Текст книги "Из истории раннегреческого общества"
Автор книги: Ксения Колобова
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Согласно локрийским преданиям, Пандора, рожденная из глины, дала начало человеческому роду. Пирра, ее дочь, возродила людей после потопа; дочь Пирры Протогения – «первородная».[967]967
W. A. Oldfather, RE, XXV, стр. 1255 сл.
[Закрыть] В одной локрийской надписи мы встречаемся с наименованием по матери: ...идам, сын Демократии.[968]968
IG, IX, 1, 1072.
[Закрыть]
Данные Полибия, таким образом, подтверждаются и другими материалами, свидетельствующими об отношениях, аналогичных отношениям в Ликии.
То немногое, что нам известно о Ликии, свидетельствует о необычайной стойкости родовых связей в среде ликийской знати. Самый способ погребения рода в ряде его поколений говорит о строгой родовой регламентации жизни хозяев этих гробниц.
Земледельческое и скотоводческое хозяйство ликийских племен оставалось примитивным и в основном обслуживало только нужды самих ликийцев. Торговля существовала во внутренней жизни ликийцев, главным образом, в форме межплеменного обмена, а в их внешних сношениях – в форме пиратства. Таким образом, социальная дифференциация внутриродовых объединений могла долгое время развиваться очень замедленным темпом. Оторванная после переселения дорийцев от Эгейского бассейна, враждебная грекам Ликия как бы повернулась спиной к морю.
Аристотель[969]969
Arist. Pol. 1269в, 9.
[Закрыть] связывает материнский счет родства с бытом племен, поставляющих наемников и ведущих воинственный образ жизни. Может быть, наблюдение Аристотеля не лишено правильности, поскольку в этих общинах резче выступает приоритет женщины в хозяйстве и в доме.
В древнейших ликийских земледельческих родах при застойной примитивности сельскохозяйственной техники и натуральном безденежном хозяйстве роль женщины оставалась, по-прежнему значительной. Черты, роднившие Ликию с Критом, исчезли полнее и быстрее на Крите, завоеванном дорийцами, чем в Ликии, сохранившей свою независимость.
Это все, конечно, лишь возможные предположения, которые трудно отстаивать из-за отсутствия материала. В своих предположениях мы основывались, главным образом, на сообщении Геродота о критском населении ликийцев, на их связях с Арголидой микенского периода, на сообщении Гераклида Понтийского о пиратстве ликийских племен и примитивности их быта.
Но эти отдельные, разрозненные дошедшие до нас сведения помогают восстановить в общих чертах ту общую картину, которую мы пытались набросать.
Итак, по материалам поздних (до периода Римской империи включительно) ликийских надписей можно судить о том, что матриархальные права были закреплены, в основном, за женщинами знатных ликийских родов. Поэтому не удивительно, что имена матерей встречаются не так часто в ликийских надписях, как это имело бы место, если бы обычай наименования по матери был повсеместно распространенным.
Подобная несогласованность литературной традиции с эпиграфическими памятниками приводила ученых в недоумение. Исходя из литературных источников, они искали в ликийских надписях только имена матерей и удивлялись, встречая их сравнительно редко.
Как я пыталась показать – это явление совершенно естественное и закономерное. В эпиграфических памятниках поздней поры, таких, как генеалогия Флавиллы, мы встречаемся со все более усиливающимся влиянием норм патриархального права даже и в отношении к женским представительницам этого рода. Так, например, сын Ликинии Гэ, оставаясь в роде матери, назван при рождении по имени отца (Тит Флавий Тициан Капитон), хотя второй сын носит имя отца Ликинии – Клавдий Лонг. И в посвятительных надписях в честь отдельных представителей этого рода мы встречаемся с патронимическими именами их отцов, хотя мать и жена по-прежнему играют большую роль в жизни рода.
Таким образом, в поздние времена, может быть под влиянием римского патриархата, даже отношения матриархальные (оставление детей в роду матери) внешне принимают патриархальное обличие.
О быте и жизни ликийских племен мы знаем очень мало. Их погребения давно разорены и расхищены; города не сохранились. Раскопки в районе Ликии, производившиеся эпизодически, обнаруживали только эллинистические слои; кроме того, систематические раскопки почти невозможны, так как ликийские города теперь совершенно исчезли с лица земли.
Сохранились лишь многочисленные гробницы, высеченные и скалах. Недаром все путешественники, объездившие местоположения древних ликийских городов, единодушно называют Ликию «страной гробниц».
Как правило, эти города сооружались высоко на горах, образующих естественные укрепления. Внизу, на плодородных равнинах, раскидывались, вероятно, поселения земледельцев.
Немецкий путешественник Людвиг Росс, увлеченный идеей новой германской колонизации районов древней Ликии, в этих «практических» целях подробнейшим образом знакомил германские империалистические круги со всеми особенностями ликийских районов. В значительной степени он и подытожил впечатления, производимые ликийскими городами на европейцев: путешественника, уже привыкшего к созерцанию греческих и римских руин, сразу захватывает своей неожиданностью вид ликийского города: саркофаги с высокими сводчатыми крышками, увенчанные готическим шпилем и теснящиеся друг к другу как внутри города, так и вне городской стены; своеобразные каменные гробницы, которые высечены вблизи города, на высоких отвесных скалах. Одни из этих гробниц подражали в архитектуре храмовым фасадам, другие – деревянным домам с плоскими крышами из деревянных бревен, третьи – домам со стрельчатыми фронтонами.[970]970
L. Ross, Kleinasien u. Deutschland, стр. 8 сл., 15 сл.
[Закрыть] Все скульптурные и архитектурные детали были покрыты полихромной окраской, сильно пострадавшей при производстве англичанами гипсовых слепков.
Наиболее распространенной формой ликийских погребений была низкая и узкая, выдолбленная в скале, четырехугольная пещера, труднодоступная по своему положению для чужих (рис. 30). Обычно такие погребения строились всегда на отвесных скалах. По самой своей форме этот тип погребений предназначался для хранения кремированных трупов.[971]971
H. Stemler. Die Griechischen Grabinschriften Kleinasiens. (Диссертация), Halle a. S., 1909, стр. 10.
[Закрыть] Каменные погребения тесно соприкасались друг с другом, напоминая своим видом пчелиный улей, и часто стояли перпендикулярно друг к другу.[972]972
В надписях, как отмечает Штемлер (Stemler, там же), эти погребения называются обычно ensoria, eisōstai, hypōstai и реже entomis и sēkos.
[Закрыть] Внешний фасад погребений напоминал жилище.
Рис. 30. Четыре типа лидийских гробниц. 1 – каменная гробница. 2 – храмовая гробница. 3 – саркофаг. 4 – tumulus.
Кроме того, в Ликии часты саркофаги, либо высеченные в скале, либо особо сделанные из камня погребения в форме ложа. Над ними сооружали деревянный, позже (в императорское время) каменный балдахин.
Штемлер различает в саркофаге, восстанавливая это по надписям, 5 частей: 1) фундамент, 2) лестница, 3) гипосорий, 4) самый саркофаг, постепенно все более принимающий вид храма, и 5) покрытие.[973]973
Stemler, там же, стр. 22-23.
[Закрыть]
Третьим видом погребений были надгробные памятники в форме башни, являвшиеся одновременно, как показывает знаменитая ксанфская стела Гарпагида, и гробницей и памятником славы.[974]974
Ср.: О. Benndorf. Zur Stele Xanthia. ÖI, III, 1900, стр. 120.
[Закрыть] Как показывает та же стела, относящаяся к последним десятилетиям V в. до н. э., и похожие на нее стелы в самом Ксанфе и в других ликийских городах, этот тип погребений связан с героизацией покойника. Стела Ксанфа особенно интересна тем, что строитель ее сын Arñn (в греческой транскрипции: ’Αρπάγο υιός) выстроил эту стелу в священной ограде 12 богов Ликии и, таким образом, героизировал себя еще при жизни.
И саркофаги и надгробные стелы ставились чаще в городе или в непосредственной к нему близости.
Интересно и то, что все погребения – родовые, и надписи на них с точностью указывают, кто и в каких пределах родства может быть здесь похоронен.
Несомненно, что такие сооружения требовали больших издержек, не говоря уже о дополнительных расходах на барельефы и скульптуры, украшавшие многие погребения. Несомненно и то, что это были погребения знати с разветвленной и уходящей далеко вглубь родовой генеалогией.
Где и как хоронились ликийские крестьяне и ремесленники, не приписанные к какому-либо знатному роду, – мы не знаем. Может быть, они сооружали наземные деревянные погребения. Во всяком случае, других ликийских некрополей до нас не дошло, а явное подражание деревянным постройкам свидетельствует, что первоначальные погребения и вообще были деревянными.[975]975
Ср.: Treuber, Gesch. d. Lykier, стр. 129 сл. Треубер считает древнейшим видом ликийских погребений каменные гробницы, восходящие к четырехугольным скальным пещерам. Лишь позднее эти пещеры стали оформляться снаружи фасадом, восходящим по форме к деревянным постройкам ликийских домов с плоской земляной крышей. Древним типом погребений Треубер считает и храмообразные каменные гробницы, архитектурно зависящие, по его мнению, от более простых каменных погребений. Многие ученые, в том числе и Треубер, считают, что архитектурные элементы раннеионийского стиля указывают на их большую древность и что греки позже заимствовали этот стиль у ликийцев. Однако Бенндорф рассматривает этот вид погребений, как наиболее поздний и возникший под греческим влиянием. О подражании ликийских гробниц деревянным постройкам говорил еще Фелловс (Ch. Fellows. Ein Ausflug nach Kleinasien und Entdeckungen in Lycien. Leipzig (1893), стр. 232-233).
[Закрыть]
Родовой характер дошедших до нас ликийских погребений требовал приспособления гробниц к ряду повторных захоронений. Поэтому в каменных гробницах делались плоские выступы, напоминающие ложа, на которые, при повторных захоронениях, мертвецы иногда накладывались один на другого; в некоторых случаях эти выступы делались один над другим, наподобие каютных коек; в саркофагах также производились повторные погребения. Поросовый камень содействовал быстрому и полному уничтожению всех подверженных гниению частей покойника.
И повторность погребений, и характер надгробных надписей говорят о существовании в Ликии сильной родовой знати, возглавляемой, может быть, потомками тех чистокровных 80 матриархальных семейств, о которых сообщает Геродот.[976]976
Her., I.176.
[Закрыть]
Уже у Гомера мы встречаем и ликийский демос[977]977
Il., VI.194.
[Закрыть] и ликийскую знать – Αυχίων ηγήτορες ανδρες,[978]978
Il., XII.376; XVI.495, 532.
[Закрыть] вооружение которых отлично от греческого.[979]979
Il., XVI.419.
[Закрыть]
На ликийских монетах и в V и в IV вв. до н. э. преобладают изображения местных ликийских династов.[980]980
Ср.: G. F. Hill. Brit. Mus. Catalogue of the Greek Coins of Lycia, Pamphylia and Pisidia, London, 1897, стр. 19 сл. – Head, стр. 688. Ср. H. Droysen. Die Münzen der persischen Satrapen in Kleinasien. Ztschr. für Numismatik, II, Berlin, 1875, стр. 312. Ликийские династы, по-видимому, и при персидском владычестве сохраняли большую свободу и независимость. Ср.: О. Benndorf. Zur Stele Xanthia, стр. 119. См. также: J. Р. Six. Monnaies Lyciennes. Revue Numism. Frangaise, 1886—1887, стр. 88.
[Закрыть]
В фрагменте из трактата Гераклида Понтийского о ликийцах дошло до нас ценное известие о древней Ликии: «Ликийцы проводят жизнь, занимаясь пиратством. Пользуются же не законами, но обычаями и с древних времен управляются женщинами. Давших ложные показания продают, а имущество их обращают в собственность народа».[981]981
FHG, II, 217 (Heracl. Pont., fr. 15).
[Закрыть]
Треубер считает, что свидетельство о разбое ликийцев непосредственно связано с каперской войной ликийцев против родосских торговых кораблей; поэтому он склонен видеть в основе сообщения Гераклида Понтийского родосский источник.
В одном отношении, по-видимому, Треубер прав: сведения об исторической Ликии могли исходить прежде всего от родосцев, территориально близко расположенных к Ликии и настроенных весьма агрессивно.
С другой стороны, пиратство является ранней формой сношений, когда производства на рынок еще нет, а нужда в недостающих товарах уже ощущается.
Ликийцы выступают перед нами еще в Тель-Амарнской переписке как пиратские племена. Аменхотеп III был занят постоянно охраной побережья Дельты от пиратских нападений ликийцев, и в правление Эхнатона царь Алашьи (Кипра) сообщал, что «Lykki» ежегодно опустошают одно поселение за другим в береговой полосе его страны.[982]982
Ср.: Burn, Minoans, Philistinesa. Greeks, стр. 108.
[Закрыть] Ликийских наемников мы встречаем в Египте в правление XXVI династии фараонов.
Таким образом, на протяжении веков ликийцы представляли из себя воинственные племена, поставляющие пиратов и наемников. Отсутствие письменного права, строгие родовые законы, применяемые на родовом суде, – все это говорит о глубокой архаичности древней Ликии, той Ликии, с которой очень рано, может быть еще в IX—VIII вв. до н. э., впервые враждебно столкнулись родосцы.
Все исследователи согласны, что ликийцы сопротивлялись греческой колонизации Малой Азии. В то время как северо-западное побережье полуострова покрывалось сетью греческих колоний и туземцы либо оттеснялись в глубь материка, либо попадали в зависимость, либо (частично) вовлекались в переселенческий коллектив, Ликия оставалась нетронутой греческим колонизационным движением.
Весь IX, VIII, VII и, может быть, даже часть VI вв. до н. э. родосцы вели борьбу с ликийцами, пытаясь укрепиться на побережье Ликии и проникнуть в плодородные и богатые кораблестроительным лесом ликийские долины.[983]983
Ср.: Treuber, Gesch. d. Lykier, стр. 89.
[Закрыть]
На юго-восточном побережье Малой Азии очень рано, по-видимому, даже раньше Гелы,[984]984
Ср.: Beloch, Griech. Gesch., I, 2, стр. 235.
[Закрыть] была основана на границе Ликии и Памфилии родосская колония Фаселида, первая и единственная в то время греческая колония в Ликии.
Об основании Фаселиды родосцами дошло до нас несколько скудных сообщений.
В сохраненном у Афинея фрагменте Филостефана Киренского основателем Фаселиды назван аргосец Лакий, которого некоторые именуют линдийцем, брат Антифема, основателя Гелы. Он был послан Мопсом (по оракулу матери Мопса, Манто, дочери Тиресия) на запад для основания Фаселиды, где купил землю у некоего Килабра за соленую рыбу. Поэтому ежегодно фаселитяне приносят ему в жертву соленую рыбу, чтя Килабра, как героя.[985]985
FHG, II, 28; 29, 1; Athen., VII.297 F.
[Закрыть]
По второму варианту, братья Лакий и Антифем прибыли в Дельфы, и здесь Пифия приказала Лакию плыть к восходу солнца, а засмеявшемуся Антифему – к солнечному заходу.[986]986
Steph. Byz., s. v. Та же фабула и в рассказе об основании Тельмисса и Галеота.
[Закрыть]
Третий вариант мы встречаем в фрагменте Геропифа: Лакий, выводивший колонию, предложил пастуху Килабру, пасшему скот, плату за землю, и Килабр из всего предложенного Лакием выбрал соленую рыбу. Этот рассказ приведен в объяснение обычая фаселитян приносить в жертву соленую рыбу.[987]987
FHG, IV, 428. – Athen., VII.297. О жертвоприношении рабов в Фаселиде см.: FHG, IV, 429.
[Закрыть]
Уже Иммиш, касаясь легенды, отмечал смесь древних и более новых наслоений. Герои легенды Мопс, Манто и Лакий связаны с древним святилищем Аполлона – Кларосом, вблизи Колофона.[988]988
Ср.: О. Immisch. Klaros. Forschungen über Geschichte Stiftungssagen. Jahrbücher f. class. Philologie, XVII, 1889; см. также в словаре Рошера статьи о Лакии (Stoll), Манто (Immich) и Мопсе (Höîer): Röscher, Lex. Пикар (Ch. Picard. Ephese et Claros. Paris, 1922, стр. 107-108 и 459) считает первоначальной версию критского происхождения Ракия (Лакия) и связывает эту легенду с выводом в этот район критской полонии (ср.: там же, стр. 543-544).
[Закрыть]
Иммиш различал три версии сказания о Манто: первая – о Манто, жрице Аполлона в Кларосе, прибывшей в Дельфы в виде добычи после падения Фив и названной в Дельфах Дафной. Вторая версия, связывающая Манто с Лакием / Ракием, корнями уходящая в Крит. По этой версии, прибывшая из Дельф Манто с людьми захвачена в плен у Клароса и становится женой правителя Клароса критянина Ракия; от их брака рождается Мопс, который затем становится основателем Колофона. И, наконец, третья версия, коринфская, которая связывает Манто с бакхиадом Зогреем.
Лакий называется то аргосцем, то линдийцем.[989]989
Мюллер (К. О. Müller. Die Dorier. Breslau, 1824, стр. 113-114) склонен объяснить такое колебание традиции уважением родосских городов к Аргосу.
[Закрыть] В Памфилии был известен Ракий как муж Манто и отец Памфила.[990]990
Ср.: Immisch, Klares, стр. 142. – St. Byz., s. v.
[Закрыть] В версии Геропифа налицо, несомненно, связь истории возникновения Колофона с основанием Фаселиды; критское происхождение Лакия указывает, по мнению Иммиша, что образ критянина принадлежит древнеколофонской легенде, в то время как брак его с Манто не первоначален.
Святилище Клароса, по-видимому, очень древнее и его культ восходит к догреческому культу солнечного божества с женщиной-жрицей во главе его. Позднее, может быть в VIII в., образ этой древней жрицы принимает черты ионийской сивиллы, пришедшей из Греции (Дельф). Она предстает перед нами в образе Манго, матери Мопса, победителя карийцев, который, изгнав аборигенов Клароса, стал посредником между Кларосом и ионийцами. Ракий отступает на второй план. Отцом Мопса становится Аполлон, а Ракию / Лакию постепенно отводится второстепенная роль.[991]991
Ср.: Immisch, Klaros, стр. 144.
[Закрыть]
Для нас во всем изложенном интересно прежде всего тог что основание Фаселиды стоит в какой-то непосредственной связи со святилищем Клароса и легендами об основании Колофона, почему Геропиф и помещает рассказ об основании Фаселиды в свой трактат ιεροι Κολοφωνίου.
Связь древнекритского героя Лакия / Ракия и с Фаселидой, и с Кларосом, и с колонизацией южных районов Малой Азии также говорит о каких-то связях, объединяющих Фаселиду как колонию Родоса с центральным святилищем Колофона.
Эта связь проглядывает и в жертвоприношениях рыбой, практиковавшихся ежегодно в Фаселиде, с гидромантией в колофонском Кларосе.[992]992
Там же, стр. 137-138.
[Закрыть]
Одновременно этот обычай фаселитян, как уже отмечалось в литературе, связан с ликийским рыбным оракулом, о котором сохранен у Афинея фрагмент Полихарма.[993]993
FHG, IV, 479, – Athen., VIII.333 D. – St. Byz., s. v. Вполне возможно, что и гадание на воде в Кларосе и гадание на берегу моря с прикармливанием рыб – проявление одних и тех же догреческих верований и обычаев.
[Закрыть] К тому же это ликийское прорицалище Сура было также связано с культом Аполлона.
Тот факт, что в легендах об основании Фаселиды даны варианты уже более поздних греческих представлений, где Лакию отводится второстепенная роль (он послан Мопсом по оракулу Манто), свидетельствует, по нашему мнению, о более позднем возникновении легенды об основании Фаселиды, когда явилась необходимость связать Фаселиду с Кларосом. Эта необходимость вытекала из каких-то довольно давних, но непосредственных отношений родосцев с Колофоном, отношений, о которых до нас не дошло прямых сведений.
Однако некоторые данные как будто бы подтверждают наше предположение.
Эпиграфический материал Родоса, как мы уже говорили выше, дает ряд родовых имен, параллельных родовым именам Колофона и Эфеса. На Родосе существовала древняя камирская фила Алфеменида,[994]994
IG, XII, 1, 695.
[Закрыть] в Эфесе одним из подразделений филы Каренеев является хилиастида Алфеменея.[995]995
Ср.: J. Keil. Die ephesischen Chiliastyen. ÖI, XVI, Wien, 1913, стр. 246; может быть, диалектическая параллель к нему Alemenias, как предполагают Бехтель-Фик (Bechtel-Fick. Griech. Personennamen. 2-е изд., стр. 52, прим.) и Кейль (J. Keil, там же, стр. 246, прим. 6).
[Закрыть] Кроме того, на Родосе (Линд) существовала диагония Агеторидов и родовое объединение (может быть, патра) Агеториев. В Колофоне мы встречаем родовое объединение, по-видимому, род Эгеторидов,[996]996
Ср.: В. D. Merill. Inscriptions of Colophon. Amer. Journ. Phil. LVI, 4, 1935. – Col., III.254; IV.422; VIII.865: Artemidōros [Hek]ā[t]onymu Hē(g)ētorides.
[Закрыть] и в Эфесе хилиастиду Эгеторию.[997]997
M. Guarducci. L'istituzione della Fratria, стр. 81. – J. Keil, Die Ephes. Chiliastyen, стр. 245. – Он же. Ephesische Bürgerrechts u. Proxeniedekrete, ÖI. XVI, 1913, стр. 236.
[Закрыть]
Повторение имени родосского героя Алфемена в родовых названиях Эфеса и Камира, наличие родового имени Агеториев и Эгеториев в Линде и Эфесе и Агеторидов и Эгеторидов в Линде и Колофоне кажется нам обстоятельством, заслуживающим внимания и свидетельствующим о каких-то весьма тесных связях в ранние времена Колофона и Родоса.
Эти выводы косвенно подтверждаются и указанием Геродота на то, что только колофонцы и эфесцы не справляли общего ионийского праздника Апатурий.[998]998
Her., I.147. Ср.: How and Wells, Commentary on Herodotus, I, стр. 123. – Bürchner. Ephesos. RE, Hlbb. X, стр. 2787. В этом видят следы восточного влияния, которое сказалось и в делении на 5 фил, вместо обычных для Ионии четырех.
[Закрыть]
Родосские города, так же как Колофон и Эфес, помимо общей заинтересованности во внешнеэкономических сношениях, обладали тремя авторитетнейшими святилищами того времени: родосские города – святилищем Афины Линдии, Эфес – Артемиды, Колофон – святилищем Клароса; все святилища – догреческого происхождения.
В восточной колонизации было важнее заручиться оракулом Клароса, чем оракулом Дельф. Поэтому дельфийская версия, сделавшая Лакия братом Антифема и связавшая основание Гелы с основанием Фаселиды, кажется нам значительна более поздней.[999]999
Из других параллелей следует обратить внимание на наличие в Эфесе Krētinaion, по преданию предшествовавшее основанию города; ср. и Krētinia в Камире, откуда и Krētinadai; наемники Ялиса и Колофона в Абу-Симбеле и, следовательно, в Дафнах; Ортигия – одно из наименований и Эфеса и Родоса. Ср. также культ рыбы в Фаселиде, hydromantia в Колофоне и рыбу, по преданию, указавшую место для основания Эфеса: Клеофил у Афинея: Ath, VIII.361, с-е.
[Закрыть]
В свидетельствах самих родосцев, как показывает линдийская храмовая хроника, воспоминания о ликийской колонизации связывались с представлениями о военных походах. Так, § 213 раздела «С» начинается фразой: «Совершившие с Клеобулом поход в Ликию...».
Это единственное свидетельство о походе линдийского тирана Клеобула в Ликию со ссылкой на доселе неизвестного историка III или II в. до н. э. Тимокрита и на родосского историка, ялисца Полизела.
§ 24 представляет посвящение фаселитян: „Фаселитяне – шлем и кривой меч, на которых написано: «Фаселитяне от Солимов Афине Линдии, под предводительством ойкиста Лакия»“ (со ссылкой на родосского историка конца IV в. до н. э. Ксенагора).[1000]1000
Lind. Tempelchr., XXIII, XXIV и прим.
[Закрыть]
Таким образом, здесь изображены военные трофеи фаселитян с некоторым соблюдением местного колорита. В своих комментариях Блинкенберг справедливо напоминает об описании вооружения ликиян у Геродота: «они имели ножи и кривые мечи».[1001]1001
Her., VII.92. Правда, kranē, не точно соответствуют войлочным шлемам, украшенным перьями, о которых говорит Геродот. Как правило, историки Родоса стремились лишь к правдоподобности изображаемых событий.
[Закрыть]
Солимы были, по-видимому, одним из племен, отличавшихся от трамилов и живших в районе Фаселиды. По их имени гора вблизи Фаселиды называлась Солимой. Может быть, это было одно из племен Писидии.[1002]1002
Ср.: Treuber, Gesch. d. Lykier, стр. 21 сл. – St. Byz., s. v. Pisidia. – Plin., HN, VI, V, 34. {так – HF} – Eusth. ad Il., 121. {так – HF}
[Закрыть]
Блинкенберг датирует это событие примерно 690 г. до н. э., считая, что родосцы относили посвящение фаселитян либо ко времени основания города, либо к ближайшему после него. Интересно отметить, что и здесь, в представлении родосских историков, основание Фаселиды не было мирным актом, как это можно было бы заключить из литературной традиции, сохранившейся у Афинея, где земля была куплена у Килабра за соленую рыбу. Здесь «отражена другая, и более правдоподобная версия: земля Фаселиды была отвоевана родосскими колонистами у враждебно настроенных туземцев.[1003]1003
Эту противоречивость традиций не трудно объяснить, ибо первая традиция исходила из объяснения странного религиозного ритуала фаселитян: ежегодного принесения в дар соленой рыбы туземному божеству; родосская же традиция отражала долгую вековую вражду с ликийцами, остававшуюся и в эллинистическо-римский период.
[Закрыть]
В первом издании хроники Блинкенберг правильно отметил, что «ликийцы выступают здесь только в качестве побежденных врагов».[1004]1004
Ov., 1912, стр. 373.
[Закрыть]
По пути из Родоса в Киликию Фаселида была наиболее удобная и наиболее посещаемая гавань.[1005]1005
С. Ritter. Erdkunde, XIX, 2, Berlin, 1859, стр. 757.
[Закрыть] И позже, в период расцвета родосской морской политики, Фаселида являлась одной из главных морских баз для родосского флота на востоке.
Первым ученым путешественником, посетившим Фаселиду, был Бофорт, оставивший подробное описание ее руин.[1006]1006
Р. Beaufort. Karamania or a brief description of the South Coast of Asia Minor. 1818, 2-е изд., стр. 56-70. В Фаселиде побывал и Фелловс (Fellows, Eiu Ausflug nach Kleinasian), но очень короткое время, а также Шпрот и Форбс (Spratt и Forbes. Travels in Lycia, Milyas and the Cibarytis. London, 1847, 1, стр. 195 сл.), но в отношении самой Фаселиды они ссылаются на мастерское описание Бофорта. Разрушения берега и руин, вследствие хрупкости каменных пород, сильных ветров и морских волнений, происходят очень быстро. То, что описывал Бофорт, многие уже не видели и даже он сам, посетив Фаселиду вновь через год, обнаружил большие разрушения.
[Закрыть] Бофорт описывает современный берег, как нагромождение рыхлых, легко разрушающихся скал, покрытых мелким лесом и пересеченных оврагами; ниже залегают желтоватые известняковые породы, заросшие вечнозеленым кустарником. Над берегом и морем царит пик Тахталу с пятнами снега в августе; поднимающееся за ним высокое горное плато, хотя и ниже, но также покрыто сплошным снегом.
Туземцы рассказывали Бофорту об источниках чистейшей воды, сбегающих с вершины, и о том, что, несмотря на снег, розы цветут в горах круглый год. При этом мы не можем не вспомнить, что розовые мази фаселитян особенно славились в древности.[1007]1007
Ср.: Ath., XV.683b-c.
[Закрыть]
На маленьком полуострове, прижатая к подножью Тахталу, была расположена Фаселида, первоначально располагавшая только одной, но ко времени Страбона уже имевшая три гавани. За городом раскинулось озеро, превратившееся теперь в болото. Уже Ливий и Цицерон говорили о Фаселиде как о нездоровой местности.[1008]1008
Liv., XXXVII.23. – Cic. ad Verr., IV.10.
[Закрыть]
Город находился на плато, естественно защищенном от моря скалами, отвесно падающими вниз с высоты 18 с небольшим метров. Бофорт отмечает,[1009]1009
Beaufort, Karamania..., стр. 64-65.
[Закрыть] что мыс, на котором расположился город, состоял из мягкой скалы, легко поддающейся воздействию моря. Эти скалы подмываются снизу, и Бофорт во многих местах видел остатки цементированных круглых фундаментов рухнувших жилых домов. Поэтому и самый полуостров и город на нем простирались за современные пределы (рис. 31).
Рис. 31. Фаселида.
«Если разрушение, производимое морем, будет прогрессировать в той же пропорции – пишет Бофорт, – то скоро от Фаселиды останется немного следов: полуостров будет уменьшаться, постепенно превращаясь в бесформенные рифы скал ниже поверхности моря».[1010]1010
Там же, стр. 65.
[Закрыть]
Во времена Бофорта, т. е. в начале XIX в., еще можно было различить остатки искусственного мола в юго-западной гавани города (более поздние путешественники уже его не обнаружили); Бофорт открыл и место некрополя Фаселиды вне города у берегов северо-западной гавани (между озером и гаванью), но часть обнаруженных им саркофагов уже омывалась водой. Можно предположить, что часть некрополя фаселитян находится на дне гавани.
От маленькой северо-западной гавани, хорошо защищенной от бурь и ветров искусственной дамбой, широкая аллея (400 шагов длины, 30 ширины) вела к остаткам больших строений, среди которых мог и находиться, по мнению Бофорта, храм Афины. Эта аллея некогда была украшена посвятительными статуями и снабжена сиденьями.[1011]1011
Там же, стр. 61-62. – Ritter, стр. 761.
[Закрыть] Упоминание храма Афины в Фаселиде мы встречаем у Павсания: Павсаний говорит о том, что в этом храме хранится копье Ахилла,[1012]1012
Paus., IIΙ.3.8.
[Закрыть] которым некогда был, по преданию, ранен Телеф. Как кажется, миф о Телефе в условиях обостренных отношений Родоса и Ликии принимал не только религиозную, но и политическую окраску.[1013]1013
Треубер (Treuber, Gesch. d. Lykier, стр. 67) считает Телефа одним из героев Ликии. На Родосе супруга Телефа Астиохея называлась также и матерью родосского Тлеполема (ср.: Р. Friedländer. Herakles. Berlin, 1907, стр. 13, прим. 1; стр. 161, прим. 4). Фридлендер обращает внимание и на то, что ялисец на Абу-Симбелской надписи носил имя Телефа. Хотя остается совершенно неясным, был ли образ Телефа занесен из Ликии на Родос или наоборот, распространение культа этого героя и в Ликии и на Родосе кажется нам интересным. Может быть, копье, ранившее Телефа и хранившееся в Фаселиде, как священная реликвия старины, было одновременно и политическим символом торжества Ахилла над пораженным героем Ликии? С другой стороны, наличие этого копья в храме фаселитян могло служить одним из вещественных доказательств древности самого города. Ср.: Beloch, Griech. Gesch., I, 1, стр. 261, прим. 3.
[Закрыть] Недалеко от этих руин, точно не определенных Бофортом, находился небольшой театр Фаселиды императорского времени, как это видно из найденной здесь надписи строительницы театра Тиндариды.[1014]1014
Beaufort. Karamania..., стр. 66 сл.
[Закрыть]
Плоская вершина полуострова была покрыта разрушенными современными постройками, среди которых находились также остатки и древнего города![1015]1015
Там же, стр. 60.
[Закрыть] К сожалению, более детально их никто не исследовал.
Из находок на месте предполагаемого некрополя нужно отметить остатки одного мавзолея и нескольких саркофагов. Все саркофаги были расхищены и не имели надписей; лишь в одном из них Бофортом обнаружен скелет. На берегу моря стояли два крупных саркофага из белого мрамора, отделанные с большой роскошью. В отличие от сводчатых покрытий остальных саркофагов, эти имели гладкую крышку с изображением в плоскостном рельефе мужской фигуры. Стороны одного из саркофагов были украшены рельефом из цветов и фруктов, другого – скульптурными изображениями погребальной процессии и сценой охоты на вепря, носорога и слона.
Когда на следующий год Бофорт приехал вновь в Фаселиду с намерением сделать гипсовые отпечатки скульптур, это было уже невозможно, волны довершили разрушение.[1016]1016
Там же, стр. 62 сл., – Ritter, Erdkunde, XIX, 2, стр. 761.
[Закрыть]
Риттер высказывает предположение, что здесь могли быть похоронены знатные чужеземцы, может быть, египтяне, но это относится уже к позднему эллинистическо-римскому периоду.
Таким образом, описание ничтожных остатков города не дает какой-либо связной картины; даже то, что осталось, принадлежит к поздним периодам существования Фаселиды.
Дошедшие до нас надписи по времени относятся к эллинистической поре.[1017]1017
Наиболее ранняя надпись – договор между Мавсолом и фаселитянами (между 377—353 гг. до н. э.). Ср.: SGDI, 4259.
[Закрыть]
Участие Фаселиды в основании Навкратиса при Амасисе говорит и об ее оживленных сношениях с Египтом и о заинтересованности в этой торговой связи.[1018]1018
Her., II.178.
[Закрыть] Из беглого упоминания Фукидида можно заключить, что и в V в. Фаселида была чрезвычайно важным пунктом связи между Сирией, Финикией и Грецией.[1019]1019
Thuc., I.69.
[Закрыть] Торговые пути Родоса в Киликию, Финикию, Сирию шли через Фаселиду.
Фаселида была основана во враждебной стране и походила на крепость: с севера, с запада и с юга ее отделяли от Ликии крутые горные террасы, опоясывающие ровной дугой Памфилийский залив. Дорога в Фаселиду тянулась вдоль этих гор по береговой полосе. В концах горной дуги между морем и горными террасами, подымавшимися уступами кверху, путь был проходим только при северном ветре, гнавшем волны от берега. В остальное время, особенно зимой, когда дули сильные южные ветры,[1020]1020
Ср.: Arrian, Anab. I.26.
[Закрыть] дорога заливалась водой, разбивающейся с шумом о скалы. Переход Александра из Фаселиды в Перге по воде через «Памфилийскую лестницу», рассматривался как чудо и породил много легенд.[1021]1021
Ср.: Plut., Alex., 17. Подробнее об этом переходе Александра см.: Т. Дройзен. История эллинизма, I, стр. 125-126.
[Закрыть]
Погребений ликийского типа здесь не обнаружено; по-видимому, ликийцы здесь и не жили.
Обосновавшись лицом к Киликии и спиной к Ликии, фаселитяне прежде всего должны были сделать мореходство и морские торговые и рыболовные промыслы (ср. жертвоприношения рыбой) основным своим занятием.
Начинал с первых дошедших до нас монет (по Хэду до 466 г. до н. э.) и до поздней империи, Фаселида сохраняла на них изображение то носа, то кормы корабля.[1022]1022
Ср.: Head, стр. 696-697. Может быть, по имени Phasēlis и phasēlos?
[Закрыть]
Фаселитяне занимались и садоводством: горы Солима доставляли им много цветов, особенно роз. Возможно, что в районах, непосредственно прилегающих к городу, фаселитяне занимались и земледелием. У Арриана мы читаем, что Александр, прибыв в Фаселиду, разрушил сторожевую укрепленную башню писидян, возведенную на горах над городом, откуда туземцы нападали на фаселитян, обрабатывающих поля.[1023]1023
Ср.: Arrian, Anab. I.24.
[Закрыть]
Из этого мы можем заключить, что греки еще во времена Александра встречались с постоянной враждебностью горцев, не нападавших, конечно, на город, но делавших вылазки на фаселитян, отдалившихся от городских стен.
Удавалось ли поселенцам получать что-либо от туземцев в порядке меновой торговли – мы не знаем. Но при взаимной враждебности этот обмен мог носить лишь спорадический, а не постоянный характер.
Поэтому в основном, по-видимому, процветание Фаселиды основано на транзитной торговле.
О связи Фаселиды с районом Эгейского моря говорит, может быть, и миф об основании города, связывающий его через Мопса, Лакия и Манто с оракулом Клароса; об этом же свидетельствует и сообщение Плутарха о большой дружбе хиосцев с фаселитянами во времена Кимона,[1024]1024
Plut., Cim. 12.
[Закрыть] дружбе, связанной, может быть, еще с навкратийским двенадцатиградием, членами которого были и Хиос и Фаселида.
В то же время описываемая Плутархом враждебность фаселитян к Афинам в V в. до н. э., может быть, вытекает из общеродосской антиафинской политики этого времени.
Так, в смутных чертах выступают перед нами ранние связи Фаселиды с островным и греческим малоазийским миром.
В истории торговых отношений архаического периода Фаселида должна была играть еще одну роль, чрезвычайно важную для Родоса и определявшуюся ее основанием в районе Ликии, на перекрестках торговых путей: ее флот должен был вести борьбу с пиратами, охраняя морской путь для родосских и других дружественных кораблей. В гавани Фаселиды можно было найти и укрытие от пиратов.
Этот форпост, выдвинутый Линдом и другими родосскими городами далеко на восток, полностью отвечал целям их восточной политики, тесным связям их с Кипром, Финикией и Сирией. Насколько это было важно для Родоса, можно заключить из того, что основание Фаселиды было военным актом, заканчивающим один из этапов борьбы с ликийцами.
Поэтому для основания Фаселиды нужно было не только умело выбрать место, обеспечивающее неприкосновенность городу, но и захватить этот район и удержать его в своих руках, несмотря на враждебность и сопротивление окружающих племен. Это было сделано ценой немалых усилий.
Таким образом, возникла первая по времени отдаленная от Родоса колония Линда.
Позже родосцы укрепляют и пути к своей колонии, захватывая о. Мегисте и строя το παλαιον τειχος в будущих Гагах. Мегисте (современный о. Кастелорицо) был одним из самых крупных по размеру островов у южного побережья Ликии. Он был расположен на одной широте с Линдом и находился, примерно, на полпути к Фаселиде. История и время захвата его нам неизвестны, но уже в V в. до н. э. он принадлежал родосцам, которые удерживали его во все время своего самостоятельного существования[1025]1025
Ср.: Treuber, Gesch. d. Lykier, стр. 79. Ср.: GGM I, 74 (Scyl. Caryand, fr. 100).
[Закрыть] (рис. 32).
Рис. 32. Береговая полоса у о. Мегисте.
Этот скалистый остров с единственной гаванью, расположенный на крайней южной точке Малой Азии, на пути между Родосом и Хелидонскими островами, являлся прекрасным одновременно и наблюдательным и военным пунктом для охраны торгового морского пути к Сирии и Кипру.
Самый остров был бесплоден; фрукты, зерно, вино, овощи – все доставлялось с материка.[1026]1026
Ср.: F. Beaufort, Karamania..., стр. 9.
[Закрыть] Фелловс отмечает и недостаток воды, которая в его время собиралась и сохранялась в искусственных прудах; возможно, что в древности и питьевая вода должна была доставляться извне. Однако прекрасное расположение Мегисте на оживленном торговом пути, называющем Грецию с востоком, искупало эти недостатки. Еще в XIX в. Кастелорицо был главным торговым транзитным центром для всего южного малоазийского побережья.[1027]1027
Ch. Fellows, Ein Ausflug nach Kleinasien..., стр. 269. Фелловс отмечает, что все женское греческое население Кастелорицо носит древние украшения, унаследованные от матерей и восходящие к древнегреческим образцам.
[Закрыть]
Древний город Мегисте был построен на вершине скалы, господствующей над гаванью, и укреплен мощной стеной, остатки которой были еще видны на поверхности в XIX в. (рис. 33). Таким образом, система укреплений родосской колонии свидетельствует о том, что остров был захвачен силой и представлял родосскую базу военно-сторожевого характера. Родосские торговые корабли могли найти здесь безопасную стоянку на полпути к Фаселиде.
Рис. 33. Остров Мегисте, его гавань.
Кроме того, с о. Мегисте, (расположенного у входа в гавань Фелла и Антифелла (ликийское название которого Киинда), можно было контролировать вход и выход из этой гавани.[1028]1028
Ср.: J. Imbert. La ville d'Antiphelius et un passage d'Hérodote. Le Muséon, Revue internationale, X, 1891, стр. 267-269. Автор считал этот город первоначально карийской колонией. Гекатей у Стефана Византийского (St. Byz., s. v. Phellos) считал, что оба города находятся в Памфилии. Отсюда Треубер (Treuber, Gesch. d. Lykier, стр. 89-90) заключает, что обладание родосцами Мегисте делало невозможным для ликийцев захват этого района.
[Закрыть]
Далее на восток, севернее Хелидонских островов, родосцы обосновываются в Гагах; о заселении ими этого города мы узнаем только из «Большого этимологического словаря»[1029]1029
Et. Magnum, s. v. Gagai. Две легенды, приведенные здесь, несомненно являются искусственным этимологическим осмыслением негреческого названия Gagai. Сундваль (Sundwall, Einheim. Namen d. Lykier, стр. 92-93) объясняет имя Gagai ликийским корнем.
[Закрыть] (рис. 34).
По-видимому, Гаги существовали как местное поселение; туземное имя города удержалось и в период поселения здесь родосцев.
Первоначально, по свидетельству историка Александра Полигистора, современника Суллы, Гага называлась παλαιαν τειχος.[1030]1030
St. Byz. s. v.
[Закрыть] Это название указывает на укрепленное поселение во враждебном или полувраждебном районе (ср. Μιλησίων τειχος в Навкратисе).
В предании об основании Гаг, сохраненном в «Этимологике», отразились, по нашему мнению, представления о долгом борьбе родосцев у берегов Ликии. Героем предания является родосский военачальник Немий, сражавшийся с ликийскими и килийскими пиратами у южных берегов Малой Азии.[1031]1031
Et. Magnum, s. v. Здесь интересно употребление того же слова leisteuontes, что и в уже известном нам фрагменте Гераклида Понтийского. Если здесь и нет прямого заимствования из рассказа Гераклида о ликийцах, то налицо древняя устойчивая традиция о нападениях ликийских пиратов на родосские корабли и о постоянных военных столкновениях родосцев с ликийцами.
[Закрыть] Здесь же отражены и представления о родосских колонистах, требующих у ликийцев земли, и о туманных и страшных бурях, губящих корабли у скалистых ликийских берегов.[1032]1032
Бекер (Aug. Becker. De Rhod. primordiis, стр. 131-132) высказывает предположение – не связано ли имя Немия с nemein «quae distribuendi (seil, terram) vim habet».
[Закрыть]
