Текст книги "Конечная Остановка (СИ)"

Автор книги: Ксений Белорусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Ох как кстати, некогда то была весьма креативная идея бизнесмена Глуздовича, порадовать аудитора Печанского украинским гражданством в приятный подарок. Выходит, пришлась к рукам Евгену жовто-блакитная паспортина, ― тут же свел концы с концами Андрей Глуздович. Горя любопытством услышать о крутом побеге из первых уст, он особо не раздумывал, приглашая Евгена к себе в загородный дом. Можно и вместе с любопытной маленькой компанией, ― радушно принял к сведению Глуздович поправку Евгена насчет его нынешних знакомцев:

– ...В шерсть компаньонов и компаньонок.

И того более, если Евгену весьма даже по пути остановиться у достоимущего Глуздовича в Семиполках на пару-тройку дней до публичного и широковещательного явления народу в Киеве.

Спадарыня-сударыня Бельская радушное украинское приглашение не отклонила, едва выяснив и уяснив, кто такой пан Ондрий Глуздович, сколько он нынче стоит и весит. А Вовчик Ломцевич, когда сам мобильно связался с Евгеном, ни о чем таком не спрашивал. Старшому, ясное дело, виднее.

Евген, само собой обещано, не запамятовал обеспечить бывшего сокамерника небольшими деньгами на первое время. О банковском счете для него он, знамо дело в кредит, предусмотрительно позаботился в Чернигове.

У гостеприимного и любознательного Глуздовича под Семиполками, пожалуй, стоит дождаться скорого приезда Льва Шабревича из Минска. Как узнал Евген по дороге на Киев, Лева уж в пути. Тем временем в Москве с Альбиной не намерен задерживаться надолго.

Невзадолге Евген Печанский проконтактировал со знакомым киевским риелтором, хорошенько озадачив того ускоренным поиском пригодного жилья в лизинг, с правом возможного выкупа. Как бы там оно ни вышло, он теперь склонен устраиваться в Киеве со всеми необходимыми удобствами и комфортом.

"Пускай тебе против шерсти без особого престижа... Но киевская квартирка вскоре пригодиться в качестве операционной базы, если насчет будущего постоянного места обитания разрешиться позднее. Сначала разъясним некие обстоятельства из недавнего уголовного прошлого... Никто не забыт, ничто не забыто, подобно всякому тайному, которому суждено стать явным во время ревизии. Следствие, аудит и жизнь продолжаются... В дебет и кредит..."

Каких-либо приподнятых чувств и блаженного воспарения к заграничной легкой жизни Евген никак не испытывал. Курить ему всю дорогу от Чернигова до Семиполок его тянуло ох тяжко до невыносимости. Но это неуместное и неуемное тюремное желание он в себе давил. Раз и навсегда его задавил, подъезжая к особняку Глуздовича.

Тану Бельскую несколько опечалило, благопечатно выражаясь, что до Киева они сегодня не доедут. И о приемлемом великосветском гардеробе ей надо на время позабыть в гостях у миллионера Андрея Глуздовича. «Добро пожаловать... Беженка, расторгуй-манда, п..ючка. Мы сами люди не местные на х...»

В остальном все выглядит великолепно. А она, Тана Бельская, не преувеличивая хороша и эффектна, пускай и без модного и престижного тряпья. "Что в лобок, что по лбу, легко, просто, эффективно!"

– Оленька, любовь моя! Желательно бы нам по дороге, обзавестись вдвоем джинсовым прикидом. Вначале посмотрим, чего-ничего тамотка есть у провинциальных москалей в Брянске.

– Угу, растопырь-манда, увидишь там, Тана, стебанутые юбки с гульфиком на мужскую сторону. Русский мир, называется. Отпад в осадок.

– Ну да, велика Россия, а покупать нечего. Коли позади Москва...

Российско-украинскую границу Тана с Вольгой преодолели, можно сказать, с ходу. Лишь поначалу калининградские номера их автомобиля вызвали нездоровый блеск в глазах украинских кордонников. Однако белорусские паспорта обеих путешественниц сию минуту заставили своекорыстных служак потускнеть и померкнуть.

Тогда как указанная цель визита в образе, в подобии благочестивого паломничеств по святым православным местам и вовсе повергла их в уныние, дополненное суеверными опасениями. На монашек, конечно, обе-две не похожи, но видуха у них уж очень постная и благостная. Со святошами лепей не связываться. Вам же дорожей обойдется, коли анафемой проклянут за излишнее корыстолюбие и любостяжательство. Не москали, то и годно.

Тана самодовольно и надменно ухмыльнулась. Мелочные мыслишки тупых погранцов видны, как на ярком дисплее в затененном углу. "Психология, что в лобок, что по лбу у мудозвонов державных по любую сторону границы..."

Конкретно и предметно думать о ближайшем или отдаленном будущем Тане не хотелось параметрически. Да так, ровно бы всякое завтра для нее сейчас всемерно располагается за гранью реальности. Не меньше или даже дальше, чем отъехавшее в нереальное никуда проклятое тюремное прошлое, оставшееся позади, вдали, заграницей.

Будь, что будет, до приезда Левы Шабревича и пресс-конференции. По женской мере, нужно реально сойтись покороче с интересными хлопчуками Змитером и Евгеном. Оба ведь ей позвонили. Интересуются, как она. Наверное, не столько, как деловые партнеры.

"Ничто не мешает начать новый день с чистого лица. Если молодая красивая женщина не забывает на ночь смывать косметику. А утром подмываться. От п... и выше...", ― далеко не для печати отрезюмировала Тана Бельская.

Уже не слишком близко от границы Тана и Вольга подзадержались в провинциальном Кролевце. Заехали с немалой расстановкой в дамскую парикмахерскую, предварительно наведя нужные справки у завидно выглядевшей мадам Виолетты, владелицы придорожного кафе "Незабудка".

Перед Киевом, вот-таки восстав ото сна, сходил Змитер Дымкин в вагонный ватерклозет, с мылом умылся, почистил зубы, тщательно побрился, сбрызнул лицо хорошим парфюмом. Кому-никому, а политэмигранту надо бы выглядеть поприличнее, если его встречают и в путь-дорожку отрадно снарядили. От имени и по просьбе Алеся Двинько, в чем Змитер ничуточки не засомневался, ему коллегиально позвонила, напористо отрекомендовалась некая Одарка Пывнюк.

Телефонный голос киевской коллеги журналистки Змитеру отчего-то предстал смутно знакомым. А предстоящая встреча на вокзальном перроне еще больше взбодрила и высочайше вознесла настроение.

"Верно, будет много новых желанных встреч и новых людей! Благожелательных и не очень...

Хорошая у той дивчины фамилия, пивная, хохлацкая. Пожалуй, белорусское прозвище украинского Глуздовича, тоже неплохо звучит и смотрится печатно..."

Глава тридцать четвертая

И к журналистам на съеденье

Встречавшую его Одарку распознал Змитер моментально. Причем, не прибегая к профессиональной журналистской памятливости на лица людей, когда-либо и где-либо им отмеченные. Еще бы! Кого-никого, что-ничто, но такую мертвецки лиловую помаду на пухлых губках, колоритные ярко-синие глаза в придачу со стройной подвижной темпераментной шатенкой разве позабудешь?

Хотя о телефонном номере и почтовом ящике, лилово нарисованным на зеркале в прихожей целую вечность назад тому, он думать-то позабыл. К тому же другие житейские мелочи его дотюремной биографии тоже как-то отдалились, удалились или даже совсем затерлись в оперативной памяти. "Все в фиолетовом цвете, но только не это".

– С прибытием, спадар Дымкин! Вижу, мне представляться по новой не надо. Это ты, а это я.

– Ты, насколько я понимаю, та самая Одарка Пывнюк. Та, что когда-то у нас в Минске неяк побывала Аглаей Дашуткиной?

– Так да. Выполняла исполнимую миссию в вашей Беларуси под тем псевдонимом, ― подтвердила Одарка и, не рассусоливая на платформе, в темпе внесла хорошее питьевое предложение. ― Пиво будешь? Или чего покрепче и побольше навроде как былому зеку на воле?

– Первому чуток да, второму нет. Меня тут у вас ждут в гости пид Киивом. А в приличном украинском обществе слегка поддатому белорусу появляться не к чему. В первый раз ― оно, как в первый класс вроде класса "премиум".

– Знаю, ты к олигарху Глуздовичу намылился. Я же хочу сесть тебе на хвост в роли эскорта, ― Одарка прямодушно заявила о своих журналистских намерениях.

Змитер самую малость поразмыслил многозначно и не стал противиться отныне чисто профессиональному контакту:

– Возражений и реплик нема. Коли быка профи берут за рога, а слона за хобот, коллегиально. Но сперва, коллега Пывнюк, она же Дашуткина, мне, пожалуйста, в один тутошний банк, покуда не закрылся. Карточку взять, мало-мальски наличку в гривнах получить.

– Не до шуток, тады погнали. Времени мало, работы много. Семиполки, они рядом, но надо еще вечерние пробки объезжать. Раком по буеракам...

На привокзальной стоянке Одарка привела Змитера к довольно малопочтенному автомобильчику. Но и за баранкой "таврии" она не конфузилась, не тушевалась. В дороге рассказала, как само собой разумеющееся:

– Когда я собирала материал в твоем Минске, в Доме печати мне на тебя указала одна старая лесбуха-редактрисса из вашего молодежного официоза. Мол, перспективный и многознающий. Потом мы с ней тебя в испанском кабаке засекли. Я от нее по быструхе слиняла, к тебе в ту пятницу приклеилась. А во вторник мне ваш письменник Двинько сказал, что тебя, Влад, не до шуток, с подставной наркотой нагло повязали.

У меня первой была публикация о тебе в Украине! Так-то! Политзек и узник совести Владимир Ломцевич-Скибка!

– Лучшей Змитер Дымкин.

– Принято, Змитер. Тады и туды я ― Дашутка. Или Дашута. Так для своих, не до шуток.

Дорогой Змитер заинтриговано выслушал свежую подборку сегодняшних украинских политических новостей с едкими и сатирическими Дашуткиными комментариями только для своих, принципиально. В принципе он не оспаривает такой вот подход. Да сгинет государство, да восторжествует свобода информации! При этом не имеет принципиального значения качество политической демократии в данной стране или количество персоналий демократических политиканов, государственных чинодралов, капитанов промышленности и торговли, высших офицеров армии и флота, напыщенных верховных судей, чванливых генеральных прокуроров, буйных партийных вождей, подвергаемых пристрастному да придирчивому журналистскому рассмотрению. Да еще учитывая, что очень важные персоны, вызывающие массовый общественный интерес, правом на неприкосновенность частной жизни априори не обладают.

Покончив с новинками украинской политики, Дашута хватко взялась за Змитера:

– Учти, партнер! У меня ― право первой ночи, ― отчасти в двойном смысле, намекая на состоявшиеся личные отношения, она сделала заявку на приоритет в получении информации из первых рук в прямой речи. ― Все подробности вашего побега, весь эксклюзив сначала сливаешь только мне.

В ее наличные профессиональные интересы лично он, Змитер Дымкин, вписывается очень-очень прилично. И как субъект по факту всего произошедшего, так и объектом по акту получения материала с целью пристального изучения. Кто-кто, а Змитер это прекрасно понимает. "В сам-речь и я такой!"

– Но публикации твои эксклюзивные, Дашутка Премирова, не раней общей пресс-конференции, ― недвусмысленно поставил на место Змитер не в меру зарвавшуюся массомедийную партнершу.

– Будь спок и спи спокойно, дорогой коллега! ― Дашутка ловко увернулась от непосредственного обещания. ― Всем нашим я о вас сообщила, пригласила, информационной поддержкой озадачила. Место и время общей прессухи определены, согласованы.

Спать и расслабляться Змитер вовсе не собирается. Выспался с меньшего днем под стук железнодорожных колес. Но вот поужинать, заодно и пообедать, было бы здорово. Пивом, хоть и вкусным, брюхо не обманешь.

Еще меньше надлежит экспромтом лгать и приукрашивать конкретные обстоятельства побега. Тем более, Алесь Двинько предварительно снабдил троих беглецов четкими инструкциями, о чем можно в открытую говорить, публично сообщать. А чего-ничего резонно оставить за кадром, за видоискателем, в пробелах и между строк широким интерлиньяжем, ― в профессиональной терминологии рассудил Змитер Дымкин.

Без труда отвечая на Дашуткины скоропалительные выспрашивания, он между тем внес несколько существенных редакционных поправок в свой собственный репортаж о дерзком побеге трех политзаключенных. Киевские пейзажи и местный дорожно-транспортный антураж его внимания почти не занимают. Туда же он своемысленно препроводил и любопытствующую Дашуту, в те же незначительные посторонние декорации. "Кое-кому на журналистском базаре любознательную пипи порвали..."

В общем и в частностях они друг друга стоят. Профессионально и солидарно. В чем прекрасно убедились и водительница "таврии" с включенным незаметно диктофоном, и ее пассажир на заднем сиденье с пивом и ноутбуком в режиме звукозаписи.

"Не забыть бы подзарядить оба аккумулятора...Если конь не лошадь, к утру довезет".

Все же, коли в наличии журналистская солидарность, то можно и взаимными симпатиями непритворно облечься. Доверием проникнуться в рабочем порядке для пользы дела.

"Business, as usual, nothing personal", ― начал Змитер понемногу припоминать английскую мову, ― все-таки Украина ― вижу, европейская заграница, abroad, Broadway". Хотя продолжил он мыслить по-белорусски. "Дело, справа, слева у нас, у журналеров и журналюг, ― общественное, информационное..."

Как ни посмотреть, совпадение частных интересов истинными профессионалами ценится дорого. Поболе некоего Парижа, какой-либо политизированной обедни и обоих государств вместе взятых. По ту или по эту сторону государственной границы. "Объективно для субъектов и субъективно нашими объектами".

В какой-то мере оказавшись пассивным объектом в сфере массовой информации, Змитер Дымкин активно сохраняет оценивающий и отстраненный личный взгляд профессионала. Потому нисколь не возражает против пытливых Дашуткиных вопросиков и бесцеремонного вторжения в его частную жизнь. Надо так надо!

"Так-то, my dearest Одарка Пывнюк with my privacy! От перемены мест слагаемых сумма профессиональных подходов и навыков предопределенно не меняется. Я да помогу тебе, ты, верно, подсобишь мне с размещением моих материалов и военными командировками в зону вашего АТО..."

Свой автомобильчик Одарка поставила на подходе за два дома поплоше до богатой загородной резиденции Андрея Глуздовича. Как раз на уличной стоянке рядом с "жигулями-девяткой" и "ладой-калина".

– В такой тачке, как моя, у Глуздовича во двор ни фига не пустят. Петровичу это не понравиться. Лучше пешком входить, так больше доверяют по-свойски, ― неопределенно пожав плечами, пояснила Одарка.

Действительно, о Змитере Дымкине охрана была предупреждена. Его спутницу пропустили без вопросов, естественно удостоверившись, что она с ним, а он с ней. Через калитку в двухметровом железном заборе они вышли на хорошо ухоженную лужайку поблизости от парковки. Туда, на сам-речь, ну никак бы не вписалась Дашуткина отечественная "таврия", явно и контрастно неуместная среди роскошных иномарок. Пусть места ей тут хватает. Зато нимало не имеется более важных и неотъемлемых качеств средства передвижения. Оно так и есть непосредственно с точки зрения бдящих привратных охранников, всему и всем знающим всегда истинную цену и достоинство.

Этот факт Змитер не упустил из виду, отметил его на будущее.

"На самом вам деле, двор ― не подворье. Достоименно и достопримечательно..."

За высоко подстриженными кустами Вовчик Ломцевич не приметил-таки Евгения Печанского. А тот его ожидал с долготерпением у теннисного корта летним украинским вечером. Издали белорусского корешка-брателлу увидел. И Татьяна Бельская, вон она, организовалась вместе с ним. Мигом вскочила с шезлонга, дождалась третьего, видимо, совсем для нее не лишнего сотоварища, кореша и дружбана по лихому побегу.

По-дружески словом перемолвить, даже нормально поприветствовать друг дружку им ох не дали. Ворота широко распахнулись навстречу, и во двор в кильватер за хозяйским дорогостоящим лимузином, столь же по-хозяйски, колонной и конвоем въехали два расписных микроавтобуса.

– Телевизионщики, козлы и козлицы е... драные! ― озлобленно процедила Одарка Пывнюк при виде нежданных конкурентов. ― Вон те, опарыши, из телеканала Глуздовича. А другие ― отовсюду, сборная солянка мудильников, х...сосов и блядей-мандализок... Не бери в голову, возьми в рот. Микрофон, камеру и все остальное...

Глава тридцать пятая

Больше по делам

Бог его верно вразумил, направил, оттого Андрей Петрович Глуздович продовольствовать олигархическим ужином всю телевизионную шатию-братию никаких планов не строил. Императивно и категорически. Спустя каких-то полтора часа всех чохом докучных телевизионщиков и радиовещателей выдворил. И своих, и чужих изгнал, гуртом двинул прочь, вон, долой с охраняемой законом и собственными силами безопасности частной недвижимости.

Коллежский вынужденный исход Змитер прекраснодушно, без обиняков одобрил. "Добро поужинать некоторым нужно не меньше отдыха".

К позднему ужину в саду Вольга Сведкович вовремя и оперативно проснулась, успела навести макияж, вышла при всей ей возможной привлекательности к хозяину и к гостям. Тогда как Инесса Гойценя спокойненько осталась отдыхать, сладко почивать. Или же по-простому до утра недвижимым телом дрыхнуть без задних ног в отведенной им на двоих спальне.

Тем временем место последней за столом, как само собой подразумевающееся, сумела занять дошлая Одарка Пывнюк. Она хитроумно обошла, избежала изгнания из приватных владений. В отличие от конкурирующих торговцев аудиовизуальной свободой слова, своевременно затерялась среди прислуги, держащей язык за зубами. И нисколь не протестовала, когда Андрей Глуздович с подсказкой высоколобого секретаря-референта велеречиво провозгласил белорусский тост за очаровательную и неустрашимую Инночку из Менска. Чокаться хрусталем с вальяжным амфитрионом киевская прохиндейка Дашутка Премирова не рискнула. Просто скромненько промолчала, потупила синие глазки, едва-едва пригубила жеманно из цветного хрустального бокала французскую, со льда финьшампань "Дом Периньон". Засим душевно закусила энным числом бутербродиков с черной канадской икоркой.

"Не до шуток, девчо-пройдисвет далече-далек пойдет. Попсовых песен не поет, хохлушечка, моя душечка", ― по-белорусски констатировал Змитер Дымкин.

Остатние гости из Беларуси во взаимности не порывались нарушить ее инкогнито и раскрыть импровизированный псевдоним. Евген Печанский отечески улыбнулся открыто, Тана Бельская по-свойски иронически подмигнула вполоборота. В то время как Змитер принял вид бесстрастного многознающего профи. Мало, что ли, по-журналистски бывало на форуме при кворуме для декорума?

Тана вскорости встала из-за стола, без церемоний сославшись на огромную усталость:

– Ночью беглой и блудной женщине нужно спать с великого устатку. Когда-иногда сама с собой в одной постели. Не то, ведомо-неведомо, назавтра я буду никакая, что в лобок, что по лбу, дамы и господа!

Дашутка не мешкая вызвалась ее сопроводить.

– Давно нашего Змитера-Влада знаешь? ― не замедлила осведомиться Тана.

– В июне у вас в Менску как-то обзнакомились накоротке.

– А я сегодня свиделась во второй раз в этой йе, гребаной жизни, ― тыльной стороной ладони Тана прикрыла зевок. ― Давай-ка, подруга Дашута, допрашивай и спрашивай дельно, чего конкретно из-под меня хотела. И покороче! А то в сон клинит по страшной силе. От п... и выше вымоталась, признаюсь чистосердечно на свободе с чистой совестью.

– А с Евгением Печанским у тебя как?

– Да то ж самое, Дашута ты моя любопытная...

Евген и Змитер согласно досидели до конца вечернего садового застолья у гостеприимного Глуздовича. Негоже пренебрегать-то хозяйским радушием и обильным угощением по высшему великосветскому разряду.

Ни тот, ни другой спать не хотели и того не желали. Печанский, по-деловому отзвонившись, обо всем со всеми договорившись, спокойно прикорнул, задремал по пути на Киев, всецело доверив Инессе довезти его до места назначения. Почти в то же время Ломцевич умиротворенно отсыпался в поезде на украинской земле.

Но вот поговорить с глазу на глаз, согласовать ближайшие намерения на завтра-послезавтра им очень и очень надо. Ну а потом, как получиться, хотя думать о дальнейшем им обоим также необходимо.

– ...Что ж, брателла, завтрашние планы у нас совпадают и пересекаются. После завтрака в Киев по-центровому едем комильфо втроем, я ты и Танька, на разъездном "мерсюке" со вторым водилой Глуздовича.

Дашку твою, Пивнючку ты по быструхе в шерсть гони с глаз долой пана Глуздовича. Дознается наш Ондрийка, як она его нынче на смех поимела, ― все дерьмо журналистское из нее вышибет, не до шуток. Дядька он серьезный, я его не первый год знаю. Он только стелет мягко. А Левину глупую племяшку я завтра раненько поутрянке или в родный Гомель, в ее Тереховку налажу, или тут по другому адресу, коли в Киеве европейским воздухом свободы возжелает подышать.

Вот еще что, Змитер мой Дымкин, хочу, значится, завтра подобрать себе ноут поприличнее. Ты мои предпочтения, помню, в шерсть знаешь. Подскажешь чего-нибудь путное? Необязательно, чтобы полный новяк и хайтек...

Наутро на новом месте в Семиполках под Киевом белорусские гости Андрея Глуздовича не заспались, не разоспались. Поднялись все дружно, если ни свет ни заря, то не намного позднее того. Хозяин, как выяснилось, тоже не имеет бездельной привычки на свежую голову даром тратить драгоценные утренние часы.

Здраво рассудив, Евген все ж таки повинился, извинился перед старым влиятельным знакомым за вчерашний Дашуткин обман. "В шерсть разважливо!" Той, ясное дело, не с руки и не к рукам по-журналистски заиметь злопамятного Глуздовича среди своих врагов. Андрей Петрович извинения принял к сведению, но благонамерено. Одарил представленную ему Инессу Гойценю бесплатным разовым посещением собственного спа-салона со всеми услугами по ее выбору. За компанию и Ольгу Сведкович тем же самым облагодетельствовал галантно.

По пути в Киев к выборам новенького ноутбука для Евгена с разбором, со знанием дела информационно-технологически не без удовольствия и гордости за собственные компьютерные познания подключилась Тана Бельская:

– ...У меня, мальцы, любой комп ко мне только на вы обращается. И никак им иначе! Говорю не банально и не анально по-любому...

Зато Евген и Змитер чисто мужским гендерным глазом подходяще оценивали возможное пополнение гардероба Таны и подавали весьма дельные советы по части модных аксессуаров. Иным женщинам о такой кинематографичной плюс компетентной примерке доводится лишь мечтать. Правда, нашлись и нешуточные сексистские разногласия. В ответ Евген притворно рассердился, расщедрился да лично от себя преподнес то дискуссионное, излишне женственное и откровенное вечернее платье прекрасной Тане в подарок. Сразу же всякие сомнения у Змитера и Таны всецело отпали. Причем отнюдь не по причине избитого трюизма, притче во языцех о рассмотрении зубов дареного коня.

Затем они вчетвером, официально посетив Министерство внутренних дел, уже с Дашуткой, отправились изучать, смотреть на местности в реале предложенные риелторами варианты киевского жилья в его различных ипостасях. После обсуждения классического соотношения: цена ― качество и других параметров консенсусом сошлись на четырехкомнатной квартире в Дарнице. Съездили, приценились, прикинули.

Во многих отношениях она им как-никак пригодна для временного совместного проживания трех политэмигрантов. Метро рукой подать, центр города по идее рядом, коли на машине. Евроремонт с большего, с пятого на десятое наблюдается. Пятый последний этаж крупноблочного дома то ли хрущевской, то ли брежневской железобетонной застройки. В общем, от времен какого-то доисторического царя Генсека.

Потолки, по правде выказать, ниже низшего. Ванна и ванная малогабаритны до неприличия. Кухня, вообще, видать, рассчитана на единовременное пребывание не более полутора человек. Если один стоит, ходит, кухарским делом занят, то другой вынужден непременно сидеть неподвижно. Не то оба будут один на одного все время натыкаться раздражающе. Но газовая водонагревательная колонка в наличии, исправна. В украинской столице это плюс, заверила их Одарка, порекомендовав приобрести отопительные системы для спален.

Хотя стеклопакеты на глаз вполне приличны. Ламинат на полу пойдет в первом приближении. Стены достаточно массивны и капитальны. Дурных соседей вроде как не будет слышно. И сверху никто не станет битюгами, першеронами систематически или периодически топать, скакать, если последний поверх и накрепко запертый чердак без бомжей.

Арендная плата среднестатистическая для киевского рынка жилья. Не больше и не меньше.

Мебель в квартирке, конечно, никакая ― выкрасить и выбросить. Но это без больших проблем поправимо. Так же как и карнизы с нормативными шторами для жизни и работы с компьютером.

В той же последовательности приобретение новых компов и смартфонов для Евгена и Таны вышло самым нормальным, приятным и беспроблемным образом со склада фирмы, хорошо отрекомендованной коренными киевлянами: как Ондрием Глуздовичем, так и Одаркой Пывнюк.

В завершение результативной поездки в Киев они вшестером, с примкнувшими к ним Вольгой и Инессой, отменно пообедали, поужинали в хорошо знакомом Евгену ресторане, на паях принадлежащем Глуздовичу.

– Петровичу это понравится, говорю вам не до шуток, ― уверенно заявила всеведающая Одарка, ― не премините поведать ему о вашем гастрономическом восторге и неподдельном восхищении превосходной европейской кухней.

– Уж это я, Дашутка, без тебя, егоза, превосходно знаю, ― подтвердил Евген. И тотчас принял поварское решение невзадолге изумить, ублажить избранных гостей персонально кулинарным мастерством. Теперь надобно всерьез озаботиться приобретением необходимой посуды, столового белья, кухонной утвари и технологического оборудования. Как ни скажи, для кого-кого, но лично для Евгена Печанского оно ему доволе приятное занятие.

Вот чего нисколько не скажешь о политической кухне в Киеве или еще дальше экономически, за океаном. Как ни откладывай на будущее конкретное осуществление на практике прежних реальных замыслов, с разных сторон теоретически и абстрактно обдуманных за решеткой, в той еще проклятой лукашистской Американке. "Что-то, очень тебе ажно многие несъедобные блюда сготовить придется кое-кому туда и там в скором времени".

Вчера вечером, когда они сумерничали непринужденно в саду, Евген перекинулся несколькими словами с Андреем Глуздовичем о том, о сем, об общих знакомых. И кое-что уяснил насчет того, кому вдруг понадобилось убрать его из инвестиционного бизнеса и Беларуси, вынудив вот сюда эмигрировать. Еще немного фактов, тогда все и вся встанут на свои верные, отмеренные им места в раскладах вчерашних и завтрашних.

"Цент к центу, копейка в копейку, папа в маму...

Тады вероятная подельщица ― вось гэта отмороженная Танька Бельская. Она мне, я ей в шерсть с той же подставой. И кому-то, то есть тому самому козлу на букву "М", против шерсти. Надо бы вскорости выяснить, насколько она способна носить оружие...

Вовчика Ломцевича следует непременно подключить. Положиться на него по-таковски можно. Не сдаст и не сломается, при должной психологической поддержке и предварительном настрое. Судя по нашему удачному побегу, он ― типичный холерик, в лучшем смысле данного слова. Гормоны ему добавляют хладнокровия, точности и безошибочности. А стрелять-то я любого научу, не хужей, чем меня учили..."

В собственную очередь Тана Бельская точно так же час от часу прагматически, утилитарно оценивала партнеров по побегу со вчерашнего вечера:

"Хлопчуки оба всемерно и всечасно мне сгодятся. Право слово, повязаны крепко мы одним делом. Могут отчураться, но вряд ли.

Интересно, сколь хорошо этот Евген умеет стрелять? Помнится, волыну держал в руках без соплей, привычно, с чувством. Похоже, сумеет, коли чувствительно припрет, валить всех вподряд. Без раздумий и рефлексий интеллигентски-гуманистических. Не мелочиться...

Джентльмен и аудитор Печанский, как болботал вчера занудно олигарх Глуздович. Возможно, наш рафинированный Ген Вадимыч, со вкусом разбирающийся в бабском тряпье, станет тем самым истым британским джентльменом за Суэцким каналом. Kill them all, those aborigines!

И подставили нас обоих до оп...инения однольково. Что меня, что его, с чужой-то наркотой..."

Тем часом Змитера Дымкина после подачи тройственного официального заявления на статус политического беженца какие-либо мысли о недавнем прошлом, оставшемся вдалеке на белорусской Родине, вовсе не одолевали. Он всего лишь осваивается и вживается в новую для него здешнюю обстановку. Больше молчал, подчас спрашивал Дашутку.

А та говорила и говорила, везде и всюду без умолку. Чаще всего заливалась соловьем, трещала сорокой, тараторила о том, чего здесь типически киевское на глаза подворачивается.

"Наподобие азиатского акына. Что вижу, о том и пою. Ехай на кишлак на ишак, покупай курага, кишмиш хрум-хрум. Смачна!.."

Инесса Гойценя и Вольга Сведкович большей частью помалкивали. Вольга ― по оперативной привычке себе на уме. А малой Инессе, наверное, и сказать-то нечего, чего-нибудь тут-ка умное-разумное, ― единомысленно пришли к одному и тому же мнению собеседники.

Время от времени они, включая Вольгу, не скупились на остроумные выпады, фривольные высказывания взрослых и больших людей. Прекрасно чувствовали себя не вещами бессловесными в себе. Но истинно в своей тарелке в дорогом ресторане посреди разнообразных ресторанных кувертов и перемен, въедливо заказанных блюд и марочного спиртного.

Кое-какие мысли у Инессы Гойцени все же были. Но безутешные и самоуничижительные, подобно иному человеку, нисколько не вписывающемся в сплоченную компанию:

"Почувствуйте разницу. У них все схвачено, за все заплачено. Куда тут мне, дурнице тереховской! Вчера как дитё заснула... сегодня обратно спать охота..."

Наконец не кто-нибудь, но Вовчик Ломцевич снизошел, сжалился над стушевавшейся девчонкой. Разговорил доброжелательно, пригласил танцевать.

"Оба-на! Это ― мой девушка. И я его, ее сёдни танцую, таньчу... Give me girl again!.."

Глава тридцать шестая

На благородном расстоянье

С утра Тана Бельская ни с того ни с сего как вдруг прониклась снисходительной симпатией к Инессе Гойцене. Теперь вон вместе на свежем воздухе кофий кушают, воркуют умильно о чем-то женском. Раней-то Тана ее в упор не замечала, ― проницательно подметил Змитер Дымкин. С чего бы это?

"Может, гормоны так действуют, помимо сознания, ольфатически?"

До того он не менее удивленно подсматривал с галереи третьего этажа, как Тана и Вольга со срання усердно и ударно упражнялись в саду нехилой восточной гимнастикой. Апосля бесконтактно сразились короткими деревяшками. "Ого-го-го, как обе работают! Смертоубийственно анияк!"

Осмотрелся Змитер также и в загородной асьенде медиамагната Глуздовича. Вчера-позавчера ему было недосуг. Однак сегодня он заинтересовался окружающим антуражем и пейзажем в округе. "Видимо, от нечего делать..."