Текст книги "Информатор"

Автор книги: Курт Айхенвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц)

Глава 8

Над толпами пассажиров нависала девятифутовая подсвеченная снизу бронзовая статуя Джона Уэйна[45]45
  Джон Уэйн (1907–1979) – американский киноактер, исполнитель героических ролей военных и ковбоев.


[Закрыть] при всех ковбойских регалиях. Выйдя из гейта прибывающих рейсов, агенты оказались на нижнем уровне главного терминала аэропорта «Джон Уэйн» на окраине Ирвайна, штат Калифорния. Высящиеся до потолка пальмы и бьющее в стеклянные стены солнце воплощали великолепный образ солнечной Калифорнии.^{178}

Шепард и Везеролл подхватили багаж с ленты транспортера. Прошло чуть больше недели с тех пор, как Уайтекер сообщил им о встрече, намечавшейся в Лос-Анджелесе. За это время конкуренты договорились провести переговоры в отеле «Марриот» в Ирвайне. Городок находился в тридцати пяти милях южнее Лос-Анджелеса, но, располагая корпоративным самолетом, добраться туда не составляло труда. Как только место встречи определилось, Дин Пейсли позвонил за помощью в лос-анджелесский офис ФБР, и ему придали для связи агента из резидентуры Санта-Аны.

Шепард и Везеролл направились прямо в «Марриот», расположенный всего в миле от аэропорта. Сверкающий белизной отель – четыреста восемьдесят пять номеров, двадцать девять конференц-залов, два ресторана – был как замкнутый мирок о семнадцати этажах. Уайтекер заказал для переговоров одно из самых больших помещений отеля – люкс номер 1538 из нескольких комнат.

Оставив багаж в номере, агенты прошли в люкс. В центре его стоял большой стол для банкетов и конференций. Самое подходящее место для переговоров. Агенты установили в номере лампу со спрятанной в ней видеокамерой, в поле зрения которой попадал весь стол. Управлять камерой можно было дистанционно, так что возможные перемещения бизнесменов по комнате не стали бы помехой – с помощью оптического зума можно приближать изображение или охватывать объективом всю комнату.

Проблемы возникли с самого начала. Начальник охраны отеля решил перестраховаться и связался с хозяевами. Тут же позвонил адвокат компании «Марриот» с требованием приостановить операцию ФБР. Компания хотела прислать представителей, чтобы договориться о своем полном и безусловном иммунитете. Времени вступать в переговоры и пререкания не было, и ФБР согласилось удовлетворить требования хозяев. Все нелады утрясли несколькими звонками.

К утру понедельника, 25 октября, все было готово.

Без десяти девять по местному времени гладкая сигара турбореактивного «Фэлкона-50»^{179} приземлилась в аэропорту «Джон Уэйн». Это был один из самых быстрых самолетов воздушного флота АДМ, и на перелет из Декейтера времени ушло немного, а погода на всем пути была прекрасная, не считая небольшого тумана над Ирвайном.

Пилот повел самолет в ангар, оставив Мика Андреаса и Марка Уайтекера на поле. Уайтекер чувствовал, что из-за «Нагры» кейс тяжелее обычного. В подкладку темно-синего костюма было зашито звукозаписывающее устройство. В кармане прятался микрокассетный диктофон. Но запись он пока не включал. Агенты велели экономить пленку для переговоров, которые еще неизвестно сколько продлятся. Было бы обидно упустить что-нибудь важное из-за технических неполадок.

Добравшись до «Марриота», Андреас и Уайтекер поднялись на пятнадцатый этаж.

В номере неподалеку от них Шепард в наушниках «Сони» сидел перед черно-белым экраном монитора. В руках он держал пульт дистанционного управления. Не ладивший со сложной современной техникой Везеролл стоял рядом и наблюдал.

Дежуривший в коридоре агент сообщил, что Уайтекер зашел в люкс. Шепард нажал «пуск». На часах было ровно 9.00.

На экране Шепард разглядел обоих менеджеров АДМ. Послышался голос Уайтекера:

– Я сказал им, что у нас в Декейтере есть один чокнутый, который хочет поднять его до трехсот пятидесяти миллионов фунтов.

Вскоре принесли демонстрационный стенд, заказанный Уайтекером. Его установили «лицом» к камере, что и требовалось агентам.

АДМ заплатила за этот стенд двадцать четыре доллара пятьдесят центов.^{180} Пройдет немного времени, и, может, компания заплатит намного, намного больше.

Минут двадцать Уайтекер и Андреас беседовали наедине, уточняя данные о рынке лизина. Андреас хотел оперировать точными цифрами при обсуждении дел с Ямадой.

В 9.22 дверь открылась и вошли Икэда и Ямада, высокий лысеющий японец в очках.^{181}

– Ну вот мы и вместе, – сказал Андреас.

– Привет, – откликнулся Икэда.

– Доброе утро, – произнес Ямада.

Бизнесмены поговорили о перелете и самолетах.

– У вас ведь сейчас середина ночи, если не ошибаюсь? – спросил Андреас.

– О да, – рассмеялся Ямада.

– Сожалею, что подняли вас так рано, – сказал Андреас.

Все уселись за стол.

Шепард наблюдал, как эти четверо рассаживаются за столом. Андреас и Уайтекер сидели почти прямо против камеры, а японцы были хорошо видны в профиль. Обзор был идеальный.

Более часа разговор, то живо, то вяло, вертелся вокруг глютамата натрия, различных компаний и перспектив сотрудничества с ними, но о лизине не было сказано ни слова. Персонал отеля приносил беседующим кофе, чай, соки, бутерброды, фрукты, причем в таком количестве, что его хватило бы, заметил Уайтекер, человек на сорок.

В 10.39 Ямада посмотрел на Икэду, на Андреаса и спросил:

– Поговорим о лизиновой ассоциации?

– Давайте, – кивнул Андреас.

– Ассоциация существует официально, – вставил Уайтекер.

– Да-да, официально, – откликнулся Ямада. – Я думаю, это хорошо для развития рынка.

Уайтекер записал что-то в блокнот и кашлянул.

– Мы уже больше года потратили на то, чтобы, э-э-э, выправить ситуацию на рынке, – произнес Ямада, с некоторым трудом подбирая английские слова, и добавил, что пора заключить соглашение об объемах производства.

– Мы немного говорили об этом в Париже, – заметил Уайтекер, кладя ногу на ногу.

– Все предыдущие встречи, – сказал Андреас, устраиваясь поудобнее, – оставили у меня впечатление, что большинство наших конкурентов не осознает подлинных размеров рынка.

Он посмотрел на Уайтекера.

– Мне так кажется, – добавил он.

Шепард решил рассмотреть Андреаса поближе и нажал нужную кнопку пульта. Изображение увеличилось, но весь экран заполнила люстра. Шепард немного повернул камеру, и в поле зрения попал Андреас, но без головы. Манипулируя камерой так и этак, агент наконец поймал крупный план.

– Мне так кажется, – говорил Андреас, – потому что цифры, о которых мы все время слышим, не отражают действительности.

Шепард слушал, как Уайтекер называет объемы производства АДМ. Камера была направлена на Андреаса, и в кадре виднелась лишь рука Уайтекера.

– Я заместитель председателя совета директоров, – сказал Андреас. – Совет у нас большой, и много акционеров.

Ямада пробурчал что-то одобрительное.

– У нас были те же проблемы, что и у вас, – продолжал Андреас. – Цены были далеки от тех, на которые мы рассчитывали, и никак не росли.

И добавил, что производственные мощности АДМ уже сейчас позволяют наполовину удовлетворить расширение объема рынка этой продукции, но компания понимает, что это не в интересах остальных производителей, и не жадничает.

– Если бы мы увеличили производство процентов на семьдесят, это нарушило бы равновесие и привело к нестабильности, но и сокращать его мы не намерены.

АДМ выложила свои карты на стол. Компания не собирается отхватывать себе весь прирост рынка, но и сокращать продажи не станет. Предложение «Адзиномото», выдвинутое несколько месяцев назад, неприемлемо.

Икэда пробормотал, что они могли бы договориться и найти компромиссную цифру.

– Тут есть бумага? – спросил Андреас у Уайтекера.

В ответ Уайтекер и Икэда указали на стенд позади Андреаса с прикнопленным к нему листом бумаги.

– А, вижу, – сказал Андреас, обернувшись.

Икэда подошел к стенду, чтобы записать цифры, а Андреас тем временем направился к столику с закуской и кофе.

Уайтекер тоже встал.

– Туалет-то тут есть? – спросил он громко, чтобы Шепард слышал, что он собирается покинуть помещение.

Икэда искал ручку, и Уайтекер подал ему одну из лежавших на столе. Икэда начал записывать цифры объемов производства.

Уайтекер посмотрел на лампу с камерой и объявил:

– Пока вы пишете, я быстренько сбегаю в туалет.

«Ну уж этого хватит, чтобы меня услышали», – подумал он и вышел.

Шепард выключил видеокамеру. Он пропустил первое предупреждение Уайтекера. Магнитофонная лента крутилась еще несколько секунд после того, как Уайтекер вышел, но за это время никто ничего не произнес.

Шепард ждал, гадая, сколько времени потребуется Уайтекеру. Через полторы минуты он включил видеосистему. Уайтекер был уже в номере, Икэда все еще писал на доске. Андреас говорил что-то о том, как телевидение освещает деятельность АДМ.

– «Встреча с прессой», шоу Дэвида Бринкли и все такое, – говорил Андреас.

Наступило неловкое молчание. Уайтекер встал рядом с Икэдой у стенда.

– А что означает этот ваш лозунг «мировой супермаркет»? – спросил Икэда у Андреаса.

– Мы его не сами выдумали, – ответил Андреас. – А идея та, что мы поставляем еду для тех, кто продает еду. Ведь именно этим наша компания и занимается с первых дней ее основания.

Икэда закончил писать и обратился к остальным:

– Простите, я вас побеспокою.

Все повернулись к нему.

Несколько минут Икэда рассказывал о производстве за последние два года. На основании этих цифр, сказал он, надо определить, сколько каждая из компаний должна будет произвести в 1994 году. Андреас и Уайтекер время от времени подходили к стенду, споря о цифрах. Если все, написанное Икэдой, соответствует действительности, сказал Уайтекер, то рынок лизина гораздо больше, чем все думают.

– А в этом случае, – заявил Андреас, – и проблема гораздо меньше, чем все думают. Если эти цифры ни у кого не вызовут возражений, то всего-то и нужно, что рассчитать прирост рынка на следующий год и распределить объем этого прироста между компаниями.

Икэда быстро произвел необходимые вычисления и объявил, что рынок должен вырасти на четырнадцать тысяч тонн.

– Итак, у нас прирост в четырнадцать тысяч тонн в год, – сказал Андреас, подходя к стенду и записывая цифры. – Так что вопрос в том, кому он достанется.

Это происходило. Прямо на глазах Шепарда. Эти люди, сидя рядом с ним – сидя в «Марриоте», – делили между собой многомиллиардный рынок.

Спокойно попивая кофе.

Андреас решил первую задачу всего за несколько минут. «Киова хакко», «Мивон» и «Чейл йеданг» получают по две тысячи тонн из четырнадцати, а остальные восемь делят между собой «Адзиномото» и АДМ.

– Но как именно? Сколько нам, а сколько вам? Вот в чем вопрос, – сказал он.

Икэда заметил, что нужно учесть еще кое-что. Другие конкуренты не верят, что АДМ представила подлинные показатели своего производства. Если Андреас хочет, основываясь на них, планировать дальнейшую деятельность, он должен сначала доказать, что эти цифры соответствуют действительности.

Уайтекер отошел от стенда и сел на место. Его кейс лежал на столе перед ним. И вдруг…

Что это?

Щелчок. Да, никакого сомнения. В кейсе что-то щелкнуло.

Андреас в это время сидел к нему спиной, повернувшись к доске.

Еще щелчок.

Кейс издавал шум. Что, если его услышат другие?

Уайтекер потихоньку потянул кейс поближе и открыл замки.

Шепард внимательно смотрел на монитор.

– Я предлагаю вот что, – говорил Андреас.

Он вот-вот сделает свое предложение. Обратившись в слух, Шепард не видел, что Уайтекер возится с потайным отделением своего кейса.

Уайтекер потянул панель, закрывавшую кармашек. «Липучка», чуть сдвинувшись, все еще удерживала панель. Может, теперь щелчков не будет. Он закрыл кейс.

– Я предлагаю сказать отсутствующим: пусть производят в девяносто четвертом году на две тысячи тонн больше, чем в девяносто третьем, а остальное мы делим между собой, – говорил Андреас.

Икэда, все еще державший ручку, поглядел на него с сомнением.

– Надо назвать им конкретную цифру, – возразил он.

– Да пусть просто к объемам девяносто третьего прибавят два, – сказал Андреас, – а все остальное мы делим между собой.

Вот это да! Шепард своими ушами слышал, как Андреас пытается диктовать объемы производства другим компаниям, в том числе и тем, которых даже не было на встрече.

Это была убийственная улика.

Щёлк.

Опять! К счастью, остальные стоят у стенда с цифрами. Уайтекер открыл кейс и снова дернул «липучку». Панель отошла чуть больше.

Он закрыл кейс и поднял голову. Прямо к нему направлялся Андреас. Он был уже в нескольких футах.

Шепард все еще ничего не замечал. Его свидетель вел себя спокойно и, очевидно, вполне владел ситуацией. Все шло своим чередом.

Конкуренты вот-вот придут к соглашению. Андреас направился в ванную, двое японцев по-японски обсуждали его предложение, стоя у стенда.

Щёлк.

Уайтекер решился на радикальные меры. Иначе кто-нибудь непременно услышит. Как он объяснит щелчки в кейсе?

Он огляделся. Андреас еще был в ванной, а японцы разговаривали друг с другом, не обращая на него внимания.

Он открыл кейс и дернул за «липучку» посильнее. Она отодралась полностью. Уайтекер убрал панель в сторону, открыв взгляду диктофон.

Если кто-нибудь встанет за спиной Уайтекера, он тоже его увидит.

Шепард не знал, о чем говорят японцы. Они говорили вполголоса и по-японски. Он вывел их на экран крупным планом и не замечал, чем занят Уайтекер.

Теперь, наверное, все будет в порядке. Уайтекер закрыл кейс.

Щёлк.

Он снова открыл кейс. Возможно, кассеты цеплялись за стенку кейса. Надавив на стенку, он закрыл кейс.

В комнату вернулся Андреас, задумчиво дергавший себя за мочку уха.

Никто ничего не заметил.

Ямада подошел к стенду. Азиатским компаниям трудно согласиться с тем, что АДМ имеет право хоть на сколько-нибудь увеличить производство лизина в 1994 году, заявил он.

– Дело в том, что АДМ уже съела весь прирост рынка.

– Но в течение трех лет, – заметил Уайтекер.

– А теперь АДМ пытается захватить и новый прирост, – засмеялся Ямада. – Это несправедливо.

Ямада разыгрывал вариацию классической японской тактики ведения переговоров «нанивабуси». Он изображал жертву и жаловался, что его оппонент несправедливо пользуется его слабостью. В Токио эта тактика эффективно разрешает споры и позволяет избежать открытых столкновений.

Но для Андреаса и Уайтекера все это звучало как пустословие. Андреас был раздосадован. Все четверо стояли, споря о цифрах. Настало время четко обозначить позицию АДМ.

– Есть еще одна вещь, которую вам следует помнить, – сказал Андреас, повернувшись к стенду. – Наши мощности используются не на сто процентов.

Этого «Адзиномото» боялась больше всего. Андреас мог наводнить рынок своими продуктами и развязать очередную войну цен.

– Да, мы понимаем, – кивнул Икэда.

– Если мы не будем связывать себя обязательствами, – продолжил Андреас, – то запросто заберем пять тысяч тонн прироста.

– Хм, – произнес Ямада, сцепив руки за спиной.

– Мы можем увеличить производство не на пять, а на двадцать тысяч тонн.

Ямада кивнул.

В комнату вошли две женщины в форме официанток, катившие перед собой сервировочный столик с ланчем для Андреаса и Ямады. Одна из них была агентом ФБР.

– Вы собираетесь оставить это на сервировочном столике? – спросил их Андреас.

– Мы можем накрыть большой стол, если хотите, – ответила одна из женщин.

Икэда и Ямада подошли к доске и снова заговорили по-японски. Андреас и Уайтекер посторонились, чтобы официантки убрали со стола и расставили тарелки с салатами и бутербродами.

Шепард знал, что, согласно регламенту, общие переговоры должны вот-вот закончиться. После этого Икэда и Уайтекер на час оставят Андреаса и Ямаду беседовать за ланчем. И как только Уайтекер покинет помещение, им придется прекратить видеозапись. А между тем стороны так и не пришли к соглашению.

У них оставалось всего несколько минут.

Пока Уайтекер подписывал счет за предоставленные отелем услуги, Икэда выступил с предложением «Адзиномото»: они согласны, чтобы к тому количеству лизина, которое АДМ производила в последнее время, – около шестидесяти семи тысяч тонн, – прибавилась неопределенная, но отнюдь не маленькая величина, условно обозначаемая как «альфа».

Предложение было в самом деле неопределенным и имело ясный подтекст.

Но Андреасу и Уайтекеру казалось, что дело сделано. АДМ хотела хоть какого-то прироста. Уайтекер сказал, что «Адзиномото» повторяет их собственное предложение.

– Это просто формулировка, – сказал Икэда, – и она более приемлема для остальных.

Андреас улыбнулся. Ему было плевать на формулировку соглашения, лишь бы оно соответствовало желаниям АДМ.

– Словесное оформление предоставляю вам, – сказал он.

Икэда подошел к стенду и снял с него лист с цифрами.

– Думаю, это лучше сохранить, – рассмеялся Андреас.

Хотя ни та, ни другая сторона не высказали этого вслух, в самом конце встречи им удалось заключить противозаконное соглашение – в присутствии накрывавших на стол официанток.

Уайтекер вышел в коридор.

Он достиг цели.

Шепард тоже слышал эти слова. Они заключили сделку перед самым перерывом. Как только Уайтекер вышел из номера, Шепард нажал кнопку пульта, и экран монитора погас.

Спрятанная в лампе камера неслышно отключилась.

Андреас посмотрел на Ямаду. Они были наедине. Теперь он мог высказаться откровенно и заявить японцам, что АДМ не подчинится диктату.

– Слушайте, – сказал он, – я только что еще раз проверил все цифры Марка и убедился, что они верны. Так что меня не волнует, что вы собираетесь делать.

– Мы предпочитаем обрисовать эту ситуацию по-другому, в азиатском стиле, – отозвался Ямада.

– Да мне плевать, что вы там рисуете, – сказал Андреас. – Это ваше право.

Ямада не ответил.

Час спустя один из агентов доложил Шепарду, что Уайтекер и Икэда вернулись в номер. Шепард включил монитор и видеомагнитофон. Уайтекер стоял у стола. Лист бумаги, который Икэда снял со стенда, все еще лежал на столе.

Шепард и Везеролл наблюдали, как Уайтекер сворачивает лист и кладет его в кейс.

– Думаю, надо это сохранить, да? – сказал Уайтекер.

Везеролл восхитился тем, как естественно у него все получилось. Уайтекер только что пошел на риск и ловким маневром раздобыл для ФБР ключевое вещественное доказательство.

«Этот парень – лучший осведомитель из всех, кого я видел», – подумал Везеролл.

В тот же вечер, около половины восьмого, Херндон припарковал машину на стоянке пиццерии около декейтерского аэропорта. Через несколько минут из-за угла вывернул синий «таун-кар» Уайтекера. Как только «таун-кар» остановился рядом, Херндон пересел в него.

– Привет, Марк. Я слышал, встреча прошла успешно?

– И еще как! – возбужденно ответил Уайтекер. – Я думаю, вам, ребята, понравится то, что я добыл.

Уайтекер говорил быстро и много, постоянно повторяясь. Было видно, что он горд собой.

– Это как раз то, чего вы, парни, добивались. Доказательство, что Мик участвует в сговоре. Теперь это ясно как день: он участник сговора. Он в заговоре. Он делит мировой рынок с Ямадой. Он только что сделал это. Прямо сейчас. Эти записи помогут вам в деле с Миком, помогут доказать, что он в этом участвует. Да, уникальная запись. Она показывает, как Мик делит мировой рынок. Это то, что вам, парни, было нужно. Потрясающе, Бобби.

Слова сыпались из Уайтекера, как горох. Херндон терпеливо ждал. Уайтекеру нужно время, чтобы выпустить пар и прийти в себя. А сейчас ему предоставился случай поговорить о том, что произошло.

– Хорошо, давайте посмотрим, что у вас, – сказал наконец Херндон. – Я понимаю, вам пора домой, к семье, но сначала отдайте записи.^{182}

Уайтекер протянул ему микрокассетный диктофон. Херндон вынул кассету и ручкой отогнул закрывающие выемку пластинки, чтобы запись не стерлась. Затем, задавая Уайтекеру вопросы, он записал ответы в блокнот. Пиджак Уайтекера с зашитым в нем записывающим устройством уже лежал на сиденье между ними. Херндон взял пиджак и кейс с диктофоном, чтобы следующим утром извлечь записанные кассеты.

Минут через двадцать Херндон поблагодарил Уайтекера и простился с ним. Он пронаблюдал, как Уайтекер выезжает со стоянки на дорогу, и проверил, не следует ли за ним кто-нибудь. Херндон чувствовал себя за него в ответе. Уайтекер помог раскрыть международный заговор. Он был частью их команды.

Через несколько дней, в канун Хеллоуина, Херндон уселся в кресле перед телевизором в гостиной. Он наконец получил копию видеозаписи, сделанной в Ирвайне, и начал писать к ней резюме. Вставив кассету в видеомагнитофон, Херндон взял пульт дистанционного управления и нажал кнопку воспроизведения. Один из котов, Муки, прыгнул к нему на колени.

Запись действительно была невероятной. Херндон снова и снова перематывал пленку, чтобы еще раз просмотреть самые важные моменты.

Время, указанное белыми цифрами в нижней части пленки, приближалось к 11.00, когда Уайтекер отправился в туалет. Кейс он, разумеется, оставил на своем месте, и магнитофон продолжал работать. Однако запись, сделанная в отсутствие лица, давшего на нее согласие, не будет иметь юридической силы в суде.

Затем Андреас изложил перед конкурентами свою позицию.

Что это?

На экране Херндон увидел, как Уайтекер открывает кейс и начинает у всех на глазах ковыряться в записывающем устройстве.

Что он делает?

Херндон отмотал пленку назад и прокрутил сцену еще раз.

Он что, рехнулся?

Они обязательно поговорят об этом с Уайтекером.

Чуть позже он позвонил Шепарду в Декейтер:

– Ты просто не поверишь, Брайан. Я только что просмотрел видеозапись, и на ней Уайтекер открывает кейс и приподнимает закрывающую устройство панель прямо за столом, в присутствии всех остальных.

– Ты шутишь, – сказал Шепард, помолчав.

Херндон сообщил коллеге точное время, когда это произошло. Шепард положил телефонную трубку. Он хотел увидеть это собственными глазами. Если диктофон в кейсе был не в порядке, Уайтекер должен был просто отключить его. Придется отчитать его. Что за беспечность!

– Ну и где же соглашение?

Робин Манн обратилась с этим вопросом по телефону к трем агентам ФБР, ведущим расследование. Несколько дней назад они послали ей копии всех записей, сделанных в Ирвайне, и ожидали поздравлений. Вместо этого снова последовали недоуменные вопросы. По закону преступным деянием считается заключение соглашения, а не обсуждение возможностей его заключения. Манн признавала, что соглашение, по сути, было достигнуто, но знала, что жюри захочет услышать, как участники подтверждают, что сделка заключена. А в Ирвайне конкуренты несколько часов спорили, и лишь в самом конце, за несколько минут до ланча, прозвучал намек на достижение договоренности. Это хорошая улика, сказала Манн, но недостаточная. Любой мало-мальски грамотный защитник на суде не оставит от нее камня на камне.

В резидентуре Декейтера агенты, слушавшие ее по трем телефонным аппаратам, были в расстройстве. Неужели Манн не видит, что соглашение было достигнуто? Может, она не хочет этого видеть?

– Как еще это назвать, если не заключением соглашения? – возразил Везеролл. – Не зацикливайтесь на их словах, смотрите, что они делают, что пишут.

– Я смотрю, Джо, – ответила Манн. – И я вижу лист с цифрами, но можно ли считать его соглашением?

– Ну а чем же еще?

– Это можно рассматривать как предложение. Остальных компаний на встрече не было. Никто из них не заявлял о своем согласии.

Шепард заспорил и стал вновь объяснять, что вся запись в совокупности недвусмысленно свидетельствует о достижении соглашения. Везеролл в досаде бросил трубку и вышел в соседнюю комнату, где у телефона сидел Херндон. Везеролл махнул рукой и показал ему язык, ясно выразив свое мнение.

Херндон подавил улыбку.

Когда Херндон и Шепард простились с прокурором, все трое собрались в главном офисе. Чего еще хочет Манн? Может, предположили агенты, она просто боится браться за это дело? В конце концов решили, что Уайтекер должен сделать такую запись, где прозвучит слово «соглашение». Хотя неизвестно, удовлетворит ли прокуратуру и это.

В понедельник, 22 ноября, Уайтекер составлял новый отчет о последних расходах.^{183} Всю предыдущую неделю он был в разъездах, и теперь его стол был завален счетами и квитанциями. Он заполнил бланк, написав, что в понедельник и вторник был в Чикаго, и приложил счет за президентский номер в отеле на Норд-Стейт-стрит. Четыре следующих дня он провел в Майами на отраслевой конференции.

Уайтекер включил в отчет триста восемьдесят семь долларов двадцать семь центов, уплаченных за гостиницу в Майами, но счет не приложил, написав, что он должен прийти по почте. Еще он перечислил затраты на посещение нескольких ресторанов с приложением счетов, верхняя часть которых была обрезана, так что название и местонахождение этих ресторанов были неизвестны. Слово «Майами» не значилось ни в одном из документов. И хотя обычно Уайтекер делал по нескольку десятков телефонных звонков в день, за все три дня его пребывания во Флориде не состоялось ни одного разговора – ни по карточке «Эй-ти-энд-ти», ни из комнаты отеля.

Иначе говоря, Уайтекер сделал все, чтобы не осталось никаких письменных свидетельств его поездки. Поэтому не только АДМ, но и ФБР было трудно понять, что на самом деле он был вовсе не во Флориде, а далеко за пределами страны.

Подтвердить факт заключения соглашения в Ирвайне оказалось труднее, чем представлялось агентам. Обе компании считали, что договоренность между ними достигнута, но условия соглашения виделись им по-разному. По мнению Уайтекера и Андреаса – и агентов ФБР, – японцы согласились, что АДМ будет производить столько же лизина, сколько в предыдущем году, плюс значительную долю прироста рынка 1994 года в четырнадцать тысяч тонн.

Однако ни Ямада, ни Икэда не подтвердили этого прямо. Долю АДМ они весьма неопределенно обозначили буквой «альфа», отозвавшись о ней как о «существенной части дополнительного количества». Но, в отличие от АДМ, под дополнительным количеством они имели в виду не ожидаемую прибавку в четырнадцать тысяч тонн, а то, что будет произведено сверх этого. Четырнадцать тысяч тонн они собирались поделить исключительно между азиатскими компаниями, а если вдруг удастся достичь цифры в пятнадцать тысяч тонн, то существенную часть этой дополнительной тысячи они уступали АДМ. Иначе говоря, они оставляли американцам крохи, которые останутся после того, как насытятся японцы и корейцы.^{184}

«Адзиномото» просто продала американцам старые предложения в новой упаковке, не изменив их суть. Неопределенная формулировка, предложенная Ямадой, должна была умиротворить американцев. Логические доводы представителей АДМ не повлияли на убежденность японцев в своей правоте. Они считали свою позицию естественной и правильной.

В ноябре Уайтекер записал несколько своих разговоров с Икэдой об условиях достигнутого в Ирвайне соглашения, но толку не добился. 1 декабря он зашел в кабинет Мика Андреаса, чтобы рассказать тому о состоявшемся накануне споре с Икэдой. Он кипел от возмущения.

– Мы проговорили полчаса, но я так и не смог его убедить, что согласно договору мы будем производить семьдесят две тысячи тонн в девяносто четвертом. Они считают, что шестьдесят семь. «Господи боже мой, – говорю я ему, – можно подумать, что мы вовсе не с вами договаривались на этой дурацкой встрече!» «Восходящее солнце», да и только.

Андреас кивнул. Они с Уайтекером уже обсуждали бестселлер Майкла Крайтона в связи с этим делом.

На днях Уайтекер с Уилсоном должны были лететь в Токио для очередной встречи по ценам. Уайтекер был так зол на японцев, что спросил Мика, нельзя ли отменить эту встречу.

Но Андреас был спокоен. Спор шел всего из-за пяти тысяч тонн. Чепуха, не стоящая усилий.

– Может, не стоит и спорить с ними?

Уайтекер вскинул руки вверх:

– Ну, как скажешь. Но согласись, они бессовестные сукины дети.

Андреас посоветовал ему сообщить японцам, что АДМ ожидает в 1994 году некоторый прирост производства, но цифру не уточнять. В любом случае «альфа» будет значительно больше нуля.^{185}

Утверждение Байрона Кадмора в должности спрингфилдского окружного прокурора заняло в Сенате несколько недель. Он уже больше полугода сотрудничал с отделением ФБР в Декейтере. Теперь его должна была сменить Фрэнсис Хьюлин, опытный сотрудник иллинойсской прокуратуры.^{186}

Первые дни на новом месте она провела, вникая с помощью Кадмора в детали «Битвы за урожай». Он даже переложил часть повседневных обязанностей на своего помощника Роджера Хитона, – разумеется, сохраняя контроль над ситуацией. Кадмор сказал Хьюлин, что прокуроры работали в тесном сотрудничестве с чикагским антитрестовским офисом и что отношения между ними были хорошими. Потенциальная значимость расследования, к которому подключилась Хьюлин, представлялась ей несомненной, и она с нетерпением ожидала встречи с ФБР.

Встреча состоялась в конференц-зале спрингфилдского офиса ФБР. Шепард сделал общий обзор проведенного расследования, Херндон подробно остановился на переговорах производителей лизина и воздействии этих переговоров на состояние рынка. Для наглядности он продемонстрировал диаграмму изменения цен на лизин за последние годы.

Все это впечатлило Хьюлин. К концу встречи она говорила агентам, как ей хочется поработать над этим делом и довести его до победного конца.

Атташе США в Токио по правовым вопросам сообщил досадную новость. Уайтекер успешно записал недавние переговоры в Японии о ценах, и ФБР запросило разрешение использовать на предстоящей встрече в Токио новое, более сложное оборудование. Но японская полиция вдруг заартачилась и наложила вето на использование любой звукозаписывающей аппаратуры.

И все же лазейка оставалась. Японские власти сказали, что их запрет не распространяется на «личные диктофоны участников». Если Уайтекеру захочется записать что-нибудь на память, никто не возразит. Теоретически это нарушение закона, и его могут арестовать. Но американцам, можно сказать, пообещали, что посмотрят на это сквозь пальцы.

Агенты обсудили положение и решили, что о нем надо сообщить Уайтекеру. Окончательное слово за ним.

Шепард мрачно смотрел на Уайтекера. Они сидели за столом в комнате отеля.

– Марк, у нас проблема. Нам запретили ввозить наше оборудование в Японию. Японское правительство запретило.

Уайтекер кивнул. Аналогичные проблемы возникали и раньше.

– Ну что ж, я буду делать записи в блокноте, как в Ванкувере, да?

– Безусловно, вы имеете право записывать переговоры в блокнот. Но мы хотим, чтобы вы сделали кое-что еще. Как я сказал, нам не разрешили оснащать вас своей аппаратурой. Однако мы не можем запретить вам записать что-либо на собственный магнитофон, а потом дать послушать нам.

– Как это? – Уайтекер недоуменно воззрился на агента. – То есть вы хотите, чтобы я все-таки сделал аудиозапись?

– Я не имею права говорить этого, – пожал плечами Шепард.

Уайтекер откинулся на спинку стула. Ничего себе. Шепард фактически просил его сделать запись, не произнося самой просьбы вслух. Что это?