Текст книги "Трудный ребенок (СИ)"
Автор книги: Ксюша Ангел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
Новые порядки, бесспорно, угнетали, но большая часть проблем ляжет все же на вождей, а для нас, простых смертных, по сути ничего не изменится. Во всяком случае, для меня – мне совершенно не нужно питаться.
Страха не было, только надежда. На будущее, которое я знала, как построю. На счастье. На любовь.
Иногда надеждам не суждено сбыться...
Мы поужинали все вместе – как раньше. А затем атли разошлись по комнатам. Я слышала шорох и шаги в коридоре, гомон и смех. Дом жил, дом дышал, дом принял нас снова в свои теплые объятия. И постепенно в воздухе снова ощущалось оно – единство, которого я часто не замечала ранее, но которое, бесспорно, существовало всегда. Иногда, чтобы увидеть что-то, нужно просто посмотреть под другим углом.
Мне не хватало шумных альва – за все это время я очень привязалась к Мирославу и его племени, но охотники запретили нам жить вместе. Не знаю, чего боялись – то ли бунта, то ли заговора. Скорее всего, Альрик так страховался от непредвиденных попыток свергнуть новую власть. А может, придумал именно нам такое наказание за то, что лихо сбежали у него из-под носа.
В любом случае, альва приходилось ютиться в гостиницах и на съемных квартирах, а нам – скучать. Селя ви, как говорится. Такова реальность.
Уснула я далеко за полночь, укутавшись в любимый плед, в обнимку с серым совенком. Мне снилась хельза. Я плыла на лодке, озеро мерно раскачивало ее, и мне было хорошо. Так хорошо, как давно уже не было. Словно я была там, где должна быть, на своем месте. Рядом сидел Влад и гладил меня по волосам. Меня окутывало тепло и счастье, и я даже не делала попыток убрать его руку, возразить. Все равно это лишь сон, а во сне можно позволить себе слабость.
Показалось, ночью, я открывала глаза и действительно видела Влада рядом, но скорее всего, мне просто почудилось.
А утром, едва рассвело, меня разбудила Лара. Лицо у защитницы было взволнованное, даже испуганное.
Я приподнялась на локтях и сонным голосом спросила:
– Что случилось?
– Новая власть случилась! – резко ответила Лара и подошла к двери. – Вставай. Собираемся в гостиной.
Я наспех оделась, причесалась и вышла из комнаты. Умываться не пошла – велика честь, пусть наблюдают заспанные лица, раз уж принесло их в такую рань. Я готовилась увидеть ироничную улыбку Альрика и хмурое лицо Мишеля. Наверняка придут ткнуть нас носом в бессмысленность побега. Впрочем, мы живы, в отличие от митаки, которые окопались у себя в доме.
Но я ошиблась.
В гостиной стояла гробовая тишина.
Глеб стоял, облокотившись о каминную полку, пялился в потолок с видом скучающего обывателя, которого неизвестно зачем позвали на это собрание психов. Казалось, я даже могу прочесть его мысли.
Альфред листал книгу в кресле, Кирилл чинно сидел в соседнем, Лара и Катя заняли позицию у окна и о чем-то неслышно перешептывались. Оля и Лина охраняли вход в коридор, ведущий на кухню. У меня промелькнула мысль, что они готовят себе пути отступления, но, конечно же, она была ложной.
Майя прижималась к Еве, и защитница гладила девочку по голове. Нахмурившись и засунув руки в карманы в позе разгильдяя у двери обосновался Дима. Ира держалась прямо, высоко вздернула подбородок и с ненавистью смотрела на охотников.
Влад невозмутимо взирал на гостей, сложив руки на груди. Когда я спустилась, остановил и удержал около себя, словно Мишель мог наброситься на меня, как Серый Волк на Красную Шапочку, и съесть. От внезапной близости стало тепло, даже душно, и попыталась отвлечься от ненужных мыслей.
Отвлечься было чем.
На диване, небрежно закинув ногу на ногу, сидел Мишель. Одет древний был в серый с отливом костюм, отчего его глаза казались стальными. Он задержался на мне взглядом, но тут же равнодушно отвел его. Злится, бесспорно. Что ж, нечего придумывать себе всякие небылицы со мной в главной роли.
Позади него, слегка склонив голову набок, стоял Андрей.
Вернее, даже то был не Андрей – его оболочка. Глаза же, как и новая морщинка на лбу, скованные движения, напряженная поза – все это было чужим, незнакомым, и от этого стало почему-то обидно, почти до слез. Он не взглянул на меня ни разу. Тоска усилилась, кровь прилила к щекам, и я невольно подвинулась ближе к Владу. Рита же и вовсе спряталась у него за спиной.
В воздухе сгустилось напряжение. Оно подбиралось ближе, обволакивало густым туманом, и жила реагировала на него неоднозначно.
Я снова посмотрела на Мишеля. Сидит, развалившись, на нашем диване. Как еще кофе не затребовал. Злость поднялась, душа взбунтовалась против такой бесцеремонности. Ладони зачесались, а в голове родилась неожиданная мысль. Неожиданно приятная.
Я могу убить его. Прямо здесь превратить в кучку белесого пепла, который мы сметем веником и похороним на заднем дворе. Или – что еще приятнее – развеем по ветру, и о нем никто не вспомнит. Совсем. Уверена, у Мишеля нет тех, кто ждет дома. Не потому ли он так лелеет воспоминания о давно погибшей девушке, которая никогда ему не принадлежала? Не потому ли переносит на меня свои нездоровые эмоции? Одиночество – болезнь, и древний болен неизлечимо.
Я решительно шагнула к Ире и взяла ее за руку. Она отвлеклась – лишь на секунду – и снова впилась в Мишеля ненавистным взглядом.
– Что ж, если все в сборе, можно начинать, – насмешливо произнес древний. Голос его показался мне до мурашек скрипучим и противным. Он окинул атли взглядом и пренебрежительно уточнил: – Что с твоим жрецом, атли?
– В племени теперь новый жрец, – уклончиво ответил Влад.
– Ну-ну. А девчонка где?
– Не думал, что ты сюда пересчитывать нас приехал. Давай по существу – неси просвещение в массы. Тебе ведь это Альрик завещал, не так ли?
Мишель снисходительно улыбнулся, и эта улыбка была недоброй.
– Дерзость никогда до добра не доводила, попомни мои слова.
– Со своим добром я сам разберусь. Что у тебя по существу?
– У тебя в племени новые люди, – констатировал факт Мишель.
– Жрец и защитница. Ничего особенного, – пожал плечами Влад.
– Две защитницы, – уточнил Андрей. – И девочка.
Охотник странно посмотрел на меня и перевел взгляд на Майю, отчего та еще сильнее вжалась в мать. Я невольно дернулась – хотелось подойти, заслонить собой, защитить. Но Ира с силой сжала мою ладонь, не позволяя сдвинуться с места.
Правильно. Охотники пришли посмотреть, утвердить свою власть, не более. Убивать никого не станут. Почему же ледяным потоком за шиворот вылился страх?
– Верно, – спокойно согласился Влад. Даже глазом не моргнул. Вот это выдержка, иногда мне даже завидно.
– У нее есть способности, о которых я должен знать? – поинтересовался Мишель.
– Кроме тех, что ты наблюдал – нет.
Древний помолчал пару секунд, а затем кивнул.
– Мы здесь для того, чтоб донести до вас информацию, которую на сегодняшний день должен знать каждый хищный, – официальным тоном заявил он. – Первое – хищные не имеют права вступать в альянсы с другими племенами. Поэтому альва не будут жить с вами больше.
– Кто бы сомневался, – вырвалось у меня, Мишель сверкнул на меня взглядом, а Ира стиснула руку так, что показалось, она отвалится. Я поморщилась от боли, но взгляд древнего выдержала.
– Второе, – снова обращаясь к Владу, продолжил охотник. – Каждый вновь принятый член племени должен незамедлительно быть представлен смотрителю племени и смотрителю города. Все это касается и всяких ритуалов, которые проводятся у вас, зверей. Венчание, отречение, изгнание. Я должен знать все. Третье – каждое племя вносит ежемесячный взнос в нашу казну. О сумме поговорим индивидуально с каждым вождем на сборах. Наши представители будут допущены к финансовым делам племени беспрекословно. – Он махнул рукой на Андрея. – Ваш смотритель организует эту работу. Четвертое. Никто из хищных не имеет права питаться на территории, подконтрольной охотникам. Способ выжить вам придется находить самим. Отныне ясновидцы, живущие в кланах и вне их на территории городов, где есть штабы охотников, под защитой. Невыполнение этого закона влечет за собой смерть виновного. Обжалованию не подлежит. Способ казни выбирает смотритель города. – Мишель саркастично улыбнулся Владу. – Лучше вам не попадаться.
Вот сволочь! Еще и издевается. Хочет довести хищных до истощения. Слабому студнее бороться.
– Надеюсь, всем все ясно, – доброжелательно улыбаясь, завершил свою речь древний.
Все молчали, а Глеб сказал неожиданно громко:
– Не кушать на улицах – что ж тут непонятного. – И улыбнулся. Хищно. Недобро. У меня похолодело внутри, когда Мишель обратил на него внимание.
– Да ты остряк, атли, – тихо произнес охотник, и я физически почувствовала опасность, которой повеяло от него.
– Бывает, когда вижу охотника, тут же начинаю шутить. – Глеб даже ухом не повел. Стоял все так же расслабленно, на охотников не смотрел. – Ничего не могу с собой поделать. Меня ведь однажды уже убил один из них. Кстати, твой друг, кажется. Как там его звали?
– Глеб! – выдохнула я и замолчала. Желание защитить друга в сотни раз превышало то, что я испытала по отношению к Майе.
– Объяснись, – неестественно спокойно попросил Мишель.
И я вдруг поняла: если сейчас Глеб расскажет, чем закончился приход Рихара мрачной осенью несколько лет назад, то пострадает не он один – пострадаем мы все, и в первую очередь, я и Влад. Жила напряглась, посылая кен к ладоням. Меня буквально разрывало от желания сжечь древнего на месте – никогда и ни к кому я не ощущала такой ненависти. Разве что к его другу, прах которого Влад предусмотрительно убрал, пока я была в отключке.
Время потекло медовым потоком, секунды капали на пол, приближая момент нашего разоблачения. Я отпустила руку Иры и приготовилась ударить...
– Глеб шутит, – спокойно пояснил Влад. Словно и не было напряжения в воздухе, словно и не висели на волоске наши жизни. Снова. А я-то думала, все закончилось. – Мы все устали и перенервничали.
– Конечно, шучу, – задорно улыбнулся Глеб. Посмотрел прямо в глаза древнему и развел руками. – Вот же я стою. Мертвые так не умеют.
– Я так и понял, – хмуро ответил Мишель. – Тебе нужно что-то делать со своим чувством умора, ибо рискуешь, атли.
Я облегченно выдохнула, отступила на шаг. И вдруг поняла: это по-настоящему. Война окончилась, а новая власть пришла в наш дом ставить условия. Никогда не будет, как раньше. Мы навсегда останемся врагами, но придется кланяться и пресмыкаться. Мы проиграли.
А я... Что творю вообще? Ну, ударю сейчас, и что? Погибнет один древний. Один из двадцати. Один из сотен других охотников. И меня казнят. Если за выпитого ясновидца полагается смерть, то что будет за убитого на глазах у смотрителя племени древнего охотника?
Я уже не говорю о том, что сделают с Владом и Глебом. Повезет, если только пожурят. Глеб сорвется окончательно. А Влад... Не хочу об этом думать!
В голове всплыли образы пыточной в штабе у охотников. Интересно, она еще там? И для чего ее привезли?
Впрочем, ясно для чего – для нас. Мишель сказал, смотритель города сам выбирает способ казни.
Древний отвернулся от Глеба и жеманно поморщился.
– Дальше вам все пояснит Андрюша – с этого дня он ваш смотритель. А мне пора. Еще альва просвещать. – Вздохнул и поднялся. – Устал я от вас, атли.
Уменьшительно-ласкательное имя, фамильярно брошенное в адрес молодого охотника, покоробило. Я отвернулась и сделала вид, что изучаю лепнину на потолке в другой части гостиной. Нужно что-то делать с выдержкой и срочно. У Влада, что ли, пару уроков взять.
После ухода Мишеля в гостиной атли повисла гробовая тишина. Мне казалось, некоторые даже дышать боялись. И все смотрели на Андрея – кто с ненавистью, кто с надеждой.
Охотник громко выдохнул, повернулся к Глебу.
– Жить надоело?
– Да бесит! – фыркнул Глеб и отвернулся.
– Будет обидно, если ты пострадаешь от своей глупости.
– Что все это значит для нас? – спросила я, на ходу замечая, каким хриплым стал мой голос, как не завуалировано в нем слышится тревога и еще не до конца растворивший дикий ужас от не совсем умных шуток друга.
– В принципе, все, что рассказал Мишель – тут мне добавить нечего. Просто попрошу вас не высовываться. Не все охотники успокоились, Полина. Некоторые все еще жаждут крови, считают, что ее было слишком мало.
– Слишком мало? Мало, серьезно?! – в сердцах воскликнула Ира и угрожающе шагнула вперед. – Мое племя уничтожили, и больше летописи не напишут о митаки. Это сделали вы – охотники. Ненавижу вас всех!
– Андрей не виноват в том, что случилось с митаки, – попыталась я оправдать друга. Ира зыркнула на меня, как на врага народа.
– Что ты говоришь, Поля? Это же охотник! Один из них. Из тех, кто пришел в этот дом, убил Алишера, Алину, Ксению. Отец, Сережа, вся моя родня... Думаешь, я смогу смотреть на него спокойно?
– Она права, – мрачно сказал Андрей и взглянул на меня исподлобья. – Было бы глупо думать, что мы все еще друзья. Также было бы глупо думать, что на этой войне я никого не убил.
Обида взорвалась в груди тысячей ярких искр, обожгла внутренности. Ира права – чертовы охотники! Отобрали у нас свободу, близких, теперь еще и друга меня лишили. А ведь он поменялся – я сразу заметила. Почему же так нестерпимо хочется на его уютную кухню? Туда, где чай с печеньем, заинтересованный взгляд. Слова потоком – не остановить. И облегчение от чувства, что кому-то не пофиг. Он нянчился с Кирой, черт возьми! Всегда помогал, даже перед началом войны пришел нас предупредить.
А теперь... Что теперь?
Ничего. Пустота. Конец.
– Он такой же убийца, как остальные, – добила меня Ира. – Нельзя этого не замечать.
– Ты говорил, мы похожи, – обижено сказала я. – Соглашался, что главное – человечность. Как, оказывается, просто поменять мнение.
– Все зависит от обстоятельств. Разве ты не убивала?
– Да, ты прав, обстоятельства решают, кто ты есть, а не наоборот! – язвительно ответила я, развернулась и бегом преодолела лестницу.
В сердцах подумала, что лучше бы Андрей вообще не приходил, чем встретить его вот такого – циничного и холодного, словно мы чужие, а прошлое не имеет значения.
Мы и были чужими. А моя обида – необоснованной. Андрей – охотник. Ясновидец, на которого снизошла благодать. Прошедший испытания, ведомый ненавистью к нам, хищным.
Когда я успокоилась, обида сошла на нет. Возникла другая – на обстоятельства, которые он упоминал. По сути, он всегда помогал, даже когда я не просила. Когда была в отчаянии, буквально вытащил из депрессии. А я ничего ему не дала, только проблем прибавила. И сегодня Андрей рисковал многим, оставаясь тут, объясняя нам правила новой игры. Удивлена, что именно его поставили смотрителем атли. Кто так пошутил? Альрик? Наверняка ведь Мишель знает, что в прошлом мы с Андреем тесно общались.
Мишель – вот кто должен волновать меня сейчас. Древний – опасный враг, гораздо опаснее, чем я могла предположить вначале. Я была уверена, что он попортит мне много крови.
Мишель ненавидит Влада: то ли дело в больной привязанности ко мне, то ли в том, что атли два раза чуть не убили его. Сложно судить, но факт остается фактом. Древний хотел сместить Влада с поста вождя, пользуясь новым положением, но Альрик симпатизировал Владу, и пока Альрик остается Первозданным и стоит на ступени выше Мишеля, Влад Вермунд будет править атли.
Когда я спустилась в гостиную, Андрея уже не было. Я взяла телефон и набрала смс: «Была неправа. Приношу извинения смотрителю». И поставила смайл, чтобы не сошло за сарказм. Текст был довольно невинным, и не должен был доставить Андрею проблем. Фамильярничать не стала – вдруг охотники и переписку его проверяют.
В ответ мне пришел такой же смайл и троеточие. Что оно означало, оставалось лишь догадываться, но я решила, что Андрей просто отложил выяснение отношений на потом. У нас еще будет шанс – пусть охотники немного успокоятся, уменьшат бдительность. А сейчас не стоит его подставлять. Представляю, как ему тяжело будет оставаться нашим смотрителем. Теперь ему нельзя утаивать от Мишеля ничего, что касается атли. И если вдруг налажаем, Андрей обязан будет доложить.
Это все Альрик, как пить дать! В отместку, несомненно.
Завтракали атли в полном молчании. Нужно было переварить информацию, свыкнуться с новой ролью, обдумать перспективы. А ближе к ужину в доме снова стало оживленно.
Мы накрыли на стол, шутили и смеялись, как в старые добрые времена. Лара привычно блистала, Альфред что-то объяснял ей на немецком, Катя обнимала Глеба и перебирала его волосы. Это было так мило, что я даже засмотрелась. Потом поймала его взгляд и почему-то смутилась. Наверное, нас еще долго будут преследовать отголоски былых ошибок. Но я была рада, что он все же пытается жить. Строить счастье. У него на это, по крайней мере, есть шанс.
Ноги сами принесли меня в кабинет. Даже не знаю, о чем думала, когда шла. Просто хотелось окунуться в привычную атмосферу, а может, слабость дала о себе знать. Я перенервничала. Устала.
Тогда я не думала о причинах – просто толкнула дверь и вошла.
– Там ужин накрыли, – сказала осторожно.
Влад сидел и, не отрываясь, смотрел на разложенные на столе бумаги. Казалось, они интересовали его в тот момент меньше всего, а сам он был далеко – так далеко, что не отыскать.
Но он поднял глаза и рассеянно кивнул.
– Сейчас приду.
– Кира звонила?
– Несколько минут назад. Скоро вернется.
Я прикрыла дверь, подошла к столу и присела в кресло. Лицо Влада было напряженным и усталым. Слишком усталым. Наверное, ему тяжелей всех. Теперь разбираться с охотниками, да и дела разгребать придется. Нужно ведь еще и дань платить.
И мне сильно, до безумия захотелось поддержать его. Сказать что-то или обнять. Я захлебнулась нежностью, она нахлынула внезапно и таким сильным потоком, что сопротивляться было нереально.
– Все закончилось, – сдавленно прошептала я. – Нам придется привыкнуть у новой жизни, в чем-то прогнуться, но... все закончилось. И я рада, что мы это пережили вместе.
Влад поднял на меня глаза, и меня окатило холодом – таким ледяным был этот взгляд. Колючим. Чужим. Но лишь на миг – Влад улыбнулся и стал снова привычным Владом. Теплым. Родным. Несмотря ни на что.
– Устала? – спросил он.
Я кивнула.
– Очень. Не думала, что буду так рада вернуться сюда. Люблю этот дом. Люблю людей, которые в нем живут.
– Всех без исключения? – Светлая бровь иронично взметнулась вверх, делая его еще привлекательнее.
– Теперь да. Филипп же ушел.
– Он был паршивой овцой, – согласился Влад.
– Почему он стал таким? Я имею в виду... казалось, он ненавидит тебя, хотя особых причин не было. Ведь не было?
– Его семья близко общалась со Станиславом. Скорее всего, это его мне подарочек, – усмехнулся Влад. – Посмертный.
– Жаль, что твои родители погибли рано.
– Как и твои. – Взгляд исподлобья лукавый и теплый. Казалось, он греет, как солнышко. И я невольно улыбнулась в ответ.
– Сам говорил – мы похожи.
– Я преувеличивал. Ты слишком сумасбродна. Иногда мне кажется, ты – инопланетянка.
Я пожала плечами.
– Так и есть. Я сольвейг.
– Ты маленькая хищная, которая приносит большие проблемы. Вот и все. Забудь о всяких глупостях. Ты – атли, Полина. Не стоит думать, что ты не одна из нас.
– Просто иногда мне кажется...
– Тебе кажется! – оборвал он меня, поднялся. В груди защемило, и я затравленно смотрела, как он приближается – медленно, грациозно. Утреннее напряжение в гостиной – ничто по сравнению с тем, что звенело сейчас в воздухе. Стук моего сердца, казалось, эхом отбивается от стен.
Влад встал позади и положил руки мне на плечи. Теплые. От его прикосновения по коже во все стороны побежали мурашки. И я поняла, что сейчас точно не сбегу. Не смогу. Слишком долго боролась с собой. И, наконец, сдалась.
Но Влад попыток сблизиться не делал, только шепнул:
– Ничего не бойся, Полина. Поняла?
Я неосознанно кивнула. Не знаю, зачем он сказал это. Мне было все равно. Лишь бы он не отпускал меня никогда. Я так истосковалась! Так люблю его... Глупая. Бежала от этого чувства, а оно настигло меня само – неожиданно, настойчиво. Сбило с ног. Обездвижило. Лишило воли.
И что теперь с ним делать?
– Идем ужинать, – невозмутимо сказал Влад и убрал руки.
Все так быстро кончилось, а я не успела понять, что это было. Уходить не хотелось, еще меньше хотелось, чтобы он уходил. Но Влад окликнул меня уже из коридора:
– Идешь?
– Иду, – разочарованно ответила я.
Уже потом, ночью, лежа в холодной и внезапно ставшей слишком широкой кровати, подумала, что все к лучшему. Он женат, и мои чувства ничего не меняют. Я слишком уважаю Иру, чтобы пойти на такое. Хоть она и говорила, что готова принять меня, это неестественно – желать, чтобы твой мужчина касался другой. Даже если ты воспитана в таких традициях. Ира потеряла слишком много, чтобы лишиться еще и права быть единственной женой.
А я справлюсь. Смирюсь. Столько времени мирилась, а вчера... то была лишь слабость.
Кто бы сказал мне тогда, что я ничего не знаю о слабости? Что совсем скоро придет день, и я пойму, что означает настоящее бессилие? Тогда я не знала.
Бессонница мучила меня почти до рассвета, а потом я провалилась в густую темноту без сновидений.
Зато утром меня ждала огромная радость. Я как раз спускалась вниз, как входная дверь отворилась, и на пороге появилась Кира. Сияющая и удивительно красивая. Упустила на пол дорожные сумки и развела руки в стороны.
– Скучали?
Глава 32. Королевство кривых
Меня разбудили голоса. Вернее, даже шепот – из-за двери. Странно, обычно я сплю, как убитая, особенно в последнее время. А тут проснулась.
Что-то шаркнуло, поскреблось, и я услышала одно слово:
– ...покажу.
Затем голоса слились, удаляясь, и я уже не смогла разобрать ничего. А потом и вовсе стихли, словно их и не было.
Я села на кровати. Вставать решительно не хотелось. Упасть бы и спать – где-то до полудня, а то и дольше. Как же все-таки сказывается усталость от войны! Сейчас, будучи дома, я поняла, насколько трудно возвращаться к нормальной жизни. Да что там – просыпаться трудно.
В последнее время я что-то совсем расклеилась. Бессилие и апатия поглощали постепенно, превращая жизнь в серую, ничем не примечательную картину. После того вечера в кабинете я совершенно измотала себя. Напрасными надеждами, которые поутру сменялись раскаянием и тоской. Воспоминаниями, что совершенно не хотели уходить – плавали в голове, как щепки на воде от давно потонувшего судна. Отголоски былых возможностей, от которых осталось лишь сожаление.
А еще была тревога – неконтролируемая, зудящая на фоне остальных моих эмоций.
Но потом усталость убила тревогу. Жизнь перетекла из апреля в май, а для меня замерла в одном дне – без числа и месяца. Унылом, безрадостном, безликом дне.
«Нужно что-то делать, – сказала я себе и поднялась с кровати. – Например, выяснить, кто там шепчется».
Я встала, прошаркала в ванную, открыла кран и плеснула холодной водой в лицо. Помогло. Голова немного прояснилась, сонливость уменьшилась. Я скорчила рожицу своему отражению и покинула комнату.
В коридоре было пусто. И тихо. Неестественно тихо, что дало возможность подсознанию нашептывать деморализующие мысли, типа «тебе показалось», «иди спать, полуночница», «бродят тут всякие, выспаться не дают». Я решительно прогнала эти мысли, натянула на кисти рукава пижамы и осторожно спустилась вниз.
Гостиная пропиталась ночью. Сиреневый свет проникал сквозь задернутые газовые шторы на окнах и стелился по полу витиеватыми лунными дорожками. Кусочек светлого пятна нагло влез на диван и притаился около вышитой золотом подушки.
Дом спал. Наверное, ему снились сны, а может, он просто отдыхал от дневной суеты. Кто знает.
Повернув голову в сторону коридорчика, я явно увидела свет, льющийся из двери кабинета. Вспомнился недавний шепот, любопытство разгорелось с новой силой, и я, крадучись, направилась туда.
Сначала из-за двери слышался лишь приглушенный гомон, но по мере приближения он оформлялся в слова – отчетливые и понятные.
– Война – не шутка, – тихо, но настойчиво говорил Влад. – И теперь охотники следят за каждым моим шагом. Я просто не могу, пойми.
– Ой ли? – звенящим голосом отвечала Кира. – По-моему, Альрик и сам не прочь посмотреть, разве нет? А может, ты передумал?
– Глупости! – резко ответил Влад. – Ты знаешь, это нужно в первую очередь мне.
– Ну вот и славно. В конце концов, у тебя есть деторожденная. Ничего не изменится.
– У нас еще есть время...
– На что? – насмешливо спросила Кира. – Долюбить? Ты, правда что ли, увлекся?
– Не говори ерунды! Я просто следую плану.
– Ну-ну...
Я застыла у двери, не решаясь войти. Их разговор был жутким. И не в том дело, что они шептались ночью, за закрытой дверью, в темноте, когда все спят, и казался при этом чем-то запретным и опасным. А в том, что было сказано и как. Опасные слова собрались в предложения, вернулась давно похороненная тревога и отразилась громким звоном в ушах. Словно я попала в другую реальность, где повсюду были расставлены кривые зеркала, накрытые вуалью. Мне вдруг стало страшно, что вуаль упадет, и я увижу отражения.
– Не стесняйся, входи, – сказала Кира совсем близко, и я вздрогнула. Дверь распахнулась шире, и она поманила меня пальцем. На ватных, непослушных ногах я шагнула внутрь – на свет.
И остановилась.
Влад полусидел на краешке стола, опираясь ладонями о столешницу. Лицо было невозмутимым, а взгляд колючим.
– Подслушивать нехорошо, Полина, – холодно сказал он.
Дверь сзади захлопнулась, я резко обернулась и наткнулась на ироничный взгляд дочери.
Откуда-то издалека услышала собственный, но в то же время чужой голос:
– Вы почему не спите?
– Ты же все слышала, зачем отпираться? – спокойно спросила Кира.
– Слышала... что?
Она молчала. Смотрела прямо в глаза, и у меня во рту появился противный металлический привкус страха. Виски сжало, дыхание сбилось, перед глазами поплыли багровые круги.
– Что происходит? Кира... дочка?
– Кира не твоя дочь, Полина, – сказал Влад.
Сердце стукнуло и, казалось, остановилось. Огромная дыра в груди, и в ней свистит ветер.
Но разум все еще отказывался верить. Понимать.
– Как не моя? А... чья? – Я повернула голову и встретилась в невозмутимым взглядом вождя атли. Затем снова перевела глаза на Киру. – Кто же она тогда?
– Ты знаешь, – улыбнулась она. – Поняла еще у двери, ведь так?
– Ты... драугр! – выдохнула я со свистом, отступила на шаг и, кажется, что-то зацепила. Проверять не стала – пялилась на Киру, мысленно молясь, чтобы она сейчас округлила глаза, посмотрела на меня удивленно и все отрицала.
Она не отрицала. Только улыбалась – неестественно, цинично. Я все больше путалась в липкой, противной паутине ужаса.
– Как же так?..
Вспомнился момент, когда я ее увидела впервые после войны. Жаркие объятия, тонкий аромат знакомых духов, шелк волос, скользнувших по моей щеке. И слова: «Я так скучала!». Она сказала это. Первая. А я не могла прийти в себя от радости – видеть ее, касаться, обнимать.
Затем долгие разговоры в темноте под одеялом, объятия. Я уснула, держа ее ладонь в своей. Впервые за последний год уснула счастливой.
И теперь она говорит... она...
Мир завертелся, ноги подкосились, к горлу подкатила тошнота.
Нет, нельзя терять сознание! Нельзя – рядом с ней. Как же так... как все вышло... почему?
Я растерялась. По-настоящему. Сильно. Понимала, что нахожусь в ловушке в собственном доме. Все спят, рядом чудовище, и Влад знает. Знал всегда. А я... что теперь?..
Я перевела на него взгляд, ища поддержки, стараясь рассмотреть на его лице отголоски уверенности, чтобы взять немного себе. Лицо Влада было чужим и отрешенным. Так он обычно смотрел на врагов – не самых сильных, скорее вынужденных и неинтересных. И да, именно такой взгляд я видела летним днем, когда пришла к нему за помощью. Так он смотрел на ту женщину, которую выманил из дома, чтобы я пополнила силы. На ясновидицу.
Сейчас Влад Вермунд смотрел на меня, как на вещь.
– Я так надеялась обойтись без драм, – разочаровано вздохнула Кира.
– Это же Полина, – возразил Влад, не сводя с меня пронизывающего взгляда. – С ней без драм никак.
Я отступила еще на шаг, почти влипнув в стену. Сглотнула и шумно выдохнула. Мысли окончательно спутались, смешались и застыли в голове холодным киселем.
– Не нужно нервничать. Я не обижу тебя сегодня, – ласково сказала Кира.
– Не обидишь? Не понимаю... – Я вновь посмотрела на Влада, теперь уже требовательно. – Где наша дочь?
Влад опустил глаза, а ответила Кира:
– На счет ребенка ты не права. Твоего ребенка никогда не было. Ты выносила меня и родила, чтобы излечить. Я не твоя дочь по крови и никогда ею не была. Ни в первый раз, ни сейчас.
– В первый раз?
– Тот ребенок, который не родился у тебя тогда.
– Ты?! – Я ошеломленно уставилась на нее.
Кира кивнула.
Пальцы потянулись к вискам – там билось, стучало осознание всего, что произошло со мной за эти годы.
– Что же ты... Влад, что же ты наделал? Я жила для нее, умирала... А ты...
Слова умирали на выдохе – жестокие, циничные.
– Только давай без истерик, – устало попросил он. – Ты взрослая девочка, должна понимать.
– Тан знал! – Неожиданная догадка опалила затылок, заставила занеметь конечности. – Он пытался предупредить после поединка. А я убила его... Он говорил: выиграю, будешь жить. Он пытался мне помочь...
– Тан был романтиком, – мечтательно улыбнулась Кира. – Ты понравилась ему. Он даже предлагал найти другого донора. Словно это так просто! Я живу вечность, и не встречала ни одного сольвейга. В моем положении не разбрасываются возможностями.
– В твоем положении? – Я понимала все меньше, но желание знать было непреодолимым. Конечно же – тайна сейчас стоила намного больше, чем жизнь. Моя жизнь, похоже, не стоила и ломаного гроша.
– Кира больна, – ответил за нее Влад. При звуке его голоса – спокойного, уравновешенного – в груди что-то всколыхнулось, а затем заныло.
– Не все хищные одинаково полезны, – с горечью произнесла Кира, и показалось, на ее лице мелькнула досада. – Некоторые могут повредить жилу драугра.
– Могу найти его для тебя, – предложил Влад. – Он не должен оставаться безнаказанным.
– Не стоит, – отмахнулась Кира. – Ты с ним не справишься, и я вновь потеряю адепта. Одного я уже потеряла. – Она пристально посмотрела мне в глаза. – По твоей вине.
– Адепта? – растерянно спросила я.
– Кира говорит о колдуне.
– Это сложно для тебя, – сказала она и вновь отвернулась. – Иди спать, Полина. И помни, никому ни слова. Ты же не хочешь, чтобы пострадали твои родные?
– Ты... отпускаешь меня? – удивилась я.
Голова варила совсем плохо, охватило странное оцепенение, даже шевелиться было трудно.
– А ты думала, я наброшусь на тебя прямо здесь, в кабинете? – усмехнулась она, но потом вновь стала серьезной. – Еще не время. Отдыхай, набирайся сил. Поговорим завтра.
