Текст книги "Конечная Остановка (СИ)"

Автор книги: Ксений Белорусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

По случаю Дымкин тотчас припомнил власть имеющим держимордам, как вчера наблюдал за парочкой ражих ментов, наступательно спровадивших из подземного перехода у ЦУМа двух молоденьких девчушек, развлекавших прохожих игрой на флейте и на дудке-жалейке. Накачанным патрульно-постовым охранителям престольно-столичного покоя не составило серьезных трудов одержать над ними безоговорочную победу. Сильнó расправились ментяры с тощенькими, худосочными ученицами музучилища. Чем Змитер и воспользовался, запустив эту сюжетную зарисовку в виде жалостного зачина к комментарию об ущемлении либеральных прав и экономических свобод малого бизнеса. В независимой прессе такой вот, со слезами на глазах победный правопорядок с охотой возьмут и спасибочки скажут. Особенно, с качественной картинкой цифровичка. Без малого профессиональный фотик у Змитера всегда с собой. Кто там чужой, свой, редакторы и читатели разберутся по его наводке. Даже не прибегая к тривиальным оппозиционерским рассуждениям о полицейском государстве.

Но для президентского ежедневного печатного официоза, где Змитер Дымкин обретается штатным корреспондентом, он волей-неволей сочинил в ту свободную творческую пятницу несколько иную заметку по поводу. Зная насколько нынче не в ладах с городской мэрией его главный редактор, Змитер решительно предложил чиновникам из профильного культпросветотдела Мингорисполкома в общественную нагрузку озаботиться выдачей лицензий всем уличным музыкантам. Или без налогов и поборов, поощрительно за музыкальное оформление белорусской столицы по-европейски. Или дипломировано, с небольшой необременительной оплатой. Но без дурной вкусовщины от каких-нибудь юрких жюри и отстойных разрешительных худсоветов.

"Вось, сдается, и диплом вам, мастера культуры и спорта. Ансамблем для бюрократов, ослов, котов, петухов и трубы в дуру..." Впрочем, тому подобные аллюзии Змитер на свои цифровые скрижали не заносил.

В отношении музыкальных и спортивных талантов, их ярых громкоголосых поклонников, он довольно безразличен, полагая весь этот тщеславный народный сумбур неизбежным шумовым фоном, звуковым сопровождением городской жизни. Когда они ему нимало не мешали, находясь где-то вдалеке, он и не вспоминает о них. Разве лишь профессионально, как сейчас, в аналоге иллюстрации к далеко идущим экономическим заключениям или ради политических выводов.

Аналогично Змитер Дымкин с либерализмом пополам воспринимал участников каких-либо массовых мероприятий. Будь то народные гуляния по президентским праздникам либо оппозиционные митинги, он старается взирать на суетливо праздную толчею в истовой отстраненности и отрешенности профессионала. Положа руку на сердце, он изредка признавал: вовсе не всегда это у него выходит демократически. В газетной суете сует...

Наутро Змитер проснулся, встал, словно с тяжкого похмелья. Сплошь и рядом такое с ним случается после вдохновенной напряженной работы далеко за полночь. Хотя это легко поправимо. Достаточно лишь взбодриться кружкой быстрорастворимого кофеина, а затем дать телу и душе необходимые им физические нагрузки. Что Змитер и сделал гимнастически. На славу, с расстановкой, чувствительно разминал, проминал организм индивидуальным комплексом динамических и статических упражнений, предназначенных для военных летчиков, космонавтов и спецназовцев, в естестве не имеющих под рукой надлежащих тренажеров.

Далее, естественно, от хорошо означенного местожительства последовал свободный променад по субботнему рабочему плану. Благо оно всем, и нам и вам, коли хорошенько пройтись пешочком. Моцион и терренкур подразумеваются, когда суббота благовестно для человека, но не он для нее припускает отдыхать во все тяжкие на воле с чистой совестью по завершению служилого рабства пяти распроклятых дней в неделю. К нашему герою последнее и вмале не относится, если работа для него ― праздник свободы творчества. Зато официальные праздничные или выходные дни нет-нет да бывают рабочими журналистскими буднями.

Змитер Дымкин сбежал вниз, вышел на улицу Ильича, миновал модную одежную лавку, благодушно ругнулся на мебельный фургон, нахально перегородивший тротуар у жилого подъезда, заскочил в кафетерий перекусить парой бутербродов и дальше не торопясь зашагал на прогулку. Пересек центровую Паниковку, где на одной оси, символично и контрастно, располагаются белорусский драмтеатр Янки Купалы, картинный общественный сортир, ставший театральными кассами, и тот еще саркофаг резиденции президента Луки. Поблизости, выходит на проспект, к ним примыкает в запустении забытая парадная трибуна партийно-советской эпохи. Змитер тоже на нее посмотрел, рассудительно приценился на предмет дальнейшего упоминания в тексте и в контексте. Точь так же взглянул на сакральный танковый памятник слева и фундаментально конструктивистское здание Дома офицеров.

"Поди, когда-нибудь пригодится упомянуть, коли к мысли придет..."

Потом налево он не глядел, не желая портить себе хорошее настроение гнуснейшим видом гостиничного долгостроя, взгромоздившегося у цирка. Когда б устроить конкурс архитектурных уродств из лукашенковских новоделов Минска, то это безобразие, на его взгляд, поделом займет третье место. Как скоро пальма первенства на двоих должна принадлежать стеклянной национал-президентской библиотеке, поскудоумно выстроенной в форме гигантского пивного бокала, и монструозному блокгаузу Дворца республики, один к одному воспроизводящем историческое обличье гитлеровской рейхсканцелярии в нацистском Берлине.

Змитер немного прогулялся по набережной Свислочи, через плотину прошел в парк, с удовольствием припомнив: некогда это чудное местечко называли Губернаторским садом и вовсе не связывали с чудовищно растиражированным имечком пресловутого любителя длинных тире по прозванию Пешков-Хламида-Горький. Он у нас в Беларуси по-прежнему всюду и везде, куда ни плюнь, хотя мало кому из белорусов известно, какая такая у того соцреалиста фамилия по паспорту, ― не преминул-таки журналист Дымкин своемысленно выбранить вездесущую совковость. По ассоциации, крепко, по-русски и по-белорусски, помянул, приложил агрессивных неосоветчиков, окрестивших "Ленинградом" свой блокадный хозмаг у него по соседству

"Глаза б мои на него не глазели! Бойкот им в сраку и блокада, п...юкам и х..лам!"

Как ни посмотреть зеницей ока, давно отжившая свое топонимика Минска уж точно не могла сбить и подпортить Змитеру приятное предвкушение. Потому что он идет хорошенько и демократично пообщаться с коллегами по журналистскому цеху. По пути пивом вкусно затарился в магазине на улице славного имени эсера Пулихова, некогда знаменито повешенного на достопримечательных воротах тюрьмы по Володарке.

"Володарку и царскую тюрягу наши менчуки знают, а заказного товарища Володарского-Гольдштейна ― уже х... вам! Хорошо хоть улица М. Горького нынче принадлежит М. Богдановичу..."

В редакции независимого информационно-аналитического еженедельника "Знич", куда направляется Змитер Дымкин, он состоит внештатным экономическим обозревателем Олегом Инодумцевым. Иногда сбрасывает сюда под другим псевдонимом едкие топонимические заметки. Редакционный фотограф их потом иллюстрирует ехидными жанровыми снимками. Стоит согласиться, похмельные угрюмые бомжи и бомжиха у темно-серого облупившегося истукана Ульянова-Ленина графически смотрятся колоритно, многозначительно. Или же, другой пассаж ― тупорылые бронированные менты с дубинками и щитами на фоне рекламного билборда изящных женских колготок...

"Было б не худо, хрен им в сраку, постебаться на тему скоропостижного переименования проспекта газеты "Известия совковых депутатов", если проспект коммунистической газеты "Правда" остается со старосоветской назвой. Перспектива для будущего, ретроспективы прошлому... Классика: в очередь, суки, в очередь..."

Очередной номер "Знич" по графику закрывает в четверг вечером. В пятницу с ночи типография и утреннее распространение. По пятницам в редакции никого из творцов нет, работают где-нибудь или расслабляются, благословенно отписавшись, отстрелявшись. Зато в субботу, ближе к полудню, творческие народы, штатные и внештатные, начинают мало-помалу подгребать адресно, сообща принимать задания в текущий выпуск, столбить себе полосы для перспективной аналитики, торговаться с выпускающим и ответсекретарем по месту, объему и времени сдачи нового материала.

Да и номерок, свежо пахнущий типографской краской, творцам не возбраняется прихватить для личной подшивки. Тут же полистать газетку, превознести коллег за удачные материалы. Самому на комплименты взаимно напроситься, коли найдется за что спрохвала.

Находится газетная редакция в обычном жилом доме, на втором этаже, над большим хозяйственным магазином напротив парка. Ютится в двух комнатушках, одна побольше, другая поменьше; на кухне курилка, чай, кофе. Пиво пить везде можно, но осторожно. В противоположность сахарным чаям-кофеям, оно ничем особо фатальным не грозит клавиатурам десктопов и ноутбуков, которых в редакции вдосталь для профессиональной работы. Кругом теснятся системники, мониторы, принтеры, сканеры, кабели наружу; перемигиваются светодиоды сетевых устройств и файл-сервера. Атмосфера и антураж истинно информационно-технологические, болванам и профанам такого не понять.

При этом никто не сидит, уткнувшись лицом к стене, к окну, как обычно в конторах харей в дисплей, в бумаги. Здесь каждый на виду, в отличие от материалов в работе на мониторах, куда заглядывать без приглашения не принято. Раз так, то можно свободно и лицеприятно обмениваться ценной информацией, познавательно устраивать мозговой штурм серьезных политических и экономических проблем. И самое главное ― роскошно общаться на редакционном диване, не стесняясь в непечатных цветистых выражениях. Знамо дело, в адрес умалишенных властей преходящих или душевнобольных оппозиционеров, домогающихся той же эфемерной власти.

За-ради таковского выразительного общения Змитер Дымкин один-два раза в неделю обязательно появляется в редакции "Знича" хоть на часок.

Сам чего-нибудь умное, матерое, матерное скажешь в образе Олега Инодумцева, независимого экономиста. Разумных людей послушаешь в комфортной обстановке системно с пивом. Тебя доброжелательно выслушивают, понимают. Ты свободных людей чудесно понимаешь. Видишь, чем они воистину отличны от тех, кто скрипя зубами уродуется на казенной службе, бессмысленно ненавидит начальство и самого себя за то, что ему некуда деться от этого государства.

"Не познали истины и остались государственными рабами, недоумки. Что ни говори, частное завсегда свободнее государственного".

Ко всему такому прочему и новые приватные контакты с понимающими людьми на редакционных посиделках заводятся. Вот сегодня Змитер свел умное знакомство с хватким юристом Мишуком. Не по-белорусски чернявый и вертлявый носатый хлопец красноречиво подметил, что адвокат, согласно уголовно-процессуальному кодексу, всегда остается частным поверенным в делах взятого под защиту. Защитник всегда свободен от обязательств перед государством. Всегда против государственного обвинения. Даже при условии всегдашней крепостной зависимости от казенной юридической консультации.

К четырем часам пополудни свободные редакционные народы понемногу начинают рассасываться, рассредоточиваться. Суббота все-таки. От субботних дел и забот по семейному расписанию или иных привязанностей, отношений мужчин с женщинами, женщин с мужчинами вряд ли кто бывает полностью освобожден в общепринятые по-человечески выходные дни календаря.

"В обществе человеку никак без общества. Еще достославный Аристотель Стагирит этот полисный постулат двинул в массы, не какой-то К. Маркс, как утверждает коммуняцкое быдло. Надо бы перелистать на досуге ту самую, упомянутую дельными людьми античную "Политику" или "Политию". Пускай тебе и в неважнецком русском переводе, коли ты по-древнегречески ни бе, ни мя..."

Читал Змитер скорохватно и охотно, причем не только снимая с экрана ноутбука или планшета, целенаправленно выискивая полезные источники актуально экономической или политической информации. Предавался чтению со всеми удобствами, лежа на диване с компом, коли работает он преимущественно в сидячем положении. Чаще всего фундаментально пополнял авторитетной философской классикой собственно кургузое университетское образование, стремясь расширить, поднять его до уровня пристойной продвинутой образованности. Не отвергал и беллетристического вытворчества, какое по делу, по-белорусски и по-русски, рекомендовали глубоко уважаемые им люди.

Для чтения со всем доступным комфортом он и тексты предварительно правил, до ума доводил. Сначала ликвидировал тире. Их он недолюбливал по въевшейся сызмала интернет-привычке. Поэтому заменял их все на дефисы. Вслед так же скопом в том же редакторском диалоговом окне поиска и замены он разделывался с карамзинскими "ё". В российской словесности этот диакритический знак Змитер Дымкин, подцензурно выражаясь, не жаловал. Занадта уж русские тексты со скоплениями и вкраплениями множества "ё" походят на неправильный и безграмотный плохой белорусский язык.

Затем наступает черед выморочного и выборочного удаления нынче отвратных ему кавычек, которые стилистические бездари суют куда ни попадя в диком количестве наперекор непреложным правилам орфографии на русском и белорусском языках. Дуракам, исповедимо, законы правописания не писаны, ими не читаны и не поняты.

Когда-то писатель Алесь Двинько его просветил, откуда берутся дурные писаки-кавычники, те, кому не под силу обойтись без кавычек. До того Змитер Дымкин таковских знаков пунктуации попросту не замечал при чтении. На письме, в печати, в постыдном и стадном подражании тоже сажал, ставил их без понятия, от балды. Подобно многим другим с кондачка, оставляя на усмотрение корректорской грамотности. Теперь же Змитер не абы как предъявляет корректорам неслабые обоснованные претензии, если те ― Боже упаси! ― рискуют воткнуть в его опусы лишние кавычки. Никому, в том перечне и себе, он нынче не позволяет слишком вольно, в узеньких рамочках куцей банальной эрудиции, уродливо толковать четвертое правило Розенталя о необычных, в убогом мнении, значениях малопонятной кому-нибудь лексики.

"С бору по сосенке эрудиция, она же того, этого лоскутная ерундиция, как говорит дядька Алесь...Действительно, иной писачок пишет так, словно заикается, спотыкается на бессчетных колдырных кавычках, которые он лично в срачь навалил почем зря... Гуано не гуанако, коли брать с высоты птичьего помета..."

Итого, в субботу вечером Змитер решил посвятить наступающее воскресенье спокойному, отдохновенному чтению. Обычное дело, коли у него в закромах жестких дисков и флэш-памяти много чего этакого накопилось почитать. Никуда не спеша, неторопливо, раз обстановка без кавычек и без скобок благоприятствует.

Глава пятая

Везде поспеть немудрено

Благорассудительно Евген Печанский не досадовал на полученное им дважды высшее образование, хм, белорусской выделки. Какое ни есть! Все такое обстоятельно, системно пойдет для дела и жизни, каким бы калеченым и уродским оно ни казалось. При условии, конечно, если настоятельно дополнять его расширенным самообразованием.

Сам он нечасто распространяется о том, как поначалу окончил курс в полицейской академии и лишь затем, уж государственным контролером, заочно отучился на финансово-экономическом факультете минского нархоза. Получение второго специального образования руководством госконтроля очень поощрялось не столько дополнительным отпуском, сколько продвижением по службе.

Специфических крупных чинов и больших звезд на погонах Евген не достиг. И вспоминать о той невидной служебно-охранительной деятельности не очень-то любил. Однако удостоверение старшего лейтенанта МВД благонамерено сохранил в резервной дееспособности. Пользуется он им без стеснения как теперь, когда небрежно сунул в бардачок внедорожника девяносто вторую "беретту" с навинченным керамическим глушителем. Ибо никому и в дурную башку не взбредет дурковатая бредовая мыслишка хоть как-то обыскать его "аутлэндер". Остановить могут, но на то и ксива, казенные корки внушающие уважение, предоставляющие свободу рук, позволяющие обходить административно-бюрократические частности вроде разрешения на оружие.

Частным образом полностью чистый в Беларуси ствол и боеприпас к нему Евгену днями завезли из Украины. В презент, так сказать. Недавно под Славянском, по-прежнему остающимся в зоне АТО, было втихую ликвидировано серьезное бандформирование донецких ватников. Помимо регулярного украинского войска в той успешной ликвидации деятельно поучаствовали добровольцы, как всегда разжившиеся неслабыми трофеями, коль воюют они не по приказу и не по уставу. Так "беретту" и продали, перепродали недорого, считай, отдали в хорошие руки.

"Верно пишет и говорит дядька Алесь Двинько. В белорусском царстве-государстве, где простым смертным нарезное оружие иметь запрещено, оно часом производит нужное впечатление. По какую бы сторону закона ни располагался человек вооруженный, уважительного отношения он к себе требует. В шерсть и против шерсти...

Сам себя перестаешь уважать, коли навыки стрельбы утрачиваешь. По гражданке, так сказать".

Потому Евген еще в пятницу в колодищанском лесу начал военизировано пристреливать пистолет, примеряться к нему и к глушителю. Акбара пристегнул позади к горному велику, каб под выстрелы не полез, сукин сын.

Ну а в воскресенье с утра выехал в Минск. Домохозяйственных дел немало накопилось за рабочую неделю. К тому же Алексан Михалыч Двинько посулил вечерком заглянуть на огонек. И пути-дороги утречком чисты и свободны, без пробок тебе и заторов, пока дачники не станут всей автомобильной оравой возвращаться к городской жизни.

О пистолете в перчаточном ящике личного автомобиля он в дороге не забывал:

"Штирлиц выстрелил вслепую. Слепая упала, так скажем..."

К себе домой на Ульянова в отменном расположении духа доехал он без происшествий и незаконного применения огнестрельного оружия. Не глядя бездельно на воскресный день, он запланировал повальную уборку квартиры и прачечное домашнее рукоделье, когда б посчитать таковым работу с утюгом, если прочее автоматом исполнит стиральная машинка.

К слову заметить, Евген Печанский ничуть не брезгует исполнительским домашним трудом, который слишком многие мужчины полагают весьма зазорным для мужественной чести и гендерного достоинства. Но скажите, пожалуйста, много ли женщин в состоянии овладеть навороченными функциями далеко продвинутого современного автоматического стирального аппарата? Или способны научиться премудро использовать сменные насадки мобильного автономного моющего пылесоса, чья стоимость порой превышает среднестатистическую цену подержанной иномарки на авторынке?

Настоящая дорогостоящая техника в быту есть дело сугубо мужское, ― неукоснительно убежден наш герой. И немалое перечисление ваших знакомых женщин, мы уверены, нисколько не стали бы ему перечить неблагодарно, противоречить понапрасну и небезопасно.

В том же самом твердо уверился Евген Печанский на примере собственного семейного жизнеустроения, Уф! Наконец-то оно разрешилось разводом спустя пять лет напрасных стараний обучить безалаберную жену рационально вести домашнее хозяйство!

Дело тут даже не в полной неспособности к кулинарии экс-супруги. У нее была ух мерзостная привычка отваривать картошку чудовищными большими кусками или даже целыми кривыми картофелинами. И этот вареный картофель непостижно рациональному мужскому уму у ней почему-то пригорал к патентованному тефлоновому днищу кастрюльки. Ну и ладно, однак, с бульбой-картошкой, если возлюбленная женщина говорила, что путь к ее сердцу лежит через желудок. Уж тут-то Евген усердствовал, расстилался не абы как. Благо много чего знал о вкусном и правильном питании, немногим меньше умел или же мог тому научиться; изысканный рецепт перенять и все такое прочее.

Весь вопрос в отношении к домохозяйственному труду. Выставляй его женщина, яко ежедневный трудовой подвиг во славу семьи и брака, толку от нее ждать не приходится. Хуже того, благоверная уперто твердит, повторяет, как же она устала, как у нее спина разламывается, руки отваливаются, ноги не ходят с домашних дел. Куда они у ней не идут, спрашивается?

Издавна замечено: громче всех о своей усталости, перегруженности работой неустанно заявляют, непрестанно жалуются, постоянно ропщут закоренелые бездельники. Наверное, для того, чтобы милостивое начальство им поверило и снизошло к физической и умственной слабости ему подчиненных. Однако всякое начальственное снисхождение, какое угодно сановное слабоумие немедля сходят на нет, коль начальник видит, что дело-то монументально стоит на месте, никуда не движется. Сквернее всего, приходит в упадок, загнивает прямо на корню, что в государстве, что в семье. А кто виноват, что делать, прикажете? Разумеется и подразумевается, виновны подначаленные. Вот их, тунеядцев, взять да заменить!

Незаменимых у нас нет, насколько этаки установлено с расстрельных сталинских времен, ― рассуждал Евген Печанский, почти закончив педантичное наведение порядка в квартире, если стиральная машина изначально заправлена, инициирована, активирована. Искать скорейшую замену своей бывшей он и не думает, коли сам-один силен управиться с домашним хозяйством гораздо тщательнее. Тогда как женщины ради чего-нибудь иного то и дело в дозоре, в засаде, на страже, начеку, наготове в поисках брачного счастья, семейственной надежды и опоры. Рыщут, ищут того, кто бы мог на них безропотно вкалывать, спину гнуть, как верноподданные белорусы на царя-батьку. Рано или поздно объявятся не та, так другая.

"А взамен немного удовольствий от ее сомнительных услуг", ― цитатой из адвокатского красноречия Льва Шабревича суммировал Евген попутное рассуждение, когда явственно рассчитался с пылью и влажной уборкой своечастного, обширного, объемного метража в пяти комнатах, в прихожей, в ванной, в туалете, на кухне. О Левином первоисточнике ему вспоминать недосуг, как скоро требует немедленной технологичной глажки свежевыстиранное и отжатое белье.

С тяжелым многофункциональным утюгом на изготовку и в действии он так же обходится без явных ссылок на авторитеты, если находит сумму домашних технологий, их трудовую стоимость великолепным способом поддерживать физическую форму без нудных упражнений на силовых тренажерах. Скажите на милость, кому тут на что жаловаться, роптать, сетовать? Причем не запрещено совместить душевно приятное с физкультурно полезным, когда домовитый уют, идеальная чистота и абсолютный порядок радуют глаз рачительного хозяина никак не меньше хозяйственного баланса предприятия, четко сведенного копейка в копейку, в активе и в пассиве. Комар носу не подточит, не то что малограмотная налоговая инспекция.

"В дебете и кредите".

Особенное, мало с чем сравнимое блаженство Евгену доставляет созерцать в лоск и блеск вымытую столовую посуду и кухонную утварь: кастрюли, сковородки, противни, сита и сотейники без пятнышка или случайно заблудшей жиринки. Весь инвентарь технологично расставлен, рационально разложен по своим эргономичным местам в эргодической системе высоких кулинарных технологий.

Иногда он аж отказывался от автоматических услуг посудомоечной машины. И собственноручно, вручную в раковине под краном в горячей и холодной водах перемывал, отмывал жидким мылом, чистящими порошками, питьевой содой, уксусом целую гору разнокалиберных поваренных посудин, сосудов, разнообразных кухонных приспособлений, столовых приборов, использованных в приготовлении и в наслаждении не одним-двумя, но многими переменами изощренных, щепетильных блюд авторского званого обеда или гастрономического ужина по-домашнему для нескольких избранных персон.

Да он и денег никогда не жалел на красивую посуду, инструмент и приобретение научно-технологических изысков, предназначенных для поваренного мелкосерийного производства в эксклюзивном индивидуальном творчестве. Придирчиво изучал тактико-технические характеристики приглянувшейся кухонной логистики. К внешнему ее виду многократно присматривался в интернете и вживе в магазинах.

За технологическими новинками в особенности не гонится, лишь интересуется с благой целью. Благомысленно прикидывает, достойно ли очередная покупка отвечает всем требованиям классического благотворного соотношения: цена ― качество. И нынешним кухонным комбайном, не таким уж морально устаревшим, и новехонькой мудреной мультиваркой он отнюдь не напрасно гордится сам. И временами воздает им заслуженную хвалу перед теми, кому дано от природы или от Бога оценить его правильный выбор и кухмистерское мастерство.

Сейчас у него в планах стоит приобрести столовое серебро с собственным вензелем-логотипом. Дизайн еще предстоит разработать. Хотя даровитых серебряных дел мастеров в ближнем зарубежье, точнее, в Виленском крае соседней Литвы он уже отыскал. В свояка белорусы, однако ― дальние свойственники по бывшей жене.

― ...Михалыч, ты у нас признанный спец и ас в «Фотошопе», трехмеркой балуешься, прикинь концептуально чего-нибудь для моего логотипа, ― Евген обратился с просьбой к дядьке Алесю Двинько, после того как обрисовал ему словесно, в общих чертах, чего бы желательно увидеть на именных серебряных ложках, ножах, вилках. Может, и на плошках, коли на хорошем не экономничать скаредно.

– Прикинем, Димыч, что к чему, прикинем... Будем благонадежны ― пообещал много чего знающий гость, со знанием поваренного дела дегустационно отведав картофельного рулета, ароматно запеченного с рубленой телятиной в хайтековской мультиварке Евгена.

Ранее, все мультиварочные тактико-технические свойства, поваренные особенности они мастеровито, прочувствовано обсудили, детально оценили.

– Что любо, то нам и дорого. Пускай и штамп поговорочный, но правде жизни он соответствует, дороженьки мой Ген Вадимыч. ― Однак народная мудрость встречается гораздо реже, нежели всенародная глупость. Будьте благонадежны.

– Примерно, как эпицентр у лохов подменяет центр?

– По той же схеме, мой молодой друже, в том же разрезе и аспекте. Если энергия не энергетика, а то, что исподволь, чаще всего делается поистине открыто. Не взирая на безграмотное словоупотребление в ложной этимологии, паронимии и контаминации...

Оба наших собеседника кулинарной грамотой владеют в совершенстве. А гость Евгена на добавку, он не с боку припека и склонен профессионально ее преподать, владея образной, точной словесностью. Притом кулинарит и пишет отлично, наподобие того, как его сотрапезник компетентно обращается с цифирью бухгалтерских отчетов и банковских проводок. Со всем тем, профессиональной тематики за воскресным ужином они почти не затрагивают. Этак ни к чему, коль скоро они могут душевно поговорить на близкую им обоим поваренную тему.

– Ты не хуже меня знаешь, душа моя Димыч, почему салата без соли в кулинарной природе не существует. Зато бессоли неуки и неучи так кличут несоленую овощную смесь, мешанину, кое-как ими нарезанную, нарубленную и накромсанную. Тем временем гастрономический профессиональный термин "салат" происходит от латинского названия поваренной соли. Кум грано салис, добавлю. Уточняю для научной ясности, от хлорида натрия, коли подсоленное отнюдь не всегда разрешается химически варить или отваривать.

Идентично, друже, не бывать винегрету без уксуса, как бы невежды и профаны ни называли некий свекольно-огуречный микст без каких-либо специй, без основательной и питательной химической обработки уксусной кислотой. Ибо винегрет в оригинале, не искаженном пустословной безграмотностью профанов, имеет своим происхождением обозначение уксуса по-латыни. Се винум акре, то бишь, горькое вино. Так древние римляне именовали столовый уксус. Хотя винегрет в качестве блюда появился уже в средневековье, ежели доверять историкам поваренного искусства.

Думаю, Ген Вадимыч, ты не станешь полемизировать со мной, если я выдвину культурологический тезис о том, что исстари распространенность обычая правильно, красиво, вкусно и здорово питаться есть относительный показатель цивилизованности нации, не меньше, чем уровень жизни, приравненный к усредненным цифрам ооновского индекса человеческого развития.

Эта моя гипотеза в первую очередь относится к системе комплексного группового общественного питания. Но в несоизмеримой пропорции она непосредственно затрагивает индивидуальное производство и домашних потребителей.

Питались бы белорусы нормально дома, то и в рот никогда б не взяли ту отвратительную гадость, какую им подсовывают по ресторанам, кабакам или в филиалах фабрики-кухни "Макдональдс"! ― в сердцах воскликнул, исторг крик души Михалыч, но тут же вернулся к прежней, академичной манере изложения.

– Увы, увы, и тысячу раз увы, невежественный индивидуальный спрос нисколь не способствует повышению массового качества кулинарного предложения. И здесь главная роль коллективного отрицательного персонажа принадлежит не женщинам, а мужчинам. Именно на белорусских мужчинках, как это ни парадоксально звучит, лежит основная вина за огульное гастрономическое бескультурье и провальное поваренное невежество наших с тобой, Ген Вадимыч, своячков и землячков.

Женщина на кухне ― это все-таки массированное крупносерийное воспроизводство. Ибо испокон веков такова ее повсеместная ролевая семейная функция у домашнего очага. Напротив, мужчина у плиты, в поварне есть всегда элитный производитель, творец и оригинальный создатель замечательных блюд. Иначе он и на пушечный выстрел к готовке не подойдет. И не подходит, насколько мы видим на большом числе конкретных примеров вокруг нас.

От мужчины поэтому, от его навыков, умений, от его разума и искусных рук напрямую зависит то самое, высочайшее эталонное качество, которое затем диалектически переходит в продвинутое количество качественных изделий. Так как прежде разрабатывается и воплощается идеальный прототип, концепт, что последовательно идет в серию, но уже с учетом целого ряда объективных и субъективных неблагоприятных обстоятельств.

В то же время от Бога удел женщины ― в том ряду и на кухне ― канительно копировать и прилежно воспроизводить, распространять, некогда придуманное, изобретенное мужчиной-творцом. Потому что в большинстве своем женщины под гребенку лишены мыслительных творческих способностей. А те, у кого они хоть как-то в наличии, больше напоминают по складу ума мужчин, в сравнении с другими представительницами, как правило, технически слабого умом женского пола, категорически не отличающего пистолет от револьвера, дульный срез от ствола, а курок от спускового крючка огнестрельного оружия, ― тоже близкой ему оружейной проблематикой завершил писатель Двинько гастрономический дискурс. ― В ствол им дуло!