Текст книги "Снишься мне (ЛП)"

Автор книги: Квинн Лофтис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Ты дал жизнь твоим творениям, так?

– Да, дитя, я создал их и вдохнул в них жизнь.

– Значит, тебе хотелось, чтобы они жили и познавали мир, который ты создал. И я не говорю обо всех этих испорченных вещах; Я даже не хочу вдаваться в это. Я просто имею в виду все то, что делает жизнь достойной жизни – любовь хороших родителей, чудо рождения, праздничные торты и танцы с друзьями. Есть еще так много всего в жизни, чего я до сих пор не испытала – свадьба, дети и все, что с ними связано. В жизни, которую ты создал, есть радость, которой я не чувствовала, но хочу.

– Что, если этих вещей не будет в твоей жизни? Если бы в твоем будущем не было бы детей или свадьбы? – спросил он, и это был сложный вопрос.

Серенити проглотила разочарование и оглянулась на прошлое и сожаления о вещах, которых у нее не было. Там было что-то еще, не так ли? Не только любовь мужчины и женщины и воспитание детей. Там должно было быть что-то большее.

– Тогда я найду радость в других вещах. Люди – не единственное, что вы создали. Я имею в виду, вы создали этот огромный круглый шар из воды и земли, красоты и тайн. Я смогу найти цель, даже если у меня не будет мужа или детей.

– Итак, ты сделала свой выбор? – спросил Творец.

– Да. Я хочу жить. И если есть еще что-то, что я должна сделать, я это сделаю.

***

Слезы Эммы, наконец, прекратились. Они текли до тех пор, пока голова не заболела так же сильно, как ее сердце. Она начинала Новый год, ее тетя была арестована, Рэт умер, а Серенити спасла ей жизнь и боролась за свою. Теперь, когда она сидела в темной комнате ожидания больницы, где Дарла держала ее за руку, а Уэйн вышагивал по уже изношенному пути из одного конца комнаты в другой, слез не было. Какой смысл плакать? Слезы не решили проблему. Они не вернули кого-то к жизни и не отменили ужасное событие. Слезы просто оставили ее с ужасной головной болью и опухшими глазами. Как только эти мысли пришли в голову Эмме, всплыло воспоминание о ее матери.

– Я ненавижу плакать. Это ничего не исправляет. Мама, для чего нам слезы? – спросила однажды Эмма.

– Бог хотел, чтобы мы могли смыть в этой жизни то, что причиняет нам боль. Он дал нам слезы, потому что плакать – это как очищать планшет. Ты права, малышка. Слезы не исправляют то, что неправильно, но они очищают нас и помогают нам двигаться дальше.

Эмма не чувствовала себя очищенной. Даже после всех этих слез она не чувствовала себя готовой двигаться вперед. Она понимала смысл сказанного, но прямо сейчас единственное, что она могла видеть, это друг, который пожертвовал собой ради нее.

– Дарла, почему в этом мире так много уродов? – спросила Эмма хриплым от слез голосом.

Маленькая рука Эммы была у Дарлы, и пожилая женщина нежно сжала ее.

– Для того чтобы мы могли оценить красоту.

– Не было ничего прекрасного в сегодняшнем вечере.

Дарла покачала головой.

– А я, пожалуй, не соглашусь.

Эмма повернула голову и посмотрела на нее. Дарла захватила все ее внимание, потому что она не могла представить, что после всех ужасных событий ночи что-нибудь может быть прекрасным.

– Серенити любит тебя как сестру. Она так сильно тебя любит, что готова умереть, лишь бы тебе не пришлось. Это прекрасно, Эмма Джин. И ты здесь, в этой комнате ожидания. И хотя ты устала, напугана и понятия не имеешь, что ждет тебя в будущем, ты ждешь здесь, потому что заботишься о Серенити. Это тоже прекрасно. Болезненно? Безусловно, но это не делает все менее прекрасным.

Глори, которая молчала большую часть времени, вздохнула.

– Пусть Дарла ищет красоту в этом и, черт побери, если она не права, – она посмотрела на Эмму. – Серенити любит тебя, и нетрудно понять, почему. Ты, Эмма, тоже прекрасна.

– Я не хочу, чтобы она умерла, – внезапно сказала Эмма, и слезы, которые, как она думала, уже закончились, вернулись снова.

– Ох, детка, – успокоила Дарла, обнимая девочку. – Я знаю, что не хочешь. Никто из нас не хочет. Серенити, как ты. Она уникальная, особенная, и каждый, кто ее встречает, знает это. Она также сильна, она боец.

Эмма вздрогнула.

– Но что, если борьбы недостаточно? Мама сказала, что у нас у всех есть время, которое нам выделили. Она сказала, что мы не можем ожидать, что будем жить вечно, и когда придет наше время, нет лекарств или человеческой мудрости, которые смогли бы это остановить.

Дарла отклонилась и посмотрела на нее сверху вниз.

– Хотела бы я знать твою маму, – она улыбнулась, и Эмма не смогла сдержать легкую улыбку, которая потянулась к ее губам. Дарла оказывала такое влияние на людей, будто была заразной.

– Вы бы тоже ей понравились, – сказала Эмма.

Лицо Дарлы стало серьезным, когда она посмотрела Эмме в глаза.

– Если время Серенити пришло, ты должны смириться с этим. Ты должна признать, что она прожила свою жизнь, заботясь о других, и умерла так же. Есть причина, по которой пуля ударила ее сегодня вечером, а не тебя, Эмма. Так что сейчас ты скорбишь, злишься и оплакиваешь ее, но потом слезы высохнут, и ты поймешь, что именно должна сделать, и сделаешь это.

– Что, если я не смогу? – губа Эммы задрожала, отчаянно пытаясь удержать слезы.

– Ты и не сможешь, не в одиночку, – глаза Дарлы сверкнули, – Но ты не одинока. У тебя есть я и Уэйн, Глори и Дайр, и твой собственный ангел-хранитель, не говоря уже обо всех дамах в библиотеке.

Она подмигнула ей.

– Тебя окружают люди, которые любят и хотят, чтобы ты добилась успеха. Никогда этого не забывай.

Эмма сказала спасибо, потому что не знала, что еще сказать, и даже этого было недостаточно для той благодарности, которую она чувствовала. Девочка, Дарла и Глори сидели в тишине после разговора. Больше нечего было сказать или сделать, кроме ожидания. Наконец, двери в комнату, где лежала Серенити, открылись, и вышел очень уставший доктор. Глори и Дарла встали и потянули Эмму с собой. Они, Уэйн и Рафаэль, все сошлись к доктору, но никто из них ничего не сказал.

– Вы семья мисс Тиллман? – спросил доктор.

Дарла кивнула.

– Она наша племянница, и живет с нами.

Доктор медленно выдохнул.

– Пуля, которая попала в вашу племянницу, была такая, что разрывается при ударе. Таким образом, вместо чистого входа и выхода, она уничтожает не только то, куда попадает. Нам пришлось сделать переливание и исправить некоторые основные артерии. Она стабильна, но не в сознании. Насколько мы можем судить, она, должно быть, ударилась головой, когда упала после того, как ее застрелили, потому что у нее довольно много опухолей вокруг мозга.

– Когда она проснется? – спросил Уэйн.

– Мы не знаем, проснется ли она.

– Она будет жить? – голос Дарлы был напряженным от эмоций.

– Честно говоря, это еще предстоит выяснить. Травмы головы непредсказуемы. Прямо сейчас все, что мы можем сделать, это ждать. Медсестры переведут ее отделение интенсивной терапии. Часы посещения уже закончились, но я сказал им, что один из вас сможет вернуться, чтобы увидеть ее на несколько минут.

Доктор выразил соболезнование в связи с тем, что не принес хороших новостей, прежде чем отправиться обратно, откуда пришел. После этого все было тихо, пока они ждали медсестру. Эмма мало думала о том, что произойдет после той ночи. Полиция разрешила Дарле и Уэйну взять Эмму под опеку, пока они пытаются связаться с МВБ, и поэтому она предположила, что ей не придется иметь дело с этими заботами, по крайней мере, в течение нескольких дней. Ну, вы знаете все, что они говорят о принятии.

Скрипучий стук туфель на высоких каблуках, эхом отделяющийся от тихих больничных стен, привлек их внимание. Невысокая унылая женщина, одетая в деловую одежду, была не медсестрой, которую они ожидали.

– Эмма Джин? – спросила она, ступая на ковровое покрытие зала ожидания.

Дарла поднялась и встала перед Эммой.

– Эмма в настоящее время находится под нашей опекой, – смело сказала она коротышке.

Женщина нетерпеливо кивнула и начала листать папку.

– Да, да, полиция сказала мне, но, похоже, вам не придется брать на себя это бремя; мы нашли для нее место.

– Уверяю вас, – сказала Дарла, когда ее голос понизился, и Эмма услышала, как Уэйн пробормотал: «Она не бремя».

Женщина, которая, как выяснила Эмма, была из МВБ, просто отмахнулась от явной ярости Дарлы.

– Конечно, нет, конечно, нет. Я имею в виду, что вам не нужно беспокоиться о ней. Она может пойти со мной. Она протянула руку, ожидая, что Эмма возьмет ее.

– Где точно вы планируете ее разместить? – отрывисто спросила Дарла.

– Это не то, что я должна обсуждать с вами. Эмма является подопечным штата, и государство решает, что для нее лучше.

Эмма могла сказать, что женщина расстроилась из-за того, что Дарла просто не приняла помощь.

– Полиция дала нам опеку над Эммой, и мы планируем оставить ее с нами насовсем. Почему ей нужно идти куда-то еще, если у нее есть безопасное место для проживания?

Женщина раздражилась.

– Существуют протоколы и правила в таких случаях, миссис, – она сделала паузу.

– Дарла, вы можете называть меня Дарла.

– Миссис Дарла. Мы не можем просто дать вам ребенка, когда ничего не знаем о вас. Есть обучение, которые вы должны пройти, и проверки биографических данных и…

– Если вы забираете ее от нас сейчас, то где она будет? – перебила Дарла.

Женщина сделала паузу и снова просмотрела папку, а затем постучала по одному из кусочков бумаги.

– Ага, вот оно. Тут написано, что ее дедушка будет ее опекунствовать до следующего слушания.

– Какой дедушка? – спросила Дарла.

Женщина продолжила читать, а затем ответила.

– Отец Милдред Джонс.

Внутренности Эммы напряглись, когда она вспомнила разговор с тетей о ее отце. Она не помнила, как Милдред говорила, жив он или нет, но, несмотря на это, он не был дедушкой Эммы.

– Отец Милдред не мой дедушка, – сказала Эмма, обойдя Дарлу, – У моей мамы и ее сестры была одна и та же мама, но разные папы.

Женщина кивнула, как будто она слушала, но Эмма была уверена, что нет.

– На данный момент кровное родство не имеет значения. Он самый близкий родственник, которого мы можем найти, а государству нравится, когда дети встречаются с родственниками как можно чаще

После нескольких минут молчаливого взгляда женщина из МВБ закатила глаза.

– Слушайте, я понимаю, что вы заботитесь о ней, но я делаю свою работу. Мне сказали прийти за ней, и я пришла. Если мне придется позвонить в полицию, чтобы арестовать вас за вмешательство в расследование МВБ, тогда я сделаю это, но мне бы не хотелось.

Эмма посмотрела на Дарлу и Уэйна, и она смогла увидеть это в их глазах. Они будут бороться за нее. Они стояли там лицом к лицу с дамой из МВБ и заставляли ее вызывать полицию, прежде чем они передадут ее женщине. Но тогда они будут арестованы, и Серенити будет в больнице совсем одна. Эмма не могла позволить им и дальше жертвовать собой ради нее.

Она шагнула вперед и посмотрела женщине в глаза.

– Вам не нужно вызывать полицию. Я пойду с вами.

– Эмма! – голос Дарлы был отчаянным.

Она повернулась и посмотрела на женщину, которая стала для нее матерью, и улыбнулась ей.

– Я буду в порядке.

– Тебе не нужно идти с ней, – умоляла Дарла.

– Я должна. Ребята, вам больше не нужно беспокоиться. Серенити нуждается в вас.

– Она нуждается и в тебе, – сказала ей Дарла, – Мы нуждаемся в тебе. Разве ты не хочешь жить с нами?

Эмма кивнула.

– Конечно, хочу. Но мы можем все выяснить, как только Серенити станет лучше.

Восьмилетняя девочка хотела плакать и просить даму из МВБ позволить ей остаться. Но мама воспитала ее по – другому, она чувствовала бы себя как дура, если бы когда – нибудь так себя вела. Поэтому она показала храброе лицо и сделала то, что должна была сделать. Она протянула руку и обняла Дарлу. Она чувствовала, как руки Уэйна обнимают их обоих, и в течение нескольких минут они просто стояли там, держа друг друга, как будто мир развалится, если они отпустят. Прочистив горло, они, наконец, отпустили друг друга.

– Мы вернем тебя, – сказала ей Дарла, сжав плечи Эммы, – Ты связана с нами; не забудь это.

Эмма кивнула и прикусила щеку, чтобы не заплакать.

Глори подошла и опустилась на колени, чтобы оказаться лицом к лицу с ней. Ее глаза были полны понимания, когда она взяла Эмму за руки.

– Ты сильна, малышка. Не позволяй никому пинать себя. Ты будешь в безопасности, пока Дарла и Уэйн не вернут тебя, хорошо?

Эмма кивнула и обняла ее. Она знала Глори недолго, но ей уже нравилось то, что она знала.

Она повернулась и посмотрела на Рафаэля, который молчал на протяжении всего обмена. Она поняла, когда леди из МВБ повернулась, чтобы посмотреть на то, на что смотрела Эмма, и смутилась, потому что он принял свою невидимую форму. Только она могла видеть его.

– Надеюсь, в ее машине есть место, – сказал он ей глубоким голосом.

Эмма улыбнулась. Она знала, что, вероятно, выглядела сумасшедшей для всех остальных, ну, кроме Дарлы. Она была почти уверена, что Дарла знала, что Рафаэль был настоящим.

– Что? – спросил он, – Неужели ты думала, что сможешь так легко от меня избавиться?

Эмма покачала головой на ангела и затем повернулась к унылой леди.

– У меня нет с собой одежды.

– Не беспокойся об этом, мы заберем твои вещи. Тебе не нужно возвращаться в дом твоей тети, – она коротко кивнула Дарле, – Спасибо за заботу об Эмме в это трудное время.

Эмма чуть не рассмеялась, когда Дарла бросила на женщину взгляд, который можно было прервать только как одно: Отвали, леди.

– Не нужно благодарить нас за то, что мы позаботились о своих, – ответил Уэйн, прежде чем Дарла смогла добавить что-то, что могло бы привести ее к неприятностям.

– Давай, Эмма, у нас долгий путь, а у тебя уже была долгая ночь. Женщина повернулась и пошла прочь, ее туфли снова постучали по твердому полу.

Эмма оглянулась на людей, которые стали ее семьей.

– Обнимите Серенити, хорошо? И вы же сообщите мне, когда она проснется, верно? – спросила она Дарлу.

Дарла кивнула, вытирая слезы с глаз.

– Конечно.

Эмма не смотрела на нее долго, потому что тоже могла начать плакать.

– Рафаэль пойдет со мной, Дарла, – сказала ей Эмма, надеясь, что это поможет ослабить напряжение, которое заметила на ее лице. – Я буду в порядке. Я обещаю. Она помахала им, прежде чем повернуться, чтобы уйти вместе с Рафаэлем.

Эмма последовала за леди из МВБ, она подумала о своих словах и спросила себя, кого она пытается убедить – Дарлу и Уэйна или себя. Она только что обменяла жизнь с Милдред и всю свою неразбериху на жизнь с человеком, который создал Милдред и помог ей стать такой, какой она стала. Какие-нибудь слова мудрости сейчас, мама? Подумала она про себя. Единственное, что пришло в голову – это не то, что сказала ее мама. Это было то, что ее папа сказал ей. «Люди будут недооценивать тебя, Эмма Джин. Подобно тому, как они выбирают зубочистку для боя на мечах, они окажутся неподготовленными к тому, чтобы привлечь кого-то вроде тебя. Твоя задача – всегда следить за тем, чтобы твое оружие было подготовлено к бою. Твое оружие – это твой разум. Держи его острым, никогда не употребляя наркотики или выпивая. Держи его здоровым, кормя его полезными вещами. Держи его в целости, не впуская ложь других». Эмма покачала головой на слова отца. «Почему мои родители не могли просто говорить, как нормальные родители?» – пробормотала она себе под нос.

– Потому что это означало бы, что у них обычный ребенок, – неожиданно ответил Рафаэль. Они, наконец, выбрались из больницы и теперь шли по холодной стоянке. С тех пор, как они вошли в лифт, леди из МВБ не переставала печатать на своем телефоне.

– Так ты говоришь, что я не нормальная? – спросила она его.

– Я говорю, что ты необыкновенная.

– С кем ты говоришь, Эмма? – спросила женщина, когда повернулась, чтобы посмотреть на девочку.

Эмма краем глаза посмотрела на Рафаэля, а затем невинно посмотрела на женщину.

– С моим ангелом-хранителем.

Женщина сделала паузу в середине шага и наклонила голову, рассматривая Эмму так, как будто она была жуком под микроскопом. Через несколько секунд она пожала плечами.

– Ну, это мило, дорогая. Всегда приятно думать, что кто-то наблюдает за нами. Голос был покровительственным, как будто она говорила с маленьким ребенком. С другой стороны Эмма полагала, что для леди из МВБ она и была всего лишь маленьким ребенком. Женщина не понимала, что у Эммы в ее мизинце больше знаний, чем у женщины за всю ее жизнь. Как и говорил ее отец, женщина недооценила ее.

– Ну, – начала Эмма, пытаясь сдержать улыбку, – моя мама говорила, что нам всем нужно, чтобы ангелы-хранители присматривали за нами.

– О, и почему она так думала? – спросила леди из МВБ.

– Она сказала, что у нас должны быть ангелы-хранители, потому что это не могло быть совпадением, что Бог называет нас овцами.

Женщина снова сделала паузу и вопросительно посмотрела на нее, прежде чем, наконец, нажать кнопку на брелоке от красной Хонды Аккорд.

– Я все еще не понимаю, – сказала она, показывая Эмме сесть на заднее сиденье, – как то, что нас называют овцами, связано с необходимостью присматривать за нами?

– Овцы – самое глупое животное, когда-либо созданное. Они буквально не могут выжить без пастыря. На самом деле, овцы настолько глупы, что могут идти прямо с края утеса вниз, если кто-то или что-то не уводит их от него.

Эмма замолчала, пока женщина заводила машину и пристегивала ремень безопасности. Она могла сказать, что леди из МВБ думала о ее словах. А поскольку у Эммы была тяжелая ночь, она не могла помочь, но все-таки уделила ей немного внимания.

– Так что на самом деле, если логика моей мамы верна, возможно, нехорошо, когда за нами кто-то наблюдает. Возможно, это, на самом деле, довольно обидно.

Рафаэль сидел рядом с ней на заднем сиденье. Конечно, леди из МВБ и понятия об этом не имела. Он посмотрел на Эмму, а затем снова на женщину, которая, казалось, болезненно пыталась понять, что ей пыталась объяснить Эмма.

Некоторое время они ехали в тишине, прежде чем дама, которая кратко упомянула, что ее зовут Фрида, что показалась Эмме странным, потому что она думала, что она больше похожа на Дженифер, наконец, произнесла:

– Ну и каков твой ответ на вопрос? Это мило или оскорбительно?

Эмма подождала, пока глаза Фриды встретились с ее глазами в зеркале заднего вида, а затем ответила своим лучшим овечьим голосом:

– Бе-е-е-е.

Рафаэль покачал головой, смеясь.

– Ты знаешь, что она не понимает, что ты только что сделала?

Эмма пожала плечами.

– Это только добавляет еще одно доказательство к тому, что моя мама была права.

Фрида больше ничего не сказала до конца поездки.

Примерно через час Рафаэль повернулся и посмотрел на Эмму. Его глаза были мрачны, а губы сжаты.

– В этом мире есть не только овцы, Эмма, – он сделал паузу, – Ты видела это сегодня вечером с Рэтом и твоей тетей.

– Волки в овечьей шкуре, – пробормотала Эмма, вспомнив бесчеловечный взгляд, который был в глазах Рэта и ее тети. Рафаэль сказал, что они были одержимы демонами, и Эмма не сомневалась, что это было так.

– Я не понимаю всего, что происходит, но я скажу тебе, что у демона, которого я уничтожил сегодня вечером, было задание, и он должен был уничтожить тебя. Он не выполнил это задание.

Она посмотрела на него; ее глаза сузились.

– Ты думаешь, демоны хотят, чтобы я умерла?

Зло желает твоей смерти, по любой причине, и оно будет использовать все ресурсы, которые сможет, чтобы это произошло.

Эмма увидела, как глаза Фриды расширились, когда она посмотрела в зеркало заднего вида. Эмма попыталась подарить ей милую, «я не сумасшедшая», успокаивающую улыбку. Женщина вздрогнула, и Эмма была почти уверена, что ей это не удалось.

– Я хочу, чтобы ты знала, Эмма. Милдред, похоже, не особо ценила своего отца. Что я говорил тебе о типах людей, которые притягивают к себе зло? Они слабоумны, легко поддаются влиянию. Вот куда идут приспешники.

Эмма понимала, о чем говорит ангел, но она не понимала, что сделало ее мишенью для группы демонов.

– Нам нужно как можно быстрее вернуть вас под покровительство Дарлы и Уэйна, – продолжил он. – Возможно, мне придется заручиться поддержкой друга, чтобы следить за тобой, пока я разговариваю с Дарлой. Ее дух открыт, и она верит в сверхъестественное. Она хороший союзник.

Эмма немного оживилась.

– Я получу двух ангелов-хранителей? – глупо? Может быть. Она была восьмилетним гением в тюрьме МВБ; она брала свои удары везде, где могла их получить.

Глаза Рафаэля мерцали, когда он смотрел на нее сверху вниз.

– Я говорил тебе; ты необыкновенная.

Эмма закатила глаза.

– Можно также утверждать, что овца, которая нуждается в двух пастухах, просто в два раза глупее.

Рафаэль покачал головой от ее логики. Эмма была одним из тех редких людей, с которыми он мог часами обсуждать различные варианты, как можно рассматривать ситуацию. Она действительно была необыкновенной. Девочка откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Он мог бы рассказать ей больше, еще больше того, что могло бы помочь подготовить к тому, что ее ожидает, но она уже многое пережила. После того, как на нее направляли пистолет, наблюдать, как стреляют в ее подругу, а потом еще терпеть, когда ей говорят, что ее забирают у людей, которых она полюбила как семью, ей нужен перерыв. Она была жизнерадостной и сильной, но у каждого есть предел.

Поэтому пока, в тишине машины женщины, которую Эмма не знала, отправляясь в место, где она никогда не была, Рафаэль дал ей то, что мог – немного спокойствия. Он положил руку ей на лоб и прошептал что-то на языке, понятном только ему, а затем наблюдал, как расслабляется засыпающий ребенок. Он не знал, что ждет ее в будущем, но знал, что кем бы он ни был, он будет рядом с ней. Она потеряла мать и отца, и Рафаэль не мог вернуть ей их, но мог предложить почти родительскую поддержку и защиту.

Он отвлекся, когда телефон женщины начал играть какую-то отвратительную песню. Она ответила на это голосом, который Рафаэль признал ее. Но через несколько минут ее голос изменился. Он смотрел на женщину по имени Фрида в зеркале заднего вида и слушал, как она говорила.

– Она у меня. Нет, проблем не было.

Последовала пауза, и женщина снова заговорила.

– Она упомянула ангела-хранителя, – последовала пауза.

– Ну, тогда как он был уничтожен? – прорычала она глубоким голосом.

Рафаэль напрягся. Он не чувствовал демона в женщине, но он знал, что что-то было очень неправильно.

– Об этом позаботятся, – вздохнула Фрида. Она бросила телефон на сиденье, а затем снова посмотрела в зеркало на спящую Эмму. Ее глаза сузились, прежде чем, наконец, посмотреть на дорогу. Она медленно выдохнула, проговорив:

– Кто ты, малютка, и что ты сделала?

Рафаэль посмотрел на Эмму, а затем снова на Фриду, которая не слышала его.

«Вопрос в том, человек, что она сделает?»

Эпилог

«Иногда твои мечты ничего не значат. Это просто мечты. Неразумно видеть смысл там, где его нет».

Дайр опустился на колени, низко склонив голову, когда приблизился к своему Творцу. Он чувствовал тепло от его света и спокойствие, которые были только в его присутствии. Но парень пришел не ради этого.

– Ты знаешь, зачем я пришел, – голос был спокойным, но не было нужды прятать боль в словах.

– Я знаю, что ты любишь ее, – сказал Творец. – Я создал ее. Подумай, как много она значит для меня, Брудайр.

– Ты не потеряешь ее в любом случае. Выживет она или умрет, она все равно останется с тобой, – слова Дайра прозвучали тяжело, будто он все еще пытался контролировать эмоции, которые изучал. – Я только что встретил ее. Ее жизнь только началась.

– Чего ты хочешь, Брудайр?

– Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОНА ЖИЛА, – взревел Дайр, задрожав. Он склонил голову, хотя это было похоже на попытку остаться на коленях, когда ему хотелось выговориться и кричать от потери, которую он чувствовал.

– Тогда иди и скажи ей это.

Голова Дайра чуть не лопнула.

– Вы можете сделать друг друга сильнее или слабее, – продолжил Творец. – Теперь девушка будет присутствовать в каждом аспекте твоей жизни, твоих выборах и твоих целях. Она будет частью тебя. Вот что значит быть парой. Она твой выбор?

– Да, – ответил он, не раздумывая.

– Тогда иди и узнай, принадлежишь ли ты ей?

Когда Дайр поднял голову, то понял, что больше не в тронном зале, а в тихом зале больницы. Часы, висящие на совершенно белой стене, говорили, что было три часа ночи, а знак рядом с ним указывал, что он был в отделении интенсивной терапии. Ему не нужно было спрашивать медсестру на станции, где она была, он чувствовал девушку. Как будто они были связаны резинкой, которая была растянута и отскакивала его назад, притягивая его к ней. Дайр закрыл глаза, и когда он снова открыл их, он стоял возле ее кровати.

Огни на устройствах вокруг нее моргали и горели, словно сигнальные огни, предупреждающие его о необходимости быть осторожным. Она была хрупкой, почти сломанной, и он не смог ее спасти. Дайр протянул руку и аккуратно убрал с ее лица какие-то посторонние волосы. Она выглядела мирной. Боль и страх, которые были на ее лице в последний раз, когда он видел ее, исчезли, сменившись ее тезкой – спокойствием. Она была его принцессой мира, и все же она пошла в бой.

– Я знаю, что нечестно просить тебя остаться. Я видел, насколько темным может быть этот мир. Но я также видел, каким он может быть удивительным, и я хочу испытать эти вещи с тобой.

Дайр закрыл глаза и погрузил свой разум в ее, ища девушку во сне. Он нашел ее сидевшей у ручья в окружении деревьев и ночного неба, освещенного тысячами звезд.

– Почему ты все еще здесь? – спросил ее Дайр, когда присел рядом с ней.

– Я ждала тебя.

Это удивило его.

– Ты не могла проснуться, чтобы ждать меня?

– Здесь мирно, – сказала Серенити, указав на рябь воды. – Никто не наводит оружие и не угрожает невинным маленьким девочкам, – хотя она и сказала слова легко, они были тяжелы от тяжести ее страха и боли.

– И я прошу тебя вернуться в этот мир, – Дайр поднял подбородок, чтобы ее глаза встретились с ним. – Но прежде чем я это сделаю, позволь мне спросить тебя об одном. Чего хочешь ты, Сара Серенити?

Улыбка коснулась ее губ.

– Кое-кто спрашивал меня об этом сегодня.

– О? – Дайр слегка наклонил голову. – И что ты ответила?

Она рассмеялась.

– Вы не можете спросить девушку, чего она хочет, и ожидать, что у нее будет только один ответ.

Дайр пожал плечами.

– Я все еще учусь.

Он закрыл глаза, когда ее пальцы пробежали по его руке и по ключице к губам. Ее глаза удерживали его, и он не смог бы отвернуться, если бы захотел. Она очаровала его.

– Я хочу жить, Дайр. Что бы это ни значило, я хочу этого.

Она замолчала, и внезапно замерла уверенность, которую она только что носила, как удобные джинсы.

– И я хочу тебя.

Дайр хотел бы сказать, что он оставался спокойным и не целовал ее мысленно во сне, но старался не лгать, если мог помочь. Он положил обе руки ей на лицо и притянул к себе. Их губы почти соприкасались; оба их дыхания судорожно вырывались, когда он прошептал:

– Тогда я твой, – Брудайр не дал ей времени ответить, прежде чем прижаться к ее губам. Поцелуй был жестким, но быстрым. Дайр отстранился и улыбнулся ей.

– Теперь проснись, чтобы я мог сделать это по-настоящему.

Дайр выскользнул из ее головы и наблюдал, как ее глаза заморгали. Постепенно они открылись. Комната была тусклой, но ей все еще приходилось щуриться от того небольшого света, который там был. Когда ее глаза, наконец, нашли его лицо, ее губы расплылись в улыбке, настолько яркой, что она осветила каждое темное место в его душе.

– Эй, – сказала она.

– Привет, – Дайр сел на край кровати и провел кончиками пальцев по ее челюсти. Он не хотел перестать прикасаться к ней, уверяя себя, что она жива и с ним.

– Как Эмма? – спросила Серенити, изучая его так же пристально, как и он ее.

– Она в безопасности, – заверил ее Дайр, не зная обо всем, что произошло, пока его не было.

Серенити улыбнулась.

– Она заслуживает того, чтобы быть больше, чем просто в безопасности.

– Ты права. Я чувствую, что твои тетя и дядя Уэйн позаботятся о том, чтобы это случилось. И мы будем с ними на каждом шагу.

Она была тиха, просто смотрела, как он смотрит на нее.

– Так что же теперь будет? – наконец, спросила она.

– Ну, прямо сейчас, – голос Дайра понизился, когда он наклонился ближе, – я собираюсь начать с того места, где мы остановились в мечтах. Все остальное может подождать.

Незадолго до того, как его губы коснулись ее, она остановила его, прикоснувшись к груди.

– Это не будет легко, не так ли?

Он понял, что она говорила об отношениях между ним, Песочным человеком, и ей, сметной. Он не будет ей врать.

– Нет, красавица, это не будет легко. Дайр наклонился и похитил поцелуй, задержавшийся на мгновение, когда он позволил ее вкусу и запаху насытить его, прежде чем прошептать:

– Но я обещаю, что это того стоит.

Он снова поцеловал ее, но отступил, когда она углубила поцелуй. Она устала и нуждалась в отдыхе, и это было то, что он мог ей дать.

– Ты должна поспать. Завтра у тебя будет комната, полная людей, которые хотят твоего внимания.

– Ты останешься? Сегодня вечером оставайся со мной.

– Всегда, – мягко сказал он ей.

Она улыбнулась ему и откинулась на подушки больничной койки.

– Тогда сотвори мне сон, Песочный человек.

Он усмехнулся.

– Закрой глаза, принцесса.

Серенити закрыла их, но следом широко распахнула один глаз, когда сказала:

– И сделай его хорошим.