355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Квинн Лофтис » Снишься мне (ЛП) » Текст книги (страница 2)
Снишься мне (ЛП)
  • Текст добавлен: 29 июня 2019, 03:30

Текст книги "Снишься мне (ЛП)"


Автор книги: Квинн Лофтис



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Дай угадаю, – произнесла Серенити, перебирая истории, которые случались с ее подругой. – Один из туристов-мужчин стал лапать тебя, когда ты предложила ему пирог? Или, возможно, Шелия, наконец, вывалилась из одного из своих топов с низким вырезом, которые обычно надевает, и нагнулась поднять очень кстати уроненное перед клиентами-мужчинами столовое серебро?

Глория засмеялась:

– Полагаю, я рассказала тебе слишком много о том, что происходит в «кострище», раз именно об этих вещах ты подумала в первую очередь.

– Ну, если это не что-нибудь из этого, то оно вообще не стоит упоминания, – поддразнила Серенити.

– Тогда, полагаю, мне не следует рассказывать, что Томми Пипинг клеился к Шелии, и она случайно вылила воду ему на голову.

Серенити фыркнула от смеха.

– Бедняга Томми-пискун, человек внушающий страх, – выдохнула она, используя прозвище, которым все в городе называли парня, сколько девушка могла припомнить. – Когда же он поймет, что девушки вроде Шелии западают только на определенный тип парней, и это не те, кого зовут Томми Пипинг?

– Ну, мне его не жаль. Как я обычно говорю? Определение безумия…

– Да, да, я знаю… делать то же самое снова и снова и ожидать разных результатов, – закончила она за нее.

– Это правда. Он продолжает приставать к этой развратнице в надежде, что она внезапно подумает, что он лучшее со времен тампонов, но этого не случится.

– Возможно, ему нравится дурное обращение, – заметила Серенити.

– Может и так. Какой бы ни была причина, это развлекает клиентов. Ты направляешься в блошиный госпиталь?

Серенити закатила глаза от причуд подруги. Девушка полагала, что Глори придумывала прозвища для всего вокруг в попытке себя развлечь.

– Ага-а, – ответила она, протянув последнюю букву. – Я собираюсь закончить пораньше, потому что хочу заскочить в библиотеку перед закрытием.

– С чего вдруг тебе заскакивать в библиотеку? У них совершенно точно нет денег. Если хочешь кого-нибудь ограбить, по крайней мере, выбери то, что стоит твоего внимания, вроде бронированного грузовика, который ездит в банк каждую неделю.

– Я даже не хочу спрашивать, почему ты думаешь о чем-то вроде этого, Глори.

– Пожалуйста, ты сама сказала, что собираешься зависнуть в библиотеке.

– Тебе должно быть исключительно скучно, если ты выворачиваешь мои слова до абсурда, – заметила Серенити. – Почему бы тебе не прийти в ветклинику помочь. Ты бы познакомилась с Джексоном.

– Хм, заманчиво, ты знаешь, я высоко ценю сексуальность противоположного пола, а он, кажется, стал притчей во языцех с тех пор, как приехал. Но сейчас я не чувствую желания изображать счастливый фасад: обрати на меня внимание, позволь убедить, что я лучшая девушка, которую ты когда-либо встречала. Это так выматывает.

– В один прекрасный день тебе придется туда отправиться. Ты не можешь прятаться вечно.

Серенити пришлось признать, что частично она хотела, чтобы Глори нашла парня, потому что она сама уезжает и не хочет, чтобы лучшая подруга осталась в одиночестве, после ее отъезда.

– Ладно, достаточно рекомендаций для одного разговора. Тащи свою задницу на работу и постарайся не слишком пускать слюни на своего приятеля – любителя блох.

– Пока, Глориус, – Серенити усмехнулась, когда ее подруга зарычала, девушка ненавидела, когда ее называли полным именем.

***

Дайр следовал за Серенити от школы до ветклиники, где она работала. Быть тем, кем или чем он был, имело свои преимущества, когда дело касалось путешествий. Ему не нужна машина. У Дайра была способность перемешаться, куда ему было нужно. В духовной сфере это называлось «перемещением». Когда мужчина двигался тем же путем, каким двигался ее автомобиль, он говорил себе, что это было потому, что хочет обезопасить ее. Если бы вы спросили его, от чего, ну, он бы не смог вам сказать. Он не обладал информацией, о какой либо непосредственной опасности для Серенити, но всегда была сама жизнь.

Она могла попасть в аварию или пострадать от какого-нибудь сумасшедшего человека, которых он знал множество, потому что бывал в некоторых развращенных умах на протяжении десятилетий. Она была такая хрупкая, такая смертная, и даже не знала об этом, а если и знала, то не придавала большого значения. «Чего ты ждешь от нее, Дайр, обернуться пузырчатой пленкой и никогда не выходить из дома?» – спрашивал он себя. Он предположил, что вариант был не осуществимый, но он не стал бы отрицать, что идея имела ценность.

Дайр проследовал за ней в клинику, невидимый никем и ничем, до тех пор, пока кот, который лежала на скамейке в зале ожидания, не зашипел на него. Он обнаружил, что некоторые животные были более чувствительны к миру духов и фактически могли обнаружить его, если не видеть напрямую. Реакция других животных часто была такая же недружелюбная, как у кота, потому что им казалось, что он был тем, чего там быть не должно. Он махнул рукой перед кошачьей мордой, и животное сразу успокоилось и потом заснуло. «В самом деле, сонная пыль», – усмехнулся он про себя.

– Привет, Серенити.

Глубокий голос отвлек внимание Дайра от спящего кота. Он прищурился, когда смотрел на парня по имени Джексон. Дайр узнал о себе кое-что новое, что само по себе было подвигом, учитывая, сколько ему лет. Он понял, что ревность – это эмоция, от которой не застрахован. С момента, когда увидел, как Джексон смотрит на Серенити, он чувствовал собственническое – почти животное – желание заявить свои права на нее. Ему не нравился блеск в глазах парня, то, как он улыбался или разговаривал с ней. Ладно, ему вообще не нравилось, что тот дышит одним воздухом с Серенити. Пожалуй, он чуть выходит из-под контроля, когда эта новая эмоция ревности одолевает его.

– Привет, Джексон, – Серенити улыбнулась парню, и Дайр сжал зубы. – Как собака миссис Грин сегодня?

Джексон подошел на шаг ближе, а потом непринужденно облокотился на рецепцию, где владельцы регистрировали своих животных. «Ни шагу дальше», – подумал Дайр, борясь с желанием засунуть эти слова парню в голову. Он мог только представить выражение его лица, когда тот услышит голос Дайра у себя мозгу. И он нашел, что получает слишком много удовольствия, наводя страх на мужчин.

– Лейле значительно лучше, – ответил Джексон. – Она даже дважды была на улице, и ее не пришлось нести.

– Отлично! – улыбнулась Серенити. Она была просто чертовски милой и наивной для ее блага. Улыбка Джексона стала шире, когда он оценил то, что, по мнению Дайра, видел – чистую красоту девушки перед ним. Дайр мог видеть намерение в глазах Джексона еще до того, как тот начал говорить. «Этот дурак собирается пригласить ее на свидание», – подумал он.

– Не сегодня, – произнес Дайр, подходя к Джексону до тех пор, пока не оказался рядом с ним. Он наклонился вперед и позволил своей невидимости исчезнуть ровно настолько, чтобы парень мог услышать его голос.

– Ты будешь относиться к Серенити только как к другу. Она не для тебя. Ты не будешь просить ее о свидании, – прошептал Дайр и позволил силе внушения вплестись в слова. Это было коварно, не говоря уже о том, что ему строжайше запрещено влиять на людей в корыстных целях, но в это раз правила не смогли остановить его. Дайр смотрел, как Джексон застыл. Шок, затем страх, затем растерянность промелькнули на его лице. Наконец, парень оглянулся на Серенити, которая смотрела на него, широко раскрыв глаза и склонив голову.

– Ты в порядке? – спросила она.

Джексон кивнул.

– Все отлично… просто показалось, что я что-то услышал, но это, должно быть, был собачий лай или еще что-нибудь.

Без лишних слов он поспешил в заднюю часть здания, где располагались клетки.

Дайр должен был чувствовать угрызения совести за свое вмешательство, но когда смотрел, как Серенити напевает, убираясь в передней части клиники, в одиночестве, без каких-либо мужчин, пускающих слюни, то не мог заставить себя хоть каплю раскаяться. Он сказал Джексону, что она была не для человека, и имел в виду именно это. Серенити – для него, неважно запрещено это или нет; мужчина знал с абсолютной уверенностью, что девушка являлась его идеальной половинкой. Сама идея о ней с кем-то еще неприятна. Фактически, те мысли, которые это вызывало, можно было считать опасными. Пока Джексон держит руки, глаза и желания при себе, он будет в безопасности от гнева Песочного человека. Но если парень продолжит преследовать Серенити, то может заполучить такие ночные кошмары, которые заставляют взрослого мужчину мочиться в постель.

Глава 2

«Видеть во сне инопланетян или НЛО означает, что вам необходимо остерегаться новых знакомых. Они могут относиться к вам со всей душой, но также могут хотеть изучать вас».

После пары часов за компьютером у Серенити начали болеть глаза. Спустя два странных часа работы с Джексоном, она рано ушла из ветклиники и направилась прямо в библиотеку. Когда она спрашивала у Джексона, не против ли он, если она уйдет пораньше, он чуть ли не выдохнул от облегчения, что избавится от нее. «Ну и пусть», – подумала девушка. Он ее не очень-то интересовал.

У нее были и более важные причины для волнения, вроде повторяющегося сна. Но, после продолжительных поисков в интернете, она оказалась ни с чем. Конечно, Серенити нашла множество сайтов, заявлявших, что могут интерпретировать ее сон. Все, что ей нужно было сделать, это набрать текст в поле, и анализатор выдал бы объяснение.

Но, ей казалось, что здесь должно быть что-то большее. Она чувствовала, что эти сны были чем-то невероятно личным, и она верила в то, что прочла в Библии, что они были еще и сокровенными – используемые Богом как форма общения с Его людьми. Одно это заставляло ее верить в то, что компьютер не может проанализировать ее сон, и еще меньше, что он может дать хоть приблизительно правильную интерпретацию.

– Время закрываться, детка, – обратилась к ней тетя Дарла от стойки регистратора библиотеки.

– Хорошо, я иду.

Она закрыла интернет браузер и собрала свои вещи, чувствуя себя совершенно обескураженной и боясь ложиться спать. Она не хотела, чтобы сон вернулся снова. Девушка не хотела столкнуться с будущим, которое было чем-то меньшим, чем она планировала для себя. Сон был совершенной противоположностью тому, чего она хотела – что она уже планировала сделать сразу после выпуска.

Серенити вышла со своей тетей и другими дамами, работавшими в библиотеке, и помахала им на прощание, когда они пошли к своим машинам.

– Увидимся дома, – сказала ей Дарла.

Серенити заметила усталость в глазах тети и нахмурилась.

– Тетя Дарла, я могу что-то сделать для тебя? Чем-то помочь дома или в библиотеке?

Дарла улыбнулась ей и вернулась, чтобы крепко обнять.

– Ты не должна обо мне волноваться; ты подросток, помнишь? Ты должна ходить на вечеринки, переживать из-за мальчишек, и засыпать на уроках из-за того, что допоздна читала последний подростковый роман.

– А, так вот как поступают подростки? Я не знала; обязательно сделаю эти изменения для тебя, – поддразнила Серенити.

Лицо ее тети стало серьезным.

– Спасибо, что спросила, но я, в самом деле, в порядке. Просто устала.

Серенити кивнула и наблюдала, как ее тетя садится в машину, прежде чем забраться в собственную. Веря, что тетя была честна с ней, она оттолкнула прочь сомнения и сфокусировалась на тайне, которая по-прежнему преследовала ее. Остальную дорогу домой ее мозг просеивал информацию, которую она прочла в интернете, надеясь найти что-то, что могло помочь. Но, не зависимо от того, сколько раз она произносила про себя информацию, содержание ее не менялось, и оно было полностью бесполезно для нее.

Ее вечер состоял из быстрого ужина с тетей, затем выполнение домашнего задания, душ, чистка зубов, и, наконец, устрашающий поход в постель. Только чуть больше недели назад, она считала кровать убежищем, чтобы сбежать в сон от забот и суеты мира, но теперь это была тюрьма. Она удерживала ее в плену, так как отдых тела требовал пережить вынужденный сон, и ни одна из ее попыток изменить сон не была успешной. Складывалось ощущение, словно кто-то еще контролировал его. Она вздрогнула от этой мысли, отбросив стеганое одеяло и забравшись под прохладные простыни. Это было чувство, которое она всегда любила ― первый момент укладывания в постель, когда простыни еще не были теплыми от ее тела, и прохладная ткань ослабляла напряжение уставших мышц. Сейчас это только вызвало у нее дрожь, пока готовилась позволить сну овладеть ею.

Серенити знала, что спала, несмотря на то, глаза были открыты, и она моргала. Она оглянулась по сторонам и, в очередной раз, обнаружила, что сидит в приемной своего семейного врача.

В приемной находилось несколько других взрослых, а в дальнем углу комнаты девочка семи или восьми лет стояла, уставившись в большой аквариум, занимавший значительную часть стены. У нее была гладкая, эбеновая кожа и волосы собраны на затылке в тугую косу, которая свисала на спину блестящей веревкой. У Серенити было отчетливое впечатление, что ей нужно поговорить с девочкой, но также как и в прошлый раз во сне, она воспротивилась. В этом ребенке чувствовалось что-то зловещее, и Серенити не хотела знать, что это было. Внезапно все сидящие в помещении повернули головы и посмотрели прямо на девушку. Она повернулась направо и увидела, что даже Дарла уставилась на нее. Единственной, кто не смотрит на нее, была маленькая девочка.

– Ты должна остаться, – сказали они хором. Серенити была уверена, что в любой момент из динамика заиграет музыка из «Психо» вместо местной христианской радиостанции, которую обычно транслировали в офисе.

– Твое место здесь. Ты нужна. Будущее зависит от пути, который ты изберешь.

– Ой, ради Бога, ты пытаешься напугать ее до полусмерти? – к удивлению Серенити заговорила девочка. Она обернулась и смотрела в потолок, как если бы он мог ей ответить. – Для того, кто занимается этим так долго как ты, тебе следовало бы придумать что-нибудь менее жуткое.

– К кому ты обращаешься? – спросила Серенити.

Девочка опустила голову, и добрые орехового цвета глаза встретились с ее собственными. Она ей улыбалась, и Серенити обнаружила, что улыбается в ответ.

– К Песочному человеку, конечно, – сказала ей девочка, как о чем-то само собой разумеющемся. Она подошла к креслу слева от нее и села так, что ее ноги свободно болтались в воздухе. – Я Эмма, – сказала девочка, протягивая Серенити руку.

Серенити взяла протянутую руку и пожала ее, отметив, насколько та была меньше ее.

– Приятно с тобой познакомиться, Эмма, меня зовут Серенити.

– Ты не обязана делать то, что они говорят, что он, – она указала вверх, на потолок, – пытается внушить тебе.

– Ты имеешь ввиду Песочного человек? – спросила Серенити. Ее интерес достиг пика, когда Эмма упомянула мистический персонаж, и она интересовалась, делало ли ее слегка сумасшедшей необходимость знать, был ли он реален.

Эмма кивнула.

– Кто, ты думаешь, навевает сны?

– Но, как он приносит сны каждому спящему? Как он может быть в стольких местах одновременно?

Эмма хихикнула и посмотрела на нее, как будто она только что спросила, как выглядит знак «уступи дорогу». Видимо, вопрос показался девочке странным. Наконец, Эмма вздохнула, покачав головой с улыбкой на лице. Ее очевидное разочарование в знаниях Серенити, казалось, забавляло маленькую девочку.

– Он не приносит сны всем, глупенькая, это только в легенде так говорится. Мама говорит: «Сказки – просто реальные истории, которые рассказывали столько раз, что факты растянулись как ириска».

– Ты говоришь, что Песочный человек реален?

– Да, он так же реален, как я. Но он не человек; но работает на… – она указала пальцем вверх и прошептала, – ты знаешь кого.

– Бога? – спросила Серенити.

Эмма пожала плечами.

– Дайр зовет его Создателем.

– Кто такой Дайр, и как Песочный человек может работать на Бога, или Создателя, или еще кого?

Опять же с нетерпение, Эмма спросила:

– Они что, совсем ничему вас не учат в этой старшей школе?

– Конечно, мы изучали мифологию на уроках английского, но они точно не говорили нам, что мифы реальны, – объяснили Серенити. – Так что…? – напомнила она.

– Ладно, я коротко расскажу тебе. Песочный человек – это Дайр… то есть, да… подожди-ка, ладно; его настоящее имя Брудайр, но все ангелы называют его Дайр для краткости. Так Дайр, известный людям как Песочный человек – посланник Создателя. Он тот, кто приносит сны тем, кого Творец сочтет важными. Но когда Дайр говорит, что они важные, значит, эти люди собираются изменить ход истории каким-то образом. Как Соломон в Библии, у него было очень много снов; ты что-нибудь знаешь о Библии? Потому что, если нет, то этот пример не будет иметь для тебя смысла.

– Я знаю достаточно, чтобы понять, о чем ты говоришь. Бог в Библии говорил со многими людьми посредством снов.

– Вот именно, – согласилась Эмма.

– А Бог и Создатель одно и то же?

Она снова пожала плечами.

– Я не знаю. Мне всего восемь, – сказала девочка так, словно не она только что объяснила все про мифологическое существо с четкостью профессора колледжа. – Я знаю только то, что Дайр говорил мне, а он всегда называл своего босса Создателем.

– Ладно, в отличие от мифа, Дайр, – Серенити произнесла имя, как будто это был вопрос, – не приносит сны детям во всем мире, а только людям, которых указал ему Творец.

– Теперь ты понимаешь, – Эмма улыбнулась, ее белые зубы выделялись как прекрасные жемчужины на фоне темной кожи.

Серенити была не уверена, должно ли ей быть стыдно, что ее похвалила восьмилетняя или должна гордиться собой, что все поняла и не стала просто говорить ребенку, что никакого Песочного человека не существует.

– Дайр сказал, что его работа – вносить предложения в сон человека, чтобы помочь принять решение идти в направлении, которое Создатель предназначил для них. Он сказал, что не может заставить их принять решение, но он может влиять на них так, что выбор кажется их собственным.

– Могу я спросить, как ты стала такой умной и зрелой для восьмилетней? – перебила Серенити.

– Мама говорит, что у меня старая душа, – сказала ей Эмма.

– Ну, твоя мама видимо хорошо поработала, воспитывая тебя, – сказала ей Серенити.

– Ну, хм, – Эмма вдруг стала очень похожа на восьмилетнюю. – Я прошла тест на знание почти всех предметов на уровне колледжа. Теперь мы можем вернуться к Дайру, потому что у нас нет всего времени в мире, мы должны проснуться, в конце концов.

Серенити решила не касаться этого комментария. Хотя Эмма только что намекнула на то, что она спит и как-то является частью сна Серенити, это было слишком трудно осознать.

– Пожалуйста, продолжай, – попросила она девочку.

– Дайр не может сказать людям, на которых ему указали, почему они должны двигаться в определенном направлении, и говорит, что часто и сам доподлинно этого не знает. Все, что он может сделать, это дать им сон в надежде, что тот заставит их исполнять волю Творца.

– Ух ты, – выдохнула Серенити. – Никакого давления со стороны Песочного человека, да?

– Да, я бы не хотела такую работу. Представь, если бы ему указали на кого-то, кто должен изобрести что-то вроде лекарство от рака и тот выберет неправильный путь.

Серенити не знала, верила ли она хоть слову из того, что говорила Эмма, но на мгновение она допустила возможность того, что Дайр был реальным, и подумала, насколько сложным было его существование. Она задавалась вопросом, чувствовал ли он ответственность, когда указанный человек делал неправильный выбор, и из-за этого случалось что-то ужасное. Как сказала Эмма, она бы не хотела такую работу.

– Мое время вышло, – внезапно сказала Эмма, вставая. – Помни, ты не обязана делать то, к чему тебя принуждает Песочный человек. У тебя на самом деле есть выбор.

– Но, какой ценой? – спросила Серенити.

Эмма пожала плечами.

– Может быть, мир во всем мире или решение вопроса глобального потепления, хотя мама говорит, что все это враки.

Серенити рассмеялась. Эмма помахала ей и направилась к дверям клиники. Прежде чем дверь полностью закрылась, Серенити выбросило из сна, и она распахнула глаза навстречу утреннему свету, льющемуся из окна. Девушка села в кровати и слова Эммы эхом отдавались у нее в голове: «Может быть, мир во всем мире». Как сказала маленькая девочка, приходилось платить определенную цену, если человек делал неправильный выбор – не следовал сну. Было ли это справедливо и для нее? Если Серенити решит оставить Йеллвиль, чтобы следовать за своей мечтой, последствия могли бы быть немаленькими. Поскольку, по мнению восьмилетней в ее сне, Песочный человек приходил только к тем, кто должен был повлиять на ход истории в значительной мере.

– Песочный человек? – сказала она с раздражением, позволив пройти моменту паники. Она, в самом деле, собиралась основывать свои решения на том, что ребенок сказал во сне о детской сказке? Возможно, этот сон был просто ее подсознательным способом борьбы с чувством вины, которое преследовало девушку из-за отъезда. Может быть, какая-то маленькая ее часть хотела остаться, потому что не желала оставлять Дарлу и Уэйна на произвол судьбы.

Глубоко вдохнув, что заставило ее щеки надуться как у иглобрюха, она откинула одеяло и встала с кровати. Серенити подняла руки над головой и, выгнувшись, потянулась. Впервые за шесть дней, она проспала всю ночь. Девушка наконец-то просто погрузилась в сон и позволила ему идти своим чередом. Хотя не чувствовала себя полностью отдохнувшей, она не стала бы жаловаться. По крайней мере, темные круги под глазами исчезли, заметила Сара, когда прошла мимо зеркала на комоде в сторону ванной комнаты.

После душа, одевшись, и приручив дикие, длинные пряди, она направилась вниз на завтрак, чтобы обнаружить записку рядом с густо политыми бисквитами. Записка гласила: «Ушла на работу пораньше, чтобы развесить рождественские украшения. Ешь завтрак и хорошего дня! С любовью, тетя Дарла».

– Как будто меня надо уговаривать поесть бисквиты с соусом, – пробормотала она себе под нос, запихивая сладкую вкуснятину в рот. Пока Серенити ела, сознание освежало в памяти разговор с Эммой.

На протяжении всего дня странный разговор отказывался покидать разум. К тому времени, когда прозвенел школьный звонок, знаменуя конец дня, голова у Серенити болела от сосредоточенности на сне. Она не могла заставить себя поверить в существа вроде Песочного человека, не говоря уже о том, что его настоящее имя – Дайр. Что за странное имя, кстати? Звучит как «Давай на спор прыгнем с моста». Может быть теперь, когда она позволила сну идти в полном объеме, он уйдет, и она, наконец, сможет двигаться дальше. Конечно, это будет решением.

Направляясь на работу, она засунула тихий голосок, нашептывающий ей обратить внимание на Песочного человека в воображаемый сундук. «Бога ради, мне восемнадцать лет», – сказала она про себя. Я не верю в мифических существ, особенно когда мне рассказывают о них маленькие девочки во сне. Но что если этот ребенок – самопровозглашенный гений, который демонстрирует знания ученого и использует слова, которые не поймет ни один восьмилетний?

– Нет, Сара Серенити, – сказала она твердо и на этот раз вслух.

Она заехала на парковку ветклиники и сделала пару глубоких вдохов.

– Нет никакого Песочного человека, нет восьмилетних гениев, и мир не рухнет, если ты уедешь из Йеллвиля.

Произнесенное вслух заставило осознать, насколько нелепо все звучало. Достаточно убедив рассудок, она, наконец, открыла дверь машины и направилась на работу.

Девушка совсем не позволяла себе думать о таком персонаже, как Дайр, ладно, не больше чем пару десятков раз, и она не придумывала причудливых сценариев, зачем должна остаться в маленьком городишке – ну, не более пятнадцати раз, она была уверена. И когда зазвонил ее сотовый, девушка ответила, зная, что на другом конце была Глори, и не спросила незамедлительно: «Ты знаешь что-нибудь о Песочном человеке или о нечеловеческом существе именуемом Брудайр?» Да, она действовала без оглядки, бросаясь вниз головой, когда последние остатки ее достоинства смотрели на нее с высокого утеса.

Его терпение начало иссякать, когда он наблюдал за тем, как Серенити выдвигает аргументы за и против возможности его существования и ищет правду в том, что ей рассказала Эмма. Его потребность в том, чтоб она поверила в его существование, раздражала его.

Он был шокирован, когда девочка захватила сон.

Одной из вещей, которую Дайр был в состоянии сделать, когда имел дело с особенно сложным человеком, было привязать других к созданному им сну. Однако эта маленькая хитрость имела свои законы. Наиболее важным из них было то, что привязанный человек должен был быть как-то связан со сном. Тема сна должна быть как-то связана с решением, которое должен принять подопечный. Он понятия не имел, как Эмма была связана с судьбой Серенити, учитывая, что они даже жили в разных штатах, но он надеялся, что девочка сможет повлиять на нее. Вместо этого Эмма сделала полностью противоположное.

Она зародила концепцию свободной воли во сне. Она нагло сообщила Серенити, что та может игнорировать сон, если захочет. Ему придется поболтать с малышкой Эммой. Думая о разговоре с ребенком, он понял, что хочет, чтобы Серенити верила так же, как маленькая Эмма. Не было ничего необычного в том, что дети могли его видеть. Не все дети, прошу заметить, а только те, кто был предрасположен видеть мир шире, чем видно невооруженным взглядом. Детям не мешала необходимость иметь факты и материальные доказательства, что что-то существует; они просто верили, потому что их вера была еще невинна, неискушенная миром.

Когда Сеенити ушла с работы, бормоча себе под нос: «не настоящий, не настоящий, не настоящий», Дайр решил, что пора взять в свои руки то, что касается ее веры. Сегодня вечером, он нанесет визит ее учителю истории.

Как всегда, он последовал за Серенити домой, чтобы убедиться, что она доберется в сохранности. Дайр ощущал потребность защитить ее, чтобы гарантировать, что ничто не причинит ей вред. Он никогда не испытывал потребности защищать людей. Хотя, опять же, он никогда прежде не был влюблен ни в кого.

Ожидая в ее комнате, когда она покончит с вечерними делами, он почувствовал, как его взрыв тепла поглотил его. Дайр вздохнул. Он знал, что это, в конце концов, случится. Сейчас мужчина нарушал правила, и это не могло остаться незамеченным.

– Брудайр, – глубокий голос ангела-посланника наполнил комнату. Дайр отвернулся от фотографий, которые рассматривал, приколотых к доске достижений на стене комнаты Серенити, и посмотрел на грозного мужчину. Он подумал, что может понять, почему люди часто пугаются, когда видят ангелов. Он был огромным и сияние, которым их окутал Создатель, сопровождало, куда бы они ни шли. Они, конечно, могли убрать ореол, когда нужно, но он представлял, что людям было трудно находиться с ними рядом, когда демонстрировалось их великолепие.

– Привет, Рафаэль, – сказал Дайр своему старому другу.

– Ты знаешь, почему я здесь.

Дайр кивнул.

– Ты ведь не собираешься уходить, ведь так? – спросил Рафаэль. Он знал Дайра долгое, долгое время, и Дайр знал, что было практически невозможно пытаться солгать ангелу.

– Я не могу уйти, еще нет, – сказал он ему.

Рафаэль прищурился и наклонил голову, изучая собеседника.

– Ты заботишься об этом человеке.

Это был не вопрос.

– Она другая, необыкновенная, и меня тянет к ней.

Ангел усмехнулся, качая головой. Очень по-человечески потер лоб.

– Никогда не думал, что это будешь ты – задумчивый одиночка, хранивший себя веками – влюбленный в смертную. Ты знаешь, что это хорошо не закончится. Существует причина, по которой Создатель воздвиг границы между нашими видами.

– Я не ангел, Рафаэль. Почему правила для меня должны быть такими же? – спросил Дэйр, рассердившись вдруг, когда мысль о правилах сдавила его грудь стальным обручем. – Почему мне нельзя иметь пару, кого-то, о ком можно заботиться и кто будет заботиться обо мне? Вы были созданы, чтобы поклоняться Ему, и доставлять Его послания, но это не мое предназначение. Я просто создатель снов, Песочный человек, как людям нравится меня называть. Я не принадлежу к небесному царству, так же как не принадлежу к людям.

– Но ты чувствуешь, что принадлежишь ей, – закончил за него Рафаэль.

Дайр кивнул, когда воинственный дух быстро покинул его, как воздух воздушный шарик.

– Я никогда не чувствовал себя принадлежащим к чему либо до Серенити.

– Что, если она не будет благосклонна к тебе? Что ты будешь тогда делать?

– Я оставлю ее и позволю жить своей жизнью без меня, – даже произнеся эти слова, он спрашивал, были ли они правдой. Сможет он оставить ее? Сможет позволить ей отдать сердце, тело и душу другому?

Рафаэль, очевидно, думал о том же.

– Мы чувствуем не так как люди, Дайр. Наши эмоции намного сильнее и глубже. Это одна из причин, почему Создатель запрещает отношения с людьми. Они переменчивы и импульсивны, в то время как мы тверды и непреклонны в нашем выборе. Они не выбирают пару на всю жизнь, или, по крайней мере, подавляющее большинство из них так не делают. Чем дольше ты остаешься, тем труднее тебе будет уйти. Она никогда не сможет чувствовать к тебе такую же любовь, какую ты испытываешь к ней, она не способна на нечто такое чистое. Если она когда-либо устанет от тебя, и решит, что не любит тебя, как они так часто делают, не думаю, что ты сможешь позволить ей оставить тебя, даже для ее собственного счастья.

Дайр знал, что все сказанное было правдой, за исключением одного.

– Я не уверен, что она не способна любить так же как я. Она другая, Рафаэль, ее дух другой.

– Возможно, но так ли уж ты уверен, что готов рисковать разрушить ее, если это не так? Потому что твоя потребность в ней – потребность защищать, любить, обладать, прикасаться – будет только душить, если то, что ей нужно – это быть свободной от тебя.

Дайр больше не хотел ничего слышать. Он не хотел думать о Серенити отвергающей его, хотя не знал, когда решил попытаться и завоевать ее сердце. Но он решил. Ему нужен был шанс узнать ее, увидеть, может ли она чувствовать к нему тоже, что он к ней.

– Я просто не могу пока уйти, – сказал Песочный человек снова, когда на самом деле он хотел заорать на своего друга, потому что он знал, что он и Серенити могут не суметь преодолеть их различия. Но, он не был готов признать это вслух.

Рафаэль кивнул.

– Ты ведь знаешь, Создатель может послать других.

– Знаю.

– Что же, так тому и быть. Береги себя, друг мой, – сказал ему Рафаэль, а затем исчез, забрав с собой все тепло, и, оставив Дайра в холодных объятьях неопределенности и отчаяния.

– Доброй ночи, тетя Дарла.

Он услышал голос Серенити прямо перед тем, как открылась дверь спальни и, просто так, чувства промелькнули и заменились необходимостью быть с ней. Он так загляделся на нее, что едва ли не слишком поздно осознал, что она собирается раздеться, начиная переодеваться в ночную сорочку. Он быстро отвернулся, как только она начала поднимать рубашку, еще больше чувствуя себя навязчивым поклонником.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю