Текст книги "Информатор"

Автор книги: Курт Айхенвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 46 страниц)

Глава 16

Человек, сошедший с самолета вместе с другими пассажирами, был невзрачен: коротышка среднего сложения с темными, коротко подстриженными волосами. Костюм его нуждался в глажке, а туфли, похоже, чистили шоколадкой «Хёрши». Он был похож на разъездного агента, прибывшего в город по торговым делам, и это его устраивало. Директор ФБР Луис Фри не любил показного блеска.

С ним был сорокасемилетний Джон Григлиоун – в прошлом полузащитник команды Айовы, а ныне шофер и телохранитель Фри. Их ожидали четверо в строгих костюмах. Среди них Фри узнал начальника спрингфилдского офиса Дона Стаки и направился к нему. Стаки протянул директору руку.

– Добро пожаловать в Сент-Луис, – произнес он. – Вы знакомы с моим помощником Джоном Хойтом?

– Ну как же, я помню Джона, – ответил Фри.

Стаки представил директору еще двоих – агента местной резидентуры ФБР и служащего полиции аэропорта. Поблагодарив полицейского за помощь, остальные вышли из здания к ожидавшим их автомобилям.

В то утро 7 сентября 1995 года Фри впервые после двухлетнего пребывания на своем посту ехал с инспекцией в Спрингфилд – ехал кружным путем через Сент-Луис, откуда до Спрингфилда еще полтора часа езды на автомобиле. Стаки спросил директора, не желает ли он, чтобы его машину вел Григлиоун, но Фри ответил, что доверяет Стаки и поедет с ним.

Стаки подошел к своему синему «меркюри» и открыл перед Фри правую переднюю дверцу. Хойт забрался на заднее сиденье, а Григлиоун присоединился к местному агенту, сидевшему за рулем второй машины. Оба автомобиля тронулись и влились в общий поток.

Выехав на шоссе, ведущее в Спрингфилд, Стаки попытался завязать разговор.

– Как долетели? – спросил он.

– Нормально.

Помолчав, Стаки заметил:

– Да-а, рановато вам пришлось сегодня встать.

– Угу.

Молчание.

– Вы возвращаетесь в Вашингтон сегодня же? – спросил Стаки.

– Угу.

Молчание.

– А как семья и дети?

– Нормально.

Атмосфера становилась напряженно-угрожающей. Чтобы развеять ее, Стаки принялся рассказывать о своей команде. Время от времени он делал паузы, надеясь, что Фри задаст вопрос. Но тот молчал, и Стаки приходилось продолжать монолог – или умолкать минут на пять или десять.

Хойт на заднем сиденье тоже испытывал неловкость, но не удивлялся. От коллег из других отделений он знал, что Фри во время инспекторских визитов избегает панибратских отношений с SAC и ASAC, пока не встретится с их подчиненными. Говорили, что только после этого он начинает беседовать и с руководителями – если решит, что их можно оставить на их постах.

Хойт откинулся на сиденье, чувствуя, что из всех его поездок в Сент-Луис эта будет самой долгой.

Несколько часов спустя, сидя за большим столом для совещаний в спрингфилдском офисе ФБР, Фри разглядывал лица десятка собравшихся агентов. Перед ним лежала пачка листов с заметками.

– Я рад, что добрался наконец в ваши края, – сказал Фри. – Я читал ваши отчеты, и вы, ребята, работаете здорово.

Он заглянул в заметки.

– Вот, например, Скотт Истон. Мне известно о вашем участии в расследовании «Ученик гангстера». Хотите что-нибудь добавить?

Разговор шел уже минут двадцать. Директор произвел на агентов хорошее впечатление. Он говорил об их службе со знанием дела, знал, что происходит на местах и искренне интересовался их работой.

Фри взглянул на Шепарда и Херндона, сидевших на другом конце стола.

– Я знаю, что Боб и Брайан занимаются делом АДМ, и, как стало ясно в июне, они добились успеха. Но, как я понимаю, возникли сложности со свидетелем обвинения. Не хотите поделиться соображениями?

Первым взял слово Херндон. Он спросил, нельзя ли сделать так, чтобы с агентами консультировались, прежде чем принимать важные решения. А то, например, Министерство юстиции разбило расследование на части, не посоветовавшись с ними, и передало их офисам Сан-Франциско и Атланты.

Фри, казалось, был удивлен.

– Согласен. Принимая решения, следует консультироваться с местным ФБР.

Херндон и Шепард продолжили, упомянув и то, что им запретили встречаться с Уайтекером. Некоторые из сделанных свидетелем аудиозаписей не слишком хороши, и никто лучше него не разберет, о чем в них говорится. Но они не могут просить свидетеля даже об этом.

– Понимаю ваши затруднения, – кивнул Фри. – Но в данной ситуации, пока Уайтекер не заявил официально о своей виновности или невиновности, вам все-таки лучше не видеться с ним.

Еще несколько реплик, и разговор о «Битве за урожай» был окончен. Фри перешел к следующему делу.

В середине дня Фри возвращался в Сент-Луис в сопровождении Стаки и Хойта. Агентам казалось, что в машине совсем не тот человек, которого они везли утром.

– Да, парни, вы действительно делаете большую и интересную работу, – гудел Фри. – И в этом расследовании с АДМ вам не помешало бы пополнение. Дело-то крупное.

Стаки и Хойт не знали, что наговорили директору агенты отделения, но ясно, что они оба выдержали испытание.

– Какая вам нужна помощь, чтобы продвинуть это дело? – спросил Фри.

Упускать момент было нельзя. Они поспешили изложить проблемы, возникшие в ходе «Битвы за урожай».

– Это неблагодарная работа, – сказал Стаки. – Боб и Брайан из кожи вон лезли и добились впечатляющих результатов, а кончилось тем, что Министерство юстиции чуть ли не возбуждает против нас дело.

И агенты рассказали Фри о безосновательных обвинениях, выдвинутых против Шепарда и Херндона, и о «китайской стене», возведенной между делами, которыми занимаются два разных отдела министерства. Может, и есть резон не допускать агентов к Уайтекеру, но незачем обращаться с ними как с подозреваемыми. Те, кто ведет параллельные расследования, должны обмениваться информацией, а не утаивать ее друг от друга. Вашингтонские бюрократы тормозят оба расследования, а преступники от этого только выигрывают.

– Министерство не интересуется расследованием противозаконной деятельности АДМ, оно сосредоточилось на мошенничествах Уайтекера и воображаемом пособничестве наших агентов, – сказал Хойт. – Эти китобои ловят мелкую рыбешку, а тем временем Моби Дик уплывает все дальше и дальше.

– Да, эту проблему надо решить, – кивнул Фри.

Разговор шел, пока Стаки не затормозил перед аэропортом. Агенты проводили директора в здание, где к ним присоединился Григлиоун. Объявили посадку. Фри поблагодарил агентов и простился с ними.

Глядя ему вслед, Хойт и Стаки ощутили, что у них вырастают крылья. Фри не только понял их, но и, судя по всему, был твердо намерен устранить препятствия к завершению «Битвы за урожай».

Может, это безумие скоро закончится.

В воскресенье утром Рейнхарт Рихтер был у себя дома в пригороде Мехико. Он хотел послать по голосовой почте сообщение двум коллегам из АДМ.^{332}

Глава мексиканского отделения компании был в панике. Ему позвонили из «Уильямс и Конноли» и велели в среду 13 сентября прибыть в Вашингтон для участия в совещании. Каким-то образом они откопали документы, где упоминалось крупное денежное поощрение, которое он получил при поступлении на службу в АДМ. Что за кошмар. Как только в газетах заговорили об Уайтекере, Рихтер понял, что отвечать придется и ему и что это лишь вопрос времени.

Набрав номер голосовой почты, Рихтер нажал кнопку, чтобы отправить конфиденциальное сообщение. До него дошли слухи, что его приятели из подразделения биопродуктов Сид Халс и Марти Оллисон попали в ту же ситуацию. Рихтер хотел поговорить с ними и, может, обсудить будущие показания. В 9.01 прозвучало «биип» и запись началась.

– Это конфиденциальное сообщение Сиду и Марти, – произнес Рихтер. – Надеюсь, друзья, вы хорошо провели выходные. – Он помолчал. – Послушайте, у меня проблема. Когда я стал сотрудником АДМ – не оптовиком, а сотрудником, – я получил начальное пособие и… еще кое-какие деньги. Из-за них-то и осложнения. – Он вздохнул. – Деньги были получены по двум разным инвойсам.

Эти инвойсы были выписаны за услуги, которые никто никому не оказывал.

– Это была не моя идея, а АДМ… Ну, точнее, Марк сказал, чтобы я так сделал, но тогда Марк и АДМ для меня были одно и то же. Не знаю, делалось это с ведома компании или нет – он велел мне сделать, я и сделал. Так что я получил по этим двум инвойсам и, э-э-э, хотел бы слышать ваше мнение насчет этого.

Рихтер добавил, что с ним связались адвокаты фирмы «Уильямс и Конноли» и он боится, что его хотят расспросить об этих инвойсах.

– Это черт знает что, мужики. Дурацкая история. Ну ладно. Надеюсь, что вы спите спокойно и, э-э-э, позвоните мне, пожалуйста. Пока.

На следующее утро Сид Халс в Атланте проверил свою голосовую почту. Нажав на клавиатуре «тройку», он прослушал воскресное сообщение Рихтера. Сердце забилось, как в ловушке: по сути, это было не сообщение, а признание. В конце сообщения система давала указание, как его удалить. Прежде чем стирать послание, Халс решил позвонить своему адвокату Шелдону Зеннеру. На днях ФБР объявило, что хочет на этой неделе поговорить с Халсом. Возможно, им будет любопытно прослушать это сообщение его друга.^{333}

Беседа с Халсом состоялась два дня спустя в Вашингтоне, в тесной комнате для переговоров.^{334} У Бассета была на это время назначена другая встреча, поэтому вместе с Д'Анжело на Четырнадцатую улицу в отдел по борьбе с мошенничеством пришел Роб Грант, новый руководитель расследования дела Уайтекера. Они явились на час раньше, чтобы обсудить дело с прокурорами отдела по борьбе с мошенничествами Доном Маккеем и Джимом Никсоном.

Все были в сборе, когда в дверь протиснулась массивная фигура Сида Халса в сопровождении двух адвокатов, Шелдона Зеннера и Шона Берковица. Халс нервничал, а Зеннер обменялся с присутствующими шутками и новостями о громких чикагских процессах. Наконец он откинулся в кресле и произнес:

– Ладно, я просто хотел повидаться с вами, парни. В беседе я не участвую. Думаю, вы хотите послушать Сида.

И назвал условия. Халс даст правдивые показания лишь в том случае, если они не будут использованы против него в суде. Все согласились.

Д'Анжело попросил Халса рассказать, где он работал. Халс ответил, что в 1982 году он поступил в компанию «Дегасса» агентом по продаже метионина. Вскоре он познакомился с энергичным молодым специалистом по кормам из компании «Ролстон пурина». Звали его Марк Уайтекер. Его познания и способности произвели впечатление на Халса, и он посоветовал «Дегассе» принять Уайтекера в штат. Во время совместной работы в «Дегассе» Халс и Уайтекер подружились. И в 1989 году, когда Уайтекер перешел в АДМ, он переманил туда и Халса.

– Марк ушел из «Дегассы» со скандалом, и ему запретили нанимать на работу сотрудников этой компании. Чтобы обойти это препятствие, он велел мне создать собственную фирму, с тем что он будет платить мне как независимому подрядчику.

Так Халс стал дистрибьютором лизина в АДМ, помогая компании занять прочное положение на рынке и зарабатывая на этом тринадцать с половиной тысяч долларов в месяц.

– Вы платили клиентам откаты за получение заказов на лизин? – спросил Д'Анжело.

– Нет, никогда. Все операции с лизином были абсолютно законны.

Со временем, сказал Халс, АДМ стала давать ему поручения, выходящие за рамки его прямых обязанностей. Так, например, когда АДМ хотела приобрести одно из отделений своего конкурента, она попросила Халса изучить состояние их производства и дать рекомендации относительно покупки.

Д'Анжело постарался скрыть недоверие. Вокруг АДМ полно инвестиционных банкиров, а компания обращается за анализом деятельности компании к дистрибьютору лизина? «Не рассказывай сказки», – подумал он.

– Где-то в середине девяносто первого года Марк сказал, что АДМ собирается выплатить мне дополнительное вознаграждение за эту работу, – продолжал Халс. – Но это нельзя сделать по обычным каналам. Марку тоже должны были заплатить. Каждому из нас обещали по сто тысяч долларов, а мне еще сто тысяч на уплату налогов за нас обоих.

Бессмыслица какая-то.

– Почему Марку выплачивали деньги через вас?

Халс поднял руки.

– Не имею понятия. Так уж решили.

Для этого, сказал Халс, он зарегистрировал фиктивную компанию, назвав ее «Джей-ти текнолоджиз». Никакой деятельности эта компания не вела. Затем по совету Уайтекера он от имени другой фиктивной компании выписал на АДМ инвойс на триста тысяч долларов. Эти деньги поступили в «Джей-ти текнолоджиз», то есть им с Уайтекером.

– А зачем было выдумывать фиктивную компанию для выписки инвойса? – спросил Д'Анжело.

– Чтобы скрыть сделку от других сотрудников АДМ, включая тех, которые работали в отделе Уайтекера. Он не хотел, чтобы об этом узнали. – Оглядев недоуменные лица слушателей, Халс стал оправдываться. – Он сказал, что в АДМ всегда так делают, многие сотрудники получают такие бонусы за особые заслуги.

– Но почему они выплачиваются таким образом?

– Ну, понимаете, официально АДМ не выплачивает бонусов, кроме опционов, и Уайтекер не хотел, чтобы эта операция привлекла внимание совета директоров.

Д'Анжело просмотрел свои записи. Из всех сотрудников АДМ в показаниях Халса пока фигурировал только Уайтекер.

– Значит, никто из сотрудников Уайтекера не знал об этой операции?

– Ну… у меня сложилось впечатление, что руководство АДМ было в курсе.

– Кто именно?

– Уайтекер не называл имен, – пожал плечами Халс.

– За какую работу был выписан этот инвойс?

– За консультирование.

– В нем указывался предмет консультации?

Подумав, Халс ответил:

– Марк сказал только, чтобы в документах не упоминался метионин.

После оформления инвойса, продолжил Халс, на его счет в банке Атланты перевели триста тысяч долларов. Чтобы получить свои сто тысяч, Уайтекер велел Халсу подготовить документы так, чтобы выплата выглядела как заем. Так он на всякий случай оформил прикрытие для источника денег.

– А вы что думали об этом? – спросил Д'Анжело.

– Ну, мне это не понравилось. Я считал, что триста тысяч мы заработали законно, а этот фиктивный заем выглядел подозрительно. Но Марк настаивал, потому что не хотел, чтобы его имя было связано с этим бонусом.

Д'Анжело решил задать главный вопрос в лоб.

– Вы не думали, что Марк таким образом просто крадет деньги у АДМ?

Халс посмотрел на него невинными глазами.

– Да мне это и в голову не приходило, – ответил он.

Д'Анжело снова просмотрел свои записи и понял, что не задал еще один важный вопрос относительно перевода денег этой «Джей-ти текнолоджиз».

– Как вы распорядились доставшимися вам деньгами?

Халс вспыхнул и глянул на Зеннера. Тот сразу вступил в разговор.

– Прежде чем Сид ответит, я задам вопрос. Вам, конечно, известно о мошеннических схемах с нигерийскими письмами? – спросил он.^{335}

Присутствующие понимали, о чем он говорит. «Нигерийские письма», известные также под названием «нигерийский спам», в уголовном кодексе Нигерии именуемые «мошенничеством 419», были одним из самых крупных обманов, с каким Интерполу приходилось бороться в последние годы. Ежегодно мошенники из Нигерии рассылали людям, чьи имена мелькали в профессиональных журналах и справочниках, тысячи писем. Авторы писем называли себя чиновниками, которым удалось перехитрить захвативших власть и разбогатевших на нефти генералов и отнять у них десятки миллионов долларов посредством составления дутых контрактов с иностранными компаниями. Они просили предпринимателей присылать им фирменные бланки, счета и прочие документы, которые подтверждали бы действительность этих контрактов. Вдобавок нигерийцы просили открыть им банковский счет в какой-нибудь офшорной зоне, куда они могли бы переводить деньги. Как только эти документы будут получены, писали они, на этот счет поступит ни много ни мало шестьдесят миллионов долларов, из которых предпринимателю причитается тридцать процентов незаконных комиссионных.

Стоило человеку выслать счета и бланки, их использовали для рассылки предложений другим жертвам, а сам он попадался мошенникам на крючок. Ему обещали, что деньги вот-вот поступят, вот только надо обойти еще одно препятствие – выдать зарплату служащим, заплатить налоги, подкупить чиновников. Без этого, уверяли нигерийцы, высвободить эти миллионы невозможно. Чтобы ускорить процесс, они умоляли жертву перевести им определенную сумму, все время соблазняя его перспективой получения легких миллионов. Если жертва посылала указанную сумму, возникали новые препятствия, которые следовало устранять путем новых вливаний. Так шло до тех пор, пока человека не обирали до нитки или пока до него не доходило, что это мошенничество в чистом виде. По большей части жертвы мошенничества не жаловались – либо из стыда, либо по нежеланию признаваться в участии в противозаконных сделках.

Но было непонятно, при чем тут Халс.

– При этом невольно задаешь себе вопрос, что за простаки попадаются на эту удочку, не правда ли? – спросил Зеннер.

– Естественно, – с любопытством отозвался Д'Анжело.

Зеннер расплылся в улыбке и указал широким жестом на Халса.

– Перед вами один из них, мой клиент.

Все расхохотались. Так вот на что пошли деньги!

– Увы, это так, как ни стыдно в этом признаваться, – сказал Халс.

Он объяснил, что в 1991 году пустился в эту авантюру вместе с Уайтекером. В то время АДМ постоянно бомбили факсами из Нигерии. Из описания Халса следовало, что это был типичный «нигерийский спам».

– Марк сказал, что некоторые его сотрудники участвовали в подобных сделках с нигерийцами и получили большую прибыль. Он загорелся этой идеей и уверял меня, что я ни за что не потеряю своих денег, он это гарантирует.

Халс в конце концов согласился и перевел сто двадцать тысяч долларов в один из нью-йоркских банков, указанный нигерийцами. Уайтекер послал такую же сумму, – а может, и больше.

Все это чрезвычайно заинтересовало Д'Анжело. Уайтекер ни разу не упоминал нигерийцев.

– А кто из сотрудников АДМ, по его словам, получил прибыль на этих операциях?

– Он говорил, что этим занимались Мик Андреас и еще несколько человек.

– Марк давал вам какие-либо указания, что именно надо делать?

– Нет, – покачал головой Халс. – Нигерийцы сами присылали подробные инструкции.

– Вы вообще видели документы, подтверждающие, что он переводил деньги в этот банк?

– Нет, – ответил Халс, – но я думаю, что он перевел больше меня.

Со временем, когда нигерийцы стали просить еще и еще денег, сказал Халс, у них с Уайтекером зародились подозрения. Наконец они поняли, что их обманули.

– Ну, помните, я говорил, Марк гарантировал, что я не потеряю денег. Так что я потребовал у него возместить ущерб.

– И что он ответил?

– Сказал, что придется оформить еще один бонус.

Возместить потерю денег удалось без труда. На этот раз, сказал Халс, он создал офшорную компанию под названием «Евротекнолоджиз» и со своего домашнего компьютера послал в АДМ фиктивные инвойсы на сумму более шестисот тысяч долларов. Чтобы избежать налогов, Уайтекер посоветовал ему перевести деньги в Швейцарию. Халс слетал в Европу и открыл счет компании «Евротекнолоджиз» в «Швейцарском банке».

– Кто-нибудь еще знал об этой транзакции?

– Нет, только Марк и я.

– Что было дальше с этими деньгами?

– Незадолго до этого мы с Марком побывали на Каймановых островах, и каждый из нас открыл там банковский счет. После того как деньги поступили в «Швейцарский банк», Марк велел мне перевести их на Кайманы.

– Сколько получил каждый из вас?

– Я получил не то сто семьдесят, не то сто девяносто тысяч – это пошло на компенсацию нигерийских потерь и уплату налога, а остальное – тысяч четыреста – досталось Марку.

Д'Анжело задал еще несколько вопросов о счетах на Кайманах. Затем спросил:

– Что вы сделали с деньгами на этот раз?

Халс потупил глаза и усмехнулся.

– В девяносто втором году я вложил часть их в брокерскую фирму, которая только что стала публичной компанией и называлась что-то вроде «Америкэн нэшнл секьюритиз». Я купил акции на пятьдесят тысяч долларов, а Уайтекер на сто пятьдесят.

– И где теперь эти акции?

Халс ответил, что не знает. В сделке участвовал некий Джером Шнайдер, который должен был перевести акции в какую-то нью-йоркскую брокерскую фирму. Чем это все кончилось, Халсу неизвестно.^{336}

– Вы были знакомы с этим Шнайдером?

– Нет, Уайтекер откопал его рекламное объявление в журнале какой-то авиакомпании – ну, знаете, журнал как у «Дельты». В объявлении говорилось, что Шнайдер консультирует открытие офшорных банковских счетов.

– Хорошо. Что случилось с остальными деньгами?

– В конце девяносто третьего года я перевел сто сорок одну тысячу со своего счета на Каймановых островах на счет Марка.

Д'Анжело недоуменно посмотрел на него.

– Вы отдали деньги Марку?

– Ну да, перевел на его счет, – кивнул Халс. – Он получал бо́льшую прибыль, чем я, потому что у него был управляемый счет – ну, знаете, когда кто-то другой распоряжается им и делает инвестиции. Я не мог открыть такой счет, потому что для этого нужно больше денег, чем было у меня. Марк предложил мне положить деньги на его счет, чтобы я мог получить побольше, и пообещал перевести их обратно, когда я захочу.

– И много вы на этом выиграли?

Халс состроил гримасу.

– Да не слишком. В девяносто четвертом году Марк сказал, что наросло всего пять или шесть процентов.

Д'Анжело записал и это. Он заподозрил, что Уайтекер снимал сливки со счета своего друга, и спросил Халса, кто управлял его счетом.

– На Каймановых островах? Один парень по имени Бит Швейцер.

Бит Швейцер? Слушатели были озадачены. Уайтекер говорил, что познакомился со Швейцером, работая в Германии. Что этот Швейцер делал на Кайманах?

– Швейцер потом уехал с Каймановых островов и завел собственное дело в Швейцарии, – пояснил Халс.

– И вы больше не общались с ним?

– Нет. Он вызывался вести мои дела, когда занялся частной практикой, но я не стал с ним связываться.

Д'Анжело показал Халсу документы, представленные «Уильямс и Конноли». Тот обнаружил среди них фальшивые инвойсы и собственные письма.

Просмотрев документы, Халс заявил, что рассказал обо всех операциях, которые проводил вместе с Уайтекером.

– Вы знаете других сотрудников АДМ, занимавшихся подобными операциями?

Халс встревоженно посмотрел на своего адвоката и кивнул.

– Рейнхарт Рихтер, – тихо произнес он.

– Откуда вам это известно?

Тут вмешался Зеннер и рассказал о сообщении, которое Рихтер оставил на голосовой почте.

– У вас сохранилась копия сообщения? – спросил Д'Анжело.

Зеннер потянулся к телефону.

– Давайте проверим его голосовую почту. Он все сохранил.

Раз сообщение Рихтера сохранилось, нужно его записать. Один из прокуроров вышел и вскоре вернулся с магнитофоном.

Халс уставился в стол, удрученно качая головой.

– Мне это не по душе, – сказал он Зеннеру. – Рейнхарт все-таки мой друг.

– У вас нет выбора, Сид, – ответил адвокат. – Эта запись нужна для дела.

Сетования Халса не тронули слушателей. Если бы Халс действительно не хотел подводить друга, он бы не стал упоминать этого сообщения. Халсу пришлось уступить. Они вызвали голосовую почту АДМ по громкой связи. Когда в помещении раздался голос Рихтера, глаза Халса наполнились слезами.

– Это ужасно, – пробормотал он, – просто ужасно.

Прослушав сообщение дважды, Д'Анжело спросил, известно ли Халсу о других нарушениях в АДМ. Халс пересказал ему то, что слышал от Уайтекера. Они часто беседовали, объяснил он.

– Я позвонил ему, когда прочитал в газете об этих двух с половиной миллионах, – сказал он. – Я боялся, что сюда затесались и мои деньги.

– И что он сказал?

– Сказал, чтобы я не беспокоился, пусть беспокоится АДМ, – вздохнул Халс.

Минут через пятнадцать Халс и его адвокаты ушли. Прокуроры и агенты радостно зашумели.

Признание, записанное на пленку! Нечасто удается заполучить весомое вещественное доказательство, да еще так быстро. Рихтер хотел договориться с Халсом и Оллисоном о своих будущих показаниях и сам выкопал себе яму.

– Классно! – смеялся Маккей. Посмотрев на Д'Анжело и Никсона, он сказал: – Так, все успокоились. Теперь поговорим с мистером Рихтером.

Рейнхарт Рихтер мог стать ключом ко всему делу. Адвокаты «Уильямс и Конноли» были уверены в этом. Если добыть его показания, Марку Уайтекеру крышка.

К началу сентября защитникам, с помощью услуг популярного в коммерческих кругах детективного агентства «Кролл ассошиэйтс», удалось проследить путь денег, доставшихся Рихтеру, Халсу и Оллисону. Теперь на руках АДМ были все козыри. 13 сентября, на следующий день после допроса Халса, адвокаты предложили Рихтеру сделку.^{337}

В обмен на показания против Уайтекера ему позволят работать на прежнем месте. Разумеется, придется вернуть компании сто восемьдесят тысяч девятьсот шестьдесят шесть долларов, полученных незаконно, – на условиях, приемлемых для обеих сторон. «Уильямс и Конноли» добьется от Министерства юстиции иммунитета.

О лучшем нельзя было и мечтать. Но Рихтер не радовался. Он сказал, что подумает.

С Халсом и Оллисоном обошлись суровее.

В то же утро оба получили извещение об увольнении и немедленно были выставлены с территории АДМ. Их коды доступа к голосовой почте компании были стерты. Доступа в АДМ они больше не получат.^{338}

Росс Джонсон поднялся на трибуну в зале школы бизнеса Университета Эмори, чтобы ответить на вопросы студентов, преподавателей и выпускников. Он приехал, чтобы рассказать о своей прежней компании «Р. Дж. Р. Набиско» и о битве, в которой он ее потерял. Но аудиторию, похоже, больше интересовала его деятельность в совете директоров АДМ. Один из присутствующих попросил его рассказать о том, что происходит в этой компании.^{339}

Джонсон улыбнулся.

– Когда узнаёшь, что один из руководителей компании целых два с половиной года записывал все, что говорилось рядом, это неслабо бьет по мозгам. Просто диву даешься, как это ему удавалось.

Уайтекер был смелым бойскаутом и добровольно пришел в ФБР, чтобы поведать о фиксировании цен? Нелепая басня, сказал он.

– В ФБР тоже полно подонков, и по своему менталитету они недалеко ушли от преступников, – обронил Джонсон. – Накопали кучу компромата на Уайтекера и предложили ему иммунитет за сотрудничество. Вот он и подписал это славное долгосрочное соглашение. А когда все выплыло на свет, вскрылось и то, что у него самого рыльце в пушку. И тогда он попытался покончить с собой, причем в гараже на шесть автомобилей. Если вам захочется когда-нибудь сделать то же самое, то удобнее места не найти.

Аудитория рассмеялась.

В заключение Джонсон заметил, что еще неизвестно, как все обернется.

– Но сейчас мы чувствуем себя гораздо увереннее, чем когда на Декейтер обрушился десант из семидесяти фэбээровцев, – сказал он. – Они обожают демонстрировать силу. Наставят на тебя пушку и вынуждают сделать то, что им надо. А потом из-за этого страдают другие. Так что держите ушки на макушке. – Джонсон усмехнулся.

Говоря все это, он не обратил внимания на двоих, снимающих его на видеокамеру и записывающих каждое его слово. Вскоре текст его выступления появился в газетах и журналах. Теперь каждый мог прочесть, что, по мнению Росса Джонсона, крупнейшая правоохранительная организация Америки всего лишь шайка бандитов.

Дик Битти, ведущий юрист фирмы «Симпсон, Тэтчер и Бартлетт», задумчиво слушал Обри Дэниела. Адвокатов «Уильямс и Конноли» осенило: за действия Уайтекера в ответе органы правопорядка, говорил Дэниел. Уайтекер крал деньги, а по соглашению с ФБР не мог сообщать о своих правонарушениях. В результате АДМ потерпела ущерб. Ясно, что АДМ предъявит иск Министерству юстиции.

На этом Обри Дэниел закончил свое выступление. Голубые глаза Битти сверкнули, он широко улыбнулся. А затем громко расхохотался.

Войдя в китайский ресторан в центре Итаки, штат Нью-Йорк, Уайтекер огляделся и сказал своим спутникам, что хочет сесть лицом ко входу. Из-за того что вытворяет АДМ, он должен быть готов ко всему.

Его спутники – доктор Колин Кэмпбелл и его сын Нельсон – кивнули с пониманием. Доктор Кэмпбелл был профессором Корнеллского университета и десять с лишним лет назад, когда Уайтекер защищал докторскую диссертацию, входил в состав ученого совета.

Их совместный обед состоялся, можно сказать, по счастливому стечению обстоятельств. Несколько недель назад доктор Кэмпбелл повидался с Шарон Уолш из «Вашингтон пост», которая готовила статью о прошлом Уайтекера. Ее вопросы пробудили в профессоре любопытство, и он решил повидаться со своим бывшим учеником.

За обедом доктору Кэмпбеллу пришла в голову мысль. Они с сыном открыли небольшое научно-исследовательское предприятие по разработке системы, которая позволяла бы выявить в крови человека признаки зарождающейся болезни. Но в бизнесе они совершенно не разбирались. А бывший сотрудник АДМ, выступивший против злоупотреблений, как раз оказался не у дел. Именно такой человек им и нужен.

Рассказ Уайтекера о своих злоключениях поверг Кэмпбеллов в трепет. Уайтекер отклонил их предложение встретиться с другими научными сотрудниками университета – ему лучше вести себя тихо и не высовываться, объяснил он. АДМ обвиняет его в преступлениях, которые он не совершал, сказал Уайтекер, и описал им свою попытку самоубийства.

К концу обеда он порядком запугал Кэмпбеллов, но их интерес к нему только усилился. Уайтекер, казалось, был напичкан идеями. Если он успешно руководил гигантским подразделением биопродуктов АДМ, то, несомненно, справится со скромным предприятием, которое они решили назвать «Охрана здоровья – технологии будущего». Очарованные личностью Уайтекера, они предложили ему пост генерального директора предприятия.^{340}

Договорились, что Уайтекер приступит к работе 1 октября в новом офисе компании в пригороде Чикаго.

Рихтер сидел за большим столом на кухне Уайтекеров в их новом доме на окраине Чикаго. После разговора с юристами «Уильямс и Конноли» им владела усталость. Адвокат советовал Рихтеру держаться от Уайтекера подальше, но он не мог не посетить своего старого друга.

Визит получился странным. Уайтекер встретил Рихтера в аэропорту О'Хара на машине, но по дороге домой ему нужно было заехать на прием к психиатру. Пока Уайтекер беседовал с врачом, Рихтер слонялся вокруг клиники.

Когда они наконец устроились за обеденным столом, Уайтекер вытащил листок бумаги.

– Слушай, вот то, что я обещал, – сказал он.

Рихтер посмотрел на листок. Это был чек «Швейцарского банка» на четыреста двадцать пять тысяч долларов, выписанный на его имя. Даниэль Бриль несколько недель назад выслал этот чек вместе с двумя другими на имя Майка Гилберта в Огайо. Рихтер был несказанно рад – он боялся, что уже не увидит своих денег.

– Спасибо, Марк, – сказал Рихтер. Они всегда говорили по-английски – по мнению Рихтера, Уайтекер недостаточно хорошо владел немецким языком.

– Ну, я же обещал, – ответил Уайтекер. – Правда, теперь все не так просто. АДМ хочет заморозить мои счета в Швейцарии.