Текст книги "Теневые игры"

Автор книги: Ксения Чайкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

– Э-э-э… Слушай, сестренк, вы это… ну идите вдвоем, а мы п-потом подвалим! Да! – попытался спасти положение гном.

– Ну зачем же! – не соглашалась я, ухватив испуганно шарахнувшегося орка за развевающиеся на ветру лохмы штанов и делая демонстративные попытки поднять с земли эту орясину.– Чем больше народу – тем веселее. А потом, после заката, когда все лавки уже закроются, мы толпой в кабак отправимся! Ух и развлечемся же!

Видимо, мои глаза загорелись совсем уж недобрым огнем – орк, откровенно не одобрявший всю эту затею, затрясся, как лист осины на ветру, что при его габаритах было просто умилительно. Затем отчаянным рывком выдернул из моих цепких пальцев свои штаны, оставив мне на долгую память несколько ниточек, вскочил на ноги и начал медленно отступать по направлению к площади со статуей короля. Гном в ужасе покосился на меня и последовал его примеру, едва не на руки пытаясь влезть своему родственничку. Ехидный хохоток наслаждающейся этой сценкой девушки-служанки только добавил ускорения этой парочке. За минуту они, пятясь задом, отвешивая поклоны и реверансы, удалились на расстояние, которое сочли достаточным для разворота и поспешного тактического отступления в какой-то переулок. Я покачала головой и повернулась к своей добровольной помощнице:

– Ой, смотри, если распугивать мужчин такими темпами, то можно и старыми девами остаться.

– Да они же вам не в мужья, а всего лишь в братья набивались! – засмеялась девушка.– Да и на коленях эти двое стояли не от восхищения вашей, тэмм, необыкновенной красотой, а по причине немалой степени опьянения.

В голосе служанки послышалось явное разочарование вперемешку с негодованием, таким искренним и чистосердечным, что меня потянуло пошалить.

– Хочешь, научу, как уложить к своим ногам любого мужчину? с невинной улыбкой предложила я, подходя к крыльцу и опираясь на перила. Дождалась, пока замершая девушка найдет в себе силы кивнуть, и спокойно просветила: – Смотри, складываешь пальцы вот так, чтобы получился кулак, и душевно бьешь вот сюда, под нижнюю челюсть. Поверь опыту немало повидавшей наемницы: перед таким ударом не устоит никто, он свалит даже орка или эльфа. Главное – правильно рассчитать силы, а то можно и шею сломать.

– Да ну вас, тэмм! – весело фыркнула служаночка, дергая на себя неподатливую дверь,– Скажете тоже – кулак, челюсть… Теперь я понимаю, отчего ваши «братцы» так бежали от любящей и доброй «сестренки»!

– Ты еще не видела, как от меня конники со всех копыт удирали,– в тон ей хмыкнула я.

Шторм Торина к себе так и не подпустил. Вэррэна, правда, тоже. Мне, впрочем, жеребец опять-таки не слишком обрадовался и попытался продемонстрировать норов, но я, понимая, что растрата в виде потери пяти золотых монет мне уже не угрожает, церемониться с ним не стала и, в мгновение ока вскарабкавшись в седло, от души пнула несговорчивую скотину под ребра подкованными металлом каблуками. Та в качестве ответного жеста доброй воли взвилась на дыбы.

Торин, внимательно наблюдающий за построением сложной системы взаимоотношений между мной и конем, с безопасной высоты крыльца захохотал громко, язвительно и очень обидно. Я не без удивления узнала свои же ехидные и ядовитые нотки и, клещом вцепившись в поводья, стараясь не вылететь из седла, клятвенно пообещала себе следить за речью и интонациями. Не хватало еще, чтобы богатый благороднорожденный клиент после нескольких месяцев, проведенных в моей компании, начал выражаться как самый последний член гильдии наемников или портовых грузчиков. Или нахватался если не ругательств, так простонародных высказываний и пословиц.

– Голова на плечах есть?! – во весь голос гаркнул не разделяющий саркастического веселья Вэррэн, всплескивая руками и роняя торбы. Мои, между прочим. Надо же, какая внимательность и забота!

– А что, незаметно? – сквозь зубы пробормотала я, пытаясь примирить Шторма со своим присутствием на его спине. Получалось плохо – смотреть, как ненормальная девица на бешеном коне по двору гарцует, выскочили все постояльцы гостиницы с хозяином во главе. Последний, надо сказать, отчего-то проникся ко мне едва ли не нежными чувствами, очень остро переживал все успехи (вернее, неуспехи) в выездке и, охая и причитая, старался давать дельные советы, сам явно ни разу в жизни не посидев в седле.

Короче, со двора гостиницы с милым названием «Пьяный орк» мы выехали весело и, как я и предсказывала, «в свиные голоса». Правда, повинен в этом был отнюдь не Торин. Хотя и он внес в это свою лепту, еле-еле позволив себя уговорить сесть на Луну. Вэррэн скалил клыки и сцеживал в кулак ухмылки, но явных насмешек себе не позволял, за что я ему была весьма благодарна.

К вечеру добрались до обширного поля. Его еще не приспособили для своих нужд селяне и не застроили общественными заведениями предприимчивые корчмари. Правду сказать, поле это было довольно специфическое. Называлось оно Эльфячьи могилки, причем почему-то с ударением на "о" в слове «могилки». Во время войны Ветров на сем славном, исторически значимом месте произошло большое сражение этих самых эльфов с объединенной альмовско-человеческой армией. Верх тогда одержали союзные войска, что и позволило нашему королю увековечить память об эпохальной битве в чудовищных размеров монументе, отражающем, по мнению монарха, самую суть произошедшей битвы: человек и альм, стоя спиной к спине и одинаково оскалившись, отбивались от по меньшей мере трех десятков яростно ощеренных эльфов, с клыков которых, казалось, так и капала людская кровь. Денег на сей оригинальный памятник угрохано было неимоверно, что позволило тогдашнему правительству гордо заявлять о своем патриотизме и любви к альмам – вот, мол, как мы их возвеличили, наравне с нашими отважными защитниками родных очагов, женщин и детей. Правда, следующий преемник райдасской короны, едва взойдя на престол, первым делом поспешил избавиться от устрашающей скульптурной группы, заявив, что она способствует разжиганию межрасовой ненависти и предрассудков. На мой взгляд, решение это было на редкость разумным, своевременным и дальновидным. И без того непрочный мир тогда едва вновь не пошатнулся: эльфов на том поле полегло неисчислимое количество (не зря же его прозвали Эльфячьими могилками), и среброкожие, верные своим традициям, зачастили сюда с паломничествами, поклониться месту, где встретились с Мрианой их родственники и друзья. Разумеется, столь оригинальный монумент их, искренне оплакивающих дорогих нелюдей, в восторг не приводил и в величии человеческой и альмовской рас не убеждал, скорее наоборот – заставлял бессильно скрежетать клыками от бешенства и втихаря точить мечи, заодно исподволь продумывая план новой военной кампании. Короче, памятник снесли. На поле, испещренном кочками и холмиками (видимо, теми самыми могилками), осталось большое ровное место, ясно указывающее, где раньше стояло оскорбляющее эльфийское достоинство изваяние.

Но одним памятником проблемы на Эльфячьих могилках не ограничивались. Поговаривали, что там нечисто. Кажется, именно на этом месте еще до войны Ветров истребили последних представителей реликтовой разумной расы – оборотней. Нежить, опять же, вроде бы пошаливала – не то русалки сюда хороводы водить прибегали, не то лешаки на свои сходки да празднества прибредали. Порой крестьяне из расположенной неподалеку деревеньки болтали о каких-то странных огоньках, вроде бы скачущих и летающих над могилками. То ли демоны дикие разгуливали, то л и мертвяки спокойно в земле не лежали, то ли из магов кто-то баловался – не разберешь. Некоторые даже про Заброшенные земли что-то плели, мол, они неизвестно почему образовались, и тут вскоре нечто подобное начнется. Правда, в последнее мне верилось слабо. Уж скорее Холодные горы в филиал Заброшенных земель превратятся там так же, как и на этой обширной территории посреди Райдассы, с погодой что-то непонятное делается да о каких-то странных демонах молва идет. А здесь – нет. Вряд ли. Уж мне в этом деле доверять можно, я в свое время на Заброшенные земли насмотрелась столько – до сих пор они мне в ночных кошмарах снятся.

Зато трава здесь росла знатная – сочная, густая, едва ли мне не по пояс. Видимо, не зря в эту землю сорок лет назад сотни человеческих и эльфийских тел легли. Эх, поле бы тут распахать, пшеничкой или овсом засеять, а то и огородик организовать, урожаи солидные были бы…

Неширокий, не пользующийся особой популярностью у путешественников шлях проходил как раз посередине Эльфячьих могилок.

– Я здесь не поеду! Тем более в темноте! – возмущенно сообщил Торин. Учитывая, что к тому времени мы уже преодолели примерно половину пути через огромное, пугающее своей необъятной шириной поле, это заявление было как нельзя более своевременным и актуальным.

– Хорошо! – с готовностью согласилась я, натягивая поводья и спрыгивая на землю. Шторм тут же деловито потянулся, явно метя кусануть меня за голову, но я, не глядя, ласково двинула его кулаком в шею, и жеребец, уважительно всхрапнув, отстал.– Привал!

– Ты… ты чего? Ты совсем уже того, да? – залепетал аристократеныш, пытаясь повертеть пальцем у виска, Руки у него тряслись, и ничего хорошего из этого жеста не получилось – Торин лишь едва сам себе глаз не выколол.– Ночевать здесь? На могилках?

– А что тут такого? – легкомысленно пожала я плечами, с немалым удовольствием заметив, что Вэррэн тоже спешился.– Поле как поле. Не хочешь на месте чьего-то упокоения устраиваться – пойдем поищем остатки от памятника союзным войскам. Хотя я сомневаюсь, что здесь так просто кости под ногами валяются – уж кто-кто, а среброкожие своих покойников где ни ноиадя не бросают. Небось уже все до последнего хрящика в свой Эльфоград перетащили и гам мемориал в честь павших на вражьей земле героев воздвигли.

Торин жутко засопел. Но с кобылы все же слез. Я милостиво кивнула и, подхватив его под руку, дабы не вздумал упасть и сломать себе шею в какой-нибудь яме, двинулась вперед, куда ноги понесли.

Однако графенок так просто своих позиций сдавать не собирался: действием-то он, может быть, и подчинился, но надежд переубедить меня не оставлял и, тащась рядом, пытался оказывать на меня влияние вербально:

– Это же поле сражения! На нем, говорят, призраки живут!

– Какие призраки, Торин! Не мели чепухи! Призраков не существует! – презрительно фыркнула я, поддевая ногой какую-то подозрительную горку земли. Она оказалась тем, чем гляделась,– кротовиной, и я успокоенно выдохнула, по-прежнему безжалостно таща за собой своего клиента.

– Да? А что же здесь тогда воет да бродит по ночам?

– Воет? Видимо, волки. Бродят наверняка они же. Или демоны. Или еще какое зверье. Или заплутавшие по дороге из трактира селяне – они, кстати, тоже на всякие жуткие звуки горазды сверх всякой меры.

– А светится тогда что? – мягко поинтересовался Вэррэн. Альм вышагивал рядом, совершенно бесшумно, и составлял столь резкий контраст с охающим и вздыхающим Торином, что я даже забыла, что мы с графенком здесь не одни, и испуганно вздрогнула.– Или ты хочешь сказать, что это волки шутки ради болотными огоньками обвешиваются и крестьян от нечего делать пугают, вот те и воют со страху кто во что горазд?

– Да мало ли. Может, местные маги чудят – кто их, чародействующих, разберет, отчего да почему они всякой дурью маются. А может, ты отчасти прав, и здесь на поверхность выходят какие-то газы наподобие болотных, которые при соприкосновении с воздухом начинают фосфоресцировать и светиться синим светом, так пугающим суеверных селян и не слишком умных путешественников. Ага, кажется, памятник человеческо-альмовскому единству когда-то стоял именно здесь!

Я остановилась в центре ровной площадки, не то замощенной плоским камнем, не то залитой каким-то строительным раствором – сгустившиеся сумерки не позволяли разглядеть это место во всех подробностях.

– Да-а… Кажется, монумент должен был стать свидетелем еще не одного сражения на этом поле – ставили его на совесть,– поковыряв твердое вещество носком сапога, вынесла свой вердикт я. Потом повернулась к Вэррэну и в лоб поинтересовалась: – Ты что, тоже боишься призраков?

– Бояться эльфов, пусть и дохлых?! – брезгливо передернул плечами альм, с присущими его расе ненавистью и презрением отзываясь о среброкожих остроухих парнях с сочащимися ирреальной темнотой провалами вместо глаз.– Да пускай хоть всем полем встают и приходят – ни один своими силами обратно в могилу не уползет! Проблема не в этом. По-моему, здесь и в самом деле нечисто.

– Нечисто,– охотно согласилась я, уже успев сесть и провести кончиками пальцев по площадке. Брезгливо стряхнула с рук неприятно пахнущую пыль и воззрилась на своих спутников снизу вверх: – Можно даже смело сказать: грязно. И что вы предлагаете? В таких потемках продолжать путь просто невозможно, учитывая качество наших дорог, вернее, прискорбное отсутствие оного. Лично я не желаю с разлету в какую-нибудь яму или выбоину вместе с конем скатиться и все кости себе переломать. А до ближайшей деревни верст десять, не меньше. Поэтому я предлагаю переночевать здесь, а завтра при свете дня спокойно двинуться дальше.

– Да-а-а… А если призраки вылезут? – страдальчески простонал Торин. Впрочем, отказываться от отдыха он и не подумал и тут же повалился на землю рядом со мной.

– Сколько раз тебе повторять – нет здесь никаких призраков! Их вообще не существует, это все бабьи сказки для непослушных детишек,– несколько резко и раздраженно проинформировала я, вступая в мысленный контакт с Тьмой. Демон вела себя совершенно спокойно и естественно, что убедило меня в безопасности данного места больше, чем все собственные наблюдения, вместе взятые.

– Вот еще откуда наверняка пошла легенда о странных огоньках на Эльфячьих могилках,– насмешливо предположила наемница, ногой указывая на пламя костра.– Издалека все это наверняка смотрится более чем подозрительно и устрашающе – какой-то неясный свет и двигающиеся вокруг него фигуры, искаженные неверными всполохами огня и порывами ветра. И никому и в голову не приходит, что это всего лишь несуеверные путники вздумали остановиться на ночлег и разожгли костер.

Наемница была подчеркнуто спокойна и даже весела. Это, однако, не успокаивало Торина ни в коей мере – ему уже случалось видеть, как его храна вот с такой вот чуть насмешливой полуулыбкой убивала и перетаскивала еще теплые трупы. Поэтому молодой граф расслабляться не спешил. Да и боязно ему было, если честно. Все-таки хорошее место могилками, да еще Эльфячьими, не назовут.

– Да сюда наверняка парни из соседней деревеньки ночевать приходят, вместо погоста,– собственные нервы пощекотать и перед девушками себя этакими неустрашимыми рыцарями выставить. А днем небось мужики от излишне строгих и воинственно настроенных женушек сбегают – суеверные крестьянки в могильники не сунутся, тех же эльфов побоятся. И то верно – бабья скалка против мечей или клыков зомби не оружие.– Наемница, натянув рукав на ладонь, аккуратно установила большую глиняную кружку с водой в пышущих жаром угольях и, не прекращая неспешно-снисходигельного рассказа об обычаях, бытующих в данной местности, раздала всем по куску хлеба и несколько сухих колбасок. Торин обратил внимание, что сама девушка вообще предпочла обойтись без мяса, отдав его демону, и скрасила свою скудную трапезу только стебельком какой-то подозрительной на вид травы, извлеченной из сумки. Ту же траву девушка бросила и в кружку.

– Зачем тебе это? – минут через десять лениво поинтересовался растянувшийся у самого костра альм, хвостом указывая на пристроенную в самый жар посудину,– Суп варить собралась?

– Ага. Из кладбищенской пыли. Говорят, так можно приготовить сильнейшее приворотное зелье. Или яд – смотря сколько на огне держать,– с ехидцей отозвалась Тень, приподнимаясь и заглядывая в кружку,– Почти закипела. Торин, посторонись-ка!

Лорранский и ахнуть не успел, как храна, вновь обернув руку рукавом, подхватила кружку и щедро плеснула горячей водой на то место, где он только что сидел. Потом с меланхоличным спокойствием вновь наполнила посудину из походной фляжки и поставила обратно на угли. Объяснять свое странное поведение девушка явно не собиралась, лишь с видом умудренного годами философа пошарила в сумке, вновь вытащила какой-то неприглядный сухой стебелек и растерла его в пальцах над водой.

– И что ты делаешь, позволь поинтересоваться? – спросил немало удивленный Торин, на всякий случай отодвигаясь в сторону – вдруг храна опять его кипятком обварить решит?

Наемница вместо ответа пошарила по земле, подняла с нее что-то странное и на ладони протянула Лорранскому. Тот недоуменно сощурился, пытаясь в неверных отблесках пригибающегося к угольям пламени рассмотреть странный предмет, и невольно подался вперед, к хране. Оставалось только удивляться, как в такой темноте ориентируется сама Тень, причем очень легко и свободно, будто, как кошка, могла видеть в кромешной мгле.

– Муравьи, Торин. Могильные муравьи,– совершенно спокойно просветила графа наемница, поняв, что тог не может ничего разглядеть. Только когда первое слово было произнесено, Торин понял, что на ладони девушки действительно лежит насекомое, причем какое-то устрашающе крупное, будто раскормленное до безобразия. Кипящий травяной вар убил муравья наповал, он бессильно задирал выломанные последней судорогой ножки, словно в последнем жизненном порыве взывая к богам и моля их о пощаде.

– П-почему могильные-то? – невольно дрогнувшим голосом поинтересовался Лорранский-младший, отводя глаза. Вэррэн, наоборот, с любопытством приподнялся на локтях и даже вытянул шею, чтобы лучше видеть. Торин его энтузиазма не разделял – слишком уж красочно представилось ему, что могло бы произойти, не ошпарь наемница коварных тварей кипятком. Ведь заживо бы обглодали и по кусочкам в свои подземные галереи утащили, оставив на земле лишь голый, начисто объеденный костяк!

– Откуда я знаю? Называются они так, вот и все,– мирно пояснила Тень, бросая трупик в костер.– Может, потому, что на могилках живут. Я, когда в прошлый раз здесь проезжала, имела неосторожность прямо возле их гнездовья устроиться, так потом едва ноги унесла. Осторожно!

Еще одна порция дымящегося варева щедрой волной плеснулась на землю. Торину даже почудился дрожащий в нагревающемся воздухе визг, с которым гибли муравьи.

– Все. Теперь, думаю, не полезут – сильный травяной дух отпугнет даже комаров и злых осенних мух, не говоря уже о такой мелочи,– удовлетворенно констатировала наемница, понюхав кружку.– Завтра, я думаю… – Девушка не договорила, похлопала себя по карманам и по ногам через штаны, потом пошарила в сумке и огорченно выдохнула: – Вот ведь демонова притча!

– Что такое? – с готовностью взволновался Торин, уже вообразивший себе невесть какие ужасы.

– Да ничего особенного. Просто я, кажется, один из ножей потеряла. И, главное, ума не приложу где,– огорченно сообщила храна, вновь поворачиваясь к огню. В отблесках пышущего жаром костра ее лицо выглядело совершенно бесстрастным, как у статуи, спокойные глаза остановились и остекленели, Тень как будто даже не моргала и не дышала. Вэррэн, кажется, тоже заметил эту странность – альм приподнялся и помахал рукой перед лицом девушки, словно стремясь привлечь к себе ее внимание. Наемница вздрогнула, как со сна, похлопала глазами и недоуменно воззрилась на посмевшего потревожить ее задумчивость:

– Что еще случилось?

– Да ничего. Ты только, пожалуйста, дышать не забывай,– мирно попросил альм, опускаясь обратно на нагретое место. Тень удивленно вздернула брови, но от комментариев воздержалась и с привычной тщательностью принялась устраивать временное ложе для своего подопечного. Лорранский послушно улегся, но как следует отдохнуть в ту ночь ему было не суждено. Казалось, только-только граф смежил вежды, как тут же был поднят на ноги жутким замогильным басом:

– Именем короля, вы арестованы!

Раскрыв глаза, Торин в ужасе обозрел возникшие у костра фигуры. Таких страшилищ ему еще видеть не приходилось. Дикие звериные глаза на вытянутых мордах дополнялись чем-то неописуемо страшным, ирреальным, как дурной сон, привидевшийся в полнолуние. Наемница, сидящая у огня, не вставая, звонко щелкнула своим излюбленным оружием – певучей тайтрой, и пришлые участники ночных развлечений с умилительным единодушием дружно шарахнулись в стороны. Смотрелись они просто ужасно. Кажется, храна ошиблась, утверждая, что призраков не бывает: эльфы все-таки поднялись из своих могил; дабы отомстить потревожившим их покой. Во всяком случае, ни на зомби, ни на людей, ни на представителей других рас нападающие похожи не были – их отличала мертвенная бледность, стремительность перемещений, удивительная массивность, несколько откровенно лишних конечностей и страшные, ни на что не похожие голоса. Впрочем, и на эльфов страхолюдины не слишком смахивали. У страха, однако, глаза велики, и Лорранский с готовностью поверил в восставших из своих могил клыкастых среброкожих воинов, решивших примерно наказать наглецов, осмелившихся потревожить их многолетний покой.

– Пошли прочь отсюда! – во весь голос гаркнула Тень, голой рукой щедро зачерпывая переливающиеся алым угли из кострища. Торин невольно зажмурился, а девушка, даже не охнув, на мгновение осветила свое равнодушно-прекрасное лицо стремительным росчерком пылающих звездочек и легко впечатала их в одну из страхолюдных вытянутых морд ночных гостей. Морда истошно завизжала, заржала, дернулась и распалась на две неравные части, причем большая со скоростью ветра умчалась куда-то в поле, а меньшая явственно ругнулась и принялась вставать, с оханьем и кряхтеньем потирая себя одной из конечностей. Прочие призраки, словно вдохновившись его примером, тоже начали стремительно распадаться на части. Половины вступали в бой, половины поспешно шарахались в стороны.

Суеверный ужас, обуявший Лорранского при виде убитых сорок лет назад эльфов, восставших из могил и оседлавших мертвых скакунов, дабы прогнать из своего царства непрошеных гостей, не позволил ему даже встать, не говоря уже о том, чтобы по-рыцарски вступиться за свою телохранительницу, в одиночку отмахивающуюся от пяти теней. Впрочем, почти сразу же их стало четверо – приподнявшийся на локтях Вэррэн, в отличие от Торина, цепенеть и не подумал и первым долгом схватился за арбалет. Правда, как он ухитрился не подстрелить кружащуюся среди призраков Тень, остается только гадать.

Одна из смутных теней – стреноженная лошадь, стоявшая поблизости,– внезапно с диким ржанием взвилась на дыбы. Каким чудом ей удалось разорвать путы – загадка. Однако ненормальная коняга, в которой не составило труда узнать бешеного Шторма, приобретенного по случаю легкомысленной наемницей, ухитрилась самостоятельно освободиться и вихрем прошлась между нападающих, буквально расшвыряв их призрачных коней, тут же с величайшей готовностью давших деру. Сам же Шторм в охотку дернулся за ними, однако потом вернулся и едва не затоптал недостаточно расторопного призрака.

Видения мертвых эльфов нападали с решимостью, говорившей о немалом опыте и солидной физической силе. Бесшабашная храна, всегда берущая скорее ловкостью, чем мощью, кажется, была в восторге от всего происходящего и даже слегка пританцовывала, без труда держа четверых не упокоенных во Мраке вековечном среброкожих парней на расстоянии. Вонато привычно встала на защиту своей обожаемой хозяйки и реяла над полем могилок, как темная крылатая посланница Мрианы. Весь бой казался чем-то нереальным, будто происходящим во сне. Призраки нападали то поодиночке, то парами, ощетинившись короткими одноручными мечами и кинжалами. Но раз за разом были вынуждены отступать, стараясь не попасть под хлещущий град обрушенных на них ударов стальной плети, с диким свистом крутящейся в тонких руках насмешливо скалящейся наемницы. В холодном блеске тщательно сдерживаемого бешенства Тень была просто страшна. Казалось, она прекрасно контролирует себя, но ежесекундно задумывается: а не плюнуть ли на все это, не дать ли выход рвущейся наружу ярости и ненависти? И Торину почему-то не хотелось думать о том, что будет, если его телохранительница все-таки уступит душащей ее злобе и окончательно озвереет.

Но холодное неистовство наемницы ни в какое сравнение не шло с тем суеверным ужасом, который нагнали на молодого графа мертвые эльфы, вставшие из своих могил и вооружившиеся чем боги послали. Впрочем, хранители Сенаторны явно были очень милостивы к своим среброкожим, погибшим сорок лет назад чадам и послали им весьма неплохое вооружение. Девушка отбивалась от атак противников легко и грациозно, а временами и сама переходила в нападение, но было видно, что так просто ей мертвяков разметать не удастся.

И тут с ее одежды спрыгнула неясная, все увеличивающаяся тень. Наемница коротко хохотнула и повелительно взмахнула рукой в сторону призраков. Совершенно растерянный и напуганный Лорранский вспомнил о какой-то странной броши, которая однажды ожила и здорово переполошила его. Как видно, побрякушка умела не только графов пугать.

Свистнул второй болт. И второй эльф, грациозно взмахнув руками, упал в высокую, кажущуюся в темноте единым монолитом траву. Храна, переходя в атаку, залилась нехорошим грудным смехом и почти сразу же оставила без руки третьего нападавшего.

Кровь мертвого эльфа, попавшая на щеку молодого графа, оказалась теплой и алой, как у человека. И эта странность помогла Лорранскому побороть одолевшее его оцепенение и быстро перекатиться на другой бок, спасаясь от подкованных металлом сапог. Наемница, не одобрив попытку отступления одного из ее соперников, легко перепрыгнула через своего клиента, обдав его мгновенно нахлынувшим и так же быстро пропавшим запахом возбуждения и ярости, и рванулась следом за беглецом. Тот, видимо, не ожидал такой прыти и не сумел организовать оборону. Девушка без сантиментов высоко вскинула ногу и с силой ударила своего противника сапогом в нижнюю челюсть. Потом ловко подхватила падающее тело, не дав ему обрушиться на Торина, почти отбросила его в сторону и с готовностью обернулась к оставшимся на ногах призракам. Но о них уже позаботилась брошка-паучок – оба лежали на траве, не подавая признаков жизни, только рефлекторно, как-то равнодушно подергиваясь, словно стремясь в последнем порыве дотянуться до своей убийцы, отправившей их во Мрак вековечный второй раз.

Наемница, не глядя на результаты своей деятельности и не отвечая на вопросительное посвистывание чародейской цацки, стремительно подкатившейся к ней в ожидании похвалы за решительные действия, ринулась к клиенту:

– Торин, ты как?

– Цел,– потрясенно отозвался Лорранский, сам не веря в то, что говорит.

– Вэррэн?

– Все в порядке,– равнодушно отозвался так и не соизволивший встать альм, с философским равнодушием изучая тетиву арбалета.

– Хвала богам! – Наемница сверкнула мрачными удовлетворенными глазами жестокого котенка, ласково почесала за ушами опустившуюся ей на плечо вонато и закрепила на воротнике свободной льняной рубахи брошку-паучка, вновь уменьшившуюся до вполне пристойных размеров. Ночь была с храной заодно – она скрывала все шрамы и ссадины, видные при близком рассмотрении, и превращала наемницу в идеальную красавицу. Даже альм это отметил – он вновь приподнялся на локтях и следил за спокойными, преисполненными достоинства, так не похожими на бешеный смертоносный танец, движениями Тени с интересом разумного существа, уже давно заметившего, что девушка более чем странна и необычна, и просто убедившегося в этом еще раз.

– Покажи твою руку! – потребовал Торин, нашаривая в кармане носовой платок и прекрасно понимая, что одной только перевязкой дело не обойдется – там же небось ожоги до самой кости. Диво еще, как Тень сама на ногах держится, на ее месте даже здоровый сильный мужчина наверняка бы уже катался по траве, прижимая изувеченную руку к груди и завывая от невыносимой боли. Эх, мага бы сюда, такого, который на лечении людей специализируется!

Храна заметно удивилась, но послушно протянула вперед обе руки открытыми ладошками вверх. Совершенно чистыми и здоровыми ладошками.

– А где ожоги? – глупо поинтересовался Торин, ощущая себя лакеем, который в служебном рвении принял блеск драгоценностей за блеск пламени и обдал высокородную гостью хозяев ведром холодной колодезной воды.

– Какие ожоги? – Тень смотрела так непонимающе, что молодой граф уже почти поверил, что небрежный бросок углями ему просто почудился. Потом наемница сообразила, что смущает ее благородного клиента, и спокойно пояснила: – Я могу голая босиком через открытый огонь пройти и не получить ни единого ожога. Я же храна… – Девушка едва заметно снисходительно улыбнулась – по ее мнению, одно это короткое слово объясняло все или почти все – и тут же вновь посерьезнела: – Попали мы с вами, друзья мои дорогие. Надо драпать, и как можно скорее. Шторм, мальчик мой, где ты? Иди сюда скорее!

– А ведь это была твоя идея – остановиться на могилках! – совершенно справедливо возмутился Лорранский, чувствуя, что девушка готова, если понадобится, на руках его до лошадей донести и посредством хорошего тычка пониже спины помочь взобраться в седло.– И только ты виновата в том, что на нас призраки напали!

– Призраки?! – Тень потрясенно вскинула брови, потерла переносицу, потом поняла, что вызывает замешательство Лорранского, и искренне развеселилась: – Какие призраки, Торин?! Ты что, все еще не понял, что это была городская стража? Стража из Турца, которая специально покинула свои ответственные посты на городских улицах, дабы поймать нас, вернее, нашего альма!

Наемница напоследок фыркнула и вихрем унеслась ловить своего своенравного Шторма, который, как ни странно, и не подумал улепетывать куда подальше, скорее наоборот – послушно шел на зов своей бесшабашной хозяйки, как хорошо выдрессированный пес или демон.

– Вот ты, мой красивый! Умница, мальчик! Такой находчивый, такой рассудительный! Помог мне, молодец! Вот тебе сахарку за это… – Безголовая наемница, воркуя со здоровенной, социально опасной зверюгой, как с крохотным пушистым щеночком, подняла светящиеся ехидством глаза и удивленно поинтересовалась: – Ну и чего ты стоишь, Торин? Мы здесь, пожалуй, задерживаться не будем. Полезай в седло!

До чего же мила и трогательна привычка Торина вечно во всем искать виноватых! Фразы «это ты во всем виновата», «ты виноват в том, что…», кажется, являлись излюбленными и наиболее употребительными в его лексиконе. А уж его наивности и вовсе остается только удивляться. Ну неужели он всерьез думал, что я воюю с призраками? А даже если и так – разве не положено теням мертвых быть эфирными и не поддаваться действию оружия?