Текст книги "Операция «Химера» (СИ)"
Автор книги: Лан Дремич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 19. Если в кране нет воды, значит где–то точно есть
Откуда в комнате – да и вообще в квартире – взялась газета, для Роя так и осталось загадкой. Потому что в надежде определиться хотя бы с десятилетием, в которое его забросило, он такую ценность нипочем не пропустил бы. Не говоря уж о Ерике. Но факт остался фактом – незаметно подкравшаяся Марь Филипповна выдала себя только смутно узнаваемым шелестом. И не успел Рой даже сгруппироваться, как получил ряд ударов: по голой руке – от локтя до ладони, по плечу, рядом с шеей, и контрольный – по носу.
– Повезло ей, что ты не агрессивный, – фыркнув, заметил Ерик.
– Ой, простите! Ой, извините, – взвыла Марь Филипповна, добившись, наконец, своего. – Ой, промахнулась! Ой, то есть, не промахнулась, вот, попала, – запустив руку куда–то к катающемуся от хохота Ерику, она ловко вытащила дохлую муху и предъявила в доказательство.
У вскочившего сразу в положение сидя Роя перед глазами радостно запрыгали черные точки. Зато мертвую летучую тварь он разглядел во всех подробностях – лапки, крылья, хоботок. Ф-фу! Ерик ржал так, что сразу отползти не смог – сначала уменьшился, и только после этого отгреб подальше от эпицентра, словно нарочно пробежавшись по бедру конечностями, подозрительно похожими на лапки убиенного насекомого.
Рой даже не вздрогнул – именно в этот момент в голове будто открылась строительная площадка времен местного знаменитого БАМа. Что–то ездило по мозгам, проминая извилины широченными гусеницами; что–то вгрызалось во все подряд мощным экскаватором; где–то сверлили и пилили, а рядом еще и варили методом холодной сварки. Иначе, откуда бы взялся нешуточный озноб в сопровождении бодрого сполоха искр?
– Рассольчику? – с периферии восприятия ласково предложила Марь Филипповна.
– Ерик, – только и смог помыслить Рой, машинально сцапав предложенный стакан.
– Один момент! – рявкнул напарник, собираясь с тем, чтобы оттянуть на себя большую часть неприятных, мягко говоря, ощущений.
– Пейте, – приказала Марь Филипповна.
Перед первым глотком Рой даже успел подумать, что одного момента все–таки многовато, как боль начала отступать. Сначала убрался сварочный аппарат – искры вместе с ознобом медленно испарились. Затем понемногу отъехала и остальная техника. Последним убрался бур – в висках еще немного покололо, поломило и неохотно отпустило.
Прояснившимся взглядом Рой обвел комнату, мельком удивился тому факту, что в комнате почти ничего не напоминает о недавнем «праздничке»; стулья стояли на своих местах, и на столе, уже даже без скатерти, громоздились всего три горки посуды. Остановился на газете, и только нацелился на нее нетвердой пятерней, как Марь Филипповна, по обыкновению, всплеснула толстенькими ручками, ловко выведя драгоценный артефакт из сферы доступности:
– Ну как? Помог, смотрю, рассольчик–то?
– А вы знаете, – прислушался к себе Рой, – помог.
Ерик, полностью уверенный, что одной манипуляцией здесь не обойтись, озадаченно притих. Обычно они снимали качественное похмелье в два, а то и в три приема. Но неведомая бурда под названием «рассольчик» оказалась настолько чудодейственной, что Рой действительно чувствовал себя всего лишь не выспавшимся. Интересно, почему настолько результативное средство до сих пор еще не поставлено на поток и не принесло заслуженных дивидендов изобретателю? То есть, изобретательнице, конечно.
– Ну вот и славненько, – обрадовалась будущая миллиардерша. – Тут ведь душа нужна, к рассольчику–то. Все свое должно быть, с огорода, местное, и без удобрений, а то добавишь иной раз покупного, и не тот уже и вкус. И даже цвет, не поверите, другой получается. Мутный какой–то, словно вода в болоте. И руками все надо делать, ручками вот этими, – Марь Филипповна покрутила перед лицом Роя пухленькими ладошками с растопыренными пальцами. – Через себя пропустить, всю душу вложить.
Отшатнувшийся от неожиданности Рой понял, что миллиарды отменяются: такое производство на поток точно не поставишь. Разве что себе отлить на будущее, чтобы потом пользоваться.
Ерик недовольно заметил, что не о том думать нужно, и еще напомнил, что ему совершенно несложно убирать похмелье в несколько приемов.
Да уж, не поспоришь. А что делать, если мысли не мелькали и даже не пробегали, а вяло ворочались, словно стадо бегемотов в слишком тесной луже? Соответственно, думать в таких условиях хотелось о чем угодно, но только не о предстоящем объяснении с шефом.
– Газета! – раздраженный непонятливостью напарника, напомнил Ерик.
– Точно! – оживился Рой. – Ты мое сокровище, – подхалимски заявил он, окончательно закрыв казус с рассолом. – Марь Филипповна, – страдальчески сморщился он, – а где ваша газета?
– Какая газета? – удивленно вопросила та. В широко раскрытых глазках мелькнуло нечто похожее на смутное подозрение.
– Газета, с которой вы пришли, – напомнил Рой. К подозрению прибавилась нешуточная жалость – кажется, Марь Филипповна начинала думать, что спиртное, пополам с рассолом, оказало на организм инспектора удручающее воздействие. – Ну та, которой вы муху пришибли, – указал он, выдохнув, чтобы не раздражаться. Уж больно недоверчиво на него смотрели.
– Ах, это, – с облегчением рассмеялась Марь Филипповна. – Обои это были, я с собой на всякий случай прихватила, на заплатки. Потому что мало ли чего, – зачастила она, отойдя к столу и снова загремев посудой. – В прошлом разе проверяющий надумал в меткости с управдомом нашим соревноваться, так они круг, представляете, на стенке прямо нарисовали, и ручками в него кидались. Тир–то ночью закрыт уже был, да и работает не каждый день, только пятницу, субботу и воскресенье, а в другие дни только по вечерам, но в восемь уже закрывается. А они накушались, хотели сначала на зеркале зубной пастой накалякать, чтобы смывать проще, да там места мало, в ванной–то…
– А бить по мишени чем собирались? – ошалело спросил осоловевший от потока ненужной информации Рой, улучив момент для остановки.
– Помидорками моими, – неохотно буркнула Марь Филипповна, резко расхотев продолжать делиться подробностями.
Ерик, по ходу рассказа в красках представлявший неизвестного проверяющего вместе с таким же неизвестным управдомом, дорисовал последствия и уполз еще дальше в одеяло – зарыться и поржать от души, естественно.
– Веселый, видимо, проверяющий вам попался, – посочувствовал Рой, сдержав непрошенную улыбку.
– Веселее некуда, – подтвердила Марь Филипповна. Три бесформенных горы посуды под ее руками постепенно принимали вполне упорядоченные очертания. – Весь день потом проспал, а как проснулся, ничего не помнил – ни дня, ни месяца, ни года. Все у меня спрашивал, а потом у врачей, когда его на скорой увозили. Так мы больше его и не видели, наверное, там остался. А что? Питание в больнице трехразовое, водолечение, опять же. И ни нервов, ни проверок каких, и документы заполнять не нужно. Вот вы, Рой Петрович, наверняка хорошо знаете, какое сегодня число, – без паузы предположила она.
– О-па… Приплыли, – одновременно выдохнули друг другу Рой с Ериком.
Марь Филипповна обернулась и выжидающе склонила голову к плечу, явно намереваясь получить ответ на незаданный вопрос.
– Конечно, знаю, – натужно–весело подтвердил Рой. – Кстати, как себя Вера Дмитриевна чувствует? – ловким пируэтом вывернулся он из убийственной петли, одновременно дав понять, что прекрасно помнит все вчера происходившее, и взяв на прицел одно из наиболее болезненных мест самой Марь Филипповны.
– Да хорошо уже, – предусмотрительно отвернувшись назад, к тарелкам, без особого энтузиазма ответила та. – Я же сначала к ней забежала, уж извините, не сразу к вам пошла. Проверила, что да как, а то ночью так уж ей плохо было, – воодушевляясь понемногу, Марь Филипповна бодро водрузила столовые приборы на самый верх тарелочной башни и подхватила ее так, словно даже не допускала мысли о том, что она может рассыпаться. – Мы потом вспомнили, что Верочка днем яблочек покушала, может, несвежие попались, а может, удобрениями какими порченые.
Рой пронаблюдал, как она ловко подхватила сооружение – только вилки с ложками тихонько брякнули – и шустро поволокла по направлению к кухне.
– Зря я на Светлану наговаривала, все нормально у нее с хлебом, так в свой отчет и запишите, – неохотно поделилась она оттуда.
– Обязательно, – не стал спорить Рой, – так и запишу.
Теперь, когда похмельные симптомы полностью исчезли, и альтернативой здоровому отдыху рассматривалась исключительно неприятная беседа с шефом по поводу субординации, мысль снова прилечь и вздремнуть казалась все более заманчивой. Что–то, правда, подсказывало, что если известить о своих планах удивительную боевую женщину, то очень скоро выяснится, что сбыться им никак не суждено.
– А вы телефончик–то зачем из шкафчика вытаскивали? – проорала из кухни Марь Филипповна, полностью подтверждая догадку. – Звонил, да? Наверняка мальчишки ночью баловались, тут будка телефонная на выезде стоит, так они повадились денежку на веревочку привязывать, звонить, да всякие гадости в трубку кричать.
По поводу гадостей в трубку Рой точно спорить не стал бы, а вот насчет мальчишек – это Марь Филипповна явно погорячилась. Мальчишкой шеф был, наверное, когда здесь еще динозавры бегали, и никаких телефонных будок даже в долгосрочных проектах не рассматривалось.
– Я же и смотрю, что ежели б вы звонили, то навряд ли стали бы вилку из розетки выдергивать! – продолжила надрываться Марь Филипповна под дребезжание посуды. – Мы же ж его нарочно с управдомом спрятали, чтобы до греха не доводить. А то оставишь телефончик–то на видном месте, так людям сразу звонить захочется, – слово «людям» она произнесла с ударением на последний слог, отчего на Роя сразу повеяло шефовским говором. Поспать и оттянуть до предела временной видимости неприятный разговор захотелось с утроенной силой. – И почему–то всем надобно не по округе позвонить, а непременно куда–нибудь в другой город. Счета потом километровые приходят, – закончила мысль Марь Филипповна. Рой обрадовался было наступившей тишине, но удивительная боевая женщина тут же нашлась с выводом: – Я же ж сразу поняла, что вы, Рой Петрович, не из таких, у вас же на лице написано, что человек честный, и телефончик прятать совсем не обязательно. Даже вытащить хотела, но закрутилась и забыла. Вы уж простите меня, что вам среди ночи вставать пришлось, да выключать трещалку проклятую. Под нее ведь спать никак невозможно.
– Это точно! – обрадованно выкрикнул Рой в ответ, уловив, наконец, реальный шанс высказать наболевшее желание. – Полночи не спал, сначала по звуку телефон искал, потом откапывал, а потом еще выключал! Жутко не выспался, хочу вот сейчас наверстать, если вы не против.
Из кухни загрохотало.
Судя по звуку Марь Филипповна решила не заморачиваться с мытьем посуды и попросту вывернула ее куда–то на твердое, чтобы уж точно, с гарантией – в мелкое крошево.
– А кто против? – понизив голос до просто громкого, вопросила она. – Я‑то точно не против, спите себе, сколько хотите. Особенно, если опухнуть желаете, как следует, тогда самое милое дело до обеда спать. Встанете – и глаз не видно, одни щеки на лице торчат. Рыбный инспектор так и говорил – первейшее средство супротив отеков, это ранний подъем. Он еще в парк наш бегать ходил, все норовил в одиночестве остаться и сетку рассмотреть, которая на воротах висеть должна. Уж я на что рано подымаюсь, а тут чуть не пропустила всю его зарядку. Хотя ему отеки и опухание точно не грозили, худой был, что твоя килька, а вы вон какой видный, вам спать долго нельзя – враз всю красу растеряете, станете, как Царица Шамаханская, не глазки будут – щелочки. Ой!!! Рой Петрович!!!
– Да не сплю я, – начавший было задремывать под рыбно–сказочные рассуждения, Рой вскинулся и чуть не навернулся с кровати.
– Да хоть бы и спали, – горестно запричитала Марь Филипповна, – только воды у вас нет почему–то! Как же я теперь потихоньку посудку–то перемывать стану? Водички–то нет! Ну ни капельки! А умываться как?! Надо в ванную пойти, глянуть, сможете ли вы хотя бы умыться! А туалет?! – перешла она на ультразвук.
– Да сделай ты ей уже воду, – недовольно пошевелился Ерик, которому последние пара нот отчетливо пришлись не по вкусу.
– Интересно, как? – поинтересовался Рой, тяжко вздохнув и сев в кровати.
С мыслью о том, что поспать и оттянуть разборку с шефом уже точно не получится, пришлось смириться.
– Так же, как убирал, – посоветовал Ерик.
Рой смутно припомнил подробности ночного кошмара, в котором он не только сражался с телефоном и хамил шефу, но и, кажется, устроил небольшое наводнение. А потом что?
Ерик, сжалившись, причем, непонятно над кем – над самим Роем, или над Марь Филипповной, успевшей пробежаться по остальной сантехнике и обнаружить, что вода есть везде, кроме кухонного крана, подкинул красочных видений из событий прошедшей ночи.
– Давай быстрее, – подтолкнул он. – Пока твоя удивительная боевая женщина не принялась перетаскивать посуду в ванную или в сливной бачок.
– В бачок–то зачем? – удивился Рой.
– Он ближе, – лаконично пояснил Ерик и сонно засопел.
– Сейчас, Марь Филипповна, не трогайте ничего, я сам посмотрю, – предупредил Рой, мрачно натягивая одежду.
– Да я не трогаю, – донеслось из коридора, – я телефон включить хотела, сантехника вызвать, а потом вспомнила, что выходные сегодня, как назло, его до понедельника не будет!
Ну классно. То есть, если бы у них санузел забарахлил, то пришлось бы два дня к соседям в гости ходить. А если бы поломка случилась где–нибудь в подвале, то… на пустырь? Стройными рядами? Просто отлично налаженный быт. Вполне в духе местности и времени.
Точнее, местного безвременья.
Один носок Рой нашел на стуле, второй обнаружился почему–то под подушкой. Штаны по виду больше всего напоминали древний среднерусский инструмент, только в отличие от мехов гармошки, складки на них располагались как попало – и вкривь, и вкось, да еще на неравном расстоянии. Рубашка тоже особой свежестью не блистала.
Украдкой выглянув в коридор, Рой убедился, что Марь Филипповна, вопреки предупреждению, все еще надеется договориться с краном. После чего воровато оглянулся на окно – мало ли, какая бабулька с зоркими глазами вздумала на ближайшее дерево влезть? – и быстренько привел одежду в порядок.
– Ну и что ей там делать, на дереве? – поинтересовался Ерик.
– Желуди собирать, – мрачно отшутился Рой.
– Между прочим, я бы почувствовал, – почти обиженно напомнил Ерик.
– С полным отсутствием магического фона у всех здесь проживающих? – парировал Рой. Резко растер ладонями лицо и направился на кухню. – Ну что, не работает? – сочувственно осведомился он у ничуть не приунывшей Марь Филипповны.
– Да ведь зараза какая, – по–боевому отрапортовала та. – Булькает где–то внизу, а сюда не идет! Может, вентиль сломался? – предположила она, с подозрением поглядывая на Роя.
– Так ведь его, кроме вас, никто не трогал, – поспешно перевел он стрелки. – Сами видели, мы только в комнате сидели, на кухню вообще не выходили.
– А в кухню вообще никто не заходил, – буркнула Марь Филипповна, – только я и Верочка, редиску, вон свою принесла.
– А дочка ее, Адочка? – как бы невзначай напомнил Рой, примериваясь к вентилю и одновременно пытаясь прощупать, что же он там успел спьяну накрутить.
– Она сразу руки мыть побежала, – укоризненно напомнила Марь Филипповна. Даже в коридор выскочила, чтобы лично показать, как Ада сразу пошла в ванную. – А потом еще в комнату оттуда вышла и тут же про полотенца сказала, помните?
– Помню, – коротко отозвался Рой, подцепив, наконец, кончик собственноручно наколдованного плетения.
Потянул, осторожно расправил, подкручивая одновременно вентиль, затем снова потянул… и убедился, что пробка засела наглухо.
– Так что к воде она не подходила, – почти унялась Марь Филипповна, – то есть, подходила, но не на кухне.
У Роя в голове предупреждающе дзынькнуло. Кажется, интуиция решила особо отметить какой–то момент в разговоре. Мелькнула мысль позвать на помощь Ерика, но тот, вроде бы, успел задремать. Ладно, потом всплывёт. Сейчас важнее воду в кран вернуть. В конце концов, сам забивал, сам и вытащить сумеет. Так? Ведь так?
ГЛАВА 20. И решила – не пускать!
К моменту, когда стало ясно, что хуже нет, чем пытаться расколдовать то, что наколдовано под самогоном, Рой успел ошалеть окончательно. Наверное, в похмельной голове что–то серьёзно помутилось, потому что в итоге он не придумал ничего лучшего, чем дернуть сразу за оба высвобожденных конца сплетенной паутины.
– Ой, уже слышу, как плещется, – радостно сообщила из–за плеча бесшумно подкравшаяся Марь Филипповна.
Чпок!
С глухим стуком пробка вылетела, мгновенно растворившись в мощном потоке застоявшейся воды. Выкрученный на полную, кран дрогнул, затрясся и выдал убойную струю, тут же разлетевшуюся не просто брызгами – настоящими ливневыми потоками.
Наверное, Рой успел бы отскочить, но позади надежной стеной стояла Марь Филипповна. В общем, даже пытаться не стал. Хорошо еще, удивительная боевая женщина в ширину удалась больше, чем в высоту, поэтому пострадало только ее чувство ответственности.
– Ох, вы волшебник какой! Ах, да вас же заливает, да что же вы стоите! – подпрыгивая и никак не давая Рою отойти, запричитала она. – Вентиль, вентиль скорее закрывайте, крутите, да не туда, сюда! Дайте, дайте я сама!
Рой подумал, что это становится традицией. Снова кран, снова напрочь залитый спереди костюм. Только очень довольного Ерика не хватает, а так – все в сборе.
Со стороны упомянутого Ерика донеслось искреннее сожаление о том, что на этот раз он не смог поучаствовать в общем веселье.
– Ничего, наша удивительная боевая женщина вполне сама справилась, – с досадой кинул ему Рой. – Пойду, рубашку переодену, – сообщил он Марь Филипповне.
Та, обрадованная устранением проблемы, лишь кивнула, занятая перетаскиванием посуды обратно в раковину:
– Только спать укладываться не вздумайте, – предупредила она, разрываясь между небольшой башней из тарелок и кучкой стеклянных стопок, одновременно в общую груду ну никак не помещающихся. – А то точно опухнете. Я тут вспомнила, что сегодня же полнолуние ночью, то есть, дни дурные, вот вода и шалит. Даже кран, смотрите, поломался, а он механический. Представляете, что с человеком приключиться может?
– Что? – усмехнулся Рой, внутренне насторожившись.
Даже приостановился ради такого случая.
– А мне рыбный инспектор рассказывал, что луна на приливы и отливы влияет, – осторожно покрутив вентиль и добившись минимально тонкой струйки, поделилась Марь Филипповна. – На воду, если точнее. Ну а человек на семьдесят процентов из воды состоит, так на него ведь тоже воздействие оказывается. Это для таких как вы, скептиков, объяснение, а на самом деле все еще сложнее.
– Понятно, – Рой сделал вид, что усмехается, а сам осторожно потянулся к Ерику.
– Здесь, – отрапортовал тот, тоже целиком превратившись в слух. Точнее, в нюх и осязание – как привык.
– Ой, да что с вами разговаривать, с фомами неверующими, – отмахнулась Марь Филипповна с таким энтузиазмом, что сразу стало ясно: из объяснений инспектора от рыбнадзора она запомнила исключительно только то, что поняла. А поняла, видимо, совсем не так уж много, и на этом умные рассуждения попросту исчерпывались.
– Как скажете, – Рой, у которого тут же образовалась идея по поводу скорейшего выдворения из квартиры ненужных свидетелей будущей разборки с шефом, спорить не стал.
Побрел обратно в комнату и сделал вид, что достает другую рубашку.
Мог бы, кстати, и не стараться – Марь Филипповна полностью погрузилась в мытье посуды, даже озвучивать собственные действия не стала.
Полнолуние, значит. Надо же, как все удачно складывается. Можно прямо сегодня заняться провокациями, и даже не ждать удобного момента.
Марь Филипповна могла сколько угодно цитировать заезжего инспектора, знатока воды и рыбьих повадок, но в одном она точно не промахнулась. Полнолуние – как и новолуние, кстати – время особенное. Случиться может всякое.
Особенно, если это всякое тщательно подготовить.
– Скажите, Марь Филипповна, – позвал Рой из комнаты, улучив момент между грохотом и плеском, – а как от вас в районный центр добраться можно? Автобусы, может, какие ходят? Меня сюда на машине везли, а ее заранее заказывать надо.
Не факт, что шеф даст добро на еще одну авантюру, но документ для Николая выправить он просто обязан. Ну а в самом крайнем случае, у Роя и своего допуска может хватить.
– А? – Марь Филипповна резко прекратила шуметь, даже воду выключила. – А вам зачем? – слегка задыхаясь, поинтересовалась она.
Рой воочию представил, как она разрывается между желанием срочно примчаться в комнату, чтобы задушевно посмотреть инспектору в глаза, и полной невозможностью бросить наполовину недомытую посуду.
– Да мне в архив местный заглянуть надо, то есть в ЗАГС, в смысле, – Рой прикинул, что для переодевания времени, вроде бы, прошло достаточно, и потихоньку высушил рубашку. – Акты гражданского состояния поднять, запись одну посмотреть, а если не найдется, то запрос сделать, – не желая раньше времени в подробностях раскрывать секрет Николая, пояснил он.
– Так выходной же сегодня, – снова открыв воду, напомнила Марь Филипповна. – Они с населением не работают.
– Хотите сказать, что все свадьбы регистрируются исключительно в будние дни? – искренне удивился Рой.
В принципе, исходя из того, что он успел узнать о данной местности, так дела обстоять тоже вполне могли.
– Так то – свадьбы, – указала Марь Филипповна, – а то – записи поднимать. Не станут они сегодня.
Рассыпной дребезг отчетливо дал понять, что с вилками–ножами–ложками уже покончено. Значит, пора уже, наверное, начинать приводить в действие план по выдворению из квартиры лишних глаз и ушей. Раньше ведь и стараться не стоило: Рой отчетливо уяснил, что даже совместными с Ериком усилиями заставлять удивительную боевую женщину делать что–то, к чему она не готова – слишком энергозатратная затея.
– А я попробую, – не отступился он. – Вдруг для меня исключение сделают? Так ходит автобус или нет?
– Дайте–ка вспомнить… – в голосе Марь Филипповны явственно слышалось отчетливое нежелание отпускать инспектора из–под своего контроля. – Во второй половине дня идет, только ехать долго, ЗАГС закроется уже к тому времени, там вообще никого не будет. Они же по полдня по субботам работают.
– Я понял, спасибо. Ну а номер у автобуса какой? – Рой вышел в коридор, с тоской посмотрел в сторону двери и неожиданно обнаружил полное отсутствие нескольких линолеумных квадратов. Как раз тех, которые плохо держались на своих местах.
Смутно вспомнилось, как они весело бултыхались на воде во время ночного потопа. Странно, что Марь Филипповна никак не прокомментировала частичную нехватку напольного покрытия в ведомственной квартире.
– Номер автобуса? – между тем переспросила Марь Филипповна. – Номер уточнить надо, у меня где–то записан, жаль не помню, где. Сейчас посудку домою, пойду и поищу. Заодно пирожков принесу вам, свеженьких. Хотя нет, – бодро прозвенев по мойке хрустальными стопками, резко передумала она, – сначала пирожки, пока тепленькие, а потом уже поищу. Торопиться ведь некуда, куда торопиться–то? Автобус только после обеда пойдет, значит, номер не срочно, правильно говорю, Рой Петрович, а?
Рой мученически закатил глаза, предвидя долгое вальсирование, и… неожиданно обнаружил недостающие линолеумные квадраты на потолке.
Все–таки, как ни крути, а ни с какой граппой и настойкой на скорпионах местный коньячок–самогончик не шел ни в какое сравнение. Это же надо было так накуролесить! С какого, интересно, перепуга, ему в голову пришло посреди ночи заниматься художественной лепкой по потолку, используя для этого подручные материалы? А главное – зачем?!
– Ну ведь правильно говорю? – не унималась Марь Филипповна. – А там и обед уже, я вам свекольничек приготовить хочу, он такой же как окрошечка, так же жажду хорошо утоляет, и от жары спасает. День, чувствую, теплый намечается, солнышко печет, самое время для холодных супчиков–то.
А может, не заметила? Хотя, как тут не заметить – половина пола просто отсутствует как класс. Хотя, с другой стороны, мог же линолеум заплетающимися ногами подвыпивших гостей запинаться куда–нибудь под обувную полку?
– Заодно и редисочки Верочкиной отведаете, в свекольничке–то, – продолжила соблазнять Роя Марь Филипповна. – Верочка ведь не зря ее вчера сюда принесла, явно же хотела, чтобы дорогой инспектор ее самолично выращенные овощички отведал. Вы ведь хотели бы сказать Верочке, что она такая умница, и редисочка у нее самая что ни есть сладкая? Ведь желали бы?
В данный момент дорогой инспектор больше всего желал бы незаметно отодрать от потолка то, что сам по пьяни туда прилепил. Причем, проблема заключалась не непосредственно в отдирании, а в дальнейшем бесшумном водружении на место. Просто даже представить, как все это сейчас посыплется с потолка, гулко шмякаясь об пол – и у Роя чуть ли не судороги начинались от попыток сдержать неконтролируемые нервные смешки.
– С удовольствием, – подтвердил он, почувствовав по настороженному молчанию из кухни, что пауза недопустимо затянулась. – Очень бы хотел сказать Вере Дмитриевне спасибо. Заодно еще можно у нее номер автобуса уточнить, она ведь наверняка его помнит. Как думаете?
Вместо ответа Марь Филипповна ожидаемо загрохотала посудой. Рой улучил момент и только успел отскочить, когда все прилепленное, повинуясь силе земного притяжения, радостно принялось рушиться ему на голову.
– Что там у вас? – мгновенно встревожилась Марь Филипповна.
Слуху удивительной боевой женщины, очевидно, мог позавидовать даже Ерик.
– Все в порядке, Марь Филипповна, не волнуйтесь, – разгребая квадраты по местам, откликнулся Рой. – Это я линолеум нашел, который случайно под обувную полку затолкали. У вас, кстати, клея не найдется? Можно было бы совсем починить.
Из кухни мощно всхлипнуло:
– И хозяйственный еще, и руки золотые, – с отчаянием откликнулась Марь Филипповна. Наверняка посуду увлажнили еще и слезы умиления. – Вот бы Верочке такого найти…
– Может, сначала саму Веру Дмитриевну найдем? – осторожно предложил Рой, прекрасно помнивший утренний отчет Ерика. – Очень хочется номер автобуса, который до районного центра идет, узнать, – подойдя к кухне, он встал в дверях немым укором.
– Точно–точно, – Марь Филипповна уже заканчивающая вытирать тарелки одним из полосато–махровых полотенец, ловко подровняла всю стопку, чтобы не кренилась, и оглянулась: – Вы тогда пойдите, поищите ее в квартирке напротив, а я пока за пирожками сбегаю, за тепленькими, на завтрак.
А вот такая рекогносцировка Роя решительно не устраивала:
– Да неловко как–то самому к ней идти, и редиску ее я еще даже не попробовал. Давайте вы к ней по–соседски заглянете, это ведь быстро, а я тут подожду, – предложил он. – Или могу с вами пройти, заодно посуду отнести помогу.
– Ну, э–э–э, – судя по заминке, Марь Филипповна тоже прекрасно знала, где сейчас находится Вера Дмитриевна вместе с дочкой. – Нет, посуду я сама, – решительно отказалась она. – Негоже дорогому инспектору еще и на собственном празднике убираться. И, знаете, что я вспомнила, – с видимой неохотой поведала она, – Верочка же с дочкой хотели на балку пойти, искупаться, пока жарить и печь не начало. У нас там водичка–то тепленькая, за ночь остыть не успевает, а польза от нее нешуточная, вот и купаются они на пляжике нашем. Потом загорают, а потом снова купаются…
– Водичка тепленькая?! – улучив, наконец, момент, переспросил Рой. – Какая водичка? Вы же говорили, что сейчас дни дурные, и с водичкой осторожнее надо обходиться.
– Ой, – натужно рассмеялась Марь Филипповна, – скажете тоже. Это же прудик наш, вдоль и поперек хоженый, с пляжиками, аж двумя, искусственно насыпанными. Там мелко совсем, особенно, где девочки обретаются. Да вы же и не верите во все это, – опомнилась она.
– Ну, знаете ли, – понизил голос Рой, чувствуя, что еще немного, и напарника придется все–таки будить, потому что в одиночку можно и не справиться. – Я, конечно, во всякие эзотерики с хиромантиями не верю, но вот неспроста же кран наш внезапно забуянил. А вдруг прав инспектор по рыбнадзору оказался?
Марь Филипповна на секунду призадумалась – даже делано улыбаться перестала. Про посудину, которую держала в руке, вообще забыла.
– Так, – через мгновение объявила она. – Теперь и мне неспокойно стало.
Недотертая тарелка со стуком опустилась на самый верх, следом легло полотенце.
Рой затаил дыхание. Ерик тревожно всхрапнул во сне – видимо, почувствовал общее напряжение момента.
– Ладно, пойду, проверю, как там и что, – задумчиво проговорила Марь Филипповна, решительно двинувшись в сторону загороженной Роем двери. – Вернусь, принесу пирожки.
И только попробуй не съесть – осталось висеть в воздухе.
Рой едва успел вовремя отскочить.
– И вовсе это не из–за суеверий, – предупредила напоследок Марь Филипповна, – а лишь потому, что Верочка только–только от отравления оправилась. Так что никакая я не паникерша, – донеслось уже из–за входной двери.
Точку поставил звук защёлкнутого замка.
Выждав для порядка несколько секунд, Рой на цыпочках прокрался к глазку и посмотрел на пустую лестничную площадку. Потом еще послушал, уже по–своему, и только после всех манипуляций, призванных обезопасить помещение от внезапного возвращения удивительной боевой женщины, осторожно запер дверь на старый надежный механический засов. Потому что – кто знает, может, у Марь Филипповны еще несколько комплектов запасных ключей имеется? Совсем не факт, что с утра она попала в тридцать третью ведомственную только из–за того, что Рой забыл воспользоваться замком.
– Браво! – изобразил аплодисменты Ерик. – Почти не пришлось помогать, – ехидно прокомментировал он.
– Спасибо, друг, – раскланялся Рой, сделав вид, что издевки не заметил. – Ладно, вылезай, – помрачнел он, – раньше сядем, раньше выйдем, как говорил мой инструктор перед отправкой сюда. От беседы с шефом все равно не отвертеться.
– А может, ты сам как–нибудь? – невинно предложил Ерик. – А я еще немного отдохну.
– Отличная идея, – саркастически похвалил его Рой. – Особенно, учитывая, что с тебя в любом случае взятки гладки.
– Уж и пошутить нельзя, – тут же передумал напарник. Вылез из–под одеяла и принялся складываться в дипломат.
Предатель.
– Я все еще здесь, – напомнил тот. – Могу, кстати, кнопочку включения на телевизоре нажать, если вдруг ты забыл, где она находится.
– Сам справлюсь, – мрачно отказался Рой.
