Текст книги "Открытая дверь"

Автор книги: Латифа Aз-Зайят

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

Махмуд получил место врача в государственной больнице в Порт-Саиде. Через несколько недель он приехал погостить в Каир. Когда вся семья собралась за столом, Махмуд вдруг объявил:

– Знаете… я собираюсь жениться…

Лейла посмотрела на отца. Лицо его было непроницаемо, но уголки губ горестно опустились.

– Что ты сказал? – тихо спросил он.

Лейла сидела в таком напряжении, словно от ответа брата зависела ее собственная судьба.

– Я сказал, что собираюсь жениться, – повторил Махмуд.

– Значит, ты все уже решил сам и меня лишь ставишь в известность? По-твоему, я старый хрыч, с которым можно не считаться? Чего же тебе в таком случае от меня надо? – закричал отец.

– Прошу тебя, отец… Прошу тебя, пойми меня правильно!

– Я тебе больше не отец! Знать тебя не желаю! И слышать ничего не хочу!.. Всю жизнь я посвятил тебе, – с горечью продолжал отец. – Думал – вырастешь, станешь опорой, будешь помогать нам, позаботишься о сестре, которую надо выдать замуж… А мой сын прежде всего решил сам жениться. Ему наплевать на всех нас… Вместо того чтобы помочь нам, ты, разумеется, ждешь помощи от меня.

– Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, – с достоинством сказал Махмуд.

Эти слова особенно задели Сулеймана-эфенди.

– На ком же вы собираетесь жениться, господин доктор? – насмешливо спросил он.

– Она славная, образованная девушка, – ответил Махмуд, будто не замечая иронии. – К тому же из хорошей семьи. Лейла ее знает.

Под жестким вопрошающим взглядом отца Лейла втянула голову в плечи. Он посмотрел на дочь так, будто это она во всем виновата.

Мать всплеснула руками:

– Кто ж она такая, твоя невеста? Говоришь, Лейла ее знает? Господи, всю жизнь меня преследуют несчастья – одно за другим!

– За сколько семья отдает тебе девушку? Какой назначили калым? – строго спросил отец.

– Я женюсь на девушке, а не на ее семье, – угрюмо промолвил Махмуд.

– Ах, вот как, значит, она одно, а ее семья – другое? С семьей вообще можно не считаться, не так ли?

Махмуд сжал ладонями виски. Он приготовился ко всему этому и все же с трудом сдерживал себя.

– Клянусь аллахом, будь это моя дочь, я убил бы ее! – продолжал неистовствовать отец. Он снова угрожающе уставился на Лейлу.

Девушка испуганно вздрогнула. Неужели он догадался, о чем она сейчас думает? Но разве он питает к ней отцовские чувства? Их всегда разделяла непроницаемая стена. Они словно говорят на разных языках.

Махмуд отнял руки от висков и спокойно, завершая спор, сказал:

– Очень жаль, отец, но ты не понимаешь меня.

– А кто тебя сможет понять? – не унимался отец. – Не успел получить диплом, как сразу жениться. Без гроша в кармане обзавестись семьей и заботами!

Лейла облегченно вздохнула. Нет, он ничего не знает. Никто не догадывается, какое чувство владеет ею сейчас. Никогда она не забудет тот взгляд! Рамзи наконец сбросил маску…

– Сынок, все должно быть так, как установлено обычаями и законами. Тот, кто следует им, будет счастлив! – дрожащим голосом произнесла мать.

Лейла закусила губу… Разве можно им объяснить? Если она расскажет матери, как Рамзи смотрел на грудь Джамили, мать только улыбнется: «Все мужчины таковы! Зачем тебе думать об этом?»

Кому объяснишь, как порочен ее жених и как отвратительно то, что она согласилась на этот брак? Джамиля, Ассам, исполняющий роль шута Сидки, который чуть ли не ежедневно выискивает новый объект для удовлетворения своей похоти, тетушка, мать, отец – все, все порочны! Порочны их законы, их обычаи!

– Мама, все это устарело! Меняются времена, меняются и обычаи. Поймите вы это! – пытался уговорить мать Махмуд.

Ничто не помогало. Отец удалился в свою комнату, пригрозив сыну проклятием. А мать, как обычно, плакала.

Примирение так и не состоялось. Приехав из Порт-Саида через неделю, Махмуд даже не заглянул домой. Не помогло и вмешательство доктора Рамзи, которого Сания-ханым попросила направить сына на путь истинный.

В следующий выходной Рамзи ждал Махмуда в гостиной. Лейла не находила себе места. Она с тревогой думала о том, что Махмуд может уступить этому человеку. Ей страстно хотелось услышать, что будет говорить брат, будто его слова решали судьбу и ее, Лейлы.

Придумав первый попавшийся предлог, Лейла прошла в комнату Махмуда и подкралась к двери, ведущей в гостиную. Было немного стыдно подслушивать, но, услышав голос Рамзи, она сразу забыла обо всем на свете. Никогда еще у него не было таких вкрадчивых интонаций. Должно быть, и весь он сейчас – сама доброжелательность. Сколько же лиц у этого человека? С ней он держится как всеведующий бог, высшее существо, с Джамилей – как ребенок, который тянется к игрушке, с Махмудом – как увещевающий старый друг…

– Я расскажу тебе, Махмуд, одну историю. Никому еще о ней не рассказывал. Но ты мой младший брат! Будучи студентом, я влюбился в одну девушку, которая жила этажом ниже меня. Часто, слушая Умм Кальсум, я плакал… Плакал от переполнявших меня чувств. Ночи напролет писал стихи. Утром я уже ждал любимую у дверей школы и вручал ей эти стихи. Любовь поглотила меня. Я хотел жениться на ней, как только кончу университет. Жизни без нее я себе не представлял.

Облизав пересохшие губы, Лейла затаила дыхание. Рамзи продолжал:

– Однажды вечером она сама открыла мне дверь… Когда я поднялся с дивана и поцеловал ее на прощанье, то вдруг понял, что любовь прошла. На следующий вечер дверь опять была открыта, но я закрыл ее. Пошел и напился. Вернулся домой под утро в дымину пьяный. Все было раз и навсегда кончено.

Лейла чуть не закричала. Бежать, бежать отсюда! Но словно какая-то сила, которой она не могла противиться, удерживала девушку у дверей гостиной.

– С того дня я понял, – продолжал Рамзи, – что любви не существует. Есть только страсть, желание обладать женщиной. Но страсть это одно, а брак – совсем другое.

Мозг Лейлы сверлила лишь одна мысль: а что же стало с девушкой? С той девушкой?

– Я не понимаю, с какой целью вы рассказали мне эту историю? – холодно спросил Махмуд.

Лейла закрыла лицо руками… И Махмуда не волнует этот вопрос. Никому нет дела до судьбы девушки, даже Махмуду… Они как будто все сговорились: девушка, преступившая закон, не заслуживает того, чтобы о ней вспоминали…

– Неужели обязательно надо жениться? Неужто нет другого выхода? – продолжал Рамзи. – Разве стоит за эту блажь платить такой дорогой ценой?

Лейла стиснула зубы. «Подлец… Подлец…» Как ей хотелось, чтобы Махмуд дал ему пощечину! По меньшей мере – пощечину. Но Махмуд не сделал этого.

– Я не ребенок, доктор Рамзи, – отчужденно возразил он. – Я сделал выбор и решения не изменю.

– Я понимаю. Наш разговор окончен, – ответил Рамзи. – Но на прощанье мне хочется рассказать вам еще одну поучительную историю.

– Пожалуйста, – неохотно согласился Махмуд.

– Один из моих коллег женился по любви. Он был таким же энтузиастом, как и вы, и так же считал, что между мужем и женой отношения строятся на любви, доверии, искренности…

(«И на страхе, в котором я буду жить с Рамзи… на вечном страхе, от которого у меня будет стынуть кровь…»)

– … Итак, они преодолели все препятствия и претворили в жизнь вашу теорию о том, что страсть и брак неотделимы, что тело и душа – одно целое. Он любил ее безумно, восхищался каждым словом, каждым жестом. Но он видел, что люди не одобряют его образа жизни, при встрече прячут насмешливые улыбки, и тогда мой друг уехал с женой в Европу. Потом они вернулись. И вот однажды мы в дружеской компании ужинали в ресторане. Как водится, заговорили о женщинах. У каждого было что рассказать, ведь мы люди одного круга.

(«На кухне… в темноте… на диване…»)

– Одна история сменяла другую. Мы чудесно провели время.

(«Тот, кто следует законам, всегда будет счастлив…»)

– Очередь дошла до моего приятеля. Он рассказал об истории – с кем бы вы думали? – с собственной женой! И это спустя три года после свадьбы… Мы были поражены!..

(«Какой стыд! Она не хочет этого стыда! И мать ее не хочет!»)

– Один из нас заявил, что это невозможно, другой безудержно расхохотался. Наш приятель почувствовал себя неловко и ушел.

(«С этим кончено, Лейла, я нашел решение. Я нашел решение, любимая… Служанка? Она не только служанка… Она подруга Ассама…»)

– Некоторое время он почти не появлялся в нашем обществе и уж, во всяком случае, не вспоминал о своей жене, но однажды он опять заговорил о ней. Теперь это были слова разумного человека. Что еще надо женщинам – дом, дети, заботливый муж? И он жаловался на то, как иногда трудно быть женатым.

(«Умереть, как Сафа, или жить, как Джамиля?..»)

– Вскоре мой приятель стал прежним. И я всегда с интересом слушал, когда он рассказывал о своем последнем приключении.

Лейла дрожала от отвращения и бессильного гнева. В голосе Рамзи послышались нотки грусти:

– Другого выхода нет. Поверьте мне, Махмуд…

Лейла не могла сдержать возгласа и стремглав выбежала из комнаты.

– Все мы спицы большого колеса, – философски заключил Рамзи, – Оно неудержимо вертится… Стоит какой-либо спице выскочить – она сломается. И тот умен, кто умеет использовать этот закон в своих интересах, Махмуд печально улыбнулся.

– Уверяю вас, доктор Рамзи, – сказал он, вставая, – я не смалодушничаю, как ваш приятель.

– Папа! Папочка! – закричала Лейла, врываясь в комнату к отцу.

– Что? Что случилось?

Сулейман-эфенди смотрел на дочь с таким ужасом, словно ждал катастрофы.

– Ничего… Ничего не случилось.

Придя в себя, отец напустился на дочь:

– Если ничего не произошло, то по какому праву ты без разрешения врываешься ко мне?!

– Я хочу поговорить с тобой о моем браке.

При других обстоятельствах Лейла не решилась бы заговорить об этом, но сейчас она выпалила это единым духом и будто услышала свои слова со стороны, словно их произнес кто-то другой. Так они были неожиданны для нее самой.

Отец не на шутку испугался: еще слово – и крах неминуем. Он должен всеми силами противостоять этому. Серые глаза недобро сузились.

– Чего ты хочешь? – спросил он ледяным тоном. Гнева не было. Это был металлический голос бесстрастной машины.

– Я хочу… – пролепетала Лейла и осеклась.

Он повторил вопрос. В голосе его слышалась непреклонность, взгляд был холоден и страшен. Лейла инстинктивно поднесла руки к груди, словно пытаясь защититься. Она не смогла пошевельнуться, страх будто сковал ее. Она пробормотала:

– Ничего, папа, ничего… – Лейла попятилась к двери, продолжая повторять дрожащим голосом:

– Ничего… ничего…

– Бесполезно! Его не переубедишь! – услышала она за спиной.

В дверях стоял Рамзи.

– Я так и знал, – зло сказал отец. – Ну, ничего, господь вознаградит нас. – Он пристально посмотрел на Лейлу и добавил: – Господь бог милостив, он уже вознаградил нас. Мы потеряли ребенка и нашли настоящего мужчину.

Он повернулся к Рамзи.

– Мы тебя нашли, сынок…

Глава 21

Ночью, лежа в постели, Лейла все думала о том, как хорошо было бы заснуть и больше не проснуться. Уйти туда, где нет этих неразрешимых проблем, этой низости. Но, к сожалению, не так-то просто умереть. Вот если б заболеть! Например, тифом. С каждым днем жизнь будет уходить от тебя, и ты словно начнешь отплывать от берега – все дальше и дальше. И грустные лица родных станут смутно видны, как в тумане, а потом исчезнут навсегда.

Лейла заснула. Ей снилось, что она плывет в море на спине. Кто она, что с ней было в прошлом, что ждет в будущем – ничего не известно, на сердце у нее покой, море безбрежно.

Лучи солнца танцуют на синей глади. Они сверкают, как алмазы, ласкают Лейлу…

Неожиданно распахивается дверь, и Лейла попадает в цветущий белый сад.

Лейла идет среди цветов, вдыхая их пьянящий аромат. Вся она во власти огромного, почти невыносимого счастья. Садится на скамейку под кустом жасмина, белые лепестки падают ей на голову и превращаются в корону… Из цветов появляется ребенок… ее ребенок. Он подходит к ней. Лейла порывисто обнимает мальчика, сажает на колени. Она чувствует теплоту его ручонок. Тепло разливается по ее телу. Она готова сидеть так вечно, но ребенок вырывается из рук, ему хочется поиграть, побегать. Она целует и опускает его.

И вдруг мальчик начинает расти и на ее глазах превращается в стройного юношу. Он улыбается, и Лейла пытается вспомнить, где она видела раньше эту улыбку, этот взгляд – твердый и смелый и порой такой нежный! Кто же он такой, этот юноша? Лейла тщетно пытается вспомнить…

Раскаты грома. Надвигается черная туча, и сын ее исчезает во мгле. Нет больше света, излучаемого его улыбкой.

О, если бы только вспомнить, кому принадлежит эта улыбка!

Ветер становится сильнее. Белые цветы гнутся под его порывами и снова гордо выпрямляются, рассеивая мглу, подобно лучам утренней зари. Буря затихает. В саду появляются мужчины и женщины. К ним медленно подходит человек в черном. Они покорно следуют за ним. Лейла прячется за кусты жасмина.

Человек в черном приказывает людям окружить белые цветы. По мановению его руки люди начинают размеренно и неумолимо срезать серпами белые цветы, они делают это не торопясь, будто выполняют тяжелый и неприятный долг.

Каждый раз, когда на землю падает новый ряд цветов, губы человека в черном растягиваются в отвратительном оскале. Он подгоняет людей, ему нужно, чтобы все цветы упали бездыханными на землю…

Вдали слышится крик птицы. Одна из женщин украдкой смахивает слезу и снова заносит серп…

Лейла узнала ее! Это Давлят-ханым, мать Сафы. Теперь она отчетливо различала лица всех людей. Вот ее отец, вот тетка – мать Джамили. А человек в черном… это… конечно…

Тут Рамзи повернулся к ней лицом, как бы подтверждая, что это действительно он. Лейла ухватилась за ветку жасмина, чтобы не упасть…

Все цветы сжаты. Мужчины начинают складывать ограду из кирпича, а женщины связывают цветы в охапки и несут на площадку, вокруг которой растет кирпичная стена.

Человек в черном поджигает цветы. Люди смотрят, как они горят. В отблесках пламени их лица кажутся искаженными от боли… Стебли цветов ломаются и трещат, словно плачут.

Расталкивая людей, к костру пробирается женщина с распущенными волосами. Она хочет броситься в огонь, но мужчины отталкивают ее.

И снова воцаряется тишина. Никто больше не пытается сдвинуться с места.

Костер разгорается все сильнее, потом постепенно начинает угасать. Кое-где еще вспыхивают язычки пламени, но сразу же опадают…

Цветы превратились в пепел. От погасшего костра поднимаются клубы черного дыма. Дым стелется по земле, трудно дышать…

Лейле показалось, что ее кто-то душит. Она в страхе проснулась.

Глава 22

Время шло. Лейла не покончила с собой, не убежала из дому, не устроила скандала. Она по-прежнему чуть ли не каждый день встречалась с Рамзи и больше не плакала по ночам, не мечтала о решительном объяснении с родителями и женихом.

Чувства девушки притупились, как у наркоманки. Притупилось даже отвращение к Рамзи. Она терпела его так же, как повелительный тон отца и попреки матери. Осталось лишь ощущение невозвратимой утраты, от которого иногда что-то сжималось в груди. В такие минуты Лейла шептала:

– Боже, дай мне силы… Дай мне силы…

Откуда, из каких темных глубин возникали эти слова? Она произносила их бездумно. В последнее время Лейла старалась ни о чем не думать. Она механически посещала занятия. Много читала – до поздней ночи, пока книга не выпадет из рук, но тут же забывала прочитанное.

А родители уже приобретали мебель для будущего дома. Джамиля и мать водили Лейлу по магазинам, заставляя принимать участие в покупках. Лейла относилась ко всему равнодушно и только иногда протестовала против слишком больших трат.

– У тебя нет вкуса! – горячилась Джамиля.

В прошлом Лейла ясно представляла себе дом, в котором будет жить: в нем должно быть мало комнат, но много простора. В гостиной – серые ковры, удобные кресла и тахта с яркими подушками… Но теперь это ее не занимало.

Мало интересовало ее и то, чем она будет заниматься после окончания университета. Преподавательской работой, как этого хочет Рамзи? Или журналистикой, о которой она мечтала сама? Раньше ей очень хотелось писать о людях, о том, что она видела вокруг, о чем думала. Подруги говорили, что ее призвание – именно журналистика. Но и это в прошлом. Теперь не то что писать, даже говорить связно она не может! Да, ей лучше стать учительницей. Тут можно не рассуждать. Ходить на урок, пересказывать известные истины – и все.

Безразлично и то, когда будет свадьба. Рамзи настаивает на сентябре, а отец хочет, чтобы они поженились сразу после того, как Лейла окончит университет. Отец торопит Рамзи, боится, как бы все не рухнуло.

Спустя несколько дней после женитьбы Махмуда отец предложил Рамзи устроить чтение корана[15]15
  Чтение корана – церемония благословения помолвленных.


[Закрыть]. Рамзи пропустил это мимо ушей. Через несколько дней отец снова заговорил о чтении корана. Рамзи ответил, что хочет объединить чтение корана с церемонией бракосочетания, а делать это раньше, чем Лейла окончит университет, нецелесообразно.

Отец неохотно согласился. Но тревога не покидала его. Он не мог забыть крика, с которым Лейла вбежала к нему в комнату.

Эта тревога еще больше усилилась, когда приехал Махмуд.

Раньше отец с сыном без слов понимали друг друга, но теперь от былой дружбы не осталось и следа. Отец запретил домашним даже упоминать о чем бы то ни было, что связано с женой Махмуда. Но в мыслях отца и сына она неизменно присутствовала.

Махмуд тяжело переживал возникшее отчуждение. Он очень любил отца.

В день женитьбы Махмуда отец во время чтения корана украдкой сунул ему в карман двести фунтов. Со слезами на глазах Махмуд бросился к отцу, хотел его поцеловать, но тот отстранил сына. А когда Махмуд уезжал с женой в Порт-Саид и пришел домой попрощаться с родными, отец не вышел из своей комнаты, не открыл даже дверь. Эта дверь так и осталась закрытой по сей день.

Всякий раз, когда отец спрашивал, не нужны ли ему деньги, Махмуду хотелось сказать:

– Мне нужна только твоя любовь!

Но вместо этого он лишь благодарил отца. Ведь любовь не выпросишь! Что касается Сании-ханым, то ее отношение к Махмуду нисколько не изменилось. Мать оставалась матерью – с постоянной тревогой, робкой нежностью и самоотверженной любовью. И Лейла тоже любила Махмуда. Пожалуй, даже больше прежнего. Но сама она в последнее время стала неузнаваемой.

Может быть, она поссорилась с Рамзи? Но, по словам Саны, он для Лейлы все равно что бог, только не на небе, а на земле. Может быть, Лейла усомнилась в его любви? После разговора с Рамзи у Махмуда остался на душе какой-то неприятный осадок. Не разочаровалась ли она сама в своем кумире? Не увидела ли в Рамзи корыстолюбца или тирана, который стремится подавить волю другого человека? Все эти вопросы не давали Махмуду покоя. Он пробовал вызвать Лейлу на откровенность, расспросить обо всем, но она всякий раз искусно меняла тему разговора и засыпала брата вопросами об их жизни с Саной. Однажды Лейла с грустью сказала:

– Смотри, Махмуд, будь к ней внимателен!

– Не понимаю, к чему ты это говоришь? – удивился Махмуд.

– Мало создать прекрасное, надо уметь еще его сберечь, – с горечью ответила Лейла.

Махмуда беспокоил ее болезненный вид.

Лейла уклончиво ответила, что иногда чувствует боли в желудке и часто ее беспокоит мигрень.

Махмуд осмотрел сестру, но ничего серьезного не нашел.

– Это все нервы, – заключил он.

– Обычная отговорка врачей, когда они не могут поставить диагноз, – усмехнулась Лейла.

– Ты должна откровенно сказать, что тебя мучит, ведь я твой брат, – сказал Махмуд серьезно.

Лицо девушки исказилось, будто ее кто-то ударил. И в эту минуту, как всегда некстати, в комнату вошла мать.

Махмуд раздраженно сунул стетоскоп в портфель. И почему мать всегда появляется в самый неподходящий момент? Как будто нарочно! Может, это отец ее подсылает, чтобы не оставлять Лейлу наедине с братом?

– Что с ней, сынок? – тревожно спросила Сания-ханым.

– Нервы не в порядке, больше ничего! – сердито ответил Махмуд.

– С чего бы это? – удивилась мать.

Вечером она передала слова Махмуда мужу.

– Э, пустое! – отмахнулся отец. Но все же, видно, встревожился. Он решил снова поговорить с Рамзи. Лейла сдавала последние экзамены, и откладывать свадьбу не было больше никаких причин.

Но Рамзи обладал удивительной способностью уклоняться от нежелательных тем. Он начинал говорить о себе, о трудах, которые он издал или собирается издать, о победах, одержанных им над противниками, интригах, которые плелись вокруг его особы. И так без конца, без краю, так важно, с таким апломбом, что прервать его было невозможно…

Но однажды, воспользовавшись небольшой паузой, отец все-таки сумел вклиниться в этот монолог и в осторожной форме высказал то, что его беспокоило. Рамзи опять повторил свои прежние доводы. Торопиться нет никаких оснований. Надо все сделать осмотрительно. Например, дом они могут снять только после того, как Лейла поступит на работу, чтоб он был недалеко от места ее работы. Иначе у Лейлы не будет времени заниматься домашним хозяйством. А в доме должен быть порядок. Порядок – главное в супружеской жизни. Спешка может только повредить. Поэтому свадьбу в июле вряд ли удастся отпраздновать. Жениться – это не яйцо сварить!..

Однако на этот раз отец не отступил. Пусть свадьба состоится через несколько месяцев, но срок следует назначить сейчас.

Договорились на 1 октября. Отец был недоволен отсрочкой на три с лишним месяца. Кто знает, что может произойти за это время? Лейла – хорошая девушка, но на нее дурно влияют Махмуд и та женщина. Отец, конечно, не догадывался, что «та женщина» была подругой Лейлы и они виделись чуть ли не каждый день.