщиной в карандаш. Сэмюел сумел с легкостью уклониться от него: натренированное тело отреагировало быстрее, чем разум осознал, что происходит.
– Когда форма и сила безупречны, последующее движение тоже будет безупречно. – Доджун, не мигая, смотрел перед собой. – Натягивай лук, думай, не раздумывая, прицеливайся точно и не ломай голову. – Он снова взял чашку. – Ты – моя стрела, и этого знания с меня довольно.
Резко выдохнув, Сэмюел повернулся, опустился на колени и, отодвинув плиту, вскрыл тайник. Потом он засунул в его глубину руку… и вдруг его сердце словно провалилось в бездну.
Тайник был пуст.
Леда заметила несколько приличных дам, которые ели в столовой отеля, больше похожей на веранду. Открытые окна веранды выходили на горы с одной стороны и на верхушки тропических деревьев с другой. Все здесь дышало покоем, и Леда решила, что, возможно, не так уж плохо и ей позавтракать. К тому же официант-гаванец очень сердечно приветствовал ее, как и слуги-китайцы с черными косицами и в белоснежной одежде. Правда, они плохо говорили по-английски, но Леда не слишком переживала из-за этого; главное, никто не глазел на нее, лишь несколько морских офицеров да местные жители, с которыми она познакомилась накануне, остановились, чтобы перекинуться с ней словечком, прежде чем рассесться за свои столы.
За окнами в листве деревьев шумели птицы, и Леда несколько отвлеклась, наблюдая за ними; а когда ее взгляд снова переместился на стол, она увидела большого серебряного карася вместо заказанных тостов. Однако едва Л еда попыталась объяснить официанту его ошибку, как к ее столу подошел Сэмюел и не допускающим возражений тоном приказал официанту унести рыбу, а вместо нее подать поджаренный хлеб и кофе.
– А-а! – протянул официант и, подхватив блюдо с рыбой, низко поклонился, всем своим видом показывая, как он извиняется за собственное непонимание.
Когда Сэмюел сел напротив, сердце Леды тревожно забилось; однако он даже не взглянул на нее и молча смотрел в окно.
– Доброе утро, – наконец выдавила она.
Сэмюел по-прежнему молчал, неподвижно глядя на принесенную официантом чашку с кофе, его губы превратились в тонкую, едва заметную линию, но как только официант отошел от них, он поднял глаза и произнес бесцветным голосом:
– Я хочу, чтобы ты уехала.
Это не было предложением, это был приказ.
– В двенадцать за твоими вещами зайдет мой человек. – Сэмюел посмотрел на цветущие деревья. – Судно отплывает в два часа.
Отчего-то Леде стало неприятно смотреть на еду, ее затошнило. У нее не хватало сил даже на то, чтобы вздохнуть и что-то сказать, поэтому она просто молча смотрела на то, как на тосте застывает масло.
Неожиданно Сэмюел вновь заговорил тем же бесстрастным тоном:
– Капитан сделает все необходимые распоряжения. Почувствуй себя свободно, ходи куда хочешь, но… Я бы предпочел знать, где ты находишься. Если каждую неделю ты будешь присылать телеграмму в мою контору в Сан-Франциско, я буду уверен, что… что с тобой все в порядке. Надеюсь, ты сделаешь это для меня?
– Да. – Леда с трудом смогла произнести даже это короткое слово.
– Желаю тебе счастливого пути. Не думаю, что смогу… что у меня будет возможность прийти к отплытию.
С трудом сглотнув, Леда быстро поднялась.
– Разумеется. – Она кивнула. – В этом нет необходимости.
Сэмюел тоже встал. Несколько мгновений она молча смотрела на него, чтобы получше запомнить. Леда знала, что, хотя его голос звучал равнодушно, перед ней по-прежнему был ее Сэмюел – несчастный, пытавшийся за деланной решительностью скрыть свою слабость и неуверенность.
– Я могу сделать для тебя еще что-то? – спросил он.
Опустив глаза, Леда отрицательно покачала головой.
– Тогда до свидания.
Горло у нее перехватило, застрявший в нем комок не выпустил наружу даже слова прощания. Не поднимая головы, Леда повернулась и пошла прочь.
Глава 33
Медленно обходя дом Сэмюела, Доджун внимательно осматривал его. Сэмюел стоял на веранде второго этажа, прислонившись к перилам, наблюдая в открытые двери за тем, как Доджун все ощупывает, пытаясь оценить степень защиты дома.
Потом он вернулся на веранду и, стоя там, наблюдал за тем, как «Кайеа», дымя трубами, выходит в море.
С какой легкостью она согласилась уехать! Ни раздумий, ни вопросов. Она даже не попрощалась с ним!
Впрочем, так оно и лучше. Люди, забравшие ножны Гокуакумы, проникли в его контору, нашли и извлекли казаритачи, не сломав ни единой печати. Без сомнения, они придут и в этот дом тоже, а значит, обнаружат все то, что удалось обнаружить Доджуну. Можно было не сомневаться, что они ударят по самому слабому месту, и Леда была как раз таким местом.
Внизу были слышны тихие голоса трех «садовников» – доверенных людей его и Доджуна.
В те годы, когда Япония запрещала иммиграцию, пока Доджун был один, ему приходилось иметь дело с тем, кого удалось найти, то есть с Сэмюелом. А Сэмюел-то по глупости своей обиделся на паренька с веником.
Сэмюел, прислонившись плечом к белой колонне, стал осматривать город через густую листву деревьев. Перед собой он видел гавань Гонолулу и поблескивавшую на солнце далеко на западе гавань Перл-Харбор, а между ними – рыбные пруды и заплатки посадок тропической колоказии. Они были где-то там, и сколько их, неизвестно, но их ждала незнакомая территория, а он находился у себя дома. Доджун защитит клинок, подготовит дом к защите от нападения, тогда как Сэмюел произведет упреждающий удар: он выйдет из дома и разыщет охотников.
Это все, что Доджун сообщил ему о своих намерениях. Все, что он счел нужным открыть ему.
Сэмюел не сомневался, что тех, кто охотился за Гокуакумой, тренировали так же, как и его, а может, даже лучше. Если они верят в легенду, то все обстоит именно так, как говорил Доджун, – демон так же реален, как и сами охотники, которые, выполняя его волю, способны на все.
Но возможно, это у него было преимущество – он в отличие от Доджуна и его противников все же не до конца верил в Гокуакуму и в таинственную силу меча.
Сэмюел взглянул на «Кайеа», который медленно скользил мимо Даймонд-Хэд по направлению к мысу Макапуу. Постепенно корабль стал исчезать из его поля зрения, и вместе с ним исчезала единственная женщина, которую он любил.
В порту это показалось Леде весьма разумной идеей, очень понятной и точной: она была уверена, что, когда настанет время подниматься по сходням, а она этого не сделает, к ней придет озарение, оправдывающее ее решение.
Однако, вернувшись в отель и услышав удалявшийся гудок парохода, она уже не могла объяснить себе, что заставило ее ослушаться недвусмысленного приказания мужа.
Манало, гаваец, которого Сэмюел приставил к Леде, высокий, крепкий парень, помог ей сесть в экипаж, и лошадь резво побежала по направлению к горам.
Леду немного встревожило сообщение Манало о «Хаку-нуи», которого почему-то должно заинтересовать ее возвращение, но она надеялась, что успеет приготовить речь в защиту своего решения.
Наконец экипаж сделал последний поворот и с грохотом остановился у лестницы, где рабочие укладывали камни, прокладывая дорожку кремового цвета, и Леда огляделась по сторонам. Сэмюела нигде не было видно, зато из открытой двери появился человек восточного типа, одетый в простую неяркую одежду. Увидев Леду, он стал быстро спускаться по ступеням.
– Приветствую, Доджун-сан! – крикнул Манало и спрыгнул с козел на землю. – Где человек номер один Хаку-нуи? Леди не хотеть уехать… Она не сесть на «Кайеа»!
Человек на ступенях низко поклонился, прижав ладони к бедрам.
– Миссис Самуа-сан! – вежливо произнес он и указал рукой наверх: – Самуа-сан там.
В тот же момент на веранду вышел Сэмюел, и когда Леда посмотрела на него, ей сразу стало ясно, что оправдания теперь вряд ли помогут.
– Что ты здесь делаешь, черт возьми?
– Поразмыслив как следует, – как могла спокойнее начала Леда, – и повинуясь внутреннему импульсу, я пришла к выводу, что мне не следует уезжать… столь поспешно. Людям это покажется очень странным. Возможно, если ты согласишься, мы могли обсудить это в более интимной обстановке…
– Что уж теперь обсуждать! – Сэмюел усмехнулся. – Пароход-то уже ушел.
– Да… – Леда кивнула. – Боюсь, что так.
– И в ближайшие две недели другого парохода не будет.
– Правда? – Леда опустила глаза, с наслаждением вдыхая аромат гардений. – Какая неприятность!
– Вот именно. – Сэмюел как-то странно посмотрел на нее. – И что ты собираешься теперь делать?
– Ну-у… Я думала, что мне пора браться за работу.
– Какую еще работу?
Призвав на помощь всю свою смелость, Леда бодро ответила:
– Я должна сделать этот дом удобным для тебя. Кстати, миссис Ричардс сказала мне, что и в Гонолулу можно купить неплохую мебель, и совсем недорого.
– Мебель, да. – Встречавший Леду японец довольно закивал. – Я делать мебель для Самуа-сан. Завтра приходить, смотреть дом, все комната, нузно то, снимать мерки.
– Нет, – отрезал Сэмюел. – Я не хочу, чтобы она тут находилась.
Леда покраснела и, облизнув губы, отошла на шаг назад.
Маленький человек с сожалением посмотрел на Сэмюела.
– Самуа-сан жениться. Нузен стул, кровать – все!
Лицо Сэмюела потемнело, и он угрюмо посмотрел на Леду.
– Тебе придется вернуться в отель и остаться там. Я сам отвезу тебя, а то, похоже, тут никому нельзя доверять.
– Но в этом нет вины Манало, – попыталась возразить Леда.
Неожиданно Сэмюел издал какое-то непонятное восклицание и отвернулся.
– Хорошо, развлекайтесь! Расставляйте мебель так, как вам нравится! – С этими словами он направился в глубь дома с таким видом, словно всех остальных тут больше не было.
– О'кей, Самуа-сан! – Японец поклонился, а затем обернулся к Леде: – Я Доджун, плотника. Хороший стол, хороший стул. Вы говорить, что хотеть.
Леда предполагала, что ей придется еще что-то обсуждать с Сэмюелом, но Доджун смотрел на нее с таким выражением, будто она сразу представит ему список неотложных заказов.
– Ну, думаю, стол нам точно понадобится, иначе как мы будем завтракать? И стулья тоже, но, полагаю, для начала хватит двух. Сколько времени у вас уйдет на их изготовление?
– Есть стол. Есть стул для обеда. Подняв руку с растопыренными пальцами, Доджун загнул по очереди большой и указательный пальцы, а затем средний и безымянный одновременно, оставив поднятым лишь мизинец.
– Один-два-три-четыре… Четыре стула для гостиная узе есть. Вам понравится, – угодливо пробормотал японец.
– Вы хотите сказать, что эта мебель уже изготовлена? – удивилась Леда.
– Да, – закивал японец. – Изготовлена.
– А есть ли у вас еще что-нибудь подходящее, мистер Доджун?
– Сундук есть. – Японец изобразил в воздухе руками огромный прямоугольный предмет. – Шкаф для книга. Китайская шезлонг. Маленькая столик. Большая стол. Любая мебеля есть готовая. Хотите, я приносить мебеля в дом, вы смотреть, выбирать, что нравится.
– О, ну зачем так беспокоиться. – Леду откровенно тронула забота японца. – Я сама могу прийти в вашу мастерскую и посмотреть.
– Нет-нет! Вы мне говорить – поставь сюда, поставь туда, если не нравится – я уносить.
– Что ж, раз так… – Леда кивнула. – Я действительно хотела бы увидеть вашу мебель.
Доджун явно обрадовался.
– Завтра приходить и приносить, вам не сомневаться.
– А вы… Вы давно ли знаете мистера Джерарда? – Неожиданно для себя спросила Леда.
– Много лет, может, шестнадцать или больше, – охотно ответил китаец. – До этого Доджун работать у миледи Эшленд…
– Правда? – Теперь у Леды исчезли все сомнения насчет мистера Доджуна. Уж если сама леди Эшленд наняла его, то на этого человека можно положиться.
– Тогда возможно… – снова заговорила она, понизив голос, – вы сможете мне помочь. Видите ли; я нахожусь в весьма затруднительном положении, потому что не знаю, каким вещам отдают предпочтение джентльмены.
– А-а! – понимающе закивал Доджун. – Для мужчина в доме лучше всего кровать. Муж всегда любит кровать и жена в ней.
Леда почувствовала, что краснеет.
– Ну тогда в первую очередь вам следует принести сюда кровать.
Доджун поклонился.
– Я приносить кровать, и у вас быть настоящий дом.
Леда вздохнула:
– Надеюсь, так оно и будет.
Сэмюел не хотел, чтобы Леда оставалась тут, и тем не менее он сидел рядом с ней, теряя голову от звука ее голоса. Ему было приятно, что она постоянно интересуется его мнением.
– Послушай, если у тебя этим вечером нет других дел… – Леда посмотрела на мужа из-под ресниц, – ты согласишься выпить кофе в нашем номере?
Подумав, Сэмюел счел, что в этом не будет никакого риска. К тому же он решил лично убедиться в ее безопасности.
Их номер был самым большим в отеле, с высокими потолками и гостиной такого размера, что она подошла бы для королевской приемной. Огромные букеты цветов в китайских вазах стояли на каждом столе.
Официант разлил кофе по чашкам, расставил чашки на столе и исчез, а Сэмюел тем временем прошел вдоль высоких, доходящих до пола окон, которые выходили на веранду. Сюда мог забраться каждый, даже не прилагая к этому особых усилий, и это его не слишком обрадовало.
Когда Леда села, взяв в руки чашку, ее фигуру освещал лишь свет красного бумажного фонаря, проникавший сквозь закрытые венецианские жалюзи. Этот свет придавал розоватый оттенок кремовым гардениям, украшавшим ее лиф, оставляя юбку в тени.
– Почему ты вернулась? – тихо спросил Сэмюел.
Леда задумчиво помешивала сахар в чашке.
– Потому что сочла свой отъезд неправильным, – так же тихо ответила она.
Его рот упрямо сжался.
– Тебе следовало уехать. – Жалюзи зашелестели – это Сэмюел то открывал, то закрывал их. – Пойми, ты не должна быть со мной…
– Но я не понимаю, как смогу заботиться о тебе, если буду находиться далеко от тебя.
Сэмюел посмотрел на свое расплывающееся отражение в блестящей каменной колонне.
– Пойми, я не сожалею о женитьбе. – Он наблюдал за мельканием цветов на зеркальной поверхности колонны до тех пор, пока оно не превратилось в расплывчатую тень. – И я тебя люблю. Но все равно это ничего не меняет, я не хочу, чтобы ты оставалась на острове. Надеюсь, на этот раз ты меня поняла?
Некоторое время Сэмюел с мрачной гримасой смотрел на кровать, завешенную противомоскитной сеткой, и поэтому не заметил, как Леда приблизилась к нему сзади.
– Не знаю, смогу ли пообещать тебе это. – Она вздохнула.
– Что ж, тогда поступай, как считаешь нужным. – Джерард искоса посмотрел на жену.
– Видишь ли, я тоже тебя люблю, и…
– Господи, опять эти безупречные манеры! – перебил ее Сэмюел. – Когда джентльмен говорит о своей любви, леди должна немедленно ответить тем же, а то ее, не дай бог, обвинят в том, что она нарушила правила приличия.
Леда опустила голову.
– Так ты считаешь, что я сказала неправду?
Похоже, дрожь, сотрясавшая его тело, могла свести его с ума. Джерард напряг все мышцы, силясь совладать с ней, и от этого слова замерли у него в горле.
– Я правда люблю вас, дорогой сэр, – услышал он в тишине.
– Это невозможно.
– Очень даже возможно.
Сэмюелу казалось, что воздух вокруг него сгустился, и он силой протолкнул его в грудь.
– Ты не должна этого говорить, понимаешь, не должна! – Его голос прервался.
Леда вздернула вверх подбородок.
– И тем не менее я это утверждаю.
– Ты ошибаешься! Ты не можешь…
– Могу, но не хочу дольше спорить с тобой об этом. – Леда так и не опустила головы. – Леди Тесс сообщила мне некоторые вещи, которые, как ей казалось, имели отношение к нашему… союзу. Она предупреждала меня о том, что тебе это не понравится, поэтому я сразу хочу уточнить: после ее рассказа мои чувства к тебе не изменились. И сейчас я тоже не испытываю к тебе ничего, кроме самого глубокого уважения.
Неожиданно Сэмюел потянулся к Леде и привлек ее к себе, чтобы закрыть ей рот страстным поцелуем. Его рука скользнула по ее телу вниз, и Леда податливо выгнулась ему навстречу.
Страсть закипела в Сэмюеле с такой силой, что он, испугавшись, оттолкнул Леду так же неожиданно, как прижал ее к себе.
Сложившаяся ситуация была куда как отвратительна ему. Больше всего ему хотелось обнять Леду и утешить ее, но он не осмеливался.
