355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ксения Герцик (Гаврилова) » Крылья для бессмертника » Текст книги (страница 1)
Крылья для бессмертника
  • Текст добавлен: 15 апреля 2020, 05:00

Текст книги "Крылья для бессмертника"


Автор книги: Ксения Герцик (Гаврилова)



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 1

Вираль.

Восточная провинция королевства Нираль.

Бессмертница.

Хочешь жить – умей вертеться. Не совсем точное выражение, особенно если ты летишь с крыши многоэтажки. Тут уж, как ни крутись, а от встречи с асфальтом не увернешься. Именно так закончилась предыдущая попытка вселения, выбив на какое-то время из колеи, а река забвения не терпит слабости. Как итог – чистая удача в виде вспышки угасающей жизни и новый шанс на жизнь, только в этот раз неизвестно где. А я так привыкла к родному техногенному миру с его тягучим смогом, яркими огнями и вечно спешащими людьми, которые не замечают жизни за повседневными делами и глупыми стремлениями к несбыточным мечтам.

Сознание возвращалось медленно. Сердце успокоилось, теплой волной гоняя кровь по венам. Холодно. Сквозь тонкую ткань железо обжигает лопатки, пальцы неприятно покалывает, а в глаза бьет мертвенный свет странного светильника. Вроде и лампочки нет и на огонь не похоже. Словно белесый камень светится изнутри, рисуя серые разводы на стенах от едва заметных темных прожилок.

Несколько минут я просто лежала, учась заново быть живой. После бесконечной пустоты Грани тело кажется тесным, как платье, выбранное на два размера меньше. Дышать трудно, руки не поднимаются, а ноги как будто спеленала длинная колючая юбка.

Неуверенно села на дрожащих руках. Юбка и впрямь присутствовала, как раз длинная из серой жесткой ткани, из-под которой выглядывает грязно-белая порванная сорочка. Я вытянула вперед руку, выше локтя скрытую широким рукавом. Тонкая, смуглая от загара с синими разводами синяков и ссадин, стягивающих кожу. Ладони, как перчаткой, покрыты засохшей кровью, которая неприятно трескается от каждого движения. Запоздало осмотрела себя на предмет ран, но кроме царапин и ушибов ничего не нашла. Только одежда порвана, да покрыта некрасивыми бурыми пятнами. Кровь-то не моя. И отчего же тогда сбежала прежняя хозяйка тела?

Я спустила ноги и огляделась. Неровные ряды одинаковых столов, обитых железными листами, на которых покоятся тела разной степени давности. Смерти в смысле. Кто-то еще совсем свежий, даже кровь капает на ровные каменные плиты пола, а в ком-то с трудом можно узнать человека. Я поморщилась и спрыгнула со стола. Пятки обожгло холодом. Морг – не худшее место для пробуждения, его обитатели не болтливы и редко бывают агрессивны, за исключением обиталищ некромантов. Но чернокнижники звери редкие, почти всех истребили жнецы, так что шанс встретиться с повелителем мертвых также велики, как родиться прекрасной принцессой.

Покачиваясь, прошла вдоль стола, боясь упасть. Ноги поначалу сопротивлялись, но вскоре смирились с участью еще какое-то время пожить и довольно крепко держали. Я потянулась, слушая неприятный хруст позвоночника, размялась, попрыгала, едва не отбив пятки о каменный пол и направилась к высокому шкафу с одинаковыми небольшими деревянными ящичками. Над каждой дверцей висела табличка, но надписи я прочитать не смогла. Память тела еще не проснулась, а значит, пока придется действовать наугад.

Я заглянула в ближайшие ящики, в которых хранились вещи мертвецов. К удивлению нашелся не только бесполезный хлам, но и весьма нужные вещи. Кривой нож с крупными зазубринами, сапоги, большие по размеру, но всяк лучше, чем босиком, пара плащей с дырами и пятнами крови. Их не стала даже мерить, запах убийственный. Нашлись и кошели, но по виду моих мертвых соседей ожидать золотых гор было глупо. Тощие потертые кошели из плотной ткани подарили пять квадратных монеток со стертой чеканкой. Надеюсь, на пирожок и кофе мне хватит, а там уже подумаю.

Выбрав одну из наиболее сохранившихся сумок, затолкала туда еще одну пару добротных сапог, которые вполне можно будет продать, оторвала у окровавленной рубашки красивое тонкое кружево, которое обычно ценится в подобных мирах и довольная собой поковыляла к выходу. Холодно, а я только родилась, иммунитет слабый, заболеть можно, да и компания подобралась не сказать, чтобы веселая.

Я толкнула массивную дверь, но она осталась глуха к моим попыткам освободиться. Ни ручек, ни замочных скважин. Сплошная неровная поверхность железного листа, обжигающая руки. Я походила вдоль двери, осмотрела стену на наличие рычага или еще какого-нибудь намека на свободу. Но, видимо, открывался холодильник только снаружи. Нехорошо. Если кто-нибудь не придет, участь моя незавидна. Замерзнуть насмерть – не предел мечтаний. Лучше уж с крыши лететь. Быстрее.

Я попрыгала, сделала зарядку, поковырялась в карманах тел, найдя еще пару монет и все же вернулась к вонючим плащам, укутавшись по самые глаза. Лучше задыхаться, чем мерзнуть. Уселась на стол, подогнув под себя тощие грязные ноги, и вздохнула, разглядывая мертвых соседей. Одежда простая, по большей части самодельная с кривыми заплатками. Ткани не крашеные, серые и грязно-белые. Только один из десятка привлекал внимание богатой одеждой. Бархат, темно-синий с остатками облезшей золотой нити. Белая рубашка выделялась в сером цвете стен тусклым блеском шелка, с которого я бессовестно оборвала кружева. Сам мужчина, в отличие от окружающих, выглядел достаточно ухоженно. Во всяком случае, под аккуратно состриженными ногтями не наблюдалось земляных залежей, а волосы хоть и растрепаны, но недавно вымыты. На общем фоне он выглядел почти живым, если бы не колотая рана в груди в районе сердца. Один удар и нет человека. Вот так просто.

Устав разглядывать богатого покойника осмотрела еще раз остальных. Грустно. И не от такого соседства, а от того, что они олицетворяют. Средневековье – худшее из времен. Голод, грязь и болезни под соусом несправедливости, где единственным средством к выживанию является жестокость. Я отвыкла, почти забыла, каково это, бороться за жизнь по-настоящему. С другой стороны, ни паспортов, ни дипломов, ни прочей техники, которая существенно осложняет жизнь таким, как я.

Время шло, внутренние часы не отставали, приближая неприятный момент знакомства с миром и новой судьбой. Мир никогда не жалует незваных гостей, обрушиваясь потоком воспоминаний в попытке вернуть все на места. Нельзя стать кем-то лишь наполовину. Я получаю тело и шанс на жизнь, а в нагрузку – судьбу и мысли предыдущего владельца. И тут главное не потеряться, вовремя понять, где заканчивается чужая и начинается моя жизнь. Тонкая грань, совсем как между миром живущих и рекой забвения. Отвлечешься и пропадешь, растворившись в чужих мыслях. Последний раз я оступилась жизней двести назад, став тем, чье имя не хочу вспоминать. Только за Гранью я вспомнила, кто на самом деле и смогла запереть его в своем выдуманном подвале, где томятся сотни воспоминаний тех, кто оказался слишком слаб, чтобы выжить.

Грустные мысли прервал шум за железной дверью. Я спрятала тощий мешок под спиной и распласталась на столе, сбросив плащи в темный угол. В мрачный мир мертвых ворвался яркий свет живого огня, принеся с собой далекие звуки жизни и тяжелые шаги. Я скосила глаза на дверь. Трое. Два воина в черных одеждах с серебряными пуговицами и вышивкой распахнутых крыльев на груди и невысокий мужик в сером заляпанном переднике.

Они торопливо прошли мимо, обдав меня жаром огня факела, и нависли над телом богатого мужчины. Все внимание было приковано к ране на груди, куда с видом эксперта тыкал невысокий мужичок. Пропажу кружев никто пока не заметил. Я облегченно выдохнула и прикрыла глаза, расслабляясь, чтобы дрожью не выдать своего оживления. И так дышу через раз, чтобы пар от дыхания не бросился в глаза, а уж если зубами начну стучать, то крики вроде «сжечь ведьму» ждать себя не заставят. Уж в заблуждениях темного средневекового народа я ничуть не сомневаюсь.

Они еще минут десять водили хороводы над трупом, а потом направились ко мне. Я чертыхнулась про себя, скривила руки и уставилась в потолок, повторяя позу, в которой проснулась. И что им от меня-то надо? Ревизию проводят?

Свет лампы закрыли темные силуэты, в руку неприятно уперлась рукоять меча одного из воинов. Мужичок стал торопливо что-то рассказывать, поднял мои руки, показывая следы от веревок и синяки. Потом покрутил мою голову, едва не свернув шею. Я стоически терпела и всеми силами изображала свежий труп. Закончив осмотр, мужчина отпустил мои руки, которые больно ударились о стол, наградив новыми ушибами. Глаза заслезились от света и невозможности моргнуть. Если так продолжится, то светит мне яркий костер инквизиции.

Фархэ, – кивнул один из воинов, что стоял справа. Коренастый, крепкий с широкими плечами. Седые волосы аккуратно зачесаны в низкий хвост, лицо морщинистое, загорелое. Настоящий воин, какими их рисуют в исторических книжках.

Фархэ, – согласился с ним молодой рыжеволосый напарник, аккуратно повернув мне голову, чтобы лежала ровно.

Они отвернулись, направившись к выходу, куда я собиралась успеть за ними, чтобы подсунуть мешок в закрывающуюся дверь, но тут по телу пробежала волна болезненной судороги. Я сжала кулаки, до крови впиваясь ногтями с ладони. Нет. Только не сейчас, только не при свидетелях. Но откату все равно, он торопится пожаловаться на жизнь, подарив новые воспоминания. Я зажмурилась и стиснула зубы, держась из последних сил, но боль оказалась сильнее. Тело выгнуло дугой, руки вцепились в стол, с пронзительным скрипом царапая ногтями железный настил, свет померк, и я полетела в водоворот чужой жизни.

Мне не больше десяти. Я стою посреди прекрасного храма с ослепительно белоснежными стенами и смотрю на хрупкую фигурку с огромными золотыми крыльями, что навечно застыла на пьедестале, воздев тонкие руки к небу, откуда из круглого отверстия в потолке на нее льется солнечный свет. Волшебно. Кажется, мое сердце вместе с ней рвется туда, наверх, к свободе. Но обидная оплеуха от служительницы возвращает в серую реальность. Я опускаю голову и продолжаю возить грязной тряпкой по белоснежным плитам пола, стирая следы сотни грязных ног...

Мне двенадцать, наверно. Я не знаю когда родилась и где. Никогда не видела родителей и настоящего дома. Моя семья – одинаково серые послушницы, такие же, как и я, не нужные целому свету. Почему меня бросили? Что я сделала не так? Грусть то и дело перерастает в злость, от которой сжимаются кулаки, а слова бьют не хуже плети. Ненавижу этот мир. Ненавижу храм и свою несправедливую судьбу, в которой каждый день похож на предыдущий.

Мне пятнадцать. Опять главный зал храма Света и все та же статуя, от которой рябит в глазах. Теперь она не кажется красивой. Скорее несчастной и испуганной, с такой же сломанной надеждой на неосуществимую мечту о свободе. Мы с ней похожи. Застряли за белоснежными стенами среди светлых одежд, за которыми прячутся черные души. Служительница снова недовольна, хмурит брови, взглядом обещая посадить в каменный мешок комнаты дум. Камера, как для преступников, предавших корону, о которых пишут в книжках. Что я сделала не так?

Картинка потускнела, замелькали одинаково серые дни, где единственным развлечением были дни службы, когда одетые в золоченые одежды служители устраивали представление для прихожан, ради звонкой монеты прощая то, о чем я даже думать боялась. Я слышала их молитвы, слышала, о чем они просят Свет. Разве можно простить за убийство или предательство? Но служители прощали. Касались грязными руками золотых крыльев и отпускали черные души, которые продолжат делать то, что им хочется. Храм – самое страшное место. Здесь каждое слово – ложь, каждый взгляд – обман. Кажется, колупни побелку и оттуда посыплется грязь.

Мне семнадцать. Я сижу в темной комнате на узкой койке, вторым ярусом подвешенной на цепях над кроватями тех, кто старше. В руках тусклый камень-огонек и книга. Прекрасные эльфы, сильные и храбрые рыцари, балы и величественные замки. Вот, где настоящая жизнь, которой не видно за белыми стенами. Но она кажется мне еще более выдуманной, чем истории в романах. Интересно, я похожа на принцессу? Тереблю светлый локон, примеряя на себя алмазную диадему. Я такая одна из всей комнаты. Светлые волосы – признак светлой крови. Не всегда, но может...

Я стою в просторном кабинете настоятельницы, из высоких окон бьет яркий солнечный свет, горячий ветер приносит с собой звуки жизни, которая так далека от меня. Напротив – двое стражников в алых мундирах. Впервые так близко вижу яркую ткань, а пуговицы так и сверкают в лучах. Красиво и очень дорого. Меня отдают им. Куда? Зачем?

Темные коридоры храма сменились огромной площадью, забитой кричащим народом. Сотни лиц и голосов, а над головой бесконечное синее небо, до которого по-прежнему не дотянуться, как и до свободы. Руки скованы цепями, я стою среди таких же испуганных девиц, с надеждой глядя в толпу. Это сон? Почему я оказалась рядом с продажными женщинами и воровками на долговых торгах? Я ведь всего лишь послушница, так за что меня продают? В голове повторяется фраза настоятельницы о том, что за меня давно перестали платить, а значит, пора отдавать долги. Я с ужасом смотрю на мерзких мужчин, покупателей, развалившихся в потертых креслах с выцветшей обивкой. Они рассматривают меня, как товар, забыв, что внутри еще есть человек. Больно. Из глаз текут непрошенные слезы, закрывая от взора продажный несправедливый мир.

Темно. Я иду за купившим меня человеком в дорогом бархатной костюме. Он даже снял с меня цепи, просто держит за локоть, больно впиваясь острыми пальцами. Я не сопротивляюсь, послушно переставляя ноги. Мне все равно. Вся жизнь прошла в бесполезных мечтах и надеждах. Я с самого рождения была не достойна чего-то большего. Я не принцесса, хоть и часто пыталась уверить в этом других воспитанниц, которые лишь презрительно улыбались.

Мы шли сначала по широким проспектам, потом свернули на узкие улицы, где мостовая утопала в грязи от недавнего дождя, то и дело раня ноги острыми краями разбитых камней. Я чуть не падаю, но господин продолжает тащить меня куда-то. Померкли огни ярких окон домов, сменившись одинаковыми стенами складов и закрытых мастерских. Впереди забытый район, спрятанный за разбитой стеной старого города. Темные развалины покинутых домов смотрят темными провалами выбитых дверей и покосившихся окон. Под ногами хрустит жухлая трава и осколки черепицы...

Страшно. Я стою посреди заброшенного дома в темном пустом зале. Вместо одной из стен – высокие кусты, за которыми видны разбитые колонны некогда величественного крыльца и блестит в свете луны заросший фонтан, превратившийся в болото. Я одна. Только ветер шумит в заросшем саду.

Атэ, – послышалось из темноты, где недавно пропал господин и вокруг меня вспыхнуло пламя. Сотня тонких игл пламени устремилась к потолку, образуя спиральный рисунок свечей, в центре которого стояла я.

Атэ, – прогудел ветер в пустых комнатах второго этажа.

Ара, – он вышел из тени, улыбаясь так, что мое сердце испуганно вздрогнуло. В руке блеснул нож, целя тонким острием в меня.

Я хотела закричать, но горло сковал страх, как и ноги, которые будто приросли к грязному полу, по которому растеклись бесформенные лужи оплавленных свечей.

Атэ, – повторил он, остановившись на расстоянии в шаг.

Ара, – взвыл ветер в саду, ворвавшись в дом. Погасли свечи, вновь оставив меня в небольшом круге лунного света за которым не видно ничего, кроме тьмы.

Атэ ара, – схватил за руку господин и вонзил кинжал в свое сердце, упав к моим ногам.

Темная кровь растеклась по полу, облизала туфли, пропитала подол старого платья. Ноги подкосились и я упала, путаясь в юбке попыталась отползти, но темнота вокруг зашевелилась, пошла волнами, ветер зашипел, повторяя слова мертвеца. Темнота обступила со всем сторон и замерла непроглядной стеной, в которой словно сотни змей зашевелились. Я слышу их, чувствую, как они медленно выползают из темных углов и трещин старого пола.

Атэ, – повторил ветер, подгоняя облака к спасительному кругу света луны.

Ара, – повторила темнота, волной нахлынув на тонкую грань света.

Я закричала, закрыв голову руками, а потом сердце просто остановилось...

Вираль.

Восточная провинция королевства Нираль.

Озаренный Кайлар, приписанный к третьему отряду Крыла.

От жары мутнеет в глазах. Я иду по одной из одинаковых улиц провинциального городка, который кажется отражением соседа. Мимо торопливо проходят люди, стремясь спрятаться в домах до наступления часа без тени.

Ветер стих, раскаленный воздух застрял в горле колючим комом пыли, над низкими крышами пляшут горячие миражи, рисуя пугающие тучи темной волны, которая грозовым облаком катится по блеклому небу. В нем мерещатся нечеловеческие лица, которые открывают беззубые рты, раскатистым громом сотрясая уставшую от жары землю.

Тучи зависли над головой, закрыв жаркое солнце и бесконечное грязно-голубое небо, а я стою, не в силах оторвать взгляд от пугающего и одновременно завораживающего взгляда пустых глазниц неведомых монстров.

Зажечь охранительные огни! – Раздался крик со стены, над городом пролетел протяжный гул тревоги.

Высокие башни старой стены озарились ярким светом, горячее золотое пламя взвилось к небесам, острыми языками царапая черные тучи, которые вместо дождя заплакали обжигающе холодным пеплом. Маленькое солнце поднялось над городом, согревая надеждой сердце, покрытое ледяной коркой страха.

Я вскочил, запутавшись в одеяле, и скатился с узкой койки, ударившись лбом о пол. Боль помогла очнуться, сбросить наваждение очередного кошмара. Они преследуют вот уже месяц, с каждым разом становясь более реальными, словно затягивают в другой мир, где нет солнца и надежды.

Дрожащей рукой вытер холодный пот и поднялся, перебравшись с пола на кривой табурет. Надоело. Одинаковые города и взгляды людей, похожие дешевые гостиницы и разбитые дороги. А еще солнце, которое выжигает землю, а вместе с ней и мою жизнь.

Назначение в Крыло? Когда озвучили наказание, я посмеялся в душе. Все воспринимают воинов в черном, как пугало короля. Отряды, снующие по королевству в поисках тьмы и ее тварей, как черное бельмо, внушающее трепет юным девам и пугливым крестьянам. Так я думал тогда. На деле же все оказалось страшнее. Мои руки теперь по локоть в крови, а Тэн должен был давно захлебнуться. Темные силы? Баловство мечтательных и неопытных озаренных, в руки которым попали старые записи. Наша работа не темные твари, а люди, которых корона посчитала неугодными. Заговорщики, предатели, слишком богатые или просто недовольные. Любая тень у трона должна быть устранена. Вот они, настоящие «темные твари».

Кай. – Хлипкая дверь вздрогнула от сильного удара, с потолка посыпалась пыль. – Карта. – Тьма разбери эту карту. Я потратил на нее все силы, неделю валялся у целителей, а результата – ноль. Только гоняемся по городам, как проклятые, словно убийца и правда призрак или темная тварь.

Иду. – Хрипло отозвался я, поднявшись на дрожащих ногах.

Мы не провалили ни одного задания, и я внутренне был рад, когда Орден объявил поимку убийцы последним делом. Наконец, что-то действительно стоящее работы Крыла, без второго дна и политических выгод. Хоть какое-то светлое пятно на трех годах темной службы.

Быстро натянул одежду, забросил вещи в мешок и, хлебнув воды, вышел из номера. Отряд в полном сборе уже ожидал во дворе, где сонный слуга лениво тянул створки, открывая путь.

Что-то видел? – Подъехал Тэн.

Тьму, – коротко ответил, не желая даже на секунду возвращаться в кошмар. – Вперед. – Зажег камень, чтобы не свернуть шею на разбитой мостовой и первым выехал за ворота.

Сошлют нас на границу баронств, – вздохнул рыжий воин, пристроившись за спиной.

Сдохнем от такой жизни быстрее, – ответил ему второй.

Времени-то не осталось почти. Может убийца и правда темная тварь? – Согласился третий. Только странный парень, вечно прячущий лицо под капюшоном промолчал. Единственный, кто по слухам пришел в Крыло сам, а не в качестве повинной.

Разговоры! – Нагнал меня Тэнарис.

И правда сдохнем, – наклонился к нему, усмехнувшись. – Мы уже месяц нормально не спали.

Свети лучше. – Оборвал проклятый. – Нам туда, – указал на темные развалины заброшенного квартала, где плясали факелы и мелькала форма внутренней стражи города. У них аналитики работают не хуже.

Да, да, ваше темнейшество, – фыркнул я, крепче сжимая камень-огонек, отчего круг света расширился.

Бессмертница.

Мир прошлого потускнел, вновь сменившись светильником морга. Воины крепко держали руки и ноги, прижав к холодному столу, а вокруг суетился мужичок в переднике. Я обмякла в их руках, изображая глубокий обморок. Захват ослаб. Воины нерешительно отступили, рисуя перед собой знаки Света, символический полукруг восходящего солнца. Такие украшают каждый храм в городах королевства, ослепляя входящих через восточные ворота позолотой над широким крыльцом.

Что это было? – Хрипло спросил рыжеволосый, дрожащей рукой вытирая пот со лба.

Темные твари ей овладели, – выдал свою версию работник морга, прячась за спинами воинов. – Убейте ее скорее!

Так она и так мертва, – задумчиво ответил седовласый, не сводя с меня глаз. – Что же мечи марать о гнилую плоть.

А мне кажется, дышит она, – схватился за меч рыжий, намереваясь прервать мою только начавшуюся жизнь.

Ждать я не стала. Скатилась со стола, оказавшись около седовласого и, толкнув его в грудь, выхватила меч, отражая удар второго. Рука тут же онемела, вынудив выронить меч, но пары секунд заминки воинов хватило, чтобы схватить мешок и бросится в услужливо распахнутую дверь к свободе.

За спиной послышались крики и лязг оружия, тяжелые сапоги застучали по плитам крутой лестницы. Я пробежала небольшой двор, окруженный высокой каменной стеной, толкнула черные от времени деревянные створки ворот и выскочила на оживленную улицу, врезавшись в молодую девушку, неторопливо прогуливающуюся в опасной близости от домов.

Прошу прощения! – Крикнула на ходу, вырвав из ее рук длинный тонкий плащ, скрывающий нежную кожу от солнечных лучей.

Люди испуганно шарахнулись в стороны, замешкались, создавая толчею. Я протиснулась между застрявших телег и нырнула в узкий переулок, едва ли не касаясь плечами стен домов, выбежала на соседнюю улицу и, накинув плащ, спряталась за капюшоном, смешавшись с толпой.

Разгар дня и близость базара, шум которого слышен издалека, сыграли свое дело. Я влилась в людской поток, стараясь не наступать на пятки идущим впереди и бережно прижимала к груди мешок. В таких мирах только и гляди, чтобы не обчистили.

Вместе с людьми вышла на площадь перед знакомым до боли храмом Света, который снаружи казался величественным и чужим. Слишком редко удавалось увидеть белоснежные стены издали. Сейчас он казался прекрасным, воздушным, сказочным, но стоило вспомнить о темных коридорах и общих спальных с кроватями-нарами, как волшебство растаяло. Религия – отдельная тема и не хотелось бы ее касаться. За долгую жизнь я поняла лишь одно, нужно четко разделять религию и веру. Первая создавалась людьми, а значит веры ей мало.

Вскоре адреналин отпустил, и я почувствовала все прелести земной жизни. Многочисленные ушибы напоминали о себе каждый шаг, дышать больно настолько, что я задумалась о переломе ребер, а в глазах то и дело вставала черная пелена, намекая на приближающийся обморок.

Вдоль стен каменных домов, цепляясь за колонны и статуи, я дошла до улицы, где пестрили яркие вывески с предложением еды и ночлега. Народу, кажется, стало еще больше. Все, как один укрыты плащами от палящего солнца, которое жарит макушку. Час без тени, время, когда Свет выжигает землю, чтобы уничтожить тьму, которая забралась даже в самые глубокие трещины иссушенной земли. От ночной сырости не осталось и следа, небо блеклое, над черепичными крышами дрожат жаркие миражи.

Первые, богатые гостиницы мне не по карману, да и взгляд надменных лакеев говорит о том, что мне даже приблизиться к крыльцу не позволят, поэтому пришлось идти к середине улицы. Как известно самые дорогие заведения у ворот и возле центра. А меня устроит и то, что попроще, да подальше. Свернула на небольшую улицу, где в отличии от центральной, прятались невзрачные двери с покосившимися крыльцами и стертыми ступенями, а вывески скорее обозначали вход, чем действительно что-то сообщали облупленной краской.

Одна из дверей распахнулась, и мне под ноги упало пьяное тело, проклиная весь свет и хозяев забегаловки в частности. Здоровый мужик, не без помощи которого посетитель смог покинуть заведение, сплюнул и потянулся к ручке, чтобы закрыть дверь.

Комнаты сдаете? – Хрипло спросила я.

Четверть кварта за ночь, – окинул меня оценивающим взглядом мужчина. – Только бабам у нас не безопасно.

Мне пойдет. – Поднялась по лестнице и прошла мимо него внутрь.

Небольшой пыльный зал с пятью массивными столами и скамейками, покрытые вековым слоем нагара, подсвечники на потемневших стенах и узкие окна, благодаря которым можно дышать, не потеряв сознание от запахов немытого тела, подгорелой еды и прочих, сопутствующих человеческой жизнедеятельности.

Оплата вперед. – Вошел следом мужчина. Конечно, тут законов нет, а получив услугу, мало кто готов выложить монету.

Нормальной еды и теплую воду. – Покопавшись, достала из торбы целый кварт. – Есть у вас, где помыться?

Ведра во внутреннем дворе есть. – Махнул на дверь под лестницей. – Там же сортир. – Пошарил в нашитом на передник кармане и достал круглую деревянную табличку с цифрой четыре. – Номер, – протянул мне.

Когда будет еда? – Кивнула, спрятав заговоренный ключ в торбе. Здесь не было замков в том виде, что я привыкла. Запоры либо в виде засовов, либо вот так, наговоренные озаренными. Так здесь называли отмеченных силой Света, колдунов и магов.

Четверть часа, – прикинул мужчина. – Крикните, как вернетесь.

Я закинула торбу на плечо и пошла во внутренний двор. Ванны мне не светит, про душ я вообще молчу, но кровь и грязь смыть надо, пусть даже из лошадиной поилки, у которой, к слову, и нашлись обещанные ведра с нагретой солнцем водой.

Оторвав край нижней сорочки, обтерла лицо и руки и поднялась в номер. Комнатушка три на три с узкой койкой напротив окна и сундуком для вещей. Мешок бросила в сундук, забрав кошель и заперла дверь, приложив к деревянной доске выданный номерок. Надеюсь, магия сработала, но на всякий случай подергала дверь, которая заперлась сама собой. Чудеса, да и только. После техногенных миров сложно принять что-то, что не работает по законам физики и механики.

Обед принесли, стоило мне сесть за пустой стол. Кроме меня в зале находились только двое подозрительного вида мужчин, тихо беседующих в дальнем от входа углу. На мое появление они никак не отреагировали, и я подвинула к себе тарелку странного варева, некой смеси жаркого и супа. Проглотила все до последней ложки не чувствуя вкуса и откинулась на неудобную спинку скамьи.

Сердце бьется в висках, мышцы ноют, как будто я участвовала в соревновании по перетаскиванию грузовиков, даже руки не поднять.

Эй, – позвала хозяина, который острым взором окидывал зал, словно боялся, что кто-то из нас отвинтит последнее сокровище в лице подсвечника со стены.

Что угодно? – Лениво подошел он, собирая посуду со стола.

Лекаря можно позвать? – От необходимости обратиться к памяти прошлой хозяйки тела голова разболелась сильнее, но я «вспомнила» о наличии замечательных людей, которые могут облегчить переход в новую жизнь. На целителя у меня денег не хватит, все-таки озаренные – отдельная каста, почти святые, отмеченные Светом, а простого лекаря с настоями и багажом знаний, передающимся по наследству, мне вполне хватит.

За кварт найдем, – сощурился он, сомневаясь в моей платежеспособности, но очередная монетка изменила его настроение. – Скоро будет.

Я доползла до номера и растянулась на кровати, глядя в кусочек неба, виднеющийся из-за крыши соседнего дома. Сердце сжала тоска. Я помотала головой и отвернулась. Так и до депрессии недолго. Рия, а именно так звали мою предшественницу, позитивом не страдала и в полной мере подарила весь собранный букет обид на несправедливости жизни.

Раздумывая над прошлым, от которого кроме знания языка и имени я ничего не получила, не заметила, как заснула. Разбудил неуверенный стук в дверь, заставив сердце подскочить к горлу.

Померла чтоль? – Послышалось из коридора.

Да вроде не должна, – ответил бас хозяина гостиницы.

Пришлось вставать. Дверь открылась, стоило только коснуться рукой. Пожилой мужчина с жидкой бородкой и лысой макушкой чинно вплыл в комнатушку, отчего сразу стало тесно. Покрутившись, разложил саквояж со склянками и травами прямо на кровати и обернулся ко мне, вопросительно приподняв брови.

Ну-с, – осмотрел мою фигуру, замотанную в накидку. – На что жалуемся?

Мышечная боль, слабость, ушибы, – перечислила я, скинув плащ. – Возможно перелом одного-двух ребер.

Свет, – отшатнулся лекарь, озарив меня знаком. – Откуда ж ты такая?

На риторический вопрос отвечать не стала, усевшись рядом с чемоданчиком на кровать, но лекарь заставил встать. Я молча терпела, пока он щупал ребра, крутил руки, проверяя подвижность, спросил, может ли попросить меня осмотреть и ноги. Я, не смущаясь подняла юбку. Рия внутри ужаснулась, но тут же была заперта в подвале подсознания. Пусть там за свою честь переживает. От созерцания ног еще никто не умирал.

Так, – протянул старичок, дергая бороду. – Ребра сломаны, но от костей лекарства нет, только покой. Внутренности не задеты. Ушибов много, с ними помогу. – Наклонился над саквояжем, доставая оттуда одинаковые на вид склянки из темного стекла и деревянные баночки. Перебрал, покрутил, понюхал. – Вот, – откупорил одну из бутылочек, – выпей глоток. Второй оставь на утро. Оно боль снимет и сил прибавит. – Я послушно глотнула и поставила остаток на подоконник. – А это, – протянул берестяную коробочку, – на ушибы мажь. Только на царапины не попадай, больно будет.

Спасибо. – Отложила ее в сторону.

Здоровья тебе, деточка, – кивнул он, быстро собрав добро. – Оплату полную возьму, как за раненого. Так что с хозяина остаток не требуй.

Поняла, – проводила старичка до двери. – Еще раз спасибо.

Светлой ночи, – пожелал он.

Светлой, – повторила странное напутствие, закрыв дверь. Для верности опустила небольшой засов.

Синяков оказалось так много, что едва хватило банки. Ребра и впрямь сломаны, покрыты сплошных сине-красным пятном, словно я летела животом с немалой высоты. После испуга лекаря решила обратить внимание и на лицо. На общем фоне боль под глазом показалась незначительной, но на ощупь представилась большим отеком, который, видимо, закрыл полглаза.

Мазь закончилась, а я в задумчивости смотрела на тело и руки, перепачканные густой зеленой массой. Вид у меня тот еще. И как спать? Одежду испачкать я не боялась, и так на помойку, но вот извозить на удивление чистую постель не хотелось.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю