Текст книги "Теневые игры"

Автор книги: Ксения Чайкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Шторм, благосклонно слушая мою ничего не значащую; болтовню, сделал вид, что не заметил, как я пристроила на его спине седло и затянула подпругу. Он даже позволил мне осторожно усесться и подобрать поводья. И только потом без всякого предупреждения взвился на дыбы.

В замке Рэй воспитанников обучают верховой езде довольно жестоким, но весьма действенным методом: наставник усаживает бывшего раба в седло и изо всех сил хлещет лошадь по крупу, подкрепляя удар кнута несколькими громкими и не всегда приличными фразами. Что предпримет благородное животное после такого оскорбления словом и делом, остается только гадать. Чаще всего кони или поднимаются на дыбы, или срываются в бешеный галоп. Но есть и такие, которые начинают скакать, как зайцы или мышкующие лисы. И вот это самое опасное для седока поведение, потому что движения лошади непредсказуемы и предугадать ее действия в следующую секунду просто невозможно. В качестве метода обучения подобный способ себя вполне оправдывает: жить захочешь – в седле усидишь, и как с конем справиться, сообразишь. А трусоватым неумехам в рядах хранов не место.

Но Шторм в подобные крайности бросаться не стал. Он просто поднялся на задние ноги и едва ли не пару шагов на них прошел, молотя в воздухе передними копытами весом с добрый булыжник. Я привычно согнулась и мертвой хваткой вцепилась в поводья, красочно представляя, как сейчас вылечу из седла и поприветствую затылком жерди ограждения. А то и кого из купцов-зрителей сшибу.

Жеребец опустился на все четыре конечности так внезапно, что я даже испугалась. Но Шторм подо мной замер каменным изваянием, больше не пытаясь продемонстрировать свой норов.

– Ну давай, мальчик,– на удивление спокойным, почти не дрожащим голосом попросила я, слегка тряхнув поводьями и все еще не веря, что до сих пор жива и держусь в седле.– Давай, потихонечку, не торопясь, три кружочка… И не надо своевольничать или шутить, я сейчас не в том положении, чтобы оценивать твой тонкий юмор.

На аккуратное сжатие коленей Шторм отреагировал именно так, как и полагалось хорошо выезженному коню: фыркнул и двинулся вперед неспешным, будто бы даже танцующим шагом, слегка помахивая хвостом и не позволяя себе никакой самодеятельности. Я слегка покачивалась в седле и инстинктивным, неистребимо женским жестом пыталась пригладить наверняка растрепанные и стоящие дыбом волосы.

Тьма, не смевшая тревожить меня даже робкими обрывками мыслей и внимательно наблюдавшая за построением сложной системы взаимоотношений между мной и конем, решила, что пришла пора чествовать победителя. Вернее, победительницу. Вонато с восторженным клекотом снялась с жерди и спикировала прямо на переднюю луку седла. Я невольно зажмурилась, слишком хорошо зная, как остро и резко порой реагируют лошади на налетевшего на них хищного клыкастого демона. Но Шторм, видимо, решил, что лучше бы его переименовали в Штиль, и вел себя образцово: покосился на прибавление на своей спине и лишь элегически вздохнул, но больше никаких эмоций не проявил и неудовольствия не выразил. Просто поразительное поведение после его бешеных прыжков и скачков, едва не прикончивших торговца и отпугнувших всех потенциальных покупателей!

В общем, положенные купцом три круга мы проехали без каких-либо эксцессов. Я делала вид, что беззаботно охорашиваюсь и поглаживаю Тьму, хотя прекрасно помнила, как Шторм заставил меня брякнуться коленями в пыль, и потому пребывала в предельно внимательном и настороженном состоянии. Истинным наслаждением было следить за постепенно вытягивающимися лицами барышников! Они явно не верили своим глазам и настороженно переспрашивали друг у друга, правда ли, что мрачная девушка с пепельными волосами и любимым демоном только что справилась с конем, на которого по причине его буйного нрава никто из покупателей даже смотреть не хотел? Я же, торжествуя победу, в конце третьего круга толкнула Шторма каблуками и направила его прямо на ограду, через которую он и перемахнул без видимых усилий и демонстрации своего недовольства.

Купцы, слишком хорошо помнящие, как этот конь полчаса назад едва все торжище не разметал, порскнули в разные стороны, явно не слишком доверяя внезапному превращению злобного демона в лошадиной шкуре в безобидного кролика. Тьма, привычно устроившаяся на холке моего ездового животного, посматривала по сторонам важно и заносчиво, как благороднорожденная леди, выехавшая в позолоченной карете на утреннее гулянье. Я, надо думать, имела не менее надменный и гордый вид.

– Как вы это сделали? – удивленно выдохнул один из барышников, на всякий случай отступающий от нашей колоритной троицы и явно готовящийся при первом же намеке на опасность дать бесславного деру.

– Ласка хороша в обращении не только с женщинами,– насмешливо подковырнула я, выпрямляясь в седле и демонстрируя воистину королевскую осанку.– Лошади и демоны тоже очень любят нежность и заботу. Равно как и тех, кто умеет их проявлять.

Тьма развернула крылья и насмешливо зашипела, демонстрируя впечатляющий оскал. Шторм даже ухом не повел. Я, склонившись, неожиданно для самой себя погладила его по шее, а потом потрепала за ушами восторженно взвизгнувшую вонато. Кажется, мы нашли друг друга…

К гостинице я подъехала торжественно и важно, как выбравшаяся на конную прогулку королева. Молоденькая служанка, та самая, которая вчера кувшин с водой нам принесла, развешивала во дворе выстиранное белье. При виде нас она взвизгнула почище Тьмы и ринулась ко мне, едва не сшибив с ног удивленно покосившегося на нее Шторма.

– Госпожа! Ой, госпожа, как славно, что вы вернулись! Тут такое творится…

– Доброе утро,– спокойно поздоровалась я, даже не пытаясь вырвать из ее цепких ледяных пальцев свою ногу, в которую девушка вцепилась с такой силой, что наверняка вполне могла бы стащить меня с седла,– А что случилось?

– Господин… Ну тот, с которым вы в одной комнате ночевать изволили… Он проснулся и дернул дверь, а она заперта оказалась. Он кричать начал и всех на ноги поднял. Хозяин сам попытался вышибить дверь, но у него ничего не получилось. А господин в комнате прямо заходится, будто его там на части рвут…

– Торин! – охнула я, буквально слетая со спины Шторма. Тьма с испуганным клекотом снялась с моего плеча и метнулась вверх, словно надеясь найти в небесах защиту,– Пожалуйста, подержите коня! Я мигом!

Ну если аристократенок ухитрился найти приключения на свой благороднорожденный зад даже в наглухо запертой комнате… Ну я его…

Пока я бежала по гостинице, успела придумать уйму прененриятнейших вещей. А что, если Торин рухнул с кровати и расшибся до полусмерти? Или запнулся за ковер, упал и разбил лоб? Или вздумал подышать воздухом и вывалился из окна? Впрочем, тогда бы он не орал и не бушевал в комнате. А вдруг на него там мышь или крыса напала? Или кошка влезла, или хищный демон в окно влетел, или прусак из угла выскочил? С такого божьего недоразумения, как Торин, станется пасть жертвой коварного насекомого – попятится он от него, наткнется на что-нибудь, упадет и убьется насмерть.

В коридоре, который вел к комнатам, народу хватало. Хозяин гостиницы топтался на одном месте и причитал, как на похоронах любимого родственника, во весь голос заверяя, что плотника уже вызвали, он прибудет сию секунду, пускай милорд не нервничает и не крушит его почтенное заведение. Прочие постояльцы, ахая и поддакивая, сгрудились вокруг него. Дверь в комнату Торина тряслась и прогибалась, будто в нее изнутри ломился разъяренный верне гок. Иногда косяк вспыхивал слабым темно-синим светом, ясно свидетельствующим, что мой подопечный призвал на помощь свои невеликие магические умения.

– Стой! Не видишь, что тут творится?! Сдурел, видимо, твой милый работодатель окончательно, а тут еще и двери, как назло, намертво заклинило, ни туда ни сюда! – Сильные руки внезапно обхватили меня за плечи, чем здорово замедлили, а гам и вовсе свели на нет темп моего передвижения. Вэррэн даже приподнял меня немного, я пару раз еще рефлекторно дернула ногами, словно продолжая бежать по воздуху, потом смирилась и аккуратно выскользнула из объятий альма на пол.

– Это я! Я заперла дверь и наложила на нее заклинания, чтобы Торин не мог выйти! – повинилась я, делая шаг по направлению к комнате с бушующим аристократенышем. Вэррэн, однако же, так просто отпускать меня явно не собирался и поймал мою ладонь:

– Зачем?

– Для его же безопасности,– нетерпеливо пояснила я, пытаясь взмахами свободной руки развеять наложенные мною заклинания.– Однако это было уже излишним. Никакая магия не выдержит, если ее срывать с такой силой и страстью. Тем более что Лорранский явно задействовал и свои собственные чародейские умения.

Дверь буквально рассыпалась в щепочки, и на пороге предстал мой подопечный.

Вид возникшего в пустом дверном проеме Торина был страшен. Глаза полыхали алым, как у дикого демона, застигнутого над тушей растерзанной им коровы, расшибленные в кровь руки тряслись, каштановые кудряшки стояли дыбом, по коже шли синевато-серые разводы, ясно указывающие на недавнее применение каких-то довольно мощных заклинаний, а из горла вырывалось нечто весьма похожее на угрожающее рычание. Ой-ой-ой… Что с людьми магия делает… Нет, я, конечно, слышала, что она может сильно изменить внешность любого представителя разумной расы, но и не подозревала, что настолько.

Сказать по правде, я испугалась. И ничего постыдного в этом не видела. Возможно, я действительно порой перегибала палку и вела себя с клиентом как с неразумным ребенком, позволяя себе забывать, что на самом деле это мужчина, пусть и глуповатый, и наивный, и плохо приспособленный к жизни. Но все-таки это взрослый человек, к тому же маг, а я предпочитала легкомысленно махнуть на это рукой. И, если бы Торин тогда вздумал меня побить, я бы, наверное, не сопротивлялась. Другое дело, что он наверняка даже пощечину не смог бы дать, не ушибив при этом руку и не поскользнувшись на ровном месте.

И тут случилось невероятное. Вэррэн отпустил меня, сделал два шага вперед, а потом шаг влево, и я оказалась за его спиной. Надежной такой спиной, широкой, уверенной. Я настолько привыкла сама осуществлять подобные маневры, прикрывая собой других, что даже растерялась сначала, не зная, как себя вести в столь странной и необычной ситуации. Впрочем, вне привычного амплуа долго оставаться мне не пришлось: хозяин гостиницы и толпящиеся около него люди как посмотрели в сторону остервеневшего Торина, так как-то сразу поняли, что с ним лучше не связываться. И на редкость дружно и слаженно отступили за мою спину. Места там всем, разумеется, не хватило, поэтому самые умные начали очень тихо и спокойно покидать место действия, стараясь напустить на себя самый серьезный и занятой вид, дабы никто не заподозрил, что они попросту струсили.

– Торин, успокойся,– мягко начал Вэррэн, вытягивая вперед когтистую руку, дабы было чем оборониться от графенка, если тот вдруг от великого ума вздумает броситься. Вторая рука, заведенная за спину, несколько раз сделала рассеянные хватательные движения, и я, поняв, что они означают, вцепилась в его ладонь. Альм едва заметно кивнул и начал неспешное отступление задом наперед. Я, дабы не столкнуться с ним, двигалась в том же темпе и в том же направлении. Однако это меня уже не спасло – видимо, из-за спины Вэррэна мелькнули мои волосы. А может, на мысль навела привычно топчущаяся по моим плечам Тьма. Во всяком случае, Торин, явно сообразивший, кто повинен в его недолгом заточении, бросился вперед:

– Вот ты где, подлая! Всю жизнь мне испортила!

«Убьет»,– невероятно остро и четко поняла я, испуганно приседая за надежной спиной альма. Раньше я не верила, когда кто-то утверждал, что под шкурой овцы может скрываться волк. Овца – что с нее возьмешь? Глуповатая, бестолковая, неловкая… Теперь же я поняла, что это горькая правда. Стоит безобидное животное довести до определенной кондиции бешенства – и оно охотно демонстрирует устрашающие клыки. Или еще что похуже: Торин, раздуваясь от негодования, полыхнул своими демоническими глазами так, что задымились легкие тюлевые занавески. Потом между его пальцами начали угрожающе потрескивать ка– кие-то разряды, похожие на молнии. И вот тут-то я наконец сообразила, что с обозленным недоучившимся магом шутки плохи.

По-видимому, Вэррэн тоже понял, что разъяренный аристократеныш способен натворить серьезных бед. А может, просто решил переждать грозу в каком-нибудь более спокойном и тихом местечке. Во всяком случае, альм круто развернулся и, подталкивая меня перед собой, ударился в бега под аккомпанемент возмущенных воплей Торина и своих собственных криков:

– Осторожно! Спасайся, кто может!

Самые отважные зрители, еще присутствовавшие при этом спектакле, мигом вняли его призыву и с редкостным единодушием порскнули в разные стороны. Вэррэн, легко опередивший далеко не самую медлительную храну и теперь тащивший меня за собой, быстро вырвался в лидеры, слетел на первый этаж, не затрудняя себя спуском по узкой лестнице, а попросту перескочив через перила и заставив меня последовать его примеру, и выбежал на крыльцо. За нами ринулись наиболее быстроногие и рассудительные из зрителей.

Всей толпой мы едва не сбили служанку и Шторма, по-прежнему переминающихся во дворе. Жеребец нервно прянул в сторону, девушка повисла на поводе, а самые испуганные уже брали штурмом забор, отчего-то упорно не замечая распахнутых ворот.

– Цела? – Вэррэн остановился, внимательно оглядел меня с ног до головы и, явно удовлетворившись осмотром, кивнул: – Однако же… Кто бы мог подумать, что этот увалень может остервенеть до такого социально опасного состояния?

Ответить ему я не успела: из окна второго этажа высунулась первопричина нашего бегства и, разглядев виновницу своего заточения, завизжала так, что затрясся весь город:

– А ну иди сюда, бесстыжая! Я сейчас ка-а-ак спущусь, да и…

– Чтоб тебя утки затоптали да куры загребли! – от души заорала я в ответ, оценив разделяющее нас с аристократенком расстояние и поняв, что мгновенной атакой ему меня не достать. Но за уже проверенное укрытие – спину Вэррэна – я все-таки на всякий случай спряталась, уж очень спокойно и надежно там было отсиживаться. И теперь покрикивала оттуда, как не слишком отважная собачонка, облаивающая чужаков из-за забора: – Прекрати буянить! Я всегда действую только в интересах твоей безопасности!

– А кто меня на турнире чахоточным слабаком выставил?!

– Сам виноват! Нечего было на дуэль вызывать!

– А из-за кого меня из родного поместья выставили?

– Сам виноват! – не придумав ничего более умного, с жаром повторила я,– Нечего было к тюрьмам таскаться и не в свои дела лезть!

– А почему у меня лошадь захромала?

– Сам виноват! Надо было внимательнее к бедному животному относиться! Кстати, я тебе нового коня купила! Спускайся, познакомься с ним!

– Правда? – дрогнувшим голосом поинтересовался Торин, мигом растеряв весь свой боевой запал.– Я сейчас, сейчас! Ой, подождите же меня!

Голова в окне исчезла. Я облегченно выдохнула и повернулась к Вэррэну:

– Кажется, гроза прошла стороной, не поразив нас ни громом, ни молниями. Но ты прав: кто бы мог подумать, что он так взбеленится из-за какой-то несчастной наглухо запертой двери!

– Я бы тоже обозлился,– раздумчиво сообщил мне альм, пряча глаза. Ясное дело. Я бы, скорее всего, тоже в восторге не была. Но одно дело я или Вэррэн – вполне самостоятельные люди-нелюди, способные постоять за себя и не вляпываться в ежечасные приключения на ровном месте, и совсем другое – балованный, изнеженный Торин, умеющий находить себе проблему там, где никто другой и почесаться не подумает.

Аристократенку Шторм понравился. Даже очень. А вот коня мой подопечный в восторг явно не привел – жеребец попятился, прижал уши и весьма недвусмысленно фыркнул, демонстрируя свое нежелание знакомиться с Лорран– ским ближе.

– Этот конь почему-то не слушается меня! Тень, Вэррэн, помогите! Сейчас же! Подсадите меня! – заныл графеныш, несколько раз беспомощно подпрыгнув около Шторма, но так и не преуспев в попытках влезть в седло. Жеребец косился на своего будущего всадника огромными настороженными глазами, хлестал хвостом по бокам, словно яростно отгоняя мух, и уже явно вспоминал дикие скачки и беготню, которыми распугал все торжище. То ли конь был слишком высок, то ли Торин карабкался ему на спину не очень старательно, но очередной прыжок аристократенка успехом не увенчался: Шторм переступил длинными тонкими ногами и шарахнулся в сторону. Потом махнул хвостом с таким недобрым свистом, что я сочла своим долгом вмешаться:

– Дэтшитш! Все ясно! На Шторме поеду я.

– А я? Пешком, да? – тут же вусмерть разобиделся Торин.

– Ты сядешь на Луну. Она кобылка смирная, особых неприятностей и хлопот всаднику зря не причинит. Только, пожалуйста, осторожнее с ней!

– Ты ненормальная! – опасно приблизив губы (и прячущиеся за ними жуткие клыки) к моему уху, прошипел Вэррэн.– Мало того что купила дикую необъезженную скотину, так теперь еще сама на нее лезть собираешься! Для самоубийства существуют гораздо более простые и дешевые способы!

Я, опустив ресницы, дабы притушить искорки удовольствия, танцующие в самой глубине глаз, едва заметно ухмыльнулась. Ох, не знает еще хвостатый, сколько я за этого коня заплатила, иначе бы не ехидничал!

Внезапно меня осенила простая, как веник, мысль. И чего я, спрашивается, экономию такую развела? Ведь нашу поездку все равно спонсирует папочка Торина! И он позаботился, чтобы сто сыночек с кругленькой суммой в поездку отправился. На золото, которое графеныш оберегает так же ревностно, как и свои любимые пряники с медовой начинкой (поедает их в невероятных количествах, а ни мне, ни Вэррэну так ни разу и не предложил!), на мой взгляд, можно купить целый караван. Я почувствовала себя не то что совсем уж дурой, но… далеко не самой разумной женщиной в мире подлунном, короче. А все моя въевшаяся в плоть и кровь привычка бережно относиться к каждому медяку и трястись над каждым серебреником!

Видимо, на моем лице промелькнула уж вовсе не передаваемая гамма чувств и эмоций, потому что даже отважный Вэррэн отшатнулся и посмотрел на меня с немалым опасением, словно побаиваясь, что я сейчас брошусь. Я с сожалением вздохнула (от альма, в отличие от людей и орков, очень приятно пахло сосновым лесом, разомлевшим под жарким полуденным солнцем) и ласково провела рукой по шее незаметно подошедшего к нам Шторма. Конь, ластясь к своей новой хозяйке, как несмышленый демоненок, тем не менее ухитрился покоситься на опешивших мужчин столь ехидно, что развеселилась даже приревновавшая было Тьма.

– Ну что, поехали?

– А завтрак? – туг же вознегодовал Торин, явно обиженный, что конь предпочел какую-то храну благороднорожденному всаднику.

– А вещи? – в свою очередь удивился Вэррэн, проявляя трогательную заботу о чужом имуществе – своего-то у него так и не было.

Я обреченно посмотрела на этих двух умников, вновь торжественно вручила поводья Шторма невольно попятившейся служанке и возглавила процессию, двинувшуюся на поиски пропитания.

Как всегда, мой милый клиент раскапризничался и разнюнился за столом. Оладьи его, видите ли, не устроили, его светлость привык к тонким лепешкам и блинам. А толстенькие, похожие на булочки оладушки, к которым предлагались сметана, мед и варенье, графенку чем-то не понравились еще до того, как он их попробовал. В результате, когда я на минуту отвернулась, выискивая взглядом разносчицу, дабы попросить ее подать привереднику что-нибудь другое, мой оставленный без присмотра подопечный в мгновение ока единолично слопал все вишневое варенье, которое было в плошечке, сплюнул туда с десяток косточек и с видом смиренного страстотерпца принялся за мед.

– Ну что ты делаешь, Торин?! Разве можно на пустой желудок столько сладкого есть! Да у тебя же заворот кишок случится! – непритворно ужаснулась я, разглядев, чем вздумал разнообразить свое меню неумный Лорранский. Аристократеныш, не сообразив, что таким образом я проявляю заботу о его здоровье и благополучии, принял вид оскорбленной невинности. Потом, когда я решительно отобрала у него мед, понял, что мое черствое сердце этим не тронуть, и начал охать и жаловаться на свою тяжелую долю-судьбинушку. Да так горестно и надрывно, что я не выдержала: оглянувшись и убедившись, что никто к моему невыносимому подопечному приставать не собирается, я малодушно сбежала во двор и уселась на перила крыльца спиной к улице, на всякий случай посматривая на графенка через открытое окно. Тьма, порхнувшая следом, влезла мне на колени с явным намерением получить порцию поглаживаний и почесываний за ушами. Я с невольной улыбкой принялась водить кончиками пальцев по чешуе демона, заодно волей-неволей прислушиваясь к закипевшей неподалеку от меня дискуссии:

– Эта!

– Не-а!

– А я те говорю – эта!

– Глаза разуй, дылда стоеросовая! Не эта! Да!

– К-кому сказ-но – эта!

– Да не эта, не эта!

Назойливый, не радующий разнообразием аргументов спор заставил меня оглянуться далеко не сразу, я некоторое время еще демонстративно созерцала через окно Торина и Вэррэна, решив, что не пристало мне баловать своим вниманием каких-тo громкоголосых, явно нетрезвых типов. Потом, когда с радостным воплем: «А давай ща п-проверим!»– меня решительно потрясли сзади за плечо и бедро одновременно, оглянуться все-таки пришлось. Да так резко, что нахалов едва не размело в разные стороны. Разнежившаяся Тьма с негодующим клекотом слетела с моих колен и грозно зашипела, явно демонстрируя свое горячее желание вцепиться в волосы хоть кому-нибудь.

Впрочем, нападать на меня не собирались. Как выяснилось, спор, а тем паче драка – отличный повод и замечательный способ знакомства. Во всяком случае, именно так решили орк и гном, которых судьба, принявшая на этот раз вид скромной наемницы, свела на площади со статуей нашего короля. Похоже, они всласть подубасили друг друга (это было видно по внушительным синякам и ссадинам на сияющих довольством лицах), а потом, так и не выяснив, кто победил (орк, ясное дело, сильнее, зато гном проворнее), пошли мириться в кабак. И, судя по всему, весьма в этом деле преуспели.

– Эта! – восторжествовал внебрачный сын буфета и баржи,– Я ж те г-говорил, б-борода, эта! А ты: не, не… Как же не, когда именно эта!

– Точно! – умилился гном, всплескивая руками. Костяшки пальцев были сбиты до крови, что не мешало их хозяину взирать на высоченного дружка едва ли не с нежностью,– Да! Уй, как мы рады, тэмм! Наша назе… наза… неза… Вощем, наша встреча под-дарила мне брата!

– Кого? – не веря своим ушам, переспросила я, на всякий случай нашаривая кинжал под курткой. Мало ли что в пьяную голову втемяшится, вдруг этот гном на меня броситься вздумает…

– Вот его! – весомо подтвердил нетрезвый бородач, тыча пальцем в радостно щерящегося собутыльника.– Он мне теперь бр-рат! Да! А ты – сестра др-рагая!

– Чего-чего?! – охнула я, едва ли не кубарем скатываясь с перил.

– Родственница милая-а-а-а! – с непередаваемой лаской подтвердил орк, распахивая братские объятия. Я нервно оглянулась, высматривая пути отступления, и попятилась, надеясь точно вписаться спиной в дверной проем. Это ж надо было этой колоритной парочке допиться до такого состояния, чтобы растерять последние мозги!

Побратимством так просто кидаться в Райдассе не принято, названый брат должен быть ближе, чем родной, и с бухты-барахты такое почетное прозванье никому не дают, даже в благодарность или по пьяни. Одно дело храны – обращение «брат» или «сестра» является в нашей гильдии традиционным и помогает создать хотя бы иллюзию того, чего мы все лишены с самого рождения – крепкой, большой и дружной семьи. Семьи, в которой не прощают обид, но никогда не предают и очень дорожат друг другом, потому что знают – в следующий раз, возможно, доведется встретиться только во Мраке вековечном. Но простые люди-орки-гномы-эльфы-альмы – совсем другое дело, они ценят побратимство и так просто им не расшвыриваются. А эти… То ли они намирились до такого состояния, что уже не соображают вовсе ничего, то ли и впрямь ухитрились за небольшой промежуток времени, прошедший с нашей встречи, совершить нечто, достойное завязывания родственных отношений.

– Чего-чего-чего?

Ввалиться в нижний зал гостиницы спиной вперед и скрыться от двоих пьяных умников за добротной дубовой дверью никак не получалось. Я отчаянно улыбалась и на всякий случай задавала глупые вопросы, дабы выгадать немного времени и решить, что делать. Орк мне не нравился, и я не горела ни малейшим желанием вступать с ним в рукопашную схватку. Гном, впрочем, тоже в восторг не приводил.

– Да! – ни к селу ни к городу солидно подтвердил бородач, вытаскивая из-за пояса килта солидных размеров бутыль, в которой плескалась какая-то мутная жидкость, подозрительно похожая на грубую подделку под знаменитый эльфийский самогон. Я обратила внимание, что яркий костюмчик низкорослика пребывал в самом плачевном состоянии – все было измято, испачкано, а кое-где и порвано. Видимо, прежде чем замириться, орк долго валял своего супротивника по грязи, а может, и лицом нобулыжникам мостовой возил – очень уж растрепанной и поредевшей казалась мне пушистая борода низенького щеголя. Да и ссадины на носу и щеках говорили сами за себя. Впрочем, его «братец» пребывал не в лучшем состоянии – его неприметные серые штаны были изорваны на художественные неширокие полосы, а кое-где и откровенно покусаны, под глазом (и как гном туда достал? Небось орк сам имел неосторожность наклониться) постепенно наливался огромный лилово-синий фонарь, а общий вид помятой, но отчаянно улыбающейся физиономии производил самое удручающее впечатление.

– Сестренка-а-а! – весело пропел орк с повреждениями на фасаде, протянул руки, снял меня с крыльца, как куклу, и восторженно закружил по двору, распугивая уже взнузданных и заседланных лошадей и едва не наступая на бродящих в поисках зерен кур. Я взвизгнула и обреченно зажмурилась, даже не порываясь обрести свободу посредством какого-нибудь приема борьбы или применения оружия – уж слишком красочно представлялось, как далеко я тогда улечу. Гном, дирижируя своей бутылью, размахивая подолом килта и подвякивая что-то восторженное, весело скакал рядом, с упорством, достойным лучшего применения, пытаясь вспрыгнуть моей «лошадке» на плечи.

– Ах ты! – вдруг взвизгнул рядом чей-то высокий, звенящий негодованием голос. После чего мир прекратил свое бешеное кружение и я обрела под собой точки опоры – сначала две, привычные и родные, на которых я привыкла перемещаться, а потом одну – ноги не удержали свою хозяйку, и я бесславно брякнулась на задницу, бесцельно хлопая глазами и вертя головой.

– Да… Ну и че ты добилась? – возмущенно поинтересовался гном, шустрым комком подкатываясь ко мне и галантно предлагая руку. Я покосилась на его огромную лопатообразную длань с обломанными ногтями и вековыми залежами грязи под ними, каким-то чудом сдержала брезгливую гримасу и начала вставать сама. Впрочем, сзади за меня тут же ухватились маленькие цепкие ладошки и решительно поддержали, помогая в нелегком деле поднимания на ноги.

– Вот ведь каланча безголовая! продолжал звенеть негодующий голосок,– Чуть не убил многоуважаемую тэмм! Лапы – как кузнечные клещи, морда синевой заплыла, силищу девать некуда, так он к людям приставать вздумал! Вот я вас сейчас!

– Успокойся,– с трудом выдохнула я, отряхивая штаны и поворачиваясь к бушующей служанке, той самой, которой Шторм был доверен. Девушка уже, кажется, всерьез изготовилась с голыми руками наброситься на моих новоявленных родственников, и лишь мой профессионально-цепкий хват за плечо удержал ее от столь рискованного и необдуманного поступка. Отчего скромная неприметная служаночка вдруг превратилась в яростного защитника ошеломленной храны – лично мне было непонятно. Впрочем, доискиваться причин я не стала, а просто пояснила: – Они со мной не дрались, а братались.

– Чего?! – поразилась она.– Эти страхолюдины?

– Ага,– подтвердила я, перехватывая Тьму, которая, по зрелом размышлении, решила-таки напасть на орка и кружила вокруг него, выбирая место для атаки. Дело это было долгое, ибо размеры противника по сравнению с демоном переходили все доступные границы воображения.– Друг с другом уже побратались, теперь вот решили и меня заодно в родственницы взять.

– Да-а, семейка будет – просто загляденье,– покачала головой служаночка, смерив внимательным взглядом сначала стоящих в обнимку «братцев» (орку ради этого пришлось присесть на корточки, а гному приподняться на цыпочки), а потом пристально разглядывая меня с демоном на руках,– Вы всегда так легко находите себе друзей и родственников, тэмм?

– Нет,– честно призналась я.– Это не я их, а они меня находят. Равно как и все неприятности, с ними связанные.

– Видите ли, тэмм,– раскраснелась девушка, смущенно косясь то на меня, то на гостиничные окна, – там милорд, с которым вы приехать изволили… Он… ну…

– Ясно,– с обреченным вздохом констатировала я.– Милорд Торин опять чем-то недоволен и угрожает сей же секунд помереть от возмущения всем назло?

– Да! – моя добровольная помощница и информаторша благодарно тряхнула головой, сделала большие глаза и устремилась к крыльцу. Я последовала было за ней, но была остановлена удивленным возгласом:

– Эй, сестренка, ну куда же ты? Может, выпьем вместе?

«Вот ведь навязались на мою голову, пропойцы разномерные! Чтоб вас демоны во Мрак вековечный унесли вместе с вашими родственными чувствами! Эрт драалан вар– то!» – мысленно ругнулась я, оборачиваясь к живописной парочке, по-прежнему обнимающейся и довольной друг другом по самые уши. Ведь так просто уйти не дадут, с них станется следом за лошадьми бежать и о своих братских отношениях со мной и друг другом на весь город кричать.

Тут меня осенила гениальная идея. Ну если это средство не поможет отпугнуть новоявленных родственников, то я уж и не знаю, чем тогда от них отбиваться! Не врукопашную же, в самом деле, идти!

– Да вот, я сейчас соберусь, кое-кого из зала прихвачу и пойду в лавку, где одеждой торгуют,– с невыразимо доброй и заботливой улыбкой пропела я, делая широкий шаг к «братикам».– А пойдемте и вы с нами по магазинам! Выбирать наряды поможете. Мне нужны новые штаны и несколько вечерних платьев, а одному из моих спутников – вообще весь гардероб на все случаи жизни. Пойдемте, пойдемте! В компании веселее! Да мы и недолго будем-то, к вечеру обещаю закруглиться с покупками!

Парочка в ужасе покосилась на едва видимое в дымке облаков солнце, которое не проделало еще и половины своего ежедневного пути по небосводу, потом на меня, зазывно улыбающуюся с крыльца… И мигом решили, что столь неспокойные родственницы, готовые от рассвета до заката гулять пo лавкам, им не нужны. Еще, не приведи боги, за свои покупки платить заставят! Кроме того, и орки, и гномы, оказывается, при страшном слове «магазины» так же, как и человеческие мужчины, начинают откровенно паниковать и судорожно прикидывать пути к отступлению.