Текст книги "Соверен"
Автор книги: Кристофер Дж. Сэнсом
Жанр:
Исторические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 48 страниц)
«Как же тебе не повезло, бедняга, – вздохнул я про себя. – Ты жил в своем дремучем лесу, далеко в Германии, но тебя поймали, заперли в клетку и доставили на корабле в Англию. Каждый день тебе доставались тычки и удары, разжигающие твою природную свирепость. В конце концов ты оказался на арене, полной остервеневших от злобы собак. Ты выжил, но вскоре на этой арене ты встретишь свою смерть. И все это для того, чтобы доставить удовольствие людям с каменными сердцами. Таким, как король».
Металлическое лязганье, долетевшее до слуха, заставило меня резко обернуться. На память моментально пришел железный вертел, едва не пробивший мне голову. Но во дворе по-прежнему не было ни души.
Взгляд мой скользнул по клетке с медведем. В следующее мгновение я осознал, что дверь ее открыта. Чья-то неведомая рука потянула вверх веревку, запирающую клетку. Зверь не сводил с меня маленьких злобных глаз. Дверь с громким треском ударилась о крышу клетки.
Тогда зверь вышел наружу и остановился на тропе. Он по-прежнему неотрывно смотрел на меня. В загоне с овцами, расположенном рядом, поднялся настоящий переполох – испуганные животные громко блеяли и метались как угорелые. Медведь издал грозный рык и взмахнул в воздухе передними лапами; длинные загнутые когти сверкнули в лунном свете.
Пятясь спиной, я отступил на несколько шагов. На поясе у меня висел кинжал, но он был жалкой игрушкой против столь могучего противника. Медведь опустился на все четыре лапы и, угрожающе рыча, двинулся ко мне. Зверь сильно припадал на одну заднюю лапу, должно быть, поврежденную во время схватки с собаками, иначе он догнал бы меня в считанные мгновения. Но все равно он бежал очень быстро, до меня доносился жуткий скрежет когтей по булыжнику. Я со всех ног помчался по тропе, не зная, где скрыться; увидев открытую дверь церкви, я бросился туда. Мне казалось, я уже чувствую, как страшные когти рвут мне спину, а громадная косматая туша прижимает к земле.
Вбежав в церковь, я попытался закрыть тяжелую дверь, но она слишком долго простояла открытой. Дерево отсырело, и дверь не поддавалась моим усилиям.
– Помогите! – что есть мочи заорал я. – Медведь вырвался из клетки!
До меня донеслись встревоженные голоса. Медведя я не видел, возможно, он пробежал мимо церкви или свернул в другую сторону.
Ко мне подбежало трое конюших, и среди них – мальчуган, с которым я недавно беседовал.
– Что случилось, сэр?
– Медведь вырвался из клетки, сейчас он во дворе! Скорее помогите мне закрыть эту проклятую дверь! И пусть кто-нибудь позовет солдат! Быстрее!
С ужасом я вспомнил, что всем обитателям аббатства запрещено носить оружие. Разумеется, не было его и у конюхов. Все они еще не до конца проснулись и тупо смотрели на меня, не понимая, что происходит.
– Господи боже, поможет мне кто-нибудь закрыть эту дверь?! – истошно возопил я.
– Да что такое… спаси нас Бог! – пробормотал один из конюших, увидав косматый силуэт, появившийся в дверях.
Припадая на заднюю лапу, медведь вошел в церковь. Он беспрестанно вертел головой и принюхивался, словно пытался найти врага по запаху. Мы отступили вглубь. Лошади, уловив запах хищника, принялись испуганно ржать и отчаянно бить ногами о стены денников. Шум, казалось, испугал медведя. Он замер на месте, поглядывая по сторонам своими маленькими, глубоко посаженными глазками, из пасти его струйкой стекала слюна. Затем он вновь поднялся на задние лапы и открыл пасть, показав пару устрашающих клыков. Я заметил, что рваная рана на его задней лапе открылась и кровоточит. Несомненно, хищник, выдержавший накануне схватку со сворой собак, был охвачен страхом, растерянностью и болью. Все это делало его особенно опасным.
Вместе с конюхами мы отступали все дальше и дальше, беспомощно оглядываясь по сторонам в поисках надежного укрытия. Но в пустой церкви спрятаться было негде. Испуганные лошади устроили настоящую какофонию, некоторые из них били по стенам денников с такой силой, что в воздух летели щепки. Я надеялся, что шум заставит медведя повернуть назад, однако зверь снова опустился на все четыре лапы и припустил за нами. При этом он не сводил с нас взгляда, словно ему приятно было наблюдать, как люди, его заклятые враги, в страхе бегут от него, выказав свою презренную слабость. Качая мохнатой головой, он поглядывал то на одного конюха, то на другого; однако моя персона явно привлекала его особое внимание. Возможно, причиной было то, что я оказался первым человеком, которого зверь встретил после своего освобождения.
Мне казалось, с того момента, как я ворвался в церковь, прошла целая вечность; на самом деле пролетело всего лишь несколько минут, на протяжении которых мы чувствовали на себе свирепый взгляд медведя. Никто не решался повернуться и броситься наутек, опасаясь, что зверь перейдет в нападение.
Пятясь спиной, я поскользнулся на грязной соломе и упал. Испустив пронзительный вопль, я поспешно вскочил, но конюхи успели за это время отступить дальше, оставив меня один на один с медведем. От рассвирепевшего хищника меня отделяло не более десяти футов. Я заметил, что через всю церковь за медведем тянется кровавый след. От шума, поднятого обезумевшими от страха лошадьми, закладывало уши.
Зверь, по-прежнему не сводя с меня глаз, неторопливо приближался. До меня донесся дружный топот ног – как видно, конюшие наконец припустили бегом, и не подумав прийти мне на помощь. Медведь сделал еще несколько шагов. Увидев рядом огромный железный подсвечник с горящими свечами, я в порыве отчаяния схватил его обеими руками и запустил в преследователя. Бросок не попал в цель, подсвечник лишь слегка задел зверя. Тот с грозным рыком отскочил в сторону, а подсвечник, упав на кучу соломы, моментально запалил ее. Медведь немного отступил, по-прежнему буравя меня взглядом. Потом он поднялся на задние лапы и бросился на меня. Едва не оглохнув от собственного крика, я закрыл лицо руками.
Сквозь сомкнутые пальцы я увидел, как рядом что-то мелькнуло. В следующее мгновение раздался какой-то глухой звук, и медведь отскочил назад. Открыв глаза, я увидел, что из мощной его груди, подрагивая, торчит стрела. Еще одна просвистела в воздухе и вонзилась в косматую шкуру зверя. За ней последовала третья. Медведь, испустив душераздирающий рев, взмахнул в воздухе передними лапами.
Должно быть, четвертая стрела попала ему прямо в сердце, ибо зверь с глухим стоном повалился на бок, прямо на кучу горящей соломы. Мех его сразу же начал дымиться, но это уже не доставляло косматому никаких страданий.
Сотрясаясь всем телом, я прислонился к колонне. Перед глазами все плыло.
– Скорее тушите огонь! Несите воду! – донесся до меня знакомый голос.
Конюхи вместе с двумя солдатами бросились к горящей куче соломы и принялись колотить по ней вениками. Довольно быстро им удалось сбить пламя, и после того, как на солому вылили несколько ведер воды, последние искры с шипением потухли. Я в тупом оцепенении глядел на солдат в красных мундирах, с луками через плечо. Внезапно передо мной оказался сержант Ликон.
– Сержант, как все это… как вы здесь оказались? – едва ворочая языком, пролепетал я.
– Я был в камере Бродерика, когда услышал шум и крики. Ведь дом, в котором находится арестант, совсем рядом с церковью. Я сразу понял: в церкви творится что-то неладное, позвал своих людей и бросился сюда. Хорошо еще, у нас были с собой луки. На ваше счастье, стрелки из Кента бьют точно в цель, – добавил он, угрюмо взглянув на меня.
– Вы спасли мне жизнь, – выдохнул я.
– Но как медведь оказался в церкви?
– Кто-то поднял дверь клетки.
– Что?
– Кто-то поднял дверь клетки, – повторил я. – Медведь загнал меня в церковь. Убегая от него, я поскользнулся и упал.
Вдаваться в подробности не было ни малейшего желания. Я обвел церковь глазами. Один из конюхов, встретив мой взгляд, смущенно отвернулся. Труп медведя лежал на почерневшей соломе, испуская вонючий дым.
Со двора доносились возбужденные голоса. Судя по всему, переполох, поднятый в церкви, перебудил половину лагеря.
Вскоре церковь наполнилась слугами и солдатами. Вокруг мертвого медведя собралась целая толпа любопытных.
– Он набросился на горбатого законника, – донесся до меня чей-то голос. – Того самого, что король поднял на смех в Фулфорде.
Сержант Ликон тоже услышал это, и на его добродушном круглом лице мелькнула тень.
– Так вы считаете, кто-то намеренно выпустил медведя? – обратился он ко мне.
– В этом у меня нет никаких сомнений, – ответил я, судорожно переведя дух. – Кто-то знал, что я буду возвращаться именно этим путем, и выжидал, когда я подойду к клетке.
Но кто он, этот неведомый враг? И откуда ему известны мои планы?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Сержант Ликон приказал одному из своих солдат проводить меня в королевский особняк. Солдат рассказал о происшествии стражнику, стоявшему в карауле у дверей. Тот провел меня в дом, попросив двигаться и говорить как можно тише, ибо король и королева уже легли почивать. Внутри особняка царила тишина, солдаты, стоявшие в карауле в коридорах, дремали, прислонившись к стенам. Тусклый свет свечей выхватывал из темноты роскошные гобелены и мебель.
Вслед за караульным я поднялся на второй этаж. Солдат постучал в дверь кабинета Малеверера.
– Войдите! – раздался низкий звучный голос.
К своему великому удивлению, я увидел в кабинете не только Малеверера, но и сэра Ричарда Рича. Оба сидели у стола, заваленного какими-то бумагами, судя по виду – купчими на землю. В заголовке одной из них я успел разглядеть выведенное крупными буквами имя: «Роберт Эск из Отона». Малеверер, поймав мой взгляд, поспешно свернул документ.
– Что вам еще надо? – рявкнул он. – Господи боже, даже ночью от вас нет покоя.
– Приношу свои извинения, сэр Уильям. Но на меня вновь совершено покушение, и я подумал, что вам следует об этом знать.
– Какое еще покушение?
Я по возможности кратко рассказал о столкновении с медведем. Когда я закончил, Рич негромко рассмеялся.
– Знаете, брат Шардлейк, в фигуре любого горбуна есть что-то медвежье, – заметил он. – Возможно, зверь принял вас за маленькую медведицу и захотел познакомиться с вами поближе.
Произнося эту тираду, он не сводил с меня глаз и при этом поспешно сворачивал документы, разбросанные на столе Малеверера. Мне не составило большого труда понять, что бумаги эти отнюдь не предназначались для посторонних глаз. Глумясь надо мной, Рич рассчитывал отвлечь мое внимание.
– Может статься, вы правы, сэр Ричард, – смиренно ответил я. – Но в любом случае кто-то намеренно открыл клетку.
Малеверер позвал стражника, ожидавшего в коридоре.
– Приведите смотрителя, который отвечает за медведей, – распорядился он. – Немедленно.
Солдат поклонился и вышел.
– Сегодня я допрашивал повара из лагеря для прислуги, Гудрича, – сообщил Малеверер, пристально глядя на меня. – Из его слов трудно понять, что там произошло на самом деле. Может, эти олухи не справились с вертелом, который чуть вас не пришиб, и разыграли целое представление, чтобы скрыть свою оплошность. А может, кто-то в самом деле огрел по голове мальчишку и пытался убить вас. Послушаем, что скажет смотритель. Если сегодняшний случай – это и в самом деле покушение, значит, тогда, в лагере, на вас тоже покушались.
– А бумаги из шкатулки найти не удалось? – вопросил сэр Ричард. – Те, что были похищены по милости этого ротозея? – добавил он, бросив на меня уничижительный взгляд.
– Не удалось. Полагаю, они давно в руках заговорщиков.
– Но таинственные злоумышленники здесь, среди нас. Они едва не отправили на тот свет Бродерика и не оставляют в покое старину Шардлейка. Я полагаю, Бродерика следует перевезти обратно в замок и допросить с пристрастием. Наверняка ему многое известно.
– Герцог Суффолк убежден, что допрос с пристрастием следует отложить до Лондона, и король полностью с ним согласен, – покачал головой Малеверер. – Поначалу они хотели вызвать сюда опытного пыточного мастера из Тауэра. Но потом решили: пока тот прибудет, заключенный успеет проделать полпути в Лондон. Надеюсь, его все же удастся доставить в Лондон живым.
– Для этого необходимо двинуться в путь как можно быстрее. А это зависит от того, скоро ли шотландский король соизволит пожаловать в Йорк.
– Если Джеймс не притащит в Йорк свою шелудивую задницу, шотландцам придется горько об этом пожалеть, – процедил Малеверер.
Раздался стук в дверь, и солдаты ввели смотрителя. Здоровенный детина поклонился, едва не касаясь пола головой. Рич брезгливо сморщил нос.
– Господи боже, ну и смердит от тебя!
– Простите, милорд, – пролепетал смотритель. – Я как раз убирал из церкви труп медведя…
– Каким образом твой подопечный выбрался из клетки? – грозно нахмурившись, вопросил Малеверер. – Ты что, забыл запереть щеколду, болван ты этакий?
– Нет, сэр, клянусь, это невозможно. Там вообще нет щеколды. Дверь поднимается вверх при помощи веревки. Так намного безопаснее, сэр. Видно, кто-то поднял ее и привязал веревку к задней стене клетки. А потом убежал. Вот медведь и вышел на свободу.
– Я так понимаю, медведя может выпустить всякий? – процедил Малеверер. – На двери нет никакого замка?
– Нет, сэр. Я и думать не думал, что кому-то взбредет в голову выпускать такого свирепого зверя. И для чего? Неужели ради шутки?
– Нет, для того, чтобы совершить убийство, – подал голос я. – Теперь я понял, что произошло. Мой неведомый враг увидел, как мы с Бараком вошли во двор аббатства. Он понял, что я неминуемо пройду мимо клетки с медведем, обежал церковь и открыл дверь клетки.
– А куда подевался ваш ненаглядный Барак? – бросил Малеверер.
– Отправился в гости, – в некотором замешательстве ответил я. – С моего разрешения.
– Решил навестить девку? Ту самую смазливую кухарку?
Я счел за благо промолчать.
– Извините, сэр Уильям, но я более не в состоянии выносить этой вони, – изрек Рич, поднимаясь и собирая бумаги. – С вашего разрешения, я вас оставлю.
Он поклонился Малевереру и вышел прочь.
– Вижу, тебе плевать на свои обязанности, грязный олух! – напустился Малеверер на понурого смотрителя. – Страшно представить, что было бы, вырвись медведь из клетки, когда поблизости находился король!
– Но я…
– Заткни свою вонючую пасть! И слушай внимательно, что я скажу. О том, что дверь открыл какой-то неизвестный шутник, никому ни слова. Спросят – тверди, что сам забыл как следует ее запереть. Тревожные слухи нам совершенно ни к чему. Уяснил?
– Да, сэр Уильям. Обещаю, буду нем как рыба.
– Иначе пеняй на себя. Всё, убирайся прочь! Да, кстати, в Йорке будут устраивать еще медвежьи травли?
– Да, сэр, во вторник будет еще одна. В лагере, для развлечения челяди. Для нее доставят новых медведей.
– Так вот, пусть их держат где угодно, только не в аббатстве. И смотри глаз с них не своди. Еще одна подобная оплошность – и ты сам окажешься на арене вместе медведя. Посмотрим, скольких собак ты сумеешь прикончить. Уяснил?
– Да, сэр Уильям.
– Вот и отлично. Проваливай.
Смотритель, пятясь задом и беспрестанно кланяясь, выскочил за дверь. Малеверер испустил тяжкий вздох и повернулся ко мне.
– С этого дня пусть ваш бездельник Барак сопровождает вас везде и повсюду. Не оставайтесь в одиночестве ни на минуту. С вашей стороны было до крайности глупо разгуливать ночью без сопровождающего. И это после того, как в лагере вас едва не насадили на вертел.
– Да, это было чистой воды безрассудством, – покорно кивнул я.
– Кто за вами охотиться, вот что любопытно, – прищурился Малеверер. – Этот пройдоха неуловим, словно призрак, возникающий из воздуха.
Он снова вздохнул и махнул рукой.
– Я вас больше не задерживаю. Ступайте.
Когда я двинулся к двери, Малеверер бросил на меня косой взгляд и заговорил вновь:
– Кстати, помимо неуловимого злоумышленника у вас есть еще один враг, тоже весьма опасный. Я имею в виду Ричарда Рича. Вы поступите благоразумно, если посоветуете лондонскому Городскому совету отказаться от этой проклятой тяжбы. В противном случае вы изрядно навредите собственной репутации и деловым интересам.
Я хранил молчание.
– Э, я вижу, вы упрямы как осел, – нахмурившись, проворчал Малеверер. – Смотрите, как бы ваше упрямство не испортило вам всю оставшуюся жизнь.
Спускаясь по лестнице, я думал о совете Малеверера. В том, что он дал мне его, исходя из своих собственных интересов, не было никаких сомнений. Благодаря Ричу он рассчитывал завладеть землями Роберта Эска и жаждал оказать ответную услугу главе Палаты перераспределения имущества.
Барак вернулся далеко за полночь. Я позвал его в свою каморку и рассказал о недавнем происшествии, присовокупив, что отныне, по распоряжению Малеверера, ему придется сопровождать меня везде и всюду.
– Я сделал бы это и без распоряжения этого надутого болвана, – буркнул Барак.
– Кстати, он догадался, что вы отправились на свидание с Тамазин. Теперь вы сможете проводить время в ее приятном обществе, лишь когда я сижу здесь взаперти.
– Почему бы Малевереру не отправить нас в Лондон? – пожал плечами Барак. – Возня с прошениями подходит к концу.
– Дело тут не в прошениях, – вздохнул я, бросив взгляд в темное окно. – Судя по всему, из меня хотят сделать наживку. И с помощью этой наживки поймать злоумышленника.
– Хотел бы я знать, кто он, эта растреклятая каналья, – вздохнул Барак. – У вас есть хоть какие-нибудь соображения на этот счет?
– Как я уже сказал Малевереру, преступник очень осторожен и умеет выжидать подходящего случая. На этот раз он притаился во дворе и увидел, как мы возвращаемся. Думаю, он давно уже собирался напустить на меня медведя и наконец понял, что лучшей возможности не представится. Быстро обогнул церковь и открыл клетку. Как видите, наш враг сообразителен, проворен и хитер.
– Вы полагаете, он действовал в одиночку?
– Судя по всему, да.
– Как по-вашему, у него есть опыт в подобных делах?
– А вы как думаете?
– По-моему, он впервые решился отправить человека на тот свет, – заявил Барак. – Опытный убийца не стал бы разводить такой канители. Он просто-напросто подстерег бы вас в темном углу и вонзил бы нож вам в живот. А этот больше всего боится, что его увидят и узнают. Отсюда следует, что мы имеем дело с кем-то из обитателей аббатства. Так что, пока я рядом, он не осмелится к вам приблизиться. Здесь, в комнате, вы тоже в безопасности. В доме всегда полно клерков, и он не рискнет сюда врываться.
– Вряд ли эти клерки встанут на мою защиту, – ответил я с горькой усмешкой. – Может, мой враг и дилетант, но чрезвычайно настойчивый и решительный, – добавил я, подойдя к окну. – Он не отступит от своего намерения разделаться со мной. И все из-за этих бумаг. Люди, которые открыли на меня охоту, убеждены, что я успел как следует их просмотреть. Увы, это не так. Знай я об этих бумагах побольше, возможно, я не терялся бы сейчас в догадках. Акт, озаглавленный «Titulus Regulus», не выходит у меня из головы. Надо сказать, он составлен в весьма двусмысленных выражениях.
Я замер у окна, вперившись взглядом в непроглядную тьму. На память мне пришел сон, который я видел в первую ночь после приезда в замок, сон, в котором я, подобно Бродерику, оказался в тюремной камере. Мысль, внезапно пронзившая мой мозг, заставила меня вздрогнуть.
– Что это вы? – встрепенулся Барак. – Кого-нибудь увидели?
– Нет-нет. Просто в голову мне пришло одно любопытное соображение. Относительно яда, которым отравился Бродерик. Никто не понимает, откуда он мог его взять.
– Да, это настоящая загадка.
– Мне кажется, я нашел ответ.
– Вот как?
– Но пока я ни в чем не уверен. Завтра состоится судебное слушание прошений, и нам так или иначе придется отправиться в замок. Воспользуемся случаем и как следует осмотрим камеру.
На следующее утро мы спозаранку явились в замок. Ветер, дувший нам в лицо, был насквозь пропитан ледяной моросью. Скелет Эска по-прежнему болтался на башне. Казалось бы, пора привыкнуть к этому зрелищу, но оно в очередной раз заставило меня содрогнуться. Отыскав взглядом башню, в которой находилась камера Бродерика, я решил посетить ее во время первого перерыва.
Мы вошли в здание суда. На скамьях в холле сидели просители, в большинстве своем ремесленники и фермеры; впрочем, я заметил нескольких человек в богатой одежде, которые держались обособленно. Моя мантия законника привлекла всеобщее внимание. Я то и дело ловил на себе оценивающие взгляды.
Джайлса мы нашли в судейском зале, просторной комнате со стенами, обшитыми темными панелями. На одной из стен красовался королевский герб, под ним стоял длинный стол, покрытый зеленой скатертью. Судя по бодрому виду Джайлса, он полностью оправился от приступа болезни, широкое морщинистое лицо выражало крайнюю сосредоточенность. Рядом с ним сидел какой-то тощий темноволосый человек лет тридцати, в черной мантии с кокардой Совета северных графств.
– Мэтью, Барак, как я рад вас видеть, – приветствовал нас Джайлс. – Барак, присаживайтесь сюда. Надеюсь, вы возьмете на себя труд вести записи. Все уже готово: и чернила, и превосходные острые перья.
Он сделал жест в сторону человека с кокардой.
– Это мастер Ральф Уотерс, представитель Совета северных графств.
Я поклонился. Мастер Уотерс ответил тем же. Скорее всего, он занимал не слишком высокий пост – по крайней мере, держался дружелюбно и без всякой надменности.
– Мастер Уотерс прибыл сюда, ибо некоторые дела, которые нам предстоит разбирать, затрагивают интересы совета, – пояснил Джайлс. – Например, дело о принудительной продаже земли или жалоба на то, что совет скупает съестные припасы по заниженным ценам. Мастер Уотерс получил распоряжения, согласно которым совету следует по возможности идти на уступки.
– Да, люди должны убедиться в милосердии королевского правосудия, – с улыбкой заметил чиновник. – Но это не значит, что вы должны быть снисходительны к мошенникам, – добавил он, многозначительно подняв палец. – К тем, кто пытается одурачить совет, необходимо применить суровость.
– Мы с каждым поступим так, как того требует справедливость, – заверил Джайлс. – Ну что, брат Шардлейк? Готовы защитить обиженных и наказать виноватых?
Сознание того, что сейчас он предастся любимому делу, несомненно, наполняло радостью сердце старого законника.
– Что ж, приступим, – произнес он, довольно потирая руки. – Просмотрим дела и после пригласим просителей.
Все утро мы провели в судейском зале, разбирая тяжбы и вынося решения. Минувшей ночью я натерпелся страху, и мне странно было сознавать, что я являюсь представителем власти и окружен всеми ее атрибутами. Я гнал от себя кошмарные воспоминания, мешавшие полностью отдаться моей нынешней роли.
В большинстве своем разбираемые дела были чрезвычайно просты. Нередко накал взаимной неприязни сторон далеко не соответствовал ничтожности предмета спора. Уладить подобные недоразумения не составляло труда. В том случае, если жалоба была направлена против Совета северных графств, мастер Уотерс являл собой образец беспристрастия и терпимости. Впрочем, само количество жалоб свидетельствовало о том, что совет зачастую превышает свои полномочия и отнюдь не пользуется расположением жителей Йорка.
В полдень мы наконец позволили себе прерваться. Слуга подал холодное мясо и хлеб. Торопливо перекусив, я кивнул Бараку.
– С вашего позволения, мы оставим вас, джентльмены, – произнес я. – Думаю, мы вернемся где-то через полчаса.
Мастер Уотерс молча кивнул, а во взгляде Джайлса мелькнуло откровенное любопытство.
Мы с Бараком вышли во двор. Дождь прекратился, но ветер, еще более сильный, чем обычно, едва не срывал с меня мантию.
– Госпожи боже, у меня чертовски ноют пальцы, – пожаловался Барак. – Я не привык так много писать. Ну, посмотрим, какие тайны откроет нам эта башня.
Мы пересекли двор и вошли в караульное помещение. Уже знакомый мне солдат с грубым, точно вытесанным из камня, лицом согласился провести нас в камеру, где прежде содержался Бродерик.
С тех пор как отсюда выпустили повара, никто и не подумал навести здесь порядок. Циновки на полу превратились в грязное месиво, на кровати валялось засаленное одеяло. К железному кольцу в стене по-прежнему были прикреплены цепи, некогда сковывавшие руки и ноги Бродерика. На кровати лежали кандалы.
– Ну, с чего начнем? – вопросительно взглянул на меня Барак.
Я подошел к кровати и поднял ручные кандалы, затем отошел на несколько шагов так, чтобы цепь натянулась во всю длину. Итак, Бродерик мог отойти от кровати на восемь футов. Я сделал полукруг по камере, глядя на пол и стены. Барак и стражник с недоумением наблюдали за моими действиями.
– Что это вы надумали? – поинтересовался наконец мой помощник.
– Пытаюсь понять, как передвигался по камере Бродерик. Смотрю, не попадется ли на глаза что-нибудь необычное.
– Лично я ничего необычного здесь не вижу.
– Пока что я тоже.
Я остановился у окна.
– Да, он мог дойти досюда. Я так и думал. Он ведь упоминал, что постоянно смотрит на скелет Эска.
Из окна была видна противоположная башня, на вершине которой раскачивался скелет. Ветер швырнул мне в лицо дождевые брызги. Мгновение спустя ноздри уловили знакомый запах – тот самый, что исходил от носового платка Бродерика и от гниющей ноги короля. Я уставился на длинную свинцовую трубу, которая спускалась по стене и обрывалась у самого окна, там, где стену пересекала глубокая трещина. На конце трубы виднелся какой-то белый, склизкий на вид нарост; вода стекала с него прямо в трещину. Вне всякого сомнения, то был губчатый гриб; я заметил, что кто-то отломал от него несколько отростков.
– Ну и здоровенный же гриб вырос на дождевой трубе, – заметил я, повернувшись к стражнику.
– Всякая дрянь быстро растет от сырости, – равнодушно откликнулся он.
– А откуда тянется эта труба?
– С самого верха башни, откуда же еще. Там у нас кухня, где готовят еду для солдат. Прежде кое-кто из стражников там спал. А после того, как сюда поместили Бродерика, их оттуда вытурили.
– Надо полагать, в трубе полно всякой гадости, – обратился я к Бараку. – Остатков мяса и овощей, которые давным-давно успели сгнить.
С этими словами я сбросил мантию, вытащил из кармана носовой платок, просунул руку сквозь решетку и, с усилием дотянувшись до губчатого гриба, отломал от него кусок. Стоило мне прикоснуться к его отвратительной склизкой поверхности, желудок мой болезненно сжался. Я понюхал свою добычу и протянул ее Бараку. Он сморщил нос и отскочил.
– Зачем вам эта мерзость? Воняет дерьмом или даже хуже.
Я вновь просунул руку сквозь решетку и оторвал еще несколько кусков гриба.
– Вот он, яд, которым отравился Бродерик, – заявил я, разглядывая обрывки смердящей губки, лежавшие на моей ладони. – Его носовой платок насквозь пропитался этим запахом. Он увидел ядовитый гриб за окном своей камеры. И решил, что с его помощью сможет покончить с собой.
– Господи боже! – Лицо стражника исказила гримаса отвращения. – Да неужели он по собственной воле проглотил такую гадость?
– Его толкнуло на это отчаяние. Ради того, чтобы умереть, он готов на все.
– А откуда ему известны свойства подобных грибов? – осведомился Барак.
– Думаю, он ничего не знал об их свойствах. Надеялся лишь, что порция этой смердящей губки окажется для него смертельной.
– И он завернул эту дрянь в носовой платок и спрятал в собственной заднице, – пробормотал Барак.
При этих словах стражник судорожно сглотнул, явно борясь с тошнотой.
– Я же сказал, он дошел до крайней степени отчаяния. Да и мужества ему не занимать. Не каждый решится проглотить столь отвратительное лакомство, не зная, какие последствия оно вызовет – смерть, паралич или невыносимые муки. Так или иначе, одну загадку мы разрешили. Теперь нам не надо ломать голову над тем, кто передал Бродерику яд.
– Но как вы догадались про этот чертов гриб?
– Я знал лишь, что Бродерик ухитрился добыть яд, не выходя из своей камеры. Я понял, что здесь не обошлось без окна. Никакой другой связи с внешним миром у него не было. Если хорошенько поработать мозгами, можно найти ответ на любой вопрос, – добавил я с самодовольной улыбкой.
Мы вышли из камеры и спустились вниз.
– Вернувшись в аббатство, я первым делом сообщу о своем открытии Малевереру, – сказал я, наблюдая, как ветер гоняет по двору ворохи опавших листьев. – Пусть снимет все подозрения с Редвинтера.
Я невесело усмехнулся.
– Вот только вряд ли эта бестия будет благодарна мне за услугу.
– Наверняка он возненавидит вас еще сильнее.
– Бедный Бродерик. Он готов на все, лишь бы избежать мучений, которые ждут его в Тауэре. – Я сокрушенно покачал головой. – Что ж, мы можем быть спокойны. В аббатстве он не сумеет достать ядовитых грибов.
– Средство оказалось не слишком надежным, – заметил Барак. – Как видно, грибы эти столь отвратительны на вкус, что желудок извергает их, не давая отраве впитаться в кровь. Похоже, поступок Бродерика вызывает у вас восхищение, – буркнул он, пристально глядя на меня.
– Признаюсь, я не могу не отдать должное его отваге и решимости, – кивнул я. – А мысль о предстоящих ему страданиях невольно пробуждает во мне сочувствие.
После перерыва мы вернулись к прежним занятиям. Поток просителей казался неиссякаемым, но лишь одно дело по-настоящему взволновало меня и даже подвигло высказать несогласие с Джайлсом.
То была жалоба от поставщика досок, которые пошли на строительство павильонов в аббатстве Святой Марии. В соответствии с условиями контракта поставщик должен был получить деньги несколько месяцев назад, однако Совет северных графств до сих пор не выплатил ему ни шиллинга. Отчаявшись получить свои деньги, бедняга прибегнул к королевскому правосудию.
– Это довольно запутанное дело, – в некотором замешательстве заявил мастер Уотерс, когда мы проглядывали документы в отсутствие просителя.
– Почему? – удивился Джайлс. – По-моему, все ясно как день. Совет обязан выплатить мастеру Сегвику причитающиеся ему деньги. Я знаю этого человека. Он не богат и не может себе позволить поставлять товар бесплатно.
Молодой чиновник смущенно заерзал на стуле.
– Тут есть некоторая трудность, – пробормотал он. – Если мы выплатим деньги этому поставщику, совет захлестнет целый поток требований об оплате. А выполнить все эти требования ныне не представляется возможным, ибо совет испытывает… э-э… некоторую нехватку наличных.
– Вы хотите сказать, к приезду короля совет заказал слишком много всякой всячины, не считаясь при этом с имеющимися в его распоряжении средствами?
– Сейчас сэр Роберт Холгейт как раз ведет переговоры с королевским казначейством, – пояснил Уотерс, переводя обеспокоенный взгляд с меня на Джайлса. – Возможно, скоро мы сумеем изыскать необходимые деньги. Вы видели сами, во всех прочих делах, касающихся совета, я был готов пойти на компромисс. В данном случае совет тоже не отказывается от своих обязательств, но просит отсрочки. Спустя некоторое время мастер Сегвик непременно получит все, что ему причитается.