Текст книги "Из истории раннегреческого общества"

Автор книги: Ксения Колобова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Как указывают и другие сицилийские аналогии, борьба в Фуриях не была чем-то ранее неизвестным. С теми или иными вариантами такие же раздоры происходили во всех колониях, ибо повсюду к первоначальному ядру колонистов присоединялись затем все новые и новые выходцы из метрополий.

Ничего нового не было и в стремлении умаленных в политических и экономических правах поселенцев Гелы основать свою колонию; новой, однако, была форма. Здесь мы имеем дело не с мирным выводом новой колонии, но с занятием одного из естественно укрепленных городов, расположенного на холме вблизи гельской равнины;[712]712
  Макторий у Стефана Византийского со ссылкой на историка Филиста называется городом Сицилии: Maktōrion polis Sikelias; Philistos prōtōi hên ektise monēn (St. Byz., s. v.). Шубринг (Schubring, RM, XXVIII, стр. 126) думает, что в monēn скрыто собственное имя, может быть, имя вождя восставшей группы населения Гелы. Он предлагает читать вместо monēn – Monōn и вместо ektise – ektize; при таком исправлении можно было бы считать, что здесь речь идет о Мононе, ойкисте нового плебейского города. Однако вряд ли последняя поправка верна, потому что геляне не основывали нового города, а удалились в туземное поселение, существовавшее еще до основания Гелы. Фриман (Freeman, Gesch. Siciliens, I, стр. 353, прим. 2) принимает чтение Шубринга: Monōn; его же допускает и Гольм (Holm, Gesch. Siciliens, I, стр. 365, прим. к стр. 70), не разделяя, однако, общей концепции Шубринга.


[Закрыть] здесь мы имеем дело с основанием военного центра, угрожавшего дальнейшей самостоятельности Гелы.

Недаром так часто сравнивают, а иногда и просто ставят знак равенства, между сецессией гелян в Макторий и сецессией плебеев Рима на священную гору.[713]713
  Ср., например, Giuliano, Storia di Siracusa antica, стр. 17.


[Закрыть]

Некоторую аналогию с происходившей в Геле борьбой в VI в. представляет, может быть, найденный в Оксиринхе фрагмент оглавления какого-то исторического труда о Сицилии одного из сицилийских историков – Тимея, Антиоха или Филиста.[714]714
  Ох. рар., IV, стр. 80 сл. – de Sanctis, Riv. Fil, XXXIII, 1905, стр. 66 сл., 70-71. Комментируя этот текст, Санктис, при помощи Диодора (XI.76), восстанавливает историю борьбы сиракузян после изгнания Фрасибула в 464—460 гг. до н. э. с наемниками сиракузских тиранов, получивших в Сиракузах гражданские права.


[Закрыть] Одна из глав, с которой и начинается фрагмент, гласит: «1. Поход на Гелу наемников, тех, что в Омфаке и Какире. 2. Помощь сиракузян гелянам и нападения наемников на сиракузян».

После падения тирании Фрасибула в Сиракузах разгорелась ожесточенная борьба между старыми гражданами города и наемниками тиранов, получивших при Гелоне и Гиероне гражданские права. По-видимому, в период деятельности тиранов и другие подвластные им города, в том числе и Гела, пополнялись новыми кадрами граждан из числа наемников. После падения тирании по всем городам прошла волна столкновений с ее ставленниками – наемниками. По-видимому, эти новые граждане Гелы, бежавшие оттуда, нашли убежище поблизости от города, в Омфаке и Какире. Между старыми и новыми гражданами разгорелась жестокая борьба, в которой на помощь гелянам пришли сиракузяне, уже победившие у себя наемников.

Конечно, причины борьбы ξένοι в Омфаке и Какире и бежавших в Макторий гелян различны, как различна и политическая обстановка VI и V вв.: здесь была сделана попытка отнять у новых граждан предоставленные им тиранами права; там, вероятно, шла речь об умаленных в политических правах гражданах, претендующих на полное гражданство. Но и тут и там борьба разгоралась из-за политической и экономической неправоспособности покинувшей Гелу части ее жителей (в одном случае из-за непредоставления, в другом случае из-за отнятия гражданских прав и связанного с этим экономического ущерба); и там и здесь сталкивались интересы старых и новых поселенцев Гелы; и там и здесь обиженная часть населения, выйдя из города, обосновалась недалеко от Гелы, на горах, представляющих собой естественные укрепления; и там и здесь, как вероятно и в Риме, непосредственная близость нового поселения к старому городу указывала на претензию его обитателей завладеть впоследствии землями, принадлежащими старому, покинутому ими центру.

Таким образом, как нам кажется, необходимость возвращения удалившихся в Макторий гелян, так же как и волнение патрициев при удалении плебеев на священную гору, вызывались не только страхом военной опасности перед внешними врагами, которые могли воспользоваться ослаблением расколовшегося на две части населения города, но и страхом потери своих давних владений, в данном случае гельской равнины, и предстоящих кровопролитных боев за уже освоенную и возделанную землю.

Олигархи предотвратили катастрофу. Бежавшие в Мактерий были возвращены. Однако олигархический строй Гелы был сохранен и оставался ненарушенным до тирании Клеандра, т. е. до 505 г. до н. э.

Может быть, здесь уместно вспомнить сентенцию Аристотеля: «Если потеряют свое состояние кто-либо из власть имущих, тогда они стремятся реформировать государство, а если потеряет свое состояние кто-либо из остальных (граждан), то из этого никаких серьезных последствий не происходит».[715]715
  Arist., Pol., 1316 в, 21 (перевод акад. С. А. Жебелева).


[Закрыть]

Тем не менее, как на это указывает и самый факт возвращения и установление в Геле демократического культа Деметры и связь этого культа с хлебными посевами, а следовательно, и пахотными землями Гелы, – все это с несомненностью свидетельствует о том, что возвращение было связано с неким демократическим актом.

В Риме возвращение плебеев связывается обычно с учреждением трибуната при сохранении власти патрициев, а следовательно, при сохранении олигархической конституции патрицианских родов.

Поэтому можно предполагать, что и здесь был принят некий священный закон (который, по традиции, был принят и в Риме после сецессии плебеев в 494 г. до н. э.), связанный с включением вернувшихся гелян в филы и фратрии, т. е. в гражданский коллектив дема, с предоставлением им земли. А в качестве гарантии нерушимости этого договора и выступает учрежденный в Геле культ Деметры и Коры, представленный в данный момент гиерофантом великих богинь Телином, ведшим переговоры с восставшими и воздействовавшим на них явлением «святынь» богинь и прикосновением к ним толпы, обосновавшейся в Мактории. Таким образом, договор получил характер священного закона, и горе тому, кто осмелился бы поднять руку против могущественных богинь, вошедших в город вместе с вернувшимися обратно жителями.

Насколько был важен достигнутый компромисс и восстановление целостности города – хорошо показывает Шубринг, исследуя изображения на монетах Гелы. В первый же период, как только геляне начали чеканить собственную монету (520—460 гг.), на золотой монете Гелы появляется изображение увенчанной женской головы – богини Сосиполис. На реверсе монеты дано изображение (реки) Гелы в виде бородатого быка. На больших по размеру монетах дается развернутая сцена: женское божество возлагает на быка символ города и реки – победный венок.[716]716
  J. Schubring. Die Münzen v. Gela. Berl. Blätter t. Münzsiegel-u. Wappenkunde, VI, Berlin, 1871—1873. стр. 143. – Head, стр. 141.


[Закрыть]

Шубринг убедительно связывает этот новый образ богини-«спасительницы города» с возвращением удалившихся в Макторий. Появление этого образа на монетах первого периода в Геле указывает, сколь важным считалось в истории Гелы это событие. Была спасена жизнь полиса, была предотвращена грозившая городу катастрофа и, в связи с этим, параллельно с культом Деметры в Геле учрежден политический культ, обязательный для всего полиса в целом, назначение которого – предотвратить возможность нового раскола граждан – культ Сосиполис.

Конечно, одновременно с опасностью внутренней должна была существовать и внешняя угроза, под давлением которой олигархи Гелы должны были итти на немедленные уступки. Кто же мог непосредственно угрожать городу? Акрагант был греческим форпостом и притом форпостом Гелы, выдвинутым на запад, к границам финикийских владений. Кроме того, в этот период финикийцы Сицилии вели обычно оборонительную, а не агрессивную политику. Ни Сиракузы, ни соседняя Камарина в этот период также не проявляли завоевательной экспансии. Следовательно, греки других городов в этот период ничем не угрожали грекам Гелы. И в дальнейшем мы видим как раз Гелу в роли главного агрессора в Сицилии.

Таким образом, опасность могла угрожать только с одной стороны – со стороны сиканов и сикулов.

Раскопки в районе Гелы, на холмах, окружающих равнину на восток вплоть до речки Дуритто и на запад до Monte Lungo, показали, что холмы были заселены греками начиная с V в.; следовательно, до V в. землевладельцы Гелы жили все в городе, выходя на равнину утром и возвращаясь вечером после окончания работы.

За пределами Гелы жили в непосредственной близости к городу лишь зависимые от греков туземцы, которые и могли в первую очередь воспользоваться ослаблением города-колонизатора.

Прибытие греков и высадка их на южном побережье Сицилии сопровождались борьбой с сикулами и сиканами. Долина Гелы с дренажными сооружениями туземцев и, вероятно, с их поселениями была захвачена колонистами. Попавшие в плен туземцы оставлены на земельных работах в качестве рабов. Свист бичей и жестокий террор должны были сопровождать каждый новый шаг завоевателей на чужой земле. Самое сооружение крепостной стены вокруг города могло быть произведено силами туземного населения.

Несомненно, что побежденное население долины и население холмов хорошо помнили и свою свободу и свое поражение.[717]717
  Ср.: Tropea. Il culto di Kora, стр. 552 (о событиях в Сицилии после падения в Сиракузах власти Диноменидов). Если освободительное движение сикульских племен под руководством Дукетия, охватившее почти всю территорию Сицилии, было столь единодушным, то, чем ближе по времени было завоевание, тем ожесточеннее сопротивлялись отдельные группы сикулов.


[Закрыть]

Расширение территории Гелы как раз после событии в Мактории и заселение греками сельских районов кажется нам явным подтверждением приведенной выше гипотезы.

Большинство ученых утверждает, на примере Сиракуз, что земли гелян обрабатывали туземцы, превращенные по дорийским обычаям в рабов типа илотов. Памятники Гелы молчат. Нигде нет ни малейшего намека на положение основного эксплуатируемого класса.

По аналогии с Сиракузами можно было бы предположить и в Геле наличие своего рода килликирий или киллирий, число которых, по преданию, было так велико, что вошло в пословицу.[718]718
  Suid., s. v. Kallikyrioi; ср.: Freeman, Gesch. Siciliens, II, Anh. II (Garaoren u. Kyllyrier).


[Закрыть]

Спанья отмечает, что низшие слои греков, сикулы и киллирии, жили вне пределов Ахрадины – в Тихе (на территории Неаполя). Белох считает килликириев «полусвободным» населением Сиракуз, в руках которого находилась обработка земли.[719]719
  G. Spagna. Sulla popolazione dell'antica Siracusa. Riv. St. Ant., XI, 1907, стр. 118-119. – G. Belocli. La popolazione antica della Sicilia. ASS, XIV, 1889, стр. 38 сл.


[Закрыть] Геродот называет килликириев рабами; у Фотия и у Свиды, со ссылкой на Аристотеля, они сближаются с илотами лакедемонян, пенестами фессалийцев и кларотами критян. Дионисий Галикарнасский сравнивает их с клиентами Рима и называет пелатами.[720]720
  Her., VII.155. – Lex. Pliot., s. v. Kallikyrioi. – Suid., s. v. – Dion. Hal. VI.62.


[Закрыть] В этих же источниках упоминается и о борьбе килликириев с геоморами и изгнание последних из города.

Как кажется, самое их наименование является сикульским племенным словом, искаженным в греческом произношении.[721]721
  Ср.: К. О. Müller, Dorier, II, Breslau, 1824, стр. 56. – Nonn., Dion., XIII.311: Killyriōn t'Elymōn le polys stratos.


[Закрыть] Этим, может быть, объясняются и три варианта их имени, встречающиеся в античной традиции.

Сходство их, отмеченное Аристотелем, с илотами, пенестами и кларотами основано на факте военного захвата греками туземцев и военного режима управления ими. Однако, по-видимому, ученью заходят слишком далеко и этом отождествлении. Здесь не было элемента ни государственного владения рабами, ни общинной собственности на землю. Об этом свидетельствует и анекдот, приведенный у Афинея, о том, что некий Эфиоп коринфянин, плывя вместе с Архием в Сицилию для основания Сиракуз, променял свой клер, которым он собирался владеть в Сиракузах, на медовую лепешку во время одной пирушки.[722]722
  Ср.: Athen., IV.63.7.


[Закрыть]

Собственность на землю и здесь осуществлялась путем военного захвата собственников земли и превращения их в рабов. Так поступали обычно основатели греческих колоний, ибо никто из них, конечно, не перевозил с собой в дальние страны рабов с родины. Поэтому и Сиракузы, и Гела, и другие греческие города на первых порах своего существования приобретали рабов из окружающих их территорию поселений. И поскольку колонии Сицилии первоначально носили преимущественно аграрный характер, эта подсобная рабская сила использовалась на полях.

Существовала ли здесь отработочная система, как в Спарте, мы не можем сказать, ибо у нас нет ни малейшего намека на условия жизни и работы килликириев в Сиракузах. Важно установить сейчас лишь одно: эти рабы являлись не пассивным, но активным элементом в классовой борьбе сицилийских городов. Им приписывалось в Сиракузах изгнание гаморов из города, на них опирались тираны Гелы и потом Сиракуз, и эти же тираны путем переселения в Сиракузы граждан Гелы, Камарины, Наксоса пытались уравновесить силы правящих группировок.

И хотя памятники Гелы молчат, из самого процесса постепенного расширения сельской территории Гелы и постепенного процесса заселения этой территории видно продолжение борьбы с туземцами в районе Гелы и процесс все большего усмирения враждебных Геле племен.

Овладение периферией Гелы происходило, главным образом, в направлении на восток (к Дурилло), ибо здесь земля была не заболочена и пригодна к обработке. Здесь, начиная с V в., селились граждане Гелы и деревнями и отдельными укрепленными хозяйствами). Об оседлой жизни гелян на периферии Гелы говорят группы греческих некрополей, причем среди погребений среднего типа, скромного по инвентарю, налицо и ряд богатейших для Гелы погребений. Экземпляры лучших аттических ваз V в. до н. э. найдены именно здесь, на периферии, а не в городском некрополе.

Таким образом, территория самого города, несмотря на приток населения в VI в. и первой половине V в., почти не увеличивалась; даже во времена своего расцвета территория города ограничивалась вершиной плато; вся территория Гелы не превышала по исчислениям Белоха и Орси 200-250 га. Население Гелы, по мнению тех же ученых, едва ли превышало 30 000 жителей.[723]723
  Orsi. Gela, стр. 12. – Beloch. Popolazione antica, стр. 19, 50, 59, 68. Белох считает, что плотность населения Мессаны, Наксоса, Катаны, Камарины и Гелы равнялась примерно 40 человекам на 1 кв. км; во второй половине V в. до н. э. население Гелы, по его мнению, доходило до 30000 жителей. Орси отмечает, что современная Терранова насчитывала в его время 22855 жителей и что едва ли население древней Гелы было намного плотнее.


[Закрыть] Основным богатством города являлась гельская равнина, плодородие которой было увеличено дренажными работами. Возделывались пшеница, ячмень, бобы и чечевица; из садовых культур – оливки и виноград. На равнине некоторые места (в ее западной части) были заболочены; у подножья холмов и в болотистых районах раскинулись луга – корм для больших стад и пастбище для коней, которыми славилась аристократия Гелы. В холмистых лесных районах водились олени, кабаны и волки. Основным занятием жителей являлось сельское хозяйство: земледелие и скотоводство.

В процессе своего политического и экономического развития Гела не стала ни крупным торговым рынком, подобно Акраганту или Сиракузам, ни крупной военно-морской базой. Большим недостатком Гелы было отсутствие хорошей гавани. Вероятно, именно поэтому тиран Гиппократ выступил впервые с планом объединения всей Сицилии под своей властью, причем столица его государства была перенесена из Гелы в Сиракузы. Последующие тираны проводили ту же самую политику. Однако, русло реки Гелы, несколько искусственно углубленное, давало возможность стоянки не очень большому количеству кораблей. В период создания Гелы это должно было удовлетворять насущные нужды гелян и родосцев.

Как можно видеть из косвенных показаний источников, между Гелой и родосскими городами существовала постоянная связь. Она подтверждается и тем фактом, что колонизация Акраганта была проведена совместными усилиями Гелы и Родоса. Еще более свидетельствует о тесных взаимоотношениях с Родосом архаический некрополь Гелы и архаические некрополи Камира и Ялиса.

В архаическом некрополе Гелы, расположенном сразу же за стенами города, вдоль западного склона холма, и разделенном, вследствие топографических условий местности, на несколько районов, раскрыто более 2000 погребений. Основные надгробные памятники сооружались из глины, так как камень употреблялся только наиболее зажиточными гражданами. Вблизи Гелы не было хорошего камня. В отличие от мегарского и сиракузского некрополей, в Геле почти не встречаются полисомные саркофаги, в которых обычно хоронились (рядом повторных погребений) члены одного рода; наоборот, в Геле, как правило, одна семейная группа погребалась на одной и той же, по-видимому, семейной территории, но каждый покойник при этом хоронился индивидуально. В центре такого семейного погребения помещался саркофаг, а над ним и вокруг него располагались другие, более скромные захоронения, так что, как отмечает Орси, создается впечатление, что «каменный ящик предназначался для наиболее почетного члена данной семьи, тогда как другие члены – родные, дети и рабы – находятся большей частью вне и в стороне от него».[724]724
  Orsi. Gela, стр. 235.


[Закрыть]

Наиболее распространенными в VII—VI вв. были захоронения в глиняных сосудах различной формы и величины.

Детей хоронили, как и на Родосе, в глиняных сосудах, причем наиболее распространенные в Геле формы кувшинов и амфор налицо и в детских погребениях Врулии.[725]725
  Kinch. Vroulia, табл. 29bb {так – HF}, i (Orsi, Gela, рис. 125, стр. 158, рис. 127, стр. 158 и рис. 11 на стр. 41).


[Закрыть] Судя по погребениям, здесь, как и в Родосе, процент детской смертности был очень высок.[726]726
  Orsi, там же, стр. 236. – CR, IV, 1, стр. 14 (о высоком проценте детской смертности в Камире).


[Закрыть]

Создается впечатление, что массовая детская смертность, особенно в первые 4-5 лет жизни ребенка, являлась следствием антисанитарии, отсутствия ухода, плохих жилищных условий, недостаточного питания и массовых инфекций.[727]727
  И здесь, как на Родосе, в погребальных целях употреблялась разнообразная бытовая керамика; большей частью это были амфоры массового производства (часто – местного), без марок мастерских, по формам – родосские; часто употреблялись и грубые пифосы, служившие тарой, местного производства, а также с островов Феры, Крита, Родоса. Ср.: Orsi, Gela, стр. 287 сл.


[Закрыть]

В VII в. употреблялись для погребения и рельефные пифосы, которые в Сицилии, кроме Гелы, нигде не встречаются. Здесь особенно наглядно выступает связь Гелы с Родосом, ибо аналогичные рельефные пифосы найдены в большом количестве и в архаических некрополях Камира и Ялиса.[728]728
  Orsi, там же, стр. 237. Орнамент этих пифосов или геометрический, или растительный с переживаниями микенского стиля; в архаическом некрополе Ялиса обнаружено четыре таких пифоса с рельефным орнаментом. Один из них обнаружен в погребении геометрического периода (CR, VI/VII, погребение 35, стр. 311-314, 335-338), три других – в период раскопок 1924—1928 гг. (CR, III, погребения 29, 34, 99 и стр. 36). Аналогичные экземпляры обнаружены и в некрополях Камира: Aug. Salzmann. La nécropole de Camiros. Paris, 1875, табл. 25. – G. G. Porro, Ricognizione archeologica di Camiro, BA, IX, 1905, стр. 290, рис. 4; в последнее время Якопи нашел еще 18 таких же пифосов: CR, IV, 1, стр. 16-17 и погребение 171 и сл., стр. 295 сл. Маюри и Якопи считают эти пифосы родосскими. Последние находки Якопи позволили ему предположить, что основная масса рельефных пифосов датируется VII—VI вв. до н. э. Подтверждением его предположения служат и находки в гельском некрополе архаического периода. Экземпляры меньшего размера найдены Кинком в некрополе Врулии, также VII—VI вв. до н. э. (Ср.: Kinch, Vroulia, табл. 22, 29 сл., 31 сл.).


[Закрыть]

Вообще, архаический некрополь Гелы тесно связан по материалу с архаическими некрополями родосских городов, хотя и значительно беднее их по инвентарю. Даже самое общее сопоставление погребального инвентаря Гелы VII—VI вв. с одновременным погребальным инвентарем Врулии, Ялиса и Камира дает общую картину разительного сходства керамических форм и орнамента, а также показывает и общую зависимость погребального ритуала Гелы от ритуала и обрядов родосских городов.[729]729
  Сходство находок во Врулии с находками в Геле (сопоставление Кинка: Kinch, то же. – Orsi, Gela): глиняные круглые диски: у Кинка – стр. 57, табл. 1, 6; у Орси – стр. 98; алабастры: у Кинка – стр. 59, 68; у Орси – стр. 42, рис. 12; лекифы: у Кинка – стр. 61, табл. II, 22; стр. 67, табл. VI, 5; у Орси – стр. 58, рис. 30; находки в храме Афины: стр. 676-677; пиксиды: у Кинка – стр. 61, табл. II, 23; у Орси – стр. 138, рис. 101; чашки: у Кинка – стр. 86, табл. XXXI, 9; стр. 95—96; у Орси – стр. 46, рис. 18; 610, рис. 414; 144 сл., 641 сл., рис. 46Ì; скифосы: у Кинка – стр. 134 сл.; у Орси – стр. 610, рис. 414; диносы: у Кинка – стр. 213, 218-219; у Орси – стр. 90-91, рис. 57-58; тарелочки: у Кинка – стр. 224; у Орси – стр. 407-408, рис 128. Маюри устанавливает также ряд разительных совпадений сосудов Гелы и Ялиса, как по форме, так часто и по орнаменту (Maiuri, CR, VI VII); так, ср. в некрополе Ялиса стр. 260, табл. 1, 4-8, 262, 266, рис. 7 и в некрополе Гелы (Orsi, там же) стр. 194 (рис. 151), 62 (рис. 37, 246, 678 (рис. 509), 710 (рис. 127) и рис. 453. Ср. также Kinch, там же, стр. 46, 169 (табл. 18, 1), 181 (табл. 25), 268 (табл. 25). Ср. Маюри (CR, VI/VII. стр. 286) о непосредственной зависимости Гелы в погребальном обряде и инвентаре от родосских городов. Материалы раскопок Камира и Ялиса последующих лет, опубликованные в „Clara Rhodos“, к сожалению, недостаточно обработаны и исследованы; однако при просмотре погребального инвентаря родосских некрополей бросается в глаза чрезвычайное сходство его с погребальным инвентарем Гелы.


[Закрыть]

Об этой же теснейшей связи говорит и перенесение родосских культов в Гелу и Акрагант. На территории Гелы был храм Афины; на территории Акраганта, на его акрополе, по свидетельству Полибия, находились храмы, посвященные Зевсу Атабирию и Афине Линдии.[730]730
  Polyb., V.1, ср.: Pind., О1. VII.87. – Schol. Pind. Ol. VII.87. – Polyb., IX.27.7. В Геле (Bitalemi) находился храм, посвященный Афине, что подтверждается находкой здесь, кроме строительных остатков VII—VI вв. до н. э., большого пифоса с надписью ΑΘΑΝΑΙΑ и внутри него – небольшой головкой Афины в шлеме. Ср.: МА, XVII, стр. 558, прим. 1. – NSc., 1907, стр. 38 сл. Парети (Röm. M., XXV, 1910, стр. 12-13) отождествляет более древний, находившийся рядом и разрушенный в VI в. храм с храмом Аполлона (неубедительно). Орси считает его более древним храмом Афины.


[Закрыть]

Ценность Гелы для родосских городов, и в первую очередь для Линда, заключалась именно в плодородии ее района, в возможности закупки сицилийского хлеба; для Линда, бывшего в это время крупным торгово-промышленным центром, являлось очень важным и обеспечить себя хлебной базой в Сицилии и иметь возможность вывозить через Гелу в Сицилию изделия своих мастерских.[731]731
  В дальнейшем при основании Акраганта был выбран район, более удобный для морской торговли и с лучшей на южном побережье Сицилии гаванью. Вследствие этого Акрагант стал центром транзитных сношений между Африкой, Сицилией и южной Италией как для городов Сицилии, так и для материковых и островных центров Эгейского бассейна. Это обеспечило и быстрый рост населения Акраганта.


[Закрыть]

Сицилийская колонизация раскрывает одну из интереснейших страниц истории раннегреческой колонизации.

При наборе колонистов будущей апойкии вербуемые заранее обеспечивались клером, который им предстояло получить на земле туземцев по жребию. Это обещание земли усиливало тягу малоземельных элементов в Сицилию, а слухи о плодородии острова вызывали массовый прилив греческого населения в сицилийские города и после их основания.

Характернейшей чертой в истории всех сицилийских колоний является участие в их выводе разных полисов, родов и племен и в результате – пестрый социальный и полисный состав переселенцев. В основании Сиракуз, кроме коринфян, принимали участие аркадяне и элейцы; в основании Леонтин – колонисты из Мегары и Халкиды; в основании Занклы (позднее – Мессины) – куманцы, халкидяне, позже – мессенцы; в основании Гелы – родосцы, критяне, жители мелких островов, соседних с Родосом, и пелопоннесцы.

Линд, владевший большей частью острова (большей, чем совместная территория Ялиса и Камира), обладал, следовательно, и большими людскими резервами, необходимыми для вывода колоний. Городская жизнь Линда была более развитой, чем Камира или Ялиса, в Линде скапливалось больше торгово-ремесленного городского населения, заинтересованного в развитии колонизации; да и классовые противоречия между городом и деревней, как свидетельствуют источники, в Линде были гораздо острее, чем в двух других центрах.

Вследствие этих причин именно Линд возглавил колонизационное движение родосцев, которое обслуживалось двумя гаванями: гаванью самого Линда и гаванью Врулии.

В конце VIII в. до н. э. усилилось давление Ассирии на Финикию, в результате чего часть восточных торговых путей для финикийцев была потеряна. VII в. является периодом борьбы за западное Средиземноморье. И не случайно родосцы, пользуясь ослаблением Финикии, всего несколько лет спустя после пятилетней осады Тира Синахерибом, почти одновременно обосновались в Памфилии (Фаселида) и в Сицилии (Гела). И основание родосцами совместно с Гелой новой сицилийской апойкии – Акраганта совпадает по времени с осадой Тира Навуходоносором.[732]732
  Ср.: Pais, Storia di Sicilia, стр. 277 сл., 279.


[Закрыть]

Таким образом, колонизация Сицилии происходила одновременно с двух сторон: с запада финикийцами, с востока – греками, причем и те и другие старались, в первую очередь, утвердиться на побережье, оттесняя туземное население в глубь острова или превращая его в рабочую земледельческую силу.

И в этом лихорадочном соревновании (стоит только вспомнить, что основание Наксоса, Сиракуз, Леонтин, Катаны и Мегары падает на период в 7 лет: 735 г. – основание Наксоса, 728 г. – Мегары) двух борющихся сил одновременно решались вопросы будущего владения морскими торговыми путями: несмотря на проникновение отдельных греческих колонизаторских дружин в глубь на запад – в Массилию, на Балеарские острова и, может быть, даже в Испанию, – торговые пути западного Средиземноморья остались за финикийцами, овладевшими западной Сицилией и осуществлявшими контроль над проходом к западу; восточные пути, наоборот, сделались отныне греческими торговыми путями и были навсегда потеряны для финикийцев. Между финикийскими метрополиями и Карфагеном вклинилась инородная и враждебная сила, определившая отныне, в известной степени, и дальнейшие исторические судьбы финикийского оплота на западе – Карфагена.

Одновременно эта внешняя борьба осложнялась внутри Греции конкуренцией и торговым соперничеством наиболее передовых и способных к выводу колоний центров того времени.

Таким образом, хотя сицилийские колонии удержали надолго свой земледельческий характер, самая борьба за Сицилию была торговой и политической борьбой.

Отвод бедноты из городов вызывался ростом социальных противоречий, полисных потрясений, обострением классовой борьбы.[733]733
  Любопытно отметить, что в результате опустошений V в. и первой половины IV в. до н. э. аристократы Коринфа вновь, при первой к тому возможности, обращают свой взгляд к Сицилии почти сразу же после Коринфской войны, пытаясь опять восстановить свою экономическую и политическую устойчивость за счет сицилийских городов. Ср. археологический материал: F. J. de Waele. The Sanctuary of Asklepios and Hygieia at Corinth, AJA, XXXVII, 1933, стр. 425.


[Закрыть]

Постоянный приток греческих эмигрантов (во всяком случае, особенно интенсивно отправлявшихся в Сицилию все первое столетие после основания городов) порождал ряд особенностей в росте полисной жизни колоний, в развитии их конституции и истории. Алкивиад, у Фукидида, убеждая афинян не отменять своего похода в Сицилию, говорит: «...густое население сицилийских городов – сборная масса (в подлиннике еще сильнее – чернь, οχλος), оно легко изменяет свой состав граждан и принимает в их число новых».[734]734
  Thuc., VI.17.2 (Фукидид. История, II, пер. Ф. Мищенко в переработке С. Жебелева, М., 1915, стр. 83).


[Закрыть] Эта мастерская характеристика Фукидида полностью подтверждается историческим материалом.

Искусственно воссозданный па чужой территории полис не имел тех вросших в родовое и микенское прошлое прочных корней, которые были налицо у городов-метрополий. При постоянном приливе новых переселенцев из Греции, в военной силе которых нуждались греческие города Сицилии, все время возникала в той или иной форме проблема расширения гражданских прав. Новые переселенцы не могли удовлетворяться положением метеков и вследствие своей аграрной заинтересованности и вследствие того, что они не могли приравнять «новую аристократию» – сборных граждан Сиракуз, Мегары, Наксоса, Гелы – к исконной родовой аристократии Спарты, Коринфа или Афин. Отсюда и легкость междоусобной борьбы между старыми и новыми колонистами, отсюда же легкость, переброски граждан одного города в гражданский коллектив другого.

Таким образом, классовая борьба в сицилийских полисах приняла резкие формы уже вскоре после их основания.

Борьба в Леонтинах между мегарянами и халкидянами, например, началась с момента основания этой колонии; сначала те и другие действовали сообща против миролюбиво настроенных сикулов; затем путем предательства были изгнаны и мегаряне.[735]735
  Подробнее ср.: Holm. Gesch. Siciliens, I, стр. 267-269 и прим. 13.


[Закрыть] Здесь тесно переплетались и внутрисоциальная борьба и столкновения межполисных противоречий.

Классовый характер тираний Клеандра, Гиппократа и Гелона (все трое – граждане Гелы) в Сицилии выражен очень ярко.

В Греции тираны обычно были гражданами тех городов, в которых они захватывали власть; иначе – в Силиции. Здесь сперва выявилось стремление к объединению всей греческой Сицилии под единой властью. Граждане Гелы Гиппократ, а затем и Гелон, перенеся столицу в Сиракузы, становятся гражданами Сиракуз. При Гелоне половина гражданского населения Гелы и Камарины перебрасывается в Сиракузы, наделяясь сиракузскими гражданскими правами; после падения тирании Фрасибула все эти граждане возвращаются в свои полисы и восстанавливают старые гражданские права.[736]736
  Ср.: Holm, там же, стр. 389 сл. – Giuliano, Storia di Siracusa antica, стр. 18-19. – Freeman, Gesch. Siciliens, II, стр. 111 сл.


[Закрыть]

Зажиточное население побежденной Мегары Гелон включает в число сиракузских граждан; вместе с ними получают гражданские права и 10000 наемников тирана. Беднота города была продана на рабских рынках вне Сицилии, ибо Гелон боялся использовать ее в Сицилии и не считал возможным принять ее в Сиракузы, боясь обострения классовой борьбы в своей столице.[737]737
  Cp: Her., VII.156.2.


[Закрыть]

Такая легкость насильственного перемещения граждан одного полиса в другой еще более усиливала пестрый состав населения не только в Сиракузах, но и в других городах, где толпы наемников включались тиранами в состав граждан.[738]738
  Ср., например, и поселение в Катане 5000 пелопоннесцев при Гиероне: Diod., XI.49.


[Закрыть]

«Ни одно из сицилийских государств, – читаем далее у Фукидида, – не имеет достаточного вооружения, какое бывает у людей, защищающих свое отечество; своей страны они не снабжают достаточными средствами обороны; каждый рассчитывает, с помощью ли убедительных речей или в междоусобной распре, захватить что-либо из общественного достояния и готовится, в случае неудачи, переселиться в другие земли. Невероятно, чтобы такого рода сброд единодушно принимал какое-либо предложение или общими силами брался за дело. Кроме того, у сицилийцев нет такого числа гоплитов, которыми они кичатся...».[739]739
  Фукидид, VI.17.2 (пер. Мищенко).


[Закрыть]

В эту внутриполисную и межполисную борьбу включились и сикулы. Порабощенные гаморами в Сиракузах, они прогнали их, вместе с беднотой, в Касмены. Геродот прямо называет их: «Гаморы были изгнаны народом и их рабами, называемыми киллирийцами».[740]740
  Her., VII.155.


[Закрыть] Только Гелон вернул гаморов обратно в Сиракузы.

Согласно Полиену, мы можем думать, что уже начиная с Клеандра стал широко практиковаться обычай привлекать сикулов в качестве наемников для борьбы с другими греческими городами.[741]741
  Polyaen, V.6. – Ср.: Holm (старое издание), стр. 379 и прим. 18.


[Закрыть] Эти же сикулы-наемники позже пополняли гражданский состав греческих городов.

Всякое ослабление тирании вызывало немедленную борьбу граждан и иноземцев, ставших гражданами.

Таким образом волнения, полисные, внутриполисные и межполисные схватки и восстания одной части населения против другой потрясали сицилийские города на протяжении всей их самостоятельной истории – начиная с возникновения и до гибели их политической независимости.

Только в тех случаях, когда массовый приток переселенцев в новую колонию вскоре после ее основания ослабевал, становилось возможным создать более прочное полисное объединение. Так, например, в Массилии во времена Страбона существовал давний олигархический строй, возглавлявшийся синедрионом из 600 пожизненных членов тимухов (из среды которых и выбиралась затем коллегия пятнадцати). Права гражданства охранялось здесь очень строгим законодательством. Для вхождения в сословие тимухов очень долгое время наряду с имущественным цензом действовал ценз происхождения: тимухом мог стать лишь гражданин Массилии, являвшийся законным сыном родителей, которые насчитывали в своей родословной не менее трех поколений граждан.[742]742
  Strab., XII.1.5; ср.: G. Glotz. La cité Grecque. Paris, 1928, стр. 84 сл.


[Закрыть]

Причина этого чрезвычайно резко подчеркнутого аристократизма правящих Массилией тимухов становится особенно понятной в свете истории сицилийских колоний. Возможной она стала здесь потому, что Массилия никогда не была средоточием многих переселенческих волн, как это имело место в греческой Сицилии.

Понятна и военная слабость сицилийских городов и ранняя форма тираний: рано возникнув, сицилийская тирания становится, с одной стороны, образцом, которому подражают в IV в. до н. э. многие тираны других греческих городов; с другой стороны, сицилийская тирания не является здесь кратковременной и преходящей, как в Греции, формой правления; возникнув в конце VI – начале V вв. до н. э., сицилийская тирания просуществовала вплоть до конца независимости этого острова.