Текст книги "Трудный ребенок (СИ)"
Автор книги: Ксюша Ангел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)
И вот он сидит передо мной – этот мальчик. Только родила его не я.
– Вот как? И что же он говорил? – вырвалось у меня против воли.
Боже, что я делаю? Пытаю ребенка, которому девочек в школе за косички дергать рано. Но любопытство оказалось сильнее меня. Дима поднял голову и посмотрел очень серьезно, немного изучающе.
– Ты пророчица. А еще ты убила древнего. Это очень круто! – Он нахмурился. – Я бы хотел хоть раз убить древнего.
Я невольно покачала головой. Маленький мальчик, что с него взять? Войнушки – это круто, энергии масса, страхов никаких.
Но вслух сказала только:
– Лучше бы тебе никогда не встречать древнего вживую...
Дима пропустил мои слова мимо ушей или просто не услышал, заигравшись с Кирой.
Напряжение нарастало с каждой минутой. Больная фантазия рисовала ужасные сцены будущего, и я боялась отвести от Киры взгляд, словно она могла в момент исчезнуть из поля зрения. Видение к вечеру вновь стало устрашающим и неизбежным.
Уложив дочь, я еще долго стояла у окна и вглядывалась в усыпанное звездами небо. Занавески медленно покачивались, впуская в комнату свежий воздух. Спать не хотелось, но усталость осела в мышцах, проникла в кровь, и каждое движение давалось с трудом.
Чьи-то руки легли мне на плечи, и я вздрогнула.
– Отдохни, – мягко произнес Влад. – Ты ничего не выиграешь, если будешь тут стоять.
– Я боюсь, – честно призналась я. – Что если Оля...
– Мы найдем ее! – оборвал он и развернул меня к себе. Заглянул в глаза – такой близкий – и мне захотелось поверить всему, что он скажет.
– Хорошо.
Голос сорвался на хрип, и я вдруг поняла: я не хочу, чтобы он отпускал меня. Чертово проклятие или нет – плевать! Я устала бороться с собой, быть сильной. Устала от недопониманий и боли.
Признать, что я все еще хочу его – так сложно. Но неизбежно. Возможно, я просто неправильная или с отклонениями. Любить его нельзя, но я люблю.
Влад тоже смотрел на меня. Провел рукой по щеке. Черт, как же приятно! Забыть все: его предательства, ложь, многочисленных женщин. На миг погрузиться в его ваниль, ощутить принадлежность...
А потом он разорвал нить. Отвел взгляд, взглянул на кроватку Киры и отступил на шаг.
Я с шумом выдохнула, избавляясь от наваждения.
– Поспи, я сегодня не буду ложиться, – произнес Влад глухо. На меня не смотрел.
Я кивнула и, как была, в одежде, улеглась и поджала под себя ноги.
Сон не шел долго, и я из-под полуопущенных век наблюдала за Владом. Он был подавлен, и от этого в груди невыносимо щемило. Хотелось, чтобы он улыбнулся и сказал с уверенностью, что мы справимся. Но он пристально смотрел на спящую Киру и молчал.
Не знаю, когда я провалилась в пустоту. Снов не было, я словно зависла в вакууме, не в состоянии вырваться, очнуться. И в этом вакууме мне было беспокойно, тревожно, словно я что-то теряю и не могу понять, что.
Проснулась я от резкого звука. Распахнула глаза и резко подскочила.
Разбитая настольная лампа лежала на ковре, абажур откатился в угол. Влад замер у комода. Лицо его было, как всегда, непроницаемым, но я уловила отголоски ярости и бессилия. А напротив, у распахнутой настежь балконной двери стоял охотник и держал на руках мою дочь.
– Больно? – тихо спросил он, не сводя взгляда с вождя атли.
Влад не ответил – продолжал буравить его взглядом и словно готовился к нападению.
Волосы древнего отливали серебром в приглушенном свете бра, взгляд был резким и почти безумным. На вид охотнику было лет сорок, не больше. Но я-то знала, что на самом деле он очень стар.
– Мишель... – вырвалось у меня, и я притихла, так как охотник повернулся ко мне. Дыхание застряло в горле, когда по жиле прошлись его смертоносные щупальца. – Прошу, не трогай ребенка...
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – произнес он шелестящим голосом и покачал головой. – Совсем не изменилась. Все такая же... светлая...
– Отпусти ребенка и девушку, – глухо сказал Влад. – И решим все по-мужски. Здесь и сейчас.
Мишель рассмеялся. Беззлобно, но все равно пугающе.
– Мы решим все обязательно, и ты ответишь, атли. Но не сегодня.
Посмотрел на меня снова, и улыбка сползла с его лица.
– Мне жаль, что все так вышло, Кастелла.
Развернулся, вышел на балкон, ловко перемахнул через перила и спрыгнул вниз.
Еще несколько секунд я стояла молча. Словно ждала, что сейчас проснусь или закончится очередное видение. Мир замер со мной, только ветер из окна все еще шевелил занавески...
Видение не кончалось. Часы размеренно тикали на комоде, разбросанные по полу совята таращились в потолок. Тогда я осторожно сделала шаг, еще один... Подошла к кроватке, расправила одеяльце, словно под ним все еще мирно спала Кира. Словно могла замерзнуть.
– Что делать? – спросила, обращаясь непонятно к кому. Впервые в жизни, у меня не было вовсе никаких идей. Ни одной гребаной зацепки!
Со свистом выдохнула воздух и всхлипнула. Грудь налилась тяжелой, горячей лавой, она сдавила внутренности, и я впервые поняла, что значит отчаяние. Настоящее. Безграничное.
Влад молчал и смотрел в пол. Несгибаемый, упрямый, но абсолютно бессильный перед древним.
– Ты сказал, что этого не произойдет, – прошептала я, стараясь разозлиться.
Гнев – это хорошо. Гнев не даст сойти с ума.
Кому я вру? Ничего хорошего уже не будет...
Ничего... уже... Но остановиться так и не смогла.
– Ты соврал мне. Снова.
Нужно на кого-то переложить вину, иначе пойму, что виновата сама. Иначе...
Если бы я не уснула... если бы не была такой беспечной, могла бы помешать охотнику. Мой кен обращает таких в пепел...
– Мишель пришел из-за тебя, – произнесла громче. – Все, что происходит сейчас, из-за тебя!
Влад не ответил. Даже не взглянул на меня. Постоял еще несколько секунд и, резко сорвавшись с места, вышел. Дверь хлопнула, и я закрыла глаза.
Из-за тебя...
Какие глупости. Это я убила Мишеля. Из-за меня пришел древний и забрал Киру. И я должна думать, костьми лечь, но вернуть дочь. Не все еще потеряно. Охотники – не высшая инстанция!
Я решительно взяла с тумбочки телефон, набрала номер.
– Ты дома? – спросила резко. – Я приеду сейчас.
Звездное небо затянули тучи. Я вышла на улицу, вдохнула влажный, наполненный предчувствием дождя воздух. Дождь – это хорошо. Лишний способ подпитки жилы для меня. Ладони зачесались от прилива кена, но я заставила себя успокоиться. Не сейчас – мне пригодится все, когда найду Мишеля.
Найду и убью. Снова. Почему-то эта мысль была до безумия приятной. Машины Влада на стоянке не было. Я даже не удивилась. Охватило странное безразличие.
Я всегда одна. У него свои способы решения проблем, свои тайны. Даже общая беда никогда не сплотит нас. Нужно смириться и научиться действовать самостоятельно. Я – сольвейг, а это почти приравнено к одиночеству. Никто из атли не поймет меня.
Ну и пусть. Зато я убью охотника!
Такси подъехало через несколько минут. Оперативно. И хорошо, потому что ожидание съедало меня изнутри, словно ржавчина – медленно, но верно.
Почему я так спокойна? Не реву, не паникую. Даже не трясет... Шок?
– Кира у охотника, – сказала я вслух, словно пыталась себя убедить в правдивости этой фразы. Ничего. – Мою Киру забрал древний.
В городе меня застал ливень. Я вышла из такси, закрыла глаза и подняла лицо к небу, впитывая энергию защитника. Жила оживала, наливалась кеном. Внизу живота приятно ныло.
Я несколько раз глубоко вздохнула и шагнула в подъезд.
Андрей открыл почти сразу, словно ждал в коридоре.
– Мне нужно найти древнего! – выпалила я без лишних приветствий и закрыла за собой дверь. – Поможешь?
– Мишеля нет в городе, – тихо ответил он. – Что с тобой, ты вся мокрая?
– Как нет? – Я присела на трюмо. Руки безвольными плетьми опустились на колени. В груди что-то оборвалось.
Чего я ждала?
– Уехал еще позавчера. На время. Я еще обрадовался, подумал: хорошо, не будет тебя доставать.
– Черта с два он уехал! У него моя дочь... – выдохнула я и опустила глаза в пол. Только не плакать, только не плакать... Держи себя в руках, Полина! Подняла взгляд на Андрея. – Первозданные знают, где он?
– Полина, Первозданные не помогают хищным. Никогда. Я в прошлый раз получил вполне определенный намек от Альрика. Если он выдаст меня остальным... – Он замялся. – То, что мы общаемся...
– Я поняла. У тебя есть машина? Можешь меня кое-куда подкинуть?
– Куда ты собралась? – насторожился охотник.
– Я сделаю все, чтобы вернуть Киру. И даже больше.
Мы остановились у того самого дома. Не было ничего: ни опасений, ни сомнений. Только дикая вера – если кто и может помочь, так это Тан. В конце концов, он воскресил атли и древнего. Ему тысяча лет – наверняка он знает массу поисковых заклинаний.
Я готова была обещать что угодно.
Врать Владу? Да пожалуйста! Хоть десять тысяч раз.
Все зависит от того, что на кону. Всегда. Когда последняя надежда уходит, терять уже нечего...
Я вышла из машины, почти бегом добралась до двери, рванула на себя...
Сверху с фрамуги на голову посыпалась пыль. Прохудившийся пол уныло отсвечивал стеклами разбитых бутылок. Испугавшись скрипа ржавых петель, юркнула в угол серая крыса...
Я ступила внутрь, словно так дом должен был преобразиться, превратиться в великолепный дворец, который я видела здесь в прошлый раз. Но ничего не поменялось – только затхлость и сырость заброшенного помещения. Ни намека на присутствие человека.
– Тан! – выкрикнула я в пустоту, и мне ответило гулкое эхо. Оно стихло, и уши заложило от тишины. – Чертов колдун, покажись... – прошептала, сжимая кулаки от бессилия.
Ответа не было.
Ярость поднялась волной, и я больше не могла сопротивляться. Жила завибрировала, кен потек к ладоням, готовый выплеснуться наружу. На миг почудилось, что мой мозг взорвется – таким сильным было напряжение.
А потом все схлынуло. Я словно погрузилась под воду, звуки стали глухими, перед глазами поплыло, а в ушах прозвучал четкий голос:
– Откройся!
Только одно слово – и заслонка, отделяющая меня от безумия, сломалась. Я упала на колени, прямо на пыльный пол. Уперлась руками в щербатые доски, склонила голову.
Столько злости – черная дымка, обволакивающая, пробирающаяся внутрь с каждым вдохом, с каждым движением, проникающая сквозь поры в коже, впитывающаяся в кровь. Злость смешалась с кеном, поселилась в жиле.
Больно. Мамочки, как больно!
– Они все виноваты, – шептал голос. – Они все...
– Убирайся! – прошипела я, царапая ногтями деревянный пол.
– Они все...
– Уходи!
Руки сами потянулись к животу, открылись.
Я боролась с собой. Буквально вымывала жилу от тьмы, тщательно, скрупулезно.
Наконец, голос затих. Я упала на голые доски, тяжело дыша. Пот градом стекал с лица, и я вытирала его горящими ладонями.
– Полина! – Андрей поднял меня, усадил на колени. Совсем как ребенка.
И я заплакала.
Понимая, что ничего не вышло, что все был напрасно. Тана нет, Первозданные не помогают хищной, а я только что...
Что?
Да этого просто не может быть! Тебе почудилось, Полина.
Охотник гладил меня по голове, и от его прикосновений больше не было никакого дискомфорта. Может, усталость, а может, последствия проникновения...
– Мне нужно домой, – всхлипнула я, высвободилась и встала.
– Я тебя отвезу.
Андрей помог мне дойти до машины, усадил на переднее сиденье. Внутри поселилась странная апатия, и впервые в жизни захотелось сдаться. Оставить все, как есть. Уснуть...
«Не смей! – приказала я себе мысленно. – Выход есть всегда!»
Выход есть. Ну конечно! Как же я не поняла это там – в доме? Ведь ответ всегда на виду.
Ничего не кончено. Именно теперь, когда все двери закрыты, передо мной открылась другая – совершенно неожиданная.
Мы ехали назад в полной тишине. Впереди на горизонте занимался рассвет. Серый воздух постепенно светлел, становился прозрачным, проявляя зелень пробегающих мимо деревьев. Ярко-желтое подсолнечное поле следило за восходом поднимающимися головками цветов.
Андрей никогда не лез в душу, не допытывался. И всегда был рядом в трудную минуту. Подумать только – охотник! В то время как человек, которому я вверила собственную жизнь, предавал не раз.
Как же все относительно. Ярлыки, которые мы вешаем на людей. Наша суть. Испытания.
Живот болел так, будто в него вонзили нож. Ладони покрылись волдырями. Но я не обращала внимания на боль. Хищные быстро восстанавливаются, а сольвейги – еще быстрее. И теперь я знаю, что делать.
Мы остановились перед воротами, и я отчетливо поняла: наш дом не крепость. Никогда ею не был.
– Спасибо, – прошептала охотнику, уткнувшись носом в горячую кожу плеча.
– Я же не помог.
– Ты был рядом. Это важно.
– Тогда пожалуйста. – Он приподнял мой подбородок. – Напрасно просить тебя не делать глупостей, но я все же попрошу.
Я равнодушно кивнула.
– Ты прав, напрасно.
– Что будешь делать?
Я открыла дверцу, вышла и бросила через плечо:
– У меня есть план.
План...
Сложно тот бред, что родился в моей голове, назвать даже идеей. Но больше у меня ничего не было.
Я буквально ввалилась в дом. Спать хотелось неимоверно – казалось, могу упасть на пол в гостиной и уснуть прямо тут. Нужно отдохнуть. Если я хочу вернуть дочь, нельзя изводиться отчаянием. Ничего не кончено – просто не может так быть! Нельзя терять надежду.
Я найду Киру.
В гостиной меня встретила Лара. Защитница была бледной и прижимала ладони к груди.
– Где Влад? – спросила она и замолчала. На последнем слоге ее голос сорвался – казалось, Лара вот-вот заплачет.
– Не знаю! – резко бросила я, а потом добавила уже мягче: – Его не было со мной.
Наверное, я выглядела ужасно, потому что в глазах защитницы мелькнула едва скрываемая жалость. Но злиться на Лару сил уже не было. Я поднялась к себе, наспех вымылась и уснула быстрее, чем голова коснулась подушки.
Проснулась оттого, что кто-то гладил меня по волосам. Открыла глаза и увидела Глеба.
– Зря я уехал, – сказал он хмуро.
– Ты бы ничего не изменил. Мишель приходил. Наверное, защита не сдержала его...
– Где Влад?
Я пожала плечами.
– Это меньшее, что меня сейчас волнует.
– Ты какая-то очень спокойная. Меня это пугает.
– Ты привез клинок? Покажи.
Глеб протянул руку и взял с тумбочки небольшой сверток, развернул ткань, похожую на мешковину и протянул мне нож. Я провела рукой по прохладной поверхности стали. Волдыри ссохлись и дискомфорта почти не причиняли.
Или я просто не обращала внимания? Имел значение только нож.
И чем он особенный? Рукоятка из кости с выгравированными рунами. Ровное острое лезвие. И никакой магии. Вернее, я ее не чувствовала. Совсем.
– Он, правда, способен убить Тана?
– Вне всяких сомнений, – уверил Глеб.
– Отлично. – Я откинулась на подушки, безразлично уставилась в потолок. – Жду не дождусь, когда Чернокнижник сдохнет. Но сначала охотник.
Глеб покачал головой.
– У тебя шок. Ты сама на себя не похожа...
– Впервые в жизни я уверена в себе на все сто. И впервые в жизни точно знаю, что делать.
Глеб тревожился. Глупый. Что со мной станется? Я сольвейг. Хищная со смертоносным кеном, которой не нужно питаться, чтобы жить.
А после сегодняшней ночи и вовсе нужно перестать волноваться. Если бы Мишель хотел убить Киру, он не стал бы ее похищать. А значит, ребенок ему нужен. Ему или Тану – однозначно. Но я не узнаю, пока не найду охотника.
– Нужно придумать план, где искать древнего, – словно прочитав мои мысли, сказал Глеб. – Они ж маскируются дай боже. И нафига ему все это, не пойму...
– У меня есть план. И мне нужна твоя квартира. На время – не хочу, чтобы мешали.
– План? Какой?
– Первозданные знают, где Мишель. Но они не скажут хищному. Эти снобы говорят лишь с охотниками, значит, дадим им охотника! Для этого у меня есть все, что нужно – ярость и кровь. – Я глубоко вдохнула и посмотрела на друга. – Я впустила нали.
Глава 8. Девять кругов ада
– Ни одного упоминания. Вообще ни слова! – Я закрыла ноутбук и откинулась на подушку. – Как это вообще делается?
– Ты не того пытаешь. – Глеб пожал плечами. – Я никогда не впускал нали. В атли по этим делам есть другой эксперт.
– Если верить летописям, достаточно произнести заклинание, – продолжала я, пропустив мимо ушей намеки на Влада. – Но в ту ночь я ничего не говорила. Он просто вошел в меня – разве такое возможно? А заклинание это триста раз перечитывала – и ничего.
– Ты – женщина. Я удивлен, что у тебя в первый раз получилось. Женщины никогда...
– Со мной пора забыть это слово, – перебила я.
– Может, тебе нужно разозлиться? Ну, как тогда?
– Я зла, – пробормотала я. – Очень зла на Мишеля. Найду и убью.
– А выглядишь усталой, а не злой. Без обид, но... может, поспишь?
– Некогда спать. Кира там одна. С охотником.
От этой мысли в горле встал ком, а на глазах выступили слезы отчаяния.
– И ей нужна здоровая героиня-мама, которая придет и наваляет древнему, а не упадет на пороге от истощения. – Глеб убрал с моих коленей ноутбук и укрыл пледом. – Поспи. Разбужу тебя через пару часов, обещаю.
Сначала хотелось поспорить, а потом я сдалась. Дрожь в руках постепенно утихала, тело расслаблялось. Я погрузилась в мягкую обволакивающую темноту сна.
В хельзе жарко – даже вода озера настолько горячая, что не спасает от зноя. Воздух влажный, вязкий, оттого тяжело дышать. В груди словно камень, он тянет вниз, угнетает. Как и незнакомец рядом со мной. Сегодня с ним некомфортно, и хочется уйти.
– Ты должна остановиться, – строго говорит он. – Ты не знаешь, к чему это приведет.
– Я не могу иначе. У охотника моя дочь, и только так я пойму, где он ее держит.
Сжимаю кулаки, и теплый песок просыпается сквозь пальцы. Злость и бессилие, бессилие и злость...
– Вампир не дремлет, – обеспокоено говорит Уна. Она садится рядом и поджимает ноги, расправляя широкую шифоновую юбку цвета корицы.
Незнакомец кивает и смотрит вдаль.
– Совсем близко. Нужно думать об этом, а не баловаться нали.
– Я не балуюсь, – возражаю. Почему-то становится обидно, что они говорят со мной, как с ребенком. Ведь у меня настоящая беда, а они... – Моя дочь...
Чья-то ладонь ложится на плечо, и становится по-настоящему страшно. Я медленно поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с темно-серыми глазами.
– Беги, – шепчет Мишель. – Прячься, Кастелла.
Я проснулась в поту. Страх, снова страх. А ведь я не бояться должна, а драться. Ненавижу! Ненавижу Мишеля и Тана.
Посмотрела на часы – полчаса прошло. И не отдохнула, и прогресса никакого.
Глеб прав, мне нужно разозлиться.
Его нигде не было – возможно, уехал к атли, а может, вышел в магазин. Уже неделю мы почти безвылазно сидели в квартире на Достоевского, и я пыталась впустить нали. Тщетно. Ни заклинание, ни тщательно поддерживаемая злость не помогали. Возможно, женщина действительно не может пропустить через себя девятерых, и мой план был слишком безумным...
Но ведь в тот раз получилось. И я ничего особо не делала, даже не старалась.
– Ну же. Я хочу покормить тебя кеном, – прошептала я, словно второй нали мог услышать меня. – Особенным кеном сольвейга. Приходи.
Ничего. Даже намека на темную сущность, заполоняющую жилу. И я так же далеко от древнего, как и была.
Щелкнул замок, хлопнула входная дверь, а через минуту в комнату вошел Глеб.
– Ты чего встала? – с укором спросил он.
– Не спится.
– Я пельменей купил, сейчас сварю. А потом посмотрим комедию какую-нибудь, чтобы тебя отвлечь. Нельзя циклиться, Полевая. Киру не только ты хочешь вернуть. Атли на ушах. Влад о тебе спрашивал, но я тебя отмазал.
– И хорошо. Не хочу его видеть. Во всяком случае, пока. – Я вздохнула. – Я обидела его в ту ночь, а ведь, по сути, он не виноват. Что он мог сделать против древнего? Вот если бы я умела контролировать свой кен... Но все равно я настолько зла, что могу сорваться и наговорить гадостей.
– Да, пожалуй, не стоит, – согласился Глеб.
Поужинали мы в полном молчании. Я ковыряла вилкой в тарелке, перекатывая из стороны в сторону сочный пельмень. Кусок в горло не лез, наоборот, к еде было странное отвращение, но я заставила себя проглотить три штуки. Нужно быть сильной, а для этого необходимо есть.
А потом Глеб включил молодежную комедию, одну из тех – полу-пошлых, полу-тупых, которые посмотришь и забудешь. Сначала я пялилась мимо экрана, думая о своем. Мысли о вымышленной хельзе не шли из головы, а слова незнакомца вызывали тревогу. Даже не сами слова – тон, которым они были произнесены. Инстинкты пророчицы шептали, что нужно разузнать побольше, но у кого спрашивать, я не знала. Ведь он выдуманный: и тот мир, и мужчина. Даже образ Уны – а я была уверена, то был лишь образ, воспоминание – только игра моего воображения. Попытка связать меня с матерью, понять, что есть кто-то выше, мудрее меня. Чтобы ответственность так не давила на плечи.
Глеб засмеялся от очередной шутки, и я перевела взгляд на экран. Чисто инстинктивно, не задумываясь. И тут же рассмеялась следом. И опять. И снова.
А потом просто не могла остановиться. Постепенно расслабляясь, выплескивала негатив. Сначала подумала, что начнется истерика, что было бы вполне нормальным – я не давала волю чувствам с той самой ночи. А потом поняла, что это просто смех – живой и сумасшедший. Тело заполнила эйфория, я откинулась на спинку дивана. Чувствовала себя так, как однажды в десятом классе, когда мы с Викой впервые попробовали травку.
Глеб обеспокоенно вглядывался мне в лицо, а я не могла стереть глупую улыбку.
– Обалденная комедия, – пробормотала я и потянулась за печеньем в вазочке. Откусила кусочек. Какое вкусное. Нямочка просто!
Друг покачал головой.
– Вот я идиот!
– В смысле? – Я запихнула в рот вторую половинку печенья и взяла еще одно. Пожалуй, перекусить – не такая уж и плохая идея.
– Второй нали – символ удовольствия. Он же вызывает веселье, забыла? Глупо было пытаться вызвать его яростью.
Я положила печеньку обратно. Попыталась сосредоточиться на словах друга, но вышло плохо.
– Хочешь сказать... – хихикнула я и замолчала.
– У тебя получилось. – Он нервно улыбнулся. Встал, прошелся по квартире. – Ты хоть понимаешь, что это значит? Ты пропустишь через себя всех этих гребаных нали, найдешь охотника и надерешь ему зад!
Через неделю стало понятно, что Глеб переоценил меня.
Третий нали пришел во сне, я даже не призывала его. А вот выгнать не получалось. Никак. Я истратила почти весь кен, что был, а восстановление шло медленно. Есть не хотелось, по ночам мучили обрывочные беспокойные сны.
Чаще всего являлась темноволосая девушка. Она выходила из темной дымки, похожей на туман, и шла навстречу. Лица ее я не видела, но просыпалась, тревожась и интуитивно понимая, что она в опасности. А еще снились танцующие люди у костра, песни и вкусная еда. Спокойствие и счастье. И неизменно – Влад.
Нали пил кен, врастал в жилу, лишал последних сил сопротивляться.
И тогда я впервые испугалась. Подумала, что не смогу. Погибну на полпути от собственной глупости. Умереть от собственного дара – какая ирония.
Умирать не хотелось. Нет, я понимала, что должна жить ради дочери, пропустить девятерых, провести ритуал и найти Киру. Но в тот момент я испугалась именно за себя.
Что если меня не будет? Вообще? И я никогда не увижу атли, Глеба, никогда не смогу стоять под дождем и наслаждаться запахом, ощущениями, впитывать живительную влагу и возрождаться?
Не буду дышать, двигаться, и меня похоронят на заднем дворе дома атли.
От этой мысли стало по-настоящему страшно. До дрожи в коленках.
Не раздумывая, я набрала телефонный номер, который обещала себе не набирать, пока вся эта возня с нали не закончится.
Мы встретились в центре, у автобусной остановки. Меня трясло, как наркомана при ломке. Чувствовала я себя ужасно – все тело болело, постоянно хотелось спать, а во сне приходили видения, от которых потом целый день трещала голова.
– Мне нужно... питаться, – сказала я без лишних приветствий. В глаза не смотрела, от собственных слов было противно. Но я четко понимала: чтобы выжить, необходим ясновидец. Срочно. Иначе погибну. Не смогу выгнать нали, умру от истощения, а Кира...
Влад молчал несколько секунд, затем кивнул и протянул мне ключи.
– Жди в машине.
Как я была рада, что он не задавал вопросов! Нет, я готовилась к ним, конечно, переживала, даже собиралась врать. Но оттого, что ничего не нужно объяснять, испытала немыслимое облегчение. Так проще. Наберусь сил, отдохну, подумаю, а там и разговоры пойдут легче.
Я откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза.
Проснулась от громкого гудка. Мы стояли на светофоре, и водитель рядом сигналил синей девятке впереди, замешкавшейся на светофоре.
– Куда мы едем? – спросила я и заерзала на сиденье.
– Адрес тебе ничего не скажет.
Я потупилась. Что действительно я хочу знать? Где живет человек, который из-за меня сойдет с ума?
Отвернувшись к окну, начала считать пешеходов в белом. Вон дама в белой шляпке идет, опираясь на трость. Мужчина в ослепительной рубашке с аляповатым красным галстуком почти бегом мчится в сторону универсама, зажимая под мышкой папку с документами. Девочка с огромным белоснежным бантом на макушке крепко держит маму за руку и любознательно оглядывается по сторонам.
Мы въехали в небольшой тенистый дворик и затормозили у двухэтажного квартирного дома. Уютный. Я поежилась. Для кого-то через несколько минут мир погаснет, и этот кто-то потеряется в собственной тьме. Без права вернуться в жизнь, которой жил. Без шанса для родных до него достучаться.
Сердце билось гулко – у самого подбородка.
Словно почувствовав мое смятение, Влад взял меня за руку и подвел к небольшой скамейке под большим раскидистым абрикосом.
– Мы не войдем? – спросила я тревожно.
– Нет нужды, – спокойно ответил он и присел рядом. Руку мою, к слову, не выпустил. – Она сама выйдет.
– Она? – Я посмотрела на него со страхом. Сразу вспомнилась Таня и ее испуганные огромные глаза.
– Не переживай. Это не та самая.
Не знаю почему, но от сердца отлегло. Словно тот факт, что я раньше не встречала ясновидицу, снимал с меня часть ответственности.
– Ты можешь приказать им выйти? Так просто?
– Чтобы это уметь, нужна практика, – улыбнулся Влад.
Я хмыкнула, но ничего не ответила. С ним было невероятно легко сегодня, и совершенно не хотелось разрушать иллюзию согласия. Влад, похоже, сам не торопился лезть с расспросами, а может, просто обрадовался, что я, наконец, сдалась.
Она вышла из крайнего подъезда – женщина в сарафане в горошек. Сарафан был белым, а горошек – красным, что рождало неприятные ассоциации.
Я инстинктивно сжала ладонь Влада и спросила шепотом:
– Мы будем делать это прямо здесь?
Он покачал головой.
– Не мы. Ты. А в том, чтобы прятаться, я необходимости не вижу. Ты же не собираешься ее убивать.
Не собираюсь. Я сделаю хуже. Превращу ее жизнь в ад.
Женщина неумолимо приближалась. На вид ей было лет пятьдесят, но в реальности, возможно, больше. Ясновидцы, как и мы, живут дольше обычных людей.
Она подошла молча и присела рядом. Глаза смотрели в одну точку, и это выглядело жутко. Словно она под гипнозом. Впрочем, скорее всего так и было.
Рядом с ней проснулась жажда – дикая, неутолимая. Захотелось прикоснуться, поддаться инстинктам. Жажда пьянила, покоряла истощенную нали жилу, а за ней и сознание.
– В этот раз это будет твое решение, – услышала я словно сквозь ватную пелену голос Влада.
Рассеянно кивнула и прикоснулась к ладони ясновидицы...
...Слезы никак не хотели останавливаться. Жалость к себе, смешанная с презрением и чувством вины. Отличный коктейль. Ах да, еще и истощение.
Черт бы побрал дурацкие принципы!
– Ну, хватит. – Влад развернул меня лицом к себе и обнял.
– Я не могу... Как подумаю, что они потом... они же не живут... это хуже... смерти.
Он ничего не сказал, только гладил по голове и обнимал. Как странно, что в такие моменты он мне так нужен, ведь по идее я не должна ему верить. Ни в чем. Откуда это ощущение близости, словно нет человека в мире, который понимал бы меня лучше? Именно сейчас, когда ничего не хочется говорить.
И мне стало легче. Голова кружилась, нали все еще пил мой кен, а угроза истощения жилы никуда не делась. Но отчаяние ушло, уступив место обычной усталости. Если и была какая-то польза от проклятия, то только в этом.
Я и не заметила, как стемнело. Дневная жара спала, пахло плавленым асфальтом и булочками. Из открытого окна доносился едва различимый разговор, из другого – мерное бормотание телевизора.
А мы стояли вдвоем, в обнимку, в чужом дворе, где я так и не смогла пополнить жилу кеном ясновидца.
Влад нашел мою руку и, когда я настороженно отстранилась, произнес:
– Ты же не скажешь, что произошло, верно? – Он покачал головой. – Выглядишь неважно, пророчица. Близко к истощению. Питаться не можешь, а это прямая дорога сама знаешь куда. Сегодня я еще смогу помочь, а завтра будет поздно.
Я сцепила зубы и кивнула. Влад переплел наши пальцы, и я задохнулась. Прислонилась к нему, так как полностью перестала контролировать тело, мысли, эмоции. Сомнения ушли, растворились в сладком ванильном наслаждении. А жила жадно впитывала чужой кен – живительный, сладкий.
Немыслимо хорошо... Сойти с ума можно!
Нельзя, нельзя было этого делать. Теперь будет хуже, сложнее контролировать, противостоять соблазнам...
И пусть! Все равно этот кен, равно как и мой, съест очередной нали. А удовольствие – его так мало. Я не помнила, когда мне в последний раз было так хорошо.
Влад остановился сам. Расцепил наши пальцы, поднял меня на руки и понес к лавочке. Усадил на руки, погладил по волосам.
– Как ты находишь их? Разве они не скрываются? – подавляя зевоту, спросила я. – Неужели за то время, как они возникли, ясновидцы не научились прятаться?
– Научились. Но и мы умеем искать. Особенно одиночек.
– Есть те, которые живут семьями, как хищные?
– Кланами. У таких обычно бывает предводитель и их сложнее выследить. – Влад помолчал немного. – Впрочем, те двое, к которым я привел тебя зимой несколько лет назад – как раз были частью клана. И все равно попались.
– Почему?
– Беспечность. И идиотизм. Ведь ясновидец знал, что я его заприметил. Знал, что буду следить. Но все равно оторвался от клана. И девчонку привел. Ей просто повезло, что ты оказалась такой...
– Какой?
– Мягкой. – Он крепче прижал меня к себе и вздохнул. – Хотя если бы ты не была сольвейгом, питаться все равно пришлось бы.
– Как они выживают? Как прячутся? В мире столько хищных, почему ясновидцы не вымерли, как вид? – спросила я, игнорируя слова Влада о моей слабости.
– Их гораздо больше. И они не умирают, Полина. Выпитый ясновидец все еще способен производить здоровых детей.
– Клан позволяет выпитым заводить детей? – удивилась я.
– Им запрещено прерывать беременность. Глупые законы, пережитки прошлого. Клан заботится о таких детях, если они появляются на свет. Но есть те, кто не хочет жить в клане. Анархисты вроде тебя. – Он усмехнулся и заправил прядь волос мне за ухо. – Поздно уже. Ты измучена. И если продолжишь допытываться, я тоже начну спрашивать. Например, о том, почему ты сегодня в таком состоянии...
