355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ксения Чайкова » Теневые игры » Текст книги (страница 23)
Теневые игры
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:59

Текст книги "Теневые игры"


Автор книги: Ксения Чайкова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Однако уж лучше бы на нас напали духи. Уж от них-то мы бы как-нибудь отмахались – знаки там храмовые сотворили, пару молитв да воззваний к богам спели, а то и выругались бы как следует – говорят, сие оригинальное средство воздействия на психику окружающих весьма неплохо помогает в борьбе с неупокоенными душами. А вот от королевской стражи, которая пущена на розыски убежавшего из казематов альма, избавиться будет ой как непросто. Это вам не члены гильдии наемников или убийц, с которыми всегда можно договориться полюбовно или откупиться деньгами. И даже не храны, которых, на самый крайний случай, я бы просто попыталась прикончить. Против представителей закона силовые методы не помогут – уж чего-чего, а стражи в Райдассе хватает, изничтожить всех просто нереально, даже ради спокойствия и безопасности милорда Торина Лорранского.

Каким чудом мы не убились во время стремительной ночной скачки по Эльфячьим могилкам – известно только хранителям Сенаторны. Темно было – хоть глаз выколи, в таком мраке, кажется, даже совы не летают. Торин никак не желал расстаться с длинным, красивым, но ужасно непрактичным в дороге плащом, и у меня замирало сердце при мысли, что вся эта развевающаяся на плечах графенка прелесть зацепится за какое-нибудь дерево и выдернет моего подопечного из седла.

К счастью, все обошлось. Рассвет мы встретили верстах в двадцати от Эльфячьих могилок. Торин был мрачен и надут даже больше, чем обычно. Ясное дело, он испугался. Да и я, чего греха таить, была изрядно встревожена. Разумеется, не бояться такой дурости, как вроде бы восставшие из могил эльфы, у меня ума хватало. Но в этом деле уже были замешаны силы посерьезнее, чем ожившие среброкожие покойники. И вот их-то опасаться и стоило.

Вэррэн, красивый, невозмутимый, как всегда, был настроен философски. Я то и дело вопросительно поглядывала на альма, прикидывая, не будет ли безопаснее заманить его в какое-нибудь болото и притопить там, дабы он не накликал своими проблемами беды на наши головы. Ведь – шутка ли – на меня и Торина напали только потому, что беглого альма разыскивали! А если бы на аристократенка в пылу драки кто-нибудь наступил? Или вообще убил? Что бы я тогда делала?!

Впрочем, разобраться с Вэррэном так легко и банально я явно не смогу. Что-то подсказывало, что сил не хватит. Причем не физических – душевных. Как мило выразился Торин, «это ты во всем виновата!». То бишь я. Но виновата. Как ни крути. Не надо было лезть в подземную тюрьму. Не надо было вытаскивать из нее альма. Не надо было позволять ему ехать за нами. Кругом сплошное «не надо было…». Впрочем, после драки кулаками не машут.

Я вновь покосилась на Вэррэна. Нечеловек был так невозмутим и спокоен, будто сидел в кресле в своем поместье, а не трясся на спине уставшей лошади на полпути к Кларрейде. И вот что с ним делать?

– Тебя что-то тревожит? – словно подслушав мои мысли, спокойно поинтересовался альм, вопросительно поведя в мою сторону своими изумительными глазами цвета недавно распустившихся свечей каштана. Хвост, изящно свисающий с седла, как шлейф платья благородной дамы, едва заметно дернулся и вновь прижался к потнику, словно мотания вправо-влево при быстрой скачке доставляли альму боль.

– Не то слово,– призналась я. Торин встрепенулся, приосанился и уставился на меня так, будто ожидал, что я сейчас из кармана что-то невероятное вытащу. Скажем, удобную кровать под балдахином. Или хотя бы камин с разведенным в нем огнем. Мой изнеженный подопечный постоянно мерз и, тщетно пытаясь согреться, на каждом привале укладывался едва ли не носом в костер.

– Я мешаю,– не спросил – констатировал Вэррэн. Если хочешь – я уеду.

– Да! – тут же с готовностью заорал Торин, не понимая, что лично ему альм и не думает угрожать. Скорее наоборот – не будь рядом нечеловека, я бы, наверное, и по сию пору по могилкам скакала, от стражи отбиваясь – в ряды доблестных хранителей правопорядка неумех и слабаков не берут, все мужчины были отлично обучены и явно собирались продать свои жизни подороже.

Впрочем, торжествующий крик графенка тут же сменился испуганным взвизгом: из ближайшей рощицы вынырнул и, угрожающе разбрасывая в разные стороны длиннющие ноги, понесся прямо Торину в лицо огромный комар-звонец. Я не глядя протянула руку, цапнула нахальное насекомое в ладонь и небрежно отбросила его в сторону, дабы неповадно было на голубую кровушку моего подопечного покушаться.

– Ну у тебя и реакция! – восхищенно заметил Вэррэн, сдувая с лица длинную, растрепавшуюся от встречного ветра челку. Я весело глянула на альма и, весьма довольная комплиментом, приосанилась в седле:

– Учти это, когда решишь меня убивать! Так просто я не сдамся!

– Эй, вы чего? Вы что, и в самом деле?…– Графеныш, как всегда, просто не мог допустить, чтобы какая-то беседа велась без его участия, и тут же поспешил вставить свои пять медяков. Не-э-эт! Вэррэн, заверяю официально: я тебе мою храну не отдам!

– Да нужна я ему… – с невольно прорезавшейся горечью вздохнула я.– Разве что для чучела в гостиную. Или только голова – для каминной полки.

Вэррэн и Торин вытаращились на меня с неодинаковым, но весьма похожим ужасом в глазах. Я злобно хохотнула в сторону альма:

– Думаешь, никому не известно, как ваша знать свои дома до сих пор украшает?!

– Кто еще об этом знает? – Вэррэн стиснул поводья так, что костяшки пальцев побелели. Вот странно: у людей кожа кремовая, у альмов – пепельная, а бледнеют, от испуга или от злости, они совершенно одинаково.

– Все члены гильдии хранов, вплоть до младших воспитанников замка Рэй,– небрежно передернула плечами я,– У нас там очень хорошие преподаватели истории и культуры других рас… А ты, Торин, не трясись так! Думаешь, у людей другие обычаи были? Как бы не так! Лет двести назад иметь в кабинете чучело эльфа или орка считалось хорошим тоном, признаком отличного вкуса и немалого богатства. А у альмов это и посейчас очень престижно.

Аристократенок побледнел так, что казалось, будто он сей секунд просто рухнет в обморок. Я, изрядно переполошившись (не следовало, конечно, впечатлительного Лорранского такими разговорчиками пугать, но кто же знал, что он историю не изучал вообще?), свесилась с седла, протянула руку и на всякий случай ухватила своего подопечного за плечо.

– Я не хрустальный! – мигом обозлился он, окинув меня таким взглядом, что я невольно поежилась. Кажется, Торин уже воочию представлял хорошенькое такое чучелко нахальной, чрезмерно заботливой и слишком образованной храны, стоящее в углу его спальни. В него можно будет даже кинжалы швырять, если Лорранскому-младшему когда-нибудь вздумается боевые искусства освоить или если настроение уж совсем дурным станет…

Шторм подо мной, раздраженный слишком близким контактом с Луной, а паче того – с весьма не полюбившимся ему аристократенышем, раскатисто фыркнул и прямо на ходу попытался подняться на дыбы. Я призвала его к порядку, сильно сжав колени и пнув его под ребра каблуками. Потом, стремясь загладить невольную грубость, погладила по шелковистой гриве. Конь вздохнул, словно бы снисходительно терпя эту ласку, но смирился и с показной покорностью опустил длиннющие, как у придворной кокетки, ресницы. Значит, больше выходок он себе не позволит. По крайней мере в ближайшее время.

– …Вэррэн?

– А?

– Почему ты едешь с нами?

– Деваться больше некуда. А что?

– Ну… Жил же ты как-то все эти годы…

– Жил. То в одной гостинице, то в другой. То у одного богатея телохранителем подрабатывал, то у другого. То от одной гильдии бегал, то от другой. Невеселое было времечко…

– Было?

– Ну да. Надеюсь, оно закончилось. Вот убью тебя, и…

– Еще не растерял надежд?

– Надежда – это единственное, что у меня осталось. Раньше еще была печатка с геральдическим знаком нашего рода, но перед водворением в камеру ее отобрали – посчитали слишком опасной, вдруг бы я ею убил кого-нибудь из охраны. А может, тюремщикам просто понравился сплав золота и платины, из которого она была сделана.

– Не хочу умирать.

– Понимаю. Думаешь, тем стражникам хотелось?

– А кто их знает… Может, и хотелось. Они же соображали, что не цыплят ловить отправляются, а беглого альма арестовывать. А от вас всего ожидать можно.

– А ты, как я вижу, неплохо знакома с нашей расой.

– Хуже, чем со своей. Но…

– Да заткнетесь вы наконец или нет?! – не выдержав, горестно возопил графенок, через которого мы перешептывались. Надо же, а я думала, что он спит…

– Тш-ш-ш… – Я приподнялась на локтях, многозначительно приложила палец к губам и заботливо поправила одеяло своего подопечного.– Спи, Торин, ничего не бойся, мы начеку.

– Да вы же своей болтовней бестолковой уснуть никак не даете! Мало того что весь день без роздыху галопом неслись, а потом в каком-то лесу на ночевку устроились, так вы еще разговоры разговаривать после полуночи взялись! И добро бы что умное обсуждали, а то все о ерунде беседуете! – Аристократеныш, словно назло мне, заворочался шумно и злобно, как разбуженный посреди зимы медведь. Одеяло тут же соскользнуло с благороднорожденных плеч, но в своем сиятельном негодовании милорд Торин такой малости и заметить не изволил. Я с заботой, достойной лучшего объекта приложения, нежели неблагодарный Лорран– ский, вновь укрыла своего подопечного и покорно свернула разговоры, знаком попросив Вэррэна подождать с окончанием беседы до того времени, когда Торин наконец-то угомонится и заснет.

Графенок, однако же, не горел желанием немедленно успокоиться. Он принимался то чесаться, то скрежетать зубами, то едва слышно бормотать что-то себе под нос, так что вскоре я уже готова была вновь ласково припечатать его усыпляющим заклинанием. Однако Торин справился своими силами и все-таки отбыл в объятия Вериаты. Впрочем, Вэррэн, с которым я намеревалась продолжить беседу, оказался там еще раньше.

Я встала и, бесшумно ступая по прохладной траве босыми ногами, переместилась поближе к альму. Лицо его в отблесках костра было удивительно спокойным и безмятежным. Прямо даже зависть берет. Умеют же эти хвостатые в жизни устраиваться! Вроде и изгой, и беглец, а быстренько нашел, к кому под крылышко пристроиться. И самое ужасное, что мне вовсе не хочется его прогонять. Пусть бы на нас всякие стражники нападали, лишь бы он рядом оставался, лишь бы таскал за мной торбы, с удовольствием поедал мою стряпню и изредка улыбался, обнажая удивительно красивые, белые, как свежевыпавший снег, клыки и заставляя зрачки стягиваться в тоненькие, едва заметные горизонтальные щелки.

И ведь убьет же. Убьет, не задумавшись ни на секунду, не проронив ни сожалеющего вздоха, ни слезинки. Просто удивительно, что я до сих пор жива. Видимо, сумела обеспечить этому стосковавшемуся по компании нечеловеку хоть какое-то подобие уюта, вот он и старается продлить наше общение.

Вэррэн во сне вздохнул и повернулся на правый бок. Прядь длинных иссиня-черных волос упала на лицо, и я, сама не сознавая, что делаю, протянула руку и бережно отвела ее за острое, разорванное в какой-то недавней драке ухо. Альм слегка улыбнулся – не то почувствовал мое осторожное прикосновение, не то просто смотрел какой-то на редкость хороший и приятный сон. Выглядел Вэррэн как уснувшая мечта, и я почувствовала сильное, почти непреодолимое желание надолго обосноваться рядом, дабы отпугивать комаров и убирать ему волосы с лица.

«Ложись, я покараулю»,– торопливой чередой мыслеобразов предложила внимательно наблюдающая за моими действиями Тьма. С обязанностями охранницы от насекомых, пусть и по-осеннему злющих, она справлялась на раз, просто поедая самых нахальных, да и о приближении врагов покрупнее комаров вполне могла предупредить.

«Да ну, ерунда»,– отмахнулась я, переползая подальше от искуса к Торину под бок. Вот уж с кем мне совершенно не хотелось нежничать, так это с графенком!

«Ложись. Вряд ли сегодня кто-то вздумает на вас нападать. Да не мнись ты!»

«Прекрати сводничать!» – вконец обозлилась я. Еще демон мне указывать будет, что и когда делать!

Из духа противоречия (кому назло, спрашивается?) я улеглась спать только под утро, когда пожухлую траву обрызгали не то сгустившиеся в капли клочки тумана, не то последняя в этом году роса. Причем, аккуратно вклинившись между мужчинами, устроилась поближе к Торину, на всякий случай забросив на него руку и уткнувшись лбом Лорранскому в бок, дабы сразу почувствовать, если он вдруг вздумает вставать и искать приключений на свою аристократическую задницу. Альм, лежащий с другой стороны, меня не волновал нисколько. Ну почти…

Торин проснулся, когда солнце, с некоторым запозданием выползшее из-за горизонта и с трудом проглядывающее сквозь мутную дымку облаков, уже оторвало свой нижний край от земли и взирало на грешную землю Сенаторны насмешливо и горько, словно предвидя, что ничем хорошим для ее обитателей очередной день не закончится.

Лежать почему-то было на удивление тепло и уютно, хотя на груди и чувствовалась какая-то непонятная тяжесть. Стараясь не шевелиться, граф приоткрыл глаза и в упор столкнулся с пылающим хищной радостью взглядом огромных темно-рубиновых очей. Другой человек вскочил и заорал бы в ужасе, но Торин, уже привычный к выкрутасам своей телохранительницы, только вздохнул. Вонато свою Тень разбаловала просто до безобразия. Слыханное ли дело, чтобы демоны храмов на грудь к клиентам лезли?!

Впрочем, сама наемница, как выяснилось, была ненамного вежтивее своей обожаемой клыкастой питомицы. Ночью произошла рокировка, и теперь Тень лежала посередине, пристроив голову на плечо альма и разметавшись волосами по земле. Спиной она прижималась к Торину, словно надеясь оберечь его таким образом от зябкой утренней сырости. Заведенная за спину рука храны нашла себе уютное пристанище на животе Лорранского, а одна из ступней покоилась на его ногах. Хорошо Тень устроилась, что и говорить.

Уже проснувшийся Вэррэн, кстати сказать, своим положением был вполне доволен и щурился в небо с таким видом, словно возлежал на королевском ложе, а не валялся на земле в трепещущей редкими золотистыми листочками роще. Наемница дрыхла, как пшеницу продавши, а ее демон восседала на груди Торина, будто так и было положено.

– Спит,– тихонько пожаловался Лорранский альму.

Тот вопросительно покосился на спокойное, совершенно безмятежное лицо храны и кивнул. Потом, видимо решив, что с благороднорожденным скупыми жестами изъясняться неприлично, согласился:

– Спит. Полночи вокруг костра бродила, то ветки в огонь подбрасывала, то по кустам шаталась, все врагов да хищных зверей высматривала, только под утро угомонилась.

– А они тут есть? Звери, в смысле?

– А то нет? – в свою очередь удивился Вэррэн,– Я сам вчера лично во-о-от такенного волчару двумя арбалетными болтами шуганул. Хорошо еще, сейчас время осеннее, сытное, так они на представителей разумных рас особенно не нападают. Вот зимой стоило бы поберечься. А сейчас…

Альм легкомысленно махнул рукой. Положения он не менял, но наемницу все-таки потревожил: она бормотнула нечто неясное, дернулась и душевно приложила своего подопечного босыми ступнями по голени. Девушка упорно раздевалась и разувалась на ночь и спала на голой земле только в тоненькой нижней рубашке, закутавшись в походное одеяло (своих спутников она не опасалась – знала, что покуситься на нее вздумает разве что ненормальный с суицидальными замашками). Как только до сих пор не ухитрилась подхватить чахотку или лихорадку! Торин бы от такого образа жизни уже давным-давно валялся бы в жару и бреду. Но наемницу не брало никакое лихо, иногда графу казалось, что когда ей придет пора сойти во Мрак вековечный, даже его прислужники отступят перед вечно хмурой и мрачной храной. А с нее станется и на тамошних демонов напасть.

– О, утро! – непритворно удивилась Тень, широко распахнув мутные со сна глаза и взглянув на небо.– И чего мы валяемся? Поехали!

Наемница одним неуловимо легким движением перетекла в сидячее положение, под прикрытием одеяла быстро оделась и вскочила на ноги. Вместе с ней ушла большая часть тепла, и Торину тут же стало зябко и неуютно. Тень знала, как заставить его встать. Вонато тут же с готовностью перелетела с груди графа на плечи наемницы и покосилась оттуда с таким чувством собственного достоинства и превосходства, что графу нестерпимо захотелось спихнуть ее с Привычного насеста. Впрочем, он слишком хорошо знал, что с демоном, так же, как и с ее сумрачной хозяйкой, такие шутки не пройдут.

Альм, лишившись персональной грелки, страдальчески поморщился, но тоже вылез из-под одеяла. Тень тем временем очень тихо и тактично удалилась в кустики. Правда, в зарослях наемница пробыла недолго – не прошло и полуминуты, как храна с диким визгом выскочила из своего прибежища и буквально взлетела Вэррэну на руки. Следом с истошным клекотом выпорхнула ее демон, тут же нашедшая убежище под скомканным одеялом хозяйки.

– Что такое? – всполошился альм, на всякий случай поспешно отступая от страшных зарослей и стараясь помешать совершенно одуревшей наемнице, которая, кажется, не удовлетворилась своим положением на руках нечеловека и вознамерилась влезть ему на голову, как перепуганная кошка.

Лорранский машинально потянулся к поясу, где в соответствии с требованиями моды этого сезона всегда носил изукрашенный драгоценными каменьями кинжал, потом досадливо отдернул пальцы. Тень решительнейшим образом запретила ему брать это оружие с собой – мол, не соответствует оно образу скромного путешественника. Правда, граф подозревал, что наемница просто боится, как бы ее подопечный не порезался. И вот ее предусмотрительность, как всегда, боком вышла. Чем теперь Торину от неведомой опасности оборониться? А она, судя по бурной реакции обычно спокойной девушки, была очень серьезной.

– Там… Там… – голосила всегда невозмутимая храна, дрожащим перстом указывая на кусты, из которых выскочила с такой резвостью и прытью. Альм попробовал ссадить девушку на землю, дабы обрести свободу движений и при необходимости суметь защититься от того, что напало на Тень, однако окончательно ошалевшая от ужаса наемница обвила ногами его пояс, а руками – шею, не давая Вэррэну даже дышать, не то что оборону организовывать.

– Отпусти, ненормальная… – с трудом прохрипел он, борясь с удушьем и все еще пытаясь спихнуть со своих рук визжащую девицу. Однако она слезать не пожелала. Более того, видимо, со страху растеряла остатки и без того не великого ума. Потому что следующее предложение по-прежнему висящей на альме наемницы отличалось большой новизной и оригинальностью:

– Торин, прогони ее! Пожалуйста! А то вдруг она прямо сюда прибежит!

Граф не очень хорошо понял, что от него требуется. Кого «ее» гнать нужно? И почему именно ему? А вдруг это опасно? Однако храна смотрела такими испуганными глазами, что Лорранский преисполнился отваги и бесстрашно полез в кусты, поманив за собой по-прежнему воюющего с Тенью нечеловека. В конце концов ему удалось снять с себя девушку, и она покорной овечкой семенила сзади, на всякий случай придерживая Вэррэна за плечо.

В зарослях, как ни странно, не оказалось никого.

– Так где агрессор? Кого гнать-то? – с напускным спокойствием поинтересовался Торин, оглядывая ничем не примечательную полянку и внутренне холодея. Что это за умопомрачение на храну нашло? И как долго оно продлится? Полноте, да была ли наемница, гелохранительница и убийца адекватна с самого начала, еще летом, когда приступала к выполнению своего заказа?

– Да вот ее! – страдальчески простонала Тень, вновь вихрем взлетая на альма. На сей раз он не успел ее задержать, и ловкая, физически сильная девушка ухитрилась влезть ему аж на плечи, прежде чем несчастный, избранный ею в защиту и опору, не удержался на ногах и начал заваливаться назад. Однако прежде чем с визгом угодить головой в особенно густые заросли порыжевшего к осени черничника, наемница успела ткнуть пальцем в так напугавшее ее чудище.

Приглядевшийся Торин не смог удержаться от ехидного похохатывания. Потом сильно потопал ногами, насмерть переполошив стремительно ускакавшее от него страшилище, и повернулся к выкарабкивающейся из зарослей парочке:

– Все, Тень, можешь гулять свободно. Лягушка сюда больше не вернется.

– Точно? – недоверчиво уточнила наемница, выбирая из встрепанной пепельной гривы мелкие листочки и несмело выглядывая из-за плеча ругающегося альма.

– Точно, точно,– от всей души заверил все еще немало перепуганный Торин.– Ты что, так сильно испугалась какого-то земноводного?

Тень буркнула нечто неразборчивое, подозрительно похожее на неловкое оправдание, потом беспомощно посмотрела на мужчин и, неожиданно горестно хлюпнув носом, ринулась через кусты к месту стоянки. Альм, ухмыляясь, направился за ней.

Торин на всякий случай поворошил заросли еще немного. Ну не верилось ему, что наемница, без раздумий закрывающая собой клиента от любой опасности мира подлунного и не боящаяся ни богов, ни демонов, так раскричалась при виде обыкновенной травяной лягушки! Однако факт оставался фактом: бесстрашная профессионалка впала в неконтролируемую панику при виде небольшого создания размером чуть больше ее кулака. Вот умная и рассудительная Цвертина такой безобразной паники себе наверняка бы не позволила. Уж кому-кому, а магине бояться каких-то несчастных лягушек просто неудобно. Да и незачем. Что эти твари, сами до ужаса пугающиеся любых представителей разумных рас, людям сделают?

После завтрака изрядно смущенная храна распутала ноги лошадям и широким жестом указала в их сторону: мол, пожалуйте, господа, садиться. Торин, вдохновленный собственной отвагой и благодарными взглядами девушки, решил попробовать повторить один трюк, который уже не раз видел в исполнении Тени и которому в глубине души тихо завидовал. Наемница в случае острой необходимости, а иногда и просто ради тренировки, дабы не утратить сноровку, ухитрялась взлетать в седло, как степняки-орки, не касаясь ногами стремян. Выглядело это просто потрясающе, будто сами боги забрасывали девушку на конскую спину. Правда, после остановки в Турце она сменила ездовое животное и слегка присмирела, приноравливаясь к его повадкам и давая коню привыкнуть к себе, но накануне вновь взялась выделываться и вспорхнула в седло так легко и грациозно, что от восхищения охнул даже невозмутимый альм. Коню, правда, это все очень не понравилось, он заплясал на одном месте, и Торин даже испугался, хотя одновременно и понадеялся, что нравная зверюга скинет самоуверенную храну, дабы поучить ее вежливости и скромности. Однако Тень сумела усидеть в седле и все-таки не опозорилась, на что втайне рассчитывал Лорранский. А ведь конь под ней был ой какой нервный, чуть что – сразу на дыбы, а то и укусить норовит!

Но попробовать себя в освоении лихих наемничьих трюков Торину не дали. Девушка своим невероятным чутьем храны будто почувствовала, что задумал ее подопечный, и потому держала отданную ему кобылку под уздцы с таким видом, словно собиралась снять с Лорранского голову, если он вздумает выкинуть хоть что-то необычное или из ряда вон выходящее. Граф настолько разозлился на неугомонную наемницу, что и не подумал, как обычно, умилостивить Луну корочкой хлеба, куском сахара или, на крайний случай, просто ласковым словцом. Ну и результат не замедлил сказаться: кобылка, явно заразившаяся от своей предыдущей хозяйки бестолковым своенравием, быстро перебрала длинными стройными ногами, и Лорранский, не рассчитав сил, бесславно грохнулся на землю.

– Ай-ай-ай! – засуетилась рядом заботливая телохранительница, безуспешно стараясь скрыть издевательски-насмешливые искорки в глубине ехидных глаз.– Как же ты так неловко! Не расшибся?

Кому же приятно себя неповоротливым увальнем выставить, да еще перед девушкой, да еще перед красивой, и сильной, и решительной? Торин гордо отверг протянутую ему руку и встал сам, одергивая дорожную куртку и с возмущением глядя на подлую кобылу, подстроившую ему такую гадость. Та, однако же, и не подумала устыдиться и косилась на графа почти так же саркастически и насмешливо, как и ее предыдущая хозяйка. Потом еще раз переступила ногами и с размаху стала подкованным копытом на ногу милорда Лорранского.

Наемница, в отличие от своего подопечного, села в седло очень легко и грациозно. Изящная храна сидела на изящном жеребце и изящно держала поводья изящными тоненькими пальчиками. Вонато, привычно устроившаяся на плечах своей любимой хозяйки, помахивала хвостом, движение тоже было весьма изящным, и Торина буквально затошнило от такого количества изящества.

День, словно в компенсацию за гадостно начавшееся утро, выдался весьма сносным. Можно было бы даже сказать «хорошим», если бы не одно «но»: нога Торина начала ныть, а потом и болеть сразу же, а от тряски и нахождения в стремени еще и распухла. Сначала граф крепился, но потом начал морщиться, а то и постанывать, если наглая Луна уж слишком растрясала седло.

– Что такое, Торин? – обеспокоенно заинтересовалась храна, заметив очередную гримасу, исказившую лицо Лорранского.

– Нога,– тихо пожаловался он, кивнув на слегка раздувшийся сапог. Наемница глянула в указанном направлении и переменилась в лице:

– И ты столько молчал?! О боги, заставь дурака вам молиться, так он в усердии своем дурацком себе лоб разобьет и колени в кровь сотрет… А здесь и остановиться-то негде. До ближайшего селения дотерпишь?

– А чего ты так разволновалась? – не на шутку встревожился Торин, с недоверием косясь на свою обычно спокойную и невозмутимую телохранительницу.

– Да у тебя там, может быть, перелом! – взвилась девушка, в упор рассматривая изрядно раздавшийся сапог.– Нужно срочно лекаря, а еще лучше мага искать! И полный покой тебе обеспечить. Да где же здесь деревня или город какой-нибудь?!

Как по заказу, путники почти сразу же после этого крика души увидели небольшое сельцо, венчавшее верхушку холма с довольно крутыми, но не осыпающимися склонами. Деревенька, называющаяся, как гордо сообщала побитая дождями и выгоревшая на солнце табличка на въезде, Маковье, представляла собой хаотичное нагромождение всевозможных построек, начиная от стареньких сараев с огромными щелями между досками, и заканчивая несколькими богатыми домами, сложенными из добротных брусьев и готовыми стоять больше века. Впрочем, несмотря на опасения альма, презрительно процедившего: «Ну и дыра…»– постоялый двор здесь имелся, причем довольно чистый и даже с собственным забором, не расписанным никакими непристойностями и рисунками.

– Осторожно, ради богов, осторожно, Торин! – причитала Тень, едва ли не вприсядку пускаясь вокруг лошади своего подопечного.– Ой, только не наступай на ногу! Давай я, может быть, тебя на руках отнесу?

– Ты чего?! – не на шутку ужаснулся этому бесхитростно-заботливому предложению Лорранский, с предельной аккуратностью сползая на землю и стараясь не морщиться так уж откровенно, дабы простосердечная наемница не бросилась претворять свою угрозу в жизнь.

– А что? Думаешь, не сумею? – в свою очередь удивилась девушка, подхватывая его под локоть,– Поверь, утащу, даже если ты будешь активно сопротивляться и орать не своим голосом. Или на руках, или на плече – как уж тебе повезет. Ай, да не геройствуй ты! Обопрись на меня, если больно! Вэррэн, пожалуйста, прихвати наши сумки!

Альм явственно прошипел что-то о симулянтах и притворщиках, но торбы послушно взял и даже дождался хозяина постоялого двора, дабы с рук на руки передать ему лошадей.

В большой общий зал Торин ввалился, как смертельно уставший герой после десятичасовой битвы с легендарным чудовищем. Тень поддерживала его, аки верный оруженосец раненого господина. Навстречу им уже спешила хозяйка – дородная баба в три обхвата, с длинной русой косой толщиной в графскую руку.

– Нам нужен лекарь. Или маг. Или они оба. И комнаты. И обед. И ужин. И корм для лошадей,– натужно выдыхая после каждого слова, дабы продемонстрировать, сколь нелегко держать Торина, оповестила наемница. Похоже, она вновь спряталась за привычной личиной любовницы аристократа, мужественно выносящей все тяготы пути наравне с мужчинами, но страстно мечтающей о вкусной домашней еде, мягкой постели и горячей ванне. Удобная маска, что и говорить. И объяснять никому не нужно, отчего эта хмурая темноглазая девушка с графом в одной спальне ночует. И кому какое дело, что она хорошо воспитанной собакой на коврик у порога укладывается…

Хозяйка, паче чаяния, не засуетилась тут же с готовностью, как полагалось бы ей по должности, а с подозрением уставилась на руки Тени.

– Скажите, сударыня, а жена ли вы этому господину?

Торину стало понятно значение пристального взгляда – женщина высматривала обручальное кольцо. Однако ничего подобного на пальцах наемницы, разумеется, не обреталось – они могли лишь похвастаться светлой кожей, аккуратно опиленными короткими ногтями да несколькими старыми шрамами, без слов рассказывающими, как Тень однажды повздорила с кем-то сильным и неплохо вооруженным.

– Какое это имеет значение? – Храна сгрузила свою нелегкую ношу на лавку, разогнулась и вопросительно уставилась на бабу, отводя с лица растрепанные волосы и демонстрируя косой шрам на левом виске. Та покраснела, но не от смущения или растерянности, а от праведного негодования, наполнившего ее душу, как дождевая вода бочку после ливня. Торин же вдруг с неожиданным смущением подумал, что такая удобная и практичная легенда о любовнице не идет на пользу репутации наемницы. В самом деле, то, что возможно в особняках и резиденциях аристократии, просто недопустимо среди простого народа. Ведь Тень, как ни крути, девушка, и то, что ее считают чьей-то любовницей, а не женой, здорово принижает ее в глазах обывателей. Еще хорошо, что храну до сих пор какой-нибудь гадостью вроде гнилых помидоров или тухлых яиц не забросали. Правда, попробуй кто-нибудь осуществить сей воспитательный акт – и Торин не дал бы за его жизнь и ломаного медяка.

– Какое это имеет значение? – нетерпеливо повторила Тень, поняв, что хозяйка, потрясенная таким беспардонным нахальством, не собирается отвечать на поставленный вопрос,– Мы хорошо вам заплатим. И кто, где и с кем спать будет – уже не ваша забота.

– Ошибаетесь! Здесь почтенное заведение, а вы собираетесь гнездо разврата в нем свить! – взвилась поборница нравственности. Торин невольно отметил, что она не добавила никакого уважительного словечка вроде общепринятых «тэмм», «сударыня» или «госпожа».– А потом к нам из храма жрецы придут и все тут анафеме предадут, включая дом и прилежащие к нему постройки!

Торин не удержался от горького вздоха. Какой уж там разврат! От наемницы разве что натянутого на уши одеяла и дождешься. Или, как апофеоз ласки и заботы – демона на грудь и смятый в комок свитер под голову вместо подушки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю