Текст книги "Снишься мне (ЛП)"

Автор книги: Квинн Лофтис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Он был уверен, что в этот момент где-то должен был прозвучать гимн «Аллилуйя», потому что такое приятное ощущение не могло произойти без того, чтобы не отпраздновать его. Он почувствовал, как она двигалась, и прижалась к нему. Дайр обнял ее за талию свободной рукой и усадил себе на колени, не прерывая поцелуя. Серенити сделала удивленный глубокий вздох в ответ на его смелое движение, и он воспользовался моментом, чтобы проскользнуть языком в ее теплый открытый рот. Никогда прежде Дайр никого не целовал, но он был уверен, что он бы не испытывал ни с кем того, что испытывал с ней в тот момент. А еще Ткач снов был уверен, что ему захочется целовать ее чаще. Он прижал девушку еще сильней, целуя с большей страстью, ему хотелось, чтобы она находилась еще ближе, что бы каким-нибудь образом пробрался к ней внутрь, и стал ее частью.

Так вот что это значит, иметь свою пару. Пока его руки гладили спину девушки и прижимали сильней, его мысли приняли более интимный характер, и он понял, что если целовать Серенити приносит столько удовольствия, то представить себе не мог, что произойдет, когда они перейдут к чему-то большему, чем поцелуи, если такое время когда-нибудь настанет. Он оторвался от ее губ, но только начинал. Он начал целовать ее лицо, спускаясь к ее шее. Серенити откинула голову назад, и он полностью воспользовался такой доступностью к ее нежной коже. Он знал, что пора остановиться, но когда его губы и язык узнали вкус ее кожи, то понял, что не может остановиться. А когда Серенити начала играть с его волосами, осознал, что очень скоро потеряет голову.

Из его горла вырвалось низкое рычание, когда Песочный человек одной рукой начал оттягивать вниз воротник ее пижамы, что бы продолжать целовать ее все ниже.

– Принцесса, скажи мне, чтобы я остановился.

К его удивлению, и если честно то и удовольствию, Серенити ничего ему не сказала, а вместо ответа прижала его лицо ближе и ниже к себе. Сара глубоко вдыхала и выдыхала, заставив свои округлые груди встретить его с чрезмерным рвением. Дайр оторвал свой рот от нее и отвернулся. Он дышал неровно, а его рука тряслась, когда он поправлял ворот ее пижамы, прикрывая прелестную кожу, которую ему так хотелось исследовать ртом.

Они молча старались взять себя в руки. Дайр надеялся, что Серенити не чувствовала себя отвергнутой, потому что это было очень далеко от его намерений. Он просто пытался сберечь ее честь. Ни один мужчина не заслуживал такого бесценного дара, пока он не предъявит права на свою женщину перед лицом Создателя. И как бы сильно Дайру не хотелось предъявить свои права на Серенити всеми возможными способами, он не мог поступить с ней так бесчестно.

– Это было… неожиданно.

Он, наконец, повернулся, и посмотрел ей в глаза. Он нахмурился и наклонил голову, изучая ее лицо.

– Правда? Потому что я был точно уверен, что наше с тобой влечение друг к другу просто неистово, и оказался прав.

Он был очарован тем, как она покраснела, и тем теплом, чувствующимся под его рукой, которая все еще лежала на ее шее.

– Я не это имела в виду, просто, даже и не подозревала, что могу быть такой распущенной, – Сара издала смешок, но Дайр знал, что ей на самом деле очень стыдно за свое поведение.

– Эй, посмотри на меня, – произнес он, когда девушка отвернулась. Когда она снова посмотрела на него, Дайр надеялся, что Серенити увидит в них честность, с которой он произнес: – Тебе нечего стыдиться. Я был очень близко к тому, что бы умолять тебя снять с себя одежду, чтобы я смог сделать тебя своей, во всех возможных смыслах этого слова. Если кто-нибудь из нас двоих и должен стыдиться, так это я. Еще несколько мгновений, принцесса, и мои руки трогали бы тебя там, где тебя касаться может только твой муж. – У нее не было слов. Ее рот раскрылся от удивления, и ей пришлось его закрыть, и повторить эти движения еще несколько раз. Дайр усмехнулся и нежно поцеловал ее в губы. – Ты же, конечно, не удивлена, тем фактом, что настолько можешь быть желанной?

– Ну, если честно, мне всегда было все равно, нравлюсь я парням или нет.

– Это жестоко будет с моей стороны, если я скажу, как рад, что ты не испытывала таких чувств к какому-нибудь другому мужчине?

Серенити рассмеялась.

– Тогда я тоже жестока, так как я рада, что, несмотря на твой внушительный возраст, у тебя никогда не было отношений с женщинами.

Дайр обнял ее обеими руками и притянул к себе, благодаря его большой комплекции, он нагнулся и положил голову на ее волосы. Цветочный запах ее шампуня был приятным, но именно из-за ее истинного запаха, у него во рту пересохло. Дайру никогда раньше не приходилось сталкиваться с желанием, и он должен был признать, что не знал, как с этим справляться. Желание было настолько сильным чувством, чем он мог себе представить, и парень действительно удивился, как обычные смертные с ним справлялись. Его тело практически тряслось от желания. Серенити подняла голову и посмотрела на него, хмуря свое красивое лицо.

– Все в порядке? – спросила она.

– Помимо того факта, что мне очень нравится обнимать тебя; что из-за того, как ты пахнешь, у меня во рту пересохло, будто не пил воды веками; и все мое существо кричит, чтобы я овладел тобой и заявил на тебя свои права как дикое первобытное животное? То да, в остальном все хорошо.

Его глаза стали шире, пока он делал свое признание, и он был уверен, что сейчас девушка гадала, как лучше ему на это ответить.

– Наверно, будет лучше, если я слезу, – предложила она, начав слезать с его колен.

Дайр обнял ее крепче, и медленно покачал головой.

– Я не готов тебя отпустить.

Эти слова касались не только происходящего: ему не только не хотелось, чтобы Серенити слезла с его колен и легла в кровать, покинув его оберегающие объятья. Он знал, что на самом деле никогда не сможет ее отпустить. Дайр понял, как ему на действительно хочется стать человеком, и провести свою человеческую жизнь с Серенити. Он хотел жениться на ней, любить ее, вместе с ней родить детей и состариться. А ведь когда-то было время, кода он задумывался, как люди могли стоить отношения, когда они прекрасно знали, что дни их вместе сточены.

У них не было впереди целой вечности, и только сейчас он понял, что это делало любовь и отношения еще более ценными. Две, стремящееся к совершенству души становились одной, делили радость, боль, горе, любовь и на много большее, и все это без уверенности, что у них будет завтра. Им этого не обещали. Количество прожитых ими дней определял Создатель, и пусть их жизнь на земле и не могла сравниться в великолепии с жизнью дома, рядом с Создателем, она все равно была бесценна сама по себе. Отношения между мужчиной и женщиной, парой, супругами были бесценным подарком. Это было заветом между мужчиной, женщиной и Создателем. Эти отношения должны были быть сохранены любой ценой и превалировать все другие отношения, кроме их отношений с Создателем. И Дайр так хотел таких отношений, что это пугало. И хотел этих отношений не с какой-нибудь женщиной. Он желал, чтобы такие отношения были у него с Серенити, с его любовью, с его принцессой.

Серенити положила свою голову ему на грудь и слушала успокаивающее биение его сердца. Испытав что-то такое интенсивное и личное с Дайром, она чувствовала себя ранимой и уязвимой. Где-то глубоко, она была уверенна, что то чувство, которое рождалось между ними, было не обычным увлечением, которое происходит ежедневно. Это было глубокое, страстное и полностью поглощающее чувство. Серенити была уверенна, что она почувствовала, как слились воедино их души, когда Дайр требовательно поцеловал ее, а она была более чем рада ответить ему взаимностью. Неужели так оно и было? Серенити не знала ответа.

Это все было бессмысленно. Но она почувствовала с невероятной радостью связь, образовавшуюся между ними, которую не испытывала до этого ни с кем другим, и знала, что может никогда больше этого не пережить. Он сказал, что не готов отпускать ее, но и она была далека от того, чтобы быть отпущенной. Серенити хотела, чтобы его объятья оберегали ее вечно, укрывали от плохих вещей в этом мире. С Дайром она снова почувствовала себя в безопасности, первый раз после смерти родителей. С ним она ощутила себя обожаемой и любимой. Она не знала, что будет с ней, когда он уйдет, потому что понимала, когда-нибудь ему придется уйти. Об этом не могло быть и речи. Он был бессмертным, который выполнял задания Создателя, а она была человеком. Она просто не могла представить, что есть способ, чтобы они смогли быть вместе.

Серенити чувствовала, как он гладит ее волосы, успокаивая, как будто понимая ее боль. Может быть, это было и правдой, как то, что она почувствовала его душу. Она обнимала его и чувствовала, как под ее руками двигаются его мышцы спины. Он был таким сильным, крепким, и девушка подумала, что если бы все сложилось по-другому, то Дайр был бы мужчиной, который будет всегда рядом. Он был бы мужчиной, который женившись, никогда бы не расстался с ней. Он всегда был бы рядом, помогал бы преодолеть все трудности и перенести любую боль, и не довольствовался тем, что имел, добивался бы процветания своей семьи. Дайр хотел бы, чтобы в отношениях была страсть и желание, жажда и любовь. Да, он бы определенно был мужчиной, который всегда был бы рядом, но все же, не для нее.

– Тебе завтра в школу, – прошептал он в темной комнате. – Я бы хотел, что бы ты немного отдохнула.

– Ты останешься? – спросила она прежде, чем смогла себя остановить.

Дайр встал, держа ее на руках, как будто Сара весила не больше ребенка, и уложил в кровать. Он накрыл ее покрывалом до подбородка, затем, обошел кровать с другой стороны. К ее удивлению и удовольствию, он лег рядом с ней, поверх покрывала, и крепко обнял за талию, прижав к себе.

– Пусть тебе приснюсь я, Принцесса, – прошептал Дайр ей на ушко.

– Тогда, сплети мне сон, Песочный человек, – тихо ответила она, – и мы сможем увидеть его вместе.

Пока ее веки тяжелели, она слышала, как Дайр желал ей спокойно ночи и просил впустить его в ее разум. «Это было не так уж и сложно», – подумала она, когда к ней, наконец, пришел сон.

Глава 7

«Увидеть во сне белку означает, что вскоре у тебя появятся один или несколько новых друзей. Тебе следует этим воспользоваться, но будь осторожна доверять слишком рано. Позаботься о том, чтобы не открыть место своего тайника с орехами.»

Первый день Эммы в школе в Йеллвиле и близко не был таким страшным, как она поначалу себе представляла. Конечно же, это могло быть из-за огромного ангела, хотя и невидимого остальным, но остававшегося с ней целый день и следившего за тем, чтобы все прошло гладко. Эмма говорила ему несколько раз, что ей не нужна нянька. А ответом Рафаэля было то, что он мог бы тоже что-нибудь выучить, ведь он никогда не ходил в начальную школу.

Она не представляла, что может узнать во втором классе ангел, который был на этом свете с незапамятных времен, но с другой стороны, она и ее родители раньше смотрели шоу «Ты умнее четвероклассника», и родители постоянно отвечали на вопросы неправильно. Так что, возможно, и ангел может узнать что-нибудь. Однако она должна была быть осторожна не заговорить с ним случайно, потому что это выглядело бы так, будто она разговаривает сама с собой. Было довольно плохо и то, что большинство уже знали, что она жила в лачуге со своей пьяной тетей, и девочка совершенно не хотела тоже казаться сумасшедшей. Эмма могла заметить тот особенный взгляд в глазах учителей, который бы ее мама назвала жалостью, и это заставляло ее стискивать зубы. Она не хотела ничьей жалости. Эмма всего лишь хотела, чтобы к ней относились как к нормальной девочке.

К обеду она познакомилась с двумя девочками, которые могли бы стать ее подругами. Пенни Джейн и Шарлотта, казалось, взяли Эмму под свое крыло.

– У тебя есть братья или сестры? – спросила Пенни Джейн, вытаскивая свой сэндвич и чипсы из коробки для ланча «Хелло Китти». Эмма не смогла удержаться от завистливого взгляда на сэндвич, после того, как ей не удалось определить варево на своем подносе, которое школа пыталась выдать за еду. Осознав, что они все еще ждут ответа, Эмма заставила себя отвести глаза от ланча Пенни Джейн.

– Нет, я единственный ребенок.

– Это должно быть потрясающе, – сказала Шарлотта с благоговением в ее голосе. – У меня шесть братьев и сестер. Шесть! И я четвертая, так что мне никогда не достается ничего нового. Всю мою одежда носили старшие сестры, со всеми моими игрушками играли сначала они, и даже моя расческа раньше принадлежала моей старшей сестре. Это должно быть приятно, когда тебе не приходится получать использованные вещи.

Слушая, как Шарлотта продолжала сыпать свои претензии (это слово было одним из ее словаря, которому ее мама постоянно учила), она ничего не могла поделать, как снова услышать голос своей матери. «Ты не должна забывать быть благодарной в любых обстоятельствах, Эмма Джин, потому что неважно, насколько ты думаешь, что хочешь чего-то другого, другое не всегда значит лучшее». Ее мать была права. Как много раз Эмма хотела уехать из Мемфиса, из огромного города в загородный дом, где бы у нее могли быть лошади и кролики? И вот сейчас она в маленьком, провинциальном городке, и положение вещей определенно не стало лучше.

Обед продолжался с постоянным потоком болтовни Шарлотты и Пенни Джейн. Она никогда не слышала, чтобы две девчонки говорили так быстро. И половину времени они заканчивали предложения друг друга, так что этот поток ни разу не прервался; они просто продолжали болтать. Эмма взглянула на Рафаэля краешком глаза и едва не рассмеялась, когда увидела, как он широкими глазами смотрит на девочек. Было очевидно, что он проводил не слишком много времени с восьмилетними девчонками. Бедный парень не знал, на что он пошел.

К концу дня Эмма была готова удрать от пристальных взглядов учителей, шепота и показывания пальцем ее недоразвитых одноклассников. Мама Эммы всегда говорила, чтобыть умной благословение и проклятие одновременно. Благословение потому, что школа всегда была для нее легкой, почти слишком легкой, но и проклятие, потому что это делало ее чужой для остальных. Находиться с детьми своего возраста часто было для нее трудно, потому что они казались ей такими бестолковыми. Эмма пыталась никого не судить, особенно потому, что они не были виноваты в своем низком, по сравнению с ее уровнем, коэффициенте интеллекта. Они были лишь результатом их генетики, так же как и она. Как только она и Рафаэль покинули здание, Эмма глубоко вздохнула, позволив холодному воздуху наполнить ее легкие. Это освежало после целого дня, проведенного в школе.

– Я пока что не очень хочу идти обратно к Милдред, – сказала она Рафаэлю, в то время как они начали идти. Основываясь на нескольких взглядах других детей, она знала, что Рафаэль стал видимым. Она не бросала завистливых взглядов на тех, кто садился в теплые салоны машин, ее единственным средством передвижения была прогулка, если только она не хотела поехать на автобусе, чего она не хотела сейчас. Ходьба была хороша для нее, так она говорила себе каждый раз, когда ей хотелось ныть по этому поводу. «Будь благодарно за то, что ты можешь ходить, Эмма Джин». Это то, что сказала бы ее мама. Ох, она скучала по своей маме. Словно пустота была врезана в ее сердце в том месте, где раньше была ее мать, и теперь сердце не билось так, как надо. Пропал ритм, как если бы кто-то хлопал в ладоши под музыку, но руки все время запаздывали за тактом. И Эмма не знала, будет ли оно когда-нибудь снова в порядке.

– Как насчет того, чтобы сходить в библиотеку и навестить ту приятную библиотекаршу? – предложил Рафаэль.

Эмма решила, что это звучит намного лучше, чем вернуться в дом, где живет ее тетя. Она не могла назвать это домом. У нее больше не было дома.

– Так ты узнал что-нибудь? – Эмма, наконец, спросила Рафаэля, пока они шли по скрипящему снегу. Эмма любила звук снега под ее ботинками. Скрип снега был приятным, потому что когда ты идешь по снегу, то можешь видеть свое продвижение вперед. Если бы Эмма обернулась, она увидела бы свои следы в примятом снегу, и как далеко ушла. Временами, когда снега не было, и тротуары были сухими, прогулка казалась бесполезной, как если бы она стояла на месте – идя никуда – и просто переставляла ноги. Да, ей нравился снег под ее ботинками; пока не нападал новый снег, или другие не затоптали ее следы, существовало физическое доказательство, что она, и в самом деле, куда-то идет. И по какой-то причине для нее было важно, чтобы она не оставалась закоснелой, другое слово в ее словаре от ее мамы. Ее внимание было оторвано от поскрипывания, когда Рафаэль начал отвечать.

– Поначалу нет, но потом мы пошли не обед. Потом я узнал, что некоторым восьмилетним девочкам не нужен воздух, когда они говорят.

Эмма так расхохоталась, что ей пришлось держаться за бока, пока Рафаэль остановился с ней на тротуаре. Отчаяние на его лице лишь заставило ее смеяться сильнее. Когда она, наконец, смогла себя контролировать, выражение безраздельности на лице Рафаэля усилилось.

– Ты закончила?

– Я почти так же закончила, как замороженная рождественская индейка, – улыбнулась Эмма.

– Что именно это значит?

– Это значит, что я еще даже не начинала смеяться над твоим противным выражением от восьмилетних зайцев-энерджайзеров.

– Не похоже, что тебе восемь, – уточнил Рафаэль.

Эмма пожала плечами.

– На бумаге, так мне около двадцати – во всяком случае, так говорят тесты.

Эмма продолжала хихикать себе под нос, когда они пошли дальше. Когда они добрались до библиотеки, она была уверена, что ее пальцы настолько замерзли, что просто могут сломаться пополам. Они с Рафаэлем отряхнули снег с обуви перед входом в библиотеку. Теплый воздух охватил ее, когда она вошла в фойе с Рафаэлем, следующим по пятам. Эмму немедленно встретила улыбка Дарлы, которая была такой же теплой, как и воздух в комнате.

– Я надеялась, что ты вернешься, – Дарла улыбнулась и обогнула конторку, уже распахнув руки. Эмма выяснила, что Дарла любила обниматься. Когда добрая женщина опустилась на колени и обняла ее, Эмма закусила губу, чтобы сдержать эмоции, которые постоянно грозили вырваться из-под контроля. Раньше ее обнимали каждый день. Она приходила домой к болтающей и улыбающейся маме, которая расспрашивала, как прошел ее день в школе. Но эти дни остались только в воспоминаниях.

Дарла отстранилась и взяла Эмму за плечи, изучая ее лицо. Эмма встретила взгляд женщины, ее учили смотреть людям в глаза, когда они говорят.

– Я думаю, ты сможешь помочь мне с небольшой проблемой, не так ли, Эмма?

Эмма подумала, какие проблемы могут быть у Дарлы, и решила, что они не могут сравниться с проблемами ее тети.

– Конечно, я могу помочь.

– Да! – воскликнула Дарла с таким энтузиазмом, который только она могла выдать за естественный. – Так получилось, что я испекла слишком много печенья, и я бы очень не хотела их выбрасывать.

Эмма улыбнулась библиотекарше.

– Ну, тогда вам повезло, миссис Дарла, поедание печений как раз мое лучшее умение в решении проблем.

– Никаких этих «миссис», просто Дарла, – сказала она, подмигнув и предложив им идти за ней.

Через час и десять съеденных песочных печений, Эмма и Дарла сканировали книги, которые вернули в библиотеку, чтобы обновить базу данных, и складывали их на тележку, при помощи которой, объяснила Дарла, они потом вернут книги на их законные места на полках. Эмма же просто была рада, что занималась чем-то полезным, вместо того, чтобы прятаться в гардеробе или разговаривать с мышью и котом. Прошлой ночью, когда нарисованная на ее стене мышь остановилась и, посмотрев на нее, заговорила с ней, девочка решила что ей действительно надо чаще выбираться из дома. Радио играло рождественскую музыку и Дарла с Серенити подпевали. Эмма была уверенна, что если бы она не могла приходить в библиотеку каждый день, то ее жизнь была бы несчастной. Она и так была ограниченной, но это только когда девочка была в доме своей тети.

Эмма с Дарлой обе подняли головы, когда дверь в библиотеку открылась и вошла девушка из сна, которую Эмма немедленно узнала. Это была Сренити во плоти. Она улыбнулась ей значимой улыбкой, и Эмма поняла, что Серенити ее тоже узнала.

– Я вижу, моя тетя заставила тебя ей помогать, – произнесла Серенити, подойдя к стойке.

Дарла цокнула языком на племянницу.

– Ты же прекрасно знаешь, что это неправда. Эмма не принимает ответ – нет. У меня было несколько поделок для нее, и она настояла на том, чтобы их сделать.

– Ах, так ты встретила достойного соперника? – спросила ее Серенити.

Дарла подмигнула Эмме, перед тем как снова посмотреть на Серенити.

– Как прошел твой день?

Серенити пожала плечами.

– Обычный день. Не могу дождаться рождественских каникул. Мне нужно отдохнуть от школы.

– Ну, осталась всего неделя. Я думаю, ты справишься, – ответила ей Дарла.

– Ну, Эмма, – сказала Серенити и посмотрела на нее. – Дарла говорила, что тебя может заинтересовать программа обучения школьников старшеклассниками. У меня сейчас нет ученика. Ты не против, если я буду с тобой заниматься?

Эмма решила не говорить, что если обучение касалось школьных предметов, то Серенити просто потратит свое время зря. Скорее всего, знания Эммы превосходили знания Серенити. Но Эмме хотелось с кем-то подружиться; это было то, в чем нуждался каждый человек, вне зависимости от его коэффициента интеллекта.

– Было бы здорово, – ответила она.

– Замечательно! – обрадовалась Серенити, и Эмма заметила, что энтузиазм Серенити был явно результатом влияния Дарлы. – Тогда давай начнем. Ты можешь пойти со мной в ветклинику и помочь мне ухаживать за животными.

Эмма обрадовалась такому предложению.

– За какими животными?

– В основном за собаками и кошками, но иногда бывают и разные рептилии, козы, лошади и коровы.

– Лошади? – улыбнулась Эмма.

Серенити рассмеялась.

– Значит у нас тут любитель лошадей?

Эмма кивнула.

– Я всегда хотела иметь лошадь. Я столько про них читала. Говорят, что они лучшие животные-компаньоны для инвалидов и душевнобольных людей. У них очень развита интуиция, и они очень точно угадывают эмоции своих компаньонов.

– Я тоже об этом слышала, – подтвердила Дарла, кивая. – Ну, ты иди с Серенити, а когда закончите, приходите к нам домой поужинать. Не переживай из-за своей тети, Эмма. Я сообщу ей, где ты будешь находиться.

Эмма не хотела, чтобы милая Дарла разговаривала с ее тетей, но она так же не хотела сама объясняться с Милдред.

– Лучше с ней не спорить, – сказала Серенити, протягивая руку маленькой девочке. – Она все равно сделает по-своему, вне зависимости от твоих пожеланий.

– Ладно, – наконец, согласилась Эмма, встав и надев свое пальто.

Она взяла Серенити за руку и пошла за ней к выходу. Когда они уже выходили на холод, она повернулась и посмотрела на Дарлу.

– Не ходи туда, Дарла, – сказала она, стараясь не показать беспокойства. – В дом моей тети, я имею в виду. Не ходи к ней домой, ладно?

– Дорогая, не переживай за меня. Я раньше имела дело с такими как Милдред Джонс. Ты просто иди с Серенити и развлекайся, увидимся вечером с вами, девочки.

Неожиданно около нее появился Рафаэль. Она даже не заметила, что он исчезал, но она быстро поняла, что она была единственной, кто мог его видеть.

– Не переживай за Дарлу. Я прослежу, чтобы с ней ничего не случилось. А Дайр будет с тобой и Серенити, – заверил Рафаэль.

Эмма слегка кивнула и затем повернулась обратно, следуя за Серенити в машину.

Серенити подождала пока Эмма сядет в машину и пристегнется, чтобы выехать с парковки. Она была рада, что Эмма согласилась пойти с ней, особенно если учесть, что они познакомились во сне. Серенити беспокоилась, что она будет слишком нервничать. Когда тетя Дарла упомянула об Эмме, и попросила стать наставницей для девочки, хотя она знала, что Серенити больше не берет учеников, Серенити промолчала, что она уже знает об Эмме. Хотя Сара согласилась стать ее наставницей без колебаний. Из разговоров с Дайром, она знала, что Эмма сделает в своей жизни, что-то очень важное, что, скорей всего, изменит жизни и других людей.

– Я не хочу предполагать, поэтому спрошу, – начала Серенити. – Ты помнишь, мы видели друг друга во сне, что сплел для нас Дайр?

Эмма кивнула.

– Ага, но я уже знала, что ты здесь живешь. Дайр мне рассказал.

– Ага, он мне тоже про тебя рассказывал. Мне очень жаль, что ты потеряла родителей, Эмма. Я хочу, чтобы ты знала, тебе всегда рады в доме Дарлы и Уэйна. – Серенити надеялась, что Эмма услышит в ее голосе только беспокойство, а не жалость к ней.

– Спасибо, – это все, что Эмма ответила. – Ну, а что насчет клиники… ты там работаешь?

Серенити кивнула.

– Да, я там работаю на полставки. Мне на самом деле очень нравится работать с животными. Они прекрасные слушатели, и кроме редких случаев возмутителей спокойствия, они редко жалуются или ворчат на нас.

– А еще они очень верные, – заметила Эмма. – У меня никогда не было животных, но я много читала про собак. Мне очень интересно, как они тренируют собак, чтобы те могли спасать людей, находить наркотики, и утешать тех, кто болен. Животные просто необыкновенные создания.

Серенити была удивлена познаниями маленькой девочки. Ей не часто приходилось сталкиваться с восьмилетними девочками, которым нравилось читать про лошадей и собак. Те восьмилетки, с которыми обычно сталкивалась Серенити, увлекались блестящими вещами и куклами-американками.

Когда они остановились на стоянке, губы Серенити расплылись в улыбке, из-за того, что она увидела перед собой.

– Ты втюрилась, скверная девчонка, – заметила Эмма, сидя рядом с ней.

Серенити резко повернула голову в ее сторону.

– Это так заметно?

– Вытри слюни, перед тем как выйти из машины, – ответила Эмма, улыбнувшись, и открыла дверь.

Дайр стоял, прильнув к зданию, он выглядел так расслабленно, как будто на улице не стоял мороз в –2 градуса. Серенити вышла из машины и пошла за Эммой, которая направлялась к Дайру.

– Рафаэль сказал, что ты будешь здесь, – сообщила она ему.

Серенити посмотрела на Дайра, потом перевела взгляд вниз на девочку.

– Рафаэль, это ангел, да?

Эмма кивнула и пожала плечами.

– Он, вроде как, мой ангел-хранитель.

Серенити с благодарностью посмотрела на Дайра, потому что знала, что это его собственная инициатива, присматривать за Эммой, когда этим никто не занимался.

– Как поживают мои две любимые леди? – спросил Дайр, открывая им дверь, чтобы они могли скрыться с этого морозного ветра.

– Замечательно, – ответила Серенити, которой пришлось побороть желание кинуться к нему в объятья.

Эмма покачала головой и Серенити услышала ее бормотание.

– Девочке нужен слюнявчик.

Дайр посмотрел вниз на нее и рассмеялся.

– Эмма, я так понимаю, ты пришла сюда, чтобы помочь Серенити вычистить питомник и позаниматься с собаками?

Эмма кивнула.

– Убирать какашки собак намного лучше, чем сидеть в моей комнате и весь день разговаривать с мышью или котом.

Услышав эти слова, у Серенити заболело сердце, но она не собиралась дать Эмме заметить. Когда умерли ее родители, единственное, что она ненавидела, так это видеть жалость, когда на нее смотрели. Она никогда бы так не поступила с Эммой.

– Давай приступим к работе. Чем раньше начнем, тем раньше закончим, – сказала Серенити и предложила им пройти за ней.

Она была рада, что у Джексона был выходной; ей не хотелось наблюдать, как они бы общались с Дайром.

– Похожей, ей здесь нравится, – произнес Дайр шепотом, почти касаясь кожи девушки, из-за ее спины.

Серенити купала одного из их постоянного клиента, маленького и постоянно веселого пуделя по имени Пагсли. Иногда ее удивляло, насколько неоригинальными бывают хозяева собак, когда это касалось имен для их питомцев. Она почувствовала, как руки Дайра, обнимающие ее, трясутся, его большие ладони лежали у нее на животе. Серенити хотелось откинуться ему на грудь. Ей хотелось раствориться в его объятьях, и посмотреть, к чему это может привести, но мокрый и дрожащий Пагсли смотрел на нее умоляющими глазами. Когда она закончила мыть пуделя, Дайр отпусти ее, чтобы она смогла взять Пагсли и поставить на стол. Она начала вытирать его, а Дайр встал напротив нее и следил.

– У тебя есть привычка пристально наблюдать, – сообщила она ему.

Не было похоже, что его заботит ее заявление. Он сложил руки на своей широкой груди и оперся плечом на стену.

– Я хочу, чтобы мне было о чем подумать, когда тебя нет рядом.

Хорошо, вот и как девушка должна реагировать на такие слова? Серенити закусила нижнюю губу, и иногда поглядывала на него, пока вытирала пуделя. Тлеющие глаза Дайра встретились с ее, и она быстро опустила взгляд. Он был таким интенсивным, иногда таким всепоглощающим, что ей было трудно дышать. Серенити прокашлялась, перед тем как сказать.

– Ты не мог бы пойти проверить, как там Эмма? – попросила она.

«Да, трусишка», – подумала она, но ей нужно время, чтобы собраться, прийти в себя, и она не могла этого сделать, когда парень так ее разглядывал.

Она не слышала, как он приблизился и неожиданно прижался губами к ее уху. Он касался ее только губами, но его теплое дыхание обжигало кожу, как будто разжигая страсть, было такое ощущение, что прикосновения были по всему телу.

– Хочешь избавиться от меня, Принцесса? – его голос звучал низко и мягко, склоняя ее к ответу.

– Нет, – она почти пищала, поэтому ей пришлось прокашляться, чтобы продолжить. – Я не хочу избавиться от тебя, просто мне нужно иногда дышать.

– Ты не можешь дышать, когда я рядом с тобой? – Серенити услышала боль в его голосе.

Девушка была рада, что Пагсли был самой послушной собакой, потому что он просто сидел и терпеливо ждал, когда Дайр схватил ее за бедра и повернул к себе лицом. В его глазах снова отражалась дымчатая крутящаяся воронка. Она заставила его нервничать.

– Я…. просто, – Серенити начала объяснять запинаясь, но у нее не получалось выговорить и слова.

Напряженный взгляд Дайра лишил ее слов. Он подошел еще ближе, и когда Сара попыталась отвернуться, он нежно, но уверенно взял ее за подбородок, и заставил взглянуть на него.

– Первый раз, за все мое долгое существование, я, наконец-то, чувствую, что могу дышать, благодаря тебе. Ты задыхаешься из-за меня? Ты это имеешь в виду?

Серенити видела, что Дайра действительно обеспокоили ее слова, Дайр неправильное понял их. Серенити должна была ему объяснить, что имела в виду, но у нее редко это хорошо получалось, особенно когда была возбуждена, а Дайр пробуждал в ней очень глубокие и сильные чувства. Но ей не хотелось, чтобы он думал, будто делает что-то неправильное, поэтому она постаралась ему объяснить.