Текст книги "Осколки любви (ЛП)"

Автор книги: Л. Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

Лили

15 лет назад

– Пейтон, ты же знаешь, что твоя мама сказала, что, если снова испачкаешь это платье, ты будешь ходить в комбинезоне до конца лета, поэтому, пожалуйста, помедленнее.

Моя мольба превратилась в жалкий писк, в тот момент, когда я пыталась восстановить дыхание. Стараясь не отставать от своей прекрасной подруги, я прибавила шаг. Из-за схожести наших золотых локонов и телосложения, нас часто принимали за родных сестер. Что, конечно же, было тем, что могло привести в восторг любую восьмилетнюю девочку.

Правда, все-таки было несколько различий, которые придавали каждой из нас свою индивидуальность: мои волосы ниспадали каскадом на спину, в то время как ее волосы всегда оставались в форме аккуратной стрижки боб и лежали на плечах. У меня глаза были золотисто-карими, а у нее – по-королевски льдисто-голубыми. Ну и, конечно же, ее властное поведение, которое всегда позволяло ей получать статус лидера, где бы она ни была.

Мы бежали к нашему детскому сборищу, с рвением шлепая по грязной тропе, что вела нас к двум другим нашим лучшим подругам. Они дополняли наше сестринство и активно участвовали в беспределе, который мы устраивали, как сказали бы наши родители.

Я задвигала ногами все быстрее, когда припустила за Пейтон, пытаясь догнать ее. Заметила Харли, прислонившую свое гибкое тело к большому дубу, где мы уговорились встретиться, а ее младшая сестра Ава усиленно старалась скопировать ее позу. Я хихикнула, заметив, что Харли нанесла блеск для губ, который она, должно быть, стащила из маминой косметички. Она была самой женственной из всех нас. Конечно, мы все любили щеголять в платьях с цветочным принтом и с большим удовольствием часами заплетали друг другу волосы, украшая каждое получившееся творение ромашками и тюльпанами, которые мы находили в близлежащих полях. Но Харли всегда была на шаг ближе к совершенству.

Если бы не разный рост и видимое отличие в возрасте, Харли и Аву можно было бы легко принять за близнецов. Я всегда завидовала их оливковой коже и естественному золотистому цвету лица, дополненному столь модной в то время копной кудрявых темных волос и сильно контрастирующих с моей бледной внешностью. То, как Ава боготворила свою сестру, было безумно милым и наделило ее прозвищем «Тень» – она всегда следовала за своей старшей сестрой, пытаясь быть ее копией во всем.

Добравшись до девчонок, я улеглась на лоскутное одеяло, аккуратно расстеленное на земле, пытаясь обратно набрать воздух в легкие. Я определенно была рождена скорее читателем, чем бегуном. Сидела, тяжело дыша, рядом с Альби, пока она пыталась закрепить массу своих рыжих волос резинкой для волос пастельного оттенка.

– Если моя мама когда-нибудь позволит мне покрасить волосы, я непременно стану рыжей – заявила я.

На самом деле, никогда не мечтала порыжеть, но, как интроверт, я хорошо чувствовала людей и знала, что Альби всегда нуждалась в том, чтобы слышать напоминания, насколько она прекрасна.

– О, не вздумай! Я не могу допустить, чтобы ты копировала меня.

Она положила свою потную ладошку на тыльную сторону моей руки и одарила меня благодарной улыбкой. Я знала, что она была благодарна мне за то, что я всегда подчеркивала ее ценность в своей жизни.

Это был обычный день, состоящий из рутинных и привычных нам детских игр, когда все произошло. Мои розовые очки, представлявшие мир в идеальном свете вот-вот готовы были рассыпаться прахом от криков, разрушающихся душ и жестокого смеха.

– Ава, если ты сейчас же не отдашь мне это, я скажу папе, что ты снова таскалась за нами, – завизжала Харли, когда ее младшая сестра убежала, сверкая пятками.

Мы провели последние двадцать минут, обмениваясь мыслями о волнении перед новым учебным годом. То, что Харли была на два года старше Авы, означало, что младшая упускала что-то важное, и это всегда ее раздражало.

– Давайте же, девчонки, побежали за ней. Помните, в прошлый раз, когда она так же быстро смылась, мы провели остаток недели, играя в Барби Малибу, чтобы она не растрепала ничего о нас, – начала ныть Альби, но вмешалась Харли:

– Ну уж нет! Мне надоело постоянно быть нянькой. Пора ей начать проводить время с ребятами своего возраста. Вам, девочки, так повезло, что у вас только братья, – посетовала Харли.

– Давай же, Харли, ты любишь Тень так же сильно, как и мы. Пошли, найдем ее, – взмолилась я.

Мы помчались в том же направлении, в котором Ава убежала несколько минут назад. Я немного задержалась, так как осталась собирать наши вещи. Когда я побежала за ними, одновременно пытаясь сложить лоскутное одеяло, на которое мы потратились прошлым летом, почти тут же остановилась, врезавшись в спину Пейтон.

– Ох, почему ты остановилась…

Мой рот широко раскрылся. Безмолвный крик сорвался с моих дрожащих губ, когда я увидела сцену, которая разыгралась прямо передо мной. Все начало происходить в замедленной съемке, как в старомодном немом кино. Мои ноги превратились в зыбкое желе, пока я пыталась не упасть. Мы, все четверо, стояли позади Авы, пошатываясь от зрелища, на которое указывал ее тонкий пальчик. Я бросилась к своим подругам, утащив их в безопасное место, что обеспечил ближайший куст, который укрывал нас от кошмара, происходившего впереди.

Каждая из нас трусливо пряталась под защитой куста, когда мы стали свидетелями того, как мистер Мэтьюз шагнул в заброшенный трейлер, окруженный разросшейся травой и бесконечными рядами жалящей крапивы. Красота тайного сада контрастировала с его собственной потрепанной внешностью. Он больше не выглядел привычным нам учителем английского в нашей школе, а вместо этого представлял собой грязную неопрятную версию себя прежнего.

Одежда мистера Мэтьюза была изношенной и мятой, покрытой грязью и пугающе окрашенной пятнами крови, что была размазана по всему телу. Когда я попыталась рассмотреть его получше, то заметила, что на нем самом не было ран. Затем я заметила предмет, удобно лежащий в ладони его сжатой правой руки. Его костяшки побелели, когда он начал сжимать этот предмет крепче.

Наш бывший учитель английского был когда-то добрым тихим человеком, которым мы все восхищались. Он был как классный дядюшка, который покупал дорогие подарки и не обращался с тобой как с ребенком. Но сейчас это воспоминание не вызвало у меня ничего, кроме тошноты. Все было совершенно очевидным, но окружающие пытались вбить в наши преисполненные виной умы, что мы были всего лишь детьми и никогда не должны были всего этого узнать.

Мы никогда не должны были понять, какое зло таилось в нашем мире. Когда все, наконец, прояснилось, такой подход приобрел большой смысл. Потому как Альби с тех пор всегда дрожала при упоминании его имени, а ее и без того бледное лицо становилось белее простыни в его присутствии. Он не был тем, кем можно было восхищаться. Был чудовищем в самой бесчеловечной его форме.

В детстве вы боитесь придуманного вами же монстра, которое может прятаться под вашей кроватью или в шкафу. Но не опасаетесь истинного зла, которое живет в тех, кому вы доверяете.

Когда его все же уволили за ведение уроков в состоянии алкогольного опьянения, выплыли наружу тревожные факты и события, происходившие прямо у нас всех под носом и оставляющие на своем пути сокрушительный след разрушения. Я слышала, как мои мама и папа обсуждали по ночам, что учитель застукал свою жену с братом. В тот момент я не была полностью уверена, что именно означает эта фраза. Но благодаря моим старшим братьям, которые сочли необходимым поделиться со мной всем, что они узнали на занятиях по сексуальному воспитанию, у меня в голове стала созревать догадка.

Это чудовище имело наглость винить в своем животном поведении тот факт, что его жена предпочла кого-то другого, а не свою гнилую растлевающую детей сущность. После того как местные жители разгромили его дом, написав на всех возможных поверхностях слово «педофил», он, казалось, растворился в воздухе. Даже полиция не могла найти его. До нынешнего момента.

– А-а-а, Стивен, пожалуйста, не делай этого.

Я тут же вернулась из своих мыслей к событиям, окружающим меня, когда леденящие кровь, беспомощные крики начали вылетать из трейлера и разноситься эхом вокруг нас. Страх поглотил меня. Я посмотрела на своих подруг, молясь, чтобы у них была идея, что же нам делать. Ведь там был кто-то, кто попал в беду.

Крики, заставляющие холодеть спину, были наполнены такой мукой, что звенели в ушах и затуманивали глаза слезами. Альби обвила руками свои ноги, пытаясь создать себе хоть какую-то защиту, когда жизнь, казалось, начала утекать из нее. Я наблюдала за тем, как она непрерывно раскачивалась взад и вперед с отсутствующим выражением лица.

Когда все стихло, и ничего больше не было слышно, кроме нашего шумного дыхания, наше внимание вернулось к трейлеру. Мы стали свидетелями того, как мистер Мэтьюз тащил бездыханное тело по взъерошенной траве, направляясь к свежей яме, выкопанной в земле.

Грязь и брызги крови на его одежде обрели смысл, и я отчаянно схватилась за грудь – мое сердце билось все быстрее и быстрее. Глаза истерзанного мертвого тела все еще были открыты. Боль и отчаяние в ее глазах сломили меня. Все вокруг меня растворилось в непроглядном тумане.

Страх, застывший в этих глазах, будет преследовать меня еще долгие годы.

– О нет, о нет, о боже, пожалуйста, нет!

Услышав истерический вскрик Альби, мистер Мэтьюз посмотрел в нашу сторону и начал двигаться к нам. Мы стали медленно пятиться назад, пытаясь увеличить расстояние между собой и монстром. Альби оставалась неподвижной. Я могла понять по ее уязвимой позе, что она вновь проживала воспоминания о каждом обескураживающем действии, которому он ее подверг.

На следующий день после того, как его уволили, я нашла Альби, плачущую и свернувшуюся калачиком в свежем мху, в укромном месте в лесу неподалеку от наших домов. Она пыталась вылечить крошечную малиновку, а я не могла понять причину ее безумия. Именно тогда она поделилась со мной бременем, которое несла так долго, будто каждый ужасающий по отношению к ней поступок был следствием ее собственных ошибок. По какой-то невероятной причине она считала, что ей нужно совершать хорошие поступки, иначе с ней продолжат происходить плохие вещи.

Мое сердце разрывалось из-за того, что пришлось узнать в тот день и продолжало разрываться сейчас, потому что я знала, что она снова чувствует себя той беспомощной хрупкой девочкой.

Прежде чем мистер Мэтьюз успел до нас добраться, я схватила Альби, и мы побежали, спасая наши жизни. Мы бежали, казалось, целую вечность. Пытаясь убежать так быстро, насколько могли наши проворные ноги. Я рискнула оглянуться, чтобы посмотреть, насколько близко он был. И оказалось, что слишком близко – Альби плелась позади нас, и он смог схватить ее.

Вот как оно было.

Это было последнее, что я могла вспомнить, ведь все остальное было покрыто мраком. Мне годами не снились кошмаров, но, когда они случались, всегда заканчивались на этом моменте. Порой мой разум решал создать свою собственную извращенную версию событий, обманывая меня, заставляя поверить в то, что мистер Мэтьюз явился за мной. Терапевты говорили, что я мысленно заблокировала воспоминания, но я все еще чувствовала запах пота, сочившегося из меня, когда я бежала, спасая свою жизнь. Крики миссис Мэтьюз продолжали преследовать меня, когда муж лишал ее жизни. И я всегда буду помнить начало конца, которое привело нас к череде событий, повлекших окончательную деформацию моих милых подруг.

Позже, в том же месяце, мистеру Мэтьюзу было предъявлено обвинение в убийстве своей неверной жены, планировании убийства брата и сексуальных домогательствах, совершенных по отношению более чем к тридцати невинным детям всех возрастов, включая Альби Роуз Паркер, мою дорогую подругу, дело которой заслуживало отдельного разбирательства.

14 лет спустя

– Лили, я не принимаю твое «нет», серьезно. Харли сказала, что может забрать тебя по дороге ко мне, и мы все вместе поедем туда. Пожалуйста, ну, пожалуйста, приезжай.

Уже двадцать минут я разговаривала по телефону с Пейтон, умолявшей меня пойти на вечеринку в честь окончания учебного года.

– Боже, ты просто невыносима, знаешь это? Ладно, я приеду. Господи Иисусе, все решат, что вы, ребята, не умеете веселиться без меня, – сдалась я.

Как всегда, она была права, как бы тяжело ни было мне это признавать. Я так давно никуда не выбиралась, и сама понимала, что мне нужно куда-то вырваться. Меня всегда накрывало чувство вины за то, что Альби застряла в прошлом, в то время как мы все продолжали жить своими жизнями, с каждым днем становясь все ближе к нормальному существованию.

Парень Харли Диксон устраивал пресловутую вечеринку в честь конца обучения и празднования начала лета. Тот факт, что он был на год старше нас и выпустился в прошлом году, озадачивал меня тем, почему вообще он всем этим занимается. Но не было того, что могло бы сдержать его, если существовало что-то, что могло подарить его девушке повод для улыбки.

В предыдущие годы я успела приобрести себе нежеланную мной репутацию тусовщицы. Забавно, как девушке, которая провела большую часть своей жизни, прибегая к помощи разного рода антидепрессантов, всегда удавалось смеяться громче всех. И, к несчастью, быть известной как душа любой вечеринки.

Это было не самой худшей ассоциацией, но она являлась лишь частью моих легендарных похождений в отрочестве. Я умудрялась зайти настолько далеко, что могла провести ночь в непристойных объятиях с кем-то, чье имя не могла вспомнить к утру. Но я изменилась. Меня больше не интересовали бессмысленные связи с парнями, которые не могли поддержать элементарную беседу. Раньше я убеждала себя, что, поддаваясь страстям, становлюсь более желанной, теперь же была достаточно мудрой, чтобы больше не позволять использовать себя подобным образом.

Я подошла к шкафу и начала рыться в своей коллекции платьев из категории «может быть надето лишь раз в жизни» в поисках чего-то на грани удобного и в то же время достаточно сексуального, чтобы на него пал мой выбор. Это был бонус к тому, чтобы быть затворницей. Когда я, наконец, решила покинуть яму самоизоляции, прошло достаточно времени с тех пор, когда носила одно лишь старье, и этому должен был прийти конец. Я уверена, что не все девушки были так зациклены на постоянном уходе за своей внешностью. Но она была всем, что у меня было. Никого не интересует уродство, которое скрывается за внешней оболочкой.

Все выглядит прекрасно, когда вглядываешься в безмятежную синеву, но когда ныряешь в глубину, тебя пленяет истинная красота того, что внутри. В моем же случае, внутреннее содержание пугало до чертиков.

Я подключила свой плеер и начала наносить макияж, пока Лана Дель Рэй пела мне серенаду через динамики.

***

– Воу, детка, мне немного жаль, что я умоляла тебя присоединиться. А теперь, получается, мне удалось убедить прийти горячую штучку, которая выглядит как самый желанный для всех трах, – заявила Пейтон, входя в мою комнату.

– Трах? Неужели? У тебя серьезные проблемы.

Я приветствовала ее легким объятием.

– Разве это не то, о чем мы все думаем?

Подмигнув, эта длинноногая красотка запрыгнула на мою кровать с балдахином и вытянула свои ноги вдоль плюшевого одеяла. Завидовала ее способности смеяться над своими демонами, в то время как я цеплялась за собственных, как за единственную константу в жизни.

Харли плелась позади с телефоном в руке. Я полагаю, она была очарована каким-то очень личным разговором с Диксоном. Эти двое были неразлучны, и даже когда они были не вместе, им все же удавалось присутствовать в жизни друг друга. Я почти закончила наносить последние штрихи тушью и начала оценивать себя в зеркале. Оценивать – ключевое слово.

Мои светло-русые волосы были завиты в аккуратные локоны, струящиеся с одной стороны моей шеи, а остальные были заколоты назад, создавая пикантный эффект вкупе с моим макияжем смоки айс. Я выбрала обтягивающее малиновое платье с запа́хом и туфли на каблуке с ремешками и на платформе, которые наверняка сделают меня выше половины присутствующих там парней. Не то чтобы мне нужен был еще один предлог, чтобы смотреть на них свысока, но мои однокурсники, определенно, относились к особому сорту кровопийцев. Сказать, что я была безмерно рада, что окончила обучение, и это будет последний раз, когда мне придется терпеть их инфантильные забавы, было не сказать ничего.

Пейтон надела платье с бретельками на спине, длиной чуть ниже колена. Оно имело аккуратную кружевную отделку и привлекало внимание к ее обнаженной спине. Я была удивлена, что в этот раз она не выставила напоказ свое декольте. Харли подчеркнула свою фигуру песочные часы самым милым костюмом, который я когда-либо видела, если считать точкой отсчета ее последний образ. Она довела до совершенства искусство выглядеть так, будто только что сошла с подиума, и сама этого не осознает. Пастельные тона оттеняли ее естественный загар, по сравнению с которым мой собственный казался тусклым.

Такие моменты имели сладко-горький привкус. Мне повезло, что у меня были друзья, и я осознавала, через что нам всем пришлось пройти до того, что есть сейчас. Но чувство удовлетворенности происходящим всегда соседствовало с подспудным чувством вины. Ведь мой разум непроизвольно задавался вопросом, а как бы Альби проводила сейчас свое время.

4 года назад

Прошло десять лет с тех трагических событий, которые преследовали нас все наше детство. К моменту, когда мне исполнилось восемнадцать, я прошла через столько сеансов психологического консультирования, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Это было время безделья, когда я могла с головой погрузиться в книгу или сосредоточиться на поступлении в учебные заведения, в которые я подала заявку, чтобы начать учебу этой осенью.

Мы с Харли и Пейтон должны были начать курс в университете в соседнем городке, известным своим психологическим факультетом. После того, как определенный опыт сформировал наше будущее, казалось правильным использовать наши знания и делать все возможное, чтобы помочь поколению страждущих подростков. Мы знали, каково это – постоянно находиться под пристальным вниманием, заставляя вас чувствовать себя хуже, чем вы чувствовали себя до этого.

Иногда каждому просто нужно, чтобы кто-то сказал: «Черт возьми, ты чувствуешь себя разбитым, и это нормально, это не продолжится вечность» вместо избитого «Что ты чувствуешь по этому поводу?»

Плимутский университет не являлся моим первоначальным выбором. Но мысль, чтобы отправиться в большой мир в одиночку, была для меня невыносимой.

Альби, самая умная из всех нас, добилась стипендии в Кембридже по специальности юриспруденция. Получив таким образом возможность делать все, чтобы избавиться от опасностей, таящихся в нашем мире. Она была всего в сорока пяти минутах езды от нас, и мы знали, что, несмотря на это, останемся такими же близкими подругами. Каким-то образом, этот выбор был для нее способом смириться с тем, что произошло и не допустить, чтобы это случилось с другими невинными жертвами.

Все, что произошло, что пугало и ломало нас, ранило Альби сильнее, чем мы могли себе представить. Я так и не смогла вспомнить последующие события того дня и ее душераздирающие признания о чудовище, предавшем детское доверие. Но, как бы эгоистично это ни звучало, я была рада своей избирательной памяти. Мне сказали, что единственными словами, произнесенными этим животным, когда ему предоставили шанс защитить себя, были обвинения во всем его жены. Больной ублюдок.

Последнее десятилетие было, мягко говоря, непростым. Но, наконец, все начало налаживаться. Мы собирались покинуть этот город и полностью избавиться от постоянного напоминания о событии, укравшем наше детство.

По крайней мере, так мы думали.

– Лили, я думаю, тебе лучше присесть. У нас с твоей мамой есть новости.

Отец был нерешителен, когда я вошла на кухню.

Мать занялась вытиранием несуществующей пыли с кухонных принадлежностей, которыми она никогда не пользовалась. Что-то было не так. Я хорошо изучила каждого из своих встревоженных в данный момент родителей. Папа не знал, куда деть свои вспотевшие руки – это было его подсознательной привычкой, когда он старался сообщить, что что-то произошло.

– Пап, я не знаю, сколько раз мне уже приходилось говорить вам обоим: я взрослая, что вы и так знаете. Я буду в порядке этим летом, мы все будем в порядке, – сказала я.

Знала, что они опасаются того, что наша девичья компания проведет все лето в чужой стране, прежде чем упорхнуть в Университет. Я потеряла счет бесчисленным лекциям о торговле людьми и наркотиках – мой отец, кажется, пересмотрел фильм «Заложница».

– Лили, дорогая, дело не в этом. Нам с мамой сегодня позвонили, и… непросто говорить тебе это, но я должен.

Характер моего отца как истинного юриста вновь взял верх над любящим папой, как и в любой другой раз, когда он пытался сообщить мне неприятные новости.

– Лили, мистера Мэтьюза выпускают. В этом месяце.

Одной этой фразы хватило, чтобы мое тело охватило дрожью.

– Что?! Это невозможно! Он убил человека, насиловал невинных детей. Он чудовище, и его никак нельзя освобождать! Вы оба были там, слышали, что сказал судья?!

Видела слезы в их уже заплаканных глазах, когда они наблюдали, как я лихорадочно сновала по открытому пространству нашей просторной кухни. В такие моменты я терпеть не могла роскошную обстановку нашего дома – мне хотелось сломать все на своем пути.

Я ненавидела выражение, застывшее на их лицах. Тот самый взгляд, который все начали бросать на нас. Когда соседи, в основном являвшиеся нашими родственниками, узнали о случившемся, они все приняли тот же самый вид – беспомощный и полный нежелательной жалости.

– После ареста его перевели в психиатрическую больницу, и, по-видимому, система правосудия считает, что он каким-то чудесным образом вылечился и теперь является безопасным для общества, – продолжали они бессвязно бормотать, но мой разум отказывался воспринимать что-либо еще.

Шок – этого слова было недостаточно для описания моего состояния.

В глубине души я всегда знала, что этот день наступит, но не могла представить, что это произойдет так скоро. Я была напугана. Но не о себе я беспокоилась из-за этой новости, и не о Пейтон и Харли. Альби. Это сломит ее. Не приведи Господь, чтобы я оказалась права, но, к сожалению, все было именно так.

Услышав новость, которая потрясла всех нас, Альби попыталась отправиться к манившему ее свету в конце туннеля, приняв смесь из прописанных лекарств, в надежде покончить с собой, прежде чем она смогла бы увидеть, как мистер Мэтьюз воплощает каждое из своих омерзительных обещаний. Я благодарю Бога каждый день, что ее вовремя обнаружили. Хотя я, порой, задаюсь вопросом, не стало ли помещение под принудительную госпитализацию смертным приговором для нее.

Вскоре после освобождения, демон покончил жизнь самоубийством. И уже в следующем году Альби могла бы вернуться к нормальной жизни, но не стала этого делать. Пейтон сказала нам, что это сама по себе причина, по которой мы не должны тратить время на угрызения совести за то, что продолжаем жить без нее. Если она могла быть достаточно эгоистичной, чтобы отгородиться от нас, то почему мы должны тратить время, жертвуя нашим будущим, когда мы уже потеряли так много в прошлом?

Но Пейтон не навещала Альби, как это делали мы с Харли.

Она не видела, насколько сломленной та была.

Каждый раз, когда я видела ее, умоляла ее вернуться домой, попытаться восстановиться в Кембридже и начать все с чистого листа, но она всегда отказывалась.

– Лили, как я могу снова попытаться жить, если внутри уже мертва? Здесь я в безопасности, мне не нужно видеть, как люди, которых люблю, расстраиваются из-за меня. И я не чувствую, что должна была бы сделать больше или что я должна быть лучше. Это мое восприятие свободы.

***

Когда такси подъехало к роскошному особняку, в котором Диксон мог позволить себе жить, я стряхнула с себя мучительные воспоминания и напялила невозмутимый вид. Мы пробирались сквозь толпу, встреченную шквалом восхищенного свиста и поползновения сальных рук. Пьяные мужчины по очереди бросали непристойные взгляды на выбранные нами наряды.

– Девчонки, могу поклясться, что я не вижу никого из универа, – сказала я, пытаясь взглядом отыскать наших однокурсников.

Пока я тщательно вглядывалась в толпу, стараясь не встречаться ни с кем взглядом и случайно не приманить какого-то мудака в своей ложной надежде, что нам действительно будет интересно его общество, стало очевидно, что ни один из этих гостей не был мне знаком.

– Ну, мы хотели сказать вам, когда все соберутся, но, поскольку вы, девочки – моя жизнь, я думаю, я должна сказать вам все прямо сейчас и признаться, что это не совсем вечеринка на окончание учебного года, – Харли сделала паузу и начала тереть указательным пальцем правой руки костяшки суставов левой. – Диксон сделал мне предложение.

Соскребая челюсть Пейтон с земли, я во все глаза смотрела на сияющую и гордую Харли, на руке которой было кольцо. И удивлялась самой себе, как могла я не заметить блестящее украшение, как влитое сидящее на ее безымянном пальце. Вау, вот это камешек.

– Эм, п-поздравляю? – с заиканием сказала я, пытаясь нарушить неловкое молчание, назревавшее между нами и становившееся с каждым мгновением все более неловким.

Не поймите меня неправильно, я была рада за Харли. Как бы ни было, это было тем, чего мы все с нетерпением ждали – еще одного доказательства того, что мы все не обречены. Ее новость стала надеждой. Я обняла ее и поцеловала в мягкую нежную щеку.

– Пришло время одной из нас двигаться вперед, ― прошептала. ― И я так счастлива за тебя. Чур, я подружка невесты.

– Ты, мать твою, еще сомневаешься в этом? – счастливые слезы Харли и безмолвная признательность за мое искреннее одобрение были прерваны вспышкой эмоций Пейтон.

– Пейтон, не смей ничего выкинуть. Я люблю тебя, но ты не испортишь мне этот момент.

Харли огляделась в надежде, что никто не заметил возникшего напряжения. Она так же, как и все мы, привыкла притворяться, что все прекрасно.

– Испортить момент? Он уже испорчен, Харли. Вы обе знаете не хуже меня, что ты слишком молода, и твоя душа темнее, чем сам грех. Мы все такие, на всех нас навсегда остался неизгладимый след произошедшего несчастья.

Я покачала головой, пытаясь уловить выражение их лиц, молча молясь, чтобы это не переросло в драку.

– Бога ради, Пейтон, если бы ты когда-нибудь выглянула из своего эгоцентричного мирка дольше, чем на минуту, ты бы увидела, насколько хорошо кое-кто из нас справляется со всем.

Харли подошла ближе, смягчив тон, и взяла наши с Пейтон руки в свои.

– Медленно, но верно справляется, и именно Диксон помогает мне в этом. Да, я знаю, что молода, и это кажется безумием, но я собираюсь провести с ним остаток своей жизни. Вы обе можете быть на моей стороне и искренне порадоваться, что мне удалось избавиться от постоянного ужасающего вихря воспоминаний из нашего прошлого, или убирайтесь к черту из моей жизни.

В тот момент я пыталась решить, что меня больше потрясло – известие о помолвке Харли, или этот яростный выпад. Когда я обратила свое внимание на Пейтон и увидела, как на ее ранее мрачном лице, появилась улыбка, поняла, что на самом деле она не злилась на Харли, а просто старалась выяснить, осознавала ли та, что делает. Пейтон обняла нас обеих, и мы наконец-то собирались отпраздновать хорошие известия.

– Так если это помолвка, почему мы никого здесь не знаем? – спросила я, взирая на толпу.

– Ну, все это – друзья Диксона. Ну вы знаете, все эти эгоистичные и ненормальные миллиардеры, с которыми он общается. Это был единственный шанс, чтобы собрать их всех вместе, вот они и слоняются здесь, но мы хотели, чтобы вы узнали все первыми. Считайте это подготовкой перед тем, как мы ошарашим этой новостью наших родителей, – хихикнула Харли, хотя в глубине души знала, что все одобрят помолвку.

– О, дорогая, ты определенно сошла с ума. Просто убедись, что на Диксоне будет пуленепробиваемый жилет, когда будешь сообщать новости своему папе, – предупредила Пейтон и направилась к столу, уставленному спиртными напитками.