Текст книги "История Спарты (период архаики и классики)"

Автор книги: Лариса Печатнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

Спартанское воспитание было обязательным, но не единственным условием для вступления юноши в общину "равных". Вторым обязательным условием было наличие наследственного земельного участка, клера. Без него мофак не мог реализоваться как гражданин. Поэтому для подавляющего числа мофаков доступ в общину "равных" был закрыт. Сыновья неодамодов и гипомейонов, получив в спартанских агелах прекрасное военное воспитание и образование, могли найти себе достойное применение только в спартанской армии[018_204]018_204
  Среди участников заговора Кинадона, судя по словам Ксенофонта, были люди, «организованные и вооруженные правильным образом» (Hell. III, 3, 7). В этих людях, обладающих гоплитским оружием, вполне можно видеть бывших мофаков, так и не ставших полноправными гражданами. Без сомнения, они составляли достаточно беспокойную и недовольную часть общества, особенно опасную своей армейской выучкой и вооружением.


[Закрыть]. Воспитанные в патриотическом духе, эти люди, с одной стороны, чувствовали себя частью гражданского ополчения, а с другой, – не имея гарантированного обеспечения в виде клера, были вынуждены служить своему государству в качестве наемников. В этом сказывается обычная для Спарты двойственность и непоследовательность всей ее социальной политики. Выработав, казалось бы, удачный механизм по укреплению и восстановлению своего гражданства, спартанская община затем не дает этому механизму успешно работать.

Как правильно отметили Г. Бузольт и В. Эренберг, полные гражданские права мофаки получали лишь в редких и исключительных случаях, и ни о каком значительном преобладании их над подлинными спартиатами не может быть и речи[018_205]018_205
  Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde. Hf. II. S. 657; Ehrenberg V. Movqake". Sp. 383.


[Закрыть]. Случаи с Лисандром и Гилиппом лишь подтверждают правило. Оба принадлежали по праву рождения к спартанской аристократии, но бедность одного и наследственная атимия другого сделали их мофаками. На чей счет они воспитывались и кто наделил их клерами, мы не знаем, но знатное происхождение могло обеспечить им помощь всего аристократического клана, к которому они принадлежали по праву рождения.

К мофакам, имеющим реальный шанс стать полноправными гражданами, принадлежали также novqoi. Реализоваться эта возможность могла только в тех случаях, если бастарды с помощью процедуры усыновления узаконивались собственными отцами и получали от них клеры. Надзор за этой процедурой находился в компетенции государства. Усыновление осуществлялось гласно в присутствии царей, которые должны были следить за законностью этого юридического акта (Her. VI, 57, 5). По мнению В. Эренберга, число "узаконенных" мофаков могло несколько увеличиться после принятия в начале IV в. закона Эпитадея, de facto разрешившего куплю-продажу клеров[018_206]018_206
  Ehrenberg V. Movqake". Sp. 382 f.


[Закрыть]. Видимо, часть военной элиты, обогатившейся во время Пелопоннесской войны, могла взять на себя заботу и расходы по воспитанию сыновей своих менее удачливых сограждан. Не исключено, что и само государство побуждало их к этому.

Дальнейшая судьба мофаков, прошедших полный курс ajgwghv, отчасти могла зависеть от результатов, достигнутых ими в ходе самого воспитания. Судя по данным источников, поощрение личных заслуг было фундаментом спартанского воспитания (Plut. Lyc. 16, 8). Система, основанная целиком на соревновательном духе, была, по-видимому, очень удобна для выявления следующего поколения политических и военных лидеров[018_207]018_207
  Об этой особенности спартанского воспитания см., в частности: Hodkinson St. Social Order... P. 251-254.


[Закрыть]. Талантливые мофаки могли рассматриваться как один из резервов пополнения командного состава. В этом случае государство находило возможность обеспечить их клерами и, таким образом, ввести в круг гомеев. Намек на подобную возможность, опять-таки в связи с Лисандром, мы находим у Филарха. По его свидетельству, Лисандр стал гражданином благодаря доблести (Luvsandron... polivthn genovmenon diЖ ajndragaqivan – ap. Athen. VI, 271 f). В этом же ряду свидетельств стоит характеристика, которую дал Ксенофонт Кинадону, руководителю антиспартанского заговора 398 г. По его словам, «это был юноша, сильный телом и духом, но не принадлежавший к сословию гомеев» (Hell. III, 3, 5). Этим примером воспользовался и Аристотель, чтобы продемонстрировать опасность отстранения от управления государством людей мужественных и энергичных, особенно в тех полисах, где правящий класс количественно невелик. Согласно Аристотелю, Кинадон устроил вооруженный заговор против спартиатов из-за того, что, «будучи человеком мужественным (ajndrwvdh»), не занимал в государстве надлежащего положения" (Pol. V, 6, 2, 1306 b 34-36). По мнению В. Ньюмана, Аристотель, вероятно, имел в виду именно случай с Кинадоном, когда советовал аристократическим правительствам принимать в состав правящего класса представителей других сословий, называя это «врачебным средством», необходимым для политического равновесия (Pol. V, 7, 8, 1308 b)[018_208]018_208
  Newmen W. L. The Politics of Aristotle. Vol. IV. P. 368.


[Закрыть]. Как видно из источников, Спарта иногда прибегала к «врачебным средствам», о которых писал Аристотель. В пользу этого говорит судьба Лисандра, Гилиппа и Калликратида. Правда, все три фигуры выдвинулись в период Пелопоннесской войны, когда Спарта особенно сильно нуждалась в военных лидерах и не могла с прежней последовательностью проводить свою узкокастовую социальную политику. После войны, возможно, наступила реакция. Именно так стоит понимать тот факт, что Кинадон, человек неординарный и уже сумевший себя проявить на государственной службе, тем не менее оставался «второсортным» гражданином[018_209]018_209
  По-видимому, будучи в детстве мофаком, Кинадон во взрослом возрасте принадлежал к сословию гипомейонов.


[Закрыть].

Подводя итоги, хочется вкратце суммировать наши взгляды на мофаков. Как это было показано выше, все наши источники, без исключения, относят мофаков к мальчикам, а не взрослым людям. Они воспитывались вместе с сыновьями граждан, с детства воспринимая корпоративный дух спартиатов и их элитарную исключительность. Мофаки были выходцами из разных социальных групп спартанского населения, причем, по крайней мере для IV в., вовсе не обязательно думать о преобладающем количестве среди них детей илотов.

Хотя мофаки и получали спартанское воспитание, безусловно необходимое для гражданского статуса (Plut. Apopth. Laс. 54; Inst. Lac. 21), но eo ipso спартанскими гражданами они не становились. Большинство из них, став взрослыми, оказывались среди гипомейонов и лишь малая их часть могла попасть в общину "равных". Нужно думать, что среди последних были в основном побочные сыновья знатных отцов.

Воспитанники спартанских агел, как дети граждан, так и мофаки, став взрослыми, сохраняли между собой отношения, характерные для патронов и клиентов. Во всяком случае, наличие в государстве разных социальных групп, скрепленных, однако, общностью воспитания и сознанием своего корпоративного единства, способствовало формированию патронатных отношений.

С помощью института мофаков Спарта достигла двух целей: во-первых, хоть в малой степени, но подпитывала свое убывающее гражданство, а во-вторых, поместив между собой и остальной народной массой своеобразное "среднее" сословие, она тем самым усложнила внутриполисные связи и укрепила спартанскую государственность, не меняя при этом имманентную сущность своего общества.

Глава VI
Державное перерождение спартанского полиса(рубеж V-IV вв.)

1. ИНСТИТУТ НАВАРХИИ

Политическая структура Спарты до Пелопоннесской войны оставалась достаточно стабильной. На протяжении веков Спарта управлялась одними и теми же традиционными политическими институтами, не подвергавшимися, насколько нам известно, никаким ни внешним, ни внутренним коллизиям. Это состояние полного покоя, неизменности, окостенелости политического устройства спартанского полиса вполне отражает консервативность всей общественной жизни Спарты. Однако Пелопоннесская война породила целый ряд новых факторов, которые вынудили Спарту пойти на известное расширение своего военно-административного аппарата. В частности, логика военных событий, заставившая Спарту перенести основные стратегические операции на море, привела к возникновению самостоятельной должности флотоводца, или наварха. С появлением навархии, которая уже в начале Пелопоннесской войны приобрела вполне регулярный характер, старая традиционная система управления была дополнена новым конституционным элементом. Это была первая значительная магистратура, которая, по сути дела, уже не принадлежала собственно традиционным институтам общинно-полисного типа.

Навархия (nauarciva) – слово широкого диапазона. Само по себе оно не является техническим термином. В Греции навархом могли назвать любого командира, который по ходу дела принимал участие в морских операциях. Но кроме этого расхожего употребления слово "наварх" имеет и узкоспециальное значение. Оно является термином для обозначения официальной должности главнокомандующего морскими силами, т. е. адмирала. Подобное смысловое раздвоение несет в себе определенные трудности при изучении навархии как института, тем более, что о спартанской навархии мы узнаем главным образом из афинских источников, от которых нельзя ожидать особой терминологической точности.

Используя слово "наварх" в своем первоначальном широком значении, античные авторы нередко называли так афинских стратегов, руководящих морскими операциями (Xen. Hell. V, 1, 5; Diod. XV, 36, 5; XVIII, 15, 9; XIX, 68, 3; Plut. Them. 18), или адмиралов иностранный государств, не зная или не считая нужным сообщать их действительный титул. Даже в таких государствах, как Спарта, где навархия была официальной магистратурой[019_1]019_1
  Кроме спартанской навархии эта магистратура надежно засвидетельствована лишь в Сиракузах при Дионисии Старшем. Здесь она возникла, возможно, в подражание спартанской навархии (Kiessling E. Nauarchos und Nauarchie // RE. Bd. XVI. Hbbd. 32. 1935. Sp. 1890).


[Закрыть], засвидетельствовано много случаев обыденного употребления этого слова: так, навархами сплошь и рядом называли или командиров отдельных эскадр (Xen. Hell. V, 1, 13; Diod. XIV, 63, 4; Plut. Lys. 18), или гармостов, или даже капитанов отдельных кораблей (Polyb. I, 21, 4).

Хотя навархия как государственно-правовая магистратура надежно зафиксирована лишь для периода Пелопоннесской войны, однако относительно времени ее возникновения в науке существует несколько мнений. Ю. Белох, посвятивший теме спартанской навархии специальную статью[019_2]019_2
  Beloch K. J. Die Nauarchie in Sparta // RhM. Bd. 34. 1879. S. 117-130. Основные положения этой статьи К. Ю. Белох отразил в своей «Греческой истории».


[Закрыть], выражает господствующую в его время точку зрения на навархию как магистратуру, появившуюся еще в период Греко-персидских войн. Свой список навархов он начинает с Еврибиада, командующего эллинским флотом при Артемисии и Саламине[019_3]019_3
  Beloch K. J. GG. 2. Aufl. Bd. II. Abt. 2. Strassburg, 1916. S. 288 f. К. Ю. Белох дает лучший список навархов.


[Закрыть]. Впрочем, более аргументированным нам представляется мнение Г. Бузольта и Э. Кислинга, которые считают, что в Спарте до Пелопоннесской войны навархии как ежегодно сменяемой выборной должности еще не существовало[019_4]019_4
  Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde. 3. Aufl. Hf. 2. Munchen, 1926. S. 715; Kiessling E. Nauarchos und Nauarchie. Sp. 1890 f.


[Закрыть].

Из четырех известных нам спартанских адмиралов, командующих союзным флотом в промежуток между 480 и 477 г., т. е. в период Греко-персидских войн, один был царем (Леотихид в 479 г.) (Her. VIII, 131), другой – близким родственником царя (Павсаний в 478 г.) (Thuc. I, 94; Diod. XI, 44) и двое являлись рядовыми спартиатами, не принадлежавшими к царской фамилии, – Еврибиад в 480 г. (Her. VIII, 2, 42; Diod. XI, 4, 2; Plut. Them. 11) и Доркид в 477 г. (Thuc. I, 95, 6). Вместе с тем только двое последних могли бы быть навархами (в специальном значении этого слова)[019_5]019_5
  Хотя ни цари, ни военачальники типа Павсания не могли быть собственно навархами, однако в чрезвычайных случаях в их лице могло совмещаться командование как армией, так и флотом. У. Карштедт полагает, что только специальное постановление народного собрания давало царю право командовать флотом и назначать по своему усмотрению наварха (Kahrstedt U. Griechisches Staatsrecht. Bd. I. Sparta und seine Symmachie. Gottingen, 1922. S. 147 f.; 171 f.). Цари, не будучи навархами в правовом значении этого слова, не были, следовательно, и ограничены сроком, полагающимся для этой должности, оставаясь во главе флота до тех пор, пока он находился в море. Так, Ксенофонт сообщает, что в 395 г. царь Агесилай, вставший во главе флота, назначил навархом своего родственника Писандра (Hell. III, 4, 27-29). Правда, К. Ю. Белох указывает на то, что, по всей видимости, Писандр не был собственно навархом, а лишь заместителем царя с компетенциями наварха (Beloch K. J. GG². Bd. II, 2. S. 278).


[Закрыть]. Наши источники, говоря о спартанских флотоводцах времени Греко-персидских войн, называют их promiscue то навархами, то стратегами, явно употребляя слово «наварх» так же, как и «стратег», в самом широком обыденном смысле. Это ясно показывает, что навархия находилась еще на первой стадии своего развития и не приобрела форму самостоятельной регулярной магистратуры. С другой стороны, как верно замечает Р. Сили в своей статье, посвященной спартанской навархии, полномочия этих четырех адмиралов, из которых двое принадлежали к царской фамилии, существенно не отличались друг от друга[019_6]019_6
  Sealey R. Die Spartanische Nauarchie // Klio. Bd. 58. 1976. Hf. 2. S. 340. Статья Р. Сили после исследований К. Ю. Белоха – самая важная и наиболее полная из всех имеющихся в нашем распоряжении обзоров по теме спартанской навархии.


[Закрыть]. Это может служить дополнительным аргументом в пользу того, что полномочия командующих флотом примерно были такими же, как полномочия царей, стоявших во главе спартанской армии.

После Греко-персидских войн в период т. н. Пятидесятилетия мы ничего не слышим ни о спартанском флоте, ни о спартанской навархии. Лишь в начале Пелопоннесской войны снова появляются навархи. Первым открывает список Кнемон, который в 430 г. командовал флотом у Закинфа (Thuc. II, 66, 2). Лишь начиная с Кнемона можно с уверенностью говорить о появлении в Спарте новой должности наварха, который ежегодно[019_7]019_7
  Доказательства того, что навархия была годичной должностью, см. у К. Ю. Белоха (Beloch K. J. GG². Bd. II, 2. S. 269 ff.). Р. Сили, как нам кажется, без должного основания считает, что навархия стала годичной магистратурой лишь с 409 г., а до того навархи назначались на срок кампании без точной фиксации времени их службы (Sealey R. Die Spartanische Nauarchie. S. 348 f.).


[Закрыть] избирался[019_8]019_8
  О выборах навархов см.: Kahrstedt U. Griechisches Staatsrecht. Bd. I. S. 147, Anm. 1.


[Закрыть]. За то, что навархи, подобно эфорам, избирались спартанской апеллой, говорит прежде всего исключительная значимость самой этой должности, избрание на которую вряд ли могло быть передоверено какому-либо другому органу власти. Но кроме соображений, продиктованных здравым смыслом, можно указать и на косвенные данные, которые мы находим у Ксенофонта. В одном месте Ксенофонт указывает, что навархи посылались полисом (hJ povli" – I, 6, 5), т. е. всем гражданством, выражавшим свою волю через народное собрании.

Выборы наварха, по-видимому, проходили в начале спартанского нового года, т. е. осенью[019_9]019_9
  Относительно времени вступления навархов в свою должность см.: Beloch K. J. GG². Bd. II, 2. S. 270 ff.; 281 ff.; Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde. 3 Aufl. Hf. 2. S. 715; Sealey R. Die Spartanische Nauarchie. S. 340. Аргументация Р. Сили, отрицающего гипотезу К. Ю. Белоха о времени вступления навархов в свою должность, кажется нам не совсем основательной. Так, Р. Сили полагает, что поскольку навархия была обязана своим происхождением исключительно царской власти и не имела ничего общего с должностью эфоров, то нет никакой причины считать, будто срок службы наварха был связан с гражданским годом, определяемым вступлением в должность эфоров.


[Закрыть]. Таким образом, служебный год навархов, как и эфоров, начинался в начале сентября. Гипотеза о годичном сроке службы наварха, начало которой совпадало с началом спартанского гражданского года, была выдвинута и доказана К. Ю. Белохом[019_10]019_10
  Beloch K. J. GG². Bd. II, 2. S. 269-289.


[Закрыть]. На основании указания Ксенофонта о конце служебного года известных навархов К. Ю. Белох делает вывод, что эта должность была строго ограничена как по своим полномочиям, так и по сроку службы. Эта теза К. Ю. Белоха полностью вытеснила распространенное до того мнение о расплывчатости и неопределенности срока службы наварха, устанавливавшегося, по мнению Э. Курциуса, только исходя из порученного ему дела[019_11]019_11
  Curtius E. Griechische Geschichte. 3. Aufl. Bd. II. Berlin, 1869. S. 759.


[Закрыть]. В работе Г. Бузольта выводы Ю. Белоха были вкратце изложены и полностью приняты[019_12]019_12
  Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde³. Hf. 2. S. 714 ff.


[Закрыть]. Эта гипотеза применяется также для датировки начала деятельности отдельных навархов[019_13]019_13
  Gomme A. W. A Historical Commentary on Thucydides. Vol. II. Oxford, 1956. P. 199.


[Закрыть].

Однако реальная передача командования, как правило, не совпадала с юридической сменой навархов. Обычной практикой являлось отплытие вновь избранного наварха к театру военных действий лишь весной следующего года. Там на месте и происходила передача командования от старого к новому наварху. Таким образом, смотря по обстоятельствам, срок службы отдельных навархов колебался от полугода до полутора лет[019_14]019_14
  Перечень всех случаев фактического сокращения или увеличения срока службы отдельных навархов см. у Г. Бузольта (Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde³. Hf. 2. S. 716, Anm. 1).


[Закрыть]. Так, например, Лисандр командовал флотом de facto полтора года. Лишь весной 406 г. его сменил Калликратид, избранный навархом осенью 407 г. (Xen. Hell. I, 6, 1). Подобный разрыв между юридическим и фактическим вступлением в должность явился действенным рычагом как для государства, желающего сократить или увеличить срок полномочий того или иного наварха, так и для самого наварха, получившего возможность продлить свою власть, по крайней мере, на полгода.

Навархи, как и все без исключения спартанские магистраты, подчинялись эфорам, которые осуществляли постоянный контроль за их деятельностью. При отплытии навархи получали от эфоров определенные инструкции и по возвращении обязаны были представить им полный отчет (Xen. Hell. III, 2, 12; V, 1, 1; VI, 2, 4). В некоторых случаях к навархам посылались чрезвычайные комиссии для контроля их деятельности на местах. Посылка таких авторитетных коллегий была, по-видимому, обычной конституционной мерой, применявшейся в экстренных случаях по отношению к царям (Thuc. V, 63, 4), навархам (Thuc. II, 85, 1; ср.: III, 69, 1) или гармостам (Xen. Hell. III, 2, 6), т. е. всем тем, кто возглавлял спартанскую армию и флот за границей. Как правило, это случалось тогда, когда полководец или терпел целую серию поражений, или далеко отступал от полученных им инструкций, соблюдая не столько интересы государства, сколько свои собственные.

Нам известен целый ряд подобных случаев, касающихся навархов и имевших место во время Пелопоннесской войны. Так, в 430/429 г. спартанское правительство, раздраженное неудачами своего флота под началом наварха Кнемона, послало к нему трех советников, среди них и Брасида, для осуществления коллегиального руководства флотов (Thuc. II, 85, 1). В 427 г. в помощь наварху Алкиду был снова послан в качестве советника Брасид, который вместе с Алкидом руководил операцией против Керкиры (Thuc. III, 69, 1)[019_15]019_15
  А. Гомм, комментируя отправку Брасида к наварху Алкиду в качестве «советника», замечает, что «почти не случалось, чтобы спартанцы отзывали какого-либо некомпетентного или неудачливого главнокомандующего». А. Гомм объясняет это нежеланием Спарты «выносить сор из избы» (Gomme A. W. A Historical Commentary on Thucydides. Vol. II. P. 358). Очевидно, спартанцы, назначенные хотя бы однажды на высшие военные должности, в независимости от своих реальных успехов попадали в «номенклатурный список» руководящего резерва. Так, например, наварх Алкид, хотя его слабые военные способности, конечно же, не остались тайной для спартанского руководства, уже на следующий год после своей неудачной навархии был выбран одним из основателей колонии в Гераклее Трахинской (Thuc. III, 92, 5).


[Закрыть]. Очевидно, Брасид, уже известный своими исключительными способностями (Thuc. II, 25, 2), был направлен к Алкиду в качестве военного советника. Однако принятие окончательных решений оставалось безусловным правом Алкида, и посылка Брасида отнюдь не означала принципиального умаления власти наварха. Фукидид, рассказывая о керкирской кампании, замечает, что Алкид отверг разумный совет Брасида начать немедленный штурм Керкиры на том основании, что последний не имел с ним равного голоса (III, 79, 2)[019_16]019_16
  О навархе Алкиде и его взаимоотношениях с Брасидом подробнее см.: Hodkinson S. Social Order and the Conflict of Values in Classical Sparta // Chiron. Bd. 13. 1983. P. 260 f.; 265.


[Закрыть].

По-видимому, посылку эмиссаров для наблюдения за деятельностью того или иного наварха можно рассматривать как своеобразную попытку спартанского правительства осуществить такой же контроль над навархами, какой издавна был установлен за царями (последних в походе, как правило, сопровождали эфоры). В ходе Пелопоннесской войны подобная мера приобрела достаточно регулярный характер. К ней прибегали всякий раз, когда в армии[019_17]019_17
  В 418 г. к царю Агису, руководящему операцией против Аргоса, была послана комиссия из 10 человек. Агиса обвиняли по меньшей мере в преступной халатности, а то и в измене. Хотя Агис и не был отстранен от командования (по всей видимости, во избежание скандала), но в дальнейшем он мог принимать только такие решения, которые были предварительно санкционированы чрезвычайной коллегией (Thuc. V, 63, 4). Фукидид в связи с этими событиями упоминает о введении спартанским правительством, недовольным действиями царя Агиса за границей, нового закона, поставившего военачальника под непосредственный контроль общины (V, 63, 4). Правда, Г. Бузольт полагает, что это постановление относилось только к Агису. Назначение советников к другим царям, по его мнению, имело несколько иной характр (Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde³. Hf. 2. S. 676).


[Закрыть] или на флоте складывалась сложная ситуация, требовавшая немедленного вмешательства центральной власти.

Самый интересный пример такого рода – отправка коллегии Одиннадцати к наварху 412/411 г. Астиоху. Посылка такой представительной комиссии объясняется, вероятно, исключительно сложной ситуацией, которая сложилась в то время у побережья Малой Азии. Огромный союзный флот, посланный туда в 413 г., по существу полностью бездействовал. Ни Феримен, временно заменивший наварха, ни сам Астиох не решались дать генеральное сражение (Thuc. VIII, 38, 5). Такое странное поведение спартанских адмиралов не могло не вызвать обычных подозрений в подкупе. Их обвиняли в том, что они получили изрядную сумму денег от сатрапа персидского царя Тиссаферна, который в тот момент поддерживал Афины (Thuc. VIII, 29, 2; 45, 3). Фукидид, излагая сначала внешнюю канву событий, ничего не говорит о том, что высшее офицерство спартанского флота было подкуплено. Но, касаясь интриг, которые плелись вокруг Тиссаферна и Алкивиада, он снова возвращается к этим событиям и упоминает факт подкупа (VIII, 45, 3). По-видимому, слухи о подкупе, а также доносы офицеров Астиоха в Спарту, обвиняющие наварха в полной бездеятельности (Thuc. VIII, 33, 3), вызвали тревогу в правящих кругах Спарты и заставили спартанское правительство предпринять экстренные меры: в Милет из Спарты была послана комиссия Одиннадцати (Thuc. VIII, 39, 2 – e{ndeka a[ndra" Spartiatw'n xumbouvlou"), наделенная самыми широкими полномочиями вплоть до смещения Астиоха с должности наварха (VIII, 39, 2). Эта авторитетная комиссия призвана была поставить наварха под более жесткий контроль общины. Как и в случае с царем Агисом (Thuc. V, 63, 4), наварх после прибытия этой комиссии, очевидно, уже не мог принимать самостоятельных решений, и руководство осуществлялось коллегиально.

Как мы уже показали выше, навархи непосредственно подчинялись эфорам, а не царям. Между навархией и царской властью, по всей видимости, вообще не существовало какой-либо принципиальной соподчиненности. Полномочия навархов на флоте были примерно такими же, как полномочия царей в армии. В известной мере навархи пользовались даже большей свободой, чем цари, чья деятельность находилась под постоянной опекой общества в лице эфоров. Таким образом, навархия была совершенно независимой от царской власти магистратурой (ср.: Arist. Pol. II, 6, 22, 1271 a). Исключение составляют лишь те случаи, когда наварха по решению народа назначал сам царь. Так, в 395 г. царю Агесилаю в интересах координации действий армии и флота была передана вся полнота власти с правом по собственному усмотрению назначать наварха (Xen. Hell. III, 4, 27-29; Hell. Oxyrh. 17, 4)[019_18]019_18
  О самостоятельном значении навархии и отношении ее к царской власти см.: Kahrstedt U. Griechisches Staatsrecht. Bd I. S. 171, 229; Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde³. Hf. 2. S. 715; Kiessling E. Nauarchos und Nauarchie. Sp. 1891.


[Закрыть].

Навархия заключала в себе руководство не только спартанским, но и союзным флотом[019_19]019_19
  Спарта как глава Пелопоннесского союза взяла на себя обязанность комплектовать союзный флот. По требованию Спарты каждый член союза должен был поставлять в союзный флот или определенное количество кораблей, или деньги на их строительство. Самый полный перечень союзного флота дают Фукидид (VIII, 3) и Ксенофонт (Hell. VI, 2, 3). В период Пелопоннесской войны Спарта не раз пополняла союзный флот контингентами из Сицилии и Италии (Thuc. II, 7, 2; Diod. XIII, 34), а во время Ионийской войны костяк союзного флота составляли корабли малоазийских и островных союзников Спарты, главным образом Хиоса и Родоса (Xen. Hell. I, 5, 1; 6, 3). По всей видимости, решение о строительстве союзного флота и количестве кораблей, которое должна была поставлять каждая община, выносила спартанская апелла, точно так же, как она выбирала наварха, являвшегося, в сущности, командующим союзным флотом. Такая система, конечно, свидетельствует об известной примитивности Пелопоннесского союза, который, по сути дела, не обладал федеральными органами управления.


[Закрыть]. Уже это одно давало возможность Спарте представлять любое морское предприятие как спартанское, хотя доля спартанских кораблей в союзном флоте всегда была ничтожной[019_20]019_20
  О спартанском флоте см.: Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde³. Hf. 2. S. 714.


[Закрыть]. Даже в момент наибольшего своего могущества количество собственно спартанских кораблей в общесоюзном флоте никогда не превышала двух-трех десятков (Thuc. VIII, 3, 2)[019_21]019_21
  Так, среди 120 триер, сражавшихся при Аргинусах, было не более десяти спартанских кораблей, причем девять из них погибло (Xen. Hell. I, 6, 34). В дальнейшем, когда спартанцам приходилось опираться только на помощь своих пелопоннесских союзников, их общий флот не превышал 60-65 триер, а количество спартанских кораблей в нем составляло не более десятка (Xen. Hell. V, 4, 65; Diod. XV, 34, 5; 47).


[Закрыть]. Той же причиной – ничтожностью собственного флота – можно объяснить сравнительно редкое упоминание спартанских навархов в наших источниках. Они, как правило, упоминаются лишь в связи с деятельностью союзного флота[019_22]019_22
  См.: Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde³. Hf. 2. S. 715. Очевидно, резкое уменьшение случаев упоминания навархов связано с поражением союзного флота при Книде и Наксосе. Последний спартанский наварх действовал в 373/372 г. (Beloch K. J. GG². Bd. II, 2. S. 289).


[Закрыть].

2. ПЕРВАЯ НАВАРХИЯ ЛИСАНДРА

Конкретным выражением возросшей значимости наварха является то, что его назначение перестало быть в какой-то мере делом случая. Спартанская община вынуждена была признать ценность данного института и более дифференцированно относиться к выбору кандидатов на эту должность. Более того, в 405 г., желая вторично сделать Лисандра навархом, спартанское правительство пошло на прямое нарушение конституционных норм, отменив, по существу, свой собственный закон, запрещающий одному и тому же человеку дважды занимать этот пост (Xen. Hell. II, 1, 7; Diod. XIII, 100; Plut. Lys. 7). Мы здесь имеем дело с чрезвычайной акцией – вторичным назначением человека на подобную важную должность. К чему привели подобные акции, хорошо видно на примере Лисандра, который фактически в течение нескольких лет единолично осуществлял руководство обширной державой, создавая совершенно новые принципы и методы управления союзниками, а вместе с тем и новый военно-бюрократический аппарат, всецело ему преданный. Крушение державы Лисандра было не только личной трагедией самого Лисандра, но также и трагедией Спартанского государства, чья примитивная полисная структура вовсе не соответствовала тем задачам, которые встали перед Спартой как перед сверхдержавой греческого мира[020_23]020_23
  Фролов Э. Д. Рецензия на книгу: Lotze D. Lysander und Peloponnesische Krieg // ВДИ. 1964. № 4. С. 156.


[Закрыть].

Политическая карьера Лисандра началась с назначением его навархом. Первая навархия Лисандра явилась своеобразной прелюдией к его дальнейшей политической деятельности. Здесь истоки не только его личной головокружительной карьеры, но и первые ростки новой, вовне направленной военной организации Спарты, которая подготавливает нас к восприятию той большой роли, которую стали играть спартанские наемные отряды и спартанские военачальники – командиры этих отрядов – в IV в.

Лисандр впервые появляется на политической арене в 407 г. Его предшествующая жизнь нам абсолютно неизвестна[020_24]020_24
  Единственным источником, сообщающим некоторые сведения о юности Лисандра, является Плутарх, у которого сохранились остатки очень ценной античной традиции (Lys. 2). Жаль, что эти остатки не организуются в целостную картину.


[Закрыть]. Мы знаем только, что он был сыном Аристокрита[020_25]020_25
  Об отце Лисандра см.: Meyer Ed. GdA. Bd. IV. Stuttgart; Berlin, 1901. S. 631; Lotze D. Lysander und Peloponnesische Krieg. Berlin, 1964. S. 11, Anm. 5.


[Закрыть] и по отцу принадлежал к Гераклидам (Plut. Lys. 2, 1; 24, 3). Согласно традиции, Лисандр точно так же, как Гилипп и Брасид, был мофаком (Phylarch. ap. Athen. 271 e-f; Aelian. V. h. XII, 43), хотя в случае с Лисандром ситуация не столь очевидна (Филарх, по-видимому, не был уверен в своей информации: недаром он употребляет глагол fasiv, говоря о происхождении Лисандра). Однако, с другой стороны, указание Плутарха на бедность отца Лисандра (Lys. 2, 2) может служить сильным аргументом в пользу того, что Аристокрит был гипомейоном и не смог обеспечить своему сыну необходимых условий для карьерного роста. Поэтому, несмотря на знатность своего рода, Лисандр сумел добиться высокого положения в обществе в далеко не юном возрасте, как, например, его преемник Калликратид. В 407 г. ему, по-видимому, было около 45 лет, а может быть, и больше[020_26]020_26
  Возраст Лисандра путем сравнения с возрастом Агесилая пытаются вычислить Д. Лотце (Lotze D. Lysander und Peloponnesische Krieg. S. 12) и Ст. Ходкинсон (Hodkinson S. Social Order... P. 251).


[Закрыть]. Эфор и Плутарх объясняют сам факт его выдвижения исключительными способностями Лисандра как военного и дипломата (Diod. XIII, 70, 1; Plut. Lys. 3, 2).

Однако оба источника ничего не говорят о действительных заслугах Лисандра, так что может создаться впечатление, будто они спроецировали в прошлое его позднейшие успехи. Ксенофонт вообще никак не комментирует это назначение (Hell. I, 5, 1). Возможно, что молчание историка объясняется нежеланием бросить тень на прошлое Лисандра. Кроме того, сам стиль изложения Ксенофонта таков, что оценочный момент, коль скоро он присутствует, дается, как правило, в достаточно осторожной и ненавязчивой манере.

По-видимому, и Брасид, и Гилипп, и Лисандр обязаны были своим выдвижением только одному фактору – жесткой необходимости в необычных для Спарты условиях дальних походов и морских кампаний выдвинуть и нетрадиционных военачальников. Прежняя спартанская армия и ее командиры были хороши в условиях гоплитской войны. Но для авторитарного командования армией и флотом, для принятия самостоятельных решений в сложных и неординарных ситуациях, для активных действий без постоянной оглядки на "домашние" власти спартанские командующие обычного типа не годились. Как мы знаем, робость и осторожность, отсутствие независимого мышления, постоянное ожидание инструкций из дома – вот характерные черты целой галереи спартанских военачальников[020_27]020_27
  Подробнее о стиле и методах руководства спартанской армией и флотом см.: Hodkinson S. Social Order... P. 260-268.


[Закрыть]. С ними Спарта никогда бы не выиграла Пелопоннесской войны. Поэтому и пришлось в самые критические моменты обращаться к любым талантливым в военном отношении спартиатам, даже если они по своему рождению или имущественному положению и не относились к правящей корпорации. Примеры с Брасидом, Гилиппом и особенно Лисандром наглядно демонстрируют, что в опасных для государства ситуациях интересы общины in corpore иногда оказывались выше корпоративных интересов правящего сословия.

Хотя в случае с Лисандром скудость традиции делает невозможным восстановить истинную картину тех причин, которые заставили спартанское руководство остановить на нем свой выбор[020_28]020_28
  Подробный разбор всех существующих версий о причинах выбора Лисандра навархом см. у Д. Лотце (Lotze D. Lysander und Peloponnesische Krieg. S. 13 f.).


[Закрыть], но одно можно считать бесспорным – спартанцы искали и нашли нужного им человека. На этот раз ни о каком случайном выборе не может быть и речи[020_29]020_29
  Д. Лотце, однако, не исключает элемента случайности в назначении навархом именно Лисандра. Он, конечно, прав в своем утверждении, что при первоначальном ничтожном значении спартанского флота для избрания в навархи вовсе не требовалось особых способностей и высокой квалификации. Однако вряд ли из этого следует, что и назначение Лисандра также могло быть «просто делом рутины» (Lotze D. Lysander und Peloponnesische Krieg. S. 13). 408-й г. диктовал уже свои правила игры и побуждал спартанцев исключительно добросовестно отнестись к выбору наварха на новый срок.


[Закрыть]. Причем свою роль в возвышении Лисандра могла сыграть и рекомендация Агесилая, сводного брата царя Агиса, с которым у Лисандра, согласно традиции, были тесные дружеские отношения (Plut. Lys. 22, 6; Ages. 2, 1).

Так или иначе спартанцы в 408 г. должны были гораздо серьезнее отнестись к выбору наварха, чем раньше. Отправкой посольства в Персию и энергичными действиями по восстановлению флота Спарта явно демонстрировала свое намерение продолжать морскую войну в Ионии. Поэтому выбор Лисандра, конечно, соединялся с определенными надеждами, которые на него возлагались. В этой связи кажется вполне правомерной точка зрения Г. Бузольта, полагавшего, что существует несомненная связь между посылкой спартанского посольства в Персию и выдвижением Лисандра как ставленника военной партии[020_30]020_30
  Busolt G. GG. 2. Aufl. Bd. III. Tl. 2. Gotha, 1904. S. 1569 f.


[Закрыть]. Возможно, Лисандр был одним из авторов новой программы, направленной на дальнейшее усиление военно-морского потенциала Спарты. Лисандр, бесспорно, обладавший большим политическим чутьем, вполне мог быть идейным руководителем той политической группировки, которая побудила спартанское правительство установить непосредственный контакт с персидским царем через голову малоазийских сатрапов.

Хотя, вероятно, Лисандр получил титул наварха во время обычного выбора должностных лиц, т. е. в августе-сентябре 408 г., по традиции он приступил к командованию спартанским флотом, находящимся в Ионии, только весной 407 г. (Xen. Hell. I, 5, 1). Не исключено, что в промежутке между этими двумя датами он руководил постройкой кораблей в лаконской гавани Гифии (Xen. Hell. I, 4, 11). Соответствующие корабли (30 триер), по-видимому, составляли ядро той эскадры, которую он взял с собою на Восток. Пополнив их число кораблями союзников с Хиоса и Родоса (Xen. Hell. I, 5, 1; Diod. XIII, 70, 2), он уже в начале своей навархии имел 70 судов, а перед битвой при Нотии – 90 (Xen. Hell. I, 5, 1; 5, 10). Старт Лисандра, таким образом, был много лучше, чем старт его предшественников Пасиппида и Кратесиппида, которые не обладали таким количеством судов.

Первым шагом Лисандра в Ионии было перенесение штаб-квартиры спартанского флота из Милета в Эфес. Среди причин переноса ставки наварха в Эфес основным, очевидно, было желание Лисандра покинуть Милет, чтобы строить отношения с новыми союзниками без оглядки на то, что было сделано его предшественниками. Немаловажным аргументом для Лисандра была и полная лояльность эфесцев. Так, в начале войны, будучи членом афинской державы, Эфес, тем не менее, в приватном порядке оказывал материальную поддержку Спарте (IG, V, 1, 1 = Ditt. Syll.³, N 84). Прибытие в 407 г. Лисандра во главе с эскадрой вызвало в среде проспартански настроенных олигархов Эфеса неподдельный энтузиазм. По словам Плутарха, «прибыв в Эфес, Лисандр встретил там расположение к себе и полную преданность Спарте» (Lys. 3, 3).

Уже первые шаги Лисандра на посту наварха свидетельствуют о том, что в Азию прибыл не обычный военный функционер, а скорее политик и дипломат. В то время как Лисандр еще устраивался в Эфесе, к нему явились спартанские послы, возвращавшиеся из Суз. Они стали посредниками при первой встрече Лисандра и Кира (Xen. Hell. I, 5, 1).

Кир Младший, сын Дария II и возможный претендент на трон Ахеменидов, был послан в Малую Азию со специальным заданием – установить непосредственные контакты со спартанским правительством и немедленно начать переговоры со спартанской миссией в Азии, возглавляемой Лисандром. Подробности об этих переговорах известны благодаря Ксенофонту (Hell. I, 5, 2-7). На официальном приеме в обычной для персидских вельмож манере, изобилующей общими местами и преувеличениями, Кир подтвердил все обещания своего отца, однако решительно отказался увеличить плату корабельным экипажам, ссылаясь на директивы Дария и на ограниченность собственных средств[020_31]020_31
  О финансировании спартанского флота Персией см.: Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde³. Hf. 2. S. 721; Lotze D. Lysander und Peloponnesische Krieg. S. 10 f. Кир привез с собой 500 талантов из государственной казны Персии, которые предназначались на содержание спартанского флота (Xen. Hell. I, 5, 3-4). Сумма в 500 талантов была достаточной для содержания в течение года флота в 80-90 кораблей при средней команде корабля в 200 человек и обычной поденной плате матросам по 3 обола каждому. Если прав Д. Лотце, который датирует спартанское посольство в Сузы 408 г. (Ibid. S. 10), то это может означать, что Спарта еще до назначения Лисандра навархом планировала резкое увеличение своего флота.


[Закрыть]. Только в более непринужденной обстановке на пиру, устроенном в честь гостей, Лисандру удалось добиться уступки от Кира. Тот обещал, во-первых, увеличить плату экипажам с 3 до 4 оболов в день, во-вторых, заплатить задолженность за прежнее время и выдать плату за месяц вперед. Таким образом, Лисандру удалось намного лучше, чем всем его предшественникам, решить столь важную тогда для Спарты финансовую проблему. И Ксенофонт и Плутарх этот успех Лисандра во многом объясняют установлением неформальных контактов между ним и Киром, т. е. тем, казалось бы, невесомым фактором личных симпатий и антипатий, который так часто в истории ложится на чашу весов большой политики. По словам Плутарха, «Кира расположили к Лисандру и это обвинение (против Тиссаферна), и вообще его манера обращения; своим угодливым тоном Лисандр окончательно пленил юношу и возбудил его к войне» (Lys. 4).

Сразу же после переговоров в Сардах Кир продемонстрировал свое намерение оказывать последовательную помощь Спарте. Несмотря на влиятельное посредничество, он отказался принять афинское посольство и отклонил план Тиссаферна, убеждавшего его по-прежнему не оказывать решительной поддержки ни одному из греческих государств (Xen. Hell. I, 5, 8-9). Такое поведение юного принца во многом было обусловлено влиянием Лисандра.

Вторым крупным политическим актом Лисандра, прямо не связанным с его военной миссией, был созыв в Эфесе представителей местных олигархов. Съезд в Эфесе, очевидно, имел место сразу же по возвращении Лисандра из Сард (Diod. XIII, 70, 4)[020_32]020_32
  Об этой стороне деятельности Лисандра подробнее см. в следующем разделе настоящей главы.


[Закрыть].

Эти две акции – союз с Киром и объединение олигархического движения в Ионии – можно считать главными политическими достижениями Лисандра в его первую навархию. Обе инициативы, особенно "партийное" строительство в Ионии, не были напрямую связаны с должностными обязанностями Лисандра как наварха.