Текст книги "Снишься мне (ЛП)"
Автор книги: Квинн Лофтис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
– Ну, по крайней мере, я не единственная, кто должен жить на этой свалке, – пробормотала девочка. Она постояла еще минуту, прежде чем вспомнила еще одну вещь, которую ей говорила мама: «Эмма, если чего-нибудь хочешь, тебе придется самой добиваться этого. Никто не собирается преподносить тебе ничего, а если кажется, что они пытаются, значит, у них есть какая-то выгода. Ты можешь целый день мечтать о горячей еде, но если ты не заработаешь денег, чтобы купить продукты, не поднимешь задницу, чтобы их приготовить, ты будешь голодать, и тебе некого будет винить, кроме самой себя».
Никто не собирался убрать эту отвратительную кровать для нее. Так что либо она сама это сделает, либо ей придется спать стоя. «Я не жертва», – сказала она себе. Затем поставила чемодан на пол и закатала рукава клетчатой рубашки. Пришло время взяться за работу. Она совершенно точно не собиралась спать стоя этой ночью. В полглаза возможно, но не стоя.
– Просто предупреждаю, – она посмотрела на кота, который все еще сердито вздрагивал. – Я полностью одобряю работу животных, так что если ты или твой маленький ужин хотите помочь убраться в том, что очевидно является нашим домом, тогда сделайте это ради меня.
Ожидала ли она на самом деле, что кот и мышь превратятся в подобие диснеевских персонажей и начнут посвистывать за работой? Нет. Но было приятно иметь собеседников. У нее было предчувствие, что она быстро станет очень одинокой.
Начиналась ночь, когда Эмма поняла, что в комнате становится трудно что-нибудь разглядеть. Она пошла включить свет, но ничего не произошло. Девочка стояла там, в полутемной комнате, пытаясь решить, стоит ли попросить у Милдред лампочку или поискать ее самой. Ее желание избежать контактов с явно неуравновешенной женщиной победило, и она отправилась на поиски. Вместо того чтобы искать на кухне или в кладовке, она направилась в ванную, надеясь, что там будет больше, чем одна лампочка, и она сможет тайком ее выкрутить. Она нашла ванну через две двери от своей комнаты, и когда зажгла свет, обнаружила то, что искала. Над зеркалом три ярких лампочки торчали из патронов. Эмма выключила свет и подождала, пока глаза привыкнут к темноте, прежде чем попытаться влезть на раковину и выкрутить одну из лампочек.
По возвращению в комнату возникла новая проблема. Как Бога ради она собирается вкрутить лампочку в патрон, если он на потолке, а она на полу?
– Похоже у тебя небольшая проблема.
Она повернула голову и увидела его – Песочного человека, которого повстречала пару лет назад. Эмма мгновенно его узнала. Он был не тем, кого можно легко позабыть. Но он был не один; рядом с ним, как Эмме показалось, стоял ангел. Она была уверена, что ее оценка незнакомца правильная, потому что у него были огромные белые пернатые крылья, выступающие из спины его кожаного плаща и, казалось, от него исходит сияние.
– Ты пришел повидаться с тетей? – ее голос поднялся в смущении. Она просто не могла представить свою тетю кем-то, кто может изменить ход истории.
Дайр покачал головой.
– Нет, маленький гений, я здесь ради тебя.
Он протянул руку и взял у нее лампочку, вынул старую, выбросил ее в мусорную корзину уже переполненную, и вкрутил новую. Из-за его роста, он мог бы легко коснулся потолка, если бы захотел. Эмма застыла на месте, когда попыталась осмыслить то, что он только что сказал ей. Она не могла представить, что в ней было что-то специфическое, чтобы повлиять на кого-либо или что-либо, не говоря уже о ходе истории.
– Мне всего восемь лет, – уточнила она.
– Судьба не исполнится немедленно, просто потому что я здесь. Я просто направлю тебя на правильный путь, сделав предложение во сне. Это никак не связано с возрастом, – ответил Дайр.
– А ты не можешь просто сказать мне, что делать, раз уж я тебя вижу?
Он покачал головой.
– Так это не работает. Я не знаю твоей судьбы. Я знаю лишь то, что поможет направить тебя на правильный путь, и могу дать эту информацию только во сне.
– Хмм, облом, – Эмма посмотрела на ангела и снова нахмурилась. – Зачем он здесь? Мне суждено умереть?
Ангел улыбнулся ей лучистой улыбкой.
– Я всего лишь составляю компанию Брудайру. У него была тяжелая неделя.
Эмма задумалась, а потом улыбнулась с озорным блеском в глазах.
– Это из-за той девушки из моего сна? Серенити, думаю, именно это имя она мне назвала. Она выглядела так, словно была, как мама говорила, крепким орешком.
Ангел безудержно расхохотался, пока Дайр хмуро глядел на них обоих.
– Она оказалась одним из самых трудных моих заданий, – согласился он.
Наступил момент неловкой тишины и затем Дайр снова заговорил:
– Почему ты здесь, Эмма?
Она старалась не вздрагивать при мысли о родителях, но боль была еще очень свежей. В департаменте ей предложили поговорить с социальным педагогом, и она пыталась, но не знала, что сказать. Ей было грустно, но она не думала, что это из-за того, что их больше нет.
– Моих родителей убили. Застрелили на автозаправке, – сказала девочка, забираясь на кровать. Эмма все еще не была готова говорить об этом, даже с ангелом или Песочным человеком.
– Полагаю, я должна уснуть, чтобы ты мог сделать свою работу.
– Сожалею о твоей потере, малышка, – сказал ангел и, протянув руку, коснулся ее лба. Эмма почувствовала, как сила заструилась в нее, а затем умиротворенность – такая, какую она не испытывала со времен гибели родителей – заполнила ее.
– Спасибо, – сказала она, не в силах придумать что-нибудь еще равносильное тому дару, что он ей преподнес. В этот момент боль утихла, и малышка могла немного поспать. Эмма заснула, как только ее голова коснулась пыльной подушки.
Дайр смотрел на спящую девочку и удивлялся, насколько юной она выглядела. Когда она бодрствовала ее богатый словарный запас и уверенность заставляли девочку выглядеть намного старше, но во сне все это улетучивалось, и она выглядела невинной восьмилеткой, которой и была.
– Ей пришлось через многое пройти, – тихо сказал Рафаэль.
– Боюсь, ей придется пройти через худшее, прежде чем ее жизнь хоть немного улучшится, – Дайр стиснул зубы, когда впервые оглядел комнату и увидел жилищные условия, которые она вынуждена будет терпеть. – Эта женщина не подходит для воспитания ребенка.
Рафаэль положил руку на плечо Дайра.
– Мы не можем вмешиваться, ты же знаешь. Последствия этого – изгнание.
– Я знаю. Но от этого не легче просто наблюдать.
Дайар сделал шаг вперед и закрыл глаза. Он собрал все свои силы и позволил сну Эммы воплотиться, что бы аккуратно войти в ее разум. Сон не казался ему важным. Во сне Эмма направлялась в библиотеку, он узнал Муниципальную Библиотеку Марион, где работала тетя Сиренити. Это и был весь сон, и так как он исполнил свою роль во сне, он покинул ее разум.
– Я прослежу, чтобы ее сон был мирным, – сказал ему Рафаэль.
– А что случилось с невмешательством?
Предоставление маленькому ребенку небольшого умиротворения не изменит хода истории и не помешает ее свободной воле.
– Я знаю, что судьбы Серенити и Эммы как-то переплетаются, – Дайр говорил о том, о чем он думал с того момента, как понял, что Эмма его задание. – И, по какой – то причине, мне кажется, что это нехорошо.
– Ты не должен мешать судьбе, вне зависимости от того, согласен ты с этим, или нет, или что ты чувствуешь, по этому поводу, – Рафаэль произнес эти слова не со зла; он просто хотел напомнить Дайру, что ему не место в человеческом мире. Что он просто посланник.
– А что, если я не могу? – спросил Дайр.
– Тогда ты должен уйти, навсегда.
***
Умыв лицо, Серенити смотрела в зеркало. Прохладный воздух, касавшийся ее мокрой кожи, заставил девушку поежиться. Она выглядела уставшей. Темные круги под глазами не украшали бледную кожу, и она была уверенна, что похудела на несколько фунтов, но не имела привычки следить за весом.
– Самая… длинная… неделя, – сказала он своему отражению в зеркале.
Она была зла на себя, несмотря на то, что последовала совету Глории. Она продолжала жить. Девушка не кисла у себя в спальне, не свернулась калачиком и не раскачивалась бездумно, как будто потеряла связь с реальностью. Она ходила в школу, общалась с друзьями, ходила на работу, помогала в библиотеке, и ужинала с тетей Дарлой и дядей Уэйном, который приехал домой на этой неделе. Она жила, черт подери! Единственное, чем мало занималась, так это спала.
Она думала, что он вернется, когда она будет спать, или просто надеялась. Серенити не чувствовала себя подавленной, когда лежала ночью в своей кровати и не могла уснуть. Напротив, она не могла перестать думать о загадочном Дайре. Как сильно она не старалась, не могла перестать думать о нем. Серенити гадала, как он выглядит, что делал днем, когда не плел человеческие сны, и где жил, если вообще где-то жил. Ел ли он или спал, и вообще, были ли у него какие-то обычные физические потребности человеческого тела и желания? Она не сильно задумывалась над этими вещами, потому что попросту, на самом деле, не очень хорошо его знала, чтобы думать о таких вещах. Сон ускользал от нее, в то время как разум создавал мутные образы загадочного парня с очаровательным голосом.
Серенити почистила зубы и направилась в гостиную, что бы пожелать своим дяде и тете спокойной ночи.
– Я собираюсь лечь спать, так устала, – сказала она.
– Ты выглядишь слегка потрепанной, – заметил дядя Уэйн, никогда не подбиравший слова.
– И на этом спасибо, рыбий сплетник, – сухо сказала она.
– Ты работаешь завтра в клинике? – спросила Дарла.
Серенити кивнула.
– Да, мне надо там быть к 7 утра, что бы выгулять собак, – девушка обернулась к Уэйну. – У вас будут еще охотничьи вылазки?
– Надеюсь, что нет, мы нашли логово пумы, и ждали, пока она вернется с охоты. Было ужасно холодно, но мы дождались ее. Надеюсь, что у Томпсона перестанут пропадать козы.
Серенити кивнула и развернулась, что бы пойти в свою комнату. А в уме она считала: «Три, два, один».
– У меня есть новая шутка для тебя, – ккликнул ее дядя Уэйн, как раз перед тем, как она дошла до двери.
Она улыбнулась, прекрасно зная, чего ожидать.
– Ладно, – ответила она, вернувшись в гостиную. – Давай послушаем.
Тетя Дарла уже качала головой.
– Расслабься, Дарла, эта не такая уж и плохая, – успокоил Уэйн свою жену.
– Это я уже слышала, – возразила Дарла.
– Почему белки плавают на спине? – он сделал эффектную паузу и хихикнул, перед тем, как ответить. – Чтобы не намочить свои орешки.
Серенити не могла сдержать улыбки, хотя Дарла предупреждала ее, что этим она только поощряет его. Серенити не соглашалась с ней. Она всегда отвечала, что он бы рассказывал еще больше шуток, если б они не смеялись, лишь бы заставить их это сделать.
– Ты прав, дядя Уэйн, по сравнению с остальными твоими шутками, это не такая уж и плохая, – Серенити помахала им рукой и пошла в свою комнату.
Она поставила будильник на телефоне, на случай, если на самом деле заснет. У нее не было привычки опаздывать на работу, особенно, когда она знала, что эти бедные собаки ждут, чтобы их выпустили на улицу по делам. Серенити выключила свет, откинула покрывало с кровати и легла. Но эта ночь, была похожа на все предыдущие: несмотря на то, что она очень устала, девушка не могла уснуть. Она смотрела в потолок, считая вращения вентилятора. Примерно через полчаса, лопасти вентилятора стали темнеть. Она подумал, что, наконец-то, веки потяжелели, но очень быстро поняла, что сна у нее не было ни в одном глазу. Он вернулся.
Серенити резко села и только потом поняла, как, наверно, смешно она выглядела, но подавила свое смущение. У нее были более важные дела, о которых стоит беспокоиться, чем быть стеснительной.
– Дайр? – прошептала она в темной до черноты комнате.
– Да? – его голос звучал так же уверенно, как и в первый раз, когда он заговорил с ней.
Серенити постаралась не поддаваться тому, как он на нее действовал. «Сконцентрируйся, Сара», – сказала она себе.
– Я не была уверена, что ты вернешься, – призналась она.
– Я же сказал, что вернусь.
Она ничего не могла определить по тону его голоса. Он не передавал ни одной эмоции, и это разочаровывало ее. Был ли Брудайр расстроен, что она сомневалась в нем? Думал ли о ней в течение этой недели, гадая, что Сара скажет ему?
– Как прошла твоя неделя?
– Слишком длинная, – выпалила она, не успев придумать что-то более приемлемое.
Он усмехнулся, и, ради всего святого, такой смех должен быть вне закона. Любая женщина, услышав такое, захотела бы забраться ему на колени и мурлыкать.
– Как и моя.
– Правда? – Серенити показалось, что она услышала грусть в его голосе.
– Я не хотел разлучаться с тобой, Серенити. Почему ты удивляешься, что мне было неприятно быть вдали? – он не был неблагодарным, просто констатировал факт.
– Думаю, я немного недоверчивая. Ты утверждаешь, что испытываешь сильные чувства ко мне, но даже не знаешь меня.
Опять этот смешок.
– Ты можешь перестать это делать? – спросила она, практически не дыша.
– Делать что? – удивился он вибрирующим голосом.
Он прекрасно знал, о чем она говорит, но девушка все равно пояснила ему.
– Этот твой смешок. Ты можешь так больше не делать?
– Я постараюсь больше так не делать, если ты мне объяснишь, почему ты не хочешь, что бы я смеялся.
Серьезно?! У нее практически шел пар из ушей.
– Это обезоруживает.
– Хм-м, приятно это знать, – прошептал он, скорее больше себе, чем ей. – Что касается твоих сомнений, – продолжил он менее заигрывающим тоном, которой Серенити оценила по достоинству. – Мы уже выяснили с тобой, что я не человек.
– Это точно, – согласилась Серенити.
– И именно поэтому, я не испытываю чувств, как это делает человек. Мои чувства намного, намного сильней. Они не скоротечны, и я не испытываю их к кому попало. Моя жизнь намного длиннее, чтобы разбрасываться такими ценными чувствами как любовь, доверие, уважение и благоговение. У меня нет пары. Наверно, именно поэтому мои чувства настолько обострены, потому что моя привязанность к тебе не может быть ни твоей, ни моей судьбой. Создатель никогда не планировал пару для Песочного человека. Мое существование определенно только моим заданием. И я принимаю это. Но когда ты стала моим очередным поручением, я был заинтригован твоей самоотверженностью. Я наблюдал за тобой, и я прошу прошения, если это звучит так, как будто я преследовал тебя.
Серенити засмеялась, потому что он был прав, это звучало довольно жутко. Но по тону его голоса, она понимала, что он наблюдал за ней не в плохом смысле. Ему было любопытно. Он хотел понять ее.
– И из-за того что ты увидел, когда наблюдал за мной, у тебя ко мне появились какие-то чувства? – спросила она.
– Я привязался к тебе, как только тебя увидел. Но это переросло во что-то более серьезное, когда я начал узнавать тебя.
Если он пытался заработать очки, то у него это хорошо получалось. Серенити почувствовала, как краснеет. Она никогда не умела равнодушно принимать комплименты.
– Твоя кожа очаровательна, когда ты краснеешь.
Его слова оказались неожиданными, поэтому она сделала резкий вдох.
– Ты можешь видеть меня?
Она начала смотреть по сторонам, как будто это могло помочь ей увидеть его. «Перестань быть идиоткой, Сара, ты не можешь даже увидеть собственную руку перед лицом», – отчитывала себя Серенити, заставляя сидеть спокойно.
– Я Песочный человек, Плетельщик снов, Насылающий дремоту. Ночь принадлежит мне. Тьма – мой покров и повинуется моим командам. Если я не хочу, что бы меня увидели, я могу этому воспрепятствовать.
– Но девочка в моем сне, Эмма, видела тебя, – напомнила она.
– Да, – произнес он с улыбкой, и Серенити пожалела, что не могла ее видеть. – Дети очень восприимчивы, куда больше чем взрослые. Эмма увидела меня, когда я был на другом задании и допросила. Она довольно впечатляющая для восьмилетней.
– Я подумала также.
Они оба молчали несколько минут. Серенити не знала, что говорить дальше. Стоит ли ей влезть в разговор: «эй, останься, пожалуйста, повстречаемся, чтобы понять к чему это приведет»? Сможет ли он остаться, даже если захочет? Было так много всяких вопросов, так много «что если». Она не знала, с чего начать, так что вместо этого молчала.
– Ты уже решила, хочешь ли, чтобы я остался или нет? – спросил он, доказав, что был куда более смелым.
– Я поговорила об этом с лучшей подругой.
Она подождала, не разозлит ли его то, что она рассказала кому-то о нем.
– И она тебе поверила? – скептически спросил он. Глупый бессмертный.
– Не все взрослые ограниченные. Глори знает, что я не буду врать. Так что да, она мне поверила.
– Что она сказала?
Серенити подумала о том, как много раз подруга спрашивала, горяч ли Дайр и потом о своем описании того, как на нее повлиял его голос. Она решила, что ему, на самом деле, не нужно знать большую часть из того, что сказала Глори.
– Она думает, что я должна дать тебе шанс.
Его молчание свидетельствовало о том, что он удивлен реакцией ее лучшей подруги.
– И что же ты думаешь по этому поводу?
– Я… – она глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем ответить, – …согласна.
Внезапно темнота начала редеть до тех пор, пока она не смогла видеть, хотя свет все еще был выключен. Она моргнула и дала глазам привыкнуть, прежде чем посмотреть. Когда она все-таки сделала это, ей пришлось поднимать голову выше, выше и выше, пока, наконец, не увидела лицо очень высокого, нечеловечески красивого бессмертного.
Ее горло внезапно пересохло, словно она весь день ела песок, и челюсть, похоже, заклинило, так как рот не закрывался. Не имело значения, как громко она приказывала мозгу закрыть разинутый рот, этого просто не случится. Когда Серенити взглянула в глаза такие черные и ясные, что она практически могла видеть свое отражение, краткая мысль мелькнула в ее сознании: «Я могла бы смотреть в них целую вечность».
Когда он откашлялся, казалось, что-то внутри нее щелкнуло и ее нервные окончания снова начали передавать импульсы. Она смогла отвести взгляд от завораживающих глаз на его лицо. Он был красивый – мужественный, без сомнения, но и красивый. У него были черные волосы, длинные и блестящие, спадавшие на плечи. Его кожа казалась гладкой, как мрамор, а подбородок – сильным и четко вылепленным. У него был прямой нос и идеально пропорциональные для его лица губы. «Ну и ну», – пробормотала про себя Серенити. Его губы, пухлые, но не женственные, в этот момент изогнулись в небольшой усмешке. Она встретилась с ним взглядом, и блеск его глаз сказал, что мужчина прекрасно понимает, что Сара разглядывает его, словно выбирая фрукт в бакалее. И к ее огорчению, следующая мысль – был ли он на вкус также хорош, как и на вид. Это был один из тех моментов, когда она действительно хотела надавать себе.
– У меня была та же реакция, когда я в первый раз тебя увидел, – сказал Дайр, снова укутав ее теплом своего голоса.
Пришлось потрудиться, но Серенити, в конце концов, удалось проглотить песок.
– Я, хм, я не понимаю, что ты имеешь в виду.
Прикинуться дурочкой – не плохой способ, верно? Она не могла признаться, что мысленно пускала слюни на него.
– Так ты не находишь меня привлекательным?
Его брови сдвинулись, придав ему мальчишеского очарования.
– Я этого не говорила.
– Но ты не сказала и обратного.
– Ты все разговоры начинаешь с обсуждения привлекательности другого человека?
Снова этот смех. Жар поднимался по ее шее до тех пор, пока Серенити не стала уверена, что она, должно быть, красная, как задница Санты.
– Ладно, ты победила, – уступил он. – Я воздержусь от каких-либо дополнительных предположений, потому что не верю, что смогу поспеть за твоими остроумными шутками. Он протянул руку, а затем немного наклонился вперед.
– Я Брудайр, и это большая честь познакомиться с тобой.
Если б это сделал какой-нибудь другой мужчина на свете, это было бы самым глупым, что она видела в своей жизни. Но у Дайра этот жест получился таким натуральным и искренним, и вместо того, чтобы засмеяться, у нее чуть не вырвался вздох. Вела ли она себя банально? Сто процентов. Казалось ли ей это важным? Ни капельки. Серенити вложила свою руку и ее в его большую ладонь. Когда она дотронулась до его прохладной кожи, ей захотелось вздохнуть.
– Меня зовут Серенити, но ты уже знаешь об этом. Мне тоже очень приятно с тобой познакомиться.
Она ждала, когда он отпустит ее руку, но вместо этого он крепко держал ее руку в своей. Он выпрямился и шагнул к ней. Она почувствовала себя такой маленькой сидя на кровати, когда над ней возвышался Дайр.
– Не хочешь присесть?..
Она кивнула на противоположную сторону изголовья своей кровати. Он кивнул ей в ответ и сделал шаг в сторону. Чересчур грациозными движениями, для такого большого человека, он сел на кровать, та едва пошевельнулась. Он все еще держал ее за руку, хотя она совсем не жаловалась.
– Так что теперь? – спросила Серенити, стараясь не ерзать под его глубоким взглядом.
– Я не уверен. Я никогда не был в такой ситуации. Что ты делала в прошлых отношениях?
Серенити не упустила сжатые губы, когда он спросил ее о других ухажерах. Ему не следовало волноваться. Отведя от него глаза, она, вдруг почувствовав себя недостойной, ответила:
– Я тоже никогда не была в такой ситуации. Никогда ни с кем не встречалась.
– Тогда снова повторю, что ты не такая, как другие люди. Не буду отрицать, я рад слышать, что до меня никого не было. Не хотел бы конкурировать с воспоминаниями.
Девушка посмотрела на него с благодарностью. Он не решил, что она странная, потому что все еще была девственницей в свои 18, и не только в библейском смысле. Она никогда не держалась с парнем за руки в романтическом смысле этого слова. Она еще никогда не целовалась, и никогда ее не обнимали сильные руки парня, который испытывал к ней чувства.
– Давай начнем с того, что узнаем друг друга получше. Откуда ты? Где ты живешь? Сколько времени ты будешь здесь находиться? Это так, для начала.
Она смущенно улыбнулась, когда увидела, как его глаза удивленно расширились от потока ее вопросов.
– Я надеялся очаровать тебя своим шармом, харизмой и внешним видом, перед тем, как мне придется рассказать тебе кое-что, что может тебя отпугнуть.
Несмотря на его шутливый тон, Серенити видела по его глазам, что он волнуется.
– Если ты переживаешь, что я могу быть шокирована тем, что ты мне скажешь, тогда ты прав, я могу. Но я не трусиха. Я не бегу от чего-то, только потому, что не понимаю этого.
– Разумно. Поймал тебя на слове, – сказал он, наконец-то, отпустив ее руку.
Она поборола желание схватить ее обратно. «Потому что ты знаешь, что это совсем не выглядело бы странным», – Серенити закатила глаза от своих мыслей.
– Меня сотворил создатель, – начал он. – У меня нет дома. Я не нуждаюсь ни во сне, ни в еде, и я могу найти пристанище в домах, где выполняю задание, если на улице ненастная погода.
В его глазах появилось беспокойство, и ее пленила бурлящая в них темнота. Как будто темный дым был частью его радужки, он обволакивал зрачки.
– А что касается того, как долго я буду здесь, – его штормовые глаза встретились с ее. – Я не знаю.
– Но ты должен будешь уйти в итоге? – Серенити хотела прояснить. Она не хотела привязываться к нему настолько сильно. Когда ему придется покинуть ее, он возьмет с собой от нее больше того, с чем она сможет справиться. И тогда ей в голову пришла мысль. Был ли он причиной ее пребывания в Йеллвиле во сне? Она не стала бы отрицать, что он был бы главным пунктом в пользу этого пребывания.
– Я бы очень хотел ответить тебе «нет», – Дайр посмотрел на свои руки, сложенные у него на коленях. Его широкие плечи опустились.
– Я уже должен был уйти. Мое задание было выполнено той ночью, когда ты увидела сон. Я не знаю, сколько времени у меня есть, прежде чем за мной пришлют.
– Ты понесешь за это наказание? – ей не нравилась мысль о том, что она будет причиной его боли.
Его губы дернулись в изумлении.
– Не в том смысле, о котором ты думаешь. Меня не будут пороть или что-то в этом роде. У тебя есть еще вопросы?
Серенити понимала, что он специально меняет тему разговора, и решила не упорствовать.
– Это трудно, приспосабливаться, когда времена меняются? Я имею ввиду, как ты справляешься со всем этим?
Я являюсь всего лишь наблюдателем в этой сфере, так что я имею возможность наблюдать за всем, и разбираться в таких вещах как смена жаргона и одежды. Я стал весьма искусен в этом на протяжении многих лет. На самом деле, я обычно впереди времени. Знать, что является нормой для каждого назначенного человека, необходимо для создания сна. Каждый сон должен быть, по крайней мере, немного понятен им.
– Какое твое любимое время года?
Серенити наклонилась вперед так, что ее локти оказались на ногах, и подперла лицо руками.
– До настоящего момента у меня не было предпочтений. Я не был частью человеческого мира, просто незваный гость. Трудно наслаждаться чем-то, что ты никогда не испытывал.
После этого утверждения она поняла, какой одинокой должна была быть жизнь Дайра. Наблюдать, как другие общаются с родителями, братьями и сестрами или возлюбленными, но никогда не испытывать этого самому – это очень одинокое существование.
– Значит, я могу предположить, что у тебя нет родителей?
Он покачал головой.
– Только Создатель. Я существую уже очень долгое время, но никогда не был ребенком. Я был создан именно таким, как выгляжу сейчас, и всегда был таким.
Он встретился с ней глазами, и она заметила бушующий в них шторм.
– Почему твои глаза так меняются? – она показала рукой, словно он не догадывался, где были его глаза.
Дайр закрыл их на несколько секунд, и когда он снова открыл их, они были ясными и черными.
– Это из-за моих эмоций. Из-за очень сильных эмоций.
Она не была уверена, готова ли услышать, что это были за сильные эмоции, поэтому она не спрашивала. Когда сомневаешься, избегание кажется наилучшим способом. Безмолвная улыбка на его губах подсказала ей, что он точно знает, о чем она думает.
– Уже поздно, – сказал Дайр, протягивая руку и отводя в сторону прядь ее волос. – Я должен дать тебе немного поспать. Ты завтра работаешь?
Она кивнула, не в силах отвечать, пока его пальцы пробежались по ее шее. Когда он убрал руку, потеря прохладного касания напомнила ей о том, что она хотела у него спросить.
– Почему твоя кожа такая холодная?
– Последний вопрос на сегодня, Принцесса.
Она нахмурилась из-за прозвища. Серенити не была уверенна, нравится это ей или нет. Но когда Дайр произносил это своим страстным голосом, она могла позволить ему называть ее как угодно.
– Когда ты думаешь о дневном свете, или дне, это у тебя ассоциируется с теплом или прохладой?
Она обдумывала ответ.
– Конечно, с теплом, – ответила Серенити.
Дайр кивнул.
– А когда ты думаешь о темноте, о ночи, ты, вероятно, думаешь, что она прохладная. Я холодный, как ночь без тепла, потому что ночью, которая является моим временем, нет солнца.
– Даже если твоя кожа холодная, в тебе есть тепло, – сказала она импульсивно, потому что знала, что это правда.
– Спасибо, – тихо произнес он, но она увидела благодарность в его глазах, которую он не мог передать словами. – А теперь, давай ты немного поспишь.
Он встал, и Серенити вскочила на ноги. Она не хотела, чтобы он уходил, но знала, что он был прав. Ей нужно рано вставать, и она будет вымотанной, если не поспит.
– Так, – начала она, с неожиданным интересом уставившись в пол. – Я увижу тебя завтра?
Дайр шагнул к ней, а затем нежно поднял подбородок пальцем. Его большая рука погладила щеку, пока ее широко раскрытые глаза смотрели в его гипнотические.
– Я не смог бы покинуть тебя, даже если ты этого захочешь. Эта неделя была почти невыносимой для меня. Мне бы не хотелось повторить это в ближайшее время.
Тепло разлилось по ее телу, и она почувствовала, что краснеет.
– Так что да, мы увидимся завтра, – продолжил он, пока она молчала. – Во сколько ты заканчиваешь работу?
– В полдень.
Ответила она и хотела сама себе поаплодировать, так как ей, наконец-то, удалось что-то ему ответить, а не просто стоять и пускать слюни, смотря на него.
– Мы можем увидеться там?
Она кивнула. Ладно, забудем про овации; она не могла произнести не слова. Дайр сделал еще один шаг к ней и начал наклоняться ближе к ней. Он что, собирался ее поцеловать? Разрешит ли она ему это сделать? Скорее всего, Глори убила бы ее, если б знала, как он выглядит, и то, что Серенити не разрешила себя поцеловать. Она слышала, как он сделал глубокий вздох, и она могла поклясться, что слышала стон, но это было так тихо, что девушка засомневалась. Когда он приблизился к ней, она закрыла глаза. Ладно, может она и разрешит себя поцеловать. Вместо того, что бы почувствовать его полные губы на своих губах, она почувствовала, как он каснулся ее лба. Она уже хотела расстроиться, но тут же почувствовала, как его сильные руки обнимают ее и притягивают к нему. Его тело было крепким по сравнению с ее уступчивым. Серенити не могла не заметить, как безопасно она чувствовала себя окутанная его огромным силуэтом, как будто ничего в этом мире не угрожало ей, пока она была в его оберегающих руках.
– Спи, добрая Принцесса мира, – прошептал он, и разомкнул объятия. Когда она открыла глаза, ее комната была пуста.
Серенити поежилась.
– Ты же не останешься в моей комнате, оставаясь невидимым? – спросила она в пустой комнате. После нескольких минут без ответа, она приняла это как знак того, что Дайр действительно ушел. Она забралась обратно в кровать и тихо вздохнула, когда мистер Витерби запрыгнул к ней на кровать.
– Ну, и каково же твое мнение насчет него, мистер Ви?
Ее кот издал низкое урчание.
Серенити усмехнулась.
– Да, меня он тоже заводит. Но лапы прочь, меня не волнует, к чему ты клонишь, этот бессмертный занят.
Глава 5
«Видеть во сне улитку, означает долгое и трудное путешествие. Опасайтесь начать слишком быстро. Терпение и подготовка будут вознаграждены. Однако это также может означать, что вы недавно наступили на что-то скользкое.»
Дайр укрылся в ночных тенях, отступив к деревьям, окружавшим дом, где сейчас спала Серенити. Он поспешно покинул ее комнату, потому что в противном случае остался бы на всю ночь, просто чтобы слушать ее голос. Он знал, что ей необходим отдых. У Серенити была своя жизнь и независимо от того, хочет он или нет монополизировать ее ночи, должен относиться к этому с пониманием. Он едва не вернулся к ней несколько раз за два часа, что ей понадобилось бы, чтобы, наконец, заснуть. Он мог с легкостью сам усыпить девушку, но, конечно, такие действия, не соответствовали его предназначению и преступали дозволенное Создателем. Она ворочалась и разговаривала с котом до тех пор, пока ее дыхание, в конце конов, не стало замедленным и ровным. Именно тогда он все-таки позволил себе подумать о том, что он говорил с ней, и она видела его и не попросила уйти. Сара Серенити Тиллман хотела узнать его поближе.
