Текст книги "Операция «Химера» (СИ)"
Автор книги: Лан Дремич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Могло показаться странным, но судя по некоторым признакам, давно знакомого завхоза Димитрий смущался немного больше, чем заезжего инспектора.
– Уважает, – подсказал Ерик.
– Вижу, – откликнулся Рой.
В голове забрезжила смутная идея, замешанная на повальном увлечении местного населения называть детей одними и теми же именами и детском желании Димитрия обзавестись качественным примером для подражания.
– Выглядишь, как Марь Филипповна, заподозрившая интерес к Вере Дмитриевне с твоей стороны, – предупредил Ерик.
Рой постарался справиться с лицом, проследил траекторию неловко чувствующего себя физрука и скользнул глазами дальше – через салатники и блюдца, прямиком к самой высокой точке на столе, к бутылке.
Афера, конечно. Причем, отчаянно рискованная. Но в случае удачи они сразу двоих от заражения опасной серостью уберегут.
– Попробуем? – предложил Рой не столько завхозу, сколько Ерику, тоже ухватившему основную мысль и теперь изо всех сил цепляющемуся за свой импровизированный насест, чтобы не рухнуть оттуда от переизбытка чувств. – За знакомство.
В сознании все еще укладывались последние детали головоломки. Теперь уже, правда, без мифического грохота, треска и сопутствующих световых эффектов.
Главное – правильно себя повести. Если в сознании обоих подозреваемых все удачно уляжется, а шеф даст разрешение на подлог, то задание смело можно считать выполненным.
ГЛАВА 16. Трэш, угар, афера и гитара
Сцапанная со стола бутылка словно сама собой прыгнула в руки – Рой поймал кураж, и его откровенно понесло:
– Ну что, нашел? – постучав кулаком в стол, поинтересовался он у Димитрия, явно вознамерившегося повторить подвиг Шлимана.
С той разницей, что наградой знаменитому археологу стала слава, а вот Димитрий боролся за собственную физическую целостность и сохранность рассудка. С Марь Филипповны станется выклевать спортсмену весь мозг из–за дефицитной бумажки.
– Д-да, – все еще раскрасневшийся – или покрасневший заново? – Димитрий вынырнул, наконец, из–под стола и гордо продемонстрировал находку.
Абсолютно, между прочим, чистую – ни пылинки, ни соринки. Марь Филипповна явно не зря всех из квартиры выставила, ей бы в Кремле работать с такими талантами, а не за командированными бездельниками в ведомственной тридцать третьей убирать.
– Вот и отлично! – залихватски похвалил его Рой. – Рюмки к бою! – скомандовал он.
Первый этап наспех сколоченного плана включал в себя отравление Димитрия спиртным до строго определенной консистенции: чтобы тот мог перебирать ногами, но не совсем самостоятельно, а при помощи чужого участия.
– Стопки, – скептически заметил Николай, смерив взглядом сначала Роя, затем спортсмена–физкультурника.
Кажется, ему очень хотелось сказать, что спорт и водка мало совместимы, но он помнил, что не имеет на нравоучения никакого морального права.
– И стопки тоже, – ухмыльнулся Рой. – Димитрий, не филоньте, – подсказал он замявшемуся физруку.
– Да я… – предпринял тот последнюю слабую попытку.
К счастью для всех, обработка Марь Филипповны без последствий не осталась и даром не прошла. Иначе – Ерик четко передал – вряд ли фокус удался бы.
Решительно отобранная и выставленная поближе к остальным двум стопка поставила окончательную и бесповоротную точку:
– Спортсмен, красавец и комсомолец, – мрачно улыбнулся Николай. – Ладно, один раз можно, – решился он пойти наперекор собственным принципам.
Рой точно знал, что завхоз не комплимент отвешивал, а привел довольно известную цитату из местного культурного наследия. Источник не вспомнил, да и не требовалось – раз уж Димитрий понимающе улыбнулся.
Пузатая емкость рук уже не холодила, пробка – странная, кстати, самодельная, что ли? – вышла легко. Полупрозрачная жидкость весело расплескалась по стопкам.
– Держу, – отрапортовал с занавески Ерик.
– И сам держись, – откликнулся Рой. – Ну, за знакомство! – от души брякнул он, чокнулся с привставшими Николаем и Димитрием, выдохнул и принял.
Все в полном соответствии с наспех пройденным инструктажем. Сюрпризов он не опасался – с молодости пил все, что горит, и даже без исключений, потому как на учебке догоняться и керосином приходилось. Правда, после некоторой обработки. А уж всевозможных производных местного изготовления – так и вообще по всем материкам и странам. Водку средневосточную он, кстати, тоже очень уважал – гораздо ведь лучше, чем текила на скорпионах, и забирает качественнее.
Коньячок–самогончик исключением не стал – послушно добавил куража и еще несколько убрал тормоза.
– Ух ты! – просипел Ерик со своего насеста. – Закусывай скорее!
– Селедочки? – весело спросил Рой у обломавшегося завхоза.
Судя по слегка разочарованному виду, Николай ожидал, что инспектора тут же хватит местный дед Кондратий. Ну, или корчи, на крайний случай, понаблюдать собрался. Сквозь вышибленную слезу Рой четко высмотрел, как через тщательно утрамбованные эмоции наверх пробирается что–то похожее на невольное одобрение.
– Водички! – ультразвуком на вдохе взмолился Димитрий.
– Водичкой нельзя, от водички хуже будет, – предупредил его Николай. – Огурец вот, на, накалывай.
– Ну и дрянь, – голос у Димитрия срывался в фальцет, отчего казалось, словно он не говорит, а попискивает.
– Ми–ми–ми, – прокомментировал Ерик, заливая занавеску слезами умиления.
– Только не нажрись, – предупредил Рой напарника. Весело морщась, дожевал селедку, залихватски протащил между зубов застрявшую длинную тонкую кость и воспользовался на публику местным фольклором: – Между первой и второй – перерывчик небольшой.
– Я пропущу, – все еще передергиваясь, выдохнул Димитрий.
Сидел он, обеими руками вцепившись в табурет; останки всученного завхозом огурчика вместе с брошенной на произвол судьбы вилкой безнадежно затягивало образовавшееся на тарелке болотце из смеси недоеденных блюд.
– А я – с удовольствием, – не стал выпендриваться Николай.
Мрачный тон слегка противоречил смыслу, зато открывал большой простор для оперативной работы.
– С удовольствием – дороже! – мысленно подкрутив несуществующие усы, по–гусарски разошелся Рой, снова разлив вонючую радость по стопкам. – Ерик, не расслабляемся! – ментально рявкнул он. – Тост?!
– А за здоровье, – предложил завхоз, мастерски поймавший волшебный пинок с занавески. Вытер лоб и встал во весь рост: – Только теперь именной: за здоровье дорогого гостя! – мощно провозгласил он.
Стопки брякнули, едва не треснув. После второго глотка Ерик икнул и куда–то пополз. Блевать, наверное.
Вот тебе и керосин с бензином – похоже, местный самопал не слишком подходил для вторичного метаболизма химер–оборотней.
– Молоком повеяло, – пришел слабый отклик напарника. Следом прилетело разрешение квасить дальше, только без селедки в качестве закуски.
Прикидывая, чем же таким, совместимым с молоком, можно закусывать самогон, Рой понял, что завхоза можно смело считать диверсантом. В самом деле, селедка исключалась, огурцы – тоже. Разве что грибочками попробовать и то – без гарантии.
Грибочки у Ерика решительного протеста не вызвали.
Пока что.
– Мальчики! – прилетело из коридора вместе с хлопком закрывшейся за Марь Филипповной двери. К сожалению, не с той стороны, с которой хотелось бы. – Ну как вы, хорошие мои? Как вы тут без меня?
– Отлично, Марь Филипповна! – отрапортовали чуть ли не хором Николай с Роем. Димитрий предпочел промолчать, и правильно сделал.
– То есть, очень плохо без вас, – первым сориентировался Рой, хоть и не видел, как отреагировала удивительная боевая женщина на антиобщественное заявление.
На лице Николая, как в зеркале, отразилось запоздалое понимание скрытого смысла ответа.
– Смотрю, меня не дожидаясь, начали, – с убийственной печалью в голосе заметила Марь Филипповна, подкатившись к своему законному месту.
– Ерик! – мысленно взвыл Рой. – Кончай дышать свежим воздухом, выстави ее. Марь Филипповна, – без паузы продолжил он вслух, – у нас тут тост за любовь намечается. Присоединяйтесь.
– Так за любовь обычно третью пьют, – подозрительно прищурилась та.
– А у нас в центре сразу к делу приступают, правда, Димитрий? – хохотнул Рой в лучших традициях шпионов–провокаторов. – Отчитайся общественной деятельнице, сколько ты выпил?
– Одну, – послушно промямлил отличившийся спортсмен–красавец–комсомолец.
– Видите, Марь Филипповна, он же вам врать не станет, вы ведь его сразу расколете, – сказал Рой чистейшую правду.
Марь Филипповна подозрительно принюхалась, пока неуловимый гомункулус в ее голове мерил визуальным счетчиком уровень жидкости в бутылке, что–то молниеносно прикинула про себя и сменила гнев на милость:
– Ладно уж, наливайте, Рой Петрович, – махнула она пухлой ручкой в сторону сияющей чистотой собственной стопки. – За любовь, так за любовь.
– Ерик, – снова постучался Рой к напарнику. – Мужчины – стоя! – провозгласил он, встав первым и подав пример.
Напарник исправно кряхтел от натуги:
– Не могу, – пожаловался он. – Твоя боевая женщина ни в какую не желает уходить, а мне ее в одиночку не сдвинуть.
Рой начал понимать инспектора от рыбнадзора: при взгляде на селедку – спасибо Ерику – у него стала разыгрываться изжога.
– Грибочки подайте, – попросил он, отдышавшись после третьей «за любовь». С приходом Марь Филипповны завхоз-Николай, и без того плохо тянущий на образец жизнерадостности, совсем потух. Димитрий же, наоборот, словно бы взбодрился. Рой не стал бы утверждать, что дело обошлось без третьей, в смысле, для физрука, как раз, второй. – А скажите–ка мне, гитара у вас здесь есть? – поймав новую блестящую идею, поинтересовался Рой. – Давай с другой стороны, – скомандовал он Ерику. – Верочку попробуй задействовать.
Марь Филипповна мощно выдохнула и зажмурилась:
– Ух, хороша… – восторженно выдала она, закусив чем–то из своей тарелки. – Николай, а Николай? У тебя же гитара где–то была, – напомнила она среди повисшего озадаченного молчания.
– Была, да сплыла, – мрачно ответил завхоз. Рой что–то не заметил, чтобы тот хоть чем–то заел свой убойный жидкий самопал. – Расстроили ее вконец, гриф, видать, повредили, – неохотно пустился он в объяснения. – Давно еще, когда Новый год отмечали. С тех пор по ладам не строит.
– А не беда, – подхватил Рой в тон. – У меня и ключик имеется. Вы несите, а я посмотрю, что за трагедия с вашей красавицей приключилась.
Уж в том, что вид ключа для гитарного грифа Ерик сумеет принять в состоянии любой степени отравления, он не сомневался.
Ответ завхоза перебил бесцветно–тревожный звонок в дверь.
– Неужто Верочка уже справилась? – удивленно пробормотала Марь Филипповна, обменявшись с присутствующими недоуменными взглядами. – Иду–бегу, дорогая моя, – выскочив в коридор, запричитала она.
– Ну что, рискнете? – усмехнулся Рой завхозу.
– Да не вопрос, – повелся тот на подначку и встал.
В коридоре щелкнул замок. Судя по дальнейшему отсутствию каких–либо комментариев, Ерик и здесь справился с задачей на отлично – Марь Филипповну из квартиры убрал.
– Не знаю, надолго ли, – с сомнением протянул напарник в ответ на похвалу.
– Чем дольше, тем лучше, – напомнил ему Рой, проводив взглядом двинувшегося за гитарой Николая. – Теперь переберись куда–нибудь под телевизор, чтобы мне тебя долго не искать.
– Заметано, – прилетел почти бодрый рапорт.
– Ну а я пока на правах хозяина поухаживаю за вами, – деловито сообщил Рой будущей жертве отчаянной аферы, плавно перебравшись на освободившееся после ухода Марь Филипповны место.
Разомлевший после «второй» физрук слегка косил ласковым карим глазом, явно жалея, что не успел еще и спинку к табуретке прибить, пока была такая возможность.
Рой отлично видел, что если в этот коктейль из косины и непривычки к спиртному не добавить нейтрализатора, то все намечающиеся планы строевым шагом отправятся прямохонько коту под хвост в связи с полной нетранспортабельностью объекта.
– Смотрю, на Сингапуре вам еще не довелось побывать, – с размаха в омут с головой ринулся Рой. Почему именно Сингапур, и откуда этот Сингапур вообще взялся, он сам, хоть убей, ни за что не пояснил бы. – Там так интересно закусывают, знаете ли…
От наполненной Роем тарелки Димитрий шарахнулся как от чумы. Еще чуть–чуть – и на люстре повис бы. Косина в глазах усилилась до полного посылания зрачков друг друга на фиг.
– Не могу больше, – решительно отказался он. – Наелся.
Ерик на занавеске нервно хихикнул.
– Помочь? – сочувственно спросил он.
– Не вздумай, – предупредил Рой. Еще не хватало им побочных эффектов в чистой квартире. – В Сингапуре отличные массажи протрезвляющие делать умеют, – сменил он курс для Димитрия, – в которых особое внимание принято уделять выдающимся энергетическим сосредоточениям – чакрам, – Рой пробежался по точкам, нейтрализуя спиртное, немного оставил, а остальное пришлось скинуть в стоящую поблизости тарелку.
В дверях нарисовался завхоз с гитарой наперевес.
– Привет, – расплылся в почти трезвой улыбке Димитрий. – Идите скорее, мы вас уже тут заждались, – пригласил он, цепляя нетвердыми пальцами свою стопку.
Взять посудину ему удалось попытки примерно с четвертой.
Николай неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Только вздохнул незаметно – в смысле, ему показалось, что незаметно.
– Толкаешь? – поинтересовался Рой у Ерика на всякий случай.
– Как получается, – раздраженно ответил тот. – Пока прикидывает, может ли Димитрий годиться ему в сыновья. Арифметикой, то есть, занимается.
– Так это не пока, это самое, что ни есть «уже», – подбодрил напарника Рой. – Красавица какая, – оставив в покое Димитрия, он потянулся к принесенному инструменту. – Гитара семиструнная, – пропел он, забрав ее – не без усилия – из рук завхоза. Провел перебором, инстинктивно передернулся от жуткой какофонии и шагнул к телевизору. – Отвлечься сможешь? – позвал он Ерика.
– Тут, как здесь, – буркнул тот. – Давай уже.
– Не подведи, – попросил Рой. Быстро глянул через плечо, зафиксировав принявшегося дегустировать закуску Николая и улыбающегося в пространство Димитрия, и снова отвернулся, закрыв собой и Ерика, и его манипуляции с несчастной гитарой. – Совсем уж не увлекайся, – предупредил он напарника. – Дай возможность самому подстроить, а то вдруг тут еще не настолько все сбрендили, чтобы поверить, что один поворот ключа способен полностью исцелить инструмент.
Ерик очередной раз отмахнулся, посоветовав не лезть не в свое дело.
– Ну ты же все время лезешь, – возмутился Рой, усиленно изображая локтями процесс починки.
– Ух ты, – внезапно развеселился Ерик, – да ты, друг, накерогазился! Готово.
Рой точно знал, что до подобных витиеватых выражений напарнику при всех его достоинствах и успехах в прямом общении еще очень и очень далеко. Поэтому предупреждению, посланному подсознанием, внял. В самом деле, если начинаешь понимать кого–то слишком хорошо, значит, где–то рядом либо магия, либо излишек градусов.
– Примерно так, – развернувшись всем корпусом к потенциальной публике, сообщил он.
Звук, раздавшийся после осторожного прикосновения к струнам, был ужасен, но уже кое–что напоминал.
Димитрий сделал вид, что встрепенулся; мрачный Николай с хрустом надкусил подцепленный на вилку огурец.
– Один момент… – Рой, ничуть не смутившись отсутствием аплодисментов, подкрутил колки, добился приблизительной гармонии и взял аккорд. – Еще по одной? – предложил он на пробу, чувствуя, что без новой порции веселья дальше никто никуда не поедет.
– Дай сюда, – Николай дожевал свой огурец и потянул пятерню к грифу. – Разливай пока.
– Легко, – ухмыльнулся Рой. – Только предлагаю вместо тоста загадать самое–самое заветное желание, – пошел он ва–банк, – и за него и выпить.
Судя по выражению лиц, предложение слегка опередило свое время: Димитрию резко взгрустнулось, а Николай вообще стал похож на одного из грозных истуканов острова Пасхи.
Надо было еще немного подождать, чтобы и Николая хоть немного забрало. С другой стороны, напарник не просто так под телевизором разлегся – тоже работает изо всех сил.
Четвертая, а кое–для–кого всего лишь третья, ощутимого влияния на организмы не оказала. Разве что завхоз перестал добиваться совершенства, сунув гитару в руки Рою и еще махнув широкой ладонью по типу «и так сойдет». И Димитрий, поначалу еще больше осев на своей табуретке, неожиданно качнулся вперед и положил локти на стол.
– Эх! – Рой провел по струнам, затем взял на пробу несколько аккордов, определившись, наконец, с репертуаром. – Ой то не вечер, то не вечер… – перебором начал он. Насколько он помнил вводные, слова здесь знали все.
Ой то не вечер, то не вечер,
Мне малым–мало спалось,
Мне малым–мало спалось,
Ох да во сне привиделось.
Расчет оказался верным – на словах про догадливого есаула и буйну голову Николай начал подпевать. Рой ни разу не сомневался, что тот не фальцетом блеять начнет, но густой хороший бас, пусть и не поставленный профессионально, стал приятной неожиданностью. Со слухом у завхоза тоже оказалось все в порядке – в смысле, не абсолютный, конечно, но вполне достаточный для удержания второго голоса.
– Не увлекайся, – напомнил из–под телевизора Ерик, чудом не сбив мелодию, зато качественно подпортив кайф.
Служба, чтоб ее.
– Голос у вас хороший какой, – чуть ли не в унисон сказали друг другу Рой с завхозом, как только отзвучал последний аккорд.
– Спасибо, – мысленно поблагодарил Рой Ерика во время положенного случаю дружного смеха.
– Ну так, – гордо подбоченился тот.
Димитрий зачарованно изобразил аплодисменты и попросил еще.
Рой уже имел в виду одну мелодию – не то чтобы совсем подходящую, но вполне наталкивающую на мысли о радостях родственных связей.
– Вот черт, – между тем досадливо встрепенулся Ерик, – твоя удивительная боевая женщина сюда рвется.
Только Марь Филипповны им всем троим, точнее, четверым – Рой мысленно извинился перед напарником – здесь и не хватало.
ГЛАВА 17. Поели, можно и поспать, или как проворачиваются настоящие аферы
– Так. Что там с Верой Дмитриевной? – поинтересовался Рой перед тем как приступить к следующей фазе.
– Кажется, исчерпала уже все предлоги, – понуро отрапортовал Ерик.
Рою подумалось, что с выпивкой точно пора завязывать, пока фамильяр не начал изъясняться исключительно сложносочиненными предложениями, с применением дословных цитат из местной классики.
– Можно, конечно, устроить диверсию… – неуверенно предложил он.
– Давай. Только быстрее, а то уже уходит.
– От шефа нагорит, – предупредил Рой.
В ответ пришел привычный и милый сердцу бессловесный аналог идиомы «наплевать».
– Тогда действуй, – решился Рой. – Странно, – возмутился он вслух, – за окнами уже стемнело, а у нас еще ни в одном глазу. Выдохся, что ли? – в доказательство он потянулся к бутылке и отважно нюхнул прямо из горлышка.
Пробило так, что Ерик аж зашипел.
– Действительно, – неожиданно присоединился Димитрий. – Я вот помню, мы как–то из спортивного лагеря сбежали, и на шестерых бутылку портвейна с мальчишками раздавили. Вот накуролесили, – мечтательно протянул он. – Правда, наутро всем было очень плохо.
Испытывая острый приступ жалостливости, Рой переглянулся с Николаем. У того в глазах зеркально отражалось что–то похожее, помноженное на неприкрытые угрызения совести.
– Ерик, – позвал Рой.
– Наливай, – паузу Николай все–таки выдержал – видимо, все еще не до конца переборол принципы.
Ну–ну.
Рой уже открыл рот, намереваясь предложить очередной кретинистический тост, как Димитрий снова всех удивил:
– А давайте за вас, – негромко сказал он. – Ну, то есть, за искусство, за то, как вы оба красиво умеете… Музыка такая, в смысле…
– Спасибо, – веско и милосердно оборвал его мучения Николай.
На этот раз стопки почти дзыкнули, а не треснулись, как айсберги при столкновении в Северном Ледовитом Океане. То есть, выражаясь словами местного фольклорного персонажа, лед тронулся.
– Ваша очередь, – Рой передал гитару Николаю, намереваясь поконкретнее обсудить с Ериком дальнейшие действия.
– А уже все, – сообщил очень довольный собой напарник, – Марь Филипповна скоро еще раз забежит, и больше не появится.
У Роя против воли волосы на затылке зашевелились – причем, совсем не от охотничьего азарта.
– И что ты сделал? – очень стараясь сохранять спокойствие, поинтересовался он.
– Сейчас сам узнаешь, – отмахнулся тот. – Не мешай слушать.
Имей Рой чуть меньше выслуги, или чуть меньше выдержки – точно прибил бы. Потом, конечно, пожалел…
– Под ольхой задремал есаул молоденький, – вклинился в мысленный разговор вполне реальный густой и сочный бас. Слегка надтреснутый – самую малость, ровно столько, сколько необходимо для искренней задушевности, которой так не хватает в отшлифованных профессионализмом голосах.
Под ольхой задремал есаул молоденький
Приклонил голову к доброму седлу
Не буди казака, ваше благородие
Он во сне видит дом, мамку да ветлу
Он во сне видит дом, да лампасы дедовы
И братьев–баловней, оседлавших тын,
Да сестрицу свою, девку дюже вредную
От которой мальцом убегал в кусты.
Настороженный обещанием напарника, Рой даже порадоваться как следует выбором песни не успел. Очень даже, между прочим, семейной направленности – как ему и хотелось.
– Ма… мальчики, как вы тут? – вкатившаяся Марь Филипповна одной рукой держалась за сердце, другой махала перед собой, не в состоянии внятно выразить собственные мысли. – Как вы? Как?! Дорогие мои, родные, замечательные!
Рою на миг показалось, что удивительная боевая женщина сейчас кинется ему на шею. Он даже заранее приготовился, незаметно приняв соответствующую стойку, но Марь Филипповна, наконец, справилась с эмоциями:
– У вас все хорошо? Ничего нигде не болит? Животы не крутит? Не тошнит? Не ломит?! Ай, я дура старая, поверила этой врунье Светке, взяла хлеб, а он, наверное, вчерашний был! В остальном–то я целиком уверена, здесь все свое, домашнее, свеженькое, только что открытое, а до тех пор намертво запечатанное, годами проверенное, ни вздутия, ни потека нигде, я же ж инспектора дорогого потчевать собиралась, а ну как у гостей у кого реакция незапланированная! Ох! Ах!
– Ерик, – мрачно позвал Рой. – А теперь уже не хочешь ничего рассказать?
– Так что только хлеб, только хлеб её проклятущий, ничего же больше быть не могло! Грибочки сама собирала, сама солила, сама пробовала. Салатики тоже все попробовала, как и пирожки, как и огурчики солененькие. Капустку тоже ела, сама, прямо вот перед подачей на стол, а еще с утра, как только узнала, что инспектор к нам приехал, районный, из центра, Рой Петровичем зовут, правда, Рой Петрович? Селедочку–то, селедочку, ох, – не дожидаясь ответа продолжила она причитания, – сама лично мариновала, у меня рецептик еще от Леночки остался, так им даже снулую оживить можно, а у меня свеженькая, ну вот просто морем благоухающая…
– Сама ловила, – предположил Николай, сообразив, видимо, о чем речь.
Рой, в отличие от него, пока не догонял – больше всего ему сейчас хотелось просто задушевно посмотреть в глаза напарнику. Молчавшему, кстати, как та самая селедка под фирменным маринадом Леночки, насколько Рой помнил – жены гарнизонного кого–то там.
– А? – осеклась Марь Филипповна. – Нет, конечно, ну ты тоже, Коля, как напьешься, так как скажешь, хоть стой, хоть падай. В общем, все ели, все целы, да только хлеб–то, наверное, одна Верочка и брала! – она снова набрала полную грудь воздуха. Видимо, для следующей порции таких же ярких и бессмысленных высказываний.
– Я брал, – пожал плечами Димитрий, тоже уяснив суть монолога.
Марь Филипповна подавилась набранным в легкие воздухом:
– И… И как ты?
– Да, вроде бы, нормально, – под настороженными взглядами Димитрий прислушался к себе и подтвердил: – В полном порядке, только переел немного.
Он еще чуть–чуть подумал и неожиданно икнул в полной тишине.
– Ох ты ж! – прямо–таки взвилась Марь Филипповна, явно поймав за хвост промелькнувшую идею. – Так это ж у вас, алкаши прокля… то есть, – пробежавшись взглядом по комнате и наткнувшись на Роя, молниеносно сменила она пластинку, – это же ж, Коля, все твоя дезинфекция! Самогончик–то, видать, нам всем услугу оказал, а? – она всплеснул руками и выдохнула. Чуть пополам не согнулась и в колени не уперлась на манер бегунов–марафонцев. – Наливай, дорогой, наливай, Коленька, сейчас выпью и дальше побегу, за марганцовочкой, да за травками, какие найду.
– А что случилось? – осторожно поинтересовался Рой, отчаявшись добиться от напарника хоть какого–то отклика.
Марь Филипповна заполошно глотнула кислорода и снова поперхнулась.
– Вера Дмитриевна, насколько я понял, пищевое отравление получила, – задумчиво поведал свою версию случившегося Николай. – Что–то не то здесь у нас съела, – пояснил он для совсем уж тугодумов.
– Ерик! – ахнул Рой.
– А что такое? – одновременно с Марь Филипповной ожил напарник.
– Да ты гений! – под взрыв негодования, пополам с новыми заверениями в самой наисвежайшей свежести использованных в пищу продуктов, мысленно зааплодировал Рой. – Шеф нас, разумеется, не похвалит, но я бы и сам сходу до такого не додумался.
– Это точно, – из–под телевизора донесся такой всплеск самодовольства, что Рой не удивился бы, улови его кто из присутствующих.
К счастью, присутствующие были очень заняты – Марь Филипповна по второму кругу расписывала процесс приобретения и приготовления каждого ингредиента; подогретый алкоголем Николай с серьезным лицом задавал на редкость ехидные наводящие вопросы, а Димитрий изо всех сил старался не хихикать после очередной поданной реплики.
– Ай, да ну вас, – наконец, до Марь Филипповны дошло, что над ней подтрунивают. – Некогда мне. Налил – говори тост, и я побежала, а то тошнит Верочку, вот прям очень сильно, совсем с лица спала, как бы рвать не начало.
– Нормально, – оценил обстановку окончательно раздухарившийся Николай. Рой даже знал причину такой вот внезапно проявившейся разухабистости – очень вескую причину, с уважением заглядывающую завхозу в глаза и ловящую каждое слово. – Нет, ну никакой справедливости – я наливал, и я же еще тост придумывай.
Видимо, сам себе он сейчас казался очень остроумным.
– А что тут придумывать? – весело пришел на выручку Рой. – Тут само собой напрашивается, правда, Марь Филипповна? За здоровье, – сцапав стопку, провозгласил он.
– Твоя правда, – сухо кивнула Марь Филипповна. Лихо опрокинула содержимое в рот, зажмурилась, помахала перед собой растопыренной ладошкой и глубоко втянула воздух. – А с тобой мы еще разберемся, – сипло пообещала она Николаю, с некоторым сомнением пошарив глазами по столу. – Все тут свежее, все! – гордо заключила она.
– Да никто и не сомневался, – Рой пожал плечами. – Иначе мы тут все бы уже… лежали. Ерик!!! – взвыл он так, что, наверное, обладай тут хоть кто–нибудь мало–мальскими зачатками магии, уже катался бы по полу, зажимая ладонями уши.
– Спокойно, – прохрипел Ерик, вовремя подхватив оседающего Димитрия. – Ему бы… закуски нейтрализующей… Еще немножко, – пыхтя на всех уровнях, пробормотал он. Но на табуретку усадил вполне ровно.
– Не получится, – виновато признался Рой, вспомнив, что содержимое тарелки Димитрия совсем недавно приняло на себя изъятые алкогольные излишки.
– Ну так и откушала бы чего, в подтверждение, – очень тихо прокомментировал завхоз в удаляющуюся спину Марь Филипповны.
Удивительная боевая женщина то ли гордо проигнорировала злобную инсинуацию, то ли сделала вид, что не расслышала.
– Тогда пусть просто посидит, – решил Ерик, – а ты пока завхозом займись, у него еще мозги слишком хорошо работают для нашего мероприятия.
– Без вопросов, – согласился Рой. Глазомеру напарника он доверял, как собственному. Если тот говорит, что спиртного завхозу недостаточно, значит, так оно и есть. – Слушайте, – как бы поймав неожиданное озарение, Рой дождался, пока дверь надежно закроется и повернулся к оставшимся. – А что это мы с вами все «на вы», да «на вы»? А, Николай? Так сидим хорошо, закусываем вкусно.
Димитрий, даже с помощью Ерика плохо сохраняющий равновесие, неуверенно кивнул, хотя обращались совсем не к нему.
– Пора ведь «на ты» уже переходить, по прекрасному старинному обычаю, – продолжил Рой мысль.
– А давай, – залихватски махнул рукой Николай. Димитрий неожиданно дернулся и едва не пересел на пол. – Слушай, перебрался бы ты в кресло, – не выдержал завхоз. – Сковырнется ведь сейчас, с табуретки–то, – буркнул он уже Рою.
Но Димитрий явно имел свое мнение по поводу происходящего:
– С чего это мне сквыр… скувыр… сковыриваться? – возмутился он. – Я обычаи очень уважаю, правда, сам еще никогда на брудершафт не пил, – откровенно признался он.
В слегка прояснившихся карих глазах отчетливо просматривался уровень выпитого – примерно пара миллиметров до полного покрытия мозга.
– Обойдешься, мал еще, – моментально отреагировал Николай.
– Ерик! – взвыл Рой.
– Мне так вообще в сыновья годишься, – послушно продолжил завхоз.
На лице Димитрия отразилась мучительная обида:
– И что с того? – грустно вопросил он. Вздохнул и решительно принялся принимать вертикальное положение. – Пойду я, – цепляясь за стол, так и норовя стянуть с него скатерть вместе со всем на нее водруженным, объявил он. – Поздно уже.
– Отлично! – похвалил Рой Ерика. – Теперь завхоза туда же. Он, кстати, в кондиции?
– Нет, но я добавлю, – весело расщедрился напарник. – Наблюдай.
– Пойду, провожу, – Николай тоже поднялся, – а то еще навернется вниз по лестнице, – пояснил он Рою.
Рой напустил на себя не совсем трезвую озабоченность и перебрался на табуретку Ады, ту, что стояла ближе к телевизору:
– Цепляйся, – скомандовал он Ерику. – Я тоже помогу, – безапелляционно заявил он вслух.
– Сам справлюсь, – тряхнув головой для прояснения в глазах, пообещал Николай. – Тут идти–то… Ух, хорошо пробрала, – бормотнул он себе под нос.
Рой, ничего подобного не ощущавший, на всякий случай кивнул, затем молча встал и пошел следом – пусть попробуют только остановить. Усталость, словно поджидавшая своего часа, понемногу подбиралась к ногам, поэтому походка получилась немного расхлябанной.
Спуск по лестнице, стараниями Ерика, прошел для Николая с Димитрием вполне успешно. Физкультурник, правда, пытался пару раз проверить крепость лестницы органолептическим методом, но его удержали. Дальше Рой наблюдал с высоты последней оставшейся до площадки ступени за тем как Димитрий долго и упорно копается во всех карманах, разыскивая ключи, а Николай стоит рядом и сокрушается, что драть того некому.
Насколько они с напарником могли догадываться из инструктажа о местных методах воспитания, это уже означало нешуточные подвижки.
Долгие поиски увенчались полным успехом – Димитрий вежливо поблагодарил сопровождающих и шагнул в квартиру. Мощно зацепившись ногой за ногу и в довершение, споткнувшись о порог – умница Ерик хорошо знал свое дело.
