Текст книги "Осколки любви (ЛП)"
Автор книги: Л. Харви
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
«Разрушительница домашнего очага» – упс, мой осуждающий колпак уже был наготове, а ведь я только и успела ввести в поиск их имена: «Роман Корт и Одетт».
Глубоко вдохнув, мысленно приготовилась к тому, что мне предстояло увидеть. Это не могло быть хуже, чем сюжеты, с которыми я столкнулась в прошлый раз, и уже переболела.
Рано радовалась.
Я не вспомнила ее фамилию, но, в этом и не было необходимости – поисковая система наводнилась множеством фотографий, статей и даже видеозаписей их романа. Мне необходимо было прекратить гуглить его – словно моя неуверенность в себе и без того не была зашкаливающей.
Моя кровь забурлила, а сердце забилось в груди, пока я смотрела, как Роман обнимает ее за плечи. Она уткнулась головой в его шею, и они выглядели очень счастливыми. Та же поза, что и прошлой ночью – как будто между ними и правда что-то было. Ух. Они выглядели такими довольными. Эти снимки добили меня, но были еще не самым худшим.
Утверждение Одетт о том, что ее сердце похищено Романом Кортом, стало причиной моих слез. Поскольку соленая вода залила мои глаза, я смогла уловить лишь отрывки ее романтического признания.
– Я всегда буду девушкой Романа. Вы все читали заголовки и сами видели, что он всегда возвращается ко мне. Думаю, мой секрет в том, чтобы относиться к нему с пониманием и держать в тонусе. Необходимо постоянно быть на шаг впереди такого человека, как Роман Корт.
Он утверждал, что никогда не был связан с другим человеком ничем иным, кроме как сексом, тогда почему же она рассуждала о нем как о своем мужчине? То, как она отзывалась о нем, свидетельствовало о гораздо большем, чем просто интрижка, наполненная похотью.
«Ох, малыш, в эту игру могут играть и двое».
Возвращение к прежним отношениям было невозможным, поэтому я выбрала единственный оставшийся способ, который знала. Игра в неприступность.
Мудрые слова Пейтон просочились в мой разум: «Парни всегда прибегают, как только понимают, что не могут тебя заполучить – они не умнее собак, и просто наслаждаются погоней. Законченный идиотизм, как по мне».
Я захлопнула крышку ноутбука и вскочила со стула. Дотянувшись до телефона, успокоила свои трясущиеся руки и принялась писать Роману.
Я: Пошел ты на х*й!
Это должно стать для него четким и убедительным посланием.
В ожидании ответа я мысленно молилась о том, чтобы это сообщение вознаградило меня такой же страстью, как и в прошлый раз. Ведь в предыдущий раз, когда я послала Роману сообщение с указанием, куда ему следует пойти, он охотился за мной, как зверь, жаждущий поставить метку своей привязанности.
Я не могла обратиться к Роману обычным способом и попросить о ласке, мне предстояло сыграть в эту игру, и мы оба знали, почему. В прошлый раз, когда я заманила его в эту паутину, он занимался со мной любовью, и само слово «любовь» свободно слетало с его губ. Ему нужно было мое подчинение, но еще больше ему требовалось знать, что он контролирует и меняет меня. А я готова была дать ему все, что он пожелает.
Телефон издал сигнал, вырывая меня из моей задумчивости.
Коул: Эй, сестренка, я устал и проголодался! Не хочешь показать мне какое-нибудь местечко, где можно поесть?
Меня совсем не интересовала еда, но идея чем-то занять свои мысли с кем-то, с кем я могла бы полностью расслабиться, пришлась мне по душе.
В ванной я воспользовалась двумя салфетками для лица, чтобы смыть растекшийся макияж. Затем направилась в спальню и сменила свое платье-рубашку с цветочным рисунком и босоножки на джинсовые шорты, мешковатый топ и удобные конверсы.
Быстро написав Коулу сообщение, я забрала его из музыкального магазина, в котором он провел весь день, и отправилась с ним на обед.
Глава 19
Лили
Я все еще пыталась удержать в себе свой последний прием пищи, поскольку эмоции угрожали довести меня до тошноты, поэтому я решила выпить кофе. Лишний кофеин будет нежелателен позже, когда я буду ворочаться в постели, проигрывая в уме каждую нашу сцену с Романом, но сейчас это было своего рода утешением.
– Ну же, выкладывай, я узнаю этот взгляд, когда вижу его.
Коул прощупывал меня. С той минуты как он устроился на пассажирском сиденье моей машины, он понял, что что-то случилось – как будто чувствовал запах беспокойства, излучаемый моей кожей.
В хронологическом порядке я перечислила все события и происшествия, связанные с Романом и мной, рассказав Коулу о том, как я провела каждый день с тех пор, как встретила его. Я сама попыталась осмыслить все это, но по мере того, как слова слетали с моих уст, все больше запутывалась.
Когда я рассказываю об этом кому-то другому – тому, кто не имеет ни малейшего представления о нашей связи, все это выглядит довольно жалко. Как же быстро я стала добровольной пленницей мучительных чар Романа.
– Я не знаю, что делать, не понимаю, почему он имеет такую власть надо мной, – призналась я.
– Лили, ты уверена, что это никак не связано с… ну, ты понимаешь?
Даже спустя годы он не мог произнести это, возможно потому, что просто не мог признать.
– Коул, это совсем другое. Ты же знаешь, что я всегда откровенна с тобой, как ни с кем другим. В нем что-то есть, и я чувствую, что он понимает меня, но при этом, не знаю по какой причине пытается оттолкнуть.
Я потерла виски, выдавая свое измученное состояние.
– Этот парень кажется мне безумцем, в смысле, я конечно же в курсе метода горячего и холодного обращения с цыпочками, и мне неприятно признавать, что я сам его использовал, но никогда не доводил до такой крайности. Он наверняка заинтересован в тебе – ни один парень не вложит столько сил в то, что, как он утверждает, так сильно ненавидит, без какой-либо другой причины, кроме как по собственному желанию.
При этом Коул хлопнул рукой по столу, отчего его стакан с холодным чаем зазвенел, как бы подчеркивая его точку зрения.
– Я совершенно не знаю, как поступить. Каждый раз, когда я думаю о том, чтобы порвать с ним, что-то заставляет меня остаться. Как будто он чувствует, когда я собираюсь сдаться, и вмешивается как раз вовремя, чтобы вернуть меня обратно.
Я опустила голову на ладони. Мой уставший разум стал таким же тяжелым, как и мое отяжелевшее сердце.
Пожалуйста, прошу дать мне хоть какой-то знак.
Подняв голову, я издала страдальческий вздох. Смахнув с лица выбившиеся пряди волос, наклонилась, пытаясь дотянуться до сумочки, чтобы достать заколки и закрепить выбившиеся пряди. Как только я наклонилась, то почувствовала, как меня охватывает огонь, словно чей-то взгляд прожигает во мне дыры. То самое чувство, когда ты находишься один в темноте и ощущаешь незримое присутствие, как будто за тобой наблюдают или даже преследуют. Я осторожно подняла голову, точно зная, что это означает. Роман был здесь.
Роман
Удар первый: Лили пыталась насолить мне, увиваясь вокруг Джей Ди, который, стоило только взглянуть на него, также находился в оцепенении, вызванном присутствием Лили, к которому я сам уже привык.
Удар второй: теперь же, я застал ее за интимным обедом с каким-то гребаным альтернативным инди-пидарасом. Моя кровь начала бурлить, а грудь то вздыматься, то опускаться в неустойчивом ритме. Если моему Ангелу нужна была драка, то ей следовало приготовиться к войне.
Она решила, что может покончить со всем одним сообщением. Я знаю, что облажался, и облажался основательно. Поэтому, когда получил сообщение, в котором четко и ясно сообщалось о том, что она видела фотографию Одетт, это вызвало смятение в моем сердце. Я замер при одной только мысли о последствиях. Лили высвободила во мне что-то, что, как я думал, давно сгинуло и умерло.
У меня было сердце.
Сердце, которое билось только для нее. Сердце, которое она запустила во мне, но которое билось слишком неровно и неспешно. А сейчас она была здесь, с очередным хером, готовым наложить свои руки на то, что было моим, что все еще остается моим и всегда им будет.
В моей голове проносились извращенные идеи, словно самые грязные позы из Камасутры были помещены на конвейерную ленту, непрерывно проходящую через мое сознание. Мысль о том, что Лили намеренно пытается бросить вызов, возбуждала меня. Я не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, как обмазать ее своей спермой, подобно собаке, которая использует мочу, чтобы пометить территорию.
В прошлом, я бы ворвался в эту закусочную и вытащил ее за неряшливый пучок, от вида которого у меня заныло в паху. После прошлой ночи и фиаско с Одетт у меня была выбита почва из-под ног. Не то чтобы такая мелочь могла остановить меня, но Лили подарила мне сердце. Она подарила мне сердце, а я подарил ей в ответ лишь душевную боль.
Работа моего вновь обретенного органа все еще приводила меня в чувство шока. Вероятно, я простоял возле закусочной добрых пятнадцать минут, прежде чем осознал, что вообще делаю. Пока я судорожно искал золотую лопату, чтобы вытащить себя из провала, я изучал ее стройную фигурку, поражаясь ее комфортному общению с этим мудаком.
Когда гнев и ярость начали утихать, я взмолился о том, чтобы они поскорее вернулись. На смену им пришли покинутость и обида.
«Неужели Лили всегда будет также быстро находить мне замену?»
Лили выставила напоказ свои длинные стройные ноги, одна из которых была поджата под себя, а другая свободно покачивалась. Я вспомнил те моменты, когда она ездила в моей машине – как тогда, так же, как и сейчас, она постукивала ногами, словно создавая ритм для нежеланного органа, который начал поглощать мою грудь.
Я наблюдал, как Лили крутит своими изящными пальчиками пряди своих растрепавшихся волос, служащих скорее защитной маской, нежели прической. Я молча молился, чтобы прошло совсем немного времени, и эти изящные пальчики стали бы одним целым с ее язычком, порхающим вокруг головки моего члена.
Я быстро отвернулся, так как заметил, что какой-то посетитель закусочной заметил мой пристальный взгляд. Забеспокоился о том, как давно все заметили, что я стою здесь. Все эти люди могли идти нахер. Когда я смотрел на Лили, мне казалось, что во всей вселенной есть только она и я, и никакой осуждающий любопытный посетитель не мог помешать этому. Когда я перевел взгляд на Лили, она выпятила свою идеальную попку, наклонившись, чтобы повозиться с чем-то.
Я ворвался в закусочную, чтобы на эту задницу не смотрел и не касался никто, кроме меня и моих доминирующих рук.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Лили.
Когда она подняла на меня глаза, ее лицо было осунувшимся, но глаза казались дикими.
– Кто это? – поинтересовался ее «спутник».
– Ты идешь со мной, – потребовал я, не разрывая зрительного контакта с Лили.
– Если ты знаменитый Роман, то подумай дважды, прежде чем приказывать ей что-либо. Она остается со мной.
Парень встал, отведя плечи назад в оборонительном жесте.
Стоя на месте, я не сводил глаз с Лили.
– Я считаю до трех, Ангел.
Мой голос оставался мягким, несмотря на дрожащие руки.
– Полушай, чувак, она никуда не пойдет с тобой, поэтому я предлагаю тебе отвалить или уже я начну считать до трех.
Голос парня становился все громче и злее, а мое раздражение все сильнее. Он тряхнул меня за руку, и я отвернулся от Лили и встретился с его горящим взглядом.
– Ради бога, прекратите вы оба! – воскликнула Лили, привлекая к себе внимание.
Я пристально смотрел в глаза этому незваному гостю, который так нагло вел себя в моем личном пространстве. Мои первоначальные мысли о том, что у него была физическая связь с Лили, начали ослабевать. Его забота о ней была скорее отцовской, чем интимной. Стоя перед ним, имеющим одинаковый со мной рост, я выдержал его взгляд, безмолвно говоря ему, чтобы он убирался прочь.
– Коул, пожалуйста, все в порядке, ты говорил, что тебе нужно идти куда-то, я справлюсь с этим, обещаю.
«Коул».
Посмотрев в его глаза, я заметил, что они сияли тем же оттенком, что и глаза Лили. Это был ее брат. Я должен был догадаться.
Не говоря больше ни слова, он схватил свою кожаную куртку из кабинки, в которой сидел с Лили, и направился к двери, не оставив после себя ничего, кроме неизбежного напряжения.
– Спасибо, – сказал я Лили.
– Спасибо мне? Нет, Роман, спасибо тебе за то, что заставил меня поверить, что я могу доверять тебе, а потом изменил мне с Одетт. Хотя погоди, это ведь даже не измена, потому что мы с тобой – просто пустышка. Мы – череда эмоциональных провалов.
Она кричала достаточно громко, чтобы вся закусочная услышала и оценила это. Некоторые даже повернулись на своих местах, словно настраиваясь на эпизод какой-то драматической мыльной оперы.
– Лили, пожалуйста, я могу все объяснить, только не здесь.
Лили схватила меня за руку, рванула к двери, и не останавливалась, пока мы не оказались в укромном переулке, где воняло мочой животных и бездомными наркоманами. А может, это была человеческая моча.
– Теперь можешь все объяснить.
Скрестив руки на груди, она выпрямилась во весь рост, давая понять, что с ней не стоит шутить. На этот раз она была настроена решительно. Я улыбнулся ее действиям, что вызвало у нее еще большее раздражение по поводу моей паршивой задницы.
– Когда-нибудь я расскажу тебе все, но сейчас не могу. Просто знай, что ничего не было, я клянусь.
Я лгал, но сейчас находился на самом дне. Это не было оправданием, лишь жалкой мольбой.
– Ты в самом деле клянешься, что ничего не было?
Она опустила свои руки, ее решимость сдулась на моих глазах, и она снова стала моим ранимым Ангелом.
– Ангел, ты же знаешь, что для меня всегда будешь только ты, – утешал я ее.
– Так ты не прикасался к ней тем самым образом? Ты клянешься всем, что нас связывает?
Черт, она просто убивала меня.
– Клянусь, Лили.
Я притянул Лили к себе, когда все увеличивающийся орган в моей груди стал еще больше. Он полностью принадлежал ей. Наклонившись вперед, я попытался поцеловать Лили, но она отстранилась от моих губ и уткнулась мне в грудь.
– Я хочу, чтобы ты перестал постоянно причинять мне боль, Роман, – прошептала она мне в грудь, и ее тихая мольба была приглушена рыданиями.
Сердце, которое она подарила мне, пронзила трещина, и очень быстро я вспомнил, почему был так рад избавиться от него раньше. Эмоции причиняют боль.
– Почему ты так поступаешь со мной, Роман?
Лили отстранилась от меня и посмотрела озадачено, а у меня не нашлось слов, которые она хотела услышать, поэтому я снова прижал ее к себе и поцеловал в макушку, вдыхая пьянящий аромат ванили, который жаждал, когда ее не было рядом.
– Потому что ты позволяешь мне это, – прошептал я в ее спутанные волосы достаточно тихо, чтобы она не услышала мои безумные мысли.
***
После нашего воссоединения в переулке мы с Лили по отдельности поехали к ее квартире. Она заставила меня поклясться, что я буду держаться подальше от Одетт. Я знал, что так и должно быть. Я не мог смириться с мыслью о потере Лили, и теперь это стало ясно как никогда, но за это придется заплатить. Невозможно угодить всем, кто находится рядом с тобой. В итоге кто-нибудь обязательно пострадает.
Я остановился возле личного убежища Лили и вошел внутрь. Несмотря на то, что мы помирились, и я понял, что она все еще не хочет отпускать меня, я все же почувствовал облегчение, когда увидел, что дверь не заперта. Внутренне улыбнулся, когда меня встретила Тейлор Свифт, звучавшая из стереосистемы. Это было белое ретро-радио, которое я купил в качестве одного из подарков для Лили. Подарки, стихи, песни. Все они обладали искусством передавать слова, которые я хотел бы адресовать ей.
После той ночи, когда я увидел, как она беззаботно танцует под Эйлин, мой следующий подарок возник в голове сразу же.
Тейлор Свифт была еще кое-чем, что отличало Лили от других. Тем, что свидетельствовало о ее чистоте. Любому другому человеку она рассказала бы, как любит панк-рок и альтернативную инди-музыку, или даже то, что у нее любовь к старому доброму ар-н-би (прим.: ритм-н-блюз) и музыке 80-х годов. Только со мной или со своими самыми близкими друзьями она чувствовала себя достаточно свободно, чтобы фанатеть от Тейлор Свифт. Только с самыми близкими людьми она открывала свою истинную сущность.
Пройдя через дом, я услышал шум душа и направился в спальню Лили. Сиреневые шторы были раздвинуты и пропускали в комнату естественный свет. Возможно поэтому здесь было так уютно и по-домашнему. Всякий раз, когда я бывал в комнате Лили, она была безупречна, все было в идеальном состоянии, а вещи хранились в аккуратности. В этот же раз на туалетном столике были разбросаны какие-то листовки и бланки.
Когда я подошел, мне бросилась в глаза надпись «ММ», и, не перепроверяя, я понял, что это означает «Мисандестуд Майндс». Это была одна из многих благотворительных организаций, куда вносила пожертвования моя фирма. На самом деле эта благотворительная организация была основной, в деятельности которой мы участвовали – организация по предотвращению самоубийств среди подростков.
– Это расшифровывается как «Мисандестуд Майндс».
Я повернулся с одной из листовок в руках и увидел, что Лили стоит там в одном лишь полотенце.
– Знаю, вообще-то я член совета директоров, – уточнил я, сканируя ее фигуру от кончиков пальцев ног до макушки головы.
– О, мне следовало знать. Именно там я начинаю свою стажировку на следующей неделе. В офисе в Англии, а не в Нью-Йорке.
Лили надулась в преувеличенном раздражении и метнулась к гардеробу, быстро натянув на себя мешковатую футболку, после чего забралась в свою кровать, погрузившись под одеяло, оставив меня стоящим спиной к себе.
– Знаю, Ангел, я буду на сборе средств, когда ты будешь произносить свою речь.
Я помню, как на заседании совета директоров я впервые увидел имя Лили в списке участников и как был взволнован, наблюдая за ней в действии, выражающей ее страсть.
– Как раз тогда, когда я думала, что не смогу больше нервничать.
Ее настрой был безучастным и совершенно непохожим на то, с чем я сталкивался раньше.
Зная, что не способен задобрить ее сердечками, цветами или искренним проявлением чувств, я выбрал единственный вариант, в котором хорошо разбирался.
Лили нужно было напомнить, кто ей управляет. Именно я контролировал ситуацию, и я диктовал то, как мы ведем себя, а не она. Мне не хотелось из-за нее чувствовать себя неловко и настороженно. В данный момент мне нужно было, чтобы она расслабилась, и именно этим я и занялся. Ее раскрепощением. В буквальном смысле.
Вместо того чтобы раздеться и забраться в постель рядом с Лили, я повернулся на пятках и вышел за дверь, направившись на кухню. Обыскал все шкафчики и ящики, пока не нашел коробку с инструментами Лили. Когда я впервые узнал, что у нее есть такая коробка, я был потрясен, пока не обнаружил, что все предметы в ней были розовыми и блестящими и ни один из них не был пригоден для реальной работы, все встало на свои места. Взяв необходимые мне предметы из ящика для инструментов и различные другие предметы из кухни, чтобы смягчить следы, которые я собирался оставить, я направился обратно в спальню.
В моем сознании зазвенели тревожные колокольчики, когда я заметил, что Лили не обернулась посмотреть на меня, когда я выходил и входил в спальню. Обычно мое присутствие и уход приводили ее в оцепенение, и я стал зависим от того, как ревностно она следила за каждым моим передвижением.
«Пожалуйста, не бросай меня, Ангел».
Стараясь действовать как можно тише, я снял с себя всю одежду и скользнул в кровать снизу, накрывшись множеством одеял, которые Лили обернула вокруг себя.
Руками я нащупал ее влажные после душа ноги и прошелся по ним, ощущая гладкость ее безупречной кожи. Языком провел по внутренней стороне ее бедер, и Лили, не говоря ни слова, перевернулась на спину, слегка раздвинув ноги, дразня меня своим сладким ароматом.
Нежно поглаживая ладонями ее бедра, я ждал, пока не почувствовал и не убедился в том, что Лили заметно расслабилась подо мной. Как только она полностью обмякла на удобном матрасе, я резко схватил ее за бедра, дернув их вниз, что вызвало визг из будущего оттраханным в ближайшее время ротика Лили.
Когда Лили попыталась освободить ноги, она заметила веревку, которую мне удалось незаметно обвязать вокруг ее лодыжек.
– Роман?
– Хочешь, чтобы я о чем-то сожалел в отношении своего Ангела? Хочешь, чтобы я был плохим парнем, которым ты заставляешь меня чувствовать себя? Что ж, сейчас ты получишь все это.
Все мое тело было наполнено яростью. Яростью от того, что Одетт вынудила меня сделать. От того, что она узнала о моем прошлом. От того, что я разочаровал Лили. Но больше всего, я был в ярости от того, что позволил ей что-то значить для меня.
Как трус, которым я и был, я решил выплеснуть на нее всю свою ярость.
Я откинул все одеяла и бросил их на пол. Схватив изящные запястья Лили, я обвязал вокруг них еще один кусок веревки. Туже чем прежде, чтобы оставить следы. Лили выгнула грудь в ответ, и я шлепнул тыльной стороной ладони по ее возбужденному соску. Сейчас важнее был я, а не она.
Ей нужно было напомнить о тьме, клубящейся внутри меня.
Перебравшись к верхней части кровати Лили, я расположился перед ее лицом. Потянул ее за волосы и, когда она вскрикнула, направил свою все возрастающую эрекцию ей в рот. Я вгонял свой член ей в горло, пока не увидел, что по ее щекам текут слезы. Лили застонала подо мной, пытаясь брыкаться и бить по мне в многочисленных неудачных попытках. Меня снедало какое-то неприятное чувство, пока я продолжал трахать ее рот.
Мне не нравилось делать это с ней, но это было необходимо. Мне требовалось раздеть ее догола и отыметь самыми грязными способами. Это было только начало того, что я приготовил для напоминания ей, чтобы она никогда больше не пыталась заставить меня ревновать. Напомнить себе и ей обо всем, чем я являюсь и когда-либо буду являться для нее.
Богом забытое сердце, которым она наделила меня, начало трескаться и рассыпаться, пока я наблюдал, как из ее полных мольбы глаз вытекают слезы. Она хотела, чтобы я остановился, но я не мог. Я должен был сделать это для нас обоих, должен был поставить на ней клеймо.
Чем больше я ломал ее, тем больше она плакала, и тем жестче я становился. Я был больной доминирующей свиньей.
– Ты говорила, что любишь меня, Ангел, разве ты не любишь и эту мою сторону? – подстрекал я ее.
В мгновение ока я приблизился к финалу. Вытащил член и облил своей, казалось, нескончаемой спермой аппетитный ротик и голую грудь Лили, пока она кашляла и отплевывалась, восстанавливая дыхание. Всхлипывания участились, и ее искренний плач ударил меня подобно хлысту.
– Приготовься ко второму раунду, грязная девчонка. Это то, кем ты и являешься, Лили – больной грязной девчонкой, заставляющей себя верить, что любишь меня. Но все, чего ты хочешь, это быть уничтоженной, не так ли? – продолжил издеваться я.
– Уходи.
– Что?
– «Ангел». Просто уходи.
Ее стоп-слово. Слово, которое я никогда не думал, что у нее хватит смелости использовать против меня, и все же это произошло. Она выбрала «Ангел» из-за того, что оно символизирует. Я сказал ей, что это перебор, что «Ангел» значит слишком много для меня, но именно поэтому она и использовала его.
