Текст книги "Трудный ребенок (СИ)"
Автор книги: Ксюша Ангел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
– Я провожу Полину наверх, – вызвался Влад, взял растерянную меня под локоть и повел к выходу.
Мы преодолели гостиную и лестницу в полном молчании. Влад завел меня в комнату и прикрыл за собой дверь. Я все ждала, что он что-то скажет, но он молчал. Лишь смотрел на меня выжидающе.
– Что значит, она больна? – спросила я первое, что пришло на ум.
– У Киры повреждена жила, – спокойно ответил Влад. – Твой кен излечит ее, и она поправится.
– Зачем? – Я опустила глаза, чувствуя подступающие слезы. – Зачем ты так со мной?
– Она – драугр, Полина. Сильная. Может навредить. Но может и помочь. Например, укрепиться в мире охотников, где положение хищных сейчас очень шаткое. Ты знаешь меня давно. Я говорил, чтобы ты никому не верила, предупреждал.
– И когда мы... ты... Когда прикасался ко мне, думал о ней? О том, что посулил тебе драугр в итоге? – Горло сдавило болезненным спазмом, в груди кольнуло, и я опустилась на кровать.
– Ты мне нравишься, – бесстрастно ответил он. – Но ты никогда не дашь мне того, что даст она.
Мне показалось, его голос смягчился.
Жалеет меня? К черту!
– Бог мой, я же только что... У меня нет ребенка. Никогда не было. Никогда...
– Ты несчастна, Полина. Сольвейги никогда не бывают счастливы. – Влад присел рядом и посмотрел прямо перед собой. – Отпусти. Прошлое, настоящее. Все. Не стоит бороться. Сохрани жизни тем, кого любишь – это будет справедливо. Глебу, Рите, Ире – я же вижу, как ты к ней привязалась.
– Ира знает? – Я вскинулась, сверкнула на него подозрительным взглядом. Влад улыбнулся. Грустно.
Черт, как ему идет улыбка. Ему все идет. Идеально красивый и идеально подлый. Хоть роман пиши!
– Нет, конечно. Скажешь ей – она умрет. Каждый, кто узнает от тебя, умрет.
– Они же твое племя. Семья. Как ты можешь? Хотя... кого я спрашиваю.
Руки опустились, и я устало сложила их на коленях.
– Я циничное чудовище, – кивнул он. – Давай покончим с подобными вопросами.
– Я думала, ты защищал меня. Ты всегда защищаешь тех, кого любишь.
– Ты права. Всегда.
В глаза не смотрел, и от этого было еще хуже. Поднялся, подошел к двери, но почему-то остановился. Почему?
Странно, что я еще хочу знать...
– Ты же... убиваешь меня, – сказала скорее не ему, а себе. Чтоб осознать. Чтобы поверить. Прозвучало дико и нереалистично.
Как же хочется проснуться сейчас!
– Так и есть, – ответил Влад, не поворачивая головы.
– Когда?
– В июне.
– У меня всплеск, понятно. – Я вздохнула. Боль в груди стала нестерпимой. – Уходи.
Влад помедлил еще пару секунд, затем вышел и закрыл дверь.
Нужно подумать. До июня еще есть время. Я найду выход, придумаю, как спастись. Как избежать участи быть выпитой драугром.
Кирой...
А зачем? Есть ли смысл? Влад прав – я несчастна. Не любима. А теперь узнала, что и ребенка-то у меня нет. И я больше никогда не буду прежней. Если выживу.
Так стоит ли?
Слезы покатились сами. На этот раз боль не выходила слезами – она множилась ними. Я была одним сплошным комком боли. Боли от предательства, от любви, которая оказалась вдруг ежиком, исколовшим меня изнутри, превратив внутренности в сплошную кашу из боли.
Я плакала, понимая, что сломалась здесь, в собственном доме, среди родных и друзей, которым не скажу ничего.
А потом разозлилась. Злость нахлынула волной, от нее зашумело в ушах и заболела голова.
Чертов кен сольвейга! И угораздило же меня родиться именно такой.
Впрочем, чего это я? Моя сила, мой кен. Какое дело до него остальным? Кире? Владу? Мое же. Мое!
И где этот пророк из сна, когда мне так нужен? И не снится же в последнее время совсем. Уж теперь-то я знаю, что у него спросить. Как выжить и не похоронить при этом друзей? Уйти из племени вместе с Глебом? Думаю, он будет не против. Хотя... У него есть Катя. И надежда на счастье.
Черт, какое может быть счастье с таким вождем? В племени, где легко предают, где так и норовят вонзить нож в спину?
У меня есть время до июня. Решу, что делать. Мама говорила, с проблемой нужно переспать.
Я закрыла дверь на защелку и улеглась на кровать. Поджала колени, скрестила пальцы на руках и зажмурилась.
– Приснись мне! – прошептала яростно. – Ты ведь сольвейг, я знаю. Пожалуйста, приснись.
Знаю, глупо, но нужно же с чего-то начинать. Кроме того, что я сольвейг, я еще и пророчица. Мой дар спасает жизни, почему бы ему не спасти мою собственную? Жалкую, ничтожную, по мнению некоторых, но лишь мне решать, что с ней делать.
Уснула я быстро – даже не заметила, как. Наверное, все же есть у меня дар или просто очень хотелось попасть в хельзу – ту самую, где меня ждал добрый сольвейг и где танцевала рыжая. Теперь понятно, чего они боялись. И тем больше хотелось вновь увидеть их, засыпать вопросами, а еще лучше – телепортироваться с их помощью в безопасное место, где можно не бояться за собственную жизнь и жизнь друзей. В другой мир, например. И Глеба забрать.
В хельзу я так и не попала...
В просторной комнате из мебели – только кровать. Широкая и белая – начиная от изголовья и заканчивая простынями. Солнце ярко освещает помещение сквозь огромное, на полстены, окно. Откуда-то доносится приятная мелодия – «Музыка ангелов». Никогда особо не слушала классиков, но эту композицию Моцарта знаю.
Я встаю, ступни касаются отполированного паркета, прогретого солнечными лучами. Ступать по нему приятно, и я, не раздумывая, иду на музыку.
Коридор за дверью широкий и светлый. Свет берется из ниоткуда и сплетается узорами на полу. Коридор приводит меня в огромный танцевальный зал, окруженный по периметру зеркалами. С высокого потолка на меня смотрит огромных размеров люстра, отблескивая от каждой хрустальной грани меленькими солнечными зайчиками. Они задорно бегают по стенам, гоняются друг за другом в тщетной попытке поймать. Смотрится красиво, и я невольно улыбаюсь.
Музыкальный проигрыватель стоит на широком подоконнике. Старинный, как в заброшенном дедушкином гараже. Кроме проигрывателя в зале находится лишь кресло-качалка. Оно повернуто ко мне спинкой, а в нем неподвижно сидит человек. Спит?
Мелькает мысль: а вдруг это тот, из хельзы?
Стремительно бегу к нему, не скрывая радости, почти достигаю и громко говорю:
– У меня получилось! Я ведь искала... тебя...
И останавливаюсь, как вкопанная перед спящим человеком, одетым в белое. Кажется, тут все белое, но на нем оно смотрится безумно нелепо. Инстинктивно отступаю на шаг, а мужчина в кресле открывает глаза. Черные, как бездна. И улыбается.
– У тебя всегда все получается, пророчица, – говорит он.
– Тан! – выдыхаю. На миг охватывает ужас, который тут же сменяется облегчением. Тан – тот, кто пытался меня спасти. Но будет ли пытаться теперь, после того, как я убила его?
– Я ждал тебя. Думал, придешь раньше.
– Что это за место? – Я удивленно осматриваюсь. Не вяжется у меня Чернокнижник с танцевальным залом и Моцартом, ну никак. А белая одежда – так вообще вызов какой-то. Кому?
– Сознание иногда играет с нами странные шутки, – шире улыбается он и встает. Его рука теплая и шершавая, прикосновения отторжения не вызывают, и мы идем прочь из зала – в другую дверь.
Выходим в теплый сад. Воздух пахнет яблоками и медом, вокруг жужжат пчелы, невдалеке я различаю четкие контуры ярко-зеленых ульев. Они теряются в траве, гармонично вписываясь в нереально прекрасный мир.
Где мы?
Я не спрашиваю. Позволяю Тану вести себя, постепенно расслабляюсь. Проблемы уходят на второй план, перетекают в другую, опасную и жестокую жизнь, а сюда не проникнет зло. Я просто знаю это.
– Я и не думал, что могу создать такое, – говорит Тан. – Но очень хотелось попробовать.
– Этот мир сделал ты?! – Поднимаю на колдуна удивленный взгляд. Тут он не колдун даже – просто человек в белой одежде. И мне так хорошо оттого, что не нужно больше его ненавидеть.
– Такие создают иногда заблудшие души типа меня. Их называют мирами искупления.
– Хотела бы я попасть в такой после смерти, – уверенно говорю и срываю огромную белую ромашку.
– Я бы не желал тебе попасть в такой, – хмурится Тан, но тут же подмигивает. – Ты другого поля ягодка. Странная, противоречивая, но тебе дорога не сюда.
– А куда? – Горло сдавливает спазмом, возвращается недавний испуг и проблема, которую я не знаю, как решить. – Что мне делать, Тан?
– Во-первых, – поучительно говорит он, – не стоило разбазаривать мой кен.
Я смущенно смотрю в землю, а он треплет меня по плечу.
– Да все равно бы у тебя его забрали. Ты же атли – на тебя действует влияние вождя. Он приказал – ты отдала. – Он молчит несколько секунд, и я молчу. Жутко, до боли в горле хочется заплакать, но я приказываю себе быть сильной. Не пасовать. Тан знает много, в разы больше, чем мутный сольвейг из сна. Тан жил с Кирой, был ее адептом и нашел для нее донора. Меня.
– У меня есть шансы? – спрашиваю сдавленно, ловлю его пристальный взгляд и громко выдыхаю.
– Конечно, есть!
Ожидание кажется вечностью, а он все смотрит на меня, и кажется, я просто сгорю от нетерпения.
– Во-первых, ты можешь найти другого сольвейга – себе на замену, – как ни в чем не бывало, говорит Тан и продолжает путь.
– Какой-то сомнительный выход, – хмурюсь я. – Я не знаю, где их искать – это раз. Второе – чем я тогда буду лучше тебя? Или Влада? Не обижайся, но подставлять другого человека под удар как-то негуманно.
– Ага, гуманнее умереть.
– «Во-вторых» есть? Или только «во-первых»? – Я отворачиваюсь. На Тана не смотрю. Небо хмурится вместе со мной, становится холодно и неуютно.
– Смотри, что ты наделала! – качает головой Тан, закрывает глаза и замирает. Через секунду тучи рассеиваются, и солнечные лучи вновь цепляются за мои обнаженные плечи. – Сильная, как Первозданный, еще и жалуется!
– Не была бы сильной, твоя девушка не хотела бы меня съесть.
– Сколько прошло? – серьезно спрашивает он и усаживается на траву под раскидистым дубом. Ему хорошо в белом. Кажется, даже помолодел... Или это сказывается отсутствие желания мстить? – С поединка?
– Полтора года.
– Ты слишком долго продержалась. Странно.
– Была война.
– Война? – Тан оживленно смотрит – явно заинтересовался.
– С охотниками, – уточняю. Сажусь рядом. Внизу приятно пахнет травой и сухими листьями. – Первозданные погибли, теперь всем рулит Альрик, а охотники заставляют хищных платить дань и не разрешают питаться.
– Вот хрень! – нетипично ругается он. – Не будет эта власть долго существовать, попомни мои слова. Охотники совершенно не знают, что делать с хищными. Только и умеют, что убивать. Эта власть падет очень скоро.
– Боюсь, я не доживу.
– Есть вариант найти того, кто повредил жилу Герде.
– Кому?
– Гертруде. Так ее зовут.
– Ааа...
У нее другое имя. Давно. Странно как-то это осознавать. Конечно, она – древнее существо, а вовсе не моя дочь. Не моя. Никогда не была моей...
– Кто он?
– Я его видел всего раз, имени не знаю – Герда не очень откровенничала на его счет. Она прочила его себе в адепты. Оказалось, он был против. Женщины так тщеславны! Думают, что если красивы и сильны, им все дозволено. – Тан грустно усмехнулся, покрутил в руке прошлогодний желудь и тут же уронил его в траву. – Ему бы ты понравилась.
– Из-за того, что сольвейг?
– Из-за того, что пророчица. Найди его, и он тебе поможет. Я встречал его летом две тысячи шестого в Будапеште. Он гостил у племени нати – они местные. Именно тогда он и повредил жилу Герде.
– Хорошо, – выдыхаю воздух из легких и закрываю глаза. Устала. Даже тут, во сне ощущается тоска. Словно я принесла ее с собой. – Спасибо.
– Ты должна была умереть при родах. Негуманно было оставлять тебя мучиться.
– Ты отлично умеешь успокоить! – морщусь я и встаю. Мыслями я уже в Будапеште. Сначала выжить, потом – страдать.
Охватывает странное, подавляющее равнодушие, а мир Тана уже не кажется таким приветливым.
– Когда я нашел тебя, ты была несчастна. С тех пор ничего не изменилось, – поучительно говорит колдун и тоже встает. – Нужно что-то менять, не находишь?
– Ага, пойду порадуюсь, что любимый человек и дочь хотят моей смерти. Самое время становиться счастливой.
– Ты несчастна, потому что не позволяешь себя счастья. Думаешь, ты недостойна? – Теплая ладонь скользит по плечу, и оно покрывается мурашками – вернулся внутренний мороз, от которого немеют внутренности. – А ведь ты больше меня хочешь жить.
– Зачем помогаешь? – спрашиваю, небрежно сбрасывая его руку. От прикосновений некомфортно и хочется сбежать. Спрятаться. – Ты ведь любил ее. Хотел, чтобы она вылечилась.
– Герда заигралась. Я предлагал ей другого сольвейга, честно искал, но она решила, что оно того не стоит. А ведь ты ради нее столько сделала. Выложилась, чтобы ее вытащить. – Он молчит секунду, а затем мстительно улыбается. – А еще меня бесит Влад.
Внезапно становится серьезным, приближает свое лицо к моему, но прикасаться попыток не делает.
– Обещай, что найдешь его.
– Обещаю!
В завораживающих черных глазах Тана я утонула, потеряла опору под ногами. Упала в ледяную воду. Движения сковало, но двигаться и не хотелось. Я тонула и засыпала, засыпала и тонула. Пока, наконец, не достигла дна.
Там стояла Кира с указкой в руке, одетая в ярко-голубое платье с высоким воротом. Влад сидел у ее ног на песке и складывал из льдинок слово «вечность».
Проснулась я совершенно не отдохнувшая и тут же натолкнулась на пристальный взгляд «дочери».
– Пришла подкрепиться? – язвительно спросила я, села на кровати и на всякий случай отодвинулась.
– Говорю же, не обижу, – улыбнулась Кира.
– Как вошла? Я же дверь закрыла.
– Предлагаю тебе успокоиться. Не заставляй меня применять силу – я этого не хочу. Разве Влад не поговорил с тобой вчера? Не убедил быть паинькой?
– Ты об угрозах тем, кого я люблю? Да, Влад доходчиво объяснил мне условия.
– Никто не пострадает – ни я, ни Влад этого не хотим. Я привязалась к атли, милые люди. Есть перспективные воины. Сильные. Мне нравятся сильные воины. Если ты ничего им не скажешь и не станешь просить помощи, они будут жить.
– Только я не буду, – нахмурилась я. Говорить с ней не хотелось, но Кира уходить не спешила – смотрела на меня пристально и испытывающе. Чего ждет? Что я поклянусь смиренно ждать смерти? Помогу ей добровольно? – Почему я еще жива? Мы столько раз ночевали вместе – взяла бы мой кен и выздоровела. Чего ты ждала?
– Если я просто возьму твой кен, то не излечусь. Есть ритуал – специальный – Влад научился этому у Альрика. Или, думаешь, почему я так долго ждала? Если бы Тан не пришел к вам требовать свое, все закончилось бы намного раньше. Я была бы здорова. Эти мужские разборки! – Она закатила глаза. – В итоге один мой адепт на время потерялся, а второй совершенно ничего не знал о ритуале. Но Влад предприимчив, как ты успела заметить. Да и Альрику приглянулся. Потом поединок еще этот... Кен Тана блокировал ритуал. А после война... Влад просил повременить, деторожденная пророчицы на войне – что мертвому припарка. – Кира – или как ее назвал Тан, Герда – вздохнула и подняла голову к потолку. – Но все, я не намерена больше ждать. Ты излечишь меня, маленький сольвейг. Наконец-то. Хочу чувствовать. Действовать. Жить. Надоела скованность!
– А я... – хрипло сказала я. – Я, по-твоему, жить не хочу?
Она дернулась и распахнула темные, почти черные глаза. Черт, ну почему я никогда не придавала значения тому, что мы так не похожи?! Что это было – глупость? Наверное, любовь всегда делает нас глупыми. Меня так точно.
– А как ты оправдывала Влада, когда он питался? Что говорила себе? Или, думаешь, жизнь испитого ясновидца лучше смерти? Ты и представить не можешь, что с ними происходит. Я пила – проникала в их души. Они теряются. Знаешь, что значит – потеряться в собственном разуме? Никогда больше не выйти на свет? И остаться там, откуда тебя никогда не вытащат любимые? В темноте. В одиночестве. В страхе.
Она встала и заломила руки. Отвернулась. Говорила яростно и громко – казалось, слова причиняли ей боль. Но она все равно говорила и говорила, а я заворожено слушала, словно загипнотизированная. Не могла оторвать от нее взгляда, ловила каждое слово.
– Вся наша жизнь – естественный отбор. Здесь нет чувств, морали – только инстинкты. И главный из них – инстинкт выживания. Тебе не место в этом мире, ты просто не приспособлена. Мечешься, спасаешь всех. Это так... бесит! – Она с шумом выдохнула. Сверкнула на меня глазами. – Влад слишком многое тебе позволял. Берег тебя. Ты бы погибла с таким характером давно...
– Уходи, – тихо перебила я.
– Что?! – Ее глаза округлились, и я поняла, что теперь меня бесит она. Ее эта миниатюрность, изысканность, прическа, выражение лица – все. Сейчас передо мной стояла не Кира – дочь, которую я так любила и ждала. Сейчас передо мной была Гертруда – древний драугр, хитрый и вероломный. И я вовсе не хочу ее слушать. У меня есть дела поинтереснее. Например, скачать путеводитель по Будапешту.
– Убирайся, – повторила я спокойно и взгляд ее выдержала. Выставила вперед ладони и склонила голову набок. – Я могу ударить – ты сама видела.
Она рассмеялась.
– Глупенькая! Ты же меня только подпитаешь. А будешь бушевать, Влад тебя успокоит. А иначе придется мне. Поверь, тебе не понравится.
Наверное, она не ждала от меня такой реакции, потому что несколько секунд стояла в ступоре, а потом покачала головой и сказала:
– Просто помни, что не нужно делать глупостей.
И вышла.
– Ага, как же!
Я схватила мобильный и залезла в телефонную книгу. Было два человека, которым я могла рассказать об истории с драугром. Но один из них вряд ли чем-то поможет, а второй... могу ли я ему верить? Впрочем, есть ли у меня выбор?
– Нужно поговорить, – сказала я и скосила глаза на дверь, словно Кира могла стоять за ней с приложенным стаканом, а я при этом – ее заметить.
Через час я была уже готова. Умылась, причесалась, даже накрасилась. Неброско. Нельзя давать Кире с Владом повод для подозрений. Играть депрессию не придется – в груди нестерпимо ныло, но я забила. Когда двигаюсь, действую, то отвлекаюсь.
В доме атли продолжалась жизнь. Хищные ходили, общались, были заняты бытовыми проблемами. Некоторые уже укатили на работу, те, кто остался в доме, налаживали уют.
А я словно застыла посреди этой картины обыденной гармонии. Отмерший кусочек.
Я не жалела. Разберусь с Кирой... Гердой и никогда уже сюда не вернусь.
Никогда...
Глеб сидел на диване в гостиной. Катя – неизменно рядом. Казалось, она всегда рядом с ним. Наверное, его тоже придется оставить. Глеб сам решит за себя. Хищному тяжело без семьи. Даже без такой, как у нас – неправильной, извращенной, гнилой.
Как же меняются взгляды! В один момент понимаешь, насколько сильно ошибался в прошлом. Заблуждался. Чувствуешь себя идиотом.
Я незаметно выскользнула из дома. Остановилась на крыльце. Выдохнула. Нет, нельзя так уходить. Влад подумает еще, что я сбежала, поиски организует. И найдет. Мне нужно выиграть время, а для этого придется играть.
– Эй, ты чего тут стоишь? И лица на тебе нет...
Я вздрогнула, обернулась. Глеб хмурился, смотрел выжидающе. Да уж, плохая из меня актриса.
– Всю ночь мучили кошмары, – соврала я. – Влада не видел?
– Собирался в город вроде. Видел его с Кирюхой на кухне. – Он склонился ко мне и тревожно спросил: – Опять беда?
– Беда? – испуганно переспросила я. Паника поползла по затылку, что, казалось, даже волосы зашевелились.
– Видение, спрашиваю? Что-то ты совсем потерянная.
Я шумно выдохнула.
– А... нет... То есть не думаю. Но Владу все же скажу. Пусть сам решает, что с этим делать.
Он помолчал несколько секунд, глядел на меня, не моргая, а затем пробормотал:
– Не нравится мне твой вид. Ты бы сказала, если бы что-то случилось? Ты всегда говоришь...
– Ты будешь первым, кто узнает.
И я вновь соврала. Врать ему – человеку, который был ближе всех для меня, было невыносимо. Но сказать означало подвергнуть его опасности. Он все узнает сам. Потом.
Входная дверь открылась, и к нам вышел Влад. Скользнул по мне ледяным взглядом и кивнул Глебу.
– Вот вы где!
В груди жаром поднялась обида, сдавила легкие, опустилась вниз – к жиле, будоража кен. Ладони тут же зачесались, но я заставила себя подавить злость. Ударить, конечно, было бы приятно, но тогда Кира точно убьет Глеба. Выпьет досуха.
– Идем со мной, – сухо бросил Влад и вошел обратно в дом.
– Что это с ним? – пробормотал Глеб, посмотрел на меня подозрительно. Затем выражение его лица сменилось на ироническое. – Поругались, понятно. Шла бы ты за него уже и не парилась! Смотреть на вас больно.
От этих слов мне стало совсем плохо. Глаза наполнились слезами – непроизвольно. Глеб порывисто обнял меня, прижал к себе.
– Извини. Не хотел расстраивать. Не могу смотреть, как мучаешься.
– Это ненадолго, – прошептала я, глотая соленые слезы.
Ну вот, зря красилась. Мне это вообще противопоказано. Или нужно запастись водостойкой косметикой.
Впрочем, плакать в мои планы не входило. Нужно было в Липецк, а для этого необходимо пустить пыль в глаза Владу. Пускать пыль я не особо умела, но учиться никогда не поздно, особенно когда на кону собственная жизнь. Притвориться потерянной труда не составит – даже играть не придется. Скажу, что поеду в город за вещами. Многое ведь осталось у меня на Достоевского. Или что проведаю Вику. Смертникам в последних желаниях не отказывают.
Влад ждал меня в гостиной. Там же, у окна, стояла Кира и мстительно улыбалась. Наверное, хорошо, что она так себя ведет. Иначе мне было бы хуже. Думать о ней, как о дочери, невыносимо.
Влад знаком велел мне следовать за ним наверх и, не оглядываясь, поднялся по лестнице.
Переживешь. Ты все это переживешь, Полина. Просто потерпи.
Шаги утопали в мягком ворсе ковра, и казалось, я реально иду на казнь. Вернее, на ее репетицию. Сейчас поднимусь, а там – гильотина и палач, весь в красном, жилистый и мрачный мужик. А над нами небо – синее-синее, и облака...
Над нами был потолок. А вокруг – подавляющие стены. Его комната. Бордовый. Никогда не любила этот цвет.
Влад закрыл за нами дверь – словно клетку захлопнул. Сердце на миг остановилось, а затем понеслось галопом. Он вновь стал непредсказуемым и опасным. Далеким, холодным, ужасным злодеем – кошмаром моей жизни. А ведь так и есть. Я ни капельки не повзрослела, и рядом с ним все еще пасую, несмотря на суперсилу и прочие плюшки.
– Ляг и подними футболку, – сухо велел он.
– Зачем? – опешила я, с ужасом понимая, что голос дрожит.
– Надо, раз говорю.
– Не хочу... – Я отступила на шаг, на плечи навалился ужас, тяжелый, неподъемный. Чувствовала себя беспомощной, маленькой, беззащитной.
– Не заставляй меня делать это силой.
Я замотала головой и испуганно покосилась на кровать.
– Не хочу, – повторила упрямо.
– Полина... – Он шагнул ко мне, руки сомкнулись на плечах. Я дернулась в сторону, но поздно...
Сознание заволокло дымкой, мысли спутались, а затем и вовсе исчезли. Я потерялась – в пространстве, времени, желаниях. Была лишь его воля, его голос, его прикосновения.
Краем сознания отметила, что лежу на кровати, надо мной возвышаются стойки с балдахином, он нависает, пьянит, дурманит разум.
Руки Влада – горячие, требовательные – касаются живота. В том месте, где находится жила. И мое тело отвечает на прикосновения. Оно плавится, горит, пульсирует. И я горю – зажигаюсь вся, от макушки до пят. Мне хорошо. Радостно. Тепло.
Я пьяна.
Секунда – и внутренности взрываются болью. Ощущение, будто ударили в солнечное сплетение.
Я ловила губами воздух, тщетно пытаясь вдохнуть. А через миг все схлынуло. Сердце снова забилось, дыхание восстановилось, а жила перестала болеть. Влад вздохнул, поправил мою футболку и встал.
– Ну вот и все.
– Что... это... было?.. – рывками выдохнула я, вскочила и влипла в стену.
– Ты же не будешь сидеть без дела, – спокойно ответил Влад. – Хочу оградить тебя и остальных от лишних проблем.
– У меня и так полно проблем! Что ты сделал?
– Использовал свое право на печать.
– Чего?!
У меня даже дар речи отнялся. Земля ушла из-под ног, и я невольно схватилась рукой за стойку. Мир качнулся, картинка съехала, а затем снова сфокусировалась – на бесстрастном лице и зеленых глазах.
– А чего ты ждала? – Влад сложил руки на груди и склонил голову набок. – Ты сумасбродка. Отречешься, сбежишь или, еще чего хуже, начнешь буянить. Когда я говорил, что ты должна сидеть смирно, это означало смирно во всех смыслах. Поверь, если тебя успокоит Кира, будет еще хуже. А главное – больнее. Тебе оно надо?
– Я хочу жить!
– Знаю. Проблема в том, что я тоже хочу, Полина.
– Я не убиваю тебя!
– Ну хватит. Ты вольна делать, что пожелаешь весь месяц, только оставайся в городе. И никому ни слова. Кира не шутила на счет твоих близких, и я ее останавливать не стану. Слишком многое на кону.
– Не делай этого, – прошептала я. – Не верю, что ты сможешь... Что постоянно играл. Должно быть у тебя внутри что-то человеческое. Подумай, что же ты творишь...
– Она возвеличит меня! – воскликнул он, и я вздрогнула. Боялась его сейчас по-настоящему, дико. Любое его движение, казалось, способно причинить вред. – Кира сделает меня сильнее, влиятельнее. Подарит вечную жизнь. Думаешь, выбор не очевиден?
– Гори в аду, Влад Вермунд! – выдохнула я и бросилась прочь из комнаты, из дома – на улицу. На волю. Бежала быстро, ветер бил в лицо, размазывая по щекам слезы.
У самых ворот я остановилась, вцепилась в прутья решетки и склонила голову. Безысходность заполонила тело, превратила мышцы в кисель. А время отсчитывало секунды до заветного дня. Я буквально слышала, как тикают мои часы – тик-так, тик-так. А конвейер едет, и его не остановить.
Печать на жиле. И я не могу отречься, ударить, даже видений не будет. Я ничего не могу! Абсолютно бессильна.
Оттолкнулась от забора и сжала кулаки. Неправда! Я сильная. Знаю, что делать. Нельзя отступать. Выживу ему назло! Им всем назло. Не потому что сольвейг, а потому что это я. Я всегда выживаю. Потому что хочу жить.
Пока ехала в город, слезы высохли. Я пялилась на прохожих, которые шли по своим делам, и думала, что любой из них – неважно, мужчина или женщина, богач или бедняк, трус или смельчак, благородный или подлец – каждый может умереть. Как говорил персонаж Булгакова, человек смертен внезапно. У меня же была возможность предотвратить собственную смерть. Сыграть с судьбой, пойти ва-банк и отвоевать право на существование.
Мой мир циничный и злой, и чтобы выжить в нем, нужно стать такой же. И я стану. Не дам себя сломать. Докажу, что я прежде всего человек, а потом уже сольвейг с запечатанной жилой. Мозги, слава богу, мне никто не запечатал.
Глава 33. Жемчужина Дуная
Я сидела на сером диване и рассматривала обивку. Руки сложила на коленях, как школьница, и ждала.
Мирослав смотрел пристально, серьезно и, казалось, не верил. Да я бы и сама не поверила на его месте.
– Не знал бы тебя, подумал бы, что шутишь, – сказал он тихо.
Я взяла его ладонь и прислонила к животу.
– Чувствуешь?
Он кивнул.
– Печать...
– Снять сможешь?
Он покачал головой.
– Такое право дается лишь раз, как и право поставить. Я свое уже использовал. Да и Влад сильный все же. Тут не любой справится.
– Значит, он сможет!
– Кто – он?
– Тот хищный, что повредил жилу Герде, – пояснила я. – Я должна найти его. Поможешь?
– Поля... – Мирослав опустил глаза, немного поерзал на диване и замолчал.
– Я спасла тебе жизнь! – с обидой сказала я и отвернулась.
– Ты предлагаешь мне рискнуть альва. Я в первую очередь вождь, и должен думать о своем племени.
– Альва ничего не грозит. Никто не узнает, что я здесь была. Доставь меня в Будапешт и возвращайся. Дальше я сама разберусь.
– А венгерский ты знаешь? Или хотя бы английский? Знаешь, где живут нати? Я уже не говорю о том, как устроиться на ночлег или поменять деньги. К тому же если тот хищный просто гостил у нати, не факт, что ты найдешь его в Будапеште. Значит, придется отправиться куда-то еще. Как ты себе это представляешь?
–Я одного не представляю – каково это, месяц ждать, когда тебя убьют! – воскликнула я в сердцах и вскочила. Комната внезапно уменьшилась и перестала казаться безопасной.
Подошла к окну, чтобы хоть как-то расширить пространство. Рамки давили, мешали думать, а мне нельзя прекращать думать. Ни на секунду.
– Полина... – Мирослав приблизился неслышно, и я вздрогнула. Мое будущее. Если выживу – вздрагивать от каждой неожиданности.
– Что бы ты сделал на моем месте? – спросила я, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в ладони. Только бы не разреветься. Ненавижу быть слабой!
Он вздохнул.
– Сегодня вечером сборы у охотников. Мне нужно быть в Липецке. Не пропадешь без меня в чужой стране?
Я подняла на него глаза.
– Поможешь? – спросила недоверчиво.
– Ты спасла мне жизнь, – улыбнулся он. – Все это как-то... дико. Влад не казался мне таким. Мы много общались, и его образ не вяжется с тем парнем, о котором ты рассказала. Жестоким и циничным.
– Люди играют роли, – произнесла я с горечью. – Его роль сулит большую прибыль. Влад хороший актер, Голливуд бы оценил.
– Я знаю, где живут нати – бывал у них пару раз. Хорошо знаком с вождем.
– Это же просто замечательно! – Я порывисто обняла его. – Спасибо.
– Стоит поторопиться. Думаю, тебя все равно будут всячески контролировать и следить за каждым шагом.
– Я готова. Прямо сейчас. Нечего тянуть – найдем его.
Телепортацию я переносила плохо. Вернее, я переносила нормально, а съеденный завтрак никак не желал перемещаться, так и норовя выпрыгнуть наружу и остаться в привычном для него месте. Впрочем, в тот день я не завтракала, а тошнило все равно знатно.
Нас встретил чистенький переулочек, четырехэтажные здания с лепниной – скорее всего, старые и полные интересных историй. И влажный, навевающий мысли о близком лете воздух.
Мимо проехал парень на скутере в ярко-красном глянцевом шлеме. Невдалеке запахом кофе и свежее сдобы манила уютная кафешка. Оттуда, держась за руки, вышли влюбленные и поцеловались. Прямо на пороге.
Я подумала, что толком нигде и не была. Не считая тех городов, где мы прятались от охотников, из Липецка никогда не выезжала. Даже Венген – известное на весь мир красотой и чистым воздухом место – запомнилось мне смутно и больше эмоциями. Смесью ужаса и счастья. Хотя то счастье тоже было иллюзией. Придуманным, отрепетированным, необходимым ритуалом. Спектаклем для одного зрителя. Для меня.
Мирослав жестом велел следовать за ним. Я воровато оглянулась и шагнула вперед – туда, где возможно найду человека, который освободит меня. Понимала, что нельзя постоянно рассчитывать на других. Но сейчас, с запечатанной жилой я мало что могла сделать, да и с трудом представляла, как справлюсь с драугром. Особенно если учесть, что бороться нужно и против Влада.
