Текст книги "Обрученная с врагом (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Три пары. Вроде ничего так.
– Все время забываю спросить, на каком факультете ты учишься, – признался Мартин, и Эльза почему-то этому не удивилась. Зачем хозяину узнавать у вещи, чем она занимается? Эльза до сих пор удивлялась тому, что Мартин позвонил и пригласил ее на свидание.
– Социология, – сказала она и отодвинула меню. – Слушай, закажи сам? Я в этом не разбираюсь.
Мартин ободряюще улыбнулся. Такой улыбки, доброжелательной и почти человечной, Эльза от него не ожидала. Инквизитор так не может улыбаться, особенно если рядом ведьма.
– А я на историческом учился, – произнес он и сделал знак официанту: тот мигом подбежал к столику и изогнулся в почтительном ожидании. Когда Мартин сделал заказ, тот поклонился с раболепным:
– Сию минуту, господин министр, – и Эльза ощутила какой-то странный трепет. Она спутница министра – она, девчонка из глухомани, которая никогда не смогла бы даже рядом постоять с таким человеком.
– Наверно, это было интересно, – предположила Эльза.
– Очень. Я вообще люблю разбираться в принципах мира. Для этого надо знать историю, – задумчиво сказал Мартин. – Ну а ты? Почему именно социология?
– Примерно то же самое, – смущенно призналась Эльза. – Всегда хотела понять, как крутится мир. Ну а если совсем честно, то потом пошла бы работать в соцслужбу.
– Старикам помогать?
Эльза кивнула. Во взгляде Мартина снова мелькнуло что-то, похожее на уважение. Официант принес два стройных бокала с пивом, и Мартин сказал:
– Ты, похоже, все-таки неплохой человек.
– Тебя это так удивляет? – Эльза придвинула к себе бокал и шевельнула ноздрями: запах пива показался ей легким и на удивление деликатным. Никакого сравнения с разливухой, что подавали в единственном пабе их поселка.
– Удивляет, – признался Мартин. – Ведьмы вообще меня удивляют. Вон, посмотри направо.
Эльза послушно покосилась туда, куда было велено. За столиком возле окна сидела парочка, которая, казалось, сошла со страниц женского журнала: точеная блондиночка с утиными губками и грудью пятого размера и низенький пузатый господин, судя по всему, годившийся ей в дедушки. Блондиночка потягивала шампанское и лениво отправляла в рот тарталетки с черной икрой.
– Она хоть школу-то закончила? – пожала плечами Эльза. Ей не слишком нравилось рассматривать окружающих, но в подглядывании за чужой жизнью все-таки было что-то интригующее и притягательное.
– Школу – да, – усмехнулся Мартин. – Ведьма с уровнем Гамма, совсем чуть-чуть до поднадзорного состояния. Как видишь, продается весьма успешно.
В его голосе было что-то такое, от чего Эльза сразу же начала ершиться.
– По-твоему, все ведьмы продажные шкуры?
Мартин посмотрел на нее так, что Эльзе захотелось спрятаться под стол.
– Далеко не все, – ответил он. Официант принес тарелки с дымящимся стейком в окружении золотистых ломтиков картофеля и смуглых завитков бекона, и Мартин добавил: – Но я смотрю на них и удивляюсь. Приятного аппетита, дорогая.
Эльза хмуро принялась за еду. Только сейчас она поняла, насколько сильно проголодалась. Когда тарелка почти опустела, Эльза спросила:
– А как твой день? Ну, кроме удивлений с ведьмами.
В ухмылке Мартина появилось какое-то усталое презрение.
– Встречи, бумаги, политика и скука, – ответил он. – Давай, что ли, вечером в кино сходим? Надо голову переключить.
Эльза с ужасом подумала о туфлях, которые измучили ее ноги по пути в ресторанчик. Но, с другой стороны, она всего два раза в жизни ходила в кино, когда выезжала с группой в Симах…
– Давай, – улыбнулась она. – Я в кино была три года назад, представляешь?
Взгляд Мартина потеплел. Сейчас, глядя на него, Эльза никогда бы не поверила, что вчера вечером именно этот человек отвез ее в допросную и прикрепил к пыточному столу. Это казалось невероятным.
Стейк они доедали в молчании. Когда официант забрал опустевшие тарелки и принес тонкие книжечки с описанием десертов, Эльза со вздохом сунула ноги обратно в туфли и сказала:
– Я отойду на минутку, хорошо?
Мартин кивнул, и Эльза, все-таки покачиваясь на непривычных каблуках, покинула зал.
И она не увидела, как блондинка с утиными губками вдруг вздрогнула всем телом и перевела глаза на правую ладонь.
В ее взгляде теперь не было ничего человеческого.
***
Когда ведьма с уровнем Гамма сбросила печать и первым делом свернула шею своему любовнику, Мартину на мгновение показалось, что он перенесся в прошлое и снова стоит на пороге гостиной в родительском доме.
Раскиданную мебель озаряло яркое весеннее солнце, и в его пронзительном безжалостном свете Мартин увидел мать, уже мертвую, и Беллу.
Белла жрала. Объедала лицо своей опекунши.
Белла, по сути, тоже была мертва.
Пальцы правой руки Мартина дрогнули, формируя личную печать. Ведьмы с уровнем Окулус подлежат уничтожению на месте. «Как она так резво спрыгнула с Гаммы до Окулуса?» – равнодушно подумал Мартин и, медленно поднявшись со стула, рявкнул так, что отдалось по всему заведению:
– На пол! Всем на пол, работает инквизиция!
Какая-то часть сознания спокойно фиксировала поступающие данные: зал по вечернему времени полон, официант, дурачок, вместо того, чтобы резво нырнуть под стойку, замер от ужаса, и кружки с пивом на подносике в его руках нервно трясутся, а убитый любитель свежего мясца уже сполз на пол. Должно быть, он и не предполагал, что умрет именно так. А другая, темная и нерациональная, прокручивала прошлое.
Мартин шагнул в гостиную, и Белла обернулась на него и хищно оскалилась. Ровные белые зубы увеличились в размерах раза этак в три, рот и щеки покрывала кровь. «Мы ведь вчера вечером…» – подумал Мартин, и мысль оборвалась. Он сделал еще один шаг.
Ведьма вскочила на стол, и последняя тарталетка нанизалась на каблук, словно на шпажку для закусок. Присев, ведьма принялась разворачиваться то в одну сторону, то в другую, и по ее когда-то привлекательному лицу пробегали мелкие судороги. Мартин подумал, что она ищет добычу. Кто-то визжал на одной ноте, долго и нервно – хватало же воздуха в легких. Официант с пивом стоял, как парализованный, смотрел на шипящую ведьму, и на его лице проступало то выражение, которое Мартин видел у людей за несколько мгновений до смерти.
Он бросил печать, чтобы парализовать ведьму, и в этот момент блондинка прыгнула и нанесла удар. Растопыренные пальцы ее правой руки потемнели от чужой крови, а официант выпустил-таки поднос и осел на пол, зажимая петли выпадающих кишок.
«Полторы секунды, – подумал Мартин. – Полторы секунды на все».
Теперь ведьма сидела на стойке и по-прежнему шипела. Левый глаз закатился под веко и таращился мутным бельмом, правый нервно шарил по залу, наткнулся на Мартина, соскользнул и вернулся.
– Ии-ххааа! – тоненько прошипела ведьма, и Мартин бросил еще одну печать.
– Ии-хха! – повторила ведьма и тряхнула головой. Печать угодила ей в лоб и должна была практически полностью отключить сознание, но ведьме, похоже, это доставило лишь мелкие неприятности.
– Белла… – негромко окликнул Мартин, и что-то внутри отозвалось: Беллы тут больше нет. Это чудовище.
Мама была мертва. Белла умерла тоже. Он остался совсем один.
Бросок зачарованного кинжала был молниеносным – как и прыжок ведьмы. Лезвие черкнуло ее по щеке, отхватило часть уха и вонзилось в деревянный щит над стойкой, мгновенно рассыпавшийся пеплом. Правая половина лица ведьмы почернела.
Уровень Окулус был явным и каким-то неправильным. Мартин почувствовал, что по груди и животу стекает кровь, а ведьма, оттолкнувшись от него, резво побежала по стене огромным пауком. Юбка задралась, и Мартин увидел, что бедра ведьмы покрываются чем-то похожим на плотную грубую чешую.
– Ии-хха!
Мартина качнуло. Ведьма пробежала по потолку в центр зала.
Ее должны были остановить печати – и не остановили. Кинжал должен был убить ее – но не убил.
И Эльза, которая вошла в зал, стряхивая какую-то пылинку с рукава, растерянно замерла и покачнулась, увидев бойню. Широко раскрытые глаза, локон, выпавший из прически, то же самое выражение лица, что и у официанта…
Кто-то снова завизжал.
Ведьма и Мартин бросились одновременно. Эльза качнулась, медленно заваливаясь на спину, ведьма зашипела, и Мартин почувствовал…
…кожа Беллы была ледяной. Он словно схватился за снежную глыбу, моментально застыл и телом, и чувствами, и именно это позволило Мартину сжать руки – так, что в шее Беллы что-то хрупнуло, и голова мотнулась в сторону, отделяясь от тела. Почему-то это было легко. Очень легко.
– Мартин..! – донеслось откуда-то издалека. – Мартин!
Что-то теплое капнуло на его щеку. Эльза плакала, и Мартин почему-то видел потолок, люстру с обломанным рожком, лицо Эльзы. Бледная и растрепанная, она сидела рядом, гладила его по щекам и заливалась слезами. На виске девчонки красовалась свежая ссадина.
– Мартин, не умирай… – он не слышал ее, просто прочел по губам: не умирай. Кто-то вызывал полицию и скорую, кто-то плакал, кто-то шумно исторгал из себя съеденное: вонь от сгоревшей ведьмы была действительно тошнотворной. Значит, облако Шенье, самое опасное боевое заклинание, все-таки расправилось с блондинкой.
Грудь и живот жгло. Мартин представил, как ведьма выпустила ему кишки и переломала ребра, подумал, что умирает, и не испытал абсолютно никаких эмоций по этому поводу. Все это уже не имело значения.
Эльза плакала.
***
– …совершенно однозначно послужит толчком для усиления контроля над ведьмами и ужесточением правил регистрации.
На панели телевизора на стене мелькали кадры с камер наблюдения. Вот ведьма запрыгивает на стол и легким, почти небрежным движением сворачивает шею своему оторопевшему любовнику. Вот она выпускает кишки официанту, а Мартин швыряет в нее печати – яркие проблески зеленого. Зрелище жуткое и не забитое серыми пикселями, недаром ведущая попросила убрать от экранов детей и впечатлительных взрослых.
– Мартин Хольцбрунн, временный исполняющий обязанности министра по делам ведьм, сейчас находится в реанимации. Врачи описывают его состояние как стабильно тяжелое, – сквозь профессиональное спокойствие в голосе ведущей пробивалась искренняя горечь. На экране появилась бригада «скорой помощи», каталка и Мартин, который к этому моменту успел потерять сознание. Мелькнула и Эльза. Сейчас, увидев себя на экране, Эльза удивилась тому, насколько бледным и опустошенным было ее лицо.
Когда Мартин пробормотал что-то неразборчивое и закрыл глаза, то Эльза сначала обнаружила, что трясет его за грудки и хлопает по щекам, пытаясь привести в сознание, потом увидела, что он весь покрыт кровью, а уже потом поняла, что Мартин спасал ее.
Казалось бы, зачем? Одна ведьма кинулась, чтобы убить другую. Можно было просто подождать и избавить себя от серьезных проблем в лице Эльзы. Но Эпсилон и инквизитор покатились по полу, они рвали друг друга на шмотья…
Эльза прикрыла глаза. Здесь, в холле королевской клиники святого Павла, было тихо. Дежурная сестра сидела за столом и негромко стучала по клавиатуре, заполняя карты, холл тонул в ночном сумраке, и Эльзе казалось, что время остановилось.
– Госпожа Грюнн…
Она вскочила со стула так, словно ее вытянули плетью по спине. Врач в темно-зеленом халате казался привидением. Глядя в его лицо, Эльза на мгновение обрадовалась. Должно быть, он пришел сказать, что Мартин умер, не приходя в сознание, а значит, у Эльзы больше нет проблем. Она больше не связана страхом, не живет со своим врагом под одной крышей, все хорошо…
Потом ее затопил стыд.
– Он пришел в себя, – сказал врач. – Пойдемте в палату, но ненадолго.
Мартин лежал на огромной койке и почему-то выглядел довольным, несмотря на повязки, капельницы и пищащие мониторы. Должно быть, радовался тому, что жив, несмотря на переломанные ребра и сотрясение мозга. Эльза присела на край койки и, помедлив, взяла его за руку. Она не понимала, почему ей так хочется разреветься от счастья.
– Вот и сходили в кино, – прошелестел голос, в котором Эльза с трудом опознала голос Мартина. – Интересный вечер, правда?
Эльза все-таки не удержалась, и слезинка капнула на голубую ткань одеяла.
– Зря мы туда пошли… – откликнулась она. – Как ты, Мартин?
Мартин усмехнулся, но было видно, что каждое слово и движение причиняет ему боль.
– Не зря, – промолвил он. – Был бы там сейчас полный зал мясного фарша… Я ничего, нормально. Не беспокойся.
Эльза провела ладонями по щекам. Она и не собиралась беспокоиться – да вот только сердце почему-то колотится так, словно хочет выскочить и убежать.
– Ты держись, пожалуйста, – попросила Эльза. Чужая рука в ее ладонях была горячей и тяжелой. – И спасибо тебе. Если бы не ты… – она хотела было вернуть его цитату про мясной фарш, но горло стиснуло спазмом, и голос сел. Мартин понимающе улыбнулся.
– Это моя работа, девушек от монстров спасать, – еле слышно ответил он. – Иди домой, Эльза, тебе нужно отдохнуть. Завтра будет тяжелый день.
Почему-то Эльза в этом не сомневалась.
Когда она уже была в дверях, Мартин вдруг окликнул ее. Эльза обернулась и услышала:
– Ты была очень красивая на нашей свадьбе.
Эльза удивленно посмотрела на Мартина. Она ожидала от него всего, чего угодно, но только не комплимента. Он по определению не мог их делать.
– Я должен был сказать это раньше, – добавил Мартин. – Но говорю теперь.
И Эльза оторопела настолько, что смогла ответить только:
– Спасибо…
Глава 6
Лечащий врач, господин Шабраум, сказал, что Мартин идиот. Добавил еще несколько выражений, которые не употребляются в приличном обществе.
– На юге служили? – спросил Мартин. Медсестры, сновавшие вокруг него, медленно и старательно упаковывали его спину, грудь и живот в портативный регенерирующий корсет. Сегодня в полдень король в очередной раз собирал совет министров, и Мартин намеревался там быть.
Господин Шабраум считал это безумием. Мартин считал, что это вполне оправданный риск.
– На юге? – переспросил врач. – Да, служил пять лет назад. Как вы догадались?
– Это только там говорят «Через хрен горы не видишь», – сказал Мартин. Корсет щелкнул, закрываясь, и на мгновение стало тяжело дышать. – Я работал на побережье Авреты после института.
– Вот именно, – произнес врач. – Вы не понимаете всего масштаба проблемы. Вас три дня назад чуть не выпотрошили, а вы куда-то идете.
Правая рука почти не слушалась. Маленькая светловолосая медсестра помогла Мартину надеть и застегнуть рубашку, повязала галстук.
– Я вам обещаю, что вернусь сразу после заседания, – с серьезным видом заверил Мартин. Доктор вздохнул – дескать, знаю я вас – и протянул Мартину планшет для контроля за корсетом.
– Как только параметры станут выше сотни, немедленно сюда, – произнес он с таким видом, словно прекрасно понимал, что Мартин этого не сделает.
Мартин решил не геройствовать там, где это излишне: до выхода из больницы его везли в инвалидном кресле, а возле входа уже стояла машина «скорой». Усаживаясь на неудобную скамью в салоне, Мартин подумал, что Эльза не знает о его фактическом побеге – и это хорошо.
После расправы с ведьмой в пивном ресторанчике девчонка внезапно прониклась обязанностями жены. Наверно, была благодарна Мартину за свое спасение. Господин Шабраум разрешил ей посещения два раза в сутки, утром и вечером, и в назначенный час Эльза появлялась на пороге палаты и, пользуясь тем, что у Мартина не было сил отправить ее домой, с прелестной искренностью интересовалась, как у него дела, и рассказывала какую-то милую чепуху о своих занятиях. Один раз Мартин даже засмеялся, тело отозвалось острой болью, и Эльза перепугалась так, что едва не заплакала.
Узнай она, что Мартин собирается покинуть больницу, легла бы на пороге палаты и не пустила. Почему-то Мартину думалось именно так.
Она была хорошей девочкой, эта Эльза. Ему было жаль, что они начали так, как начали.
Здание королевского совета министров при прежней династии было столичной библиотекой, причем с достаточно запутанной планировкой, и Мартин потратил несколько лишних минут, прежде чем сообразил, какими коридорами следует добираться к залу заседания. Впрочем, его ждали, и уважение на лицах министров и его величества Генриха было искренним, приправленным ноткой удивления. Мартин отдал традиционный поклон королю и занял свое место за круглым столом. Референт неслышно положил перед ним программу заседания, Мартин скользнул по ней взглядом и, увидев, что выступает третьим, вздохнул с облегчением: собравшиеся еще не успеют устать, внимание не будет рассеиваться.
Он взялся за доклад сразу же, как только его перевели из реанимации. Доктор принес Мартину ноутбук с таким видом, словно подложил пациенту свинью средних размеров. Впрочем, ладно. Сейчас не до этого.
Когда Мартину дали слово, на панели управления корсетом ехидно появилась цифра 105. Мартин решил, что это не имеет значения.
– Я познакомлю вас с тем, что сейчас происходит в стране и сопредельных государствах, – начал он после традиционного приветствия. – К сожалению, вынужден констатировать факт: мы находимся на грани катастрофы.
Журналисты, приглашенные на заседания, зашевелились, камеры и диктофоны ожили. Мартин подумал, что в корсете под плохо сидящей рубашкой выглядит чем-то средним между идиотом и героем.
– Итак, для начала статистика, – он скользнул пальцами по планшету, и на большом экране всплыли таблицы и цифры. – На протяжении практически всей истории количество ведьм сохранялось неизменным. Три процента от всего населения. На сотню ведьм приходился всего один ведьмак. Теперь, по нашим подсчетам и данным иностранных коллег, ситуация изменилась, и мы имеем уже шесть процентов ведьм.
Мартину казалось, что он говорит коряво и слишком канцелярски, что ли. Не напрасно уверял дядю Эриха: я не политик, я оперативник. Впрочем, его аудитория прониклась сказанным.
– Почему ведьмы и ведьмаки отказываются регистрироваться? – продолжал он. – Потому что регистрация может причинить им значительные неудобства. Уровень, выявленный при постановке печати, может перечеркнуть их привычную жизнь. Эти незарегистрированные ведьмы – главные участники криминальных сводок. Недавний захват аэробуса 775 совершили как раз незарегистрированные салаимские ведьмаки. Колдовство в сочетании с религиозным фанатизмом – тот еще коктейль. Посмотрим полицейские отчеты и увидим: в двадцати пяти процентах случаев преступления совершают незарегистрированные ведьмы и ведьмаки. Это предумышленные убийства, разбой, бытовое насилие с применением колдовства.
Его величество заерзал в кресле.
– Сейчас ситуация ухудшается лавинообразно, – произнес Мартин. – Самая серьезная проблема в том, что зарегистрированные ведьмы каким-то образом сбрасывают печати регистрации и при этом умудряются перепрыгивать через несколько уровней. Это явление уже изучается нашим институтом в тесном сотрудничестве с иностранными коллегами.
Он сделал паузу, обвел тяжелым взглядом собравшихся и подумал, что на планшете для корсета сейчас трехзначное число.
– Поверьте мне как специалисту – это катастрофа. Рост числа ведьм, – Мартин демонстративно стал загибать пальцы, – сброс печатей, скачки через уровни – все это требует усиления контроля и введения особых мер государственной защиты. Без оглядки на либеральные вопли о каких-то правах человека.
Король подписал бумаги, подготовленные Мартином, не глядя. Проникся.
***
На факультете социологии было всего семь ведьм. Психологи и медики, которые размещались в одном корпусе с социологами, натурально взвыли. Обычных людей на обоих факультетах можно было сосчитать по пальцам. Всем зарегистрированным ведьмам надлежало прийти к кураторам для процедуры повторной постановки печати, и если мелкие уровни вроде Альфы отделались бы легким дискомфортом, то всем остальным обещались просто непередаваемые ощущения.
Отношение к Эльзе сразу стало подчеркнуто явным, и никто не считал нужным его скрывать. После того, как она мелькнула на экранах во время репортажа из пивного ресторанчика, и выяснилось, что студентка Грюнн – жена того самого Хольцбрунна, студенты встали на дыбы. Андреа едва не плюнула Эльзе в лицо, когда та вошла в аудиторию, и процедила сквозь зубы:
– Шкура ты. Подстилка инквизиторская.
Обычные студенты отнеслись к Эльзе как к деревенщине, прыгнувшей из грязи в князи. Каким образом это можно сделать? Ну разумеется, только через постель, другие варианты не рассматривались. Студенческое сообщество разделилось на две группы. Одни брезгливо смотрели на Эльзу как на потаскушку, захомутавшую богатого, красивого и при чинах, а другие внезапно заинтересовались ею, захотели подружиться, и корысть в их липких словах и взглядах была видна невооруженным глазом.
На лекциях Эльза сидела прямо и ровно, словно манекен, записывала каждое слово преподавателя и думала о том, что ей придется трудиться в два раза больше остальных. Любой ее провал назовут «ну конечно, надо головой работать, а не дыркой», а любую победу – «ну конечно, с таким-то муженьком все будет гладко».
Эльзе хотелось плакать. Это желание сделалось нестерпимым после того, как две девчонки с медицинского факультета попали в реанимацию после общения с курирующими инквизиторами. Повторная постановка печати прошла гораздо сложнее, чем хотелось бы. Эльза прекрасно понимала, что она ни в чем не виновата, и ведьмам всегда жилось несладко. Но ведьмы не могли высказать своей горечи в лицо Мартину – зато могли толкнуть Эльзу исподтишка и делали это с удовольствием.
В конце концов, она не выдержала. Вернувшись в пятницу из университета с подвернутой ногой – спасибо тощей рыжей психологине с яростным взглядом и забинтованной рукой за подножку и последующее падение – Эльза швырнула сумку в коридоре, прошла в свою комнату и, упав на кровать, разревелась так, что Мартин, сидевший в гостиной с документами, пошел смотреть, в чем дело. Когда чужая рука опустилась на плечо, Эльза вздрогнула и оторвала голову от подушки.
– Что? – прошептала она. Мелькнула мысль, что она отвратительно выглядит: красная, растрепанная, зареванная. Мелькнула и вторая мысль: это все из-за Мартина. Если бы не он и его дядя, она сейчас спокойно ходила бы на занятия, водила дружбу с Андреа, и никто бы не додумался ставить ей подножки и плевать в спину.
Должно быть, в ее взгляде было слишком много ненависти. Мартин убрал руку и ответил:
– Да ничего. Услышал плач, пришел проверить. Извини, не хотел мешать.
Эльза вдруг подумала, что его вчера выписали из больницы. Что он сжимает зубы, чтоб не стонать от боли, когда одевается. Что сегодня утром она застегивала на нем жуткий корсет, похожий на орудие пытки.
Но злость вдруг вскипела в крови мелкими щекочущими пузырьками, и Эльза поняла, что ничего не может – и не хочет – с этим поделать.
– Как же я тебя ненавижу… – прошептала она. – Все из-за тебя. Сколько же я дерьма-то из-за тебя выхлебала.
Мартин вопросительно поднял бровь. Их отношения в последнее время были если не дружескими, то хотя бы ровными, так что он явно не ожидал, что Эльза накинется на него с бранью. Его выражение лица было настолько растерянным, что Эльзе это понравилось.
– Жила бы сейчас по-человечески, – она всхлипнула и села на кровати, обхватила колени руками. – Была бы человеком, никто бы мне не тыкал в рожу, никакая сволочь… Гад такой, ну за что ты со мной это сделал… Что я-то тебе сделала?
Вторая волна слез, горячая и соленая, нахлынула и оборвала ее слова. Некоторое время Мартин стоял рядом с кроватью, сунув руки в карманы и задумчиво покачиваясь с пяток на носки, а потом вздохнул и, сев рядом, осторожно взял Эльзу за пострадавшую ногу и плавно потянул к себе. Эльза чувствовала себя настолько разбитой, что даже сопротивляться не могла.
– Это не вывих, – негромко сказал Мартин. – Так, небольшое растяжение. Поправим. Теперь рассказывай, как именно я в нем провинился.
Эльза молчала. Обида и горечь, истерзавшие ее, утекли, оставив только пустоту.
– Полагаю, у тебя проблемы, – предположил Мартин, когда понял, что не дождется рассказа. – Травят в институте.
– Да, – еле слышно откликнулась Эльза. Мартин понимающе кивнул.
– Из-за того, что я твой муж.
– Да, – ответила Эльза уже громче. Мартин вздохнул.
– Что ж, чего-то в этом роде я и ожидал. Почему ты раньше не сказала?
Эльза пожала плечами. Она и сама не знала, почему. Возможно, не хотела волновать человека, которого едва не выпотрошили несколько дней назад. Возможно, наивно полагала, что все образуется само. Но, что вероятнее всего, Эльза не собиралась делиться с Мартином своими бедами. Ему ведь было все равно.
– Понятно, – спокойно сказал Мартин. – Ты сходи, умойся. Чаю попей. И ни о чем не волнуйся, тебя больше не потревожат.
Эльза провела руками по мокрым горячим щекам и спросила:
– Почему?
– Потому что будут отчислены, – Мартин задумчиво дотронулся до правого виска, опустил руку. – Какие еще могут быть варианты?
Эльза ахнула. Неприятный холодок скользнул по затылку. Андреа ведь, в сущности, неплохая девчонка, а рыжая психологиня уже на пятом курсе, до диплома всего ничего. И остальные…
– Отчислены? – переспросила она. Мартин посмотрел на нее с мягким сочувствием, словно на дурочку, не понимающую элементарных вещей.
– Ты моя жена, – сказал он. – И если кто-то считает, что может толкнуть тебя, и ему за это ничего не будет, то он ошибается. Мягко говоря.
Эльза горько усмехнулась.
– Звучит так, словно ты меня любишь. Потому что если нет… то какая тебе разница, кто меня толкнул?
Улыбка Мартина стала удовлетворенно-сытой.
– Дело не в любви, Эльза. Дело в том, что ты моя жена. Жена министра по делам ведьм. Это значит, что я защищаю не только бедных граждан нашего многострадального королевства, – он поморщился, провел ладонью по груди и сказал: – Ай, ладно, я не болтун с трибуны. Короче, все будет хорошо. Просто ставь меня в известность о таких вещах.
– Не надо, – Эльза протянула руку и умоляюще дотронулась до его запястья. – Они… Пусть учатся. Ты не понимаешь, что для ведьмы значит нормальная учеба. Образование… Быть с людьми, а не изгоем.
Мартин рассмеялся и вытянулся на кровати. Эльзе вдруг подумалось, что он очень устал, и ему больно.
– Ты прямо святая Эвглета, которая защищала своих палачей перед Господом… Открой глаза, – сказал он. – Они шкуры трусливые. Твари. Вот приеду я завтра в ваш институт – что, хоть одна из них подойдет мне в рожу плюнуть? Сказать: Хольцбрунн, ты сука и сатрап, поломал мне всю жизнь. Да хрен там ночевал. А вот толкнуть слабого – это да, это мастера. Не я должен думать об их образовании и нормальной жизни. Они сами должны о себе заботиться. Потому что пинать жену министра по делам ведьм – это башки на плечах не иметь. От слова «совсем».
Эльза вздохнула. Нога почти перестала болеть. Мартин был прав, но Эльза почему-то не могла до конца признать свою правоту.
– Они говорят, что я тебя приперла пузом, – сказала Эльза. Мартин скептически хмыкнул.
– Невозможно. Есть у нас в арсенале одно милое заклинание…
– Вот оно что… – откликнулась Эльза. Везде, оказывается, своя контрацепция.
– Но это не самое важное, – сказал Мартин. – Сходи, поставь чаю? Расскажу тебе кое-что.
***
Листовка, лежащая на столе, была отпечатана в типографии на качественной бумаге. С одной стороны была рекламка салона красоты – обычная, какие кипами раздают каждый день на всех столичных улицах – а с другой все было намного интереснее.
«Ты ведьма? Не ставь печать!»
Почему-то Эльза поежилась и взялась обеими руками за кружку с горячим чаем, чтобы согреться. Алые буквы словно хлестали по глазам.
«Без печати у тебя есть:
Право на неприкосновенность и свободу!
Презумпция невиновности!
Защита чести и достоинства!
Свобода передвижения и места жительства!
Право обращаться в суд!
Регистрация лишает тебя всего. Ты ведьма? Не ставь печать!»
– Буквально два дня как, – буднично сообщил Мартин. – Типографию проверили, там автоматическая печать. Создают макет онлайн, загружают, потом приходят и забирают коробку. Салона такого тоже нет. Раздатчика листовок взяли, он сказал, что это был частный заказ через чат с оплатой на электронный кошелек. Приехал в типографию, забрал листовки, заказчика не видел.
– Это правда? – спросила Эльза. – Правда или просто слухи?
Мартин болезненно скривился, словно она ткнула его в одно из сломанных ребер.
– Конечно, нет, – презрительно ответил он. – Ведьмы и ведьмаки такие же граждане королевства, так же защищены законом. Но такие слухи в вашей среде кому-то очень выгодны.
– Кому-то нужны незарегистрированные ведьмы? – предположила Эльза. Мартин кивнул.
– Криминал, как правило. Наш восьмой отдел сотрудничает с королевской полицией как раз по поводу ведьм. А вот еще… – он протянул руку и вынул из прозрачной папки несколько листков бумаги с печатями Главного медицинского управления. – Посмотри, твое там тоже есть.
Это оказался развернутый анализ крови на гормоны. Некоторое время Эльза вчитывалась в непроизносимые названия и хмурилась на цифры, а потом спросила:
– Откуда? У меня не брали кровь.
Мартин улыбнулся левой стороной рта.
– Отдал твои вещи из допросной. Посмотри на уровень кефамина.
Эльза нашла нужную строчку – два с половиной процента.
– Что это значит?
– Мы проанализировали все случаи ведьм со сбросом печати. Кефамин – это гормон, который во многом обуславливает склонность ведьм к колдовству. У всех вас был скачок этого гормона за некоторое время до сброса печати. У тебя, у моей подруги, у покойницы, что твоего Лютера вырубила. Почему, откуда? Я не знаю.
Эльза почувствовала, как краснеют щеки. И Лютера помянул, и подругу…
– Он такой же мой, как и твой, – проговорила она, стараясь не расплакаться. – В конце концов, Мартин, имей совесть, ты мне тычешь своей любовницей…
Она все-таки не удержалась, и слезинка пробежала по щеке и сорвалась на скатерть. Мартин вздохнул и протянул Эльзе салфетку.
– Анна-Мария мой психотерапевт. Я стал ходить к ней сразу же, как только начал работать в инквизиции. Уровень Мют… теперь, после прыжка. И я не сплю с ней, если тебя это так волнует.
Эльза шмыгнула носом, провела салфеткой по щекам. На душе было муторно и тоскливо.
– Одно время была идея гормональной терапии ведьм, – продолжал Мартин. – Снизить уровень кефамина до приемлемых границ. Все-таки пить таблетки по часам намного проще, чем ставить печать.
– И как? – оживилась Эльза. Это ведь действительно был хороший способ, так почему бы нет?
– Не получилось. Снижение уровня кефамина просто выключало лобные доли мозга, – Мартин печально вздохнул и подлил в свою чашку заварки. – Кстати, найди у себя в анализах метарол.
Эльза послушно нашла. Нули.
– Метарол называют «гормоном инквизиции», – пояснил Мартин. – Он есть только у нас. Салаимы называют его «Уздой Господней», мол, с его помощью мы имеем силу обуздать ведьм.
