Текст книги "Операция «Химера» (СИ)"
Автор книги: Лан Дремич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Подождал, пока Ерик окончательно примет более–менее привычный незаинтересованному взгляду облик, с сожалением задернул занавески, приготовил стул… Затем передумал, и вместо стула приспособил кресло.
– Да не тяни уже, – сочувственно передал Ерик. – Давай, как пилюлю – оп, и готово.
– Ничего себе – «оп», – пожаловался Рой. – Этот твой «оп» может на час растянуться, особенно если у шефа утро, и он не в духе.
– Кстати, кресло я бы не советовал, – заметил Ерик. – Стул как–то более по–рабочему выглядит.
Действительно. Предстать перед самолично посланным шефом, развалившись в кресле – это, наверное, даже хуже, чем сразу начать с того, что они с напарником вчера накушались и снова использовали магию. Причем, неконтролируемо и совершенно без повода.
Заменив обратно кресло на стул, исчерпав, наконец, все предлоги для оттягивания головомойки, Рой решил, что может и постоять, в конце концов. И вообще – победителей не судят… Обычно, в смысле. Да и терять ему, если подумать, все равно нечего – дальше местной глухомани все равно не сошлют.
ГЛАВА 21. Когда начальство темнит
– Включаю, – окончательно измаявшись, предупредил Ерик, явно не в состоянии больше прислушиваться к царящему в голове напарника сумбуру.
– Подо… Здравия желаю, – само собой вылетело в засветившийся телевизор.
По якобы цветному экрану бежали подергивающиеся зеленоватые полоски, отчего казалось, что Хеечка, вместе со всей приемной, переехала в гости к какому–нибудь местному водному владыке.
Мелькнула мысль, что слишком много воды для одного дела на периферии средневосточной местности. Мелькнула – и ушла, смытая откровенно укоризненным взглядом секретарши.
– Совсем себя не бережете, – больше жалостливо, чем строго, сообщила Хеечка, сдвинув бровки и поджав губки.
– Кого? – удивленно выдохнул Рой, меньше всего ожидающий сочувствия от представителя штаба. – Себя? – переспросил он.
Временные потоки курируемого хронопласта и Небесной канцелярии не пересекались никак, поэтому Рой мог бы оттягивать неприятную беседу сколь угодно долго – хоть год, хоть неделю. Включив телевизор, он в любом случае попал бы на период времени, выбранный шефом. Другое дело, что в рапорте потом все равно пришлось бы указывать сроки выполнения задания. И уж тогда без объяснений обойтись бы никак не удалось.
– И шефа тоже, конечно, – Хеечка покачала головой. – Очень вы его порадовали, а потом расстроили, даже не знаю уж, чем.
На лице девушки отразилось не слишком хорошо замаскированное любопытство.
– Я тоже не знаю, чем расстроил – аккуратно сообщил Рой, тщательно дозируя требующееся по негласному протоколу сожаление.
Плавали, знаем: расстраивать начальство – дело неблагодарное и очень даже способное аукнуться когда–нибудь потом.
– А порадовали, значит, скорым и успешным завершением дела? – просияла Хеечка. Срочно переключать на шефа она почему–то совсем не торопилась. – Значит, скоро обратно будете?
Ерик не выдержал и отвесил все больше ошалевающему Рою ментального пинка.
– Очень постараюсь как можно скорее, – галантно улыбнулся Рой, правильно расценив намек напарника. – Переключаемся? – заговорщицки подмигнул он.
Очень хотелось надеяться, что в ту сторону связь такая же плохая, как и в эту. Тогда подмигивание, в случае чего, прекрасно списывалось на помехи.
За плечом у Хеечки, со стороны двери, ведущей в кабинет шефа, глухо рявкнуло.
– Ой, – кокетливо протянула та, не особо стараясь сделать вид, что испугалась начальственного гнева.
Улыбнулась напоследок и провела по одному из своих магических шаров ладошкой.
Со стороны Роя выглядело так, словно тонкие пальчики, унизанные кольцами, разом собрали все бегущие по экрану зеленоватые полосы и стащили вниз. Видимость тут же наладилась, хотя Рою до этого больше нравилось – по крайней мере, при плохой связи шефу точно сложно было бы разглядеть на физиономии подчиненного предполагаемые следы вчерашней веселой пирушки.
К сожалению, изображение получилось абсолютно детальным, даже чересчур, только часто и странно мерцающее. До Роя не сразу дошло, что это сполохи постоянно бьющих молний озаряют неподвижную фигуру. Да уж, попал, что называется.
Ну, сам хорош, что тут сделаешь.
– Здравия желаю, – снова высказался Рой, прямо глядя в глаза очень мрачному шефу.
– И тебе поздорову, – сурово ответил тот.
Восседать начальство изволило все за тем же столом, все в том же мощном деревянно–резном кресле. Интересно, он вообще встает оттуда хоть когда–нибудь? Такие как он, в сне и отдыхе фактически не нуждаются, так что предположение вполне могло оказаться резонным.
– Разрешите доложить? – приступил Рой к делу, решив не тратить больше время на сомнения, терзания и экивоки.
– Да уж будь так добр, – шеф все–таки пошевелился – видимо, даже контрабандный шелк от Норн не давал старикану полного комфорта. – Очень мне интересно, с чего бы вдруг мой сотрудник в грубой форме отказался выйти на связь.
Показалось, или сполохи стали чуть реже?
– Не могу знать, – по форме отрапортовал Рой, несколько обнадеженный прорезавшейся словоохотливостью шефа. Было гораздо хуже, когда тот сидел неподвижно и изъяснялся непривычно рубленными фразами. – Для выполнения задания вынужден был принять местного алкоголя, – бодро пояснил он, – в связи с чем плохо различал видения и реальность.
– Вообще–то неплохо бы и в видениях субординацию соблюдать, – сварливо указал шеф. И резко сменил гнев на милость: – Самогон пили? – доверительно ухмыльнувшись в растительность на лице, поинтересовался он.
– Самогон, – подтвердил Рой с якобы невзначай вырвавшимся вздохом.
– Поня–а–тно, – шеф покивал и снова ухмыльнулся: – Ну и как тебе самогончик–то наш?
– Очень помог в выполнении задания, – не решаясь полностью отключить солдафона, осторожно поделился Рой.
Судя по совсем уж поредевшим отсветам, вредничать шеф, вроде бы, не собирался. Даже, кажется, немного сочувствовал. Ну а что – специфика работы на земле и не такое предполагать может. Наверное.
– То есть, фактически собираешься назад вертаться, – подытожил шеф. – Силен, добрый молодец! Это сколько же тебе на очистку участка понадобилось?
Изображение полностью прояснилось – ни сполохов, ни мерцания, ни каких–либо еще незапланированных спецэффектов.
– Двое суток, включая грядущие день и ночь, – на дурачка, как здесь говорится, сыграл Рой.
Даже за спину покосился, где стул стоял – мол, вот такие мы простецкие, когда служба позволяет.
– Какие еще день и ночь? – недовольно удивился шеф. – Ежели дело сделано, так и не надо тебе там задерживаться, без тебя дальше обойдутся. А ежели нет, ты так и скажи, не справился, мол, еще время требуется. Я ж пойму, даже баллов много не скину.
Ага, вот и шантаж по поводу аттестации в ход пошел. В принципе, Рой чего–то такого и ожидал. Уж больно торопило его начальство с возвращением, не сказать даже, чтобы в ущерб заданию поторапливало.
– Носители выявлены и нейтрализованы, но для окончательного и надежного закрепления результата требуется еще одна деталь, – пояснил Рой. – Очень нужно ваше разрешение на вмешательство в архивные записи. Дадите?
По мере высказывания тирады лицо шефа менялось от поощрительного до подозрительного и обратно. Обратно полностью не вышло, так что мина застыла где–то посередине между подозрительностью и одобрением. Получилось что–то вроде глубокой задумчивости.
– Ишь ты, хитрый какой, – после тщательно выдержанной паузы выдал шеф. – Ты суть дела–то сначала изложи, а я подумаю, да покумекаю, что к чему.
Рою все больше начинало казаться, что начальник не просто что–то скрывает – свою какую–то игру ведет. И для спокойствия этого самого начальника лучше, чтобы подчиненный как можно скорее из вверенного участка вымелся.
– Суть проста, – честно глядя шефу в глаза, принялся излагать Рой. – Вверенный мне участок снабжен естественной природной защитой. Я, если позволите, подробности потом в рапорте изложу.
– Что за защита? – уточнил шеф так, что Рой отчетливо понял – знает старый хрыч все и без его доклада.
– Природная, естественная, – терпеливо пояснил он. – То есть, никакой сверхъестественной нечисти туда хода нет, только если изнутри серостью душить.
– Ах ты, голуба моя! – не дослушав, неожиданно возрадовался шеф. – Да ты у нас прямо счастливчик – такую редкость выявить. Тут уже не баллами, медалью пахнет, – посулил он. – Ну ты продолжай, продолжай, – и прямо–таки осел от счастья в своем деревянно–седалищном чудовище.
О том, что редкость им была выявлена еще до первого сеанса связи, Рой предпочел умолчать.
– Так вот, – вместо этого продолжил он мысль, – перебрав всех потенциальных носителей, я выявил сразу двоих. В ходе следственно–оперативных мероприятий, – ввернул он любимое выражение шефа, отчего тот совсем осоловел, – мне удалось замкнуть их друг на друга. Ну то есть, – все–таки сбился Рой с казенного языка, – теперь они друг другу отец и сын, и скучать – точно не заскучают. А для пущей уверенности, чтобы уж точно наверняка, и нигде ничего не вылезло ненароком, я бы подал запрос в местное архивное отделение. С вашего разрешения, разумеется. Если Норны пойдут нам с вами навстречу, то проблем на данном участке больше не останется. В выделенном хронопласте, разумеется, – добавил он.
Во время доклада шеф успел подпереть рукой щеку и теперь с умилением взирал на Роя:
– Наш человек, – благостно вздохнул он. – Богатырь! И речь–то, как приказано было, подтянул, и говор такой, что заслушаешься…
Примерно с минуту они обменивались довольными взглядами пополам с натужными улыбками.
Затем шеф еще раз вздохнул и сел ровно:
– Ну, ладно, – дал отмашку он. – День, говоришь, тебе нужен, и еще одна ночь. Но только больше не задерживайся, – добавил он отеческой строгости в улыбку.
И явно собрался прервать на этом сеанс связи.
Рой же продолжил улыбаться откровенно безмятежно:
– Разрешение, – напомнил он.
– Какое разрешение? – наморщил лоб шеф.
– На запрос разрешение, к Норнам. В местный архив.
– Ах, да, точно, – шеф побарабанил пальцами по столу. Благостности в улыбке больше не наблюдалось, да и сама улыбка тоже как–то потухла. – Черт с тобой, золотая рыбка, – неожиданно пробормотал он.
– А? – не понял Рой. Сердце глухо бухнуло – всюду вода, рыбки и снова вода, и опять рыбки.
Вот и не верь после этого всяким Фрейдам с их ассоциациями. Точно знает что–то начальство, только скрывает тщательно. Неужели мошенничает где–то старый хрен? Но ведь быть такого не может. Что можно здесь, в глухой периферии, покрывать, чтобы на этом наживаться? Это ведь не город, тут даже секту не спрячешь.
– Да это я так, поговорка у нас есть, местная, – недовольно пояснило начальство. – Ладно, разрешение на обращение в архив одобряю, выходку твою ночную прощаю, в рапорте можешь не упоминать, – широким жестом размахнулся он. Рой еле успел принять соответствующее моменту выражение лица – виновато–благодарное. – Вот только мне тут о ночи подумалось, – скаредно продолжил шеф, – день я тебе, так и быть, выделю, на путешествие в архив, а ночь уже ни к чему тогда получается. Значится, чтобы вечером уже вертался! Хватит, накуролесился.
– Виноват, – согласился Рой. – Только, если позволите, я бы еще результат по запросу в архив уточнил.
Наверное, именно с таким выражением лица картежник кидает на стол главный козырь.
В отдалении невнятно заскрежетало; шеф нахмурился:
– Ты что же это, друг ситный, до следующего полнолуния собрался там сидеть? – перекрывая рокочущий грохот, разозлился он.
Похоже, не на шутку, потому что в помещении разом потемнело чуть ли не до полной черноты.
– А нынче ночью полнолуние и есть, – спокойно пояснил Рой.
Шах и мат.
Кажется, шеф тоже это понял.
– Ну смотри мне, – пригрозил он сквозь сполохи. – Только попробуй… – он запнулся, но, видимо, не нашел, что предъявить, поэтому просто повторил: – Смотри у меня там, в общем. Конец связи, – с ощутимой досадой рявкнул он.
– Премного благодарен, – успел крикнуть Рой, пока начальственный кулак опускался на тяжеленный дубовый стол, обрывая сеанс. – Фу–у–ух, – выдохнул он.
Особого облегчения, кстати, не почувствовал – лучше бы шеф его пропесочил и штрафом каким–нибудь приложил, чем вот так в подвешенном состоянии держать и на всякие отвратительные подозрения наводить.
Ерик, чувствуя состояние напарника, обернулся летучим пушистиком неизвестного происхождения, вспорхнул к Рою на плечо и успокаивающе прижался к щеке. Огромное мохнатое ухо перекрыло кругозор и назойливо защекотало нос, но Рою все равно стало немного легче.
– Прорвемся, – пообещал он Ерику, машинально погладив против шерсти. Затем понял свою ошибку и погладил уже нормально: – И не из таких передряг выбирались.
Мелькнувшую у напарника мысль, о том, что здесь они оказались как раз после последней передряги, оба предпочли не принимать во внимание.
– Ты, кстати, заметил, что шеф ни словом не обмолвился про экспертизу? – вернулся к делу Рой.
Ерик ментально пожал плечами. Так далеко его умение абстрактно мыслить обычно не распространялось.
– Видимо, не готова, – попробовал прикинуть Рой степень шефовской вовлеченности в предполагаемое мошенничество. – А хотя если и готова, то в любом случае результат мы узнаем не раньше, чем вернемся.
Все еще не переставая утешающе прижиматься, Ерик изобразил душевный плевок. В смысле, от души плюнул на козни начальства.
Рой точно знал, чем занимается напарник, но не отреагировать не смог – хмыкнул, а потом все–таки улыбнулся.
– Ладно, – выкинул он из головы не самые насущные проблемы, переключившись на более острые, – что там наши бывшие подозреваемые поделывают? Глянь, пожалуйста.
Щекотное ухо, наконец, убралось от носа – Рой не удержался и почесал зудящий кончик – развернулось на манер локатора и забавно дрогнуло.
– Все в полном порядке, – отрапортовал Ерик. – Николай проспался, вскочил затемно, ждет, пока будет удобно к тебе наведаться. Димитрий спит, проснется не скоро.
– Ага, – определился Рой. – Давай, пока Марь Филипповна с озера не вернулась, подскажем Николаю, что инспектор уже бодрствует.
– Интересно как? – буркнул Ерик, понемногу вбирая в себя шерсть. Теперь вместо пушистой горжетки шею Роя грело что–то вроде толстенькой велюровой колбасы. – Вылезти из–под кровати в виде ежика-Колючки, и человеческим голосом сообщить, что уже можно?
Рой представил последствия и ухмыльнулся:
– Нет, просто напомни ему, что сон алкоголика краток и прерывист. Или вообще, в магазин отправь, за мороженым. Мы его по дороге перехватим. Придумай, в общем, что–нибудь, ты же умеешь, я знаю.
Польщенный Ерик довольно вздохнул.
– Готово, – объявил он, почти одновременно переслав картинку–подтверждение.
Судя по всему, пинок завхозу напарник отвесил качественный – Николай не просто встал, а прямо–таки слетел со стула, на котором сидел, и ринулся к двери, на ходу подхватив кепку.
Рой со своей стороны пошел к входной двери, одновременно раздумывая, каким еще образом можно поскорее попасть в районный центр.
Ерик поспешно перекинулся из колбаски в ручку и привычно скользнул в карман.
Если бы Николай узнал, зачем на самом деле Рой стремится попасть в центральный для данной местности пункт регистрации гражданских состояний, наверняка отреагировал бы не менее бурно, чем на известие о том, что у него теперь есть сын. Хотя в действительности сам ЗАГС их с Ериком интересовал мало.
Дело в том, что узлы отделений Норн, заведующих людскими судьбами, для удобства располагались в непосредственной близости от всевозможных регистрационных пунктов. Поэтому Рой собирался убить, как здесь выражаются, двух зайцев одним выстрелом. Соорудить для Николая выписку из дела Димитрия, где завхоз значился бы отцом, а также – с великодушного разрешения шефа – уточнить еще несколько спорных моментов, вызывающих нешуточные подозрения.
– Марь Филипповна надвигается, – предупредил Ерик, как только Рой подобрался к двери. – С пирожками.
– Далеко? – будто это что–то могло изменить, уточнил Рой.
– Не очень, – Ерик с определением расстояний иногда затруднялся, а попросить передать ориентиры Рой уже не успевал.
– Ладно, разберемся, – лихо пообещал Рой, прислушался, выждал удобный момент и резко распахнул дверь, едва не заехав Николаю по лбу. Зато надежно перекрыл доступ к лестничному спуску. – О! Здравствуйте, то есть, здравствуй, сосед, утро доброе, – радостно воскликнул он вслух.
– Да вроде, день уже, – по старой привычке буркнул завхоз, но распирающее счастье не дремало, поэтому бурчание сменилось широкой уверенной улыбкой: – Как здоровьице? Смотрю, вы молодцом после вчерашнего, – наполовину с одобрением, наполовину с подначкой, отметил он.
– Да уж, не жалуюсь. Здоровый образ жизни, правильный режим, – подпустил тумана Рой. – Нам, деловым людям, отдыхать особо некогда, – вырулил он, помня, что Марь Филипповна уже где–то на подходе.
– Не где–то, – пискнул из кармана Ерик, – прямо здесь!
В подтверждение его словам внизу брякнуло, закряхтело, и по лестнице пошло гулять эхо мелких дробных шажков.
– Мне бы в районный центр съездить, а номер автобуса не знаю, – пожаловался Рой, усиленно семафоря Николаю обоими глазами по очереди в попытке изобразить заговорщицкое подмигивание.
– А! И вы здесь! – заорала с площадки предыдущего этажа Марь Филипповна, напрочь заглушив реакцию завхоза. – Здравствуй, Коля, а я вот пирожки инспектору несу, горяченькие! – снизу появилась сначала голова в кудряшках, затем плечи и спина, с обоих боков которой торчали устрашающе внушительные края блюда, накрытого, как здесь водится, полосато–махровым полотенцем.
ГЛАВА 22. О правильной вербовке заинтересованных лиц
Марь Филипповна так спешила, что концы с бахромой развевались наподобие шарфа у какого–нибудь поэта, поймавшего не только вдохновение, но и ветер.
– Номер автобуса только подскажи, – стараясь, чтобы Николай смог по губам прочесть вопрос, повторил Рой.
– Ты, Коля, иди, иди! – не сдалась Марь Филипповна, снова перекрывая возможный ответ. – Иди–иди, куда шел! Мы с Роем Петровичем сами тебя потом найдем, если понадобишься, – втиснувшись между мужчинами, пообещала она. – Я смотрю, ты очень торопился, видно, вон, пуговицы сикось–накось застегнул, перед людями стыдно.
Рой с Николаем послушно посмотрели на неправильно застегнутые пуговицы, затем друг на друга, и, не сговариваясь, хмыкнули.
Николай, которому сегодня испортить настроение явно не мог никто, включая глазастую Марь Филипповну, пожал плечами и принялся перезастегиваться. А вот Рой из последних сил старался держать оборону – еще немного, и удивительная боевая женщина все–таки запихнет его назад в ведомственную тридцать третью, и еще дверь захлопнет. А Николая под каким–нибудь предлогом участковому Мормышкину сдаст. На пятнадцать суток, с нее станется. Ищи потом, с набитым пирожками животом, кого–нибудь, кто не успел убраться на свежий воздух и не прошел обработки Марь Филипповной, чтобы узнать, как вообще отсюда выбраться.
– А сегодня у нас ведь суббота? – не отрываясь от своего занятия, буркнул маскировщик-Николай. – Кажись, автобус только после обеда пойдет.
– Ну! А что я говорила?! – возликовала Марь Филипповна, тряхнув блюдом с пирожками. Полотенце махнуло обоими крылами и уныло опало. – Ладно, долго мне тут еще стоять? Пойдемте, Рой Петрович, завтракать пора. В понедельник и съездите, – отрезала она, не торопясь протискиваться мимо Роя, а настойчиво разделяя собой их с Николаем.
Роста ей не хватало, но отчетливо ощущалось, что еще немного – и начнет подпрыгивать для надежности.
– Но одна идейка у меня есть, – ухмыльнулся Николай. Словно и не сидел с самого утра, придумывая, как заманить инспектора быстрее в центр.
Проигнорировав преграду, Рой закивал, пристально глядя на соучастника поверх головы Марь Филипповны.
– Пирожки! – едва не плача, взвыла та. – Горяченькие, с капусткой, с яичком, с лучком! А свекольничек на обед?! Домашний, холодненький! Ну куда вам тащиться–то сейчас, по жаре такой? Попутку, что ли, ловить? Так не будет ее, попутки этой, отдыхают все! Загорают и купаются по деревенькам у родственников и знакомых.
– Ведьма! – ахнул из кармана Ерик.
С Николаем творилось что–то невероятное – его на глазах растаскивало сразу по двум противоположным краям: с одной стороны, ему действительно очень хотелось в районный центр, и чтобы непременно как можно скорее, вот прямо сейчас. А с другой, стараниями Марь Филипповны, у которой от истошного нежелания выпускать того же самого инспектора из–под пригляда, естественный магический фон возрос чуть ли не до предельного, открылся зверский аппетит на пирожки и чертов неведомый свекольничек. Насколько Рой понимал, резко оголодавший завхоз даже мыслить связно не мог. Чуть ли не до оглушительного бурчания в животе и срочной тяги бежать назад, чтобы что–нибудь сожрать.
Ещё через миг желудок начал угрожающе перевешивать.
– До ведьмы ей очень далеко, – возразил Рой напарнику. – Это всего лишь умелая бытовая манипуляция. Давай, выводи его из транса.
Ерик задышал, как против сильного ветра:
– Нашел, – прокряхтел он. – Сейчас…
– У меня же ключи от грузовика Лешкиного есть, – безэмоционально продолжил начатую мысль Николай. – Леха на выходные вместе с семьей в деревню к родне перебирается, а ключи мне оставляет, – с каждым словом он все больше воодушевлялся. – На случай непредвиденных обстоятельств, – почти живо пояснил он. – Бензина, правда, маловато, но у меня канистра заныкана, до райцентра точно хватит. Может, даже заправляться не придется.
– Здорово, – выдохнул Рой. И вслух, и Ерику – одновременно. – Ну ты крут! – искренне восхитился он работой напарника.
Все верно – истинному чувству никакой желудок не помеха. Так даже сложнонаведенные чары снять можно, если случайно за настоящую любовь зацепиться.
И тут же всплыл новый повод для беспокойства – Марь Филипповна подозрительно поникла и побрела на кухню – хорошо, если место в холодильнике расчищать, а не какой–нибудь новый подвох планировать.
– Ты не прав, – с неожиданным укором откликнулся Ерик. – Марь Филипповна, конечно, странная, но совсем не вредная.
В переданной мысли привычный уже образ странной и не вредной Марь Филипповны украсился таким количеством радуг, что всего остального, включая бигуди и взрывы петард, стало почти не видно.
– Пирожки, – горько откликнулась та из кухни, подтверждая высказывание напарника. – Раз здесь не кушаете, так хоть с собой возьмите. Подождите, сейчас заверну, чтобы не остыли раньше времени.
Угрызениями совести Рой терзался очень редко, но тут почувствовал прямо–таки нешуточный укол.
– Работа такая, – успокоил его Ерик. – Ты просто обязан всех подозревать. Но не волнуйся, у тебя всегда есть я.
Рой послал ему мощные лучи любви и приязни.
В ответ пришла бесхитростная радость по поводу близящегося пиршества с пирожками от Марь Филипповны. Ну да, они ему еще вчера очень понравились.
– Ладно, – ожил молчавший до сих пор завхоз. – Сейчас за ключами схожу и подгоню грузовик к подъезду.
– А я тогда быстренько дипломат прихвачу, и на лавочке внизу подожду, – сообщил Рой, не желая задерживаться в оккупированной Марь Филипповной ведомственной тридцать третьей.
– И пирожки! – подсказала из кухни Марь Филипповна.
– И пирожки, – повторил Рой, едва удержавшись, чтобы не скроить скептическую мину.
– Жарко на лавочке, – отмахнулся завхоз. – Вы идите, спокойно собирайтесь, а я пока, наверное, пойду посмотрю, как он там себя после наших вчерашних посиделок чувствует.
– Кто чувствует? – опешил Рой, никак не ожидавший такого палева со стороны Николая.
– Ой, – заволновался Ерик. – Кажется, слишком сильно надавил! Передавил, наружу полезло!
– Только не чернила, – предупредил Рой, предвидя, что разволновавшийся напарник может и слезу пустить от избытка чувств.
– Ёжик у него там, – пришла помощь оттуда, откуда никто не ожидал. – Николай–то наш, любителем природы оказался, вчера ёжика поймал, домой принес, – громко поведала Марь Филипповна из кухни, – я ему говорила, что ежи – животные дикие, они на улице жить должны, так нет, принес и оставил, а теперь беспокоится. Лучше бы детей завел.
Помертвевший было Николай, сообразивший, что именно ляпнул вслух, наконец, снова начал дышать.
– Вы записку ему оставьте, – негромко посоветовал Рой.
Николай моргнул:
– Кому? – ошарашенно спросил он.
– Ёжику.
Не дожидаясь, пока Николай найдется с ответом, Рой погладил через карман притихшего Ерика и шагнул назад, в квартиру:
– Давайте сначала убедимся, что все правильно поняли, – еле слышным шепотом предложил он, – а потом уже сами решите, как, кому и каким образом объявлять об изменениях в семейном положении.
– Мы же, вроде, «на ты» вчера переходили, – бесхитростный Николай, явно замучавшийся хранить маскировку, решил развязать этот узел в лучших традициях Александра Македонского.
– Ух, ты! – восхитился Ерик. – Смотри, как научился.
– А то, – горделиво ответил ему Рой. Не зря же суровый завхоз им с самого начала глянулся. – Действительно, – улыбнулся он Николаю. – Виноват, исправлюсь.
Проследив, как тот отправился к себе наверх – восстанавливать душевное равновесие и забирать ключи – Рой закрыл дверь и вернулся в комнату. Хорошо проведенный подготовительный этап внушал удовлетворение, но только и устал он, словно не двумя простыми людьми манипулировал, причем, с помощью напарника, а неподъемные валуны ворочал.
Из кухни, где Марь Филипповна наводила последние штрихи к полной уборке, доносился аппетитный аромат обещанных «еще тепленьких» пирожков. Тут же выяснилось, что сама того не подозревая, удивительная боевая женщина умудрилась и на Роя повлиять. Про Ерика, у которого уже давно ментальные слюнки текли, и говорить не стоило. Жрать хотелось всем, причем обязательно свежей выпечки.
– Вылезай, – закрыв дверь в комнату и привалившись к ней спиной, попросил Рой Ерика.
Тот послушно выбрался из кармана, шмякнулся вниз и принялся лепить из себя дипломат.
На ритуальный обход комнаты для введения в заблуждение Марь Филипповны, не оставалось ни сил, ни желания, поэтому Рой просто дождался, пока Ерик примет нужный облик, подхватил его за ручку и побрел на кухню.
– Пирожки на столе, – указав в сторону тщательно закрученного узелка, сообщила Марь Филипповна. От перебирания посуды отвлечься даже не подумала. Кажется, выстроенная башня доверия ей не внушала, поэтому она периодически доставала что–то из середины, отставляла, а на место вытащенного запихивала нечто другое. – Вы уж долго там не задерживайтесь, – попросила она. – Я свекольничек–то все–таки спроворю, а то как же без свекольничка вам отсюда уезжать? Здесь у нас невозможно гоститься, чтобы свекольничка не покушать моего, фирменного.
Если Рой что и уяснил за прошедшие сутки, так это то, что когда Марь Филипповна начинает злоупотреблять уменьшительно–ласкательными, пора срочно брать руки в ноги и давать деру, по меткому местному выражению.
– Окрошечка, между прочим, тебе понравилась, – слегка оправившийся Ерик настолько похоже спародировал удивительную боевую женщину, что Рою сначала показалось, будто это она сама и сказала.
– Тебе тоже, – собираясь с силами перед следующим этапом, напомнил Рой. Насколько он понимал, объяснять Марь Филипповне, что скорость возвращения из районного центра от него мало зависит – занятие бесперспективное. – Ни минуты лишней не задержусь, – пообещал он вслух. – Вот как только дела улажу, так сразу и вернусь. Спасибо, – сцапав со стола узелок, поблагодарил он. И едва не упустил пирожки обратно – сверток оказался хитро замаскированным баулом, весившим чуть ли не больше, чем Ерик в парадно–выходной форме.
– Ключики, ох! – всполошилась Марь Филипповна. Всплеснула руками и даже посудную башню без присмотра оставила. – Ключики только не забудьте. Я за вами сейчас закрою, а вы, как вернетесь, можете сразу мне в квартиру позвонить, первый этаж, двадцать вторая, помните? Я тогда сразу–сразу со свекольничком к вам примчу, чтобы с дороги попотчевать, вкусненьким, холодненьким… А может, все–таки, потом в райцентр съездите? – неожиданно вкрадчиво спросила она. – Ну что вам зазря по жаре трястись, по пыли, по колдобинам? Не примут ведь вас сегодня, вот прямо сердцем чувствую, не примут, – продвигаясь за поспешно попятившимся в коридор Роем, забеспокоилась она. – Мы бы с вами сейчас пирожков покушали, потом на озеро бы к Верочке сходили, а там уже и за свекольничек приниматься можно.
Рой перестал пятиться, шагнул шире, зацепился за один из плохо держащихся линолеумных квадратов и едва не навернулся.
– С удовольствием бы, – кое–как сбаласировав Ериком, отказался он. – Но я на службе, сами понимаете.
Добравшись, наконец, до вожделенной двери, не вслушиваясь больше в медовый речитатив, с периодическим упоминанием пляжиков, озерцов и свекольничка, Рой выбрался на лестницу и поспешно ссыпался вниз.
Некоторым совершенно не нужно иметь магические способности, чтобы не битьем, так катаньем, заставить человека делать то, что тебе нужно. Достаточно обладать опытом и убийственно непробиваемой уверенностью в собственной правоте.
Хлопок фанерно–застекленной двери распугал окрестных птах и заставил дернуть ухом еще одну неотъемлемую деталь здешнего пейзажа – вечно дрыхнущего под скамейкой Шарикобобика. На смену приятному утреннему теплу давно уже шел раскаленный жар близящегося полудня. Удивительно тихая улица пустовала, отсутствовали даже вчерашние редкие аборигены. Средств передвижения, кстати, тоже наблюдалось гораздо меньше. Видимо, на части из них местные жители как раз и добирались до более свежего деревенского воздуха.
– Ты не против? – спросил Рой у спящего в теньке зверя. Вместо ответа тот вяло дрыгнул всеми четырьмя лапами, видимо, вознамерившись во сне за кем–то погнаться.
Посчитав вопрос исчерпанным, Рой присел на скамью, приготовившись ждать Николая. А если получится – то и вздремнуть.
– Размечтался, – буркнул недовольный живым соседством Ерик.
– А что такое? – удивился Рой.
– Уже едет, – коротко предупредил напарник.
Похоже, спящая зверюга, помимо репьев, носила в шерсти целый зоопарк незваных квартиросъемщиков. А паразитов и кровососов – в любом виде – Ерик очень недолюбливал, и Рой прекрасно об этом знал.
Встать, правда, оказалось выше его сил, даже при всей большой любви к напарнику. Уж больно хорошо сиделось на простой деревянной скамейке, пусть и слишком давно не знавшей покраски, зато наполовину в кружевной тени листьев ближайшего дерева.
Еще больше Рою нравилось слушать удивительную тишину, нарушаемую только вновь возобновившимся птичьим гомоном и далеким, на грани слышимости, фырчанием одинокого мотора.
