Текст книги "Обрученная с врагом (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Не могу, – сказала она, когда Мартин осторожно опустился рядом. – Наверно, я усиливаю нашу связь, когда думаю о нем… но Мартин, я такая злая сейчас.

– Я чувствую, – произнес Мартин и взял Эльзу за руку. – От тебя так и брызжет. Не надо это видеть.

Эльза прижалась к его плечу – не то в поисках защиты и опоры, не то просто в желании ощутить прикосновение к живому. Мартин вздохнул, обнял ее и сказал:

– Если хочешь, сходи погуляй. Развейся. Мганга составит тебе компанию.

На мгновение Эльзу обожгло сочувствием и печалью. Она вновь увидела, насколько глубоким было отчаяние и внутреннее одиночество Мартина. Ей страшно было даже представить, каково это: быть сильным, молодым, здоровым, иметь все – и в один миг все утратить.

– Нет, я не пойду, – промолвила она. – Как же ты один останешься…

Мартин неопределенно пожал плечами.

– Послушаю новости, – ответил он. – Или книгу. Эльза, ты молодая девушка. Не надо ложиться со мной в гроб.

Эльза разозлилась так, что стукнула его по плечу.

– Совсем дурак? – воскликнула она. Мартин рассмеялся, но за смехом была видна печаль.

– Что? – ответил он вопросом на вопрос. – Не сидеть же тебе взаперти? Я не обижусь, честно.

Эльза стукнула его снова.

– Прекрати, говорю… – на миг ей показалось, что вот-вот польются слезы. Мартин откинулся на кровать и промолвил:

– Звучит так, как будто ты меня действительно любишь…

Эльза удивленно посмотрела на него и вдруг поймала себя на мысли о том, что все это время не задумывалась о любви. Она не задавала себе вопроса, любит ли Мартина, и любит ли он ее.

Какое чувство стояло между ними? Что их соединяло?

Эльза не знала, что ответить. Поэтому так и сказала:

– Я не знаю, Мартин. Я никого и никогда не любила, не влюблялась… И я не знаю, что это.

Она умолкла, понимая, что говорит не то и не так. Что, должно быть, Мартин хочет услышать совсем другие слова.

Мартин вздохнул и признался:

– А я любил так давно, что все забыл. И сейчас тоже не могу сказать, как называется это чувство, – он помолчал и добавил: – Спасибо за честность, Эльза. Я признателен.

Ансамбль на улице заиграл знакомую мелодию, танго бора – длинную и пронзительно-искреннюю песню. Некоторое время Мартин и Эльза молчали, а потом Мартин спросил:

– Опиши мне еще раз нашу комнату.

Эльза огляделась и сказала:

– Наша кровать у стены. В стене раздвижной шкаф. Рядом два кресла и столик. Легкие такие, плетеные. А что?

Мартин улыбнулся и сказал:

– Передвинь их. Кресла и стол. Освободи место.

– Зачем? – искренне удивилась Эльза. Во взгляде Мартина мелькнули странные бодрые искры, и он ответил:

– Будем танцевать.

Эльза пожала плечами – странная идея – но все-таки послушно передвинула мебель. На получившемся квадрате вполне можно было танцевать: бора не требовал много места. Мартин поднялся с кровати и протянул Эльзе руку:

– Миледи, – произнес он с чопорным поклоном, – позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец.

– Я не умею, – испуганно призналась Эльза, взяв Мартина за руку. – Я никогда не танцевала. Честно, ни разу, только по телевизору видела.

– Это просто, – улыбнулся Мартин. – Клади руку мне на плечо. Объятие нельзя разрывать, нельзя увеличивать дистанцию. Расслабься, дыши глубже и двигайся легко. Не сопротивляйся, просто иди.

– Ничего себе легко… – пробормотала Эльза и внезапно обнаружила, что уже танцует. Плывет вместе с Мартином по комнате: медленно, спокойно, словно лист, падающий с ветки на землю.

Это было очень легко и одновременно ужасно трудно. Эльзе постоянно казалось, что она – тяжеленная колода, и ее приходится таскать туда-сюда. Взгляд Мартина был где-то за ее плечом. «Я ужасно танцую», – подумала Эльза, и Мартин вдруг сказал:

– Ты прекрасно двигаешься. Все правильно.

Это было одновременно прекрасно и жутко. Музыка казалась то зарослями, через которые надо было прорываться с боем, то мягкими волнами, в объятиях которых хочется уплыть в неведомые дали. Эльза боялась совершить очередную ошибку, чувствовала себя тяжелой и неповоротливой – и это чувство вдруг уходило, уступая место свободной легкости. И не сразу, но Эльза вдруг почувствовала, что наконец-то сумела найти какую-то опору не в Мартине, но в себе самой – и тотчас же стало легче. Она уже не заваливалась ни назад, ни вперед, она двигалась плавно и красиво, и пусть танец был не идеальным – он был настоящим.

– Это как верить, – негромко сказал Мартин. – Теряешь веру – теряешь равновесие.

Эльза подумала, что он прав, и в этот момент неожиданно поняла, что бора давным-давно закончился, а с улицы уже летят не звуки музыки, а крики разносчика воды со льдом.

Они остановились в центре комнаты, и Эльза еле слышно произнесла:

– Это… это настоящее, Мартин.

Мартин прикрыл глаза и, не выпуская Эльзу из объятий, откликнулся:

– Да. Настоящее.

На мгновение Эльзе захотелось плакать.

– Что же это… любовь? – спросила она. Мартин поежился и обнял ее крепче. Так крепко, словно хотел сделать частью себя.

– Не знаю, – откликнулся он. – Но я очень боюсь это потерять.

***

После традиционной сиесты, когда влажная жара начала спадать, а солнце поползло к закату, путешественники выбрались из своих комнат и отправились в уже знакомую им таверну. Теперь она была полна народу. Ибомба совершенно сбился с ног, разнося по залу тарелки с ломтями рыбы, караваи хлеба и подносы с дымящимися креветками. С кухни доносилась звонкая ругань – периодически оттуда выглядывала неохватных размеров стряпуха, по черному лицу которой струился пот, и принималась бранить хозяина заведения. Эльза не знала этого языка, но почему-то прекрасно понимала, что эти звонкие слова – настоящая ругань.

– Эх, друзья, дал бы мне Кхвизун десять рук и десять ног… – пожаловался Ибомба, устраивая Мартина, Эльзу и Мгангу в дальнем уголке за ширмой: похоже, это было местное вип-помещение. – Отдыхайте, скоро и музыка подтянется.

– Ты нам лучше пива подтяни, – посоветовал Мганга.

Пиво здесь было замечательное: насыщенного вкуса, цвета темного меда, а белоснежная пена была такой плотности, что легко держала мелкую монетку. Свежая рыба тоже не подкачала. После того, как тарелки опустели, Ибомба заглянул за ширму и сказал:

– Проводник пришел.

Эльза подобралась и неизвестно почему сжала руку Мартина под столом. Мганга, который сейчас в их компании был за главного, весомо кивнул, и Ибомба сделал кому-то знак. Вскоре за ширму вошел тощий рыжеволосый парень с такой бледной кожей, словно никогда не показывался на солнце, и без малейших следов акцента представился:

– Я Ихвин, господа. Вас ведь интересует горный бокор?

Дождавшись кивка Мганги, Ихвин опустился на стул и произнес:

– Бокор принимает. Что именно нужно лечить?

– Посесьон у дамы и слепоту у милорда, – ответил Мганга. Ихвин задумчиво откинулся на спинку стула, и в его узловатых пальцах мелькнули сердоликовые четки. Взгляд из-под рыжих бровей, брошенный в сторону Эльзы, был быстрым и пронизывающим, но не неприятным.

– Посесьон, посесьон… – мелодично проговорил Ихвин. – Для этого надо купить пять белых кур и змею, – он с прежней задумчивостью помолчал, что-то прикидывая про себя, а затем спросил: – Как же вас так угораздило-то?

Эльза пожала плечами.

– Да вот… – неопределенно ответила она. – Не повезло.

– Второй в вашей связке, – сказал Ихвин. – Кто он? Человек, дух?

– Человек королевской крови, – ответил Мганга за Эльзу. Брови Ихвина взлетели вверх: он действительно был изумлен.

– Королевской крови? Тогда десять кур.

Мганга возмущенно посмотрел на него.

– Не многовато?

Ихвин только руками развел.

– Многовато – ищите других. Дело хозяйское.

– Мы согласны, – произнес Мартин. Он повернул голову на голос Ихвина, но взгляд соскальзывал куда-то в сторону, за его плечо. – Что по моему поводу?

– Белый козленок с черным пятном, мед и пряности, засушенная голова странника по мирам, – Ихвин принялся загибать пальцы. – Вот, вроде, и все. Но придется еще съесть ру. Ваш недуг серьезнее, чем у дамы.

Эльза вспомнила, что именно на запах ру прилетала королева мух. Хорошо бы, не пришлось есть и ее. Мартин пожал плечами.

– Я согласен.

– Тогда по рукам, – улыбнулся Ихвин. После того, как их договор был скреплен рукопожатием, он сказал: – Я все это доставлю к бокору, потом приду за вами. Сразу говорю: денег возьму много. Но! – он воздел палец к потолку. – Потом. Мало ли, вдруг не получится?

Эльза не могла не согласиться с таким разумным подходом.

– Тогда до встречи, – сказал Ихвин и поднялся. – Где вы остановились, в «Розе и кастрюле»? Тогда приду за вами.

После того, как он вышел в основной зал, Мганга наконец-то смог расслабиться, и его мрачное лицо постепенно приобрело привычное спокойное выражение.

– Этот Ихвин редкостная сволочь, – произнес он. – Таких называют белая рвань с юга. Но одно можно сказать точно: он всегда доводит до конца начатое дело. Так что к бокору мы попадем.

– Это самое главное, – кивнул Мартин. – А сволочь или нет…

Он умолк, не закончив фразы. Эльза осторожно дотронулась до его руки и вдруг ощутила, как немеют пальцы, а руку от запястья до локтя пронзает болью. На кончиках пальцев вспыхнули алые звезды и погасли.

Это уже случалось раньше. Однажды на уроке геометрии, когда Эльза старательно вычерчивала на доске тетраэдр для доказательства теоремы, ее скрутило так, что она упала на пол и заорала от боли. В тот раз звездочка была всего одна. Сейчас было все-таки полегче, но Эльза все-таки не удержала вскрика и прижала пострадавшую руку к груди.

– Эльза, что с тобой?

– Миледи?

– Все в порядке, – проговорила Эльза, откинувшись на спинку стула. Перед глазами все еще плавали алые круги, но боль постепенно отступала, и то хорошо. – Все в порядке, просто спазм. Руку скрутило и жжет… И какие-то огоньки были на пальцах…

Выражение лица Мартина стало одновременно изумленным и каким-то растерянным, и Эльза его не поняла. Он на ощупь нашел ее плечо, провел пальцами к локтю и спросил:

– Ниже, да? От локтя к запястью? Онемело, и слегка в пальцах покалывает?

– Да… – удивилась Эльза. – Откуда ты знаешь?

Мартин растерянно рассмеялся.

– Эльза, это называется параличом королей, – ответил он, и в голосе Мартина Эльза услышала далекие нервные нотки. – Сейчас умер кто-то из старой династии.

Мганга раскрыл рот от изумления. Эльза почувствовала, как сердце пропустило удар.

– Это кровное свойство всех королевских фамилий, – продолжал Мартин. – Они всегда узнают первыми, если кто-то из них умирает, им подсказывают собственные руки. Другой вопрос… откуда ты это знаешь.

Эльза растерянно смотрела на Мартина, и в голове отчего-то крутилась одна мысль: «Мы так и не добрались до бокора».

***

Мрак, составлявший весь мир Мартина, не был пустым. Порой в нем всплывали туманные образы и звуки, и Мартин, вслушиваясь в них, пытался поймать хоть что-то, способное дать ему зацепку.

«Что случилось с твоими родителями?»

Они с Эльзой сидят на скамейке небольшого парка, паренек на дорогом велосипеде сосредоточенно выписывает фигуры на дорожке. Сейчас Мартин мог вспомнить все заломы и пятнышки кленового листка, который держал тогда в руках. А у Эльзы слегка размазалась тушь под правым глазом.

«Отец ушел, когда мне было полгода, – сказала Эльза. Задумчиво дотронулась до кончика носа, опустила руку. – С тех пор не появлялся. Мама умерла от рака. Она была библиотекаршей в поселковой читальне…»

Покровителем их региона был владетельный князь Юрген. Почти все время жил там, а не в столице – ну а почему бы нет? Тихие места, хороший климат, сосновые леса… И наверняка у владетельного князя был роман. Так всегда получается. А потом родилась девочка, и его величество Генрих наверняка приказал младшему сыну вернуться.

Интересно, почему мать Эльзы не отправилась в столицу? Не стала требовать признания прав дочери?

– Эльза, – негромко позвал Мартин. Послышались шаги, и кровать скрипнула под весом человеческого тела: Эльза подошла, села рядом. От нее шел легкий запах крема – Эльза готовилась ко сну. Теплые, чуть влажные пальцы сжали руку Мартина.

Он в очередной раз ощутил свою слабость и никчемность. Сдержался, чтобы внутренняя боль не выплеснулась на лицо.

– Как рука? – спросил Мартин. Наверно, где-то во тьме Эльза смущенно улыбнулась. Она почти всегда смущалась, когда ее спрашивали о ней самой.

– Уже лучше. Так, пощипывает слегка.

Пощипывает. Паралич королей во всей красе.

– Твоя мама рассказывала что-нибудь об отце? – спросил Мартин. Эльза вздохнула, и ему показалось, что она отвела взгляд. Такое вот было чувство.

– Знаешь, тогда у многих детей не было отцов, – с грустью призналась Эльза. – Много семей разводилось, отцы уезжали… Я однажды спросила у нее, кто мой папа. И она ответила: «Мужчина, как и у всех». И больше я не спрашивала.

– А владетельный князь Юрген? Ты его когда-нибудь видела?

Кровать снова скрипнула: Эльза изменила позу.

– При чем тут он? Мартин, почему ты спрашиваешь?

Мартин помолчал и произнес:

– Возможно, ты его дочь. С учетом нынешней нестабильной ситуации – потенциальная наследница престола.

Эльза ахнула и выпустила его руку. Поднялась с кровати, сделала несколько шагов по комнате. Мартин вслушивался в идущие к нему звуки и пытался понять, что делает Эльза, и что она чувствует.

Страх? Неловкость, неудобство?

Что?

– Я не могу быть принцессой, – наконец, сказала она. – Мартин, ну это же нелепица какая-то… С чего ты взял? И зачем… – в голосе зазвучали обида и гнев. – Зачем ты все это говоришь?

– Строю умозаключения, – проговорил Мартин. – Паралич королей специфическая штука. У тебя его не может быть, если в тебе не течет владыческая кровь. Значит, ты принцесса бывшей правящей династии, хочется тебе того или нет. Это факт.

Всхлипывания. Шаги. Эльза опустилась на кровать рядом с Мартином и, помедлив немного, прижалась к нему всем телом. Он обнял ее, стараясь не причинить дискомфорта случайным неловким прикосновением, и Эльза сказала:

– Я же девчонка из поселка Шахты. Не хочу я быть никакой принцессой. Как же так, Мартин?

Ее лицо было влажным от слез. Мартин осторожно дотронулся до ее щеки, и Эльза вздохнула и потянулась к нему.

Губы Эльзы были теплыми и солеными, а сама она – мягкой, податливой и какой-то обреченной, словно впереди их ждало только страшное, а в мире больше не было ни любви, ни счастья.

«Есть, – подумал Мартин, едва-едва скользя ладонью от плеча Эльзы вниз, к бедрам. – И счастье есть, и любовь. Мы с этим обязательно разберемся».

А потом и одежда, и слова, и мысли – все оказалось ненужным, лишним. Во всем мире царила непроницаемая тьма, и в ней были только двое, любившие друг друга.

И им больше ничего было не надо.

Мганга, который в эту минуту сидел за столом в соседнем номере, открыл очередную новостную страницу и прочел:

«В империи Цинь только что скончался Генрих Хортд, глава изгнанной королевской династии Аусвельда. Вместе со своей семьей он был вынужден покинуть страну после переворота, в результате которого страну возглавил стефалийский принц Андреас. Лидеры нескольких государств уже выразили соболезнования династии Хортд…»

Мганга отложил планшет и задумчиво посмотрел в окно. На улице плясали под аккомпанемент маленького бродячего оркестрика.

– Королевская кровь против королевской крови… – негромко произнес Мганга и добавил: – Пожалуй, бокору потребуется двадцать кур.

***

Мганга не знал, насколько прав, когда называл Ихвина белой рванью с юга. Если бы он предвидел, чем закончится их дорога в лесу, то назвал бы Ихвина еще и предателем.

Тропинка, по которой шел их маленький отряд, сперва была ровной, отлично утоптанной дорогой, а лес по обе ее стороны напоминал скорее парк: аккуратный, расчищенный, без кустов и лохматого подроста. Его можно было представить где-нибудь за мегаполисом: этакий клочок нетронутой природы и свежего воздуха, куда горожане выбираются на пикники по выходным. Но постепенно тропинка становилась все уже и разбитей, а лес – темнее и глуше. Эльзе, которая шла сразу за Ихвином, казалось, что из-за шишковатых стволов деревьев за ними кто-то наблюдает: беззлобно, пока только прикидывая, надо ли что-то делать с путниками. Жаркий влажный день был мучительным. Эльза думала, что в тени деревьев станет хоть немного легче – куда там! На них словно вылили ведро горячей воды.

Мартин и Мганга замыкали шествие. Для Мартина приготовили специальную палку, Мганга осторожно поддерживал его, не позволяя упасть, и Эльза, то и дело оглядываясь назад, наконец-то убедилась, что все в порядке, и Мартин не цепляется за все колдобины.

– Мганга, скажите, а как тут делятся на рабов и свободных? – спросила Эльза. Думать о своем королевском происхождении ей не хотелось, а уж о ритуалах бокоров – тем более.

– Мы все – рабы Солнцеликого государя Кхамунгхву, – ответил Мганга. – Десять лет назад он подписал указ о даровании свободы тем, кто пожелает ее взять. Были, понимаете, бунтари, которые хотели свергнуть государя и дать волю всем и каждому. Почти все рабы убегали от хозяев, прибивались к пиратам и бандитам, их возвращали, пороли… Неспокойные были времена.

Ихвин ухмыльнулся и покачал головой. От жары и влаги его рыжие волосы вились мелким бесом.

– Государь сказал: до двадцати лет вы все рабы. А потом, если хотите быть свободными – будьте. Если хотите быть рабами – будьте, – продолжал Мганга. Жара, судя по всему, не причиняла ему неудобств, он даже не запыхался. – Многие выбрали свободу, особенно молодые. А кто-то решил ничего не менять. Я подумал и остался рабом. Моя двоюродная тетка стала свободной и плохо закончила.

– Пожалуй, здесь выгодно быть рабом, – подал голос Мартин. По его посеревшему лицу градом катился пот, но Мартин не подавал виду, что устал. Мганга важно кивнул.

– Раба учат и лечат, о рабе заботятся. А свободный сам болтается по свету, – ответил он. – И что хорошего?

Эльза решила ничего не говорить. Все равно не переубедишь. Пожалуй, в этих краях только и остается, что пиратствовать да пить.

Откуда-то из леса донесся гортанный вскрик – такой, что волосы невольно поднимались дыбом. Эльза замерла от страха, судорожно вцепившись в лямки своего рюкзака, но Мганга доброжелательно улыбнулся.

– Это обезьяны, госпожа, – объяснил он. – Брачный сезон.

– Такое время, щепка на щепку лезет, – с ухмылкой добавил Ихвин и ткнул своей палкой в сторону развилки: – Нам направо.

Путешественники послушно свернули в нужную сторону, и вскоре тропинка исчезла среди зелени. Ихвин пошел намного медленнее, выбирая направление по каким-то приметам, известным только ему. Эльза, пытавшаяся идти за ним след в след, вдруг почувствовала прикосновение – словно паутинка дотронулась до лица и пропала. Мганга тоже забеспокоился: он ничего не говорил, но то и дело крутил головой, стараясь глядеть чуть ли не во все стороны сразу. Только Мартин сохранял спокойствие. Призрачный счетчик шагов, который Эльза слышала все эти дни, угас.

На них вышли молниеносно и бесшумно. Вроде бы только что они медленно двигались среди древесных стволов – и внезапно вокруг выросли сети, отрезавшие идущих друг от друга, а из зеленого сумрака выступили человеческие фигуры в одинаковой, почти форменной одежде, с банданами на головах и с короткими автоматами в руках.

– Ах ты, сука! – заорал Мганга. – Предатель!

Ихвин обменялся дружеским рукопожатием с одним из бандитов, видимо, главарем, и объяснил:

– Чернозадого опасайся, он сильная сволочь. Тот мужик – слепой, как пень. Ну а баба есть баба. Полакомитесь сегодня.

– Только тронь ее, – произнес Мартин с такой лютой интонацией, что несколько бандитов невольно опустили автоматы. Главарь почесал смуглую щеку, заросшую белесой щетиной, и подошел к Мартину, разглядывая его так, как покупательница будет рассматривать стейк на прилавке.

– А, так тут белый бокор, – уважительно произнес главарь и уточнил: – Слепой белый бокор.

Выражение лица Мартина стало таким, что Эльзе захотелось спрятаться куда-нибудь, забиться в самый дальний угол и не вылезать. Это был рефлекс жертвы, которая всю жизнь скрывалась – Мартин, слепой и беспомощный, сейчас выглядел прежним: безжалостным охотником, хозяином положения.

– Тронешь ее – удавлю, – процедил он. Скрюченные пальцы пробежались по сети, и главарь дернулся, отпрянув. Впрочем, он почти сразу же взял себя в руки. – Мне и смотреть не надо, я тебя по запаху найду.

Мартин резко втянул носом воздух и оскалился, как хищник, учуявший добычу. Один из бандитов сделал несколько шагов назад, делая нервные мелкие движения руками над головой, будто отгонял нечистого. Эльза с ужасом смотрела на Мартина, прекрасно понимая, что он блефует. Что его могут застрелить прямо сейчас.

– Не люблю белого мяса, бокор, – сказал главарь. – А карьяк любит. Давно у нас такой забавы не было.

Он сплюнул в траву и, отойдя в сторону, произнес с той яростью, которая была призвана спрятать страх:

– Первым в яму пойдешь.

Мганга сокрушенно закрыл глаза ладонью и покачал головой – Эльза не знала, что означает этот жест, но его наполняла искренняя горечь. Она вдруг обнаружила, что ноги подкосились, и Эльза без сил рухнула в траву.

Карьяк был лесным медведем. И Мартина собирались бросить к нему в яму.

***

Обиталище Авенхви, вопреки ожиданиям Эльзы, оказалось не пещерой, а вполне себе обычным, человеческим домом, со двором и внутренними постройками. Дом окружал высокий частокол, на котором красовались собачьи и обезьяньи черепа – это невольно вызывало трепет. На одном из черепов до сих пор было что-то грязно-красное, то ли шкура, то ли мясо, и Эльза сразу же зажмурилась.

Ее вместе с Мгангой и Мартином посадили в подвал: яму с утоптанным полом и гладкими стенами – и, казалось, забыли. Банда Авенхви занималась своими делами. Откуда-то издалека доносились разговоры, где-то лаяла собака и блеяла коза. Пронзительно пахло навозом. Когда дверь за пленниками захлопнулась, то Мганга стал молиться, то и дело обводя лицо кругом, а Мартин добрался до Эльзы и обнял ее, словно хотел закрыть собой.

Эльза плакала всю дорогу. Что может сделать слепой против медведя? И ей ведь наверняка придется смотреть на лютую забаву Авенхви… Собственная судьба Эльзу не пугала: она не думала о том, что после страшной смерти Мартина будет что-то еще.

– Не плачь, – Мартин погладил ее по щеке и повторил: – Не плачь, слышишь?

Эльзу стало трясти. Мартин обнял ее крепче, прижал к себе и заговорил негромко и медленно, словно с ребенком:

– Не надо, ты не должна плакать. Именно это они и хотят увидеть, не давай им такой возможности. Эльза, слышишь? Дыши носом, дыши глубже.

– Дыши? – переспросила Эльза. Слезы полились еще сильнее, и она никак не могла взять себя в руки. – Мартин, ты не понял? Тебя к медведю бросят! К медведю!

Бледное лицо Мартина дрогнуло, но он ответил спокойно:

– Я все понял, меня бросят к медведю. Но пока же я не там.

– Достойный ответ, милорд, – подал голос Мганга. – Пока мы живы, давайте сражаться.

– Сражаться?! – воскликнула Эльза. – Мганга, но как! Что он может сделать?

Кажется, ее истерика вышла на новый уровень. Мганга провел руками по лицу, и Эльза вдруг поняла, что он тоже плакал. Плакал и совершенно не стеснялся этого.

– Авенхви наверняка заставит нас смотреть, – сказал дворецкий. Его лицо сейчас было посеревшим и осунувшимся, и в то же время невероятно решительным. – Мы будем кричать, госпожа Эльза. Кричать милорду, где медведь, и когда тот будет нападать. Я слышал, Авенхви даже дает оружие своим жертвам, кинжал багунгу. Конечно, он не пробьет медвежью шерсть, на это и расчет.

– Как выглядит этот кинжал? – уточнил Мартин. Выражение его лица вдруг стало прежним. Эльза с леденящим душу ужасом обнаружила, что беспомощный калека исчез. Рядом с ней снова был прежний Мартин: лютый, безжалостный охотник, которому нравится убивать.

Несмотря ни на что, Эльза внезапно почувствовала надежду.

– Около десяти дюймов, изогнутый, – произнес Мганга. Мартин покачал головой.

– Да уж, с таким только на медведя.

– Я дам вам свой го, – сказал Мганга и, запустив руку в воротник, вытащил черный мешочек, завязанный алым шнуром. Поцеловав мешочек, он аккуратно надел его на шею Мартина. – Здесь кусок берцовой кости великого бокора. Будем надеяться, что…

Он умолк, так и не закончив фразы. Мартин понимающе кивнул.

– Я умру, сражаясь, – произнес он. – Хотя, может быть, и не умру.

Эльза неожиданно вспомнила слова главаря и спросила:

– Слушайте, а почему тот бандит называл Мартина белым бокором?

Мартин неопределенно пожал плечами. Зато Мганга вдруг оживился.

– Милорд, вы же умели колдовать у себя дома, так?

Мартин горько усмехнулся.

– Умел, пока не ослеп. Сейчас не умею. Да и если бы мог… Мганга, ты же сам говорил про конфликт магических сил.

Дворецкий кивнул.

– Да, если брать ваши заклинания. А если… Милорд, вы хоть что-нибудь чувствуете в себе? Хоть каплю прежних сил?

Эльза застыла, боясь пропустить хоть что-то. Мартин задумчиво пожал плечами. А ведь действительно, с момента казни прошло уже несколько месяцев, и уровень метарола в его крови мог измениться.

Ожидание казалось бесконечным. Усталый невидящий взгляд Мартина смотрел куда-то за правое плечо Мганги.

– Нет, – наконец, промолвил Мартин. – Я попробовал провести внутренний анализ, как нас учили в инквизиции. Ничего.

Эльза вздохнула и закрыла лицо ладонями. Нахлынувшее чувство беспомощности заставляло сердце стучать с перебоями.

Внезапно пришла мысль прыгнуть в яму вместе с Мартином. Конечно, вдвоем они не одолеют медведя, так хоть умрут рядом.

– Даже думать об этом не смей, – мрачно произнес Мартин. – Эльза, слышишь? Я твой муж, и я тебе запрещаю.

Эльза и Мганга уставились на него с одинаковым ошарашенным выражением. Эльза понимала, что Мартин как-то прочел ее скомканную обреченную мысль, но в то же время никак не могла взять в толк, что он все-таки смог это сделать.

– Как у тебя это получилось? – еле слышно спросила она. – Как ты узнал, что я хочу сделать?

Мартин пожал плечами. Вертикальная морщина на его лбу стала еще глубже.

– Не знаю, – ответил он. – Вдруг понял, что ты хочешь прыгнуть со мной к медведю, и все.

– Тогда я буду колдовать, – упрямо сказала Эльза. Все эти дни она запрещала себе даже думать о магии, и теперь ее словно озарило вспышкой света. Мартин протянул руку и, поймав ладонь Эльзы, сжал ее так, что кости хрупнули.

– Не сметь, – сказал он. – Не сметь, Эльза. Ты умрешь, неужели не ясно?

– Да мы все умрем! – воскликнула Эльза. По щекам снова потекли слезы, но она их не заметила. – Мартин, но так у тебя будет шанс! Хоть какой-то!

Мганга неожиданно опустился на колени и поклонился, коснувшись лбом утоптанной земли.

– У меня появилась другая идея, – проговорил он, поднявшись на ноги. – Я не умею колдовать, милорд, но я попробую объяснить. Вам и госпоже Эльзе. А там вы уже все сделаете сами, и пусть нам помогут духи.

Он вновь провел ладонями по лицу и сказал:

– Не ваша магия. Наша.

***

То, что он уже на арене, Мартин понял тогда, когда услышал грохот закрывшейся двери и ощутил солнечный свет на лице.

Звуки обрушились на него тяжелой волной, сметающей все на своем пути. Это было улюлюканье бандитов, собравшихся на местах для зрителей, свист и ругань, звон кружек, топанье ног. Запахи были еще ужаснее. Утоптанная земля, неоднократно политая кровью жертв, вонь немытых тел и самогона, а самое главное – душный тяжелый запах зверя.

Медведь был впереди. Он лениво всхрапывал и фыркал и, судя по всему, не собирался бросаться в атаку. Мартин сжал неудобную рукоять кинжала и попытался хоть как-то определиться с действиями.

Итак, медведь впереди – Мартин не видел его, но понимал, что это не такой гигант, какие встречаются в его родных краях. Карьяки редко набирают больше сотни килограммов. Зато у них очень крупные изогнутые когти, чтобы лазать по деревьям…

Кто-то сверху издал переливистый свист, и Мартин услышал грохот: должно быть, в медведя чем-то швырнули, чтобы он разозлился и бросился на жертву. Медведь всхрапнул, и Мартин почувствовал, как задрожала земля.

– Вправо! – заорал Мганга. – Вправо!

Мартина обдало тяжелой волной горячего воздуха – он едва успел отпрыгнуть, и медведь его не зацепил. Кинжал выскальзывал из влажной ладони; Мартин перехватил его поудобнее, и в этот момент медведь взревел.

Рев был действительно впечатляющим: Мартину захотелось скорчиться и закрыть ладонями пах. Но в то же время он окончательно понял, что перед ним не какая-то могучая сверхъестественная сила, а всего-навсего животное – понял и успокоился. Спазм, сжавший глотку, когда его выволокли из подвала и потащили на арену, прошел.

– Давай, мишка, – негромко произнес Мартин. – Иди сюда.

Медведь фыркнул. Мартин видел его внутренним взглядом: карьяк осанисто водил крупной лобастой головой, примеривался, как нанести удар. Древние гладиаторы все-таки были героями – вроде бы и народ тебя любит, и дворянки в постель зовут, а выпустят против тебя медведя, и поди выживи… Мартин и сам не знал, откуда взялась эта мысль.

Тяжесть го на шее напомнила слова Мганги: полностью расслабиться и сказать про себя beth kanpe touju ak obei mi. Замри, животное, и повинуйся мне. Слова были какими-то тяжелыми и неправильными, они царапали язык и застревали в горле.

Земля вздрогнула, и Мартин понял, что ничего не вышло. Белый бокор не справился со здешней магией. Она не поддалась.

– Он бежит! – крикнула Эльза. – Ма…

Крик оборвался – должно быть, Эльзу ударили. Мартин ощутил такую лютую злость, что медведь фыркнул снова и осекся. Дрожь земли унялась: запах и жар от зверя дотронулись до кожи, и Мартин вдруг понял, что карьяк-то рядом с ним, почти вплотную.

Медведь обнюхивал его лицо. Медведь мучился от жары, ему не хотелось бегать – прикосновение сухого носа к щеке было мимолетным и тихим. Мартин опустил руки и выпрямился. Медведь двигался рядом, обходя жертву, и зрители замерли. Тишина воцарилась такая, что Мартин слышал, как стучит собственное сердце.

– Нам бы по домам, мишка… – мягко сказал Мартин. – И тебе, и мне.

Медведь негромко хрюкнул, словно рассмеялся – в следующий миг Мартин уже летел, отброшенный в сторону ударом когтистой лапы.

Эльза пронзительно завизжала. Зрители разразились хохотом, ревом и топаньем. Мартин рухнул на землю, проехавшись спиной по дошатому ограждению арены. По груди струилась кровь, но он почему-то не чувствовал боли.

«Дьявол побери, – устало подумал Мартин. – Будь, что будет».

– Налево! – крикнул Мганга, и Мартин вскочил на ноги и бросился в сторону. Медведь рыкнул – эта игра стала его утомлять, и Мартин услышал топот и тяжелое хриплое дыхание.

– Беги! – взревел дворецкий чуть ли не громче медведя.