Текст книги "Теплый пепел надежд"
Автор книги: Ксения Васильева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Как он?.. – спросила Тамара.
– Плохо, – тоскливо ответил Валерка, – красавчиком ему больше не быть, если вообще обойдется.
– Почему? – спросила Тамара, стараясь не сильно распинаться при Гуле.
– Нашли его не сразу, крови много потерял, и еще нервно-паралитическим газом сильно отравили. Товарищи его и соседи в полном стрессе – кто это мог сделать? Ни богатства у него, ничего, ну денег было долларов пятьсот. За это, что ли?.. В общем, скоро приеду.
Валерка повесил трубку, не слушая очередного вопроса Тамары.
– В общем, так, – сказала Тамара жестко, – если ты, Гуля, считаешь себя сильной, тогда слушай. – Капитолину Тамара в расчет не брала, не зная, что та слушает затаив дыхание, уверенная, что Соня была там. – Максу кто-то порезал лицо, его увезли в больницу, потому что прежде его еще из баллончика отравили. Он в реанимации, но врачи говорят, ничего, обойдется…
Это уже Тамара добавила от себя, видя, как из глаз «сильной» Гули начинают капать слезы.
– Все в шоке, никто даже представить не может, кому это было надо и что взять с Макса. Да, было немного долларов… Но не из-за них же? Там все хорошо получают. Никогда у них ничего подобного не было!
– Тамарочка, ты же не знаешь, у меня Сонечка пропала… – робко молвила Капитолина и заплакала.
– Как… пропала? – совсем уже в полной прострации спросила Тамара упавшим голосом. Час от часу не легче! Что за напасть такая на их детей?!
– Как? Капка, говори, что ты молчишь? Может, это одна история!
Капитолина подробно рассказала, как ушла Сонечка и нет ее до сих пор.
– Ты позвони! – закричала Тамара. – Может, она уже дома! – И сама набрала номер, но телефон соседей молчал. Капитолина снова зарыдала.
Тамара начала ругать ее. Сердиться в минуту стресса полезно – заглушает тревогу.
– Ну, ты даешь, Капа! Ты что, за чужих нас считаешь? Да девчонка тоже была там!.. Ты не реви, не реви, если что, Валерка сказал бы! Наверное, всех допрашивают, и ее тоже. Не реви! Все в порядке наверняка! С Валеркой и явится… А мы сейчас в больницу позвоним, спросим про нашего Максика и заодно узнаем, нет ли кого еще оттуда? Не реви!
В справочной ей сказали, что Максим Москвитин в реанимации, состояние средней тяжести, без сознания. А когда Тамара спросила, не привозили ли еще кого-нибудь из общежития, дежурная сестра недовольно ответила, что не знает, откуда везут, но за последний час никого не поступало.
– Ну вот, – бодро сказала Тамара, вешая трубку, хотя бодрости вовсе не испытывала. – Макс спит. Дали успокаивающее. Больше никого из общежития и вообще за утро не привозили, ясно вам? И тебе, Капитолина, ясно? Так что ждем Валерку с Соней, а сейчас кофейку выпьем, чтоб с ног не свалиться.
Они сели пить кофе, каждый думая о своем.
Тамара думала о Максе – как же он станет жить уродом?.. Хоть он не осознавал, что хорош собой, но все же кое-что кумекать начал, и для него новый «имидж» будет неприемлем. Бедный парень… Связался с какой-нибудь девкой? Да не с одной?.. Месть? Девка мстила бы иначе, плеснула кислоты ему или, скорее, сопернице. Нет, тут мужицкая рука, нож или бритва – это явно шпана.
Капитолина же беспокоилась о Сонечке. Как там она? Допрашивают ведь, а она стала такая молчунья и все наперекор говорит… Как бы милиция на нее не рассердилась.
И ждала, ждала Валерку!
Гуля вроде бы ни о чем не думала, чувствуя дурноту. Ей хотелось остаться одной и обдумать что-то важное, что-то сильно беспокоило ее, но что?.. Сосредоточиться она пока не могла.
Так и сидели они втроем, но все-таки вместе было полегче.
Валерки все не было, телефон у Капитолины не отвечал, и она засобиралась к себе – ждать Сонечку надо дома. А если что, пусть Тамара позвонит.
Капитолина ушла.
Тамару, напившуюся всякой всячины, теперь сморило вконец. Извинившись, она пошла прилечь, посоветовав Гулечке сделать то же самое – ничем сейчас они не помогут. Валера приедет, все подробности расскажет.
Гуля была рада уйти в свою комнату и побыть одной. Она села на тахту и задумалась. Постепенно стали вырисовываться какие-то картинки, которые она вертела так и этак…
Особенно ее тревожило странное отсутствие Сонечки… На вечеринке ее не было, это ясно. Нет, тут что-то другое. Совсем другое… Гуля будет ждать ее звонка из станицы. Если она не позвонит, Гуля расскажет обо всем Капитолине, пусть та позвонит на родину. Тогда наступит ясность с Соней.
У Гули разламывалась голова, но она упорно не ложилась, перебирая в голове события ночи.
Услышав звук отпираемой двери, выскочила в переднюю. Приехал дядя Валера, серый, угрюмый.
Вышла заспанная Тамара.
– Ну что? – в один голос спросили его домашние.
– Чаю горячего крепкого дайте, все расскажу. – Валерка сокрушенно покачал головой. – Ну, дела заварились!
Тамара подала ему чай, – есть он не хотел.
– Соня там была, на вечере?.. – неожиданно спросила Гуля.
Валера удивленно на нее посмотрел.
– Никакой Сони там не было и вообще никакого вечера, танцулек там, в зале, не было. Собрались у Мишки Ходченкова – наш экспедитор, хороший малый, женится скоро, заявку уже подали… Ну, собрались у него, одна девчонка вроде бы без пары осталась, решили позвать нашего Макса, он хоть и маленький по возрасту, а выглядит старше и у девчонок успех имеет большой… Ну, вот, позвали, он посидел там, на девчонку эту не клюнул, я так понял, вино у них кончилось, парни в ларек собрались бежать, а он сказал, что у него в номере и коньяк, и шампанское есть. Ну, все обрадовались! Он пошел и не вернулся. Ждали-ждали, девчонки просили за ним пойти – приглянулся он, но парни обиделись на него, сбегали в ларек и продолжили…
Может, было бы еще хуже, если бы не сосед, Коля Лобода, он тоже решил заглянуть на вечеринку. Вышел, видит, у Макса дверь открыта, он и решил, мол, позову… Вошел, а Макс лежит… – Валерка приостановился, чтобы смягчить дальнейшие подробности. (Коля увидел Макса лежащим поперек на постели, одетым, всего в кровище, у головы столько натекло… А когда присмотрелся, то совсем напугался: лицо у парня все было искрошено ножом… Этого Валерка говорить не собирался.) – Ну, в общем, ножичком его резанули по лицу…
Тамара была в ужасе, она понимала, что Валерка не говорит всего при Гуле, но Гуля тоже это поняла и спросила:
– А он выживет, дядя Валера?..
– Ты что! – возмутился Валерка. – Конечно! Не такие это раны, чтоб помирать. Вот если бы утром нашли, сложнее было бы… Хотя все равно шрам останется, но шрамы красят мужчину. Милиция приезжала. Что она сказала? Да ничего. Парни за вином вдвоем бегали. Коля – вне подозрений, компания – тоже.
Гуля, вскочив, убежала к себе, она не могла больше ничего слушать, представив себе раны Максика… Ее затошнило, закружилась голова, перед глазами встал Грозный – тот день. Когда они с братом прибежали к дому…
Гуля бросилась на тахту, рыдая, зажимая себе подушкой рот. Если бы она только нашла этого человека, который изуродовал ее братика! Она убила бы его, не задумываясь! Она поняла, что Макс больше не будет прежним красавцем, и была безутешна. К ней постучала Тамара.
– Нет! Потом! Прошу вас!
Ее оставили в покое.
Капитолина, услышав хлопанье дверей у соседей, раздумывала, бежать к ним или позвонить?.. А вдруг Соня сразу прошла к подружке? Решила позвонить.
Тамара скороговоркой сказала, что Валерка только зашел и сейчас в ванной… Она ей попозже позвонит.
Капитолина обиделась сначала, что с ней так обошлись, но подумала, что она тоже хороша – не успел человек войти… Но это ее расстроило! Сони с ним не было!
Капитолина завыла в голос: потеряла она дочь! Куда ушла Соня? С кем? Ей почему-то не верилось, что с Соней случилось самое страшное. Она была уверена, что дочь сбежала от нее. Надоела ей мать, надоела такая жизнь. Может, с парнем каким и сбежала.
Тамара советовалась, что говорить Капитолине.
– Как это что? Правду. Я ее дочери не видел и даже спросил, мол, Соня-уборщица здесь была? На меня глаза все вылупили – не знают там такой, – зло и устало ответил Валерка.
– А может, она себя по-другому называла? – предположила Тамара.
– Не знаю я, как она там себя называла, только мне сказали, что Гуля там убиралась. Вот тебе и работящая Соня, как ты утверждала. Что хочешь, то и говори Капитолине. Ее, дуру, мне жалко, – посочувствовал вдруг Валерка.
Да и Тамара ощутила жалость к соседке и сильную злость к ее дочери. Куда-то смоталась. Да еще за счет дурочки Гули, оказывается, проезжалась, не убиралась в общежитии, а деньги получала! Всегда эта Сонька была Тамаре несимпатична, и не потому, что уродка – мало ли некрасивых, но добрых, эта же упрямая и злющая. Чего в ней Гуля, их цветочек, нашла? Закабалила Сонька Гулечку. Ума Соньке, правда, не занимать. Надо будет порасспросить Гулю насчет уборки…
Но сейчас-то что говорить матери? Как ей сообщить, что о дочери ее слыхом не слыхали?.. Все равно придется. Капитолина там вся извелась.
Вздохнув, Тамара решила зайти к соседке.
На лице у Капитолины была полная безнадежность, она даже не обрадовалась Тамаре, потащившись, как старуха, на кухню.
Тамаре стало страшно от того, что она Капитолине сообщит. Но деваться некуда, и Тамара, присев, спросила:
– У тебя выпить нечего?
– Есть, – откликнулась Капитолина, которая теперь постоянно держала бутылку водки, прикладываясь, когда становилось совсем уж тошно.
Она поставила на стол полбутылки «Столичной», две рюмки и тарелку с колбасой. Ничто в этом мире ее больше не интересовало.
Они молча выпили по рюмке, не закусывая, точно так же выпили по второй. Тамара, почувствовав, как внутри потеплело, коротко сообщила:
– Капа, Соньки твоей там не было.
Капитолина не удивилась, не разрыдалась, а только кивнула. Тамара, внутренне содрогнувшись, выпила еще рюмку и продолжила, уже утеряв мужество и надежду:
– Значит, там с ней случиться ничего не могло. Уже хорошо. Не хотела тебе говорить, но все равно кто-нибудь брякнет… Соня твоя, оказалось, там не работала, в общежитии. Ее никто не знает. Гуля работала и убиралась – так Валерке ребята сказали. А что им врать? Чтобы Валерке угодить? Так ведь он узнает когда-никогда. Но деньги она в бухгалтерии получала исправно. Вот какая задача. Я ничего понять не могу.
Тут Капитолину как прорвало. Видно, сказалась бессонная ночь, беспокойство за Соню, разговоры, но она вдруг накинулась на Тамару:
– Гуля ваша работала! Ага! Знаю я, как она работает! Ты ей все под нос подставляешь! Чего ей работать? У нее дядька миллионер! Моя Соня не станет чужие деньги брать! Она не такая! Она в деревне, почитай, всю жизнь прожила! А там люди честные! Не то что в городе! Как же, поверила я, что Гуля все общежитие выскоблит! Да она за миллион этого не сделает! Чего ты на мою девку врешь? Не знаешь ничего, молчи лучше!
Тамара сначала пыталась урезонить Капитолину, понимая, что та не со зла, а от тоски и несчастья, но потом, разогревшись водочкой, обиделась и, послав ее, хлопнула дверью.
Валерке Тамара ничего не сказала, решив больше с Капитолиной не знаться… Свинья! Нет! С этими людьми, которые от зависти глохнут, дела иметь нельзя. Чем больше им помогаешь, тем хуже они к тебе относятся, только виду не показывают, чтобы места или помощи не лишиться…
А Капитолина тряслась от неведомой ей самой обиды на всех, даже на покойного Виктора, который оставил их с Сонечкой одних… Где она, ее деточка? От себя не убежишь… Капитолина вдруг уверилась, что Соня бежала от своей несчастной судьбы.
Стало ей совестно перед Тамаркой. Не такая уж та плохая баба, ну богатая, так что ж ей, от богатства отказываться?.. Но мириться первой Капитолина не будет. Иначе распишется в том, что виновата. Она снова вскипела, вспомнив, что наговорила Тамарка на ее дочь! Врет Тамарка! Вот Капитолина сама Валеру спросит, а лучше Гулю, девчонка не соврет.
…Днем вся семья ездила в больницу. Макс все еще был в реанимации, Валеру врач пропустил.
Валера вышел скоро, сказав, что Макс спит и будет еще спать – ему дают успокаивающее. А так он ничего. (Если не считать, что лица племянника он не видел – Макс был забинтован, как кукла, оставлены только прорези для рта, ноздрей и одного – почему-то – глаза.)
Когда они поднялись на свой этаж, Гуля вознамерилась зайти к тете Капитолине, может, что от Сони есть…
– Да куда она денется, шляется где-нибудь с парнями, – откликнулся равнодушно Валерка, – ты с ней не особенно, Гуля… – И вдруг вспомнил: – Послушай-ка, я тебя с утра хочу спросить! Она что, не убиралась в общежитии? Почему это ее никто не знает? Ты все делала?
Гуля, пообещав поговорить потом, позвонила соседке в дверь. Тамаре хотелось запретить ей идти туда, но она промолчала.
Капитолина обрадовалась Гуле. Напрасно накричав на соседку, она теперь не знала, куда усадить и чем угостить гостью. Но та не за этим сюда пришла. Да и Капитолине Гуля нужна была для серьезного разговора. Не может быть, чтобы такие подружки ничего не знали друг о друге…
В чем-то Капитолина была права; только Соне не была присуща настоящая откровенность – так она себя зарядила на жизнь.
– Тетя Капитолина, а Соня вам не звонила? – спросила Гуля.
Капитолина удивилась и немного обрадовалась: девочка что-то знает, недаром хотелось с ней поговорить. Только бы не спугнуть!
– Не-ет, – ответила женщина осторожно.
Гуля молчала.
Тогда Капитолина начала проникновенно:
– Гулечка, девочка ты моя, видишь, на мне лица нет. Сижу и все жду, когда моя доченька покажется, солнышко мое… Мы ведь с ней одни на всем белом свете…
Капитолина заплакала перед маленькой девчонкой.
– Она позвонит, обязательно позвонит! – с жаром сказала Гуля. – Соня не такая. Раз обещала… – и запнулась, считая, что сказала слишком много.
Она уже поняла, что Капитолина ничего не знает ни об отгуле, ни о поездке дочери.
– Что она обещала? – спросила женщина. – Откуда позвонит? Где она? Скажи ты мне за-ради Христа! Я ведь извелась вся. Не буду я ее ругать, вот как на духу говорю, – и Капитолина перекрестилась широким крестом.
Гуля подумала, что, в конце концов, никакой тайны в этом нет, хотя где-то гнездилась мысль, что есть тайна, да еще какая!..
– Соня захотела в вашу станицу поехать, в Семикаракоры, сказала, что заскучала очень… И что обязательно позвонит оттуда.
– Батюшки-светы! В Каракоры? Да она чего это? Со мной не поговорила… Я бы сама с ней слетала… – Капитолина опять стала утирать глаза, но от сердца отлегло. – Вот она куда маханула! Ну и девка!
Гуля пыталась выгородить подругу:
– Она автостопом поехала, знаете, голосуют на дороге, машины подбирают и денег не берут или так, самую малость. Вы бы так не поехали.
Капитолина было заволновалась, но пересилила себя, ей надо бы еще порасспросить Гулю, чтобы оправдать Соню перед Тамарой и Валерой.
– Гулюшка, деточка, – сладко начала она, – ты мне правду только скажи, а то мы с мамой… – Капитолина осеклась, назвав при Гуле Тамарку ее мамой, и тут же поправилась: – Мы с твоей тетей Тамарой малость поругались… Скажи, Соня-то убиралась в общежитии? Работала? Или все ты делала, как все говорят? Неужто она могла так: не работать, а деньги получать?.. – Гуля отметила оговорку Капы, но чувство было двойное: и обида за свою родную маму, и вместе с тем какая-то вспыхнувшая радость: Тамара считает ее дочкой, и все так считают!
Гуля замахала руками:
– Да что вы, тетя Капитолина! Разве Соня так может? Я вам всю правду расскажу, только вы никому не говорите, ладно? Мы очень Максика боялись. Он был против нашей дружбы. Ну… – она замялась. – Он считал, что Соня старше меня и что я под ее влияние попаду. А брат сам хотел мной руководить… Вот мы и не стали говорить, что Соня работает в общежитии… Ходили в одинаковых платьях, она платочек надевала, убиралась днем, когда все на работе… Так что деньги она за свою собственную работу получала! Это из-за Максика!
Капитолина от полноты чувств поцеловала Гулю в щечку. Вот все и объяснилось. Ни в чем ее Сонечка не виновата! Капитолина так и думала, но надо было, чтоб люди сказали!
– Родная ты моя! Какую же ты с сердца тяжесть сняла! Я теперь ждать ее буду!
Женщина озабоченно посмотрела на Гулю:
– Ну, и когда же она приехать собиралась?
Этого Гуля не знала, но ей показалось, что Сонечка уезжает на день-два… Позвонить Соня вряд ли сможет, у них на почте телефон почти всегда не работает… Значит, через день-два объявится. Капитолина повеселела и предложила испечь печенье-скороспелку – вкусное!
Но Гуля заторопилась домой. Если Капитолина немного успокоилась, то Гуля, наоборот, встревожилась еще больше.
Пройдя на кухню, где сидели Валера с Тамарой, она холодно сказала:
– Дядя Валера и тетя Тамара, я хочу внести некоторую ясность в отношении моей подруги Сони. Она работала в общежитии, убиралась днем, когда Максик уходил на работу. Вы знаете, что она его очень боялась, потому что он ее ненавидел. Я это говорю даже сейчас, когда с ним… с ним… – она не смогла продолжать и, заплакав, убежала в свою комнату.
– Я Гуле верю, – сказала Тамара. – Макс ведь и правда запрещал Гуле дружить с Соней. И, помнишь, девчонки с нами договаривались?..
Валерка вспомнил, и ему стало совестно.
А Гуля у себя в комнате впервые в жизни пыталась анализировать. Вспоминала, о чем они с Сонечкой говорили, какое когда у той было лицо, что она придумывала…
Первое, что Гуля поняла, так это то, что Соня надула всех. И ее тоже. Ни в какие Каракоры она не поехала, это ясно… Телефон на почте редко работает!.. Ой, ладно! Какой-то там центр есть…
Однако никакого звонка. Это означает одно: Сонечка не там… И главное, зачем было убегать из дома?.. Все надоели, это Гуля понять может… Но у Сони ведь нигде никого нет. Даже в этих самых Каракорах…
А может, у нее там мальчик? Она такая скрытная!
В сомнениях и слезах Гуля уснула.
ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛО…
Итак, Сонечка в наряде Весны, сидя на стуле за стенным шкафом, с дрожью и нетерпением ждала хозяина комнаты.
И Макс пришел. Как всегда случается в компаниях, не хватило вина. Тут он вспомнил, как и предполагала Сонечка, о бутылке коньяка. И как опять-таки верно она подумала о том, что за Максом увяжется девица.
Однако он быстро отправил ее обратно, пообещав, что скоро придет. Это была явная ложь, и обиженная девица ушла.
Войдя в комнату, Макс зажег настольную лампу и посмотрел за кресло, где стояла бутылка. А за шампанским ему надо было лезть в стенной шкаф.
Он стоял с бутылкой коньяка в руке, размышляя, возвращаться ли к Мишке. Идти ему не хотелось, девицы были неинтересные, питье тоже не шло, а больше там делать нечего.
Макс вдруг решил, что никуда не пойдет, а примет сейчас коньячку и завалится спать. Глотнув коньяка, он повернулся, чтобы поставить бутылку…
И увидел ее.
Сначала он не поверил своим глазам, тряхнул головой и немного испугался: неужто галлюцинация? Не столько уж он выпил…
Но привидение не исчезло, а мелодично засмеявшись, спросило глуховатым голосом:
– Испугались? Я – реальное существо, не бойтесь. – Сонечка многими ночами разыгрывала эту сцену, каждый раз варьируя ее, меняя голос. Наконец она остановилась на этом варианте – великосветской дамы или девицы из прошлого. – Я знаю, что произвела на вас впечатление когда-то. Не скрою, вы на меня тоже.
Сердце у Макса куда-то покатилось, он схватился рукой за спинку кресла. Как хоть он одет? Забыл! Пришлось слегка оглядеть себя: джинсы, черная майка, на шее его гордость – золотая цепочка, купленная на две первые зарплаты… Вроде ничего. Но на ногах домашние тапки! Ужас! К Мишке он не удосужился надеть туфли. Снять? Остаться босиком? Это уж ни в какие ворота! Ладно. Пока она не видит, а там посмотрим…
Теперь он осмелился взглянуть на нее. До чего же она была шикарна и хороша! В последнем Макс не сомневался.
Она курила, поставив пепельницу на пол, он заметил, какие длинные, с тупыми концами (последняя мода!) у нее ногти, покрытые темно-красным лаком, который казался черным (о том, что ногти куплены вместе со специальным клеем на базаре, он и подумать не мог). На указательном пальце перстень с черным поблескивающим камнем…
Как и тогда, на маскараде, незнакомка была в полумаске и шляпе. Из-под воланов платья просматривались маленькие ножки с высоким подъемом.
Что это была за женщина! Куда Сусанке до нее! Талия у гостьи была тонкая и гибкая, а из глубокого декольте нежно выглядывала белая полоска груди…
Макс закрыл глаза.
Она снова рассмеялась. Он переставал ощущать реальность. Почему она пришла? К нему… Да еще среди ночи!.. И хотя его мужской опыт пополнился за это время, однако был незатейлив и не задевал чувств.
Но теперь?.. Как с ней вести себя? Что делать?…
Он почувствовал, как его постепенно охватывает дрожь. Она заметит и уйдет… И он останется один…
Макс открыл глаза.
Она встала со стула, оказавшись почти с него ростом (он забыл о существовании женских каблуков); такой фигуры он не видел ни у кого.
– Вы не угостите меня чем-нибудь? – проговорила она своим глуховатым голосом, который приводил его в дрожь.
– У меня есть шампанское и коньяк… – прохрипел он, окончательно смешавшись. Потом вдруг вспомнил: – И тоник!
– У вас есть все, как в Греции. – Русских классиков Макс не читал и потому решил, что она либо сама из Греции, либо только что оттуда. – Это замечательно! – сказала она неожиданно нормальным тоном.
Макс повеселел. Он достал рюмки, подаренные Гулей, вымыл и тут незаметно повернул ключ в замке…
Она обернулась на скрип ключа. Он сбивчиво пояснил, что могут ворваться друзья, он сбежал с помолвки… Но туда не вернется…
– Из-за меня? – спросила она тоном умирающей бабочки, от которого он совсем ошалел.
Макс залился краской, но все же признался, что да, из-за нее… Что он мечтал о ней и не может прийти в себя…
Она мановением руки прекратила его косноязычные излияния.
– Давайте выпьем немного, чтобы расслабиться, а то такая напряженная обстановка, как в трансформаторной будке, – и она немного посмеялась.
Макс обрадовался: наконец-то! Он выпьет и сразу придет в норму. В конце концов, она обыкновенная женщина или девушка, только очень красивая.
Макс и хотел, и боялся, что гостья снимет маску. Пожалуй, больше боялся… Про Сусанку уже не думал, эта особа была ему незнакома…
Но посмотреть ей в лицо?.. Хотел ли он этого? Макс сам не мог решить. Лучше пусть так – Прекрасная Незнакомка. Где-то он слышал это красивое сочетание слов…
Он поднял рюмку:
– За вас, Прекрасная Незнакомка!
Дама пить не стала, чуть коснувшись маски, она спросила:
– Хотите, я сниму? – И оттянула маску от лица…
– Нет! – почти закричал он испуганно: уйдут тайна и мечта, предстанет пусть красивая, но обыкновенная женщина, он этого не хотел.
– Не хотите, пусть так: я вас вижу, а вы – лишь Незнакомку. Вы знаете стихи Блока? – спросила она голосом «бабочки».
Макс снова впал в прострацию, черт бы ее взял вместе с каким-то Блоком! Откуда он должен всех знать?!
Она почти пропела:
– «Дыша духами и туманами, она садится у окна…» Прекрасно, вы не находите?..
Макс в тоске кивнул. Лучше уж было бы пить у Мишки… Теперь она его замучает стихами, а он их не любит, не понимает.
Но мудрая Незнакомка, поняв, что ввергла своего поклонника в область ему неведомую и потому враждебную, замолкла.
Сонечка смеялась про себя, видя унижение своего врага, и в то же время любовалась прелестью его растерянного, влюбленного лика.
Что он в нее влюбился, она была уверена.
Они молчали, внимая тишине дома. Угомонились даже помолвленные. Сонечка встала, натягивая перчатки, сказала:
– Прощайте, я когда-нибудь еще приду…
– А сегодня? – вскричал Макс. – Не уходите…
Сонечка улыбнулась.
– Мне пора. Как-нибудь. Не забывайте меня… – Она лихорадочно раздумывала, как ей поступить. Отдаться ему и потом торжествовать победу?.. Но не открывая лица… Или уйти сейчас и приходить к нему, пока он не лишится рассудка? И тогда открыться?.. Или не открываться совсем? Никогда?.. И ходить к нему вот так, ночами, чтобы никто не знал и не видел, а потом исчезнуть?..
Сонечка не знала, как поступить. К тому же она боялась лишиться девственности.
А если он ее узнает? Убьет. Она знала его бешеную натуру.
Лучше уйти. Потом, когда-нибудь потом она придет сюда еще…
Она отвернулась, стянув с губ липкую форму. В комнате был полумрак (не увидит, не узнает, думала Сонечка). Потом, загородив свет, она вплотную подошла к нему…
У Макса закружилась голова. Вот уж правда, как там она сказала?.. Духами и туманом…
От Незнакомки пахнуло духами, а не потом, как от других девчонок. Все же она была ниже его, и он наклонился к ней, а она подняла лицо, губы их встретились. Это было незабываемо для обоих.
Они все стояли, не отрываясь друг от друга, руки Макса сжимали ее тоненькую талию, гладили шелковистые плечи, бедра, он уже чувствовал, как сейчас сорвет это платье и…
Он замер от предвкушения того и оторвался от нее.
Она откачнулась… И тут он вдруг, сам не зная зачем, сорвал с нее маску.
Ему открылось лицо, которое не имело права быть под этой маской, не имело права принадлежать Незнакомке, не имело права ни на что!!!
От дикой злобы и растерянности Макс ударил Сонечку.
– Мразь! Сука! Вонючая гадина! – заорал он.
От его крика она пришла в себя, стала той, кем была в этом мире – уродиной, и, выхватив баллончик, направила ему в лицо струю газа, отклонившись назад и в сторону, как научил ее парень с базара.
Макс застонал, схватился за лицо руками и рухнул на постель.
Сонечка схватила блестящий узкий нож, лежавший на столе, и, не видя ничего от слез, стала резать им его лицо и руки… Юноша был в беспамятстве и не сопротивлялся…
Увидев хлынувшую кровь, она покачнулась, задрожала от ужаса и, подхватив длинный подол, ринулась к двери. С трудом открыв ее, промчалась на носках по коридору, лестнице, в дверь… И вот уже она в переулке.
Стащив зеленый наряд, Соня сунула его в пакет вместе со шляпой и маской и помчалась, ничего не соображая, на вокзал.
Когда она переодевалась, она обратила внимание, что руки у нее чистые, без следов крови, зато все зеленое платье залито…
Соня знала, когда уходит поезд в сторону ее родной станицы, но не предполагала, что все получится ни по одному из ее сценариев! В Каракоры она ехать не может… Ее там сразу найдут!..
Она запретила себе думать о том, что там, где лежит Макс… Потом… Она должна спасать свою шкуру. Хорошо, что она взяла деньги… А как мама?.. Потом, после… Надо бежать в Москву!.. Там можно затеряться, уйти, убежать от возмездия. Деньги у нее есть на первое время… Хватит!
Обо всем этом она думала на бегу, а сердце стучало где-то в горле…
Она добежала до вокзала, от платформы отходил поезд. Сонечка схватилась за поручни вагона, в двери стояла проводница.
– Психушная! – заорала она. – Ты бы под колеса могла!..
Сонечка опустилась на пол тамбура. Проводница, видя, что девчонка хоть и сильно некрасивая, но приличная – хорошая стрижечка на черных волосах, платье модное, пакетик фирменный, полный, – смилостивилась.
– Чего в последнюю минуту? А как бы опоздала? Куда едешь-то, в каком купе место?
Сонечка стала рыться в пакете, зная, что там никакого билета быть не может, но мозг работал четко. Надо было начинать жить по-новому, где обман станет ее жизнью, условием ее спасения.
Проводница мирно ждала, а Сонечка расплакалась. Она плакала совсем не потому, что ехала без билета. Сонечка оплакивала свою судьбу.
Проводница оказалась не стервозной.
– Потеряла, что ль? – спросила она у девчонки. – Полтинник дашь, я тебя к себе возьму.
Сонечка дала десять долларов. Проводница, оставшись довольна, проводила ее к себе в купе.
– До Москвы?
– Нет, до Пушкина. – Соня не знала ни одного подмосковного городка, но подумала, что Пушкин-то обязательно должен быть. И не ошиблась.
– Ну, все одно до Москвы, там пересадка. Знаешь хоть, как?
– Знаю, – ответила Сонечка, чтобы та отстала.
О чае для пассажиров тетка не беспокоилась, но народ ходил и просил, и ей это надоело. Она рывком включила титан и, посчитав свои обязанности законченными, выпила водочки полный стакан, не преминув предложить и Соне. Та отказалась. Проводница завалилась спать, не удосужившись раздеться. Сонечке это было на руку. Под завывающий храп проводницы она, забравшись на вторую полку, просмотрела наконец свой пакет.
Шляпа превратилась в комок, платье было все забрызгано кровью. Странно, но эти темные подсыхающие полосы не вызвали у Сонечки ни страха, ни отвращения. Ни-че-го! Будто смотрит на жутко грязные вещи, предназначенные на выброс.
И слез не было. Сонечка седьмым чувством поняла, что плакать в новой своей жизни, которую она совсем себе не представляет, она не будет.
Остальные вещи были взяты ею на случай варианта с Каракорами: кофточка вязаная, джинсы, пакет трусиков, шелковый платочек на голову, три майки, босоножки и деньги. Все.
Соня собиралась несерьезно. Она почти уверена была, что все будет, как она задумала! А получилось хуже некуда!..
Теперь она – вне общества, криминальное существо, и надо всегда помнить: оставлять следов нельзя. Пока все эти новые установки были придуманы наскоро, она еще находилась в шоковом состоянии: он вошел в комнату, обернулся, увидел ее, в глазах его вспыхнуло счастье; потом, когда он закрылся руками, а она резала и резала ножом по лицу, рукам, не помня себя от ярости и обиды.
Тогда она плакала…
Сонечка увидела на столике внизу большие ножницы и, обрадовавшись находке, стала с каким-то наслаждением кромсать платье, туфли, шляпу… Завернула обрезки в газету, сделав тючок. Эти останки жгли руки, наваливался ужас: ее уже, наверное, ищут. Соню-убийцу. Уродливую убийцу.
Что она убила Макса, Соня не сомневалась.
От произнесенного слова – «убийца» – она вздрогнула, вдруг возникло ощущение того, как нацеленный ее рукой нож входит в упругое тело… Она затрясла головой и, схватив тючок с обрезками, вытолкнула в окно. Избавилась от улик, подумала она.
Однако ощущение ножа в руке не проходило.
Она взяла со столика остатки водки и выпила полстакана.
Водка подействовала почти сразу, все чувства исчезли, и она провалилась то ли в сон, то ли в пьяное беспамятство – водку она пила впервые.
Макс очнулся оттого, что у него нестерпимо болели лицо и руки.
Сначала он ничего не помнил. С досадой подумал о том, что, видно, вчера здорово разбился где-то: то ли у Мишки на помолвке, то ли еще где… Хотел поднять руку, чтобы ощупать свою разбитую физиономию, но рука была неподъемной. Он ощутил чудовищную слабость, а на лице тяжесть и скованность. Повязка?..
И тут все высветилось. Макс, вспомнив мельчайшие детали вчерашнего, а может быть, далекого вечера, почувствовал прилив к больной голове бешеной крови.
От злобы и жажды немедленной мести он застонал – вовсе не от боли, как подумала сестричка, дежурившая у него в палате. Валерка хорошо платил ей.
