Текст книги "Снишься мне (ЛП)"

Автор книги: Квинн Лофтис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Квинн Лофтис

Снишься мне

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Dream of Me

Автор: Квинн Лофтис / Quinn Loftis

Серия: Создатель Снов #1 / Dream Maker #1

Перевод: Ymka_2, MarinaC, pikapee, alex9091,

elenjtevi, som8, moroon

Редактор: Валентина Савинова (главы 1–7)

Финальная вычитка: Tanya Tregulova (все главы)

Пролог

«Вечером когда дети сидят за столом, или на своих маленьких стульчиках, он поднимается очень тихо вверх по лестнице, потому что ходит на носочках, без малейшего шума открывает дверь и бросает небольшое количество очень мелкой пыли в глаза, вполне достаточно чтобы оставлять их открытыми, но не замечать его.

Затем он становиться позади них и тихо дует на их шеи, пока их головы не начинают свисать. В каждой руке он несет с собой зонтик, на одном из них картинки на внутренней стороне, которые он посылает хорошим детям, а затем им сняться красивые истории всю ночь.»

Ганс Христиан Андерсон

Дайр был уверен, что если ангелы существовали на земле, то Сара Серенити Тиллман являлась им. Он наблюдал за ней, когда она несла коробки помогая организовать стенды для продаж, и приносила тарелки с едой для всех, взяв на себя заказ и оплату, хотя никто не понимал, где она взяла пиццу.

Девушка казалась неутомимой. После пятичасовой помощи трем церковным приходам в организации сбора пожертвований на ярмарке народных промыслов и выпечки, Серенити все еще сохраняла улыбку на лице. Ей задавала один и тот же вопрос каждая пожилая дама с фиолетовыми волосами в округе, и каждой она погладила руку, тепло улыбнулась и ответила с тем же терпением, что и в самый первый раз.

Дайр просто ждал того момента, когда она, наконец, возденет руки к небу и пошлет все к черту, как поступило бы большинство. Но когда он смотрел, как девушка садится в машину, машет жене пастора и говорит, что вернется завтра в 6:00, чтобы помочь, то понял, что Серенити не похожа на большинство людей. В ней было что-то еще, и мужчина хотел узнать больше. Не только потому, что она была его следующим заданием, а еще и потому, что была другой, и он хотел знать почему.

На следующий день, она сделала все так, как и говорила. Первая пришла в помещение, чтобы помочь с пожертвованиями. После обеда сказала даме по имени Перл, видимо ответственной за это мероприятие, что ей нужно уйти. Серенити рассыпалась в извинениях и затем объяснила, что вызвалась помочь тете украсить библиотеку к Рождеству, организовать елку меценатов и обернуть подарочные коробки, которые они посылают солдатам, находящимся за границей.

– Мне действительно очень жаль, миссис Перл, – мило сказала Серенити. – Я не понимала, что перегрузила себя делами.

– Иди, милая, – Перл жестом отпустила ее. – Ты сделала более чем достаточно. Я думаю, теперь мы справимся сами. Спасибо за все.

– Это было не сложно. Рада, что смогла помочь.

Дайр наблюдал, как она украшала библиотеку, делала плакаты для распродажи консервов и елки меценатов, и затем обернула двадцать небольших коробок, которые люди могли взять и наполнить вещами, чтобы послать солдатам. Оставшееся время она счастливо проговорила со своей тетей Дарлой, которая вероятно была таким же ангельским человеком, как и Серенити.

Они пели рождественские гимны и делились воспоминаниями о елках меценатов прошлых лет. Ни единого раза она не пожаловалась на боль в ногах, на усталость, или что за последние два дня ей пришлось столько улыбаться, что была уверена – лицо треснет пополам. Ее доброта была заразной, Дайр заметил это, потому что люди улыбались, когда видели ее приближение. Они сворачивали с пути, чтобы помахать или останавливались поговорить, и он мог сказать, они искренне любили Серенити.

Брудайр мог закончить эту работу несколько дней назад, но целую неделю продолжал изучать повседневную жизнь девушки. Единственное время, когда Серенити позволяла проявиться своей усталости, беспокойству или любым другим эмоциям, кроме доброты и заботы, было в уединении ее комнаты и в присутствии только кота, мистера Витерби. Это было в то время, когда дом становился тихим и спокойным до такой степени, что она могла изливать сердце своему верному, но сварливому кошачьему слушателю. И именно в это время Дайр по-настоящему начал понимать Серенити Тиллман.

Он создавал сон каждую ночь, одновременно с безмолвным наблюдением за ней в течение дня. И спустя четверо суток все еще не поместил сон во всей его полноте в сознание девушки. Это было в ту самую ночь, когда он почувствовал тягость своего положения впервые за очень долгое время. Он слушал ее разговор с мистером Витерби, и его душа сжималась от чувства безысходности и ноток страха, которые там слышались.

– Раньше я никогда не боялась ложиться спать, мистер Витерби, – говорила она большому коту, который лежал у нее на коленях, помахивал хвостом и мурчал от ласк. Девушка гладила его по спине снова и снова в методичном ритме.

– Не обязательно, чтобы сон был страшным. Просто это не то, что должно случиться; не то, чего я хочу от жизни.

Я чувствую себя такой эгоисткой из-за желания уехать, особенно когда я позволила людям в городе положиться на меня, – она помолчала и глубоко вздохнула, издав долгий печальный звук. – Я уже сказал миссис Браун, что не смогу присматривать за ее собакой по вторникам, и «Обществу гуманистов», что меня там больше не будет каждую вторую субботу, а вчера позвонила в программу продленного дня в начальной школе и сообщила, что не могу быть наставником. Возможно, я слишком рано все это прекращаю, но мне просто хочется расстаться без ссор, когда придет время уезжать. Это не слишком эгоистично, мистер Витерби?

Нет, это просто по-человечески, подумал про себя Дайр. Разве она не видела, что просто не может обо всех заботиться? Разве она не знала, что, в конечном счете, ее истощат до последней капли, Сара не задумывалась об этом? Без сомнений, тетя Серенети, Дарла и дядя Уэйн любили ее и будут делать все, но они не могли обеспечить все ее потребности. Они не могли заполнить пустоту внутри нее.

Если бы Дайр был честен с самим собой, он бы признался, что хотел ее со страстью, которой никогда раньше не ощущал. Так же как океанский прилив притягивается к берегу не в силах противостоять зову лунного притяжения, так и его притягивало к ней. Человеческая женщина понятия не имела о его существовании, и все же он страстно желал, чтобы девушка его видела, знала и хотела так же, как Песочный человек желал ее.

В тот момент, когда Сара смотрела на кота усталыми глазами полными слез, Дайр понял, что хотел быть тем, кто удовлетворит эти потребности. Он хотел быть тем, кто позаботится о ней, когда девушка откажется делать это сама.

Но хотя она увлекла его, эта Сара Серенити Тиллман, ему надо выполнить работу. И увлечение было тем, чего он не мог себе позволить. Не имело значения, что его чувства вышли за пределы задания Песочного человека. Она была человеком. Он был чем-то большим. Его вид никогда не смешивался с детьми Создателя, и все же Брудайр не мог отказаться от потребности видеть ее, быть с ней, узнавать о ней все больше и больше.

Когда Серенити, наконец, задремала долгие часы спустя, она не осознавала его присутствия. Вместо этого потерялась в своих снах – снах, которые он помог создать. Вот, что он делал. В конце концов, он – Песочный человек, и сны – его специальность. Его имя, Брудайр, было гаэльским и буквально означало сон, хотя посланники Создателя часто называли его просто Дайр. Люди конечно слышали о нем, но считали мифом, наподобие Зубной феи. У них даже были рассказы о нем и его работе Песочного человека, но они были неверными, совершенно неверными. Ох, он, конечно, давал сны, но не каждому и не только детям, как утверждал человеческие легенды. Нет, его работа была куда важнее, чем просто убедиться, что у детей приятные сны.

Работой Песочного человека было приходить к людям, указанным ему Создателем и влиять на их сны по замыслу Творца. Эти люди не были обычными Джонами. Люди из списка были теми, кто повлияет на ход истории, обычно в чем-нибудь глобальном.

Они спасут жизнь, возглавят страну, начнут или закончат войну, или, возможно, найдут лекарство от смертельной болезни. Они были архитекторами будущего, и работой Дайра было помочь повлиять на них, чтобы люди двигались в направлении, задуманном для них Создателем. Его сны не гарантировали того, что человек им последует, так как имел свободную волю.

Люди были в состоянии самостоятельно принимать решения о своей жизни. Он не мог повлиять на них больше, чем предлагали его сны, кроме как превратиться в человека. Были времена за все его долгое существование, когда он хотел бы просто рассказать людям, к которым приходил, почему они должны пойти именно этим путем, но это было не его дело. И он не всегда знал полный замысел Творца.

Именно так, с начала времен, Песочный человек, также именуемый Брудайром, распределял сны. Его жизнь протекала в одиночестве, общался только с посланниками Творца или внутри сознания людей, которых он посещал. Его никогда не беспокоило подобное существование – он никогда не ставил под сомнение роль, которую Творец отвел ему в человеческом мире. До сегодняшнего момента. До того, как встретил ее.

В самую первую ночь, когда мужчина пришел к ней, Серенити привлекла его своей нежной натурой. Он смотрел, как она общается со своей семьей и видел, с каким бескорыстием им помогает. Дайр видел, как она беспокоится о будущем, потому что не хочет оставлять тех, кого любит, даже не смотря на то, что отчаянно хотела выбраться из маленького городка, в котором выросла. Он слушал, как девушка открывала сердце коту, который следовал за ней, как верная собачка. Она разделяла все заботы, которые терпеливо выносила.

Но те разы, когда он заглядывал в ее сознание, пока девушка спала, сделали ее еще более привлекательной. Она была так созвучна своим мыслям даже во сне, что ему пришлось быть очень осторожным в своих предложениях. Казалось, она расспрашивает свои собственные сны, пока дремлет. Расспросы были редкостью, а также причиняли беспокойство, потому что часто заставляли людей просыпаться до того, как сны могли пустить корни. Серенити любила, чтобы ее называли именно так – он узнал об этом после совершенно беззастенчивого шпионажа – заставляла его работу продлиться дольше обычного, потому что он до сих пор не внедрил целый всеобъемлющий сон в ее сознание.

Она зашевелилась, вернув его мысли обратно в настоящее, и он понял, когда смотрел на нее сверху вниз, что вообще не возражает работать больше времени, чем обычно. Он не был готов перейти к следующему человеку. Дайр хотел – нет, он нуждался в том, чтобы провести с ней больше времени. Он жаждал знать о ней больше, слышать ее голос, и смотреть, как самоотверженно живет, ставя чужие потребности выше своих собственных. Она ставила его в тупик своим поведением. Это ненормально для человека думать об окружающих. Благодаря своему долгому, очень долгому существованию, он видел, как корыстна может быть человеческая раса, и Серенити была бриллиантом в груде камней, называемой Землей.

– Спи, принцесса мира, – прошептал он ей. – Отпусти бремя всех своих забот, и слушай сказку, что я тку.

Он подошел на шаг ближе, затем еще, пока не оказался рядом с ней. Мужчина был так близко, но все еще недостаточно. Он напевал, когда входил в ее разум и снова начал создавать сновидение.

Дайр пытался создавать мысли таким образом, чтобы она поверила, что они были созданы ее собственным подсознанием. Он делал очень тонкие предложения и в течение нескольких минут думал, что, возможно, она, наконец, согласилась, что нет ничего странного в ее сне. Но когда она перевернулась на спину и смахнула волосы с лица, он знал, что она уже начинает просыпаться.

Ее веки дрогнули несколько раз, прежде чем, наконец, подняться, открывая поразительные глаза цвета морской волны. Казалось, что девушка встретилась с ним взглядами, но он знал, это невозможно, поскольку она не может его видеть, но только до тех пор, пока он действительно не захотел бы этого. Затем, как делала это каждый вечер, когда он будил ее, Серенити потянулась к тетради на прикроватном столике и начала записывать мысли о сне. Страницы тетради шуршали, когда она переходила на следующую пустую страницу. Единственным звуком в комнате был скрип ручки, когда девушка писала о вещах, которые он заронил в ее сознание.

– А ты целеустремленная, этого у тебя не отнять, – сказал он, несмотря на то, что она не могла услышать. Дайр знал, что Сара не пойдет спать в ближайшее время, поэтому он сел на стул за ее столом и наблюдал, как она повернула голову, глубоко задумавшись. Когда минуты превратились в час, он подумал, что возможно, ему следует завести какое-нибудь хобби для моментов вроде этого, когда он просто сидел и ждал. Но потом подумал, что это может отвлечь его от Серенити.

«В этом суть дела, охотник», – проворчал он про себя. Но охотник или нет, он не ушел и не собирался. Вместо этого, он будет сидеть там, наблюдая, желая, чтобы он мог явить себя ей. Дайр знал, что этого никогда не случится, но на этот раз позволил себе помечтать. Хотя ему не требовалось спать, он погружал себя в дневные грезы, наполненные глазами цвета морской волны и голосом, который говорил с пустотой внутри него.

– Это не может быть нормальным, – сказала Серенити и посмотрела на ее верного кота. Она потянулась и почесала его под подбородком, к его большому удовольствию, продолжая разговаривать с ним. – Я просто не могу поверить, что мне в голову приходят такие мысли. Этому должно быть другое объяснение. Когда она убрала руку от кота, он встал и выгнул спину, потягиваясь, как могут только кошки. Затем он изящно подошел к ней, чтобы неуклюже хлопнуться к ней на колени, поверх записной книжки, в которой она строчила.

– Требуете большего, мистер Витерби? – спросила Серенити кота. Он окинул ее таким взглядом, который Дайр мог интерпретировать только как «Забей на это», а затем продолжил облизывать лапы и умываться. – Конечно, не позволяйте мне прерывать ваше умывание, когда я пытаюсь выяснить, каким же образом мне снятся сны, которые, как я думаю, говорят мне остаться в малюсеньком городке – в том городке, ради возможности покинуть который я практически готова отдать свою правую руку.

Мистер Витерби издал хрюкающий звук, который вызвал у Серенити улыбку, от которой, в свою очередь, в груди у Дайра перехватило дыхание, когда он смотрел на нее.

У Серенити была улыбка, которая могла заставить человека свернуть для нее горы. Это была смесь невинности и радости, окруженная любовью. Она была девушкой, которая действительно знает, как любить без условий и эта любовь проявлялась в ее улыбке.

– Я хочу заставить тебя так улыбаться, – сказал ей Дайр. Ответа не последовало и его сердце разбилось еще немного, как это происходило каждый раз, когда он возвращался. Жизнь, которую она олицетворяла, была не для него, но присутствие рядом с ней, заставляло желать большего. Ему нужно было уйти, но, когда он слушал ее смех, и видел жизнь, пляшущую в ее глазах, не знал, сможет ли оставить девушку.

Сама идея никогда не увидеть ее снова, не быть частью жизни, вызывала такую боль, что он не знал, как справиться с ситуацией. Дайр был так неопытен с эмоциями, которые пробели через него, что временами они угрожали сокрушить его. Единственное, что сдерживало его – спокойное поведение Серенити.

Когда он, наконец, встал, чтобы уйти, то подошел к ней, наклонился и поцеловал ее в макушку. Уже во второй раз он осмелился сделать это, и осознал, что готов вытерпеть много ужасных вещей, только за одно реальное прикосновение. За одно прикосновение, которое девушка могла почувствовать от него, а мужчина от нее, Дайр готов был встретиться лицом с любым наказанием, которое бы обязательно настигло его.

– Спокойной ночи, Сара Серенити, – мягко сказал Брудайр, пока шел к закрытому окну и начал проходить сквозь него, словно оно было открыто во внешний мир. Мужчина еще раз оглянулся на девушку, которая захватила его.

– Мне бы хотелось, чтобы ты видела меня во сне. Я бы видел сны о тебе, если бы это было в моих силах.

Глава 1

«Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз. Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе. Тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление».

Иов 33: 14–16

Серенити смотрела в окно, наблюдая, как солнце пробивается из-за горизонта – напоминание о том, что в очередной раз она была не в состоянии спать после рассвета. Тревожный сон начался четыре ночи назад. Ну, тревожный – не совсем верное слово. В содержании сна не было ничего, что могло пугать. Там не было никаких монстров или страшных падений или чего-нибудь подобного. Вместо этого, во сне Серенити было девятнадцать лет, хотя откуда ей было это известно, понятия не имела, но была в этом уверена. Несмотря на свои девятнадцать, она все еще жила в Йеллвиле, штат Арканзас, крошечном городке с населением 1,204 человека в горах Озарк. Это сильно тревожило девушку.

Не то чтобы ей не нравился город. Просто чувствовала, будто весь остальной мир движется дальше, растет, меняется, пока она оставалась застрявшей в маленьком очаровательном городке в Богом забытом месте. Ей было восемнадцать, и через пять месяцев она заканчивала школу. Независимо от навязчивого сна, Серенити не имела намерения оставаться. Часть нее чувствовала себя очень виноватой за отъезд, когда было столько обязанностей, большинство из которых девушка уже оставила. Она пыталась подготовить не только себя, но и остальных в общине к своему отъезду.

Решение уехать далось Серенити нелегко. Она не хотела оставлять тетю Дарлу и дядю Уэйна. Они вырастили ее с девятилетнего возраста после смерти родителей, и опекуны были просто удивительными. Сара работала на полставки, чтобы помочь им свести концы с концами, потому что в Йелвилле невозможно разбогатеть, если только вы не приезжали с уже набитыми карманами. Серенити не хотела поставить их в трудное положение своим отъездом, но также не думала, что сможет провести всю свою жизнь в маленьком городке. Девушка хотела увидеть мир, испытать то, чего бы она никогда не смогла в горах Арканзаса. Серенити отвлеклась от золотых лучей утреннего солнца, когда почувствовала, что мистер Витерби, ее несносный, хотя и странно успокаивающий кот, трется об ее ноги. Она посмотрела вниз и не смогла сдержать улыбку, глядя на большой пушистый шар.

– Еще один день в раю, мистер Ви, – сказала ему Серенити, потянувшись вниз и почесав его за ухом. Он попытался поймать ее руку, когда девушка отстранилась, но, не имея когтей, не смог ее поцарапать.

– Я не могу сидеть и баловать тебя весь день независимо от того, как хорошо ты ко мне относишься. Мне нужно сделать дела и увидеться с людьми.

Кот плюхнулся на попу и уставился на хозяйку с почти скучающим выражением. Она рассмеялась.

– Ладно, может, там не очень много дел, но у меня школа, а потом работа, так что займись чем-нибудь полезным и пойди, сделай мне завтрак.

Конечно, он не придумал ничего другого, кроме как зевнуть и завалиться на бок, ясно продемонстрировав, как ничтожен был ее день до его прихода. Серенити покачала головой дерзкому маленькому зверю и направилась в душ.

– Испекла твои любимые, – сказала тетя Дарла, когда Серенити вошла в кухню-столовую, приняв душ, чистая и одетая – слишком рано, сказала бы она себе.

– Круассаны с сыром и ветчиной. Твой дядя уже ушел; он помогает выследить пуму, которая убивает коз Томпсона. Они планируют заночевать в горах, затем отправиться к дому Билла за припасами, прежде чем снова уйти.

В течение летних месяцев, Уэйн был проводником на реке Белой.

Но не просто проводником, он был одним из лучших. Состоятельные люди со всего света приезжали на пирс «Коттер траут», чтобы провести несколько дней на реке, в надежде поймать большую форель с дядей Уэйном. Серенити была с ним пару раз, и хотя некоторые девушки ее возраста могли бы подумать, что находится на лодке в течение нескольких часов подряд, было бы скучно и нудно, но только не с дядей Уэйном в качестве проводника. Он был одним из тех людей, что мог заставить любого чувствовать себя в своей тарелке. Его спокойный настрой и умение говорить на любую тему делали его очень располагающим.

Не говоря о том, что мужчина питал известную любовь к пошлым анекдотам и стремился испытать свой материал на новых, ничего не подозревающих жертвах. Серенити уже начала полагать, что шокировать ему нравилось почти так же, как рассказывать «соль» шутки. В течение зимних месяцев, когда сезон рыбалки снижался, он перебивался случайными заработками. Иногда рубил дрова или помогал другим с их козами или крупным рогатым скотом. Он оставался занятым, чтобы быть уверенным.

– Так они собираются пробыть на холоде всю ночь? – спросила Серенити.

– Они собираются сделать все возможное, чтобы убить то, что убивает его коз. Это же средства Томпсона к существованию; каждая убитая коза олицетворяет неоплаченный счет, – сказала Дарла. – Я собираюсь переодеться. Не уходи не попрощавшись.

Серенити жестом дала добро, пока наполняла тарелку чудесной благодатью, которую приготовила ее тетя, слишком сосредоточенная на еде, чтобы повернуться и посмотреть на нее. Девушку удивляло, что все они не страдали лишним весом, потому что тетя старалась накормить всех и каждого как можно чаще. Домашняя еда была ее версией объятий, преимуществом было то, что женщина фантастически готовила. Двадцатью минутами позже Дарла вернулась одетая, как пещерная женщина.

– Сегодня время истории? – спросила Серенити, откусывая круассан.

Дарла кивнула.

– Любимый день недели.

Женщина тепло улыбнулась, и Серенити с удовольствием осознала, как сильно тетя наслаждается своей работой. Большую часть своей жизни она работала на нескольких работах, не имея никакого времени для себя. Но с тех пор как Дарла начала работать в библиотеке округа Мэрион, она смогла бросить другие работы, и Серенити видела явные изменения в тетиной манере поведения. Неожиданно она стала оживленной и жаждущей нового дня, потому что ей, на самом деле, нравилась работа – не только потому, что это был единственный способ скоротать долгие дни.

– Какая история сегодня?

Дарла начала мыть тарелки, оставшиеся от завтрака, и рассказывала:

– Эта книга – версия диснеевского мультфильма «Семейка Крудс». Ты его видела? Он такой смешной.

– Нет, этот мультик я не смотрела, но слышала, что он хороший, – признала Серенити.

Дарла повернулась и посмотрела на нее, вытирая руки посудным полотенцем.

– Ты слишком много работаешь для кого-то твоего возраста, Сара Серенити.

Тетя имела привычку называть ее двойным именем. Серенити полагала, что это было южной традицией.

– Почему бы тебе не сократить часы в ветклинике? Я знаю, ты думаешь, что не сможем обойтись без денег, которые ты приносишь, но мы справимся.

Серенити покачала головой.

– Я не хочу отказываться от часов. Мне нравится работать с животными. С ними нет проблем, и они любят безоговорочно.

– Полагаю, что тот мальчик из колледжа, который только что начал там работать, тоже довольно милый, – сказала Дарла с усмешкой.

– Умоляю, – оскорбилась девушка. – У меня нет времени на недоразумение зовущееся мальчиками.

Взгляд, которым Дарла наградила ее, показал, что тетя не слишком-то ей верит. По правде говоря, Серенити просто не встретила никого такого, чтобы тратить энергию на отношения. Конечно, она замечала красивых парней, и Дарла была права, Джексон, который два месяца назад начал работать в клинике, был определенно симпатичным. Но во всем остальном, ничего для нее не сделал. Она была не готова отдать свое сердце тому, кто ради нее не был готов свернуть горы. Она хотела, чтобы сердце колотилось, поджимались пальцы, в животе все обрывалось – тот вид притяжения со сбившимся дыханием, когда он входит в комнату. Пока этого не случилось, девушка не готова к каким-либо отношениям с противоположным полом.

– Тогда, хорошего дня и береги себя, – Дарла быстро обняла ее, прежде чем уйти.

– Повеселись, изображая Крудса, – крикнула племянница через плечо. Серенити взглянула на время в телефоне и поняла, что нужно убить еще час времени до школы. С тяжелым вздохом она упала обратно на стул. Сара устала. Недостаток отдыха, вызванный сном, определенно начинал доставать ее. И она не знала, как от него избавиться. Она никогда не придавала большого значения снам, тому, действительно ли они что-то значили или просто были результатом полной свободы, получаемой бессознательным разумом во время дремоты. Возможно, пришло время провести некоторое исследование снов.

Серенити знала – множество религий считали, что сны могут быть пророческими. Даже в Библии она читала, что сны часто были посланием Господа людям. Ее вырастили как христианку, и хотя все еще пыталась обрести свою собственную веру, она полагала, что книга существующая пару тысячелетий может иметь важные сведения по этому вопросу.

Девушка решила включить ее в свое исследование наряду с другими источниками. К сожалению, придется подождать, пока она сможет воспользоваться интернетом в школе или библиотеке, потому что дом тети и дяди был довольно далеко, и единственный интернет, которым они могли пользоваться, был через модем. Она фыркнула от смеха, представив, как ее тетя выглядит в образе пещерной женщины и насколько уместным это является, учитывая расстояние их дома от цивилизации. Это часто заставляло ее чувствовать, словно они живут в каменном веке.

Серенити заехала на школьную парковку, и сидя смотрела, как ее одноклассники проходят внутрь. Пронизывающий холод декабря в горах был достаточной причиной, чтобы удержать ее от желания покинуть комфортабельное тепло автомобиля.

Оставалось пять месяцев до окончания – еще пять месяцев учителей, школьных проблем и ужасной еды в кафетерии, хотя последнее было ее собственной виной, потому что она была слишком ленива, чтобы делать обед самостоятельно, и не могла позволить тете делать это для нее. Боже правый, ей было восемнадцать; если тетя будет готовить ей обед, то девушка будет чувствовать себя никчемной.

Серенити протерла глаза, пытаясь прогнать дремоту, все еще борясь с сонливостью, которая угрожала сразить ее. Теплый воздух из автомобильного кондиционера также не помогал. Наконец, покорно вздохнув, она схватила сумку и выбралась на морозный зимний воздух. Он обжег ее легкие и сразу же разбудил. Девушка знала, что ей лучше держать свое остроумие при себе, если хотела пройти по обледеневшей парковке и не стать утренним посмешищем. Еще не было случая, чтобы, по крайней мере, один или два раза в неделю один из студентов не падал на спину, скользя по льду, размахивая конечностями в воздухе, подобно перевернутой черепахе.

Большинство относилось к добродушным поддразниваниям одноклассников довольно хорошо, смеясь вместе с ними. Честно говоря, когда ваш копчик ударялся о лед, оставалось либо смеяться, либо плакать, потому что вы мгновенно чувствовали отчетливую боль, которая часто сопровождалась чередой бранных слов.

Когда Сара вошла в здание, совершив небогатый событиями переход через парковку, то направилась к шкафчику, кивнув нескольким друзьям. Она так и не сблизилась по-настоящему ни с кем из них, потому что время было ограничено учебным курсом. Как только девушка научилась водить, начала работать, заниматься волонтерством и помогать, насколько это возможно. В глубине души она думала, что желание помогать другим было ее искуплением, моральным долгом из-за смерти родителей.

Она интересовалась, были ли они отняты у нее так преждевременно из-за того, что она что-то сделала, или, наоборот, не сделала. Возможно, Господь наказывал ее за то, что была не достаточно хорошей, за недостаточное послушание, или за то, что не была образцовой дочерью. Из-за недостатка вовлеченности в школьную жизнь, у нее не было лучшей подруги в школе. Ее лучшая подруга уже выпустилась, ей сейчас было двадцать два, она работала в местном туристическом ресторане называющемся «У камина» и в «Горном магазине».

Серенити повстречала Глориус Дэй, и да, это ее настоящее имя, однажды в библиотеке, когда Глори искала книги по рассеянному склерозу. У ее матери диагностировали грозное заболевание, и Глори с отцом были ее опекунами. Они с Глори сразу поладили, несмотря на четыре года разницы в возрасте. С тех пор девушки гуляли как можно чаще и без устали переписывались смс-ками. С Глори Серенити наконец-то нашла кого-то, с кем могла быть собой. Глори принимала ее несмотря ни на что.

Серенити знала, что тетя и дядя делали так же, но с ними это было по-другому. Она чувствовала, что они должны любить ее, потому что, в некотором роде, являлись ее родителями, а разве родители не должны любить своих детей безусловно? Но Глори была не обязана и все равно это делала. Хотя она любила Глори как сестру, она также отчаянно хотела убежать от судьбы, уготованной ее подруге. Глори – застряла.

Она будет жить в Йелвилле вероятно всю оставшуюся жизнь. Сама мысль заставляла Серенити чувствовать себя пойманной в ловушку, и если она думала об этом слишком долго, то начинала ощущать, как стены смыкаются вокруг нее. Серенити никогда не говорила Глори об этом, потому что не хотела причинить подруге боль, но время от времени, видела грусть в глазах, которая тоже знала, что с ней не произойдет никаких больших авантюр. Глори не ставила это маме в вину. Она любила свою маму и была полностью готова помогать заботиться о ней, но Серенити знала, что это все еще было не достаточно, чтобы унять жгучую боль от отсутствия будущего перед Глориус.

Остальной день был настолько не богат событиями, как ее путь от машины до входной двери этим утром. У Сары было немного домашнего задания, что было несомненным плюсом, учитывая, что она отчаянно хотела найти что-то об ее сне. Когда она забиралась в машину, зазвонил ее мобильник, и она стала рыться в сумке, пытаясь его отыскать.

– Как поживает прекрасный мир обслуживания клиентов? – спросила она Глори.

– Коротко говоря, хорошо, что ты выбрала ветклинику, потому что, подруга, ты бы не справилась с суматохой в «кострище», – глория прозвала ресторан кострищем, после того как массивный очаг, занимавший всю стену в обеденном зале однажды вышел из-под контроля, когда официант уронил в него ведро топленого сала, запнувшись о ножку стула. Им удалось справиться с огнем, прежде чем он смог причинить большой вред, но с тех пор ресторан «У камина» воспринимался как «кострище».