Текст книги "Порочная (ЛП)"

Автор книги: Л. п. Ловелл

Соавторы: Стиви Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 25

РОНАН

Двери лифта медленно закрываются. Я смотрю, как загораются цифры, когда он везёт Камиллу на первый этаж.

– Хотите, чтобы я привёл её? – спрашивает Борис.

– Она не собака. Её не нужно приводить! – я свирепо смотрю на него, занимая место у большого окна.

Городские огни Москвы сверкают, являя собой картину абсолютной безмятежности. Все начнут просыпаться, совершенно не подозревая о растущем напряжении, которое я создал. Вздохнув, я подношу бокал к губам в молчаливом тосте за всё, чего я достиг, и тут мой взгляд грубо прерывается отражением Бориса, подходящего ко мне сзади.

– При всем моём уважении… – он прочищает горло, его голос слегка дрожит: – Сэр, леди небезопасно находиться вне дома.

– С ней всё будет в порядке, – отмахиваюсь я от него.

Она Камилла Эстрада, конечно, с ней всё будет хорошо.

Я сижу, мои мысли кружатся в голове, пока розовый шёпот приближающегося рассвета превращается в дневной свет. Когда солнце поднимается всё выше по небу, а минуты превращаются в часы, я почти задаюсь вопросом, не убежит ли моя маленькая кошечка в конце концов обратно в свою пустыню.

У меня звонит телефон, и я отвечаю, не взглянув на имя.

– Да?

– Ронан, – сильный французский акцент Арнольдо перекатывается через линию. – У меня есть для тебя новости.

Арнольдо звонил мне всего один раз, когда крыса, пытавшаяся сбежать от Братвы, появилась на крыльце его дома без головы, так что я знаю, что это, должно быть, довольно волнующая новость.

– Ах, Арнольдо, могу только представить, что такого ужасного я услышу от тебя.

– Oui (прим. – Да). Да, есть человек, продающий твои ракеты.

– Я в курсе.

– Конечно. Он связался со мной, и я ещё не заключил сделку… пока. Ты мой самый старый друг, и я подумал, что тебе не помешала бы кое-какая информация об имбециле, пытающемся тебя надуть.

– Ах, и действительно, хороший друг. Давай, заключай сделку. Мы проследим за деньгами.

– Очень хорошо, а что же мне от этого будет?

Арнольдо всегда был сторонником сделок.

– Бесплатное оружие для вашего отряда, конечно же, Арнольдо.

– Спасибо.

На линии раздаётся щелчок, а я остаюсь с улыбкой. Чего Камилла, похоже, не понимает, так это того, что где она заставляет людей подчиняться её прихоти… Мне не нужно никого принуждать. И есть ли на свете более истинная власть, чем это?

Я встаю со стула, проводя рукой по лицу, когда дверь лифта открывается и Камилла заходит.

– Какой сюрприз, ты вернулась?

– Я почти поехала в аэропорт, но потом позвонила своему брату, и он поделился кое-какой интересной информацией, – раздаётся звуковой сигнал, и она достаёт из кармана телефон, улыбаясь и пристально глядя на него. – Мне понадобится машина, – говорит она.

– Зачем тебе машина?

– Потому что мне нужно кое-куда съездить, Ронан. Не похоже, что это проблема, у тебя их бог знает сколько их просто стоит поблизости, – она рассекает рукой воздух и опускает телефон обратно в карман.

– Я попрошу водителя отвезти тебя, куда тебе нужно.

Я щёлкаю пальцами, и Борис выбегает из коридора.

– Да, сэр?

– Отвези мисс Эстраду… куда бы ей ни было нужно.

Он кивает и бросает взгляд на Камиллу.

– Спасибо, – говорит Камилла, и в её голосе слышится раздражение. – И ещё, Борис, мне понадобится немного бензина.

Глубокая морщина залегает между бровями Бориса.

– Ей не нужен бензин, – я приподнимаю бровь, глядя на Камиллу.

– Мне нужен бензин, – она бросает взгляд на Бориса. – Мы можем остановиться по дороге. У меня не так много времени, – она широкими шагами направляется в спальню.

Застонав, я качаю головой.

– Никакого бензина, – говорю я, проходя мимо него.

Я следую за ней в спальню, где на кровати разбросаны пакеты с покупками. Повсюду разбросана одежда. Она уже сняла платье и осталась в чёрном кружевном нижнем белье. Она бросает на меня мимолётный взгляд, по большей части игнорируя меня, надевая чёрные джинсы и натягивая через голову облегающий чёрный свитер.

– Как это по-картельски с твоей стороны, – говорю я, подсовывая палец под каблук чёрного ботинка до колена, брошенного на подушку.

– Ты же меня знаешь, никчёмная принцесса картеля, – произносит она, присаживаясь на край кровати и натягивая сапоги.

Камилла вскакивает на ноги. Одетая во всё чёрное с головы до ног. Красная помада. Вот так она выглядит безжалостно дикой. Мой член набухает, и я не делаю ни малейших колебаний, чтобы скрыть это.

– У тебя такой вид, будто собираешься совершить убийство.

– О, ты говоришь такие милые вещи, – она целует меня в щеку. – Буду через несколько часов.

– Ясно, – я подхожу к шкафу и беру галстук. – Думаю, чёрный цвет подойдёт, – я оборачиваю галстук вокруг шеи и завязываю его узлом. Краем глаза замечаю, как она пристально смотрит на меня. О, она разозлилась. – Ох? – я поворачиваюсь к ней лицом. – Может, мне лучше выбрать красный? – я сверкаю улыбкой, доставая из шкафа своё шерстяное пальто.

– Зависит от обстоятельств. Куда ты направляешься? – она лезет в одну из сумок, достаёт блестящий пистолет, прежде чем высыпать коробку с патронами на атласные простыни. Магазин с щелчком освобождается, и она быстро заправляет его. Она довольно находчива, надо отдать ей должное.

– Похоже, охотится, – я делаю шаг к двери и протягиваю руку. – После тебя, дикарка.

Она яростно загоняет магазин обратно в пистолет. О, я люблю заводить её.

– Ты не пойдёшь со мной.

Я игнорирую её и иду в гостиную.

– Борис! – кричу я, и он появляется из кухни, запихивая в рот остатки пончика.

– Прогрей «Ягуар».

– Да, – бормочет он, крошки сыплются у него изо рта, когда он вызывает лифт.

Камилла входит в комнату, стягивая свои длинные волосы в конский хвост.

– Я сказала «нет». – Звенит звонок лифта, и Борис извиняется. Камилла кипит, ярость буквально излучается вокруг неё. – Ты чертовски ясно дал понять, что я не имею никакого отношения к твоему бизнесу и я просто твоя любимая кукла для траха. Теперь это моё дело, так что ты не приглашён.

Я смотрю на неё, моя губа слегка подёргивается, когда я нажимаю кнопку лифта. Двери открываются, и я вхожу, придерживая дверь.

– Я бы предпочла потерять эту грёбаную метку на спине, – она отступает, глядя на меня с холодным презрением, и складывает руки на груди.

Мы находимся на маятнике, который колеблется между гневом и сексом, и где-то посередине находится наше ощущение нормальности. Я поднимаю ладони вверх, как будто сдаваясь.

– Я не буду вмешиваться, просто хочу насладиться кровопролитием, – я ухмыляюсь. – Разве я прошу слишком многого от моей маленькой кошечки?

Она свирепо смотрит на меня.

– Нет, ты хочешь контролировать меня, Ронан. Как грёбаного питомца на поводке. Вот и всё.

– Ты ранишь меня, – я протягиваю руку, беру её и втаскиваю в лифт. – Диких существ невозможно приручить, Камилла. Я не дурак.

Она вырывается из моих объятий, оставляя между нами как можно больше пространства.

– Если ты вмешаешься, с меня хватит, Ронан. Я серьёзно.

Я просто ухмыляюсь, потому что она так сильно взвинчена, и это по её собственной вине. Если бы мне пришлось гадать, она боится, что теряет контроль, и я действительно понимаю тошнотворное чувство, которое приходит вместе с этим, я понимаю, но я не буду давать ей никаких обещаний. Лифт ведёт в вестибюль. Несколько бизнесменов прогуливаются со своими юными любовницами – таков образ жизни богатых и могущественных. Наряд убийцы Камиллы привлекает несколько довольно заинтересованных взглядов, пока мы идём к ожидающей нас машине.

Как только Борис забирается внутрь, Камилла перегибается через сиденье.

– Мне нужен мой бензин, – она дерзко выгибает бровь, глядя на меня, и я откидываюсь на спинку сиденья, легкомысленно помахивая рукой в воздухе.

– Хорошо, остановись на заправке и купи ей бензина.

***

Машина въезжает на дешёвую автостоянку у шоссе, притормаживает и останавливается под знаком. Я смотрю в окно на проржавевшие буквы, которые оторвались и развеваются на ветру.

– Оставайся здесь, – говорит Камилла, распахивая дверь.

Разглаживая рукой рубашку, я открываю дверь и выхожу на холодный воздух.

Камилла со стоном обходит машину сзади, затем становится передо мной.

– Серьёзно?

Моё дыхание вырывается туманом между нами.

– Сейчас середина дня. Следовательно, никаких выламываний дверей. Я схожу за ключом, хорошо? – говорит она, медленно отступая назад. Я достаю сигару из нагрудного кармана и закуриваю, прислонившись к борту машины. – Буду через две минуты, – она вздыхает, прежде чем направиться к небольшому офису, пристроенному к зданию.

Через окно я наблюдаю, как мужчина за стойкой поднимает голову, когда она заходит внутрь. Она наклоняется вперёд, кокетливо перебрасывая волосы через плечо, и проводит пальцем по его груди. Моя челюсть сжимается, и я выдыхаю сигарный дым через ноздри. Через несколько минут она пересекает парковку, покачивая бёдрами и сжимая в пальцах ключ.

– Пожалуйста, захвати бензин, Ронан.

Я бросаю сигару на землю, хватаю канистру с бензином и следую за ней по проржавевшему проходу мотеля, запах мочи и дешёвого спиртного более чем отвратителен. Камилла останавливается перед последней дверью, проводит рукой по рубашке, затем стучит в комнату 214.

– Не вмешивайся, – шипит она, вытаскивая пистолет из-за пояса джинсов. – Горничная, – кричит она и вставляет ключ в замок, не дожидаясь ответа. Петли скрипят, когда она толкает дверь и входит в тускло освещённую комнату.

Из-под закрытой двери ванной доносится звук льющейся воды.

Камилла ходит по комнате, роясь в ящиках и чемодане. Она опускается на колени рядом с кроватью и засовывает руку под матрас, улыбаясь, прежде чем вытащить пистолет.

Должен признать, это довольно забавно. Она похожа на маленького ребёнка, которого бросили в кондитерской. Моя маленькая дикарка на охоте. Она ещё раз оглядывает комнату, прежде чем присесть на край кровати и скрестить ноги. Я приподнимаю бровь.

– Невежливо прерывать чей-то душ, – шепчет она с широкой улыбкой на лице.

Камилла – нечто впечатляющее. Она правда такая. Я сажусь рядом с ней, ставлю канистру на пол и наблюдаю за дверью. Ожидаем. Душ отключается, трубы скрипят, и она вскакивает на ноги, становясь рядом с дверью ванной. Мой пульс учащается от предвкушения, когда я наблюдаю за тенью под дверью. Мужчина напевает себе под нос, пребывая в блаженном неведении о том, что чёрная вдова подстерегает его, чтобы схватить. Я с трудом сдерживаюсь, когда поворачивается дверная ручка. Честно говоря, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не захлопать в ладоши.

Дверь распахивается, и взгляд обнажённого мужчины сразу же останавливается на мне. Шок отражается на его пухлом лице. Я выгибаю бровь как раз в тот момент, когда Камилла прижимает дуло пистолета к его виску.

– Педро, – практически мурлычет она ему, приставляя пистолет к его виску. – Присаживайся, – мужчина поднимает руки вверх и шаркающей походкой направляется к стулу в углу.

– Камилла Эстрада.

Он прищуривает глаза на Камилле, прежде чем скользнуть взглядом по её изгибам. Он ёрзает на своём стуле, и я не могу не заметить жалкое подобие эрекции, которое у него появляется. Моя кровь закипает от его вопиющего неуважения. Если бы я был хоть немного менее мужественным, я бы посмеялся над ним.

– Меня немного тянет блевануть, – говорит Камилла, хватая с кровати полотенце и бросая его в него.

– Чего ты хочешь? – спрашивает мужчина с оттенком рычания.

– Ну, ну. Разве можно так разговаривать с бывшим деловым партнёром? – спрашивает Камилла, присаживаясь на край кровати и оставаясь напротив него, всё ещё целясь из пистолета ему в голову.

Как всё интересно складывается.

– За эти годы ты получил много моих денег, Педро, – он продолжает сверлить меня взглядом. – Но теперь я хотела бы узнать об одном из других твоих клиентов, – он открывает рот, чтобы заговорить, но она поднимает руку. – Ах, ах, ах. Если ты скажешь мне то, что мне нужно, я оставлю тебя в живых. Если же ты этого не сделаешь… – она вскакивает на ноги и наклоняется перед ним, проводя кончиком пистолета по его щеке. – Ну, у меня очень убедительные методы, – говорит она хриплым шёпотом. – Итак, кто этот Всадник?

Он улыбается, обнажая несколько золотых зубов.

– Не знаю.

Камилла склоняет голову набок и встречается со мной взглядом.

– Милый, мне понадобится твой галстук.

Я ослабляю галстук, снимаю его через голову и протягиваю ей. Мне так трудно сдержать себя и «не вмешиваться».

– Подержи, – без предупреждения она бросает в меня пистолет, и я ловлю его. Используя галстук, она привязывает запястья Педро к подлокотникам кресла. Как только он связан, она с улыбкой подходит ко мне. – Ты же хотел крови? – она выдыхает, опуская руку в мой карман, вытаскивая мой нож, прежде чем повернуться лицом к Педро.

Он сглатывает, когда она приближается к нему, на его лбу выступают мелкие капельки пота.

– Левая или правая? – спрашивает она, проводя кончиком пальца по краю лезвия. Он не отвечает, и она пожимает плечом. – Я откуда-то знаю, что ты правша, – отодвинувшись в сторону, она вонзает лезвие в его правую руку. Леденящий кровь крик пронзает мои уши, и я не могу удержаться от улыбки. Она хватает полотенце с его колен и засовывает конец ему в рот. – О, крепись.

– Назови мне число от одного до пяти, – говорит она мне с радостной улыбкой.

– Три.

– Что ж, – говорит она Педро, – твоя оскорбительная игра будет значительно ослаблена.

Камилла выдёргивает лезвие из тыльной стороны его ладони, прежде чем выровнять его и надавить на его средний палец. Педро издаёт приглушенный крик, дёргаясь в кресле, когда палец с мягким стуком падает на пол.

Она ждёт, пока он перестанет кричать, и вынимает полотенце у него изо рта.

– Ну? – спрашивает она. Он сжимает челюсти, и, клянусь, её улыбка становится шире. Он ничего не говорит, и тогда отлетают два других пальца.

Камилла хлопает его по щеке.

– Никаких обмороков.

Она выдёргивает полотенце у него изо рта и пересекает маленькую комнату, поднимая канистру с бензином, стоящую у моих ног. Мой телефон жужжит в кармане, и я быстро отключаю его, наблюдая, как кровь расползается по ковру. Какая-то часть меня хочет выхватить нож у Камиллы и нарезать его кубиками, как настоящий шеф-повар, но я подавляю это желание.

– Последний шанс, прежде чем произойдёт действительно непоправимый ущерб, – говорит она, но Педро молчит. – Тогда ладно, – она открывает канистру и макает полотенце, лежащее у него на коленях. Затем она снимает огнетушитель со стены у двери и достаёт из кармана зажигалку. – Я могу убрать его в любое время. Помни об этом, – она щелкает кремнём, наблюдая за пляской огня, прежде чем прикоснуться им к полотенцу. Пламя пожирает материал за считанные секунды, облизывая торс Педро. И крики, о, эти крики очень похожи на успокаивающее звучание квартета. Гладкие. Устойчивые. Великолепные.

– Остановись! – наконец кричит он. – Прекрати. Стоп. Остановись!

Камилла стоит перед ним, как ангел ярости. Пламя отражается в её бирюзовых глазах, окутывая её тёплым сиянием.

– Назови мне грёбаное имя! – кричит она совершенно безжалостно.

– Марио Лука, – кричит он.

– Спасибо.

Она нажимает на огнетушитель, покрывая пламя белой пеной. Педро опускается на сиденье, с его губ срывается вздох облегчения, когда Камилла гладит его по щеке.

– Пожалуйста, сделай это быстро, – шепчет он.

– Я ничто, если не верна своему слову. Я не убью тебя, – она поворачивается, направляясь ко мне, но останавливается, прежде чем пройти мимо. – Хотя… Я так ненавижу, когда люди умирают страшной смертью, – глаза Камиллы встречаются с моими. – А тебя послали сюда, чтобы разрушить дом Ронана Коула, такие вещи имеют ужасные последствия.

Мои мышцы напрягаются. Адреналин разливается по моим венам, и я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Педро. Его глаза расширяются, и он сглатывает, ёрзая на своём месте. Камилла бросает нож мне на колени, прежде чем пересечь комнату, освобождая мне место. Я не должен опускаться до убийства человека в грязном номере мотеля. Однако утончённость будет утрачена – я оглядываюсь по сторонам, моя кровь кипит добела под поверхностью – в такой банальной обстановке есть определённая грубая красота. Смеясь, я хватаюсь за лезвие и поднимаюсь на ноги, не сводя взгляда с Педро.

– В том доме у меня были картины времён династии Мин, Ренуар, Моне, – говорю я, присаживаясь на корточки рядом с ним и проводя острым кончиком лезвия по его руке. – Но ты бы не понял ценности искусства, не так ли? – я ухмыляюсь. – Я могу научить тебя, Педро, – я подношу нож к его всё ещё тлеющей груди, отрывая кусочки полотенца, впившиеся в плоть. – Я могу научить тебя искусству.

Я рисую большой квадрат у него на животе. Шум его криков и тяжёлого дыхания создавал нездоровую симфонию.

– Видишь ли, Моне проявлял большую осторожность в каждом, – я провожу ещё одну линию, – крошечном, – и ещё одну, – штрихе.

Мужчина корчится подо мной, что ещё больше затрудняет создание идеальной копии моста Чарнинг-Хаус, который он отправил в пламя.

К тому времени, как я заканчиваю, кровь покрывает мои руки, рубашку и брюки. Я вытираю пот, стекающий по моему лбу, металлический привкус в воздухе заставляет моё сердце биться быстрее. Сделав шаг назад, я восхищаюсь своей работой.

– Видишь ли, Педро, важна каждая деталь. Искусство – это выражение любви, гнева, неистовства, – мои ноздри раздуваются, и я бросаю взгляд на Камиллу.

Она отталкивается от стены и встаёт передо мной.

– Кто бы мог подумать, что ты такой талантливый, – говорит она, проводя рукой по моей шее сзади и прижимаясь своими губами к моим. – Мне нравится смотреть, как ты теряешь контроль, – шепчет она мне в губы.

Всё ещё сжимая в руке нож, я хватаю её за волосы и оттаскиваю через всю комнату. Я не могу отдышаться, внутри меня, как вулкан, бурлит растущая потребность. Растёт. Растёт. Растёт до тех пор, пока… Я просовываю окровавленный нож под свитер Камиллы и разрезаю его, отрывая от её тела.

В исступлении мы срываем друг с друга одежду, в то время как Педро умирает рядом с нами. В тот момент, когда она обнажена, я врезаюсь в неё, сжимая и не отпуская, как будто никак не могу подобраться к ней достаточно близко. А я и не могу. Камилла – это жизненная сущность сама по себе, то, что мне нужно, чтобы выжить, почувствовать себя человеком. Её ногти царапают мои лопатки, впиваясь в кожу, прежде чем я кусаю её за шею.

– Ронан, – стонет она моё имя, откидываясь спиной от стены, в то время как её бедра прижимаются к моим, как у одержимой.

– Оседлай меня, маленькая кошечка, – шепчу я, прежде чем оторвать её от стены и бросить на кровать.

Я ложусь на спину, прежде чем схватить её и затащить на себя. Она берёт мои руки, проводя ими по своему телу, оставляя кровавый след. То, как её губы приоткрываются при каждом соблазнительном стоне, то, как её груди подпрыгивают в такт последним вздохам Педро… это самая совершенная форма искусства, с которой я когда-либо сталкивался. Её щеки розовеют, и она замирает на мне, тяжело дыша, трахая меня снова и снова. Как по команде, мои мышцы напрягаются, и волна жара захлёстывает меня, как яростный прилив. Я хватаю её за бёдра, прижимая к себе, когда кончаю.

Когда она падает на меня сверху, я вижу Педро с запрокинутой головой, безжизненно сидящего на кресле. И, похоже, когда мы с ней достигли вершины наслаждения, он подошёл к концу своей жизни. Должно быть, это увертюра, которой мог бы гордиться даже Бетховен.

Глава 26

КАМИЛЛА

Я устраиваюсь на заднем сиденье машины, застёгивая пиджак Ронана, чтобы не демонстрировать свою обнажённую грудь. Ронан забирается внутрь, его рубашка забрызгана кровью, как у каннибала, но каким-то образом он всё равно выглядит совершенно изысканно. Ронан смотрит прямо перед собой, и машина мгновенно наполняется потрескивающим напряжением. Я знаю, что меня ждёт.

Борис уезжает из грязного отеля, оставляя тело Педро местным правоохранительным органам и, в свою очередь, Всаднику для обнаружения.

Ронан напрягается рядом со мной, из его горла вырывается низкий стон. Он уставился в свой телефон, мышцы на его челюсти напряглись. Когда он поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня, в них бушует тот самый слишком знакомый огонь.

– Ты скрывала от меня информацию, – говорит он сквозь стиснутые зубы.

– Я просто придержала её до подходящего момента, – говорю я. У него едва заметно дёргаются губы. – Думала, что, поскольку это была информация, предоставленная мне моим братом из мелкого картеля, тебя бы она не заинтересовала, – я осматриваю свои ногти, счищая засохшую кровь с кутикулы.

– Марио Лука…

– А что с ним?

Недоверчивый смешок срывается с его губ.

– Его банк только что получил платёж… – он что-то печатает на экране, гнев исходит от него, как ядерное устройство. – За ракету. Ракету, которую я не продавал, – его пристальный взгляд перемещается на меня, пригвоздив к месту. – Ракету, информацию о которых ты предоставила моему врагу!

О, он может идти к чёрту.

– Знаешь, чем больше времени я провожу с тобой, тем меньше жалею об этом, – огрызаюсь я.

Его окутывает туман, как будто Ронан находится где-то в другом месте. Он откидывается на спинку сиденья и закидывает одну ногу на колено. Его грудь неровно поднимается и опускается, когда он проводит рукой по своей щетине. Я ожидаю, что в любой момент он сорвётся. Машина мчится по городу, автомобилисты проносятся мимо окон, не подозревая о надвигающемся апокалипсисе внутри этой машины. Без предупреждения он прижимает меня к сиденью за горло.

– Ты отдала им десять лет работы! – он тяжело дышит, с трудом подбирая слова. Я чувствую, как кончик ножа вонзается мне под подбородок, когда он ещё сильнее откидывает мою голову назад, обнажая моё горло, чтобы у меня пошла кровь. – Я не могу тебе доверять.

Лезвие впивается мне в кожу, и я стискиваю зубы.

– Потому что думаешь, что я предала тебя? Нет, Ронан. В то время я предприняла шаг против своего врага, – я поднимаю руку, обхватываю его подбородок и заставляю посмотреть на меня, чтобы увидеть сквозь его слепую ярость. – Ты бы сделал то же самое.

– Дело не во мне, – его ноздри раздуваются. – Это касается тебя.

Я издаю негромкий смешок.

– Ах, всё это всегда касается тебя, Ронан. Тогда я тебя не любила.

Его глаза закрываются, и нож глубже вонзается в мою кожу, укол страха заставляет моё сердце биться чуть сильнее.

– Я проигрываю, – говорит он так тихо, что я едва ли уверена в том, что он сказал. – Я должен был убить тебя, когда забрал тебя.

– Мы не проигрываем.

Нож падает мне на колени, и он хватает меня за лицо, проводя большими пальцами по моей челюсти.

– Ты делаешь меня слабым, а человек с сердцем никогда не выиграет войну.

– Только если ты влюбишься в слабую женщину. Ты обещал мне, что мир сгорит у наших ног. Позволь мне помочь тебе, – шепчу я.

– Не давай мне ещё одной причины не доверять тебе.

– Не отгораживайся от меня, и я ничего не буду от тебя скрывать. Мы можем сделать это вместе или по отдельности, Ронан, но я замешана в этом так же сильно, как и ты. Я более чем способна вести войну в одиночку, – я приподнимаю бровь. – Но я бы предпочла стоять рядом с дьяволом, пока делаю это.

У него звонит телефон, и он откидывается на спинку сиденья, говоря по-русски. Я смотрю в окно, поднося пальцы к тонкой струйке крови на шее.

Снаружи машины раздаётся низкий, гудящий звук, навязчивое эхо, которое, кажется, пронизывает всё вокруг.

– Что это, чёрт возьми, такое? – спрашиваю я, поворачиваясь лицом к Ронану.

– Сирена воздушной тревоги, – говорит он так, как будто это вообще не имеет значения.

Я смотрю на него ещё мгновение.

– О, и всё? – я машу рукой в воздухе, и он снова переключает своё внимание на телефон. Я хлопаю его по бедру. – Ронан!

– Борис, – говорит Ронан, всё ещё уставившись в свой телефон. – Пожалуйста, притормози на углу Пятой и Семнадцатой.

Пронзительный вой продолжается, и люди бегут по улице, как крысы, спасающиеся от наводнения.

– Это всего лишь тренировка, верно?

– Я в это не верю, – ухмыляется он.

Он ухмыляется!!

Мой телефон звонит. Я достаю его из кармана, бросая взгляд на экран. Появляется текст, весь написанный на русском языке.

– Что здесь написано? – я сую телефон ему в лицо.

Он поднимает палец вверх.

– То же самое, что говорит сирена, – он вздыхает. – Борис, у нас есть около пятнадцати минут. Пятый и Семнадцатый.

– О, боже мой, – я хочу положить голову между колен, или взять бумажный пакет, или ещё что-нибудь. Я слишком молода, чтобы вот так умереть. – Это одна из твоих?

– Трудно сказать, – он засовывает свой телефон в нагрудный карман и ухмыляется.

– Ты мудак.

Машина с визгом останавливается, и Ронан распахивает дверь, звук сирены оглушает. Он хватает меня за руку и вытаскивает наружу. Люди бегут во всех направлениях. Машины были брошены на улице. Паника пропитывает воздух удушливым туманом. И в центре всего этого стоит Ронан с сигарой во рту, как будто это любой другой день на любой другой улице – если не считать его окровавленной рубашки.

Он действительно дьявол. Он должен им быть.

Я крещусь и начинаю бормотать латинскую молитву, которую моя мама обычно произносила мне. Я лучше сейчас вернусь к Хесусу, если понадобится.

Он прогуливается среди хаоса, прежде чем остановиться и оглянуться через плечо.

– Ты предпочитаешь остаться здесь?

– Послушай, твоя сатанинская задница, может быть, и невосприимчива к огню и ядерным осадкам, но я – нет, – я оглядываюсь по сторонам. – Разве мы не должны быть внутри?

Он вздыхает, качает головой и хватает меня за руку.

– Идём, Борис.

Толпа людей спешит к станции метро, и Ронан лавирует между истеричными массами, выпуская в воздух дым от своей сигары.

Переполненное метро забито плачущими детьми, охваченными паникой женщинами и мужчинами. Ронан проталкивается сквозь толпу, и мы добираемся до края платформы. Он спрыгивает на рельсы и оборачивается, протягивая руку. Я опускаюсь на край, и его руки ложатся мне на талию, опуская меня на землю.

Борис спрыгивает на рельсы рядом со мной, а Ронан уходит. Я бегу трусцой, чтобы догнать его, переплетая свои пальцы с его. Меня мало что пугает, но прямо сейчас я в ужасе. Я знаю всё о его оружии массового уничтожения и о том, как легко его клиенты могут его купить. Не говоря уже о том, что у Всадника, по-видимому, есть средства для изготовления такого же оружия. Это не какая-то дерьмовая новость о возможности ядерного нападения в какой-то далёкой стране. Это чертовски реально.

Мы некоторое время идём по рельсам, прежде чем Ронан останавливается у служебной двери. Достав из кармана ключ, он отпирает её. Петли протестующе скрипят, когда он толкает её, открывая темноту за ней. Он щёлкает выключателем, и верхний свет, мигая, оживает. Низкий электрический гул заглушает отдалённый вой сирен воздушной тревоги, когда я смотрю вниз на бетонную лестницу с паутиной, прилипшей к стенам.

Ронан отпускает мою руку и спускается по ступенькам, прежде чем открыть ещё одну дверь внизу. Я следую за ним в тёмную комнату, с лестницы освещается только полоска кафельного пола. Когда он включает свет, я замираю.

– Какого хуя, Ронан? – это элегантная квартира, всё белое и в идеальном состоянии. С одной стороны комнаты находится кухня, а прямо передо мной – большая гостиная. Сбоку есть пара дверных проёмов, через один из которых видна кровать.

– Умный человек всегда готов.

– У тебя есть квартира… в метро? – я иду на кухню и открываю один из шкафчиков, обнаруживая, что он до отказа забит консервами. – К чему ты готовишься? К апокалипсису?

– Было бы глупо этого не сделать.

– Ох, конечно. Конечно, – я бросаю взгляд на Бориса, надеясь, что он хотя бы наполовину так же напуган, как и я. Он правда выглядит немного бледным, но он всегда бледный. – И что теперь?

Он пожимает плечами, его глаза загораются.

– Ждать. Это захватывающе, не так ли?

– Мотоцикл – это захватывающе, – я указываю на него пальцем, прищуривая глаза. – А это так… Я даже не знаю.

– Ох, да ладно тебе. Мы переживаем историю, маленькая кошечка, – он ухмыляется. – Кто знает, вполне возможно, что мы станем одними из немногих людей, оставшихся в живых всего через несколько мгновений.

– Почему я думаю, что тебе бы это понравилось, – бормочу я себе под нос. – Мне нужно принять душ, – я снимаю пиджак Ронана со своих плеч и бросаю его на стул. Борис буквально смотрит в потолок.

– О, смирись с этим, принцесса. Возможно, мы застрянем здесь на какое-то время. Привыкай к этому, – огрызаюсь я.

– Не смотри на неё.

Борис продолжает смотреть в потолок.

– Да, сэр.

Я приподнимаю бровь и расстёгиваю джинсы, медленно опуская молнию.

– Ты не можешь убить его. Куда бы ты положил тело? Через несколько дней от него будет ужасно вонять.

Я завожу руку за спину и расстёгиваю лифчик. Челюсть Ронана сжимается, когда я позволяю бретелькам упасть с моих плеч. Засохшая кровь отслаивается от моей кожи, покрывая ярко-белый кафель у моих ног. Теперь Борис зажмуривает глаза, и я борюсь с улыбкой. Должна же я хоть от чего-то получать удовольствие.

Ронан пересекает комнату, хватает меня за плечи и тащит через одну из спален в ванную, прежде чем захлопнуть дверь у меня перед носом.

– Ах, милый, разве ты не хочешь помочь мне смыть кровь? Она повсюду, – говорю я закрытой двери, борясь со смехом.

Приняв душ, я заворачиваюсь в полотенце и иду в спальню. Ронан сидит на краю кровати, яростно набирая что-то на своём телефоне.

– Есть какие-нибудь новости? – я спрашиваю. Его взгляд скользит вверх по моему телу, прежде чем остановиться на лице.

– Всё в порядке, мы достаточно далеко от зоны радиоактивных осадков, – он что-то печатает на своём телефоне. – Мы едем в Нью-Йорк.

– Значит, ракета действительно где-то здесь? Где-то в окрестностях Москвы?

– Была.

– Хорошо, – я расхаживаю перед ним, кивая головой. – В Нью-Йорк. Там безопасно, верно? Никто не стал бы бомбить Нью-Йорк, – тихий смешок срывается с моих губ, когда истерика снова начинает нарастать.

– Не могла бы ты перестать расхаживать туда-сюда!

Я резко поворачиваюсь к нему лицом.

– Я пиздец как нервничаю! – я провожу рукой по волосам. – Зачем мы едем в Нью-Йорк?

Он стонет.

– Марио Лука в Нью-Йорке.

– Окей. Хорошо, – я сосредотачиваюсь на текущей задаче, а не на той бойне, за которую Ронан, несомненно, несёт ответственность снаружи. – Итак, мы отправляемся в Нью-Йорк и прикончим Всадника, – с этим я могу справиться.

– Мы едем в Нью-Йорк, чтобы выяснить, кто этот Всадник.

Я склоняю голову набок.

– Ты не думаешь, что это Марио?

– Нет.

Я вздыхаю и подхожу к шкафам у стены. Когда я открываю двери, то обнаруживаю вешалку, полную платьев, аккуратно заправленную под них обувь, нижнее бельё – всё совершенно новое.