Текст книги "Осколки любви (ЛП)"

Автор книги: Л. Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 15

Роман

Просыпаться рядом с Лили становилось для меня привычным делом. Только когда я спал рядом с ней, мои демоны успокаивались. Я мог видеть сны или не видеть их вовсе. Без нее я проводил бы ночи, мечась от одного кошмара к другому, в надежде, что какой бы злодей ни преследовал меня в собственных иллюзиях, я смогу дать ему отпор.

Я смахнул с ее лица растрепавшиеся волосы и нежно поцеловал в переносицу. Я никогда раньше не целовал чужие носики, но то, как она сморщилась в ответ, заставило мою грудь напрячься. Я коснулся носом ее мягкой щеки. Кожа Лили всегда была необыкновенно нежной, словно она купалась в божественной смеси из перьев и льна. Я нежно поцеловал ее в щечку, и она издала тихий, невинный звук. Не мог сдержаться – этот звук был настолько волнующим, что я снова поцеловал ее.

– Приляг, малыш.

– Мне не стоит быть здесь, – признался я.

– Что?

Лили за миллисекунду переключилась с жалостливого на резкий тон и схватила одеяло, чтобы завернуться в него.

– Я что-то не так сказала или сделала? Разве все это чувствуется неправильно?

Было удивительно, что та, которая позволяла мне исследовать каждый миллиметр своего тела так свободно и уверенно, превратилась в подобную ранимую версию самой себя.

– В том-то и дело, что эти ощущения настолько правильные, что это пугает меня.

Я склонил голову, смущенный тем, как много я готов был открыть этой девушке.

Все это казалось невероятно правильным, и именно поэтому было таким опасным. Лили быстро становилась той, к которой я мог привыкнуть, на которую мог научиться полагаться. Кем-то, кто мог уйти, забрав с собой всего меня.

– Не думай, Роман, а просто чувствуй.

Она наклонилась и крепко поцеловала меня, пытаясь заставить меня забыться, и у нее это хорошо получалось.

Лили ощущалась на вкус свежей, с ноткой мяты – должно быть, она встала раньше меня, чтобы почистить зубы. Она всегда старалась быть идеальной, не понимая, что именно такой она и была для меня.

Это был первый раз, когда Лили была в моей постели. Конечно, не впервые в моей постели была девушка – я не был одним из тех парней, которые не способны на другие привязанности, кроме секса. Я мог неделями, а порой и месяцами позволять девушкам жить в иллюзорном представлении того, что мы как-то связаны друг с другом. Лили, вероятно, прочитала все об этих девушках и играх, в которые я играл с ними, и я не могу сказать, что жалею об этом. Было что-то эротически притягательное в том, чтобы сбивать с толку девушек, которые считали, что они познали мир. Я покидал и уничтожал их. Потому как я сам никогда больше не должен был быть уничтожен снова.

Но прошлая ночь была для меня первой. Объятия, шутливая возня и прочее баловство, к которым Лили подсознательно подтолкнула меня прошлой ночью, определенно были чем-то новым. Мне нравились мои границы, но независимо от того, в каком состоянии находилось мое тело, я постоянно нуждался в еще большем сближении с ней.

Моя кровать была полной противоположностью той, что стояла в доме Лили. Ее двуспальная кровать с белым деревянным каркасом скрывалась под массой различных домотканых подушек и покрывал. Моя же представляла собой королевское ложе, обитое самым темным дубом, который я только смог найти. Лили была похожа на маленького потерявшегося котенка, свернувшегося калачиком в центре моего логова. От одной этой мысли кровь в моих жилах устремилась вниз.

Медленно я поднялся с кровати. Не мог быть уверен, не слишком ли она измучена, чтобы продолжить то, на чем мы остановились ранним утром, поэтому просто попросил ее подойти ко мне. В любом другом случае я бы лишь щелкнул пальцами, требуя, чтобы девушка встала на колени, но с Лили мне всегда нужно было знать наверняка, что она так же сильно, как и я хочет близости со мной.

Я подошел к фортепиано, стоявшему в углу моей спальни. Это была самая большая комната во всей моей квартире. Никогда не понимал мужчин, с маленькими комнатками и огромными кухнями. Я не проводил время на кухне, поэтому у меня не было причин посвящать ей большую часть своего дома. Намеренно решив не надевать боксеры и не пытаясь прикрыться, я наблюдал за Лили, пока ее глаза следили за моим полу возбуждённым членом.

Я так и видел, как крутятся колесики в ее голове.

Заняв свое привычное место на красном плюшевом сиденье перед пианино, я снял крышку и смахнул пыль. Прошло много времени с тех пор, как я играл в последний раз. Мои пальцы непринужденно заиграли мелодию, которая повторялась в моей голове уже несколько недель подряд – это была песня, которую я написал для Лили. Она даже не подозревала, что я умею писать музыку, но однажды она узнает.

Закрыв глаза и отгородившись от окружающего мира, я погрузился в мелодию, ощущая лишь холод клавиш на кончиках пальцев.

С губ сорвались слова, которые я напел чуть громче остальных: – Тьма, обещай мне.

«Интересно, знала ли Лили, что была тем самым ритмом в моем мозгу, песней, вживленной в мое сознание?»

– Почему именно фортепиано?

Мягкий вопрос Лили вывел меня из транса симфонии.

– Меня восхищает, как такие порочные руки могут создать что-то настолько ангельское.

Ей не стоило знать, что моя исповедь касалась всего, включая причину, по которой я сел за инструмент.

– Я могу слушать тебя весь день. Это ведь ты написал? Да да, я догадалась, потому что мелодия такая же темная и сладострастная, как и ты. Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы заняться этим профессионально? – смущенно спросила она.

Вечные попытки подтолкнуть людей быть лучше, чем они способны быть.

– И дать другим шанс запятнать единственное непорочное что у меня есть?

Я оторвался от игры и повернулся лицом к Лили.

– Твоя музыка дает тебе надежду?

И снова Лили решила проигнорировать мои слова и извлечь собственные выводы из моих объяснений.

Я так и не понял, было ли это потому, что она хотела это услышать, или потому, что это было необходимо ей.

Я рассмеялся и подошел к ней.

– Ангел, нет такого понятия, как надежда.

Когда я вновь опустился на кровать и попытался притянуть Лили к себе, она вырвалась из моей хватки. Она не играла, потому что выражение ее лица было искренне печальным, хотя скорее даже растерянным. Я замер, ожидая, что она скажет. В определенные моменты я мог испытывать границы и давить на Лили, но именно в такие моменты, когда ее уязвимая сторона была на виду, мне нужно было быть очень осторожным.

– Ты все время повторяешь, что нет таких понятий, как любовь или надежда, но ты сам противоречишь этому в каждом своем поступке.

Поднявшись с кровати, Лили начала расхаживать по комнате, пытаясь осмыслить сказанное мной, прежде чем изложить свои мысли мне.

Лежа на спине и подперев голову рукой, я наблюдал и ждал.

– Ты говоришь, что не веришь в любовь, но при этом предлагаешь мне заняться ей. Ты говоришь, что не веришь в надежду, судьбу и прочие оптимистичные вещи, но потом называешь меня «ангелом» и играешь на пианино. Ты гордишься тем, как твой брат восхищается тобой. А еще я слышала, как ты молишься каждую ночь, которую мы проводили вместе. Я знаю, что это не обращение к Богу, но это что-то, что представляется мне надеждой.

Огонь пылал в моих венах. Она перестала умилять меня, теперь она меня раздражала. Всякий раз, когда я думал, что у нас что-то получается или что она смирилась с тем, что это все, что она может получить от меня, она демонстрировала, что этого недостаточно. Она снова стала искать ответы и причины, которых не было и никогда не будет.

Лили замерла у изножья кровати в одной моей футболке, надетой ночью. Я отвел от нее глаза, чтобы свет, льющийся из нее, подобно ореолу, или ее напряженные соски, прижимающиеся к моей футболке, не могли отвлечь меня.

– Хочешь знать, почему я не верю?

Я наклонился вперед, приподняв ее подбородок так, чтобы она смотрела прямо на меня. Ей нужно было это услышать.

– Мы живем в мире, где люди ждут волшебного финала и эйфории от своей собственной сказки. Мы полагаемся на ожидание магических ответов, не веря в магию как таковую. Мы ожидаем любви и ответного чувства, но при этом не любим даже самих себя.

Лили попыталась отвести свой взгляд от меня, но я еще сильнее притянул ее лицо к себе, чтобы она не потеряла концентрацию.

– Как можно ожидать, что кто-то полюбит те уродливые части тела, которые тебе самому неприятны? Мы едим и ленимся в надежде стать худыми, удивляясь, почему мы никак не можем достичь совершенства. Мы продолжаем намеренно портить себе жизнь и имеем наглость удивляться, почему мы не приблизились к своей мечте. Человеческая раса – это куча дерьма, и это сама по себе достаточная причина, почему я не верю и никогда не буду верить в надежду или любовь.

К этому моменту я уже непроизвольно кричал на нее.

Лили не спешила навязывать мне свои взгляды теперь, когда я окончательно и бесповоротно заткнул ее. Я мог слышать, как сомнения рикошетом отдаются в ее сознании, и она впитывает все, что я сказал. Я наклонился вперед, чтобы попытаться поцеловать ее, но она отпрянула. Чувство вины начало зарождаться во мне, когда я увидел, как огонь в ее глазах угасает, словно я только что оторвал от нее какую-то часть, а потом я понял, что так оно и произошло.

– Мне лишь необходимо верить, что есть высшее благо или более масштабная перспектива, чтобы существовал смысл для всей этой боли.

Она не раз говорила мне, как сильно ей нужно верить в это, иногда это было единственным, что помогало ей пережить день, веря, что у нее есть цель на день грядущий. Мне нужно было стереть это выражение с ее лица, этот ужасный разочарованный взгляд. Я никогда так сильно не хотел увидеть чью-то улыбку.

– Но всегда есть исключение, Ангел, иногда есть свет, который затмевает всю эту тьму.

Я не был уверен, что верю в это, но она должна была услышать это.

Черты лица Лили смягчились, и она словно вернулась оттуда, где пыталась похоронить себя в своих мыслях. Я прижал ее к себе.

Я готов сделать все, чтобы она улыбалась.

Пора было положить этому конец, пока это не прикончило меня.

Глава 16

Лили

Я внимательно наблюдала за тем, как каждая совершенная часть его тела скрывалась под одеждой. Роман двигался так легко, словно позировал, пока собирался на работу. Дни до начала моей стажировки были сочтены, и я была рада этому. Мне ненавистны были все эти свободные часы, когда Роман был занят на работе, а я просто валялась и задавалась множеством вопросов о своей жизни.

Мой план состоял в том, чтобы остаться у него одной и что-нибудь разнюхать. После того как Роман изложил свои бредовые взгляды на любовь, во мне проснулось желание найти любую информацию, которая могла бы пролить свет на его прошлое.

Но, разумеется, Роман всегда был на шаг впереди меня.

– Я завезу тебя домой по дороге на работу, здесь должно быть пусто, чтобы персонал мог провести тщательную уборку, – заявил он, затягивая галстук на своей мощной шее.

Неважно, было это правдой или нет, он бы в любом случае нашел бы способ сделать так, чтобы я не осталась здесь одна.

***

– Я заеду к тебе позже, ангел? – спросил Роман.

Меня озадачивало, как сложно ему было поверить в то, что он был по-настоящему нужен мне.

– Если захочешь. Я как раз скачала последний сезон «Холм одного дерева», если тебе это интересно, – поддразнила я.

– О, да это сви… это свидание.

Он споткнулся на слове «свидание» и прочистил горло, как будто говорил о какой-то ерунде. Все это было ново для него, но он хотя бы пытался.

Когда я вылезла из его машины, он наклонился вперед и игриво шлепнул меня по заднице.

– О, и, ангел, если ты хоть кому-нибудь проболтаешься, что я смотрю это дерьмо, ты не сможешь сесть, пока все не забудут, что ты сказала, – скомандовал он с хитрой ухмылкой и приподнятыми бровями.

– Это обещание?

Роман поправил свои фирменные джинсы, натянутые на паху. Я смотрела, как он улыбается и качает головой, а затем разгоняется по дороге, унося с собой мое сердце.

Развернувшись на каблуках, я направилась к двери в дом и, захватив почту, что была разбросана на крыльце, вошла внутрь. Эссенция ванили подчеркивала чувство защищенности при возвращении домой. После пребывания в незнакомом месте я всегда любила возвращаться в свое убежище – свой барьер от остального мира.

Как только я вошла, то сразу рухнула на пол, и из меня хлынул поток давно сдерживаемых рыданий. Я плакала, свернувшись клубочком на полу в прихожей, пока не почувствовала себя достаточно стабильной, чтобы пройти дальше. Допускала я эту мысль или нет, но факт состоял в том, что Роман целиком и полностью овладел мной. Эмоциональная перегрузка была слишком сильной. Выдав себе необходимую ободряющую речь, я списала свои бурлящие эмоции на недостаток сна и взяла себя в руки, сохранив остатки чувства собственного достоинства.

Когда я вошла в спальню, в ней было ужасно жарко, и я сделала себе пометку на будущее – не забывать оставлять окно слегка приоткрытым на безопасном замке, когда в следующий раз останусь у Романа. Эта мысль взволновала меня: неужели это то, к чему я смогу привыкнуть? Даже не знаю, что может быть лучше этого. Прежде чем откинуть атласные шторы и впустить в комнату свежий воздух, я быстро подключила свой телефон к зарядке. Последним сообщением, которое я запомнила, было излияние безумия от Харли– свадебные хлопоты определенно начинали сказываться.

Переодевшись во что-то более удобное (в мою фирменную футболку большого размера), я принялась просматривать почту, отбрасывая счета в самый низ стопки – они могли подождать до финансового дня. Не успев содрогнуться от осознания того, сколько мне придется заплатить за этот месяц, я наткнулась на маленький запечатанный белый конверт. Ломая голову, чтобы это могло быть, я осторожно вскрыла его, чтобы узнать, что внутри. Это было письмо о приеме на работу. Прошло почти шесть месяцев с тех пор, как я подала заявку в компанию «MM» («Мисандестуд Майндс») в Нью-Йорке. Если я правильно помнила, то заявка была отправлена под влиянием импульса, после того как была допита бутылка белого вина, без надежды на то, что у меня есть хоть какой-то шанс.

Прежде чем я смогла обдумать, что это может означать для меня и, самое главное, для нас с Романом, мой телефон начал вибрировать на тумбочке.

– Вот черт…

– Лили, где тебя черти носят? Как подружки невесты вы с Пейтон должны всегда быть всегда на связи, но нет, вы обе отправились в страну недоступных дерьмовых друзей, а я паникую тут в одиночестве. Если я заставлю Диксона выполнить еще хоть одно поручение, связанное со свадьбой, клянусь, он все отменит. Мне даже кажется, что я нашла у себя седой волос, и это все из-за тебя, – проговорила мне Харли в трубку плаксивым голосом, вынуждая держать телефон на расстоянии от уха.

– И тебе привет, невестзилла, – захихикала я, пытаясь снять напряжение, и мы обе разразились ехидным смехом.

– Если я все правильно помню, то буквально два дня назад я ходила с тобой смотреть приглашения.

Я положила телефон на шею между ухом и плечом, откинув волосы назад, и легла на кровать, погрузившись в плюшевые одеяла.

– Ладно, но господи боже, разве это такое уж преступление, что я хочу, чтобы все было идеально?

Когда Харли глубоко вздохнула, я почувствовала, как напряжение покидает ее.

– О, и я хочу попробовать уговорить прийти Альби. Я тут подумала, что если ты сегодня свободна, то не хотела бы навестить ее вместе со мной? Пейтон тоже подъедет. И мы могли бы на обратном пути заехать в «Искушение», чтобы подтвердить заказ торта. Все, на том и порешили. Буду у тебя через полчаса. Ты лучшая, люблю тебя!

Харли повесила трубку, и я внутренне застонала.

После прошедших двадцати четырех часов мне требовалось время, чтобы отдохнуть и прийти в себя, пока я буду адаптировать свои мысли к текущей ситуации в отношениях с Романом. Вместо этого я лишь поблагодарила Бога за то, что успела принять душ. Я влезла в джинсы с высокой посадкой, коралловую блузку и туфли цвета загара. Вместо того чтобы нанести макияж и сделать укладку, я предпочла небрежный пучок и немного теней, чтобы скрыть свой усталый вид. Завтрак всегда имел гораздо большее значение для меня, и когда я упоминала завтрак, я имела в виду кофе – МНОГО кофе.

***

– Чур я спереди.

Пейтон обошла меня и направилась к переднему сиденью Фиата 500, принадлежавшего Харли, пока я напоминала себе, что мы уже не дети.

– Прости, я забыла, что нам по пять лет.

Я залезла на заднее сиденье пастельно-голубой машины. Она была похожа на Барби Мобил в натуральную величину.

Мы отправились в двадцатиминутную поездку, с целью повидаться с Альби. Обычно такие поездки наводили на меня страх, но в последнее время что-то изменилось в ее поведении, словно она была чем-то вдохновлена. Я старалась не делать поспешных выводов, потому что, если бы стала настаивать на ее возвращении домой, она бы только обиделась – мы все знали это по опыту.

***

– Здравствуйте, мы приехали навестить Альби, она нас ожидает, – сообщила я женщине на стойке регистрации.

Стереотипов не существует, и, по моему мнению, несправедливо судить о человеке на основании ассоциаций, но, похоже, в отношении сотрудников регистратуры есть общая закономерность. «Я грубая сука» – их типичная характеристика, наверняка указываемая ими в резюме. Она неохотно вручила нам бейджи посетителей, словно отдавая при этом свои собственные органы, и подождала, пока мы зарегистрируемся, после чего мы отправились на поиски Альби.

Проход по белому пустынному коридору всегда внушал тревогу. Мы никогда не знали, в каком состоянии застанем ее. В моей голове проносились искаженные воображением образы рыданий, раскачиваний и слабых улыбок. Я молилась о последнем. К нашему удивлению, Альби оказалась поглощенной телефонным разговором. Откинувшись в кресле, и свесив ноги через бортик, она выглядела расслабленной и спокойной. Накручивая длинную прядь своей соломенной шевелюры между большим и указательным пальцами, она смеялась. Смеялась. Этот радостный звук озарил мою душу. Кто бы ни был тем собеседником, он получил от меня пять.

Альби обернулась и проследила за тем, как мы входим в комнату для общения пациентов и посетителей. Часть меня опасалась того, что ее счастье померкнет при встрече с воспоминаниями о реальном мире, но она расцвела, и я была рада, что она счастлива видеть нас.

Мы все уселись вокруг уединенного кофейного столика в углу комнаты, подальше от остальных. Если бы мы очень постарались, то смогли бы убедить себя, что мы просто четыре обыкновенные девушки, которые пьют кофе в местном кафе, собравшись поболтать. Шум вокруг нас мешал погрузиться в эту фантазию.

Комната была выдержана в спокойных зеленых тонах. Я помню, как во время учебы узнала о том, что определенные цвета могут подчеркивать различные эмоции, и зеленый был цветом покоя. В углу комнаты стояли винтажные игровые автоматы и стационарные телефоны для связи с внешним миром.

– Итак, я бы, конечно, начала с обычной болтовни, но я знаю, что вы здесь не просто так. Выкладывайте, – начала Альби.

– Почему ты так решила? Разве мы не можем навестить нашу любимую девочку без скрытых мотивов? – отмахнулась Харли.

– Брось, случайный визит – это одно, но когда мой координатор звонит мне в два часа ночи и говорит, что я обязана согласиться на эту встречу, иначе это может вызвать тревогу, это уже наводит на мысли, – захихикала Альби.

Ну кто бы мог подумать?

– Ладно, ну ты же знаешь, что я выхожу замуж.

Я посмотрела на Альби, закатив глаза при этом. Ну разумеется, она знала – это было единственным, о чем нам позволялось говорить в присутствии Харли.

– Тень непреклонна в том, что быть подружкой невесты – это слишком банально, поэтому она решила быть девушкой с цветами. Очевидно, что она просто хочет свое собственное и индивидуальное платье, и меня это вполне устраивает, потому что я ни за что не позволю какой-то взбалмошной пятилетней девчонке слоняться туда-сюда и портить мою свадьбу. В любом случае, таким образом, у меня остается только две подружки невесты, а вы все знаете мою одержимость цифрами… короче говоря, Альби, я прошу тебя, пожалуйста, стань моей подружкой невесты.

Харли сцепила руки вместе, изображая молитву.

Мы с Пейтон повернули головы, чтобы посмотреть на реакцию Алби. Она никоим образом не могла согласиться на это.

– На самом деле, прежде чем я отвечу тебе, я должна кое-что сказать тебе. Ну, вообще-то, всем вам.

Альби наклонила голову, чтобы избежать зрительного контакта, словно желая быть уверенной, что ее не станут отговаривать от того, что она собирается сказать. Это был не очень хороший знак.

– Я возвращаюсь домой.

Моя челюсть отвисла от этой неожиданной сенсации, и я была уверена, что услышала вздохи и проклятия со стороны Харли и Пейтон.

– Процесс уже давно запущен, но я не хотела обнадеживать вас, пока не будет назначена конкретная дата. Но да, я наконец возвращаюсь домой.

Альби подняла взгляд обратно, чтобы посмотреть на нас, и выглядела при этом счастливой и удовлетворенной.

– Это буквально лучшая новость, о которой мы могли мечтать, но что заставило тебя принять такое решение? – спросили мы, почти хором.

Мы потратили дни, месяцы и даже годы, пытаясь убедить Альби в том, где ее место, так что же послужило причиной внезапной перемены мнения?

– Со временем вы все узнаете, а сейчас я могу лишь сказать, что ты не ценишь тех, кто тебя окружает, если живешь прошлым или живешь в страхе перед грядущим. Скажем так, я осознала это и приняла решение жить настоящим. И Харли, конечно, я стану твоей подружкой невесты, – заявила она в заключение.

Каждая из нас вскочила со своего места, чтобы обняться друг с другом. Этот визит прошел лучше, чем я могла предположить. Жизнь наконец-то налаживалась. Роман подпускал меня ближе к себе, одна моя лучшая подруга выходила замуж, а две другие мои подруги на всю жизнь наконец-то обретали счастье. Я мысленно отмахнулась от неприятного предчувствия «где обретаешь, там и теряешь» и просто наслаждалась остатком нашего дня вместе.

«Ты же знаешь, что все в итоге полетит под откос, не правда ли, Лили? Глупая, глупая Лили».

Этот голос вернулся. Голос, который вновь раздался в моей голове, пока я ехала в такси, и это после того, как был отправлен на покой много лет назад.

«Черт, мне нужно позвонить своему врачу».

Я сделала мысленную пометку исправить это, пока все не возвратилось.

Когда мы окончательно попрощались и поблагодарили Бога за то, что это последний раз, когда нам приходится находиться в этом месте, я задержалась, после того как Альби попросила о приватной беседе.

– Лили, я поговорила с родителями, и они прекрасно понимают, почему я не хочу возвращаться жить к ним, и я хотела узнать, могу ли я остаться с тобой, пока не приведу себя в порядок? – спросила она. – Учитывая, что Харли выходит замуж, а Пейтон– ну, Пейтон это Пейтон, я подумала, что ты – мой единственный возможный вариант. Но я не хочу давить на тебя или обидеть этим.

– Альби, я не могу мечтать о чем-то большем, чем о том, чтобы моя любимая подруга переехала ко мне. Самое время начать наверстывать упущенные годы.

Я притянула ее к себе для последнего объятия и поцеловала в макушку, прежде чем уйти.

Когда выходила из здания, мой телефон трижды запиликал, как только связь, наконец, восстановилась.

Роман: Надеюсь, что у тебя выдался хороший день, ангел.

Я прижала телефон к груди. Он думал обо мне.

Роман: И каждый день я узнаю о тебе то, чего никто другой не замечает…

Спустя несколько часов он прислал мне полный текст песни «Angels» группы «Два икса». Нашей песни. Он по-прежнему думал обо мне.

Диксон: Привет, Лил. Я в большом долгу перед тобой за то, что ты сегодня угомонила мою невесту. Рад, что вы с моим братом все уладили между собой. До встречи.

Мое сердце разрывалось от волнения и гордости. Я была на подъеме, несмотря на то, что пыталось внушить мне подсознание.