Текст книги "Соверен"

Автор книги: Кристофер Дж. Сэнсом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

На обратном пути мне пришлось приноравливаться к медленной поступи Джайлса; в темноте старик шагал особенно осторожно, тщательно ощупывая тропу палкой. Я нес арбалет, который изрядно оттягивал мне руку.

– А где сейчас Малеверер? – осведомился Джайлс. – В особняке рядом с королем?

– Думаю, да. По крайней мере, первым делом мы отправимся туда.

– Трудно поверить, что женщина могла совершить подобные злодеяния.

– Женщины способны на многое, – проронил я.

Спустившись с холма, мы повернули направо, к помещичьему дому. Я заметил, что Джайлс едва передвигает ноги от усталости.

– День выдался для вас слишком тяжелым, – сказал я, коснувшись его руки. – Может, вам лучше вернуться в лагерь, отыскать свою палатку и отдохнуть?

– Нет, я пойду с вами, – возразил старик. – Малеверер наверняка захочет побеседовать с нами обоими.

Мы подошли к высокой стене, окружавшей усадьбу. У кованых железных ворот стояли в карауле солдаты. Они ни за что не хотели пропускать нас, и мне стоило большого труда убедить одного из них позвать Малеверера. Джайлс обессиленно опустился на поросший травой бугорок и склонил голову на сложенные руки.

– Вы плохо себя чувствуете? – забеспокоился я.

– Ничего страшного. Так, небольшая боль. Но это скоро пройдет.

Я с тревогой смотрел на него, вспоминая о том, как он лишился чувств в Фулфорде. Наконец ворота отворились и к нам подошел Малеверер, всем своим видом выражавший недовольство и досаду.

– Господи боже, вы что, лишились последнего разума? Как вы смели явиться в резиденцию короля? – грозно нахмурившись, пророкотал он.

Но стоило ему взглянуть мне в лицо, и он понял, что нас привело к нему безотлагательное дело.

– Что еще случилось?

– Только что на меня снова напали, – сообщил я и указал на арбалет, который держал в руке. – Выпустили стрелу. Моим неведомым врагом оказалась Дженнет Марлин.

– Кто? Эта кислая старая дева?

Малеверер, казалось, не верил своим ушам.

– Где она?

– Лежит на земле у здешней церкви. Она мертва.

Несколько мгновений Малеверер сверлил меня глазами, потом перевел взгляд на Джайлса.

– Зачем вы притащили с собой этого старикана?

– Мастер Ренн все видел. И он спас мне жизнь.

– Мне пришлось ударить ее палкой по голове, и удар оказался смертельным, – сказал Джайлс, глядя прямо в лицо Малевереру. – Другого выхода у меня не было.

Малеверер протянул руку к арбалету.

– Одна из повозок, перевозивших оружие, перевернулась, – пояснил я. – Поднялась суматоха, и мистрис Марлин сумела похитить арбалет.

– Зайдите в дом, – сквозь зубы приказал Малеверер. – Оба.

Вслед за ним мы прошли через сад и оказались в просторном холле. К счастью, никаких признаков присутствия короля здесь не наблюдалось. Малеверер провел нас в комнату на нижнем этаже, превращенную в кабинет, и уселся за письменный стол. Мы стояли напротив. В неверном свете свечей лицо Джайлса казалось особенно бледным и изнуренным.

– Быть может, вы позволите мастеру Ренну сесть, сэр Уильям? – осмелился спросить я. – Он пережил сильное потрясение.

Малеверер, взглянув на старика, буркнул нечто нечленораздельное. Я расценил это как согласие и подвинул Джайлсу стул.

– Благодарю вас, – кивнул тот.

– Ну? – проскрежетал Малеверер. – Что там у вас произошло?

Я рассказал ему обо всем, что случилось на холме, сообщил, что, по собственному признанию Дженнет Марлин, охотилась на меня именно она. Разумеется, упомянул я и о причине, побудившей Дженнет разделаться со мной. Говоря об этом, я не преминул заметить, что Дженнет заблуждалась и никаких документов, опасных для ее жениха, я не видел. Малеверер выслушал меня с непроницаемым лицом. Когда я закончил, он повернулся к Джайлсу и указал на палку, которую старик держал меж колен:

– Значит, вы вышибли ей мозги вот этой штуковиной?

– Да.

Джайлс взглянул на свои руки, увидел на них кровь и содрогнулся.

– Вам, наверное, удалось услышать многое из того, что она говорила? – спросил я.

– Лишь несколько последних фраз. Я не хотел ее убивать. Я никогда не поднимал руки на человека. И думать не думал, что под конец жизни мне доведется кого-то убить…

– А вот, однако, же довелось, – бросил Малеверер. – Что это с вами? – спросил он, презрительно взглянув на старика. – Вид у вас такой, словно вы вот-вот грохнетесь без сознания. Для законника вы слишком чувствительны.

– Мастер Ренн нездоров, – пояснил я.

Малеверер озабоченно нахмурился.

– Тогда его следует незамедлительно убрать отсюда. Король не потерпит, чтобы в одном доме с ним находились больные. Стража!

На зов незамедлительно явился солдат, и Малеверер приказал ему узнать, где находится отведенная Джайлсу палатка и проводить его туда.

Солдат помог Джайлсу подняться.

– Все это так ужасно, – тихо пробормотал старик, бросив на меня взгляд.

Когда дверь за ним закрылась, в комнате повисло молчание. Малеверер, по обыкновению, теребил конец своей длинной бороды, пальцы его двигались с удивительной быстротой. Потом он нагнулся и вытащил что-то из ящика стола. То была пресловутая шкатулка. Я уставился на изображение Дианы-охотницы, украшавшее крышку. Прекрасная Диана в платье по моде прошлого столетия наставила свой лук на оленя.

– Я не расстаюсь с ней с того самого дня, как пропали документы, – пробурчал Малеверер. – Частенько гляжу на нее и думаю, в чьих руках ей довелось побывать.

Он разразился хриплым смехом.

– Если бы только вещи могли разговаривать! Тогда я заставил бы эту шкатулку рассказать о том, что ей доверили хранить. Вот уж не думал, что документы похитила эта тощая жердина Марлин, – покачал он головой. – Сейчас же прикажу обыскать всю ее поклажу. Бумаги наверняка спрятаны среди ее тряпья.

– У меня тоже и мысли не было подозревать мистрис Марлин, – сказал я. – Но ради освобождения своего жениха она была готова на все. А человек, готовый на все, намного опаснее обычного злоумышленника. Логику его понять куда труднее, ибо отчаяние толкает его на самые невероятные поступки.

– Надо признать, для бабы эта Марлин не так глупа, – изрек Малеверер. – По крайней мере, у нее хватило ума похитить ключи от церкви. И она знала, что в качестве приближенной леди Рочфорд может разгуливать по аббатству, не привлекая внимания.

– Да, она была умна и расчетлива, – кивнул я. – Настолько расчетлива, что решила завоевать мою дружбу. И это ей удалось, – добавил я с грустной улыбкой. – Я проникся к ней искренней симпатией.

– Да вы, часом, не влюбились ли в нее? – ухмыльнулся Малеверер, насмешливо поглядев на меня.

– До этого не дошло, сэр Уильям, – покачал я головой. – Я чувствовал, что эта женщина находится в плену всепоглощающей страсти. А излишне страстные натуры всегда отпугивали меня. Как и все одержимые, она без труда оправдывала собственные жестокие деяния. Ей казалось, что благородная цель, к которой она стремится, оправдывает любые жертвы. – Я перевел дух и добавил: – Кстати, она была убеждена, что мастер Лок попал в Тауэр не без вашей помощи. По ее словам, вы хотели завладеть его землями, и потому, окажись Лок изменником, вам это было бы на руку.

Против всех моих ожиданий, Малеверер разразился хохотом.

– Несусветная чушь! Я всего лишь выполнил приказ Тайного совета и отправил этого негодяя в Лондон. Хотя от выгодных приобретений я никогда не отказывался, и, если земли Лока отойдут казне, я, возможно, куплю их.

В глазах его на мгновение зажглись алчные огоньки, губы тронула довольная улыбка, весьма не соответствующая предмету нашего разговора. Мысль о грядущем приумножении своих земельных владений доставляла ему невыразимое удовольствие. Как видно, он рассчитывал, что вскоре богатство его будет столь велико, что все забудут о его темном происхождении и он сможет сделать блестящую партию.

– Что ж, бояться вам больше нечего, – обратился он ко мне. – Не понимаю, почему у вас такой мрачный вид?

– Кое-какие обстоятельства по-прежнему остаются для меня неясными, – признался я. – Почему мистрис Марлин была так уверена, что я просмотрел все документы, хранившиеся в шкатулке? Ведь когда она подкралась ко мне, чтобы ударить по голове, она не могла не заметить, что к большинству бумаг я даже не притронулся.

– Может, она решила, что вы уже все прочли и снова сложили в шкатулку, – пожал плечами Малеверер.

– Она не сомневалась, что я видел все, однако скрыл это от вас, намереваясь сберечь тайну для Кранмера.

– Так может, она была недалека от истины? – вопросил Малеверер, буравя меня взглядом. – Ведь я должен полагаться лишь на ваши заверения.

– Я сказал вам правду, сэр Уильям.

Он вновь устремил на меня взгляд, исполненный подозрительности и неприязни.

– Я прикажу обыскать ее сундуки. Но если мы ничего не найдем, мне придется допросить всех, кто был с нею связан. Прежде всего юную красотку Ридбурн. И леди Рочфорд тоже.

– Леди Рочфорд будет весьма недовольна, – усмехнулся я. – Что до Тамазин, вы, конечно, нагоните на нее большого страху.

– Ничего, переживет.

«Стоит солдатам появиться в шатре, где разместились приближенные королевы, Тамазин и леди Рочфорд придут в полное смятение, – подумал я. – Они сразу вообразят, что тайна ночного свидания королевы и Калпепера вышла наружу».

Возможно, так оно и произойдет – кто знает, какие откровения таят в себе исчезнувшие бумаги.

– Сэр Уильям, насколько я понял, мистрис Марлин намеревалась незамедлительно уничтожить эти документы. С тех пор как они оказались у нее в руках, прошло уже достаточно времени, и, полагаю, она привела свои намерения в исполнение.

Малеверер кивнул и вновь принялся теребить пальцами бороду.

– Что ж, если мы не найдем документы, значит, она от них избавилась. Документы хранил у себя Олдройд, а он был одним из заговорщиков.

– Да, так же, как и Бернард Лок. Но, по словам его невесты, он искренне раскаялся. Мистрис Марлин убедила себя, что служит благородной цели, ибо хочет разрушить замыслы заговорщиков, а не только уничтожить улики против своего жениха. Хотя я убежден, что Лок тревожился лишь о спасении собственной шкуры.

– Все, кто оказался в Тауэре, тревожатся именно об этом, – усмехнулся Малеверер. – Особенно после того, как увидят дыбу и услышат дикие вопли пытаемых.

– Полагаю, Бродерик не из тех, кто ради спасения собственной шкуры поступится убеждениями.

– Пока что он еще не в Тауэре, вот и храбрится, – проворчал Малеверер. – Что же, если она и в самом деле уничтожила бумаги, она оказала нам услугу. Хотя, конечно, члены Тайного совета предпочли бы увидеть их своими глазами.

Он поднялся.

– Локу придется ответить на несколько неприятных вопросов. А я отдам распоряжение немедленно приступить к обыску.

Жажда действия, исходившая от его мощного тела, была так велика, что я ощущал ее почти физически.

– Да, и надо приказать доставить вниз тело этой мерзавки, – бросил он, направляясь к дверям. – А то деревенские олухи увидят его и поднимут переполох. До моего возращения никуда не уходите, ясно?

С этими словами Малеверер вылетел прочь. Мантия развевалась у него за спиной. Я опустился на стул, на котором прежде сидел Джайлс. Разговор с Малеверером в очередной раз убедил меня, что тот отнюдь не блещет умом и берет лишь решительностью и напором.

Я испустил тяжкий вздох и окинул комнату взглядом. Скорее всего, прежде она служила кабинетом хозяину дома. На одной из стен висел гобелен, изображающий сцену охоты. Может статься, казненный Роберт Констебл частенько останавливал на нем взор, так, как это сейчас сделал я? Повернувшись к окну, я уставился в непроглядную тьму и предался раздумьям.

Даже сейчас я не мог думать о Дженнет Марлин без сожаления. Любовь к Бернарду Локу пробудилась в ней еще в детстве и постепенно превратилась в настоящую одержимость. Дженнет была не лишена привлекательности и наверняка могла бы выйти замуж за другого, но сердце ее безраздельно принадлежало Локу. Любопытно бы узнать, что он из себя представляет? Возможно, это обаятельный повеса, способный заставить любую женщину плясать под свою дудку.

Благодаря своему ремеслу я нередко сталкивался с подобными пройдохами – иногда женщины, которых они обобрали до нитки, пытались найти защиту у закона. Несомненно, Лок сознавал, что Дженнет любит его беспредельно и готова на все, лишь бы спасти его от казни. И он превратил ее в убийцу. Если это так, он виноват куда сильнее, нежели эта несчастная женщина. Я содрогнулся, ибо перед моим мысленным взором возникло лицо Дженнет, исполненное жгучей ненависти. Именно такой я видел ее в последний раз, когда она нацелила стрелу мне в сердце.

Взгляд мой упал на шкатулку.

«Интересно, кому она принадлежала прежде?» – подумал я.

Вне сомнения, владелец ее был богат. Открыв шкатулку, я заглянул внутрь и ощутил едва уловимый запах пыльных старинных бумаг. Неужели Дженнет Марлин и в самом деле уничтожила все документы? Если это так, правда об отношениях королевы и Калпепера так и не выйдет наружу. Впрочем, меня это ничуть не волновало. Верноподданнические чувства, которые я питал к Генриху, остались в прошлом. К тому же у меня были основания полагать, что он занимает престол, не имея на то законных прав. Возможно, именно об этом говорилось в таинственном признании Блейбурна. А значит, исчезновение содержимого шкатулки было великим благом в первую очередь для короля.

Тут дверь внезапно распахнулась, заставив меня вздрогнуть, и в комнату ворвался Малеверер.

– Какого черта вы трогаете шкатулку? – грозно нахмурившись, вопросил он и опустился в кресло. – Никаких бумаг в сундуках этой негодяйки не обнаружено, – сообщил он, не дождавшись ответа. – Только пачка писем ее ненаглядного жениха, перевязанная голубой ленточкой. Я проглядел эти послания, но не нашел в них ничего интересного, кроме слащавых заверений в любви. Этот голубок любил поворковать со своей горлицей, – презрительно фыркнул Малеверер. – Я еще поговорю со всеми, кто был с ней связан. Но очень сомневаюсь, что рассказы этого бабья нам помогут. Пожалуй, вы правы и она уничтожила документы. В Йорке костров было более чем достаточно, и ничто не мешало ей бросить бумаги в один из них.

Малеверер откинулся на спинку кресла.

– Ступайте в свою палатку. Если вы мне понадобитесь, я за вами пошлю. Там, за дверью, ждет солдат, который вас проводит.

– Хорошо, сэр Уильям.

Я поднялся, поклонился и вышел из комнаты. Солдат вывел меня из особняка. Оказавшись на воздухе, я вздохнул с облегчением.

– Король уже почивает? – осведомился я у солдата, лишь для того, чтобы поддержать разговор.

– Нет, сэр, он играет в шахматы с одним из своих камердинеров. Думаю, он ляжет лишь под утро.

Солдат проводил меня в лагерь. Костры догорали. Как видно, все путешественники уже успели поужинать, и многие из них развлекались игрой в карты.

– Далеко идти? – обратился я к своему провожатому. – Я чертовски устал.

– Неслишком. Ваша палатка стоит у самой ограды. А рядом – палатки вашего клерка и старого законника.

Вскоре солдат остановился у трех маленьких островерхих палаток, стоявших почти вплотную друг к другу. Рядом теснились другие палатки, из некоторых пробивался свет; по всей видимости, там тоже разместились законники, по своему положению имеющие право на отдельное жилище. Я поблагодарил своего провожатого и заглянул туда, где, по моим расчетам, должен был помещаться Джайлс.

Старик лежал на походной кровати, которая стояла прямо на траве. Рядом на каком-то ящике пристроился Барак, положивший свою поврежденную ногу на другой ящик. Он попивал пиво.

– Какая уютная сцена, – вполголоса сказал я. – Как ваша нога, Барак? И как себя чувствует мастер Ренн?

– Он спит, – шепотом ответил Барак. – Я ушам своим не поверил, когда он мне все рассказал. Неужели Дженнет Марлин и в самом деле пыталась вас убить?

– Да, и лишь благодаря Джайлсу попытка вновь оказалась неудачной. В результате я остался жив, а Дженнет мертва. Я сообщил обо всем Малевереру. Он приказал обыскать все пожитки мистрис Марлин, однако никаких документов там не обнаружилось.

– Видно, она успела от них избавиться.

– Скорее всего, так оно и есть. Вы не сказали, как ваша нога?

– Пока я не пытаюсь на нее опираться, она не слишком мне досаждает. Тэмми помогла мне устроиться. Сейчас она уже вернулась к себе.

– Малеверер собирается ее допросить. Как и всех, кто постоянно общался с Дженнет Марлин. Включая леди Рочфорд.

– Представляю, в какой ужас придет Тэмми, когда все узнает, – вздохнул Барак. – Она очень привязана к мистрис Марлин.

– Кстати, вы не получали известий из Лондона? Относительно отца Тамазин?

– Лишь короткую записку, в которой мой приятель сообщает, что ему удалось нащупать след.

– А ей вы сообщили о своих изысканиях?

– Нет. И если сведения, которые я получу, смогут лишь разочаровать Тамазин, я ни слова ей не скажу. Пусть тешится мечтами.

Я кивнул и, подойдя к койке, взглянул на Джайлса. Старик забылся глубоким сном.

– Он спас мне жизнь, – заметил я, повернувшись к Бараку. – Но, боюсь, потрясение оказалось для него слишком сильным. Мы должны о нем позаботиться.

– Уж конечно, мы не оставим его без помощи и поддержки, – заверил Барак. – Вам больше нечего опасаться, – добавил он, пристально глядя на меня.

– Надеюсь, вы правы.

– А вы в этом не уверены?

– Кое-что остается неясным… Но я слишком устал. И думаю, лучше всего мне сейчас завалиться спать. Как говорится, утро вечера мудренее.

Мысль, неожиданно промелькнувшая у меня в голове, заставила меня улыбнуться.

– Чему это вы? – удивился Барак.

– Солдат, который проводил меня в лагерь, сказал, что король играет в шахматы с одним из своих камердинеров. Вот я подумал, что все это путешествие – изрядно затянувшаяся шахматная партия, в которой настоящий король пытается обыграть северных слонов и тур.

– Настоящий король? – едва слышно спросил Барак, и глаза его сверкнули в свете свечи. – Или кукушонок, подкинутый в королевское гнездо?

– В любом случае мы с вами – ничтожные пешки, которыми жертвуют без всякого сожаления.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Утром мы продолжили путь. Я вновь ехал на чужой лошади, ибо ссадины на спине Предка еще не успели зажить. Он шел в обозе вместе с прочими запасными лошадьми. Барак, несмотря на больную ногу, решил ехать верхом и трясся на спине Сьюки рядом со мной. Джайлс, напротив, был не в состоянии продолжать путь в седле. Утром он едва встал с постели. Взглянув на его серое лицо, я сразу понял, что старика вновь терзает боль, и нашел для него местечко в одной из повозок. События минувшего вечера не прошли даром и для меня. Ночью я почти не сомкнул глаз и теперь зябко кутался в теплый плащ.

В этот день нам предстояло проделать еще более значительный отрезок пути и остановиться в замке Леконфилд, расположенном в пяти милях к северу от Халла. Пейзаж за Хоулмом несколько изменился: равнины уступили место лесистым холмам, которые сейчас, осенней порой, радовали глаз яркостью красок. На востоке я заметил целую цепь холмов, так называемое Йоркширское нагорье.

Цокот копыт и оживленная болтовня, раздававшаяся вокруг, сливались у меня в ушах в ровный гул. Оглянувшись назад, я заметил, что вереница повозок исчезла за крутым поворотом дороги. Впереди раскачивались разноцветные перья на шляпах вельмож и чиновников, по обеим сторонам процессии ехали солдаты в ярких мундирах, блики солнца играли на их начищенном оружии. По обочине то и дело мчались гонцы со спешными сообщениями.

Мне никак не удавалось отогнать тягостное видение: Дженнет Марлин лежит ничком, разбитая голова накрыта капюшоном плаща. Я догадывался, что пережитое потрясение изрядно усугубило состояние Джайлса. Перед глазами стояло мертвенно-бледное лицо старика, в ушах звучали слова: «Я никогда не думал, что под конец жизни мне доведется кого-то убить».

– Вы сегодня как в воду опущенный, – заметил Барак.

– Не могу отделаться от воспоминаний. Так и вижу, как мистрис Марлин лежит на земле мертвая.

– Сегодня утром, перед отбытием, я навестил Тэмми. Она сказала, леди Рочфорд едва с ума не сошла от страха, когда к ней явился Малеверер. Тэмми он тоже допросил, но она ровным счетом ничего не могла ему рассказать. Правда о мистрис Марлин стала для нее настоящим ударом. И утром я застал ее в слезах.

– Она горюет о том, что ее хозяйка убита? – осведомился я. – Или о том, что она оказалась убийцей?

– И о том и о другом.

– Леди Рочфорд наверняка решила, что король узнал правду о легкомысленном поведении своей супруги.

– Да. Когда она поняла, что речь пойдет совсем о другом, к ней сразу вернулась прежняя надменность. Что до мистрис Марлин, леди в один голос твердили, что ничего о ней не знают. За исключением Тамазин, никто не питал к ней теплых чувств. Она всегда держалась особняком и частенько гуляла в одиночестве. Никто не знал, куда и зачем она ходит.

– Во время этих так называемых прогулок она шпионила за мной.

– Вы были правы, когда решили не сообщать Малевереру о ночном свидании королевы и Калпепера, – понизив голос, произнес Барак. – Взбодритесь, вам нечего бояться. Можете больше не ломать себе голову насчет королевского родословного древа и того, что хотел сказать в своем признании некто Блейбурн. Так что выше нос!

– Увы, я не могу разделить ваше беззаботное настроение, – тихо сказал я.

– Но почему?

– Я полагаю, бумаги похитила вовсе не Дженнет Марлин.

– Но почему? – выпучив глаза от удивления, повторил Барак.

– Если бы удар нанесла она, можете не сомневаться – она непременно удостоверилась бы, что я действительно мертв.

– Значит, вы полагаете, у нее был сообщник?

– Нет, это невозможно. Она действовала в одиночку.

– Так кто тогда огрел вас по черепу и похитил эти чертовы бумаги? – нетерпеливо возвысил голос Барак.

– Понятия не имею. Кстати, вчера в ее поведении тоже было кое-что странное. Она вполне могла выстрелить мне в спину, пока я мочился у сигнальной башни. Однако она дождалась, пока я обернусь.

Воспоминание о пережитом заставило меня вздрогнуть.

– Думаю, она хотела спросить, где эти бумаги. Но не успела.

– Все это не более чем ваши домыслы.

– Разумеется. И согласно этим домыслам, она была убеждена, что бумаги у меня. Отсюда и ее уверенность в том, что я знаком с документами, изобличающими Бернарда Лока.

– Но до вчерашнего вечера вы часто с ней беседовали, и она никогда не наводила разговор на исчезнувшие бумаги. А вот убить вас она пыталась несколько раз.

– Она не глупа и понимала, что, заговорив о бумагах, сразу наведет на себя подозрения. И, может статься, она рассчитывала, убив меня, обыскать мою каморку. Вероятно, надеялась подкупить для этой цели кого-нибудь из слуг.

– Может, вы и правы, – кивнул Барак.

– Да, но никаких доказательств у меня нет. Если мои предположения верны и документы похитил некто, связанный с заговорщиками, значит, они давно уже находятся в надежном месте.

– Иными словами, бумаги вовсе не уничтожены?

– Никоим образом. И кто-то выжидает, чтобы предать их огласке. Малеверер сказал, что Бернарду Локу зададут несколько неприятных вопросов. Возможно, он знает об участи документов больше, чем мы.

– Бедолаге не миновать дыбы, – заметил Барак.

– Это точно, – кивнул я. – Надеюсь, во время допроса не всплывет имя Мартина Дейкина. Если Джайлс узнает, что племянник в Тауэре, это его убьет.

– Да почему вы вообразили, что племянник нашего старикана связан с Локом? Мало ли законников практикует в одной палате?

– Конечно, это может быть ничего не значащим совпадением, – кивнул я. – К тому же между ними изрядная разница в возрасте. По словам Джайлса, его племяннику уже за сорок. А если Лок ровесник своей невесты, ему должно быть около тридцати.

– А вам известно лучше моего, что законники вообще не слишком общительный народ, – подхватил Барак. – А уж с теми, кто уступает им по опыту, они лишнего слова не скажут.

– За исключением тех случаев, когда их связывают общие интересы, – со вздохом возразил я. – Как только прибудем в Леконфилд, надо непременно навестить Бродерика, – перевел я разговор на другое. – Вчера я так и не удосужился это сделать.

Барак поерзал в седле, пытаясь придать больной ноге более удобное положение.

– Вам лучше рассказать о своих предположениях Малевереру, – заметил он. – Пусть знает, что бумаги, возможно, целы.

– При случае я поговорю с ним. Но, скорее всего, он поднимет меня на смех. Он из тех людей, кто охотно верит лишь в наиболее удобную ему версию и отбрасывает прочь все остальные.

– И все же кто мог огреть вас по черепу и похитить бумаги? – вопросил Барак, озирая толпу.

– Кто угодно, – проронил я, тоже оглядываясь по сторонам. – Кто угодно.

Через маленький городок Маркет-Уэйтон мы проехали не останавливаясь. Король и королева следовали во главе кортежа, так что мы их не видели. Жители городка высыпали на улицы. Они почтительно сняли шапки, но их лица были такие же каменные, как и у крестьян в придорожных деревнях. Впрочем, появление короля и королевы сопровождалось жидкими приветственными возгласами.

Ближе к вечеру мы оказались в лесистой местности. Деревья с обеих сторон обступили дорогу, а выступающие из земли корни вынудили нас двигаться со скоростью обычного человеческого шага. Когда солнце начало клониться к закату, мы остановились на просторном лугу перед громадным особняком, на старинный манер окруженным рвом. Все всадники спешились. Конюхи обошли процессию, забирая лошадей.

– Вы не знаете, где нам предстоит ночевать? – спросил я у одного из них, когда он брал под уздцы мою лошадь.

– Об этом вам скажут люди управляющего, сэр. Надо немного подождать.

Барак не мог слезть с седла без посторонней помощи и, отчаянно чертыхаясь, оперся на мою руку. К нам подошел Джайлс; он по-прежнему тяжело налегал на палку, но выглядел намного бодрее. Мы уселись на траву и принялись наблюдать за тем, как повозки и люди расползаются по окрестным полям. Кое-где уже появились шатры и палатки. Мое внимание привлекла знакомая черная карета.

– Бродерик, – проронил я.

– Сэр Эдвард Бродерик из Халлингтона? – с любопытством уточнил Джайлс. – Я знал, что он арестован. Так его везут в Лондон?

– Да, – кивнул я.

Мне не было нужды укорять себя за излишнюю болтливость. В пути черная карета без окон возбуждала всеобщий интерес, вопросы были неизбежны, и скрывать тайну далее не имело смысла.

– Вы с ним знакомы? – спросил я у Джайлса.

– Нет, но многое о нем слышал. Он пользовался репутацией весьма достойного молодого человека и рачительного землевладельца.

– В мои обязанности входит следить за тем, чтобы он был доставлен в Лондон живым и здоровым, – пояснил я. – Таково поручение, данное мне архиепископом Кранмером.

– Еще одно поручение? – Джайлс пристально взглянул на меня. – Вы взвалили на себя слишком большой груз, Мэтью.

– Тащить его мне осталось недолго. Вскоре мы прибудем в Лондон, и я наконец вздохну свободно. А сейчас мне надо узнать, как дела у заключенного. Так что, с вашего разрешения, я вас оставлю.

С этими словами я поднялся и направился к черной карете.

Сержант Ликон, чистивший лошадь, приветствовал меня поклоном.

– Я думал, сэр, вы заглянете вчера, – сказал он.

– Непредвиденные обстоятельства помешали мне сделать это, – проронил я и спросил, взглянув на плотно закрытую карету: – Как себя чувствует заключенный?

– Он вял и безразличен ко всему.

– Редвинтер у него?

– Как обычно, – кивнул сержант и смачно сплюнул на землю.

– Пожалуй, мне стоит повидаться с ними обоими.

– Прошлым вечером здесь был сэр Уильям Малеверер, – сообщил сержант. – Вид у него был такой мрачный, что не подступишься. Он долго говорил с заключенным, а Редвинтера выставил прочь из кареты. Того так и перекосило от злости.

«Наверное, Малеверер пытался выяснить, нет ли какой-нибудь связи между Бродериком и Дженнет Марлин», – решил я про себя.

– Что ж, пойду загляну в карету, – сказал я вслух, поднялся на низкую ступеньку и постучал в дверь.

Редвинтер, открыв, неприветливо уставился на меня. Вид у него был усталый и далеко не такой щеголеватый, как обычно. Щеки поросли щетиной, волосы висели спутанными прядями. Удивляться этому не приходилось: в пути мало у кого была возможность холить и лелеять свою персону.

– Я уж думал, вы нас совсем забыли, – не без язвительности изрек Редвинтер и посторонился, пропуская меня в темное и душное нутро кареты.

Спертый воздух насквозь пропитался запахом пота и немытых тел. Сидений в карете не было, на полу лежало два соломенных тюфяка – для арестанта и стражника. На одном из них лежал Бродерик, запястья и лодыжки которого сковывали кандалы. Несмотря на темноту, я заметил, что он еще бледнее, чем прежде.

– Здравствуйте, сэр Эдвард, – произнес я.

Он устремил на меня глаза, по обыкновению полыхающие неприязнью.

«Любопытно, известно ли ему что-нибудь о намерениях Дженнет Марлин и ее жениха?» – пронеслось у меня в голове.

Впрочем, в любом случае Малевереру не удалось бы вытянуть из этого человека ни слова.

– Где мы сейчас? – спросил Бродерик.

– В местечке под названием Леконфилд. Сегодня мы переночуем здесь, а завтра, надеюсь, прибудем в Халл.

– Леконфилд. Вот оно что.

На лицо Бродерика набежала печальная тень.

– Вам приходилось здесь бывать?

– Да, – кивнул заключенный и попытался выглянуть в открытую дверь кареты. – Мы около замка?

– Он совсем близко.

– Мне бы хотелось его увидеть. Хотя бы из дверей. Если это возможно.

– Нет, это невозможно, – отрезал Редвинтер.

– Сделайте милость, смотрите, – разрешил я.

Мне и самому хотелось получше рассмотреть заключенного в свете гаснущего дня. Редвинтер недовольно пожал плечами.

Бродерик попытался подняться на ноги, но тяжелые цепи мешали ему. Я протянул руку, и он неохотно на нее оперся. Сквозь грязный рукав рубашки я чувствовал, как исхудала его рука. Он добрел до открытой двери и жадно уставился на замок.

По мосту, переброшенному через ров, беспрестанно проезжали всадники, и несколько лебедей, потревоженных шумом, с гортанными криками взмыли в небо. Солнце бросало последние отблески на красные кирпичные стены замка. Деревья в своих золотисто-багряных уборах казались в закатных лучах особенно яркими. Глаза Бродерика отвыкли от света, и он беспрестанно моргал. Арестант был так худ и бледен, что сердце мое сжалось от сострадания.

– В детстве я часто приезжал сюда, – сказал он.

Никогда прежде я не слышал, чтобы голос его звучал так мягко.

– Замок этот служил йоркширской резиденцией семейству Перси, – продолжал Бродерик. – Это была одна из самых знатных семей на севере.

– А кому он принадлежит сейчас? – поинтересовался я.

– А кому принадлежит все в этой стране? – в свою очередь спросил Бродерик и сам ответил на свой вопрос: – Королю, кому же еще. Он заставил герцога Нортумберлендского назначить себя своим наследником и после его смерти прибрал к рукам все его имения. А брат и законный наследник герцога, сэр Томас, стал участником «Благодатного паломничества» и был осужден на казнь.