Текст книги "Обрученная с врагом (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Это было плохо, очень плохо. Мало того, что салаимы были твердолобыми догматиками – конкретно эти ребята оказались полными идиотами. Стрельба в самолете, набравшем высоту, была как минимум очень неосмотрительным занятием.
Мартин почему-то подумал, что ему весело.
Девчонка до сих пор сжимала его запястье. Мартин вспомнил картинку из школьного учебника: во время наводнения олененок и тигрица сидели в обнимку на крошечном клочке земли. А она и была похожа на олененка, эта юная ведьмочка: волосы цвета светлого ореха, темно-карие глаза и какая-то порывистость в движениях…
– Как тебя зовут? – едва слышно спросил Мартин, старательно глядя в спинку кресла перед ним. Террористы отволокли женщину с простреленной головой куда-то в бизнес-класс. Мартин собрался с силами и укутал себя прикрывающим заклятием. Если салаимы почуют, что в салоне инквизитор, то Мартин ляжет рядом с визгливой бабой с такой же дырой в голове.
– Эльза, – откликнулась девчонка. Мартин осторожно отцепил ее руку от своей и сказал:
– А я Мартин. Не бойся. Все хорошо.
Окровавленный подголовник кресла было отлично видно с их мест, так что можно было усомниться в том, что все хорошо. Где-то в хвосте едва слышно плакал ребенок – Мартин обреченно подумал, что тут скоро будет еще один труп.
– Именем Господа и во славу Его! – главарь террористов говорил негромко, но в салоне лайнера воцарилась такая тишина, что все слышали каждое слово. Одна из стюардесс, маленькая, чернокожая, беззвучно молилась, перебирая пластиковые четки трясущимися пальцами. Ребенок продолжал рыдать, и Мартин услышал еще и женские всхлипывания. Должно быть, мать.
– Именем Господа! – повторил главарь и, высоко подняв голову, посмотрел в хвост салона. – Не плачь, дитя, возрадуйся! Скоро ты встретишь Создателя мира.
Один из террористов вскинул коротенький автомат – «Хауза-135», новейшая разработка – и Мартин почувствовал, как тяжело и гулко застучала кровь в висках.
Но выстрела не последовало.
– Мы не летим в Симах, мои неверные соотечественники, – продолжал главарь. – Наш путь лежит в Барагузу, где в застенках томятся наши братья. Либо их выпустят – и тогда мы освободим вас в аэропорту Барагузы. Либо… – он развел руками и закончил фразу: – вы поймете, насколько заблуждались, отвергая истинную веру. Потому что Господь, грозный и милосердный, встретит вас у своего трона.
Ребенок наконец-то умолк. Мартин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Конечно, будет штурм, в аэропорт Барагузы уже наверняка стянут весь спецназ Центрального региона… Эх, дядюшка Эрих, как не вовремя тебе захотелось пообщаться!
– Ты умеешь бросать цепь-порчу? – прошептал Мартин. Эльза не разобрала его слов – зато террорист с «Хаузой», медленно двигавшийся по проходу, услышал слова пассажира и тотчас же приставил дуло автомата ко лбу Мартина.
Он ожидал, что станет страшно. В конце концов, фанатичный идиот с оружием – это действительно жутко. Но страха почему-то не было. Совсем.
– Что бормочешь? – спросил террорист. Он был совсем молод, наверно, только-только закончил школу. Традиционная салаимская борода росла некрасивыми клоками.
– Молюсь, – коротко ответил Мартин. Салаимам было запрещено убивать на молитве: возможно, именно в эту минуту грязный еретик принимает истинную веру. Никогда не знаешь точно.
Террорист ухмыльнулся. Он старался выглядеть решительным и бесстрашным, но боялся еще похлеще пассажиров. Похоже, вера его была не так крепка, как он полагал до этого.
– Что-то рожа твоя мне знакома, – произнес он. Мартин пожал плечами, и террорист убрал автомат.
Эльза всхлипнула. Вот она-то испугалась до колик в животе. Когда террорист отошел, Мартин слегка повернул голову в ее сторону и повторил:
– Цепь-порча. Ты умеешь бросать цепь-порчу?
Глаза девчонки распахнулись еще шире. Она отрицательно мотнула головой и прошептала:
– Нет. Не умею.
Мартин мысленно выругался. Впервые ему повезло столкнуться с законопослушной ведьмой. Очень кстати.
Впрочем, ладно. Не умеет колдовать – побудет аккумулятором.
– У тебя лифчик спереди расстегивается? – спросил Мартин. Девчонка побелела и уставилась на него так, словно он сошел с ума.
Она была недалека от истины. Потому что план Мартина действительно был сумасшедшим.
– Сзади, – пролепетала Эльза. Дождавшись, пока террористы отвлекутся от их участка салона, Мартин осторожно запустил руку под футболку ведьмы. Кожа была горячей и гладкой, девчонка подобралась и напряглась, не понимая, зачем Мартин расстегивает крючки, и выражение ее бледного лица было просто неописуемым. Мартин вдруг подумал, что с нее, наверно, никто до сих пор не снимал белья – мысль была настолько несвоевременной, что он с трудом сдержал нервный смешок.
– Скажи, что хочешь в туалет, – прошептал Мартин. Кончики пальцев начали зудеть: в них собиралась энергия для броска цепь-порчи. Эльза больше не стала задавать вопросов. Когда главарь террористов бросил взгляд в их сторону, она робко, словно ученица на уроке, подняла руку.
Бородач кивнул, разрешая говорить, и Эльза промолвила, запинаясь:
– Пожалуйста… мне нужно в туалет. У меня больные почки, мне правда нужно…
Террорист неторопливо приблизился и, пристально поглядев на девушку, спросил:
– Ведьма?
Эльза кивнула.
– Да, ведьма.
Бородач улыбнулся и ткнул Мартина в плечо дулом автомата.
– Проходи, сестра. А ты встань.
Мартин расстегнул ремень безопасности и медленно поднялся. Цепкий взгляд террориста скользнул по его лицу, и бородач спросил:
– Я тоже где-то тебя видел… Кто ты?
Эльза осторожно выбралась в проход, и Мартин ответил:
– Я снимаюсь в гей-порно.
Бородач лишился дара речи от возмущения, и в этот миг Мартин рванул футболку Эльзы, обнажая ее грудь.
Это был их единственный шанс на спасение. Салаимам было запрещено смотреть на женщин без одежды, это был страшный грех, несмываемый никаким покаянием, и террористы, привлеченные возней, повели себя вполне предсказуемо – зажмурились.
Ведьма закричала. Боль, пронзившая ее тело, действительно была невыносимой: Мартин сейчас использовал Эльзу как аккумулятор, многократно увеличивший его силы, и бросил цепь-порчу, соединившую салаимов в смертоносный ряд. В глазах потемнело, и какое-то время Мартин видел только алые вспышки – одну, другую, третью… Когда полыхнуло шестое пятно, он выпустил Эльзу и с силой сжал переносицу, возвращая себе способность видеть и воспринимать мир.
Салаимы были мертвы. Все шестеро. Цепь-порча сработала, как положено: выжгла им сердца. Мартин представил эти сгоревшие комочки, хищно ухмыльнулся и негнущимися пальцами вынул из кармана брюк серебряный инквизиторский жетон.
– Дамы и господа! – произнес он. – Я Мартин Хольцбрунн, старший советник инквизиции. Террористическая группа ликвидирована. Полагаю, наш полет проходит в штатном режиме.
Потом были аплодисменты, смех и слезы обезумевших от счастья пассажиров, суета, стюардессы, бегавшие по салону и неимоверная вонь от тел мертвых салаимов. Цепь-порча всегда воняет… Мартин устало обмяк в кресле и подумал, что это, должно быть, антитеррористическая операция с минимальным количеством жертв.
Визгливую бабу было жаль. Но всегда есть те, кому не везет. Таков порядок вещей, с этим ничего не поделать.
Он заметил, что Эльза так и сидит: обнаженная до пояса, плачущая, дрожащая. Стащив с себя пиджак, Мартин накинул его на девчонку, мимоходом заметив, что грудь у нее была выше всяких похвал – небольшая, но идеальной формы. Он представил, как она мягко и удобно ложится в ладонь, и отвел взгляд.
Парнишка, сидевший в соседнем ряду, снимал Эльзу на смартфон с логотипом обкусанной груши. Парнишка был тощ, модно подстрижен и одет, словно нищий – именно так, как советовали все журналы для богатеньких бездельников. Почему-то Мартин почувствовал ярость – холодную, помрачающую рассудок и даже удивиться не успел: просто поднялся с кресла, выхватил смартфон и, швырнув его на пол, проехался по обкусанной груше тяжелым каблуком ботинка.
Франт завизжал, словно баба. Потеря смартфона была для него равносильна потере чести.
– Да ты… Да я тебя! Да ты знаешь, кто мой отец? – верещал он. Ярость шипела в голове пузырьками игристого вина: Мартин ухмыльнулся и заставил модника умолкнуть короткой подачей в нос.
На него посмотрели одобрительно. Даже очень.
***
– Освобождение заложников аэробуса 775 стало самой быстрой антитеррористической операцией за всю историю. С момента захвата до полного уничтожения группы салаимских фанатиков прошло двадцать пять минут.
На экране маленького телевизора на стене гостиничного номера Мартин увидел себя и удивился тому, насколько бледным и вымотанным выглядел. Аэропорт был забит народом: несколько бригад спецназа, вездесущие журналисты, готовые бесстрашно сунуть голову в пекло, полиция, до безобразия счастливая, что на сей раз оказалась не при делах.
«Мартин Хольцбрунн, старший советник инквизиции» – мелькнула надпись внизу кадра, и Мартин отсалютовал ей стаканом рома.
– Инквизиция как всегда на посту, – мрачно сказал в микрофон Мартин с экрана и отодвинул журналистку. – Дайте пройти.
Похоже, она обиделась.
– Это шокирующее событие вызвало всплеск обсуждений нового закона о гражданских правах для ведьм уровнем выше Дельта и ужесточении обязательной регистрации, – ведущая новостей, возникшая на экране, казалась Мартину бессмертной. Она сидела в этой студии уже двадцать три года, и ее лицо всегда было таким: сосредоточенным, уверенным и нестареющим. – Эксперты уже заявляют, что отмена регистрации приведет к массовой вспышке преступлений, подобных тому, которое было предотвращено сегодня. Напомню, в самолете находилось сто пятьдесят семь пассажиров и членов экипажа…
Мартин щелкнул пультом, и ведущая исчезла.
Самолет, конечно, не добрался до Симаха – запросил экстренную посадку на полпути, в Авербруке: нескольким пассажирам потребовалась срочная помощь медиков. Летевших разместили в отеле при аэропорте, спецслужбы забрали трупы террористов, запаянные в пластиковые мешки, а полиция провела быстрый допрос пассажиров, выглядевший практически формальностью.
Самым главным было то, что в номере Мартина в тумбе стола располагался небольшой холодильник с напитками и спиртным. Впрочем, пяти маленьких бутылочек с ромом оказалось явно недостаточно. Мартин хотел было позвонить дежурному администратору и заказать выпивку в номер, но потом решил прогуляться в кафе на втором этаже.
Он, конечно, был героем дня, но наглеть все-таки не стоило.
По позднему времени кафе было практически пустым. Мартин равнодушно окинул взглядом немногочисленных посетителей и на тебе, увидел в дальнем углу ведьму Эльзу. Девчонка уныло ковырялась пластиковой вилкой в тарелке с картошкой, и Мартин подумал, что эта картошка наверняка порошковая, заваренная кипятком. У этой ведьмы явно было плохо с деньгами, и она, в отличие от него, не была героиней дня. Просто девчонка, сверкнувшая сиськами в нужное время. Подумав, Мартин заказал бутылку коньяка, взял два бокала и направился к Эльзе.
В ее взгляде мелькнуло что-то, похожее на испуг. Мартин сел за столик и, скрутив золотистую крышечку с бутылки, сказал:
– Привет.
Эльза опустила глаза и еле слышно откликнулась:
– Привет.
– У тебя правда больные почки? – осведомился Мартин. К его удивлению, коньяк оказался вполне достойным. Девчонка отрицательно помотала головой.
– Нет. Я это просто так добавила… Для убедительности.
Мартин одарил ее самой очаровательной улыбкой из своего арсенала. Обычно ведьмы, видя эту улыбку, хотели убежать так, чтоб с фонарями не нашли.
– Тогда давай выпьем, – он придвинул к ней бокал с маслянисто блестевшей жидкостью цвета темного меда. Эльза испуганно посмотрела на него и откликнулась:
– Спасибо, я не пью.
Мартин усмехнулся. Похоже, ему попалась не только законопослушная, но и исключительно целомудренная ведьма. Впервые в жизни. Повезло так повезло.
– Да брось, – сказал он мягко, но за этой мягкостью ощущалось вполне отчетливое давление. – В качестве хорошего лекарства.
Эльза шмыгнула носом и взяла бокал.
– Я должна отдать вам пиджак, – сказала она. Мартин добродушно усмехнулся и легонько стукнул краем своего бокала о ее.
– Отдашь. Твое здоровье.
Девчонка проглотила коньяк залпом, одним огромным глотком и сразу же задохнулась, закашлялась: рухнув в желудок, спиртное обожгло ее похлеще цепь-порчи. Мартин похлопал ее по спине и произнес:
– Вот молодец, а говорила, что не пьешь. Давай-ка вторую, ну-ка, быстренько.
Бармен, повинуясь его жесту, мигом подогнал закуску. Вторая, да еще в сопровождении буженины, пошла легче, в глазах ведьмы появился блеск, а на щеках вспыхнули пятна румянца.
– Спасибо, – сказала она. Мартин вопросительно поднял бровь, и Эльза поспешила объяснить: – За то, что разбили тому парню нос.
Мартин подумал, что это было удовольствием. Темным глухим удовольствием.
– Я ему разбил смартфон, – сказал он, обновляя свой бокал. С девчонки пока хватит, не хватало ему еще ведьм на полных развезях. – Нос-то свой, бесплатно достался. А смартфон – в кредит, еще платить и платить.
– Спасибо, – повторила Эльза. – За меня еще никто не заступался.
Мартин ухмыльнулся. Ну еще бы.
– Ты сама-то откуда? – спросил он.
– Поселок Шахты, – откликнулась Эльза. Коньяк помог: теперь она держалась гораздо свободнее, по телу разливалось приятное тепло, и мир постепенно становился дружелюбным. – Приехала учиться, а оказалось, что надо выписку из домовой книги. А ее только лично в руки дают, ну я и обратно…
Мартин плеснул коньяка на дно бокала и завернул крышку. Пока хватит.
– Позвоним завтра в твои Шахты, – сказал он. – Сами пришлют, еще и с поклоном.
Девчонка посмотрела на него с изумленной надеждой. В прежде испуганных глазах теперь плясали янтарные хмельные бесенята.
– Правда? – спросила она. Похоже, ей вовсе не хотелось отправляться в родные пенаты.
– Правда, – осушив бокал, Мартин поднялся и произнес: – Пойдем, пиджак отдашь.
***
Коридорчик на третьем этаже был пуст и темен: маленькая лампа на стойке дежурной по этажу, не могла развеять мрак. Дежурная куда-то ушла, и Эльза открыла ящик на стене и сняла ключ с крючка.
– Номер сорок два, – промолвила она, и ее ощутимо качнуло. Мартин подхватил ее под руку, не давая упасть. Эльза пила спиртное только один раз в жизни – водку на похоронах родителей – и тогда состояние опьянения ей показалось отвратительным. А сейчас было хорошо. Тело наполнилось щекочущим теплом, и почему-то Эльзе стало весело. К веселью приплелось странное томление. Ей казалось, что между ног у нее возник крошечный горячий шарик, он пульсировал и дрожал, и Эльзе очень хотелось накрыть его ладонью.
Ее номер располагался в самом конце коридора, в полной темноте. Эльза сумела нашарить замочную скважину и вставить в нее ключ – в ту же минуту инквизитор, который молча шел следом, властно развернул ее к себе и прижал к стене. Эльза торопливо ответила на его поцелуй, чувствуя, как ее захлестывает растерянность и страх. Она целовалась впервые в жизни, целовалась с инквизитором, и это было ужасным и неправильным. Но сладкая истома уже окутывала тело, и Эльза, молясь о том, чтобы все кончилось, всем сердцем хотела, чтоб Мартин не останавливался. У него были сухие прохладные губы, а ладони, которые скользнули под футболку, оказались неожиданно горячими, и Эльза вздрогнула, прижавшись к нему сильнее.
Эльза не запомнила, как они вошли в номер – она вдруг обнаружила, что лежит на кровати, а Мартин уселся между ее бесстыдно раскинутыми ногами, неторопливо расстегивал пуговицы на рубашке и смотрел на нее тяжелым заинтересованным взглядом. Эльзе вдруг показалось, что так энтомолог будет рассматривать бабочку, нанизанную на булавку.
Щеки горели. Пульсирующая тяжесть внизу живота становилась мучительной.
– Страшно? – весело спросил Мартин, сбросив рубашку на пол. Всю левую часть его груди украшал уродливый шрам, и Эльза, испуганно засмотревшись, забыла сопротивляться, когда он стянул с нее футболку и расстегнул бюстгальтер, освобождая грудь.
– Страшно, – призналась Эльза. Воздух в номере показался ей холодным языком, лизнувшим твердеющие соски.
Мартин вопросительно поднял бровь. Его лицо в полумраке комнаты казалось насмешливым.
– Неужели в первый раз? – спросил он, но за нарочитой насмешкой Эльза услышала удивление и… уважение, что ли?
Она кивнула, чувствуя обжигающее прикосновение стыда. Эльза и подумать не могла, что их встреча в аэропорту закончится именно так. Но чувство неправильности, порочности всего происходящего смешивалось с нарастающим желанием, и Эльза прекрасно понимала, что уже не сможет уйти.
Она не хотела уходить.
Мартин склонился над ней и поцеловал снова. Эльза прижалась к нему всем телом, понимая, что хочет именно этого: человеческого тепла, пусть и недолгого, пусть вызванного не чувствами, а алкоголем. Жар разливался по всему телу и опьянял сильнее коньяка, Мартин целовал ее то нежно, едва касаясь губ, то властно и напористо, почти грубо. Его пальцы были сильными и твердыми, слегка шершавыми; когда он накрыл ладонью ее грудь и прошелся кончиками пальцев по окаменевшему соску, то Эльза не сдержала стона и дернула бедрами, подаваясь вперед.
– Хорошая девочка, – негромко рассмеялся Мартин и принялся стаскивать с Эльзы джинсы и трусики. Его пальцы осторожно, словно ступая на неизведанную территорию, скользнули по нежным складкам плоти и легонько погладили набухший комочек клитора, и Эльзе показалось, что она сейчас умрет от желания. Просто не выдержит этих дразнящих прикосновений, этих поцелуев, которые становились все грубее, этих властных пальцев, что заставляли ее задыхаться от нарастающей сладкой боли. Тело стало каким-то чужим, податливым, и, когда горячая округлая головка члена прикоснулась к ее лону, Эльза снова подалась вперед – желание принять Мартина в себя стало нестерпимым и мучительным.
Пришла боль – острая, жгучая. Эльза вскрикнула, но Мартин сразу же оборвал ее крик очередным поцелуем и медленно проник на всю длину. Эльза впилась пальцами в его плечо, пытаясь одновременно оттолкнуть Мартина и прижать к себе. Ей почему-то стало страшно. Казалось, что она прежняя умерла, а что делать с собой новой – Эльза не знала.
Мартин начал двигаться, сперва медленно, затем быстрее и резче, и Эльза, постепенно приняв его ритм, вдруг обнаружила, что боль куда-то ушла, и нарастающее удовольствие перехватывает дыхание, заставляя кусать губы, едва удерживая крик. Вцепившись в Мартина, Эльза подавалась ему навстречу, задыхаясь от сладкого томительного ужаса и выстанывая его имя. А потом жаркий сгусток, скопившийся в ее животе, взорвался огненной волной, сминающей мир, и Эльза обмякла на постели, оглушенная, почти потерявшая сознание. Сейчас, на грани обморока, единственной реальной вещью была пульсирующая в ней плоть, что выбрасывала семя.
Потом они долго лежали в обнимку, ничего не говоря, и Эльза думала, что на этом все и кончится. Теперь, когда хмель ушел, а опьянение, принесенное страстью, миновало, ей стало стыдно. Эльза никогда не думала, что лишится девственности с такой легкостью, причем с человеком, которого не любила – и который не любил ее.
Хуже всего то, что Мартин был инквизитором. Эльза успела убедиться, что к таким, как она, он испытывает только ненависть и презрение. Но тепло его объятий продолжало дарить ей какую-то обманчивую надежду – и от этого стыд только рос.
– Спи, – наконец, сказал Мартин и легонько прикоснулся губами к ее виску. – Утро вечера мудренее.
***
Должно быть, дядюшка Эрих был тем, кого называют «серым кардиналом»: живя в провинциальном Симахе и нарочито отойдя от дел, он влиял на жизнь королевства гораздо серьезнее, чем можно было представить. Иногда Мартин думал, что человек, воспитавший его после смерти матери – патер ду патти, отец отцов мафии королевства. Иногда – что он великий подвижник. Но, что бы Мартин ни думал по поводу дядюшки, Эрих фон Глотте цур Хикк был намного серьезнее и загадочнее всех его предположений.
Дядя встретил его в саду – сидя на изящной белой скамье среди облетающих роз, он пил чай с клубничным зефиром. На экране небольшого телевизора, стоявшего на переносном столике, в очередной раз крутили кадры с внутренних камер захваченного самолета, и Мартин вновь имел возможность полюбоваться на бросок цепь-порчи, выполненный с безупречной инквизиторской техникой.
– Гениально, мой мальчик, – похвалил дядя и щелкнул пультом: картинка замерла, и лицо зажмурившегося террориста, который не успел понять, что умирает, заставило Мартина поморщиться. – Просто гениально. Признайся, эти салаимы – твои люди?
Мартин опустился на стул и придвинул к себе чашку. Чай был черным, сорта «Королевская ночь» – дядя пил такой чай с юности и ни разу не изменил своей привычке.
– Здравствуйте, дядя Эрих, – сказал Мартин. – Нет, это не мои люди.
Дядя тонко усмехнулся и махнул рукой, мол, не хочешь – не говори.
– Либеральное крыло уже прикрыло рты, – произнес он и сделал маленький глоток из тонкой фарфоровой чашки. – Полагаю, разговоры об отмене регистрации для ведьм отложены на неопределенный срок.
Мартин кивнул. Иногда воле случая под силу самые невероятные вещи.
– Устал? – спросил дядя. Мартин усмехнулся: вопрос, похоже, был риторическим.
– Немного, – откликнулся он. Дядя улыбнулся и проговорил:
– Тогда давай ближе к делу. Мне нужен мой человек в министерстве по делам ведьм.
Мартин посмотрел на дядю так, что тот невольно стал делать вид, будто крайне увлечен разламыванием зефира на ломтики.
– Можно подумать, у вас там нет своих людей, дядя Эрих.
– Есть, – дядя не стал отрицать очевидного. – Но времена меняются, мне нужен кто-то вроде министра.
Мартин понял, куда клонит дядя, и это ему не понравилось.
– Меня никогда не выберут, – промолвил он. – Я слишком одиозная фигура.
Дядя взглянул на него, как на дурачка.
– После этого? – он кивнул в сторону экрана. – Дитя мое, тебя на руках внесут в министерство. Молодой политик со стойкими принципами и высокими моральными качествами… – тут дядя усмехнулся и добавил: – Тебе почти тридцать, пора заняться серьезными делами, а не ведьм по закоулкам зажимать.
Мартин почувствовал, как краснеет. Дядя Эрих всегда знал все и обо всех.
– Как там, кстати, Анна-Мария поживает?
– Хорошо, – негромко ответил Мартин, старательно глядя в сторону. – Меня не выберут министром, дядя Эрих. Я скорее оперативник, чем политик. Я слишком неудобен, в голове чересчур много тараканов… и я не женат. Король допускает к креслам только семейных.
– О, это ерунда, – отмахнулся дядя. – Анна-Мария с удовольствием выйдет за тебя замуж.
Теперь уже Мартин посмотрел на него, как на дурачка. Левый глаз дернулся – верный признак того, что в душе начинает копиться гнев, который скоро захочет вырваться наружу.
– Она ведьма, – отчетливо проговорил Мартин. – Лучше пристрели меня.
И было ясно, что он не шутит.
Дядя вздохнул. Щелкнул пультом, и картинка ожила – пошел очередной блок новостей, и на этот раз без информации о захвате самолета.
– Я и забыл, – признался он. – Зарегистрированная ведьма уровня Каппа с ограниченными гражданскими правами. Работа исключительно под надзором инквизиции. Дитя мое, но с этим надо что-то делать. Ты нужен мне министром, и тебе нужна жена. Неужели среди твоих дам только ведьмы?
Мартин не ответил. Эльза, должно быть, уже вернулась домой. Одного звонка с официальным запросом в управу ее поселка хватило, чтобы поселковый голова кинулся отправлять справку по электронной почте на имя районного инквизитора. Лютер Франк, кажется…
Ну она, слава богу, и не его дама.
– Да неважно, – сказал дядя. – Ты не обязан отчитываться. В конце концов, на лбу у них не написано, что они ведьмы. А паспорт не всем показывают.
Мартин откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Так он поступал с детства, давая понять, что разговор для него стал невыносимым, и раз уж он не может уйти, то участвовать все равно не станет. Дядя Эрих вздохнул.
– Мне жаль, дитя мое. Я не думал, что тот случай так надолго тебя заденет…
– Не надо про тот случай! – взорвался Мартин. – Я не собираюсь быть министром! Тем более, жениться на ведьме. Тем более…
– Сядь, – жестко сказал дядя, хотя Мартин и так сидел. – Наступают тяжелые времена, дорогой мой, можешь мне поверить. И будет намного лучше для всех нас, если министром по делам ведьм станешь ты, а не какой-нибудь престарелый идиот. Недели тебе хватит. Поставь штампик и готовься занимать кресло.
Мартин с силой сжал переносицу. Если дядя Эрих что-то решал, то спорить с ним было бесполезно. Можно было разбить себе голову – дядя продолжал настаивать на своем.
Он вдруг подумал, что устал. Смертельно устал. Самолет в столицу вылетал через три часа – Мартин думал, что сядет в кресло, пристегнется и уснет. А потом все будет так, как раньше.
Мартин прекрасно понимал, что ошибается. Как раньше уже не будет.
***
У Анны-Марии был выходной, но Мартин все-таки сумел убедить ее встретиться. Пусть в неофициальной обстановке, но ему очень нужно было поговорить с ней.
Вне работы Анна-Мария одевалась простенько, почти бедно. Глядя на девушку в тонком свитерке, джинсах и разноцветных кедах, вряд ли кто-то мог бы предположить, что она – врач с множеством публикаций и благодарных пациентов. Мартин предложил ей руку, Анна-Мария, помедлив, взяла его под локоть, и они неторопливо побрели по набережной. Скандальные чайки носились почти у самой воды, и небо на горизонте теряло цвет, становясь угрюмо-стальным. Надвигался шторм.
– Как самочувствие? – спросила Анна-Мария. – Вижу, вы устали.
– Да, – признался Мартин. Даже теперь, вне кабинета, он все равно ощущал какую-то робость. – Перелеты и террористы меня очень выматывают.
– Я видела вас по телевизору. Это было находчиво.
– Работа такая, – сказал Мартин. – Анна-Мария, видите ли, какое тут дело…
И он рассказал о своем визите к дяде Мартину и о его требовании. Анна-Мария слушала, не перебивая, тьма на горизонте копилась и разрасталась, и владельцы бесчисленных кафешек на набережной начали собирать полосатые зонтики и уносить пластиковые столики под крышу. Когда Мартин закончил, Анна-Мария задумчиво прикоснулась к виску и промолвила:
– Да, действительно интересная ситуация.
– Выходите за меня замуж, – угрюмо произнес Мартин. В конце концов, если женщина охаживает тебя плеткой по вторникам и пятницам, то они намного больше, чем просто знакомые.
– Это будет нетерапевтично, – Анна-Мария едва заметно улыбнулась, но глаза остались прежними, спокойными и равнодушными. Мартин отчего-то почувствовал облегчение.
– На нет и суда нет, – сказал он. – Что мне делать, Анна-Мария?
Девушка пожала плечами. Мартин подумал, что им лучше бы скрыться в одной из кафешек – прежде тихий ветер теперь дул свежо и порывисто, и в воздухе чувствовалась прохлада идущего дождя.
– Что все-таки случилось в вашем прошлом, Мартин? – спросила Анна-Мария. – Ваши отношения с женщинами обусловлены каким-то тяжелым и очень травматичным событием. Что это было?
Мартин пожал плечами.
– Вы же профессионал. Ваши предположения?
Анна-Мария задумчиво посмотрела в сторону, а затем взглянула Мартину в глаза и отчетливо проговорила:
– Ваша мать. Вы упоминали, что она умерла шестнадцать лет назад, но никогда не говорили об обстоятельствах ее смерти. Вы убили ее?
Мартину показалось, что он вот-вот рассмеется. То чувство, которое сейчас искрилось в мозгу, можно было бы назвать предвосхищением сумасшествия.
– Я не убивал ее, – признался Мартин. – Но я расправился с ее убийцей. А потом дядя Эрих отвез меня в больницу, а после воспитывал, как родного сына.
Взгляд девушки изменился, став теплее и мягче. Мартин подумал, что впервые за много лет их общения Анна-Мария смотрит на него, как на такого же человека, на равного себе. Поднявшись на цыпочки, Анна-Мария поцеловала его в щеку и сказала:
– Ну теперь мне ясно, почему вы спите только с ведьмами. И почему так их ненавидите.
Мартин усмехнулся. Шторм наваливался на мир тяжелым темным брюхом.
– Пойдем под крышу, – произнес он. – Дождь начинается.
***
Лютер Франк встретил Эльзу как старую знакомую и вручил ей выписку из домовой книги чуть ли не с поклоном. Спрятав бумажку в сумочку, Эльза поблагодарила инквизитора и, помедлив, спросила:
– Простите, господин Франк, а та девушка, Тати… С уровнем Окулус. Что с ней теперь будет?
Лютер смотрел виновато, словно снова хотел развести руками и сказать, что он ничего не может поделать.
– Да ничего не будет, – сказал он. – Я ей дал направление на работу в пекарне, три раза в неделю станет приходить отмечаться.
Эльза вздохнула с облегчением.
– А почему она тогда так психанула? – раз уж можно было задавать вопросы, Эльза решила спрашивать. Лютер уныло потер ухо и ответил:
– Понимаешь, уровень Окулус склонен к спонтанному сбросу печати. И я в каждый визит буду ее обновлять. А в этом приятного мало, ты сама видела. Так что… – он вздохнул с такой искренностью, что Эльзе стало жаль его чуть ли не больше, чем Тати. – Дела печальные.
– И правда, – согласилась Эльза. – Ладно, спасибо вам большое, господин Франк.
– Да не за что, – Лютер улыбнулся, и Эльза подумала, что была бы не против с ним поболтать. Просто так, о всякой ерунде вроде рыбной ловли и лисьих следов на снегу.
«Ты ведьма, – напомнила она себе. – Вы враги по определению».
Она старалась не думать о Мартине. Первое впечатление никогда ее не подводило. Человек, показавшийся ей сволочью на экране телевизора, действительно был мерзавцем. Напоил ее и затащил в постель – просто потому, что хотел развеяться и снять напряжение. Дьявол побери, Эльза не думала, что все будет вот так. Она всегда мечтала о том, что встретит хорошего человека и полюбит его, и у них будет настоящая свадьба и первая брачная ночь…
Вспоминая о ночи в гостинице, Эльза начинала ненавидеть себя. За горячее томление, которое растекалось по телу, когда память оживляла поцелуи и прикосновения, единый ритм, в котором двигались двое… нет! Об этом нельзя было думать, Эльза чувствовала себя использованной и грязной. Просто выбросить все из головы, будто это приснилось. Так будет правильно.
Она почти справилась, но вечером мобильник ожил, и номер – «золотой», весь из повторяющихся цифр – был ей незнаком.
– Привет, – глухо сказал Мартин. – Как поживаешь?
Эльза ощутила, как земля медленно уходит из-под ног. Чашка дрогнула в руке, расплескивая чай на стол.
– Привет, – откликнулась она. – Все хорошо… а ты как?
Мартин издал странный звук, похожий одновременно на циничную ухмылку и печальный вздох.
– Жив-здоров. Приготовь документы, я заеду за тобой завтра утром.
